Текст книги "Мои рассказы про любовь"

Автор книги: Олег Симашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Ночной таран. (Трагедия)

Сегодня такой прекрасный июльский вечер, с моря подул лёгкий бриз, неся с собой прохладу и аромат морской свежести. По самому берегу идёт не молодая пара, обоим уже за сорок, их босые ноги омывают ласковые волны, они держат друг друга за руки, но почему-то оба наклонили головы, смотрят себе под ноги, на волны, то набегающие на берег, то скатывающиеся обратно в море. Что-то очень важное они хотят сказать друг другу, но почему-то ни кто из них не решается это сделать первым…

Они оба перебирают в памяти те 30 лет, что были вместе, свои приключения, свои мечты и желания, всё-всё то, что уже было, но почему-то ушло. Они потеряли интерес друг к другу, все их детские мечты уже давно исполнились, кроме чего-то главного, ради чего они рисковали своей жизнью, ради чего выстраивали хитроумные комбинации, из которых всегда выходили живыми и здоровыми, целыми и невредимыми и всегда непременно с боевыми трофеями в четырёх руках.

И вот однажды, приходит время второго объяснения в жизни, оно также волнительно, как и первое, когда мальчишка признаётся в своих первых чувствах с надеждой на обоюдную взаимность. Сердце ёкает и норовит выпрыгнуть из груди, а язык лопочет что-то несуразное…

Это всё когда-то было так волнительно, так торжественно победоносно. Потом была большая-большая тайна ото всех на свете, кустарно сделанный аборт. Дальше всё как у всех: цветы, шампанское, машины; цветные ленты, белая фата; друзья подруги и родня. Ни кто не знает ихней тайны, кругом веселье пьяное стоит, теперь она невеста, королева торжества; на ней фата и диадема, в глазах струится счастья свет, искрится он и светит всем.

Но вот минули четверть века, прошли они вдвоём не малый путь, назад уже не повернуть, идти вперёд, вдвоём, ему уж нету сил. Все мысли о другой, и жизни, и судьбе, и сердцу милой дорогой. Она напротив весела, полна задора, искренне игрива, в ней жизнь ещё живёт последним лучиком надежды. А вдруг любимый мной прохвост, в последний миг, вдруг станет человеком…

…Они шли по берегу, шлёпая как дети босыми ногами по воде, где-то там, далеко-далеко, огромное Солнце клонилось к горизонту, так и норовя в скором времени спрятаться в море.

– Софочка, – сказал он, подняв голову к небу, глядя на летающих с гвалтом чаек, пойдём и мы воспарим в небо, пока совсем не стемнело, полюбуемся сверху морем, закатом, всей этой красотой, оттуда всё это гораздо красивей чем с высоты человеческого роста.

Она как-то загадочно улыбнулась и потащила его в сторону, к их вдалеке стоящему автомобилю.

– Поехали скорей, пока не стемнело, а то ни кто нас в небо не выпустит.

– Дорогая, правильно сказать: взлёт не разрешат.

– Именно, именно, поэтому поторапливайся, надо побыстрей доехать к нашему ангару.

– За темноту не беспокойся, я все приборы сам калибрую и там, где надо прожекторами подсвечу.

– Конечно, конечно, любимый, ты за руль садись, а я, пока мы едем, по телефону поболтаю, то так давно не слышала родные голоса.

…Разгон, отрыв, набор высоты над морем, кажется, вот-вот они долетят до самого Солнца…

– Миша, ты ни как решил уйти в стратосферу? Смотри-ка: два движка у нашей ласточки, а уже не тянут на подъём. Топливо кончится сам, что ли руками начнёшь махать? Или сам с парашютом, а меня в штопор?

– Не боись, родная, тут бензина как до Китая и обратно. Сейчас развернусь и обратно на материк полетим, любоваться красотами ландшафта.

…Они шли на предельной высоте, наконец, где-то там внизу появился ели различимый геометрический рисунок дорог, домов, участков. Справа от них леса, поля, где-то в далеке, прямо перед ними, горы, величественные и молчаливые.

– В горах ведь ни кто не живёт, что мы там увидим, при слабом свете?

– Их силуэты, услышим их тишину и полюбуемся их величием в последних лучах заходящего Солнца.

– Хорошее ты выбрал место, только оно навивает грусть, а мне хочется радоваться жизни, шутить, смеяться, петь, растить детей.

– У тебя их ни когда не будет, чему ж тут радоваться?

– Тому, что мы живём и можем жить ещё для кого-то.

– У нас и так три кошки и две собаки, причём одна из твоих кисок недавно чуть не отобедала мной. Это ж надо было додуматься пуму притащить домой.

– Я случайно услышала еле различимые жалобные звуки, пошла в их сторону, а там чуть живой котёнок. Взяла на руки, спрятала запазуху, выходила, тайком от бдительных стражей привезла домой. Ну что ж поделаешь, котёнок вырос и превратился в красивую, грациозную кошку. Мы с ней стали подругами, а на тебя, когда ты пьяный, и твои волкодавы косо смотрят.

– Куда ты её дела после этого случая, обратно не вернётся?

– Моя Бонька у добрых людей, сыта и здорова. Тобой обедать не придёт…

– Она же хищник, может под покровом ночи пробраться.

– Ох, милый, хорошо бы, несчастный случай и всё…

– Ты никак смерти моей хочешь, любимая?

– А ты моей, любимый?

– А давай уйдём вместе, дорогая!

…Она выпрямилась в кресле, крепко вцепившись в подлокотники, медленно обвела взглядом все, что вокруг них, под ними, пыталась разглядеть их дом, который был там, далеко-далеко, но всё равно был где-то здесь, рядом. Наклонила голову набок, повернулась, нежно обвила его шею руками, заглянув ему в глаза, спросила:

– Когда?

…Он долго ждал этого вопроса, он столько репетировал все действия и манёвры самолёта в воздухе, что ему казалось, что все ассы Геринга перед ним просто мальчишки, запускающие воздушных змеев. Он всё отрепетировал. И вот, наконец, настал момент показать этот спектакль своей уже надоевшей и вызвать у неё страх смерти, чтобы потом использовать это как повод для предстоящего разрыва.

– Когда говоришь?

Они упёрлись лоб в лоб, потом поцеловав её нежно в лобик, он лукаво молвил:

– Да прямо сейчас!

И наклонил штурвал от себя. Самолёт клюнул носом и на приличном угле начал снижение.

…Она крепко-крепко обхватила его шею своими элегантными руками, взглянула ему в глаза с ироничной улыбкой юной девушки, крепко поцеловала в губы. Спокойно, ровным голосом с игривым ироничным тоном ответила:

– Согласна, любимый!

После этих слов упёрлась правой ногой в самый верх штурвала, а её руки намертво обхватили его шею.

…Самолёт свалился в штопор, выйдя на ту траекторию полета, из которой уже не выбраться легкомоторнику. Всю свою массу тела и его тоже она перенесла на штурвал.

Он судорожно тянул штурвал на себя, в панике стал её бить, что было сил, пытался отбросить в сторону. А она сидела у него на коленях и из последних сил прижимала штурвал спиной.

Две стройные женские ножки, обутые в туфли на высоком каблуке, встали в распор между стенкой кабины и пассажирским креслом. По её лицу ручьём текла кровь, один глаз был выбит, она продолжала крепко держаться за его шею бульдожьей хваткой. Последний раз она улыбнулась, взглянула на него оставшимся глазом и также ровным ироничным тоном голоса произнесла:

– Пойдём со мной, любимый…

От своей безысходности и от того, что всё получилось далеко не так, как было задумано, он, что было сил, заорал во всю мощь своих голосовых связок, видя увеличивающееся количество нулей на высотомере, который недавно сам калибровал.

– Су-ка-а-а-а!!!

…До земли оставалось пара секунд полёта. Она прижалась своей щекой к его, и на ушко, с доброй улыбкой, сказала самую последнюю фразу в их жизни:

– Умнеть начинаешь, любимый…

… Среди покрытых ночным мраком гор вспыхнула маленькая искорка… Она озарила своим светом ближайшую округу, и на несколько минут осветила горный пейзаж, затем медленно потухла во тьме ночной…

По пустынной гористой местности пронеслось раскатистое эхо взрыва.

…Возле костра сидели совсем юные мальчик с девочкой, ей почти пятнадцать, а ему уже шестнадцать. Они тревожно переглянулись, он обнял её, крепко прижал к себе:

– Не бойся, милая, мы будем всегда вместе и умрём в один день.

– Ты не врёшь, любимый???

– Нет, дорогая, я тебе никогда не вру!

– Тогда придумай что-нибудь, то ведь залетела я…

Подпольный миллионер желает познакомиться или не в деньгах счастье. (Пародия)

У нас, у подпольных миллионеров, признаюсь вам честно, жизнь очень тяжёлая. Приходится себе во всём отказывать, ну для маскировки понятно. Кругом ведь хищный люд ватагами бродит, челюстями лязгает, когтями цокает, кого бы сожрать присматривает.

Ведь даже когда мы собираемся на светский вечер берём всего по одной бутылке пива и то с собой. Нельзя, знаете ли, лишнего выпить, ни для кого не секрет, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

А ведь как иногда хочется похвалиться перед товарищами своими высокими и стабильными доходами, но нельзя… Вдруг чего лишнего сболтнёшь. Ну, например, начнёшь доказывать чего ты там владелец в этих самых оффшорах. Ещё стакан – другой: начнёшь называть номера банковских счетов. Ну а если литруху махнёшь, не равён час, пароли начнёшь выдавать. А друзья по нашему цеху только того и ждут, специально приглашают на рауты разные, в общество высшее.

Да… Типа пообщаться, мол соскучились… А сами молчат, словом не обмолвятся, только и ждут когда ты чего-нибудь сболтнёшь. Ухи востро держат, лишней рюмки не выпьют. Мы, мол, трезвенники, а у самих по диктофону в каждом кармане.

Я ведь человек честный – вы всё из анкеты знаете. И принципиальный – один не пью, поговорить не с кем! А иногда поговорить так хочется, ну о всякой– всячине возвышенной, а не о том кто кого заказал дешевле. Или чего стоит слушать базар о том с кого, чего взять можно и как лучше это сделать. Не, не то всё это.

Вот недавно собирались мы на раут, народу много, кто кому первым цианиду сыпанет, не угадаешь, поэтому каждый со своей бутылкой приходит и так целый вечер её под сердцем и носит. Кабы там по близости, какой факир-чудотворец не оказался, тогда всё кранты.

Да, но это кранты тому, кто зазевался или на стать какую в декольте загляделся. А вот для всех остальных через три дня новое развлечение: тусовка с массовкой на свежем воздухе. С речами хвалебными, типа: спи спокойно товарищ, деньги твои зря не пропадут, в надёжных руках останутся, заводы и фабрики дальше работать будут… Так мы и живём, подпольные миллионеры, скука да и только.

Или вот, например, недавно, на конференции по вопросам макроэкономики, ну это куда трезвому вообще лучше не приходить иначе и впрямь в светлое будущее верить начнешь. Поначалу заздравицы разные, доклады с расчётами-подсчётами, а потом к неофициальной части перешли. Ну, это когда по комитетам и комиссиям народ разбредается.

Тут я говорю, что надоела вся эта байда, хочу чего-нибудь большого и чистого. А Кирюха, корефан мой, понятно тоже миллионер, видимо не так меня понял: достаёт из-под стола «дегтярёва» и мне протягивает. Возьми, говорит, он чист как девственница, ни кого в этом веке ещё не замочил. Тебе по-братски отдаю – пользуйся. Так вот…

Вот я и решил счастья в интернете попытать, может и найдётся она половинка единственная. Кто знает, может и услышит, может чего там напишет про любовь большую и светлую…

Сказ о Ясном Соколе. (Интерпретация)

Когда-то, давным-давно, каких-то 13000 лет тому назад, или чуть больше, одна юная девушка (кстати сказать, гражданка Славяно-Арийской Империи) в любовном порыве отправилась в дальнее-дальнее путешествие. Ну, в общем-то, не так уж и далеко, всего-навсего за 39 Дальних Дали (в переводе со Старорусского на современный русский – это ни много, ни мало – а всего лишь 39 Парсек; ну или 120 световых лет). Отправилась она искать жениха своего сбежавшего утром ранним, на восходе Солнышка, пока Настенька ещё сладенько дремала под одеялком и сны цветные видела о своём счастливом замужестве, о семье, да о детях…

То, что жених отбыл по служебной необходимости, Настенька ещё не знала, но догадывалась, что есть команда «Сбор». По которой все моментально вылезают изо всех щелей, сползают с тёплых печей, оставляют жён и детей – исчезают из точки А, чтобы появиться прямо на борту своего боевого транспортного средства, дабы перенестись туда, где требуется их помощь, поддержка, огневая мощь и наработанный за многие эпохи опыт решения проблем с наименьшими потерями среди своих и наибольшими среди чужих.

Что ещё Настенька видела, во снах своих девичьих, в то утро – мне не ведомо. Да вот только улизнул от неё жених её возлюбленный, правда, сказав шёпотом на последочек, где сыскать его можно. Хоть спала крепко Настенька, да всё услышала, всё запомнила.

И как только проснулась, как следует выспавшись, потянулась она, по сторонам оглянулась, глубоко вздохнула, сладенько зевнула, и на выдохе, с довольной улыбкой, молвила: «Я тебя, Сокол мой возлюбленный, не то, что в нашей галактике сыщу, я тебя и в соседних разыщу, и под венец отведу. Будем детишек наших вместе растить, да воспитывать. Всё ли тебе, Сокол мой ясный, по Чертогам Кощеев гонять, да силушкою играть, пора и о доме своём хорошенько подумать».

Так оно было или нет, кто ж его знает. Только попрощалась Настенька с дедушкой своим стареньким, когда-то тоже лихим Витязем, да засобиралась в путь-дорогу дальнюю.

Молвил дед ей на прощание: «Мать твоя с отцом доблестью блещут – по щелям, да по норам Нечисть выковыривают, неужто и ты воевать отправляешься?»

– Что ты, дедушка, аль забыл, что на войне воюют Воины да Витязи, Странники небесные, а наше дело женское род их продолжать. Что ж до Матушки, что за Батюшкой приглядывать отправилась, то ведь от тоски зелёной, ей-то к сердцу ближе Кощеев шинковать, чем по хозяйству шуршать. Папашка при деле и мамашка при нём, а мы с тобою двадцать лет как вдвоём.

Навоюются в дом вернутся, коли живы останутся, а у моих ребятишек пусть семья будет. Чему смогла я у тебя научилась, дедушка. И мечём махать, и огнём поливать, без следа исчезать, да появляться из ниоткуда. Всё усвоила чему ты учил, всё освоила, что по силам хрупкой девуше.

Коли встретится кто на пути – то экзамен мой будет.

И промолвил ей дед с яхидцою: «Ой, смотри Настенька, Соколу своему, то не сказывай. Что могёшь да умеешь – о том ты помалкивай, коли хочешь его в мужья получить».

– Особливо ты помалкивай, что дед научил тебя как Земли кощеевы в пыль обращать – то знаю я и теперь знаешь ты, да не ведомо то коварным Кощеям. Силой грозною управлять ты обучена, в сердце твоём ключ от неё, ты сама теперь, как оружие, в силе твоей власть безграничная, соблазны несущая духу неокрепшему.

Силу свою ни кому не показывай, про неё ни кому ты не сказывай.

Я был Воин, сын мой Воин и ты от него урождённая дар наш обрела. Сохрани его, приумножь, сбереги его – пригодится он через много лет. Пусть потомки мои защитят Землю Русскую, когда час их придёт.

А теперь, мы простимся с тобою, Настенька, 24 тебе уже от роду; и путь твой уходит вперёд. Мне же идти уже некуда, здесь останусь я и усну. Когда кончится Ночь – ты разбудишь меня. Снова сильным Витязем отпряну от долго сна.

…Великим, то будет сражение, быть может, последним для нас.

Земля эта уже обречённая, остаться на ней должны старики, молодым надлежит продолжить Рода наши Славные, передать умение и Знания, пронести их сквозь Забвение.

Так, простились они, улыбнулись друг другу, коли свидятся, коли нет, одному Богу Единому – известно то, что изменится за многие тысячи лет. А Галактика всё же крутится, и жизни предела нет.

Взгрустнулось Настеньке от услышанного, шла дорогой она и тропинками, любовалась Миром Земным и прощалась с Краем Родным, с каждым деревом, с каждой пташкою…

На том закончена прелюдия, перейдём теперь к славной повести, Сказу древнему о путешествии Красной девицы. Как скиталась она по Галактике, путешествуя по Землям обитаемым, что в чертогах, разнесённых временем, сохранились ещё в нашем времени…

* * *

Было больно ей, было горько ей, а потом смирилася с участью своей на роду написанной – очищает она Мир Божественный от скверны его пожирающей.

Сколько грешных путей ей оборвано – не сочтимо ни кем, то и ненадобно. Станет чище Мир на секундочку, лучик Света блеснёт на мгновение, и снова Тьма сгущается, наползая с разных сторон. Отчего же Сумрак этот никак не кончается… толи Ночь за ним надвигается, толи утренний Свет…

Что же будет? когда всё закончится. Кто останется? Кто уйдёт?

Ох, не сладко доброта обходится, тем, кто сжалился и чужого впустил – тот приумножился и крепко корни пустил. А Кощеи те улыбаются, нагло всем ухмыляются, думают то, что вечные, но смерти боятся пуще всего – знают нечисти, что не воротятся после кончины своей. Нет Души у них, только скверные помыслы…

Облик могут иметь человеческий, но по сути своей, что животные. Ни пахать и ни сеять, ни созидать, а только обманом добро добывать.

Вот и старается хрупкая девушка уже многие тысячи лет, может она и не вечная, но надежда в ней всё же живёт, что когда-то расступятся сумерки и Светом небесным воссияет Асгард.

Дети её давно уже выросли, внуки её дорогой пошли, Ясный Сокол возлюбленный в тёмном чертоге крылья сложил.

Отправлялась она на свидание, а ушла на тысячи лет. Правду сказал ей, когда то дедушка – не скоро случится вернуться домой.

А Галактика… пока ещё вертится в суматохе обыденных дел, хватит ли сил избавить от нечисти, Светлый пока ещё Мир?

Все Богини рождаются от собственной матери и несут этот дар сквозь Вселенную на хрупких женских плечах, сохраняя любовь в мироздании уже многие тысячи лет…