Текст книги "Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди"

Автор книги: Олег Агранянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

4.2. Дипломаты дома

132. Доктор и голая дама

Начальником поликлиники при посольстве в Алжире был доктор О., прекрасный врач и большой жизнелюб. Мы были с ним в хороших отношениях. Однажды я вошел к нему в кабинет без стука и наткнулся на… совершенно голую даму.

Я растерялся… но не доктор. Он участливо спросил:

– Опять?

Я не знал, что «опять», но на всякий случай скорбно ответил:

– Опять.

Доктор извинился перед дамой:

– Это очень срочно.

И начал писать рецепт.

– Обязательно принимайте именно так, как здесь написано.

Голая дама продолжала стоять в позе античной статуи. А доктор вручил мне рецепт:

– И будем надеяться на лучшее.

Через пару минут я выходил из кабинета с рецептом в руках. Это был солидный рецепт на бланке с печатью, с витиеватой подписью доктора. Сев в машину, я прочел: «Двойная порция виски два раза в день перед обедом и ужином. Бифштекс с кровью на обед и дюжина лангустин на ужин. Кофе с коньяком каждые четыре часа».

Через много лет, когда возникли трудности с устройством Ларисы в специализированную клинику, я позвонил О. К тому времени он занимал большой пост, и было достаточно одного его звонка, чтобы Ларису немедленно поместили в клинику. Операция прошла успешно. После операции я позвонил О., поблагодарил его и сказал, что до сих пор стараюсь выполнять его предписание.

– А я вот уже не могу, – вздохнул доктор. – Годы!

133. Арсен Люпен из Алжира

Когда я приехал в Алжир, у многих сотрудников посольства был коротковолновый радиоприемник «Телестар», и они легко ловили Москву. Купить такой же я не смог, так как в то время поставка коротковолновых приемников в Алжир была уже запрещена.

Однажды я шел по улице, и меня из лавки радиотоваров окликнул ее хозяин.

– Мосье хотел купить «Телестар». У меня есть кое-что поинтересней.

И предложил мне американский «Зенит». Причем очень задешево.

Я купил и не мог нарадоваться: Москву и, конечно, «Голос Америки» приемник ловил великолепно. Однажды я решил соединить его с магнитофоном, ибо динамик у приемника был куда мощней, чем у магнитофона. У меня ничего не получилось, и я отнес приемник к посольским радистам.

Через день мне приемник вернули.

– Все в порядке. Там была совершенно ненужная деталь, мы ее убрали.

И они отдали мне ненужную деталь.

А через несколько дней нас обокрали.

В квартиру влезли злоумышленники. Они забрали мои костюмы, старое пальто, приемник… и ненужную деталь. Драгоценности жены не взяли. Более того, в шкафу, откуда взяли мои костюмы, через несколько дней мы нашли золотое колечко.

Приходил местный детектив, чистый Мегрэ, с трубкой, вальяжный. Такой вальяжный, что по настоянию жены я не включил в список украденных вещей пальто: уж больно поношенным оно было.

Разумеется, ничего не нашли.

Я понимал, что приемник мне подсунула спецслужба, а когда из него вынули жучок, приемник изъяли от греха подальше. Но кольцо. Откуда кольцо? Скорее всего, местные спецслужбы хотели мне доказать, что они настоящие грабители: взяли кольцо во время другой кражи, а у нас случайно обронили.

Получилось, как в модной песенке тех времен Gentlemen cambrioleur («Джентльмен-грабитель») из сериала про Арсена Люпена:

 
Quand il détrouss' une femm', il lui fait porter des fleurs.
 

 
(«Когда он грабит женщину, он заказывает для нее цветы».)
 

Цветы – это было бы слишком, а кольцо – в самый раз!

Позже, будучи на мели, я продал это кольцо в Волгограде.

134. Пара туфель

– Олежек, у вас на ногах разные туфли, – сказала мне жена посла Валентина Евдокимовна.

И точно, утром в суматохе я надел разные туфли.

Я тут же отправился домой, переобул туфли и собирался вернуться в посольство.

– У тебя разные туфли, – остановила меня моя жена.

– Я знаю, – ответил я. – Я уже переоделся.

– Не вижу, – возразила Лариса. – Посмотри.

И точно: на мне снова были разные туфли. Просто я приехал домой, снял пару туфель, те, что на ногах, и надел… другую.

Не могу не вспомнить добрым словом Валентину Евдокимовну Грузинову. Жены послов, пришедших с партийной работы, как правило, просты в обращении, вежливы и добры. Чего не скажешь о женах кадровых дипломатов. Те с мужем прошли всю холуйскую школу низших дипломатических чинов, и, как у Крылова, «холуй, пробравшийся в вельможи, всех холуями делать норовит». Правда, не все.

135. Предусмотрительный чех

Однажды мы, человек десять, были приглашены к молодому чешскому дипломату. На удивление, нас не ждал, как обычно, стол, полный бутылок пива. Разговор не клеился.

– Давайте споем, – предложил хозяин.

А что нам оставалось! И в течение двух с половиной часов мы усердно пели советские песни: «Главное, ребята, сердцем не стареть», «А у нас во дворе есть девчонка одна»…

И когда в половине двенадцатого мы уже грустно собирались восвояси, хозяин как бы мимоходом спросил:

– Может быть, выпьем?

Мы дружно согласились, и моментально на столе появились водка и пиво.

Гульба продолжалась до двух ночи.

Провожая нас, хозяин объяснил:

– Вы, наверно, забыли, какой сегодня день. Сегодня 21 августа, день ввода советских войск в Чехословакию. Я у нашей парторганизации на плохом счету, я неблагонадежный. Меня вообще грозятся отправить домой. А тут ко мне в этот день пришли советские дипломаты, и мы весь вечер пели советские песни. Пусть теперь попробуют тронуть!

136. Матросы и гречка

Я поехал на военный корабль читать лекцию об Алжире.

Обычно после таких лекций капитан приглашал на обед с большим количеством тостов. Но на этот раз я вынужден был отказаться, так как после лекции сразу же должен был присутствовать на заседании парткома. А появляться на парткоме после большого количества «тостов» не следовало.

Я объяснил проблему дежурному офицеру. Он меня спросил:

– Может, сухим пайком? Чего у вас нет?

– У нас нет гречки, – ответил я.

В середине лекции ко мне подошел матрос и попросил ключи от машины. Я дал. Через пару минут матрос ключи мне вернул.

Вернувшись в посольство, про эту историю я забыл. Но когда через два дня открыл багажник машины, то обнаружил там… два огромных мешка гречки.

Нам и наши друзьям гречки хватило почти на год.

137. Лавровый лист на экспорт

Однажды Лариса показала мне ветку сухих листьев:

– Это лавровый лист. Я спрашивала, в магазинах его здесь нет. И мама мне прислала из Москвы.

– Идем, – сказал я.

Мы подошли к дереву возле консульского отдела.

– Это дерево называется «лавр», – сказал я. – А посему листья у него лавровые.

Мы сорвали ветку. После просушки на солнце листья через неделю действительно превратились в лавровый лист.

138. Советы водителям

Экзамен на вождение я сдавал в Алжире. Преподавателем моим был алжирец по имени Мустафа. Учил он обстоятельно. Многими из его советов я пользуюсь до сих пор. Например:

– Если идущая впереди машина показывает поворот направо, то возможны только четыре варианта: она повернет направо, она повернет налево, она поедет прямо или остановится. Пятого варианта быть не может, а четыре вы обязаны предусмотреть.

139. Такой сервис!

В дорожном инциденте я поранил шею. Нужно было накладывать шов, и я отправился в частную клинику, до сих пор помню название – «Розье».

Это было мое первое посещение частной клиники, и вернулся я оттуда восторженным.

Сначала миловидная дама спросила меня, какую музыку я предпочитаю: легкую или классическую. Я ответил: «Легкую». На меня надели наушники, и я услышал голос Мирей Матье. Потом пришли две очень миловидных сестры, обе с большими добрыми глазами, одна полила мою рану какой-то прохладной голубой жидкостью, другая дала подышать чем-то, потом начала гладить по руке. Пришел доктор в голубых перчатках, он погладил меня по голове, представился «доктор Фердинанд Ристаль» и начал заниматься раной. Первая сестра закрыла мне глаза душистым платком, а другая принялась гладить мне колени. Это продолжалось минут пять. Потом мне открыли глаза. Доктора уже не было, и мне принесли кофе.

Такой сервис ошеломил меня.

Через несколько лет в мидовской поликлинике в Москве хирург спросил меня:

– Кто тебе так безобразно сделал шов?

– Доктор Фердинанд Ристаль из клиники «Розье», – гордо ответил я.

– Ну и эскулап! У нас такого из деревенской больницы выгнали бы.

Шов был действительно сделан безобразно. Долго не заживал. Из-за него я начал носить бороду.

140. За рощей глас

Саша Авдеев однажды меня оборвал:

– Ты говоришь «видал», «слыхал». Это неграмотно. По-русски надо говорить «видел», «слышал».

И предупредил:

– Не обижайся. Если еще раз скажешь, я тебя поправлю в грубой форме.

И попался Саша на домашнюю заготовку.

Однажды в большой компании я отчеканил:

– Я слыхал, что…

Саша строго меня оборвал:

– По-русски надо говорить «слышал».

– А как же Пушкин? – возразил я. – Он плохо владел русским языком?

И процитировал:

 
Слыхали ль вы за рощей глас ночной
Певца любви, певца своей печали?
Когда поля в час утренний молчали,
Свирели звук унылый и простой.
Слыхали ль вы?
 

Все дружно засмеялись. Будущий министр культуры был посрамлен.

Недавно я узнал, что Саша Авдеев будет назначен послом в Ватикане.

Ничего не имею против. Сашу я хорошо знал. Знал и его маму, Симу Марковну, врача поликлиники Союза писателей. Я был первым начальником его жены Гали, урожденной Мустафаевой.

Одно забавно. Еврей-посол с женой-мусульманкой защищают интересы русской православной церкви при католическом престоле. Как теперь говорят, круто.

Один только вопрос: почему обошли буддистов?

141. Переходи на пиво

Когда мы с женой в первый раз поехали в Сахару, там пошли дожди. Все дороги затопило. Выбрались мы оттуда с трудом.

Я написал об этом своему приятелю Игорю Коновалову, будущему председателю «Интуриста», тот ответил:

– Затопило Сахару. Понял. Если утром увидишь у кровати льва, переходи на пиво.

142. Дипломат и директор

Для того, чтобы растаможить товар в Алжире, требовалось разрешение Министерства иностранных дел. Получение такого разрешения затягивалось на несколько недель. Многое зависело от клерка министерства. Мы решили познакомить с этим клерком нашего нового дипломата В. Пейтуса. Дела сразу пошли хорошо. Однажды Пейтус пригласил его в ресторан. Гуляли всю ночь.

– Он мне обещал оформлять разрешения за один день, – радостно отрапортовал Пейтус.

Вероятно, так и получилось бы, если бы этого клерка на следующий день не выгнали из министерства. За пьянку. Вскоре пришлось отправить домой и Пейтуса. По той же причине.

Через много лет я встретил его в Москве. Он оказался директором комиссионного магазина, где продавали картины.

– Старик, я тебе приготовлю прекрасную картину по дешевке. Всего за полторы тысячи.

При моей зарплате в 260 рублей полторы тысячи дешевкой не казались. Очевидно, на посту директора комиссионного магазина бывший дипломат утратил связь с реалиями мидовского бюджета.

143. О скорости

Однажды мы: замсекретаря парткома С. Пешков, секретарь профкома Слава Хоменков и я – поехали в двухнедельную командировку по Алжиру.

Во время переезда из одного города в другой у Славы схватил желудок. За рулем сидел С. Пешков.

– Немедленно останови машину, – потребовал Слава.

– Здесь открытое место, – резонно возразил Пешков. – Доедем вон до той рощи, там и остановлю.

– Останови, я быстрее добегу.

Добежал.

144. Наших не проведешь

Мой приятель Эдик Родкин оказался в Ливии, в стране, где алкогольные напитки запрещены. В Алжире со спиртным проблем не было. И я, когда случалась оказия, пересылал ему спиртное со стюардессами. Просто так послать было нельзя: ливийские таможенники тщательно проверяли ручную кладь. Поэтому, по совету знатоков, я прибегал к хитрости. Брал пакет из-под молока, наливал в него водку и заклеивал скотчем; потом клал пакет на дно термоса с широким горлышком и доверху заливал кофе. Ливийские таможенники просили открыть термос и убеждались, что никакого алкоголя там нет.

Однажды, очевидно, прознав про нашу хитрость, один таможенник решил поиздеваться. Он взял нечто похожее на шило и проткнул пакет. Водка растеклась по термосу и смешалась с кофе. Он победно улыбнулся и ушел.

– Ну как? – спросил я Эдика через неделю по телефону.

– Блеск! – ответил он. – Мы добавили лимон и поставили на пару часов в холодильник. Присылай еще.

Наших не проведешь!

4.3. Наши в Алжире

145. Коньячная аллея

В местечке Бумердес, недалеко от дома, где проживали советские преподаватели, был небольшой парк, одну из аллей которого преподаватели называли «коньячной». Называли они ее так потому, что там росли… лимоны. Преподаватели приносили с собой коньяк, а в качестве закуски использовали снятый с ветки лимон.

Когда один новичок принес бутылку водки, его остановили:

– Тебе, голубчик, не сюда. Тебе надо на огород.

146. Однография и парнография

Секретарь парткома группы военных специалистов в Алжире докладывал на активе:

– У некоторых переводчиков над кроватью висят фотографии как однографического, так и парнографического характера.

Он был убежден, что «парнография» – это когда голая пара, а если голая женщина одна, то это «однография».

Возражать я не стал.

147. О пользе спирта

Спирт в то время продавали в Алжире во всех аптеках совершенно свободно, и советские специалисты этим пользовались.

Однажды один дотошный аптекарь поинтересовался у доктора В. Лисицына, зачем тот берет такое большое количество спирта:

– Что вы с ним делаете, доктор?

На что доктор, мой товарищ еще по школе, спокойно ответил:

– Я протираю им ванну, перед тем как налить туда воду. Это необходимо для полной дезинфекции. Разве вы так не делаете?

– Делаю, делаю, – ответил смутившийся аптекарь.

148. Непорочные стюардессы

Прилетавшие к нам экипажи «Аэрофлота» оставались в Алжире на сутки. Их размещали в какой-нибудь загородной гостинице, желательно на берегу моря. Там они ждали свою смену.

Однажды я приехал к ним в курортный городишко Мадраг читать лекцию об Алжире.

В конце лекции я рассказал, что город этот особенный. Это единственный населенный пункт в стране, а может быть, даже в мире, где разрешается ездить на машинах без номерных знаков. Еще со времен французов здесь располагаются дома свиданий и при въезде в город машины встречают мальчишки, которые продают матерчатые чехлы для того, чтобы закрыть номер.

Через день ко мне явился представитель «Аэрофлота» в Алжире:

– Зачем ты рассказал все это нашим стюардессам?

– Они у тебя такие непорочные? – удивился я.

И он мне объяснил:

– В прошлом году я расселил экипаж в хорошей гостинице в горах. Я не знал, что она используется как дом свиданий. Ну и к нашим девчонкам ночью стали стучаться клиенты. Стучались настойчиво. Те в Москве пожаловались, и мне влепили выговор. И ты теперь… Подумают, что я специально расселяю стюардесс в публичные дома.

Я обещал больше не развращать стюардесс. И не развращал. Но однажды после лекции ко мне подскочили две стюардессы:

– Нам рассказывали, что здесь рядом есть город, где не нужны номерные знаки. Расскажите, пожалуйста, это так интересно. Вы нас туда не свозите?

149. Как чистить обувь хреном

В Алжире не было хрена, и мы привозили баночки с хреном из Москвы. А одна переводчица, Ира Гуляева, привезла корни хрена. На таможне элегантный офицер поинтересовался, что это. Ира, модно одетая молодая женщина, начала ему объяснять, что из этих корней готовят приправу, похожую на горчицу. Офицер брезгливо двумя пальцами поднял корни:

– И вы это будете есть?

Ира не знала, что ответить. Я пришел на помощь:

– Мадам делает из этого крем для чистки обуви.

Офицер поверил.

150. Дедушка и внучек

Посол протянул мне телеграмму. Я прочел последние строчки: «Виновных наказать, об исполнении доложить». Телеграмма была из ЦК партии, и главным виновником там назывался заведующий консульским отделом посольства, то есть я.

Телеграмма была основана на жалобе, присланной в ЦК партии каким-то пенсионером. Тот сообщал, что отправил своему внуку в Алжир книги о молодом Ленине; дело было в 1970 году накануне празднования столетия со дня рождения Ленина. Эта посылка пролежала два месяца на алжирской почте, никто из посольства не удосужился ее получить, и она вернулась в Россию. И дальше политическая оценка: сокрытие от ребенка книг о Ленине.

– Найдем и накажем, – отрапортовал я и отправился в бюро руководителя аппарата ГКЭС Василия Петровича Абызова. Тот сразу понял и спросил:

– Посылка?

– Посылка.

Личные письма из СССР и в СССР шли через дипкурьеров. Это было незаконно, но большинство посольств так поступало. Вся хитрость заключалась в том, что если на письме из СССР написать адрес русскими буквами «советское посольство», то письмо шло диппочтой. Письмо, но не посылка. Посылками дипкурьеров, естественно, не загружали, и они должны были отправляться обычной почтой. Но некоторые, кто по незнанию, кто думал, что «так быстрее дойдет», писали и на посылках по-русски адрес «советское посольство». Эти посылки шли обычной почтой, и посольство получало уведомление о том, что «в адрес посольства пришел груз, для получения которого следует предоставить полную опись груза, заполнить декларацию и уплатить пошлину». Таких уведомлений приходило с десяток каждый месяц. Эти грузы мы не получали, и все советские граждане были проинформированы об этом.

– Все понял, – сказал Абызов. – Завтра позвоню.

На следующий день он позвонил:

– Я вызвал дочь этого пенсионера, показал ей ее подпись под параграфом о том, что она знакома с правилами направления корреспонденции из СССР. Сказал ей, что она грубо нарушила правила пребывания советских специалистов за рубежом и что за это я решил не продлевать ей командировку. На следующей неделе она вернется в Москву.

– Не слишком ли суровое наказание? – спросил я. В те годы с такой формулировкой ей нельзя было больше рассчитывать на заграничную командировку.

– У меня две тысячи специалистов, – ответил Абызов. – И они должны знать, что правила пишутся для того, чтобы их соблюдали. И кроме того, если бы это было лет двадцать назад, то тебя бы после такого доноса посадили. Доносчиков не люблю. Многим они жизнь попортили.

Как мне потом рассказали ребята из аппарата Абызова, эта женщина устроила отцу по телефону грандиозный скандал, ходила просить Абызова продлить ей командировку хотя бы на два месяца, чтобы добрать деньги на кооперативную квартиру. Тот был непреклонен.

Я подготовил телеграмму в ЦК, где говорилось, что по письму в адрес ЦК КПСС было проведено расследование. Факты подтвердились. Виновная наказана.

Посол подписал телеграмму и ехидно заметил:

– Теперь этот любитель доносов должен быть доволен: его внучек прочитает книжки про Ленина. Не люблю доносчиков.

151. Ядовитые письма

Уезжающим домой сослуживцы давали свои личные письма и просили бросить их в почтовый ящик в Шереметьево. Все соглашались. На границе советские таможенники требовали, чтобы письма не были заклеены. Они проверяли, нет ли там каких-либо вложений, как правило, денежных купюр. После того как они убеждались, что вложений нет, письма нужно было при них заклеить.

Не все догадывались брать с собой воду. И жена моего приятеля рассказывала, как веселый молодой таможенник с нескрываемым удовольствием смотрел, как она слюнявит пальцы и заклеивает три десятка писем. После этого она несколько дней глотала таблетки.

152. Таинственный мастер спорта

Каждое лето в советской колонии в Алжире проводилась спартакиада. Я всегда был председателем комиссии.

Несколько раз на открытии спартакиады я, представляя судейскую бригаду, говорил:

– Наши судьи – настоящие специалисты. Среди них есть даже мастер спорта.

Люди смотрели на здоровых мускулистых парней и не обращали внимания на худенькую девушку, скромно сидящую во втором ряду, жену корреспондента «Комсомолки» Саши Ровнова, Иру Ровнову, в девичестве Гришкову.

Но именно она и была мастером спорта. По фигурному катанию.

153. О бдительности

Однажды мы с Сашей Ровновым поехали в командировку по стране. И когда возвращались в Алжир, заметили на пляже русских женщин. Это было неудивительно: в те годы в Алжире работало около тысячи советских военных специалистов, которые приезжали на два-три года с семьями.

– Сейчас я проведу урок бдительности, – сказал Саша, и мы подъехали к женщинам.

– Кутаков здесь? – спросил он первую.

– У нас нет такого, – с удивлением ответила она.

Подошли другие женщины и наперебой загалдели: нет у них такого.

– Разве вы не танкисты? Не группа Кутакова? – удивился Саша.

– Нет. Мы артиллеристы. Группа Васнецова.

– Да вроде бы вас много для Васнецова. У него всего десять человек.

– Может быть, раньше и было десять, но сейчас нас девятнадцать семей.

– А почему вы прохлаждаетесь на пляже и обед мужьям не готовите?

– А сегодня их всех увезли на полигон в Блиду, и они будут только завтра.

– А как же вы сами до дома доберетесь?

– Да тут близко. Подняться на гору. Вон там наши дома.

Когда мы отъехали, Ровнов сказал:

– Ну вот. Я за пять минут узнал, что в Алжире находятся русские военные специалисты. Они обучают местных военных артиллерийскому делу. Всего русских инструкторов девятнадцать человек. Фамилия руководителя группы Васнецов. Живут они вон в тех домах. Сейчас инструкторы находятся на полигоне в Блиде, где пробудут до завтра. Что еще нужно?

154. Die erste Kolonne marschiert

Во время поездки по Алжиру мы с Сашей Ровновым были свидетелями забавной сцены. Впереди нас ехал мерседес с западногерманскими номерами. Водитель показывал повороты перед каждым изгибом дороги. А так как дело было в горах, задние лампочки указателей поворотов работали беспрерывно.

На ровном участке мы обогнали немца и увидели за рулем седовласого солидного типа в очках и рядом с ним фрау в очках и в широкой шляпе.

– Ты понимаешь теперь, почему они проиграли войну? – прокомментировал Саша. – Потому что они педанты и все норовят делать по правилам. Помнишь, еще у Толстого: «Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert…»? («Первая колонна марширует, вторая колонна марширует…»)

155. Мудрость эквилибристики

Как-то в Алжире в компании дипломатов и журналистов я спросил посла С. Грузинова:

– Вы знаете, за что Лешу из «Советского спорта» выгнали?

Корреспондент московского радио и телевидения Алексей Златорунский заволновался:

– Я не работал в «Советском спорте».

Грузинов сразу понял, что речь идет о какой-то шутке, и поддержал меня:

– Да, да. Что-то припоминаю.

– Лешу послали написать репортаж о футбольном матче СССР – ФРГ. Наши проиграли 1:5. Леша очень красочно описал гол, забитый нашими, но ни единым словом не упомянул о пяти голах в наши ворота и объяснил: «Корреспондент имеет право писать о том, что считает самым значительным. Вы же не будете утверждать, что я написал неправду?».

Потом Грузинов поучал меня:

– В этом ответе вся мудрость эквилибристики наших иностранных корреспондентов. Писать только о том, что они считают нужным.

156. Как я разводил тараканов

В первый раз я попал в Алжир в 1966 году в качестве переводчика туристской группы. В гостинице, где я жил, водились тараканы, не такие, как у нас, в России, а с крыльями и рыжие.

Через месяц после возвращения в Москву я увидел одного такого таракана у себя на кухне. Потом второго.

А через месяц тараканы появились и в соседних квартирах. Люди возмущались, интересовались, откуда они взялись. Я молчал.

В те годы в Москве санэпидемстанция работала аккуратно. Приехали люди и облили чем-то все квартиры в подъезде. Две недели во всем доме был отвратительный запах.

Потом запах пропал. И исчезли тараканы. Навсегда.

157. О вкусах не спорят даже за границей

– У ваших специалистов очень странные вкусы, – жаловался мне алжирец – руководитель контракта.

И он имел основание.

Некто Завгородний, инженер-строитель, получив от алжирцев мебель, взял пилу и распилил новый комод на две части.

– Так он выглядит красивее, – объяснил он мне.

Специалист из группы военных утром в качестве зарядки стоял по пять минут на руках. Всё было ничего, пока он не решил перенести занятия на балкон.

Со всех сторон начали сбегаться мальчишки. И было на что посмотреть: длинный и худой иностранец в одних трусах стоит не шелохнувшись на голове.

Руководитель группы, алжирец, сокрушенно сказал мне:

– Хорошо, что он один у вас такой. А то мало ли что могут о вас подумать.

Знал я много советских специалистов, работавших за рубежом. Люди они были разные. Но из 20 тысяч специалистов не было ни одного, кто бы пьянствовал, пропивал полученную валюту. Ни одного. Я вспоминаю мудрого деревенского детектива Анискина, который говорил: «Если мужик знает, что он может купить на заработанные деньги, он их не пропьет».

158. Как позабыть язык

Работала в Алжире переводчица Алла Матвеева. Однажды, возвращаясь домой, она споткнулась, упала, ударилась головой о стену и потеряла сознание. Ее отвезли в больницу.

Вернулась она через неделю полностью здоровой. За одним исключением… она забыла французский язык. Напрочь. Ей дали отдохнуть пару недель. Но язык не возвращался. Врачи объясняли это явление, употребляя кучу научных терминов.

После безуспешного лечения ее откомандировали домой. Позже знание языка к ней полностью вернулось.

Потом одна ее подруга объяснила мне:

– Ее домогался руководитель группы, вот она и придумала, как уехать домой без скандала.