Текст книги "Свадебный переполох в Медусельде (СИ)"

Автор книги: Оксана Шамрук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Что ты, колокольчик мой, воинская застава это вовсе не женское место, – взглянув на раскрасневшуюся, взволнованную жену, Сенешаль лишь покачал головой: и приятно её волнение, и не хочется, чтобы губы так кусала. – Незачем вам обеим тревожиться: я никуда не еду, да и с Тэйодредом ещё не всё решено. Погодите немного. Вот лучше попробуйте, какое сочное мясо получается. Может подскажете, если я пряности какие забыл?

– Хорошо, – ощущая как на сердце от его слов становится легче, Ремиль взяла вилку с предложенным угощением и, едва откусив кусочек, почувствовала, как болезненно сжимается желудок и становится нечем дышать. – О, Единый… это же… оно тухлое?

– Что? – витязь едва не высказал возмущение, ведь это мясо ещё утром хрюкало, но девушка так сильно побледнела, что пришлось схватить её под локоть, чтобы сама не упала в костёр. – Лотириэль, хоть ты скажи ей…

– Запах как от порченой рыбы, – перебила его невестка, зеленея так, словно увидела немытого орка. – Тиной из реки…

– Да что с вами такое? – подхватив обеих девушек, которые кажется, намеревались лишиться чувств, Эйомер, впервые ощущая себя беспомощным как ребёнок, принялся звать слуг, оказавшихся вместе с остальными готовившими на свежем воздухе сейчас слишком далеко. Неужели отравление? Тогда почему только у них? – Что вы такое ели сегодня?

– Я ещё не завтракала, – Лотириэль едва не теряла сознание, стараясь отойти подальше от костров, благо кто-то из подбежавших воинов помог ей, усадив на траву. – Ремиль, ты как?

Хватая ртом воздух, та лишь беспомощно ахнула и, вырвавшись из рук Эйомера, со всех ног бросилась к раскидистому можжевельнику.

Лотириэль и сама поняла, что удержаться от тошноты не выйдет. Последнее время такие приступы бывали иногда, но вот чтобы так, едва не наизнанку выворачивало… Она даже не поняла, как долго это длилось, пока не почувствовала, как ласково ее приобнимают сильные руки мужа, за которым и послать, очевидно, успели.

– Пойдем в покои, – Тэйодред подхватил жену на руки, чуть прижимая к себе. – Эйомер, забирай Ремиль, целители уже ждут. Тише, девочка, сейчас вас осмотрят.

– Не смотри на меня! – успев подняться с колен и отереть дрожащей рукой рот, ощущая как от накатившей слабости кружится голова, девушка попыталась скрыться от Сенешаля за одной из яблонь. – Не смотри, это ужасно…

– Да успокойся ты, нет ничего ужасного в том, чтобы почувствовать себя плохо, – успев поймать за локоть, Эйомер притянул её к себе быстро отирая влажным полотенцем заплаканное лицо. – Тебе нужно к целителю, он отварами напоит и всё пройдёт.

– Хорошо, – шмыгнув носом и всё ещё смущаясь от того, что муж увидел её в подобном состоянии, Ремиль попыталась сделать несколько шагов, но слабость была такой сильной, что если бы не вовремя подхватившие родные руки, падение было бы неминуемым.

– Тише, успокойся, колокольчик, – видя, что бледная, как воск, любимая вот-вот снова расплачется, Эйомер крепко прижал её к груди и поспешил во дворец вслед за братом. – Всё хорошо, я с тобой.

Целители действительно ждали: Тэйодред успел распорядиться. Попросив, чтобы обеих девушек занесли в одни покои, они настойчиво выпроводили мужчин в каминный зал рядом, посоветовав не путаться под ногами.

Тэйодред вошёл в зал, и обернулся к Эйомеру:

– Что случилось, не знаешь?

– Похоже, от нервов, – тяжело взглянув на брата ответил тот. – Лотириэль впала в панику от того, что ты решил её оставить и уехать на Рубеж, Ремиль тоже испугалась что я могу уехать. Вот они и пришли ко мне просить, чтобы мы взяли их с собой.

– Я же просил отца не говорить, – Тэйодред едва не дернулся. – Да и она неужели не понимает, ведь и отец, и братья воевали. Какой из меня воин – возле жены сидеть!

– А что у неё за жизнь, если муж не успел жениться, а уже на заставу собрался? – парировал витязь, легко выдержав его гневный взгляд. – Хотя бы год-другой спокойно пожил. Не думаешь о том, какие сплетни пойдут? Конечно, ты ведь уедешь, а ей тут оставаться.

Отмахнувшись, Второй Всадник сжал губы:

– Я собирался на пять дней поехать. С проверкой, не больше. А не год там сидеть командиром, как прежде. И отцу так сказал, что туда и обратно, ума не приложу, кто и что наговорил. Да и то, не решил пока, то ли через неделю, то ли в следующем месяце. Вот тоже мне, сплетники…

– Нужно было с женой вовремя планами делиться. А то она сама переполошилась и Ремиль накрутила. Видишь, что из этого вышло? В казармах жить собрались, где это такое видано?

Ответить Тэйодред ничего не успел: в приоткрытую дверь спокойно вошёл Айрен, старший из целителей, крупный седовласый рохиррим, которого оба воина и знали, и побаивались – уж у него пискнуть против лечения не смел никто, да и они по молодости могли за попытку сбежать раньше времени не тех трав в настой получить.

– Что с ними?

– Поздравляю, – на лице взглянувшего на витязей целителя не дрогнул ни один мускул. – Праздник урожая удался на славу.

Тэйодред посмотрел на Эйомера, но и тот, похоже, ничего не понял, поэтому надо было разобраться:

– Айрен, что с нашими женами? Праздник вечером, а вы уже, гляжу, медовуху опробовали… Лотириэль и Ремиль плохо, что нам делать, из-за чего это и как долго лечить?

– Чтобы лечить – нужна болезнь, а ваши жёны вполне здоровы, – отрезал рохиррим, продолжая взирать на них самым что ни на есть спокойным взглядом. – В их состоянии дурнота – нормальное явление. Вот нервничать нельзя, так что постарайтесь впредь быть поделикатнее с любимыми.

– Говорю же, всё от нервов, – выдохнул, наконец, Эйомер. – А тут ещё это мясо. Ума не приложу, почему оно им тухлым показалось, ведь совершенно же свежее и кровь хорошо спущена.

– Не от нервов, – Тэйодред и сам побелел не меньше, когда до сознания дошли слова «в их состоянии». – Айрен, и когда ждать?

– Думаю, если мои подсчёты верны, то к середине апреля, – ответил тот, соизволив наконец улыбнуться, когда сын Эйомунда окинул его особо убийственным взглядом. – Постарайтесь не запугивать подобным образом свою жену, волнения ей вредны.

– Да ни в жизни, – буркнул витязь, начиная понимать, что целитель, похоже, затрудняется с постановкой диагноза. – Так ты не знаешь, в чём проблема? Может, тогда в Гондор за врачевателем послать? Я вмиг гонца снаряжу, Боромир мне не откажет.

– Обе? – дождавшись подтверждающего кивка Айрена, Тэйодред шагнул к брату и чуть приобнял его. – Эйомер, это не болезнь. Поздравляю, кажется мы спор на недели, если не на дни считать будем. А им уже сказали, или мы сами должны объяснить?

– Какой спор? Какие недели? – увернувшись от его рук и сжимая кулаки, Сенешаль обернулся к целителю. – Ты скажешь наконец что с моей женой, или нет? – лицо воина сначала побледнело, затем на высоких скулах проступили красные пятна румянца. – А ну и Моргот с вами! Сам разберусь!

Окинув обоих недобрым взглядом, он поспешил к дверям из залы, намереваясь отвести жену в город к более словоохотливому врачевателю.

– Всё! – Тэйодред догнал брата и крепко сжал его плечи. – И Ремиль, и Лотириэль беременны. Пойдем к ним.

– Я туда и направляюсь, – не сбавляя шага бросил тот, но затем всё же запнулся прямо на пороге и удивлённо взглянул на свои ладони. – Беременны? Так это у меня весной дочь родится? Вот этими руками её приму?

– Этими, этими, если другие к весне не отрастишь, – витязь почувствовал обжигающую теплоту известия и тут же понял, что улыбается. Ребенок. Искорка, кроха, пока неощутимое и непонятное, но уже родное существо. С такой же улыбкой, как у Лотириэль… – Эйомер, мы идём? Или стоим в дверях?

– Мы? Бежим, – всё ещё не до конца осознавая случившееся, тот со всех ног ринулся к лестнице и, преодолев её пролёты, рванул на себя дверь спальни. – Колокольчик мой, как ты, родная? – вмиг оказавшись на кровати, он сгрёб в объятия смущённо рассмеявшуюся любимую и, только тогда заметив невестку, привлёк и её к себе. – Единый, как я счастлив… Вам ведь сказали уже?

Тэйодред опоздал едва ли не на минуту, осторожно «отобрав» жену у брата. Лотириэль уткнулась в плечо мужа, густо покраснев:

– Сказали. Я… Тэйодред, ты не сердишься?

– Я счастлив. Только теперь за тебя буду куда больше тревожиться, – он гладил темные волосы жены, не размыкая объятий. – И не волнуйся так.

Сильная рука скользнула на талию, словно уже пытаясь ощутить тот росточек жизни, который бился там. Внезапно сердце сжалось от того, что его мать умерла, давая ему жизнь, что это не всегда легко. Но он ничем не показал ни беспокойства, ни охватившего холода. Только нежность к жене. Посмотрев на Эйомера, воин снова хмыкнул:

– Так что? Счёт спору на недели пойдет? Или на дни?

– Теперь уж всё равно, – улыбнулся тот бережно обнимая растерянную, притихшую в его руках жену и нежно касаясь губами её виска. – Как ты? Больше не тошнит?

– Нет, – ощущая, как вслед за потрясением в сердце рождается радость и вместе с ней —

благодарность к мужу за его любовь и зачатое дитя, Ремиль прижалась лбом к его плечу и тихо заговорила. – Айрен дал выпить настойку, от неё стало легче, а ещё сказал не притрагиваться к еде, если запах не нравится и ложиться спать пораньше. Только я всё равно сегодня танцевать хочу, можно?

– Если совсем немного, то обещаю, – улыбнулся Эйомер, понимая что теперь нужно ещё внимательнее присматривать за любимой, беречь её и следить, чтобы не утомлялась. – Но служанкам помогай только советами.

– Это и тебя касается, милая, – Тэйодред легонько коснулся пальцем вздернутого носика. – Не спорь. Надо будет – сам распоряжусь, не в первый раз.

– Ты же… Ехать собрался, а я…мы…тебе помеха…

Рохиррим покачал головой:

– Считаю это беременным капризом и не обижаюсь. И до этого уезжать хотел дней на пять от силы, а сейчас вовсе тебя не оставлю. Решишь ещё снова лично за яблоками полезть.

– И мне что, все девять месяцев сидеть как кукла на подушках кровати? – Лотириэль искоса посмотрела на мужа, но тот улыбался:

– Семь осталось. Всего семь. А насчёт подушек мне идея понравилась, – он едва увернулся от той, которую она в него метнула. – Да не мне же!

– Осторожнее, свои перины рвать будете, – пошутил Эйомер, когда в ход пошла ещё одна подушка. – Интересно, Айрен уже Тэйодену сообщил?

– Думаю, к нему и пошёл, – Тэйодред ловко уворачивался, возвращая подушки обратно так, чтобы они не задели девушек. Комната уже была в перьях и пуху, когда в нее вошёл конунг, тут же «заработавший» изрядно похудевшей подушкой в лицо и ошарашенно взглянув на сына и племянника:

– Вот и куда вам детей? Сами повзрослеть забыли!

– Вместе веселее будет, – подхватив смеющуюся Ремиль на руки, Эйомер ловко поднялся с кровати и приблизившись к нему склонил голову. – Благословите на продолжение рода, дядя.

Тэйодред поступил так же, чутко уловив блеснувшие от влаги глаза отца. Получив благословение, он вернул Лотириэль на кровать и не позволил ей встать раньше, чем нашел туфельки.

– Топить ещё рано, но велеть расстелить дорожки определённо нужно, – продолжая прижимать к груди жену и проследив за действиями брата, Эйомер взглянул на ничем не покрытые в летнюю жару полы. – Осень скоро, пора бы уже. Но сначала будем праздновать.

– И поводов для этого достаточно! – кивнул Конунг. – Только вы бы себя в порядок привели. Мне-то и с перьями в волосах милы, а вот как перед остальными – сами решайте.

– Ой, – только после этого замечания увидев, что волосы мужа похожи на птичье гнездо, Ремиль принялась выбирать из них белый пух. – Мне бы ещё искупаться и переодеться, а потом нужно букеты на столах расставить. Лотириэль, ты мне поможешь? На кухни нас теперь всё равно не пустят.

– Если не котлы тягать, а свежую выпечку с противня – пустят, – улыбнулся Тэйодред, подхватывая жену на руки. – Верну через несколько минут. Эйомер, дождись меня, разговор есть.

– Хорошо, – кивнул ему витязь, а затем, усадив жену в кресло, строго взглянул в её глаза. – Никаких кухонь, там всегда ароматы сильные, а мне сегодняшнего твоего приступа хватило за глаза. Верно я говорю, дядя?

– Лучше пока поостеречься, – Тэйоден ласково улыбнулся жене племянника. – Это долго не длится, но беречь и себя, и малыша нужно.

Лотириэль действительно вернулась очень скоро, уведя подругу с собой, вслед за ними ушел и Конунг. Тейодред зашёл через пару минут, улыбнувшись Эйомеру:

– Ну что, пойдем Айрена искать?

– Что ты от него хочешь услышать? Из этого упрямца и пары слов не выдавишь.

– Пусть объяснит, как теперь нам с женами быть. Потому что от одних воинов я слышал, что и пальцем тронуть нельзя, от других – что надо и регулярно. А веры целителю больше. И потом, – Тэйодред замялся, – мне бы его расспросить… Чтобы история не повторилась.

– Пойдём, если он нас примет. – кивнул Сенешаль, прекрасно понимая о чём ведёт речь брат, но не желая накликать беду лишними разговорами. – Кажется, я с ним не слишком вежлив был.

– Его это только насмешило. Думаешь, ты первый, кто не сразу догадался? – воин вздохнул. – Примет.

– Хорошо.

Через некоторое время витязи были уже в городе и вздохнули с облегчением когда у дома целителя не оказалась очереди из пациентов.

– Ты не сердись на меня, Айрен, за грубость. Свадьба совсем недавно была, не ожидал я вестей о ребёнке, – опустившись в предложенное кресло, Эйомер постарался вернее подобрать слова для предстоящего разговора. – Это счастливая весть, но наши с братом матери ушли рано и сейчас нам не у кого, кроме тебя, спросить совета как обращаться с жёнами, что позволять им из дневных хлопот, а от чего оградить, и как вести себя на супружеском ложе? Что лучше для их здоровья: целомудрие, или любовь мужа? Как заботиться, чтобы роды прошли благополучно для матери и ребёнка? Надеюсь я достаточно ясно изложил наши тревоги?

– Да не сержусь я, – мужчина улыбнулся. – И рад, что вы пришли. А советы будут простыми: не волновать жён, ничего тяжелее новорожденного ребенка всю беременность не поднимать, не падать и не ударяться. Да и по самочувствию смотреть надо, излишнее сидение смирно тоже навредить может. А что касается постели, так просто на живот не давить, и резко не дёргать. Нежность и ласка и ребёнку, и матери нужна, если живот не болит. Вот с родами… Да, Тэйодред, знаю, чей это вопрос. И обрадовать не могу – только Высшие властны. С тобой всё хорошо начиналось, нормально прошли, а на следующий день начался лёгкий жар. И ничем помочь не смогли, я тогда не в Эдорасе, а на заставах служил, а те повитухи не справились. Так что… Прости, тут не отвечу. Берегите их сейчас.

Тэйодред смотрел куда-то вдаль, словно ничего не замечая, но поблагодарил целителя:

– Спасибо. Не откажешься осматривать их?

– За честь почту.

– Что ж, спасибо. Мы щедро расплатимся за твою помощь, а сейчас позволь откланяться. Моя жена слишком молода и непоседлива, боюсь её надолго одну оставлять в таком состоянии. – положив на стол целителя несколько золотых монет, Эйомер поднялся и направился к дверям, а затем, когда уже оказались на улице опустил ладонь на плечо брата. – Не волнуйся так, а то жену растревожишь. Мне думается беды не должно случится: Лотириэль и твоя мать не родственницы, здоровье у них разное. На это и уповай, а я всегда с тобой буду.

– Вот уж в чём не сомневаюсь, – Тэйодред ответил крепким пожатием руки. – Ничего, справимся. Эйомер, ты со мной носишься, как с младшим, неужели я себя так веду?

– Неужели ты думаешь, что только ты можешь заботится о других и опекать? Мне тоже это не чуждо.

Тэйодред едва не рассмеялся, задумавшись о чем-то своём.

– Что случилось? – приподняв бровь, Эйомер окинул его вопросительным взглядом. – Или сомневаешься во мне?

– Нет, я тебя с малышом представил, – на лице воина заиграла нежная улыбка. – И себя заодно. Скажи, почему только пройдя на краю смерти, начинаешь дрожать над крупицами жизни и тем сильнее, чем они беззащитнее? Ведь и ты, и я – мы пылинки сдувать и с жён, и с детей готовы.

– Потому что они лечат раны, оставленные в наших сердцах войной, дарят заботу и свою любовь. Кто бы ещё, кроме них, смог иметь к нам столько терпения? Порой мне кажется, что я слишком строг с Ремиль: вырвал её из привычной жизни и жду, что она сможет легко освоиться в новой, поэтому и стараюсь беречь её.

Тэйодред приобнял брата и лёгким жестом взъерошил ему волосы:

– Она осваивается. Любая жена в доме мужа – как в чужом. Хорошо всё-таки, что они с Лотириэль вдвоём, так привыкать легче.

– Теперь и пелёнки вместе вышивать будут, пожалуй, всё складывается очень даже удачно. – улыбнулся Эйомер бережно погладив рукав рубашки которую недавно сшила ему жена. – Да, это хорошо, что они нашли общий язык.

– Лотириэль всегда хотелось сестрёнку, но она младшей была. Хорошая она, светлая, – Тэйодред ускорил шаг, торопясь домой.

========== Глава 11. ==========

Время неумолимой скачкой коней Марки отлистывало день за днём. И спелая осень отзвучала, сменяясь первой звонкой наледью серебристого инея и хрупкостью замёрзших лужиц. В самом начале зимы прибыл гонец из Итилиэна: Эйовин родила сына. Как ни боялись Тэйодред и Эйомер оставить жён, не поехать к сестре не могли: вдвоём, буквально на считанные дни, мыслями оставаясь дома. А вот Конунг, откровенно пользуясь тем, что его вполне заменят, прогостил в Итилиэне почти месяц. Эйовин передала наилучшие пожелания невесткам, уточнила срок и пообещала приехать: роды были лёгкими, да и к тому времени малыш должен был подрасти.

Ремиль и Лотириэль расцветали с каждым днём, а мужья не могли нарадоваться на них, хотя и капризы, и волнения частенько не давали спать. Но всё это искупалось мечтой о том, что скоро на руках будет заветный свёрток с желанным первенцем.

Тревожным было только одно: в конце зимы умер Айрен, но целителей хватало, повитух – тоже, поэтому никто и не волновался о том, что может быть что-то не так. За эту зиму ни один малыш и ни одна роженица не погибли, а рожали часто, Рохан всегда ценил большие семьи.

Снега снесло ветром и наступила весна. Поля Рохана были полны зелёным шёлком травы, набухшими цветочными бутонами и разнотравьем. И обе молодые женщины уже были похожи на бутоны, готовые вот-вот раскрыться от тяжести нового цветка.

Конец апреля выдался на редкость тёплым и щедрым на солнечные дни. Проснувшись от того, что мягко скользившие по постели лучи коснулись лица, Эйомер крепче обнял жену, привыкшую спать положив голову на его плечо, и в эти рассветные часы напоминавшую маленького взъерошенного совёнка который продолжал сладко посапывать несмотря на бережные прикосновения к налившемуся округлому животу. Малышка в утробе матери тоже спала: Сенешаль отчётливо ощущал ладонью мерное биение её сердца, и от этого было ещё радостнее и светлее на душе. Прежде, даже надеясь на то, что война закончится и наступят мирные дни, он и мысли не допускал о том, что будет иметь возможность жениться на своей Ремиль, любить её, что она понесёт его дитя, а теперь, проводя с ней каждый день беременности познал то, что женщины ещё более хрупкие существа, чем это казалось прежде. И только женщина может сделать мужчину по-настоящему счастливым. Не бои и воинские подвиги, не проведённые в седле дни и далёкие походы, а хрупкая девушка которая обнимет в конце трудного дня, согреет своим теплом, выслушает и разомнёт затёкшие плечи своими маленькими ладошками. За это он и любил жену более всего на свете, старался заботиться и следить за тем, чтобы она не в чём не знала нужды, даже если просит посреди ноября варёных раков, за которыми нужно ехать к студёной реке, или утверждает, что именно отец ребёнка должен пошить первую пелёнку, в которую завернут кроху после рождения. Тешилась, конечно, но почему не пойти на уступку, если это так порадовало её? Тэйодреда, кажется, тоже заставили пошить пелёнку, так что пример оказался заразительным.

– Ммм… – сонно заворочавшись, Ремиль удобнее устроилась в его руках, а затем нехотя открыла глаза. – Уже утро?

– Спи, родная, это звёзды нынче такие яркие, – пошутил Эйомер, уже смелее оглаживая её живот, который сейчас казался более упругим и налитым, чем вчера вечером когда можно было отчётливо ощутить малышку. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не беспокоит?

– Беспокоит, – сонно моргнув Ремиль перевернулась набок и игриво поцеловала его в плечо. – Хочу завтракать.

– Погоди минуту, – зная, что в это время она не съест и нескольких ложек омлета, Сенешаль лишь покачал головой и взъерошил её шелковистые волосы. – Я сейчас схожу на кухни. Чего тебе хочется?

– Редиски. Она как раз созрела на грядках в саду.

– Ох, и взбредёт же в голову такая блажь. Может, лучше молока и пышку медовую?

– Нет, редиски, – неуклюже перекатившись к краю широкой кровати, девушка присела и спустила ноги на пол. – И я сама хочу её накопать.

– Что ты копать собралась? Забыла что мне тебя обувать приходится? Как наклоняться станешь?

– Хочешь сказать – не справлюсь? – упрямо поджав губы, Ремиль направилась в умывальню, чтобы освежиться перед походом в сад за редиской.

– Хочу сказать, что лучше пойду с тобой и проконтролирую процесс, – качнув головой, рассмеялся воин, направляясь следом за ней, чтобы быть рядом, если потребуется помощь. Редиска. Любимая за последние две недели стала неуклюжей как едва сделавший первые шаги младенец, несложно догадаться кому из них двоих придётся возиться на грядке.

Через несколько минут Эйомер заплёл жене волосы, помог надеть свободное платье и, наспех натянув брюки с камзолом, повёл её в коридор. Спуск по лестнице вызвал привычный спор, во время которого Ремиль в очередной раз успешно отстояла своё право самостоятельно переваливаться по ступеням, напоминая при этом утёнка и крепко держась за перила.

– Колокольчик мой, может ты просто хотела птиц послушать? – с надеждой спросил витязь, когда они наконец добрались до благоухающего цветущими нарциссами сада. – Ну их, эти грядки.

– Глупости, птичий щебет я могу и из окна услышать. Смотри, твой брат и Лотириэль тоже здесь.

– Тоже завтракать пришли что ли, гурманы? – заметив за кустами смородины Тэйодреда, Эйомер обрадовался уже тому, что не одного его заставляют в такую рань грядки копать.

– Там и морковка молодая есть, но она наверное ещё силу не набрала, – вытащив из стоящей у грубо сколоченного стола корзины небольшую лопатку Ремиль заторопилась к подруге, но заметив, как та, вскрикнув, схватила за руку своего

мужа, остановилась как вкопанная. – Эйомер!

– Что случилось, колокольчик?

Проследив за её испуганным взглядом, Сенешаль увидел искажённое болью бледное лицо невестки и рванул уже было на помощь брату, но за спиной снова раздался звонкий зов жены.

– Эйомер, она убегает! – ощущая, как по ногам течёт горячая влага, а нутро скручивает от невыносимой боли, Ремиль уронила лопатку и крепко обхватила руками показавшийся каменным живот. – Помоги!

Тэйодред, подхватив побелевшую жену на руки, чуть заметно улыбнулся Эйомеру:

– Наперегонки, братишка. Девочки, в грядки не рожать, дайте вас в покои отнести.

– Опять твои шуточки, – Лотириэль закусила губы.

– Колокольчик, терпи, теперь все ступеньки мои, – стараясь успокоить продолжавшую испуганно держаться за свой живот любимую, Эйомер бережно поднял её на руки и, ощущая намокший подол платья, поспешил вслед за братом. – Дыши глубже и держи меня за шею.

– Доброе утро… – с трудом выдавила из себя Ремиль, заметив на террасе дворца удивлённого Конунга мимо которого, не останавливаясь и так же наскоро поприветствовав, промчался Тэйодред. Было слишком больно и страшно, но не поздороваться с правителем не хватило духу.

– Сейчас целителей пришлю, – Тэйоден кивнул племяннику и ринулся за лекарями.

Тэйодред прижимал к себе жену, чувствуя, как она вздрагивает от каждой волны боли, и понимая, что ничем сейчас не может помочь, разве что быть рядом, держать за руку и успокаивать ее ласковыми словами, шутками, ловить в ответ измученную родную улыбку. Подбежавшие слуги указали на дверь покоев, где уже суетились целители и помощники, устанавливая столы, покрывая их простынями и готовя горячую воду. Уложив жену, Тэйодред отмахнулся от повитух, указывающих на дверь – так беспомощно посмотрела на него Лотириэль.

– Эйомер! – цепляясь за рукав мужа, Ремиль в ужасе уставилась на приблизившегося к ней целителя. Мало того, что суета в спальне Лотириэль и Тэйодреда, куда их обеих принесли мужья, вселяла в душу панику, так ещё и этот мужлан, со здоровенными ручищами и широкой улыбкой, доверия совсем не внушал. – Убери его от меня! Сейчас же! Я хочу уйти отсюда!

– Хорошо, колокольчик, только не волнуйся, – видя как глаза любимой наполняются слезами страха и отчаяния Эйомер снова подхватил её на руки и обходя установленные служанками и повитухой столы, направился к выходу. – Мы ведь справимся сами, да милая?

Немного успокоившись от его уверенного голоса, девушка, всхлипнув, кивнула, а когда оказалась в своих покоях, почувствовала себя гораздо увереннее. Все вещи и мебель здесь уже стали родными, да и, опустивший на кровать, муж так спокойно отдавал приказы паре, поспешивших за ними служанок, принести необходимое и не маячить перед глазами, что страх постепенно отступил. Как и боль которая то накатывала жгучими волнами, то давала немного отдохнуть. Казалось время остановилось сменившись алым маревом в котором было легче, переодевшись в лёгкую сорочку, ходить по комнате, чем лежать на застеленных несколькими простынями перинах. Периодически заходившие повитухи осматривали её косо поглядывая на молодого Сенешаля который, по их разумению, должен был сейчас находиться внизу вместе с Правителем и братом, а не нянчиться с рожающей женой, что совершенно не являлось мужской заботой. Но они уходили, а он оставался и говорил, много говорил, держал её за руку, когда боль становилась совершенно невыносимой и отирал влажным полотенцем выступившую на лбу испарину. Устал ли он сам Ремиль – не знала, она с трудом ориентировалась в происходящем и была слишком измучена и благодарна за то, что не оставил её с чужими людьми, внимание которых смущало и было в тягость, особенно сейчас, когда боль становилась всё более невыносимой. Тянувшая поясница заставляла вскрикивать и обхватывать себя руками, когда в животе нарастала невыносимая резь и тогда крепкие ладони мужа, его поддержка и голос, были необходимы как воздух. Час за часом растворялись, оставляя вместо себя всё более частые схватки. Чаще стали заходить и повитухи, одна из которых велела кипятить воду и нести больше чистых полотенец и простыней. Её новая попытка выпроводить Эйомера за двери спальни оказалась безрезультатной, и когда Ремиль ощутила, что тело вместо очередной волны боли выкручивает неожиданной судорогой, рядом кроме него никого не оказалось. Именно муж, спешно уложив её на кровать, принял младенца, мальчика, который едва успев появиться на свет, оповестил о своём приходе громким заливистым плачем.

– Сын? – в голосе витязя звучали удивление и радость одновременно, но, быстро взяв себя в руки, он завернул голосистое дитя в собственноручно сшитую пелёнку и, отдав его в руки измученной любимой, помог ей освободиться от последа, так что явившемуся на плач младенца целителю не осталось ничего иного, как осмотреть мать и дитя и спросить у молодого отца, не нуждается ли тот в успокаивающем нервы настое. Но тот лишь отмахнулся от подобного предложения и велел служанкам сменить испачканное белье и унести окровавленную воду в тазу.

– Эйомер, – говорить почти не осталось сил, всё внимание безмерно уставшей девушки было сосредоточено на светловолосом, переставшем, наконец, плакать сынишке, но всё же Ремиль помнила, что её подруга возможно ещё переживает те ужасные мучения, которые для неё самой наконец закончились. – Сходи узнай, как там Лотириэль. Может быть, и она уже родила?

========== Глава 12. ==========

Целители, не отходили от Лотириэль и на шаг. Она молчала, несмотря на острую, разрывающую всё внутри боль, хотя ей постоянно твердили, что надо кричать, что это не зазорно…

Сжигало словно огнем, казалось, что она не может двинуться, ничего не слышит и не чувствует… Всё слилось в боль, в ужас, в темноту. Она, княжна, дочь и сестра воинов – слабая девчонка. Не может даже подняться, сделать шаг… И тепло по ногам. Кровь. Лотириэль знала, что это не воды, а кровь, жизнь.

Но каждая минута была годом: лицо бледное до синевы, молчание – ни стона, ни вздоха. Вокруг неё суетились, что-то говорили, но она уже не могла ничего слушать, не могла ответить.

Тэйодред сидел в соседней комнате, всеми силами играя в спокойствие, разговаривая с отцом. Как бы хотелось отбросить приличия и законы, наплевать на выдержку, ворваться туда и быть рядом с Лотириэль. Но вместо этого – ничего не значащий многочасовой разговор, тихая суета в соседней комнате, уверения отца в том, что если тихо – значит, ещё долго ждать, что первые роды и на сутки затягиваются, что раз не кричит – не больно. И он кивал, ждал, терпеливо и спокойно, невозмутимо отодвигал кубок с вином, но вот взгляд и сердце возвращались к закрытой двери.

Расспросив у прислуги где сейчас находятся брат и дядя, Эйомер вошёл в щедро освещённую вечерним солнцем комнату и, заметив их сидящими у раскрытого окна, устало улыбнулся. Минувший день оказался тяжёлым, забравшим почти все силы, как душевные, так и физические, теперь в конце него хотелось не только делиться добрыми вестями, но и получать их самому.

– Ремиль подарила мне сына, – он и сам удивился тому как сел голос, но по другому говорить не получалось. – Я всё думал, что родится девочка, а он такой громкий и маленький, Ремиль говорит что красивый. Но я смотрю, целитель ещё не выходил, как Лотириэль?

Тэйоден вскочил и, шагнув к племяннику, крепко обнял:

– Поздравляю, мальчик мой! Как она? Всё хорошо?

– Да, кажется, всё в порядке, только совсем из сил выбилась, – ответив на его объятия, Эйомер улыбнулся, припомнив забавное капризное выражение лица новорожденного сына, а затем обернулся к брату. – Ну так что, ты уже отец?

– Поздравляю с сыном, братишка, – Тэйодред мягко улыбнулся. – Нет ещё, ты спор выиграл. Жду. И чувствую, что надо бы быть там. Прости, я пойду…

– Тэйодред, да ведь Лотириэль даже не крикнула… – Конунг попытался удержать сына, но тот, всё с той же полуулыбкой, вывернулся и проскользнул в дверь. – Вот что с ним делать…

– Пусть проведает жену, дядя, так ему будет спокойнее, – кивнув Тэйодену, Сенешаль тоже направился к дверям. – Я, пожалуй, вернусь к Ремиль, ей наверняка нужна моя помощь.

Нагнав брата уже в коридоре у дверей спальни, Эйомер положил ладонь на его плечо:

– Удачи. Скоро уже станешь отцом, времени достаточно прошло.