Текст книги "Про ЛЮБОff/on"

Автор книги: Оксана Робски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

21

Сдохла моя акула.

Этого я меньше всего от нее ожидал.

Валялась на дне аквариума, запутавшись в водорослях, как пустая бутылка в кустах.

Даша сказала – от одиночества. Что знает Даша про одиночество?

Женский ум – это интуиция. На уровне подсознания.

Потому что в сознании женщины бывают редко.

В кабинет ворвалась Лада. Устроила сцену ревности. При Даше.

Видимо, отметили у Ларчика ее приезд. Нет, абсолютно трезвая. Ах да, пост.

Выглядела она отлично. Отдохнула и загорела.

Вообще Лада мало изменилась с тех пор, когда мы с ней познакомились.

Это была единственная женщина, чья внешность производила на меня сильное впечатление всегда.

Хорошо, что она не наговорила гадостей Даше. Почти не наговорила.

Даша вовремя выскочила из кабинета.

Вечером Даша не перезвонила. Она поехала с подругой по магазинам и, видимо, увлеклась…

Мы ужинали с Димкой и Саней.

В «Базаре», в Жуковке.

Между столов бегала Санина собака. Как всегда, собирая для нас девиц.

Почему все девушки так любят этих маленьких глупых собачек?

Вообще-то надо же им чувствовать свое превосходство. Хоть над кем-то.

Я взял ризотто с грибами и белое вино.

– Как ризотто? – поинтересовался Димка.

– То, что надо. Кстати, рис абсорбирует алкоголь.

– Да? Важная информация.

– Запиши.

– А я вообще отказался от хлеба, – сообщил Саня и кинул собаке кусок хлеба размером с ее голову. Она набросилась на него, словно не ела три дня.

Подошла Таня Мелконова, хозяйка ресторана. Возмутилась, почему не покормили собаку. Пришлось заказать собаке мясо в специальной миске.

– И перед едой обязательно съедаю яблоко, – продолжал Саня.

– Зачем? – поинтересовался Димка.

– Расщепляет жиры.

– А я на белковой диете сижу. Только белки. В любых количествах. Уже на три килограмма похудел!

– За сколько? – Я покосился на Димкин живот.

– За восемь дней.

Сомелье принес вторую бутылку.

– А у меня Ладка пост соблюдает. В жесткую.

– Я в прошлом году сладкое не ел. Весь пост. Тоже, кстати, прилично похудел, – Димка задумался, – килограммов на шесть, по-моему.

Собаку поймала девушка за соседним столом. Взяла ее на руки и целовала в мокрый нос.

Саня смотрел на нее с таким выражением, будто сейчас расплачется от умиления. Если бы этот взгляд он не оттачивал при мне еще лет пять назад, я бы в него поверил.

– Как у тебя-то? – спросил я Димку.

– Да… Теперь ремонт надоел, и у нас новая тема.

– Замуж?

– Ребенка. Ей уже столько лет, и все такое, и надо определяться, и я ей обещал…

– Да… Может, сигары возьмем?

Нам принесли хумидор. Я взял Davidoff Grand Cm.

– Сейчас еще с женой на лыжах уедем кататься, вообще такое начнется! – Димка выбрал Cohiba Robustos.

– Так ты ее с подружкой отправь куда-нибудь. На шопинг, в Милан. Или лучше в Лондон, – посоветовал Саня.

– Не хочет. Говорит, что без меня больше никуда не поедет.

– А ты ей сроки определи. Скажи: дай мне год. И я обещаю тебе в течение года развестись.

Димка посмотрел на меня с сомнением.

– Конечно, – поддержал Саня. – А где год, там еще полгода. Итого – полтора года спокойной жизни.

Девушка с пластмассовыми губами диктовала Сане свой телефон.

Собака, уже никому не нужная, одиноко поскуливала под столом.

Лада снова закатила скандал.

Кто-то ей сказал про Дашу. Хотя, может быть, она имела в виду Рыжую. А может быть, радиоведущую?

Она точно знает, когда я бываю в «Паласе» и сколько времени я там провожу.

Откуда?

Я клялся, что все это неправда. Я обвинял ее в том же самом, я обижался, я кричал.

Лада была расстроена. Она потребовала, чтобы мы сейчас же поехали в магазин поднимать ей настроение.

Настроение моей жене поднимали только бриллианты, каратностью от трех.

Поели в новом ресторане ее подруги и приехали домой.

Начали целоваться еще в лифте. Она зажала мне рот рукой, когда я спросил ее про пост. И воздержание.

Мы даже не дошли до спальни.

– Скажи, что у тебя никого нет, кроме меня! – прошептала Лада, сдирая с меня брюки.

Я поклялся, что никого.

– А у тебя?

Она обозвала меня дураком. И я с этим согласился.

Даша привезла стихи.

Так же, как и все, по привычке бросила взгляд на аквариум.

Так же, как у всех, ее взгляд на разноцветных рыбешках не задержался.

Даша выглядела обиженной.

Она язвила и вспоминала Ладу.

Я пытался ее развеселить.

Она, как и все женщины, получала удовольствие от того, что появилось нечто, в чем меня можно упрекать.

И делала это с изощренностью, которая у них у всех, наверное, врожденная.

Надо было в этой книжке, которую она привезла, выбрать стихотворение про любовь. Не сообразил.

Вечером поужинали в «Паласе», но Даша отказалась остаться там на ночь.

Я боялся выяснения отношений: упреков типа «Ты меня не уважаешь», вздохов «Конечно, кто я? Пустое место», вопроса «Ты меня любишь?» и резюме «Ты должен развестись прямо сегодня, или мы больше никогда не увидимся».

Ничего такого Даша не сказала.

Но дала понять. Взглядом и поведением.

Я отвез Дашу домой.

Возвращаться в «Палас» с кем-нибудь еще не хотелось.

Лада была дома и спала.

Я выключил лампу с ее стороны кровати. Поднял с пола журнал Vogue.

Налил себе виски.

Тема по имени Даша закрыта.

– Аллоу.

– Привет, Ларчик. Как дела?

– Ужас.

– А что случилось?

– Помнишь девочку, блондинку, симпатичную такую, вчера в ресторане за соседним столом сидела?

– Ну, так… Не очень хорошо. А что?

– Да у нее с мужем были проблемы. Он в Лондоне живет, его сюда не пускают. Так он хочет ребенка себе забрать. А она не отдает. А он мультик серьезный.

– Ну правильно. А они в разводе?

– Да, года два. Он уже и деньги ей перестал давать, и дом хотел отнять, и чего только не делал!

– Вот урод.

– А вчера она с няней и ребенком в Диснейленд должна была лететь, в Америку. Так ее в аэропорту с какой-то там контрабандой приняли.

– С какой?

– Точно ничего не знаю. Но это муж устроил. Ее закрыли. Он ей адвоката посылал, типа подпиши отказ от ребенка, сразу выпустят…

– Вот гад, а она?

– Она ни в какую. А ей лет пятнадцать светит…

– Ларчик, вот ужас-то. Бедная девочка.

– Да, и Танька Беркович сейчас по всем деньги собирает. Представляешь? Молодец. Мы все только охали, а она что-то реально делает.

– На адвоката?

– Адвокаты отказываются. Понимают, с кем бороться придется. Просто деньги, чтобы хоть в одиночную камеру перевели. Они же там по очереди спят, представляешь?

– Ужас. Я тоже дам. Трешку.

– Хорошо, я ей скажу.

– Блин, Ларчик, страшно подумать!

– Ну да. А мужики не верят – говорят, не мог он такое сделать.

– Да конечно, мог! Откуда тогда адвокат с бумагой взялся?!

– Да там все ясно! Представляешь, сволочь?

– Бедная девочка. Там же такие… Ужас. Представляешь эту тусовку? Унитаз за занавеской!

– Не дай бог!

– Ну ладно. Позвоню Таньке, скажу, еще трешка. У нее там уже где-то сто двадцать тысяч.

– Отлично. Пусть хоть камеру дадут нормальную.

– Ну, целую.

– Целую.

В прессе стала появляться негативная информация. Не о партии в целом, а обо мне.

Я не понимал откуда.

Лена ходила по кабинету и рассуждала на тему, как поднять мой рейтинг.

– Существует несколько PR-технологий, – рассуждала Лена, постукивая пальцем по стеклу аквариума. Рыбы в ужасе жались в угол. – Но главное – о вас должны заговорить. И разговор должен быть позитивный.

– Например?

– Например, Берлускони купил себе футбольную команду «Милан», зная, что итальянцы помешаны на футболе. И это был самый короткий пугь к сердцам избирателей.

– Хочешь, чтобы я купил «Челси»?

– Невозможно. А может, у вас есть внебрачный сын, который стал известным футболистом?

– Лен, ты что – болельщица? Кроме футбола ни о чем говорить не можешь?

– Могу. Кстати, тот же Берлускони очень тщательно готовился к выборам. Даже сделал себе пластическую операцию.

Мне кажется, она покосилась на мой нос.

– А еще Берлускони…

– Лен, прошу тебя о двух вещах: без Берлускони и без леворадикальных глупостей.

– Тогда покушение.

– На кого?

– На вас.

– Ты думаешь?

– Конечно. Это поднимет и ваш личный авторитет, и доверие к партии. И вся шумиха, которая будет вокруг, увеличит электорат еще процентов на тридцать. В итоге мы переходим десятипроцентный барьер на выборах и… И вы поднимаете мне зарплату.

– Пока, если хочешь, я подарю тебе аквариум.

– Давайте. А то у меня в кабинете жизни мало.

– Забирай.

– А что с покушением?

– Подумаем.

– Хорошо.

– То есть ты уверена, что, если проплатить статьи и телевидение, этого будет недостаточно?

– Нет. Только кровь. И чем больше, тем лучше. Хотя в нашем случае неудачное покушение тоже выход.

Лена ушла. Я дал задание демонтировать аквариум.

У меня был день приема избирателей. Приходили бабушки и жаловались на соседей. На цены. На отопление. На детей. На жизнь.

Я внимательно слушал и сочувствовал.

Обещал разобраться. С соседями. С ценами. С отоплением. С детьми. Со всей их жизнью, которую они доживают в старых квартирах, одинокие и никому не нужные старики – основная часть нашего электората. И даже если они не верили во все эти обещания, они говорили, жаловались и уходили довольные – потому что нашелся кто-то, кто их слушал.

Иногда некоторые из них впадали в маразм. Тогда они угрожали, ругались матом и требовали денег.

Мы раздавали продовольственные наборы, успокаивали, на улице становилось все теплей, и весеннее обострение пошло на убыль.

Я разобрался с депутатским наказом по одному из домов нашего округа, где надо было срочно сделать ремонт, и поехал в Госдуму готовить себе кабинет.

Я хотел иметь хороший кабинет, не меньше пятидесяти квадратных метров, на одном из последних этажей. Чем выше кабинет депутата, тем лучше. Меня бы устроил, например, восьмой.

Об этом надо было позаботиться заранее: занести деньги и договориться.

Еще надо было решить вопрос с книгой «Депутаты Госдумы». Иметь там свой портрет меньше чем на полосу я себе позволить не мог.

И этот вопрос тоже надо было решать заранее.

Приехал Брежнев.

С важным видом прошелся по кабинету. – Один меценат… – Ярослав остановился там, где еще недавно белая акула бороздила просторы моего аквариума. – В общем, один любитель искусства… из большой политики…

– Что? – спросил я. Наверное, немного угрожающе.

– …хочет заплатить за одну мою работу… «Рожь» называется… пятьсот шестьдесят тысяч.

– Рублей, конечно?

– Долларов.

Ненавижу идиотов.

– Но он хочет, чтобы я оказал ему услугу – снял свою кандидатуру с выборов.

Без Брежнева как официального лидера нашей партии мы не пройдем.

Нетрудно догадаться, кто этот меценат. Ильин и его партия – наши основные конкуренты на выборах.

– А как же доверие избирателей, Ярослав? – спросил я, еле сдерживая ярость.

– Влад! Я – художник.

– Так вот: как художник художнику я тебе обещаю, что после выборов твоя «Рожь» будет стоить как «Подсолнухи» Ван Гога! И даже больше!

– Да? – Брежнев задумался. – Ты считаешь?

– Я уверен.

– А я вот – нет.

Я встал, подошел к нему, положил руку ему на плечо.

– А ты с самого начала не очень во все это верил. Вспомни!

– Помню. И чего?

– Чего? А разве ты не получил именное приглашение на празднование в Кремль? На правительственное мероприятие? Через неделю?

– Получил.

– Ну? А кто знал о тебе еще совсем недавно? А? Никто! А теперь тебе президент страны лично приглашение шлет! Кстати, не опаздывай. Ни на одну секунду – это очень серьезно. Ты понял?

– Конечно. Зачем ты меня предупреждаешь?

– На всякий случай.

– Я не идиот.

– Я же сказал – на всякий случай.

Мне приснился сон. Холодно, я по пояс в снегу. На меня идет медведь. Тот самый медведь. У меня заклинило ружье. Медведь приближается. Я пытаюсь передернуть затвор. Когда я стреляю, уже нет ни мороза, ни снега. Я стою на арене цирка, а медведь, убитый мной, падает с двухколесного велосипеда, и уже не он, а я сижу на этом велосипеде, крутя педали, а сзади меня едут медведица и маленький медвежонок. Зрители хлопают, и я абсолютно собой доволен.

Димка привез меня в баню к своему соседу.

– Тебе обязательно надо расслабиться хотя бы на пару часов.

Расслабиться помогли ящик пива, сухая таранька и профессиональный банщик по имени Вова.

Он обжигал меня веником, натирал какими-то маслами и скидывал в ледяную купель.

– Как новенький будешь, – обещал Вова, и я ему верил.

Мы сидели, завернувшись в простыни, и обсуждали шаткость мироздания.

– У меня дом есть в Марбелье. На случай, если чего.

Хозяин бани был одним из первых, кто начал заниматься алкоголем, и о «если чего» знал не понаслышке.

– А у меня квартира во Флориде. Но я продать хочу. Если чего – все равно никуда уехать не успеешь. – Димка чистил тараньку так ловко, словно ел сашими палочками.

Поговорили о машинах. Олег, хозяин бани, купил Rolls-Royce Phantom.

– Кич! Самый настоящий кич! Негра в перчатках за руль – и вперед! – так оценил его приобретение Димка.

– Почему это? – обиделся Олег. – Какой кич? Самые что ни на есть английские традиции. Я бы сказал – классика.

– Конечно классика. Нажал на кнопочку – и вылетел зонтик. Так?

– Так! – обрадовался Олег. – Рядом с водительским сиденьем.

– И чего? Ты взял зонтик и пошел?

– Да ладно! Куда я с ним пойду?

– И я про то же. Стеб, но первоклассный! Так что действительно поздравляю с покупкой!

Все оценили мое приобретение – CLS. Черного цвета.

Скоро потеплеет, буду ездить. Ладе не дам.

22

– Аллоу.

– Привет.

– Привет.

– Представляешь, я сейчас так смеялась!

– А что?

– Мне вчера позвонил Малыш. Домой, идиот! И попросил меня к телефону.

– Вот придурок! Не понимает, что ли, что ты замужем?

– Идиот, я же говорю. А домработка у меня – стукачка. Ну, представляешь, мужик какой-то звонит и просит меня к телефону?!

– Ужас.

– Мы посовещались с Валькой, я прихожу домой и спрашиваю: «Что, никто не звонил?» Домработка смотрит на меня и говорит: «Звонил». И тут я начинаю сыпать именами, одно звездней другого. Говорю, что водитель, не знаю, Михалкова пробил колесо, попросил у, не помню, например, Кончаловского мой телефон, а дал мой телефон Эльдар Рязанов после того, как к нему обратился Олег Табаков, потому что только мой водитель знал, где у Михалкова запаска.

– Невероятная история.

– И она под грузом всех этих имен, под явным впечатлением так задумчиво мне говорит: «А по голосу этот водитель на педика похож». Представляешь? Я так смеялась!

– Малышу рассказала?

– Да я его теперь заподкалываю!

– Хотя у Малыша очень приятный голос.

– Конечно! В том-то и смех.

– А если она решила, что звонил педик, то ничего не стала бы докладывать.

– А кто знал-то?

– Ну да. Мы сегодня как?

– В девять, как договорились.

– Но я в джинсах пойду.

– Я тоже. Там не особо пафосно.

– А давай сегодня пить не будем.

– Давай попробуем. Но боюсь, не получится.

– Ну что, без машины мне приезжать?

– Без машины.

– Ну ладно.

– Давай, пока.

В восемь утра в банк ворвался спецназ из налоговой.

Охрана пыталась выиграть время, связаться с руководством.

Они взорвали дверь.

Спецназовцев было человек восемьдесят. По всем этажам банка звучала стандартная в таких случаях команда: «Мордой вниз!»

К тому моменту, как я приехал, они уже отключили сервер.

Я попытался договориться.

Оказалось, это спецгруппа при Минфине: К-90-Ч-30.

У них уже были все наши платежи по обналичке. Из общей массы платежей они выделялись круглыми цифрами.

Просто так Минфин не налетает. Это был чей-то заказ.

Информация о проверке банка Минфином дошла до прессы, и уже к обеду на улице собралась огромная толпа вкладчиков. Они требовали открытия банка, выплаты денег и закрытия счетов.

Вся наличность, которая находилась в банке, была изъята спецназом.

Я был готов отдать ее в качестве взятки.

Проверка длилась три дня.

Людей вокруг банка собиралось все больше.

Как обычно в таких случаях, началась паника.

Люди вывешивали транспаранты с угрозами, устанавливали дежурство и срывали мои портреты с агитационной речью.

Не могло быть и речи о том, чтобы войти в банк через центральный вход.

Паника росла, как ногти у покойника. Непроизвольно.

На третий день мы договорились с Министерством финансов.

Приехал Брежнев.

– Я требую отчета по поводу того, что здесь происходит! – заявил он.

– Все нормально. Скоро начнем выплаты.

– А это что? – Ярослав подошел к окну и сразу отпрянул от него.

– Стадное чувство. Ничего страшного. Пройдет. – Мне меньше всего хотелось объяснять что-то Брежневу.

– А где деньги?

– В надежном месте.

– А я раньше думал, что надежное место – это банк!

– Конечно. Если это твой собственный банк. Так что тебе нечего бояться.

– А с этим что делать? – Брежнев показал большим пальцем на окно за своей спиной.

– С этим разберемся.

– Когда?

– Еще пара дней.

Я вызвал Иваныча. Моего начальника службы безопасности. Иваныч зашел с ярко-оранжевой папкой. Мне всегда было интересно, что он в ней носит.

Он подошел к окну, посмотрел вниз, потом – на небо, как будто собирался составлять прогноз, и уселся на подоконник.

– Выделяйте деньги. Нужно создавать дополнительный штаб.

Я смотрел на него молча, ожидая объяснений. Иваныч объяснил:

– Кое-кто не только сливает наши технологии другим кандидатам от нашей партии, но и работает на главного конкурента – Ильина.

– И кто это? – спросил я, с трудом веря, что такое возможно.

– Лена.

– Лена?

Иваныч дал мне время осмыслить информацию.

– А с этим что? – Он выглянул в окно. Люди уже начинали бросать камни. Пришлось выставить охрану по периметру банка.

– Завтра начнем выплаты. Лену пока оставим.

– Окей. – Он кивнул.

– Нужен рейтинг. От проверки мы отмазались, перед народом мы чисты. Начнем выплаты, и через пару дней паника спадет. Надо свалить Ильина и вернуть доверие людей.

– Покушение? – спросил Иваныч.

– Покушение, – подтвердил я.

– С летальным, – сказал Иваныч, глядя мне в глаза.

Я вспомнил свою белую акулу. В первый раз после того, как она сдохла.

Дура. Наверняка она была бабой.

Я кивнул. Иваныч покачал головой.

– Своих людей не дам. А то потом начнем искать заново. Одни проверки чего стоят! Своих не дам!

– Кто?

– Не знаю. Нужен штатский кто-нибудь.

Мы помолчали.

Смешно, что Лена попросила аквариум.

– Брежнев?

Иваныч безразлично разглядывал происходящее за окном.

– Нет. Где нового возьмем?

– Кто?

– Кто-то, чье место может остаться вакантным долгое время.

Явно не Иваныч.

– Кто-то, кого будет жалко. Действительно, Брежнев не подходит.

– Женщина. – Иваныч улыбнулся. С такой улыбкой в кино произносят фразу «шерше ля фам».

– Женщина? – переспросил я и взял ручку. Наверное, Иваныч подумал, что я буду за ним записывать.

Мы обсудили детали.

На следующее утро банк начал выплаты. Эта информация прошла по всем радиостанциям. Я связался с Брежневым.

– Ярослав, я вот думаю – надо тебе персональную выставку организовать.

– В Кремле?

– Что – в Кремле?

– Выставку.

– А, ну конечно, в Кремле. Где же еще?

– Я думал об этом.

– А пока подготовь речь для телевидения. О том, что, несмотря на происки наших конкурентов, банк функционирует в рабочем режиме. Только без своих художественных изысков, окей?

Я повесил трубку.

Все будет отлично.

Мы исправим ситуацию. Как всегда.

– Да?

– Привет.

– Привет, Лад, куда ты пропала?

– Я в Куршевеле была.

– Да? Клево?

– Клево. Но народу немного было.

– Так еще рано.

– Но все равно… Гостиница полная. Одни русские.

– Кого встретила?

– Ленку Петрову, они развелись, кстати. Представляешь?

– Представляю. Ты Марину с Олежкой знаешь, Поповых?

– Знаю, конечно.

– Они тоже развелись. И Птицы развелись.

– Ужас.

– А чего ужасного? Все разводятся. Ты знаешь хоть кого-нибудь, кто больше пятнадцати лет вместе живет?

– Я.

– Ну, ты единственная. Больше нету.

– Марьянка.

– И чего? Во-первых, Марьянка еще пятнадцать не живет, мы в одно время с ней замуж выходили, а во-вторых, у него уже три года девка какая-то молодая. Офигительная семья?

– А Марьянка знает?

– Наверное, знает. Добрых людей же много.

– Это точно. Расскажут в подробностях.

– Да она там еще и нанимала кого-то. Не знаю, частного сыщика.

– Зачем?

– Дура. Хотела чего-то узнать. Узнала. И чего?

– Ну, знаешь. Это только потом понимаешь. А реально тяжело устоять, если есть возможность получить информацию. Мы же все мазохистки.

– Да дуры, а не мазохистки. Мы же хотим узнать, что они нам верны, а не наоборот.

– А получается наоборот.

– Ты что, тоже на этой теме?

– Ага. Не могу удержаться.

– Следишь?

– Нет, у меня свой метод. Технический прогресс.

– И что?

– Как будто ты не знаешь. Мне кажется, вся Москва только об этом и говорит.

– О чем?

– О девках Влада.

– И что ты думаешь делать?

– А что мне делать? Не разводиться же? А? Мне лет-то уже сколько!

– Слушай, у меня вторая линия. Повисишь?

– Нет, давай попозже созвонимся.

– Целую.

Приехал домой, Лады нет. Телефон отключен. А я хотел с ней поговорить. Ни о чем, просто так. Она всегда меня понимала. Раньше. И поддерживала.

Телефон отключен. У нее же есть зарядка в машине!

Заснуть невозможно. Голова работает, как вечный двигатель.

Налил себе немного виски.

Может, стоит перевести банковские активы на офшор? Пока не поздно? Нет, все будет нормально.

Не знаю, сколько я выпил виски.

Проснулся в семь утра.

С удовольствием выпил бы еще столько же.

Нельзя. Надо ехать в банк.

Водитель приедет только в девять. И охрана.

Решил не ждать.

Сел за руль, но с трудом вписался в первый же поворот.

Система Dinamic Drive – вещь.

Народ уже перекрыл подступы к банку. Они что, здесь ночевали? Хорошо, что я без пафоса, один, за рулем. Въехал в гараж.

Транспарантов не было.

– Народ попритих, – сообщил Иваныч, сидя в приемной на месте секретарши.

Этот точно здесь ночевал.

– Пусть сообщат, что с десяти начнем выплаты.

– Окей. Прямо сейчас отправлю кого-нибудь.

– Димка здесь?

– Пока нет.

Я позвонил ему на мобильный.

– Влад, я паркуюсь. Там народу – тьма! И какое-то телевидение, по-моему, «Си-эн-эн».

– Давай ко мне.

Войдя, Димка по привычке бросил взгляд на то место, где стоял аквариум.

– Мы начинаем выплаты. Пусть еще раз объявят по радио.

– А с «Си-эн-эн» чего делать?

– Они сами разберутся. Им сюда вообще лезть незачем.

– Так здесь и наши есть, Первый канал, по-моему.

– Договорись, пусть Брежнев выступит. Только проконтролируй, чтоб лишнего не болтал.

– Влад, он пил до утра. Не знаю, как он сейчас.

– Приводи его в чувство. Поставь капельницу. Или дай пиво. В конце концов, если он будет дерьмово выглядеть – даже хорошо. У нас же проблемы были.

– Я понял. Пойду узнаю, что с ним.

К обеду второго дня поток людей уменьшился. Очередь поредела. Транспаранты исчезли.

Люди уже раздумывали, стоит ли закрывать счета. Но еще стояли в очереди.

Банк был на грани банкротства.

Брежнев выступил с заявлением о давлении на партию сверху. О том, что нас не сломать. И не запугать! Что за обещания, данные нами избирателям, мы положим свои жизни.

Люди перестали дежурить у банка по ночам.

Паника прекратилась.

Я очень надеялся на то, что Ленины ожидания по поводу покушения оправдаются.

Нам надо вернуть авторитет. И рейтинг.

В первый раз за последнюю неделю я выехал из банка без препятствий.

И в первый раз более-менее спокойно вздохнул.

Встретился в «Паласе» с радиоведущей. Я всегда держал номер в этой гостинице. Для представительских нужд.

Иваныч считает, что мне пора поменять ее на другую. Может, «Балчуг»? Или «Метрополь»?

Лада отправилась в ночной клуб, а мне надо было расслабиться.

Радиоведущая как раз для этого подходит. Она не задает вопросов о жене, не расспрашивает о работе и ничего не просит. Пока.

Я напился.

Проснулся в семь утра. Дома.

Как я оказался дома, помню не очень хорошо. Но, наверное, не так уж сильно мне понравилась радиоведущая.

Лада устроила мне скандал.

Она пришла домой в четыре утра абсолютно пьяная.

– Где ты был вчера ночью? – кричала она, и ее голос, как всегда, если она выпьет, был выше обычного на несколько тонов.

– Я же тебе звонил, дорогая. Я остался на работе, ты же знаешь, какие сейчас у меня проблемы. Прессу читаешь?

– Ты – ничтожество! – орала Лада, держась за стул, чтобы не упасть. – Ты спал в «Паласе», с девкой!

Откуда она знает?

– Это бред. Дорогая, тебе надо отдохнуть.

– Я ненавижу тебя! Слышишь, ненавижу!

– Ты напилась, чтобы высказать мне это?

– Ты – ничтожество! Ты – ноль! Ты ни на что не способен! Ты даже не способен иметь детей! Из-за тебя у меня нет ребенка! У меня ничего нет!

– Если не считать всего, что у тебя есть.

Я выключил телевизор. Похоже, про пост Лада забыла.

Я был уверен, что скоро начнется истерика. Она и началась.

Лада рыдала, сидя на полу.

Мне не хотелось ее успокаивать.

Чем женщина старше, тем меньше ее жалко. А может, чем больше ты ее знаешь, тем меньше ее жалко. А может, чем она тебе ближе…

Я ушел спать.

Лада заснула в гостиной. На полу.

У меня не было возможности предупредить ее о том, что мы едем на правительственный прием. В пятницу. По личному именному приглашению президента.

С утра ее уже не было в гостиной. Хорошо, а то после таких бурных сцен она обычно еще целый день агрессивная. Если учесть, что у меня целая толпа народа перед входом на работе, то скандал за завтраком – это уже слишком.

Вообще, когда я в последний раз был в отпуске? На Мальдивах, два года тому назад. С Ладой.