355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Олег Платонов » Исследование холокоста. Материалы международной Тегеранской конференции 11-12 декабря 2006 года » Текст книги (страница 10)
Исследование холокоста. Материалы международной Тегеранской конференции 11-12 декабря 2006 года
  • Текст добавлен: 14 сентября 2016, 22:50

Текст книги "Исследование холокоста. Материалы международной Тегеранской конференции 11-12 декабря 2006 года"


Автор книги: Олег Платонов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Джон Демьянюк был выслан из США в Израиль в 1986 г., а после суда, во время которого один из адвокатов был убит, а другой ослеплен кислотой, 25 апреля 1988 г. он был приговорен к смерти через повешение Иерусалимским судом. После апелляции оказалось, что он не был «Иваном Грозным», и в сентябре 1993 г. его возвратили в США. Свидетельские показания оказались полностью сфабрикованными – представьте, свидетели показали, что этот лагерный охранник-украинец стоял с внешней стороны газовой камеры Треблинки с саблей, и в то время, как жертвы входили в нее, отрезал груди женщин. Юрген Граф и Карло Маттоньо тщательно анализируют это дело в своей книге 2004 г. «Треблинка. Лагерь смерти или пересылочный лагерь?» [129]129
  Carlo Mattogno, Jiirgen Graf. Treblinka – Vernichtungslager oder Durchgangslager? Castle Hill Publishers, Hastings 2002


[Закрыть]

Выводы

1. Как установлено во введении, невозможно в течение имеющегося в распоряжении времени представить подробный отчет по такому вопросу, как предполагаемое орудие убийств «холокоста». Но даже ограниченная дискуссия, касающаяся обвинений в удушений газом, показывает, что газовые камеры – это вздор, продукт больного патологического ума, наполненного неприкрытой ненавистью.

2. В моем выступлении я попытался представлять краткий обзор теории о газовых камерах, в применении к Освенциму и Треблинке, и с помощью демонстрации макетов показать, что обвинения в массовых удушениях газом и кремациях являются физически и технически невозможными.

3. Один лишь этот факт оправдывает цель Президента Ирана доктора Махмуда Ахмадинежада в его решении провести эту конференцию, чтобы вдохновить историков и ученых на дальнейшие исследования всего материала, касающегося холокоста, рациональными методами без страха или выгоды. Срочность нужна, потому что «холокост» исказил наше понимание мировой истории и принес несправедливость и невообразимые страдания палестинцам.

СПАСИТЕ ЗАПАД!

Питер Топфер

Питер Топфер родился в 1961 г. в Германской Демократической Республике, работал в качестве художника, журналиста и редактора. Сам себя П. Топфер называет «национал-анархистом»; название одной из его книг – «National-Anarchismus» [ «Национал-анархизм»]. Он отредактировал несколько книг, написанных на немецком языке французскими ревизионистскими авторами, в частности, «Основные мифы израильской политики» Роже Гароди и «Историческая истина или политическая истина?» Сержа Тиона. Из-за этого, а также поскольку он был редактором журнала «Sleipnir», в котором свободно обсуждались болезненные политические вопросы, Топфер постоянно преследуется немецкими юридическими учреждениями на протяжении свыше десяти лет.

Дамы и господа!

Я хотел бы поблагодарить Институт политических и международных исследований и Министерство иностранных дел Исламской Республики Иран за организацию этой конференции и за приглашение, дающее мне возможность поделиться своими мыслями.

Когда мы жили в Восточной Германии, где существовала лишь очень ограниченная свобода высказывать свое мнение, критические голоса людей из Восточной Германии были слышны благодаря западным средствам массовой информации. Эти голоса не имели другой возможности быть услышанными. Позвольте мне упомянуть одного певца, [130]130
  Вольф Бирман


[Закрыть]
чьи песни мы с энтузиазмом слушали по западным радиостанциям. Этот певец позже изменил свои взгляды и теперь поддерживает все войны, проводимые Западом, а также расистский режим на Среднем Востоке, который держится лишь за счет террора и денег из-за границы. Даже тогда этот певец не был по-настоящему противником правящей элиты; он пользовался защитой свыше и имел большой коммерческий успех. В противоположность ему, другой критический голос – философа Рудольфа Баро, предложившего альтернативу правилам игры глупых коммунистов в книге, опубликованной на Западе, был на годы отправлен в тюрьму. Когда его наконец, выпустили на свободу и он эмигрировал на Запад, он сохранил свои критические взгляды и независимый дух. Но прошло немного времени, и он был предан суду и осужден за «правый радикализм».

Восточные немцы спорили, правильно ли обсуждать внутренние проблемы в западных средствах массовой информации. Но те, которые были действительно заинтересованы в свободе мнения – а для оппозиции в Восточной Германии это было самым важным, – использовали, конечно, все доступные каналы. Тысячи восточных немецких диссидентов сбежали на Запад. Они просто не могли больше существовать под властью глупцов. Они захотели свободно дышать, чтобы свободно говорить и наслаждаться красками мира.

Но, как ни странно, сегодня я стою здесь и пытаюсь быть услышанным, находясь за пределами страны, в которой живу. Из-за границы я надеюсь повлиять на свою собственную страну, которая претендует на то, чтобы ее считали демократической и свободной. Да, свобода мнения на Западе оказалась иллюзией. Там тоже много людей брошено в тюрьмы за то, что они мыслят и говорят иначе, чем хотелось бы властям.

Мне кажется, что свобода мнения как бы прыгает с острова на остров. В действительности же, она всегда убегает. Но, по крайней мере, она хотя бы вообще существует.

Чтобы быть услышанным, я использую эту конференцию, где предполагается обсуждение исторически важного события, или же вопроса о том, имело ли вообще это событие место в истории и таким ли образом оно проходило, как заявляют некоторые. Эти люди отправляют в суды и тюрьмы тех, которые отвергают их заявления.

Я не историк. Я – художник и издатель. Кроме этого, я сторонник свободы выражения мыслей для всех людей в Германии и по всему миру, свободы высказывать то, о чем думаешь, без страха подвергнуться преследованиям, быть схваченным и оказаться взаперти. Это – мой взгляд на Запад, на свой дом. Запад – для меня – это открытое пространство, место, где люди свободно говорят обо всем, например, в кафе в Стокгольме или в небольшом французском прибрежном городке, а потом спокойно идут домой в хорошем настроении. Запад – это нечто, открытое для обсуждения чего угодно. Республика – это «res publica» («общее дело»). Но в настоящее время Германия не имеет к этому отношения.

Я не желаю отказываться от понятия, на котором основан Запад, от свободного выражения мыслей, этой невероятно красивой вещи, не желаю передачи ее в руки правящих преступников.

Сетования по поводу недостатка свободы мнения в Германии тесно связано с темой нашей конференции: определенные люди наказаны тюремным заключением за выражение своих взглядов на историю, и с ними обращаются как с опасными преступниками. В эту минуту ученый Гермар Рудольф находится в зале суда в наручниках. Хотя это не является темой конференции, предложенной организаторами, но она призывает меня к действию как поборника свободы. В сегодняшней Германии людей отдают под суд и выносят приговоры за то, что они бросили вызов установившемуся мнению о Второй мировой войне, о ее начале, ее продолжении и о ее жертвах.

Но каковы бы ни были причины преступной криминализации высказанных мнений – эти причины второстепенны. Что принимается в расчет, так это то, что человек по имени Гермар Рудольф сейчас находится в немецкой тюрьме.

* * *

Участники и жертвы войны и их наследники обладают законным правом иметь собственные суждения по этому вопросу. Война так жестока и ее страдания так велики, что ни одна сторона не понимает или не хочет понимать другую. Но попрание человеческого достоинства и желание навязать другому свои взгляды, как это сделал юрист Алэн Якубович по отношению к ученому Бруно Голлнишу 7 ноября 2006 г. на суде в Лионе, является незаконным.

Даже при всех неописуемых зверствах, которые были совершены всеми сторонами во время Второй мировой войны и в течение последующих лет, сегодняшнее попрание человеческого достоинства и честности, на мой взгляд, никак не связано с этими прошлыми страданиями. Мое впечатление, что люди давно оправились от них. Это впечатление я получил не только из докладов собраний ветеранов и все развивающейся дружбы между старыми воинами, эти впечатления я постоянно получаю из всех сфер жизни. Большинство людей из большинства стран сохранили болезненную память о войне, и жестокие раны частично унаследованы последующими поколениями. Но все это ведет этих людей только к одному: никогда не бывать войне! Я думаю обо всех честных, порядочных и миролюбивых людях во всех наших странах, которые никогда не хотели бы повторения войны.

* * *

Существует, по сути, два типа истории. Первый – это реальная память и отпечатки, которые часто безмолвны, но состоят лишь из картин и чувств. Во-вторых, есть история, одобренная государством и теми, кто в настоящее время находится у власти, история, которая множеством громких слов доносится до нас с различных трибун и кафедр. Мы всегда слышим громкие слова, о том, что необходимо учиться у прошлого. Но эти слова часто пусты и лишены реального содержания, относящегося к жизни и опыту. Люди уже научены. А если нет, то это потому, что они все еще верят правителям, вместо того, чтобы верить себе. Декретированная история, какими бы ни были ее постулаты, не имеет ничего общего с уроками истории. Она служит лишь для того, чтобы поддерживать силовую структуру.

Даже вращаясь вокруг тех, кого принято считать основными виновниками войны, – немцев, государственная пропаганда неэффективна и не соответствует реальной жизни людей. Немцев, в отличие от всемирного и постоянного диктата свыше, уважают реальные люди во всем мире, они даже популярны. Поэтому тем большее негодование вызывает тот факт, что в последнее время немцы все чаще позволяют привлекать себя к участию в войнах. Эти немцы портят нашу добрую репутацию и вызывают ответную враждебность, в то время как в реальности мы стремимся только к мирным и дружественным отношениям с другими народами.

Почему теперешнее немецкое правительство продолжает создавать врагов для своих граждан? Ради совершенно чуждых интересов! Ради интересов богатых американцев, которые захватили Афганистан и хотят использовать его в качестве базы для проведения дальнейших завоеваний в Азии, чтобы стать еще богаче. Ради интересов людей, которые верят, что они могут экспроприировать целую страну и изгнать ее население, ради тех, которые сейчас вынуждены защищаться от обездоленных и изгоняемых. Ради этого линкоры, носящие имена наших гордых германских земель и племен, патрулируют сегодня берега Среднего Востока. И эти действия поддерживает пропаганда, которая постоянно кричит о «демократии» и «западных ценностях». Конечно, официальная история подобна мантре и должна служить своей цели, мы же должны «извлечь урок» из этого. Естественно, таким образом позорно оправдывается насильственный экспорт государственных штампов. Понятие национального самоопределения полностью исчезло из синхронно работающих средств массовой информации…

Те, кто делает вид, что уважают западный идеал свободы мнений, читают лекции по всему миру и при этом экономически и с помощью военной силы контролируют другие страны, страны, которые должны управлять собой сами. Очевидно, что все разговоры о демократии и истории, из которых мы должны извлечь урок, – полная ложь. Кто является поджигателем войны и постоянно твердит нам о человечности? Кто проводит военные экспедиции и ведет разговоры о мире, который, очевидно, должен осуществляться военными средствами? Это немецким детям внушают, что они должны извлечь урок из истории? Детям, которые вынуждены выслушивать молебны бессердечной, механической пропаганды, которые позорно используют слова демократии и прав человека, и чья единственная цель – это война.

Понятно, в чьих интересах эта назойливая пропаганда ежедневно выливается на людей. Немцы были всегда честны, когда говорили, что никогда больше война не придет с немецкой земли, и никогда снова немецкий солдат не будет маршировать по другим странам. Они излечились от войны, у них ее было достаточно. Они не нуждаются больше ни в какой пропаганде или исторических уроках. Школа жизни очень эффективна.

Теперь стало ясно, почему эти постоянные исторические эксцессы муссировались годами в средствах массовой информации и в школах – чтобы держать немцев в распоряжении победителей той войны и в готовности для их дальнейших войн.

Немцы не долго удивлялись тому, как именно Израиль, единственный из всех стран, явно жаждал того, чтобы немецкие солдаты вмешались в события на Среднем Востоке, но вскоре они уже были готовы к услугам Израилю со своим оружием. Эти солдаты не только рискуют своими жизнями ради иностранных интересов, они активно поддерживают крайне несправедливую и недобрую вещь: насильственную имплантацию структуры, которая неизбежно должна стать врагом лишенных родины палестинцев и их союзников, так как это – система апартеида, которая строго отгораживает себя, по расовым признакам, от оккупированного населения и делает невозможным любой вид примирения с ним. А отсюда следует, что мы, немцы, также должны понять логику этой враждебности.

Мы все еще пользуемся хорошей репутацией среди большинства людей на затронутых (военными действиями) территориях. Если некоторые немцы желают умирать за иностранные интересы и за попрание законности – мы, во всяком случае, не позволим разрушить нашу хорошую репутацию. И мы, со своей стороны, не позволим разрушить мирное сосуществование народов.

Мы требуем безотлагательного возврата всех немецких солдат!

* * *

Я счастлив, что организаторы выбрали для проведения этой конференции день, который отмечается как Международный день защиты прав человека. Последнее время ситуация с правами человека на Западе значительно ухудшилась: люди, объявленные сеятелями ненависти, юридически преследуются согласно закону об антитерроре. Мы знаем, кого подразумевают под словами «сеятели ненависти» – ревизионистских историков. Их больше даже не подвергают судопроизводству. Скоро они исчезнут в тюрьмах без всяких юридических процедур. Чтобы остановить это зловещее развитие событий и сделать его обратимым, нам нужен воинский дух и радикальный возврат к нашим Западным ценностям.

В неоппозиционных немецких средствах массовой информации можно иногда заметить тихие протесты в отношении того, что людей, которые якобы что-то отрицают, подвергают наказаниям за это отрицание. (Между прочим, как можно определить, что кто-то что-то отрицает?) Писатель Бернд Вагнер написал 4 ноября 2006 г. в «Berliner Zeitung»: «Когда отрицание геноцида европейских евреев стало наказуемым правонарушением, не стало слышно никаких критических голосов. Но проблема таких мер ясна: тех, которые не желают учиться, невозможно обратить, они чувствуют себя мучениками, еще менее восприимчивыми к аргументам. Такой закон не защищает истину, но ставит ее под угрозу, превращая то, что окружено табу, в гетто, в котором становится рискованным даже думать об этом».

Бернда Вагнера можно простить, если он не слышал многочисленные критические голоса против параграфа 130 Уголовного кодекса: возможно, из-за их грубого подавления они звучали слишком слабо… Но что более интересно, это то, в чем Бернд Вагнер видит «проблему»: а именно: что «обращение» не склонных получать урок может не сработать. Он рассматривает законы как негодные средства для обращения. Но какое место обращение занимает в открытом и плюралистическом обществе? Вагнер говорит о «предполагаемой истине». Я, который считает себя западником, никогда не говорил бы о вагнеровской истине как «предполагаемой». Почему так? Я просто предоставил бы самому Вагнеру решать, что истинно, а что ложно. И если он держится за свою истину (которая заслуживает сегодня уважения), тогда я не допускаю, что он хочет чувствовать себя «мучеником». Согласно Вагнеру, «истина» (Которая? Абсолютная истина, объективная истина?) должна быть «защищена». В истинно Западном обществе никакая истина не защищена: истины существуют рядом друг с другом, или же они представляют себя, обсуждают или конкурируют на одинаковых условиях друг с другом.

Не в компетенции государства – защищать истину, а в том, чтобы защищать носителя истины, а именно, отопасности быть вынужденным уступить, или насильно быть «обращенным» в другую истину. Насколько мы отдалили самих себя на Западе от мыслителей Просвещения, показывает сообщение 1997 г. агентства «Защиты Конституции» (секретная служба) в отношении к «Sleipnir», журнала по культуре, истории и политике. Причиной внимания разведки стало «значение «Sleipnir» в открытой дискуссии, которую он поддерживает». На самом деле секретная служба осудила издательство, предоставившее место для «открытой дискуссии»! Это невероятно!

Кроме того, Берлинский суд в 2000 г. оштрафовал редактора «Sleipnir» на основании использования «фактического выбора слов» в своем журнале. Из-за этого в доме редактора и в его офисе были проведены обыски, а их компьютеры конфискованы и даже через десять лет не возвращены. Мы, действительно, достигли той точки в Западной Европе, когда открытость, объективность и одобрение дискуссий считаются уголовными правонарушениями!

Западный человек, живущий в духе Просвещения, отличается спокойствием, которое не означает ничего, кроме любви. Но я не верю, что люди, ответственные за нарушения прав человека – полицейские, следователи и судьи, – особенно наполнены ненавистью и лишены спокойствия. Мне кажется, что они боятся.

Я просто считаю их хладнокровными и рассудочными. В конце концов, они преследуют свои интересы. Но действительно ли эти люди верят, что в их интересах красть свободу у других людей из-за высказанного мнения? Может ли это служит миру? И разве мир не является нашей высшей целью?

* * *

Евреи слишком поздно, под влиянием принявших их европейских стран, соприкоснулись с Просвещением; и даже сегодня многие из них не избежали еще своего умственного гетто. Вот почему они слепы к тому факту, что святые реликты беспорядочно свалены в кучу. Насаждаемые в приказном порядке истины и святилища требуют проверки их подлинности или рискуют быть разрушенными, так как они связаны с насилием. Каждый подавляемый человек использует любой шанс, чтобы освободиться от своего притеснителя. Из-за этого мы часто наблюдаем безобразные сцены, даже войны. Давайте же предотвратим эти безобразные сцены, позволив всем иметь свою истину и не диктовать истину другим. «Фактический выбор слова» и «поддержка открытой дискуссии» не должны, конечно же, не только наказываться, они должны снова стать нашей отличительной чертой, не важно в каком контексте – будь он еврейским, эскимосским или, как сказал мой друг Серж Тион, по отношению к тем, кто носит галстук ядовито-зеленого цвета.

Дело не в исторических событиях, происходили они или нет. Вопрос в том, чтобы каждый мог делать что угодно «res publica». И это не должно стать материалом для обвинителей и судей. Я спрашиваю ревизионистов, которые вынуждены в Германии не обсуждать с судьями вопросов, касающихся исторических материалов, не свыкнемся ли мы тогда с мыслью, что исторические материалы принадлежат уголовному суду. Эта мысль наносит огромный ущерб нашей свободе. Пусть же ревизионисты и их адвокаты используют конституционный закон и его инструменты при судебной защите и действуют во имя сохранения основных человеческих прав и затем ведут свободную дискуссию по любому вопросу, будучи юридически защищенными. Пусть же и судьи, и обвинители убедятся в этом и преодолеют свой страх.

УГОЛОВНЫЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ РЕВИЗИОНИСТОВ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ АДВОКАТА

Герберт Шаллер

Д-р Герберт Шаллер (Herbert Schaller) принадлежит к числу самых выдающихся адвокатов Австрии. Несмотря на свой преклонный возраст (он родился в 1922 году), он продолжает оставаться активным. Уже много лет д-р Шаллер защищает в своей стране и ФРГ людей, обвиняемых в отрицании «холокоста» (т. е. существования лагерей смерти и газовых камер для убийства людей в III рейхе). Он защищал Дэвида Ирвинга, который в конце 2005 года был арестован в Австрии за доклад, сделанный им в этой стране 16 лет тому назад, и в немалой мере способствовал тому, что этот осужденный на три года английский историк был освобожден после тринадцатимесячного заключения. Шаллер является также одним из адвокатов ревизионистского публициста Эрнста Цюнделя, который был приговорен к пяти годам тюремного заключения за отрицание холокоста в феврале 2007 г.

Многоуважаемые дамы и господа!

Вначале я хотел бы поблагодарить Институт политических и международных исследований за организацию этого эпохального мероприятия, а также позволю себе особо выразить мое глубокое уважение господину президенту Иранской Республики, его превосходительству д-ру Махмуду Ахмадинежаду. Он первым из ответственных государственных деятелей этого мира отважился открыто сказать о трех фактах. Во-первых, о том факте, что обвинение немцев в холокосте до сих пор надлежащим образом не доказано; во-вторых, о том факте, что каждый, кто вознамеривается завязать дискуссию об отсутствии таких доказательств, преследуется западными СМИ, а частично и в уголовном порядке, и в-третьих, о том факте, что свобода выражения мнений на Западе, по крайней мере, в ключевых областях, всего лишь обман. Господин президент, его превосходительство д-р Ахмадинежад нанес тем самым решающий удар по действующему в мировом масштабе соглашению о запрете оспаривания холокоста.

Проблема холокоста имеет ряд аспектов: исторический, политический, аспекты международного права и прав человека и, не в последнюю очередь, также уголовный аспект. Данный доклад посвящен исключительно уголовной и, прежде всего, уголовно-процессуальной стороне. Все, о чем я в дальнейшем буду говорить, подтверждает тот факт, что искони присущие Западу, ставшие его правовыми основами традиции нарушаются ради того, чтобы преследовать ученых и публицистов, часть из которых является моими клиентами, и, если можно, с помощью наказаний заставить их замолчать.

Уголовные преследования т. н. отрицателей холокоста показывают нам то, о чем многие на Востоке давно подозревают или знают, а именно то, что Запад пользуется двойными мерками: он всегда готов защитить от преследований чужих диссидентов, когда они выступают с нападками на конкурирующие культуры, но не критиков собственного режима – именно так обстоит дело с теми, кто оспаривает холокост. Этих людей на Западе не раздумывая на долгие годы бросают в тюрьмы, хотя они не только хорошо обосновывают свое критическое мнение, но и не допускают никаких призывов к насилию. Правовые гарантии, свобода выражения мнений и прочие права человека, которыми так гордится Запад, бесцеремонно нарушаются, когда речь идет о тех, кто оспаривает холокост.

Я выступаю здесь не как историк и не как журналист, а исключительно как адвокат, который столкнулся с проблемой газовых камер в качестве защитника на уголовных процессах. Однако отдельные ссылки на исторические и политические аспекты необходимы, потому что политическая карательная юстиция действует не в безвоздушном пространстве. О роли защиты следует сказать, что она является органом государственного уголовного судопроизводства, который вносит свой вклад в принятие правильных решений и при этом должен предостеречь суд от вынесения неверных приговоров по обвинениям, предъявленным подзащитным. К числу особых задач защиты относится забота о соблюдении законных процессуальных гарантий. Личное мнение защитника о существовании газовых камер не имеет никакого значения. Свое личное мнение по этому, вопросу я не высказывал и не высказываю ни на одном уголовном процессе. Это правило распространяется и на данный доклад.

В области политической уголовной юстиции Германии и Австрии и за их пределами понятие «холокост» определяется как «осуществлявшееся национал-социалистическими властями промышленным способом массовое убийство миллионов евреев в газовых камерах». Это определение выдается общественности за исторический факт и оказывает влияние на текущую политику. Но в первую очередь это уголовная и уголовно-процессуальная проблема, особое положение которой ставит под угрозу основы западного правового государства.

Эта угроза возникла еще во время Нюрнбергского процесса, который длился с ноября 1945 по октябрь 1946 года и сопровождался огромным потоком пропаганды, ничуть не уменьшившимся и в современных СМИ. С пятидесятых по восьмидесятые годы речь шла об индивидуальном наказании лиц, обвиненных в соучастии в массовых убийствах в газовых камерах. Немцы и австрийцы в большинстве своем только благодаря первым таким процессам узнали о холокосте. Обвинение их в массовых убийствах миллионов евреев в газовых камерах вызвало такой шок, что он повлек за собой своего рода духовный надлом, который сказывается и сегодня. Именно поэтому это ужасное и чудовищное обвинение не было сначала подвергнуто сомнению. Иностранцы первыми поставили вопрос, доказано ли это преступление, и если да, то каковы доказательства?

Они пришли к выводу, что таких доказательств нет, а есть лишь непроверенные, частично фантастические рассказы, и попытались сами их проверять в поисках истины. Тогда и родился ревизионизм в вопросе о холокосте. Ревизия, пересмотр прежнего мнения – нормальный научный процесс. Любая наука живет благодаря критическому пересмотру прежних гипотез и знаний. С холокостом все было иначе. Когда выводы ревизионистов все чаще стали повторять также в Австрии и Германии, система отреагировала репрессиями. Политическая карательная юстиция стала орудием тоталитарного государства и началось осуждение всех тех, кто не соглашался с картиной истории, нарисованной государственной пропагандой. В итоге попытались даже подтвердить законом, будто существование нацистских газовых камер для массовых убийств доказано, поэтому никакие новые доказательства не требуются. Отсюда следует, что вопрос о доказательствах в любом случае имеет решающее значение. Но факт остается фактом: ни о каком безупречном с точки зрения правового государства доказательстве существования нацистских газовых камер по-прежнему не может быть и речи.

Во всем мире должен быть признан один фундаментальный принцип: тот, кто, будучи судьей, должен вынести приговор обвиняемому, ни в коем случае не должен выносить приговор и назначать наказание, пока не рассмотрены все имеющиеся доказательства по данному делу. Практически это означает, что ни один суд в мире не может осудить обвиняемого, например, в убийстве или изнасиловании, на основании одних свидетельских показаний или собственного признания, если кроме того есть достаточно доказательного материала в виде анализа ДНК, оставленных следов, осмотра места и орудия преступления.

Свидетельские показания и признания сами по себе не доказательства. Они становятся доказательствами лишь в том случае, если суд верит субъективным показаниям свидетелей или признанию обвиняемого. Но тут есть много факторов, вносящих неопределенность. Люди могут по многим причинам сознательно или неосознанно говорить неправду. Поэтому суды не только в Германии и Австрии, но и во все большем числе других стран мира заботятся об объективной проверке истинности субъективных показаний. На многих уголовных процессах объективная проверка с помощью вещественных доказательств возможна и даже необходима, потому что такие доказательства в противоположность простой вере в правдивость человеческих утверждений дают ясное и надежное знание. Одно вещественное доказательство может с абсолютной определенностью опровергнуть множество свидетельских показаний, но не наоборот.

Приоритетное значение вещественных доказательств по сравнению с субъективными показаниями при определении вины или невиновности обвиняемого подкрепляется тем фактом, что в тех штатах США, где существует смертная казнь, смертный приговор отменяется и смертника выпускают на свободу, если не проведенный перед вынесением приговора анализ ДНК позже доказал его невиновность. Таким образом, одного анализа ДНК достаточно для отмены основанного на множестве свидетельских показаний и на других уликах, но в конечном счете все же ошибочного смертного приговора.

Вещественных доказательств много. В случаях с обвинениями в холокосте ими могли бы быть, например, исследования почвы с помощью радаров, археологические раскопки, химические пробы материалов, экспертиза способов действия синильной кислоты и выхлопных газов дизельных моторов и т. д. Выяснение событий, оставляющих после себя следы, которые можно обнаружить методами естественных наук, в западных судах всегда является предметом экспертиз специалистов по естественным наукам и криминальной технике. Только при обвинениях в холокосте никакие вещественные доказательства не принимаются во внимание.

Начало этим процессам положил Международный военный трибунал в Нюрнберге. Хотя этот Трибунал действительно был трибуналом, но отнюдь не международным и не военным. Были сознательно нарушены все основные принципы как европейского, так и англо-американского уголовного права. Особенно ущемлена была в своих правах защита. Уже тогда защитникам было запрещено приводить ряд оправдательных аргументов. Решающее значение не только для Трибунала в Нюрнберге, но – как показало время – и для уголовного преследования тех, кого позже суды Германии и Австрии обвинили в убийствах в газовых камерах, имело одно положение статьи 21 Лондонского устава от 8 августа 1945 года, согласно которому суд не должен требовать доказательства фактов, считающихся общеизвестными, а обязан по должности брать эти факты за основу. Общеизвестными считались доклады союзных правительств и даже следственного комитета стран-победительниц. Это было не только фактической опекой над Нюрнбергским трибуналом, но и препятствовало настоящей защите обвиняемых на этом процессе.

Статья 21 Лондонского устава отняла у этого Трибунала исконную и главнейшую задачу любого цивилизованного судопроизводства, каковой является непредвзятое изучение всех материалов дела. Тем самым Нюрнбергский трибунал был низведен собственными правительствами на уровень сталинских показательных процессов, на которых на основании одних лишь утверждений обвинения, т. е. без настоящей защиты и без возможности оправдания, многие невинные люди были приговорены к смертной казни или к многолетнему заключению в Гулаге.

По одному из обвинений, обвинению в чудовищном преступлении, таком, как массовое убийство промышленным способом миллионов евреев в газовых камерах, была и до сих пор есть возможность представить множество вещественных доказательств. Однако, Нюрнбергский трибунал и, по его примеру, суды ФРГ довольствуются, в основном, свидетельскими показаниями и признаниями. Этот факт нетрудно подтвердить с помощью вынесенных приговоров. В обоснованиях немецких приговоров по делам Треблинки, Белжеца, Собибура, Майданека и Освенцима излагаются основы тогдашней гипотезы о существовании газовых камер для массового убийства людей. На всех этих процессах это были исключительно показания свидетелей и признания обвиняемых. Апологет этих процессов, Адальберт Рюккерль, некогда руководитель Центра расследования нацистских преступлений в Людвигсбурге, открыто пишет, что суды присяжных «вынуждены были основывать свои решения практически только на свидетельских и документальных доказательствах и на признаниях».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю