Текст книги "Теория войны и мира. Геофилософия Европы(СИ)"

Автор книги: Олег Базалук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Макросоциальные факторы обеспечивают связь агрессии с наиболее общими тенденциями развития псипространства: политическими, социальными, экономическими, демографическими процессами. Например, Вильям Дарэм (William Durham) предложил модель, в которой рассматривает причину проявления агрессии псипространством наличием или отсутствием конкуренции за ресурсы определенной географической территории [Durham, 1976]. Брюс Буэно де Мескита (Bruce Bueno de Mesquita), Алистер Смит (Alastair Smith), Рэндолф Сиверсон (Randolph M. Siverson) и Джеймс Морроу (James D. Morrow) предложили теорию селекторат (The selectorate theory), в которой рассмотрели особенности развития взаимоотношений между лидерами и народом [Bueno de Mesquita et al., 2003].

К предрасполагающим социальным факторам отнесем и теорию социального научения агрессии, которая исходит из того, что агрессивному поведению: а) нужно научиться; б) это поведение требует закрепления и, в) любое проявление агрессии нуждается в провоцировании. В создании теории социального научения важную роль сыграли работы: Альберта Бандуры (Albert Bandura), Уолтера Мишеля (Walter Mischel), Джона Долларда (John Dollard), Нила Миллера (Neal Miller) и др.

Таким образом, предрасполагающие биологические, психологические и социальные факторы в той или иной степени оказывают прямое влияние на агрессивные проявления псипространства в онтогенезе.

╗ 41. Рассмотрим третью группу факторов внешней среды, оказывающих прямое влияние на проявления псипространством агрессии – провоцирующие факторы. Провоцирующие факторы делятся на физические и социально-психологические:

а) К физическим факторам, которые провоцируют агрессию псипространства, относят травмы и соматические заболевания, которые влияют на нарушение психического здоровья и, соответственно, на проявления псипространства. Пережитый шок, катастрофы, теракты, условия внешней среды (неприятные запахи, загрязнение воздуха, и особенно жара) и др. – это все физические факторы, провоцирующие агрессию псипространства. Определяющими в этой области являются работы: Леонарда Берковица (Leonard Berkowitz), Уильяма Гриффитта (William Griffitt), Расселла Вейч (Russell Veitch) и других. Например,

– Леонард Берковиц (Leonard Berkowitz) провел эксперименты с участием студентов университета штата Висконсин, в результате которых пришел к выводу, что важнейшей причиной агрессивных проявлений псипространства является не столько фрустрация, сколько аверсивная стимуляция [Berkowitz, 1993];

– Эксперименты Уильяма Гриффитта (William Griffitt) и Расселла Вейч (Russell Veitch) показали, что в жару люди становились агрессивными, мстительными и более враждебно настроенными по отношению к постороннему человеку. Установлено, что большая часть акций гражданского неповиновения, имевших место в городах США между 1967 и 1971 г., пришлась на жаркие дни. В жаркую погоду возрастает количество преступлений, совершаемых с применением насилия [Berkowitz, 1993];

– Ден Арчер (Dane Archer) и Розмари Гартнер (Rosemary Gartner) сравнили уровень убийств во многих странах до и после их участия в войне. Независимо от результатов войны, в большинстве воевавших странах в послевоенный период наблюдался рост, а не снижение уровня убийств [Berkowitz, 1993]. Арлин Одергон (Arlene Audergon) [Одергон, 2008], Джесси Грей (Jesse Glenn Gray) [Gray, 1998], Джонатан Шэй (Jonathan Shay) [Shay, 1994], Григорий Фастовцов, Ольга Савина, Александр Резник [Фастовцов и др., 2007] и др. подтвердили факт существования посттравматической агрессии, как следствие посттравматического стрессового расстройства, особенно у участников боевых действий.

б) Социально-психологические факторы, провоцирующие агрессию псипространства. Рид Лоусон (Reed Lawson), Леонард Берковиц (Leonard Berkowitz), Арнольд Басс (Arnold Buss), Джон Доллард (John Dollard), Нил Миллер (Neal Miller) и многие другие, в ходе многочисленных экспериментов и теоретических осмыслений установили различные аспекты и возможности воздействия внешней среды на пробуждение в псипространстве агрессии. Например,

– Джон Ричтерс (John Richters), Арнольд Басс (Arnold Buss), Альберт Бандура (Albert Bandura) и др. доказали провоцирующее влияние семьи на ребенка, когда грубость и жестокость родителей пробуждает в ребенке агрессию по отношению к сверстникам и взрослым;

– Альберт Бандура (Albert Bandura), Иван Ильин и др. раскрыли возможности образовательных технологий провоцировать агрессию в подрастающих поколениях псипространства;

– Леонард Берковиц (Leonard Berkowitz), Джордж Гербнер (George Gerbner), Сергей Кара-Мурза и др. раскрыли провоцирующие возможности масс-медиа и т.д.

Провоцирующие факторы пробуждают в псипространстве реактивную агрессию. Реактивная агрессия – это враждебные проявления, возникающие в ответ на реальные или мнимые угрозы. Дональд Винникотт (Donald Winnicott), Кеннет Додж (Kenneth A. Dodge), Карен О'Доннелл (Karen O'Donnell), Бенджамин Гудман (W. Benjamin Goodman), Джаннин Сато (Jeannine Sato) и др. внесли значительный вклад в понимание этой проблемы. Кеннетом Доджем (Kenneth A. Dodge) и др. установлено, что для реактивной агрессии характерны следующие особенности:

– неспособность направить внимание на релевантные или альтернативные социальные сигналы; чрезмерная бдительность в ожидании враждебных сигналов;

– неправильная интерпретация намерений другого псипространства, враждебное атрибутивное искажение значения малозаметных или неопределённых сигналов;

– ограничение вариантов поведения агрессивными стратегиями решения проблем.

Дмитрий Жмуров считает, что реактивная агрессия может выражаться в нескольких формах поведения [Жмуров, 2011]:

– панической агрессии: беспорядочное и нецеленаправленное разрушительное поведение, происходящее под влиянием эмоций страха и тревоги в ситуации отчаяния "зажатого в угол" человека;

– вынужденной агрессии: агрессия, происходящая в чрезвычайных и безвыходных ситуациях, не оставляющих жертве иного выбора, кроме нападения (убивают, чтобы не быть убитым);

– фантомной агрессии, которая возникает в ответ на мнимые сигналы опасности (бред, галлюцинации);

– несоразмерной или сверхреактивной агрессии: тенденция реагировать мощным ответным "ударом" даже на самую слабую провокацию;

– наказанием: может быть признано реактивной агрессией, если оно руководствуется мотивами мести;

– аффективной (защитной, импульсивной) агрессии: активно-оборонительная форма поведения.

Таким образом, провоцирующие факторы внешней среды (такие как: травмы, фрустрация, жара, теснота, загрязнение экологии, специальные технологии воздействия и т.п) мотивируют псипространство к агрессивным проявлениям.

╗ 42. Рассмотрим четвёртую группу факторов внешней среды, которые оказывают прямое влияние на агрессивные проявления псипространства в онтогенезе – поддерживающие факторы. Среди поддерживающих агрессию факторов выделим следующие:

а) Влияние психоактивных веществ: конопли (каннабиноидов), кокаина, амфетаминов, опиатов (морфина, героина и др.), алкоголя, снотворных веществ, никотина, кофеина и др., на содержание и интенсивность агрессивных проявлений псипространства. Мария Медина-Мора (Maria Medina-Mora), Хорхе Виллаторо (Jorge Villatoro), Томас Бабор (Thomas F. Babor), Гриффит Эдвардс (Griffith Edwards) и многие другие исследователи, признают определенную взаимосвязь между употреблением психоактивных веществ и проявлениями агрессии. Псипространства, в которых поддерживается культура злоупотребления психоактивными веществами, являются потенциально опасными для соседних локусов, потому что в них достаточно легко и непредсказуемо можно вызвать агрессию.

Взаимосвязь между культурой употребления психоактивных веществ и проявлениями агрессии пытаются раскрыть при помощи теоретических моделей когнитивной дезинтеграции (например, психодинамическая модель Ставроса Менцоса (Stavros Mentzos)). Из этих моделей следует, что влияние психоактивных веществ может проявляться:

– в виде агрессии непосредственно в момент действия психоактивных веществ;

– агрессии в период абстинентного синдрома;

– агрессии в отношении лиц, препятствующих приёму психоактивных веществ;

– агрессии, вследствие глубинных изменений личности, вызванных длительным употреблением психоактивных веществ.

б) Институциональное влияние, которое инициируется и/или поддерживается социальными институтами. Эту проблему рассматривали: Хесус Уэрта де Сото (Jesus Huerta de Soto), Ставрос Менцос (Stavros Mentzos), Брюс Буэно де Мескито (Bruce Bueno de Mesquita), Джеймс Морроу (James D. Morrow), Акоп Назаретян, Дмитрий Жмуров и др. Институциональное влияние на псипространство обуславливается разными причинами, например, необходимостью защиты государственного строя и государственной идеологии от разрушающих факторов; необходимостью экспансии и завоевания новых ресурсов; контроль над массами и др.

Дмитрий Жмуров считает, что общество с развитыми традициями институционального влияния-насилия отличают следующие признаки [Жмуров, 2011]:

– тоталитарная организация политической власти, формирование единого и харизматического центра силы (вождизм);

– повсеместная культивация насилия, поощрение расовой, культурной, этнической нетерпимости;

– наличие эффективного репрессивного аппарата (полиция, суды, армия и проч.);

– санкционирование и поощрение насилия в практике функционирования ряда социальных институтов (научные, образовательные, рекреационные учреждения);

– дуализм массового сознания, выражающийся в стремлении разделять мир на "своих" и "чужих".

в) Культивация насилия, как поощрение, насаждение, введение в общественное сознание норм и установок, связанных с агрессивностью.

Джордж Гербнер (George Gerbner), Ларри Гросс (Larry Gross), Уилбур Шрамм (Wilbur Schramm) и многие другие приняли участие в создании теории культивации насилия. Теория раскрывает особенности воздействия на псипространство телевидения и масс-медиа, причем не только как фактора культивации насилия, но и фактора, который культивирует ценности права, брака, здорового образа жизни, образованности и т.п. Отметим, что новатором развертывания долговременной и широкомасштабной кампании по целенаправленному формированию общественного мнения через средства массовой информации выступил Наполеон I Бонапарт (Napulione Buonaparte). Как писал Клеменс фон Меттерних (Klemens von Metternich), газеты составляли для Наполеона такую же ценность, как трехсоттысячная армия. Поэтому не случайно в начале XIX столетия количество французских газет было сокращено с 73 до 4, редакторы которых назначались лично министром полиции [Мандрагеля, 2003].

Ценность теории культивации заключается в выявлении и обосновании процесса культивации. Процесс культивации происходит двумя способами: магистральным и резонансным. Магистральный способ наблюдается у тех, кто проводит перед экраном телевизора большую часть времени. В результате, телевизионные символы становятся доминирующими и подавляют другие источники информации и идей об окружающем мире. Псипространство начинает воспринимать мир через стереотипы, навязанные телевизионными программами, а не реальностью. Резонансный способ культивации осуществляется в тех случаях, когда зрители видят на телеэкране то, что больше всего совпадает с их собственной повседневной реальностью. По существу, эти люди получают «двойную дозу» культивации, поскольку то, что они видят по ТВ, находит отклик в их реальной жизни.

В теории культивации насилие понимается как навязывание псипространству некоторых убеждений и установок, которые в дальнейшем могут оказать влияние на его агрессивное поведение. К подобным убеждениям и установкам отнесены: конкретные формы и способы реализации агрессии, фобии и предубеждения о преступном и жестоком характере взаимоотношений в обществе, обучение роли жертвы, расистские взгляды и прочее.

г) Создание субкультуры агрессивности (аутоагрессивности) – совокупности материальных и духовных ценностей, отражающих социальную значимость агрессии или аутоагрессии для определенной группы людей. Эндрю Генри (Andrew Henry), Джеймс Шорт (James Short), Франко Ферракути (Franco Ferracuti), Марвин Вольфганг (Marvin E. Wolfgang), Леонард Берковиц (Leonard Berkowitz) и др., в результате своих исследований пришли к выводу, что существуют субкультуры насилия. То есть, внутри отдельных псипространств, а иногда и в локусе всего псипространства, пропагандируются и навязываются убеждения и нормы, которые учат, как трактовать конкретные ситуации, и предписывают, как на них реагировать. Соответственно, подрастающие поколения псипространства, выросшие в субкультуре, склоняющей к агрессии, изначально настроены на насилие. Они классифицируют спорные вопросы или другие межнациональные противоречия как провокационные факторы, на которые, ради сохранения своей независимости и уважения нужно реагировать только агрессивно [Berkowitz, 1993].

К признакам субкультуры агрессивности Дмитрий Жмуров относит [Жмуров, 2011]:

– систему ценностей, оправдывающих и поощряющих насилие;

– наличие отрицательных авторитетов, призывающих к жестокости или подающих пример агрессивного поведения;

– наличие в психологическом контексте агрессивной субкультуры значимых для индивида групповых ожиданий, связанных с реализацией предписываемого ей агрессивного поведения (деонтологические ожидания);

– наличие культурных продуктов, воплощающих негативные идеи, а также транслирующих мировоззрение агрессивных авторитетов (программные литературные труды, музыкальные произведения и др.).

д) Технологии формирования агрессивного убеждения. Агрессивное убеждение – это устойчивая система взглядов (элемент мировоззрения), которая придает части (или всему) псипространству уверенность в своих враждебных взглядах на внешний мир, убеждённость в том, что агрессивное поведение является «правильным», адекватным и наиболее предпочтительным. Типичными примерами агрессивных убеждений являются [Жмуров, 2011]:

– убеждение в том, что агрессия допустима в социальной коммуникации и насилие может быть вполне оправдано с моральной точки зрения (так называемый принцип нравственной допустимости агрессии);

– убеждение в эффективности агрессии как способа решения возникшего спорного вопроса или конфликта;

– убеждение в необходимости агрессии, необходимости силой отвечать на силу и мстить за "неправильное" поведение;

– убеждение в том, что существуют определенные псипространства, по отношению к которым можно, а иногда и нужно вести себя агрессивно;

– убеждение в том, что существуют определенные социальные роли, осуществление которых немыслимо без проявления насилия;

– убеждение в том, что жертвы насилия недостойны сочувствия и жалости.

Таким образом, психоактивные вещества, институциональное влияние, культивация насилия, создание субкультуры агрессивности, технологии формирования агрессивного убеждения оказывают прямое влияние на агрессивные проявления псипространства в онтогенезе.

╗ 43. Таким образом, часто формализуя целые направления исследований, порой лишь обозначая их, мы постарались донести следующее: псипространства проявляют агрессию из-за патологий, которые образуются в нейронных структурах и функциях подсознания и сознания в результате действия факторов и причин эволюции, а также под воздействием факторов внешней среды, влияющих на проявления псипространства в онтогенезе. По большому счету, мы установили первые две группы причин бесконечной локализации пространства Земли (причины войны):

1. К войне приводит накопление в псипространстве психик с патологиями в структуре и функциях нейронных ансамблей подсознания и сознания, которые преломляют природное активное начало в агрессивные проявления;

2. Войне способствуют физико-химические, предрасполагающие, провоцирующие и поддерживающие факторы внешней среды, которые оказывают прямое влияние на проявления псипространства в онтогенезе. Эти факторы не только поощряют развитие патологий в нейробиологии мозга, но и формируют стереотипы агрессивности и агрессивные установки в остальных психиках псипространства.

На основе вышеизложенного, мы можем сделать следующие промежуточные выводы:

1. Первая группа причин бесконечной локализации пространства Земли (которая соответствует первому постулату нашей теории) раскрывает важнейшую закономерность усложнения псипространства: с каждым поколением, под влиянием универсальных законов эволюции, в псипространстве возрастает процент психик с различными отклонениями в нейронных ансамблях подсознания и сознания. Часть из этих отклонений (мы их назвали патологиями) преломляет природное активное начало псипространства в агрессивные проявления.

Динеш Бугра (Dinesh Bhugra), опираясь на многочисленные международные исследования, приводит следующие данные: соотношение больных кататонией (форма шизофрении, проявляющаяся в двигательных расстройствах) диагностирован у 10% случаев в развивающихся странах по сравнению с менее чем 1% в развитых странах (от общей численности населения). Гебефрения (форма шизофрении, которая характеризуется выраженной дезинтеграцией личности) присутствует в 13% случаев в развитых странах и 4% в развивающихся странах [Bhugra, 2005]. Как отмечает в статье Динеш Бугра (Dinesh Bhugra), разница в процентном соотношении заболеваемости гебефренией в развитых и развивающихся странах вызвана исключительно особенностями диагностирования болезни. В высокоразвитых странах этому вопросу уделяется гораздо больше внимания, отсюда и более высокий процент диагностирования заболевания.

Опираясь на вышеприведенные результаты исследований, мы приходим к следующему соотношению: например, развивающееся государство (псипространство) с численностью 10 000 000 человек, в среднем состоит из 1 000 000 человек с различными патологиями в функционировании мозга, предрасполагающими к агрессии. Если принять во внимание, что Динеш Бугра (Dinesh Bhugra) привел статистику только по заболеваемости шизофренией, и если учесть, что процент патологий в структуре и функциях мозга к старости значительно увеличивается, то процент психик в псипространстве склонных к агрессии стабильно высок. Если псипространство не уделяет этой проблеме должного внимания, то с каждым поколением процент склонных к агрессии психик увеличивается. За 30-40 лет развития, только за счет накопленных в псипространстве психик с патологиями, склонность псипространства к агрессии возрастет в 3-4 раза!

2. Вторая группа причин бесконечной локализации пространства Земли (причин войны) раскрывает вторую закономерность усложнения псипространства: факторы внешней среды в проявлениях псипространства играют определяющую роль. Они могут, как снижать агрессивные проявления, так и стимулировать их. Как мы покажем в последних главах на примерах геофилософии Европы, новые поколения псипространства усваивают социальные установки и ценностные ориентиры, навязываемые извне, и проявляют внутренние творческие потенциалы, руководствуясь исключительно сложившимися стереотипами мировосприятия. Внешний мир – это единственно возможная среда для формирования, развития и самореализации псипространства. Мартин Ван Кревельд (Martin van Creveld) писал: «Уникальность войны состоит именно в том, что она всегда была и по-прежнему остается единственным творческим видом деятельности, в котором разрешается и требуется неограниченная отдача всех способностей человека, нацеленная против оппонента, который потенциально так же силен, как и сам человек. Это объясняет, почему на протяжении всей истории человечества войну часто считали последней проверкой того, чего стоит человек, или, если говорить на языке прежних времен, судом Божьим» [Кревельд, 2005: 248].

Только от факторов внешней среды зависит ценностная ориентация психики и псипространства. Под влиянием предрасполагающих, провоцирующих и/или поддерживающих факторов внешней среды в психике и псипространстве формируются два противоположных отношения к войне. Например, или: «Начиная со времен Гомера, существовало представление, что только тот, кто рискует жизнью охотно, даже с радостью, до конца может быть самим собой, живым человеком» [Кревельд, 2005: 248] – один из многочисленных примеров стереотипа агрессивности и агрессивной установки; либо же: «Мой пацифизм – это инстинктивное чувство, которое владеет мной потому, что убийство человека отвратительно. Моё отношение исходит не из какой-либо умозрительной теории, а основано на глубочайшей антипатии к любому виду жестокости и ненависти» [Frank, 1947] – пример негативного отношения к любым формам агрессивных проявлений .

╗ 44. В конце XIX столетия на пяти языках вышло 6 томов (плюс один том картограмм) книги «Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях» русского банкира, мецената и ученого Ивана Блиоха (Ivan Bliokh) . В этом монументальном для своей эпохи труде для нас важен следующий вывод, к которому пришли авторы: из-за ограниченных ассимиляционных возможностей псипространств завоевание больших территорий стало невозможным [Блиох, 1898]. На большом исследовательском материале Блиох (Bliokh) с соавторами показал, что по мере усложнения нейронного ансамбля сознания, ассимиляционные возможности псипространств стремительно снижаются. Псипространство начинает воспринимать локус не только на уровне чувств и эмоций, но и сознания, придавая ему конкретные, рациональные черты, пусть и в материально-виртуальном мире. Локус (как месторасположение псипространства) превращается в идею, или точнее, – в мир исторических идей в понимании Георга Гегеля (Georg Wilhelm Hegel). Он обретает полноценную жизнь в логосфере – в материально-виртуальном мире. Локус как идея и локус как территория становятся несовместимыми по значимости и степени влияния на псипространство. Через институты семьи, образования, государственную идеологию, локус как идея гораздо эффективнее воздействует на подрастающие поколения псипространства. Именно поэтому, начиная с ХХ столетия, ошибочно считать оккупацию территории победой в войне (как и потерю территории – поражением). Это не более чем формальное изменение границ локусов цивилизации в пространстве Земли.

На самом деле, потеря территории – это только начало войны. С потерей территории мир исторических идей еще больше актуализируется и делает невозможным фактическую ассимиляцию псипространства-жертвы в мире исторических идей псипространства-агрессора . Псипространство-жертва отторгает чуждый ей мир идей агрессора и продолжает развиваться в мире своей, национальной идеи, сохраняя и обогащая её для себя и будущих поколений. Утратив локус как территорию, псипространство-жертва переносит свои проявления в материально-виртуальный мир – в локус как мир исторических идей. Для псипространства-жертвы локус как идея становится таким же реальным миром, как для псипространства-агрессора оккупированная территория. В локусе как идеи, псипространство-жертва не только мобилизует свой потенциал и направляет его на освобождение локуса как территории, псипространство-жертву охватывает так называемый «стокгольмский синдром» – самоотождествление жертвы агрессии с агрессором. Впервые «стокгольмский синдром» описал криминалист Нильс Биджерот (Nils Bejerot) в 1973 году. В нашем понимании – это защитная реакция, при которой псипространство-жертва в своём стремлении выжить уподобляется псипространству-агрессору. Оно как бы мимикрирует: перенимает мотивы, ценности, установки и жизненные позиции псипространства-агрессора. Поэтому с каждым годом оккупации, с каждым новым поколением, псипространство-жертва превращается в псипространство-агрессор, обостряя борьбу за свою свободу и независимость, выводя войну из формата материально-виртуальных проявлений в реальный мир: террора, военных конфликтов, насилия, войны.

Возможно именно по этой причине, долгое время популярный тезис Карла фон Клаузевица (Carl von Clausewitz), что война – «не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, проведение их другими средствами» [Клаузевиц, 2007: 25], в последние десятилетия подвергается обстоятельной критике. Мэри Калдор (Mary Kaldor) поделила войны на «старые» и «новые», и на примере войн в Боснии и Герцеговине (с 6 апреля 1992 года по 12 октября 1995 года), Афганистане (с 2001 по 2014 год) и Ираке (с 2003 по 2011 год), аргументировала принципиальную разницу между ними [Kaldor, 2012]. Тот же, военный историк Мартин ван Кревельд (Martin van Creveld) на многочисленных примерах показал поразительную неэффективность войны как орудия политики [Кревельд, 2005]. Война США во Вьетнаме, война Израиля против Ливана, Российской Федерации против Украины и другие примеры, наглядно показывают, что современные войны – это, прежде всего, войны за идею. Не захват территории, а успешное навязывание своей идеи – вот где кроется победа в современном мире.

Отсюда следует третий постулат: если в восприятии псипространства локус цивилизации из географической территории перешёл в состояние мира исторических идей – он становится сакраментальным и непобедимым. Современные войны – это борьба идей. Псипространство-агрессор может оккупировать географическую территорию, овладеть материальными ресурсами, навязать свою идеологию. Но до тех пор, пока мир исторических идей псипространства-жертвы будет оставаться сакраментальным, до тех пор псипространство непобедимо.

╗ 45. Третий постулат помогает сформулировать ответ на вопрос: «Почему псипространство защищает свой локус от проникновения со стороны других псипространств, причем часто – ценою жертв и разрушений?».

Готовность псипространства защищать свой локус зависит от разных причин, но главных три:

1. От развития историко-культурного потенциала псипространства: истории взаимоотношений псипространства и локуса;

2. От развития общественно-политического потенциала псипространства;

3. От развития экономического потенциала: природных ресурсов, средств производства, трудового и научно-технического потенциала, накопленных национальных богатств.

Чем продолжительнее и полнее псипространство реализует свои потенциалы в локусе, тем отчаянней оно защищает его от насильственных и несогласованных проникновений извне. Между псипространством и локусом устанавливаются специфические, довольно близкие отношения, суть которых Франц Брентано (Franz Brentano) и Эдмунд Гуссерль (Edmund Husserl) заложили в понятие интенциональность. Псипространство, как совокупность психик, не просто постоянно обращено к локусу, как к месту проявления внутренних творческих потенциалов, а в своих интенциональных переживаниях доходит до состояния смешивания идеальных и реальных компонентов воспринимаемого (в терминологии Гуссерля: ноэмы и ноэзиса [Гуссерль, 1999]). Для псипространства занимаемая территория превращается в Родину – в сакраментальный источник собственного существования, в полное отождествление естественного и искусственного, личного и природного. О тесной взаимосвязи псипространства с местом локализации писали еще в XVIII столетии Вольтер (Voltaire), Шарль Луи де Монтескьё (Charles-Louis de Montesquieu), Жюльен де Ламетри (Julien de La Mettrie), Поль Гольбах (Paul von Holbach) и др.

Георг Вильгельм Гегель (Georg Wilhelm Hegel) вывел взаимоотношения псипространства и локуса на новый уровень понимания. Он обнаружил возможность превращения локуса – реальной географической территории, в иррациональный мир исторических идей. Ценность этого мира оказывается несоизмеримо выше ценности природных богатств локуса. Гегель одним из первых указал, что исторические идеи, опредмеченные в локусе – это фактическое присутствие псипространства в мире, поэтому посягательство на них, равносильно покушению на факт присутствия псипространства в истории цивилизации.

Один и тот же локус совершенно по-разному воспринимается псипространством-агрессором и псипространством-жертвой. Псипространство-агрессора с захваченным локусом не связывает общая история, рождение новых и смерть уже отживших поколений, прошлое, настоящее и планы на будущее. Для псипространства-агрессора новая территория воспринимается не более как географическая местность, ценность которой соизмеряется богатством её природных ресурсов, географическим положением или возможностью проявления политических амбиций. Совершенно другое отношение к локусу у псипространства-жертвы. Для него территория – это объект интенционального переживания, мир исторических идей, важнейшая составляющая его присутствия в мире.

Вот почему, если использовать терминологию Карла фон Клаузевица (Carl von Clausewitz), несогласованное проникновение псипространства в чужой локус – это «акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю», то есть – это война [Клаузевиц, 2007: 15], которая «неминуемо вторгается в область чувства» [Клаузевиц, 2007: 16].

Таким образом, защитить опредмеченные в логосфере и техносфере творческие потенциалы ушедших поколений, а также сохранить возможность самореализации в условиях национальной идентичности – это важнейшие причины самоотверженной защиты псипространством своего локуса. По этому поводу Владимир Мандрагеля пишет: «С определенными оговорками можно даже утверждать, что именно война, во время которой напряжения физических и моральных сил, способность к жертвенности приобретали наивысочайшего уровня, становилась объективным индикатором зрелости сформированности нации (в нашем понимании – псипространства)» [Мандрагеля, 2003: 81]. До тех пор, пока псипространство идентифицирует себя со своим миром исторических идей, до тех пор оно будет продолжать защищать свой локус от проникновения со стороны других псипространств, причем ценою жертв и разрушений. Сакраментальность мира исторических идей делает псипространство непобедимым.

╗ 46. Третий постулат, а также понимание значимости для псипространства локуса как мира исторических идей, подводит нас к пониманию третьей причины бесконечной локализации пространства Земли (причины войны). Прежде чем её сформулировать отметим, что с учетом истории бесконечной локализации пространства Земли, довольно часто границы локуса как мира исторических идей и локуса как географической территории не совпадают. Территория локуса псипространства по тем или иным причинам оказывается меньше, чем границы мира исторических идей, который является сакраментальным для псипространства. Отстаивая свой сакраментальный мир исторических идей, псипространство фактически вступает в конфликт с проявлениями другого псипространства, которое реализует свои творческие потенциалы в границах этой территории. Отсюда, кстати, следует понимание лимитрофных государств: являясь независимыми псипространствами, лимитрофные государства фактически входят в мир исторических идей другого псипространства.