Текст книги "О пользе проклятий"

Автор книги: Оксана Панкеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Мне нечего сказать, – нахмурился король. – Мало информации.

– Азиль, расскажи про мага в «Лунном драконе», – напомнил Элмар. Азиль послушно рассказала, подробно и детально, чтобы его величество не переспрашивал.

– Нет, – качнул головой король, выслушав. – Лучше всё-таки дождаться, пока они сами расскажут. А вот насчёт «Лунного дракона»… Я, собственно, из-за этого и пришёл. Азиль, вчера, когда ты вышла со своим кавалером из зала и направилась в номера, на вас напали. Верно?

– Да, – кивнула Азиль. – А что?

– Сегодня ко мне приходил Костас и рассказывал об этом случае. С ним разбирались в полиции. И в нападавших опознали знаменитых «трех близнецов», если тебе это о чём-то говорит.

– Ни о чём не говорит.

– Довольно известные и достаточно дорогие убийцы. Они на самом деле не близнецы и даже не братья, просто одинаково одеваются, за это их так и прозвали. В розыске последние четыре года. Ты понимаешь, что это значит? Тебя кто-то хотел убить. Ты можешь хотя бы некоторое время посидеть дома и никуда не ходить? С тобой ничего не случится, если ты не будешь встречаться с мужчинами и танцевать в общественных местах?

– Не знаю… – растерялась Азиль. – Я не пробовала…

– Постарайся. И без Элмара никуда из дома не выходи. Вчера тебе невероятно повезло, что тебе попался такой кавалер. В другой раз может не повезти. Пережди некоторое время, пока с этим делом не разберутся.

– Азиль, ты мне ничего не рассказывала, – укоризненно сказал Элмар. – Я даже не знал, что на тебя кто-то напал.

– Я не хотела тебя огорчать. Тем более, ничего не случилось… Шеллар, а почему с ним разбирались в полиции? У Эспады не будет из-за этого неприятностей?

– Не будет, – пообещал король. – Наоборот, он получит награду, которая назначена за их головы. А устную благодарность от меня он уже имеет. Азиль, скажи, а чем ты руководствовалась, когда выбрала его? Мне интересно, это случайно или здесь замешано твоё сверхчутье?

– Не знаю… – пожала плечами Азиль. – Я подошла поговорить с Кантором… Я хотела его, если честно, но он отказался и спросил, не нравится ли мне кто-то из его товарищей. Я посмотрела на них, и мне понравился этот. У него такие интересные косички…

– Косички? – переспросил Элмар. – Особым образом уложенные косички? Тогда понятно. Я-то думал, как это он один справился с тремя профессионалами… Тебе действительно повезло, что тебе как раз в тот вечер попался такой мастер, для которого разделать трех убийц – не проблема…

– Так мы договорились? – напомнил король, глядя на Азиль. – Посидишь дома?

– Хорошо, – послушно кивнула та.

– А теперь с Ольгой… Тереза, скажи, когда с ней можно будет поговорить?

– Завтра. Или, если всё будет хорошо, сегодня вечером. Поздно вечером.

– А с Кантором?

– Не знаю. Он всё равно ничего не помнит. И ему плохо.

– Значит, поздно вечером… – задумчиво произнёс король. – Кто будет говорить?

Все переглянулись.

– Вы, – сказал Жак.

– Да нет, в таком случае, ты.

– Почему я?

– Потому, что… в общем, говорить будешь ты. С Ольгой. А с Кантором поговорит Элмар.

– Почему я?

– Потому, что по моим предположениям, тебе все равно придётся перед ним извиниться. Вот и поговорите по душам. А потом расскажете мне. Если вдруг случится, что они будут противоречить друг другу. Но я думаю, что права Азиль. Это проклятие в действии. А ты, дорогой кузен, хоть бы спросил сперва, что случилось и что к чему, а то ни слова, ни полслова – сразу по голове. А если он и не виноват вовсе? Опять будешь кричать, как ты мог, и как тебя угораздило? Ты же его и убить мог одним ударом.

– Не понимаю, – сердито проворчал Элмар. – Почему же с Жаком тогда ничего подобного не было? Что, у него голова крепче? Или его лечили лучше?

– И то, и другое, – ответил король. – И вообще, скажи, как часто тебе доводилось бить людей кулаком?

– Да в общем, часто…

– И что обычно случалось?

– Всякое случалось… Ты к чему?

– Я к тому, что нельзя делать выводы на основе одного конкретного примера. Для выводов нужно иметь ряд примеров и статистически его анализировать. Насколько я помню, Жак был единственным, с кем ничего не случилось, то есть, не правилом, а исключением. А ты почему-то выбрал его в качестве примера. Тебе доступна логика моих рассуждений?

– Доступна, – проворчал Элмар. – Что ты вечно из меня дурака делаешь? И почему ты так уверен, что я был не прав и мне придётся извиняться? Может, я ещё буду иметь удовольствие его добить.

– Сомневаюсь, – покачал головой король. – Я, конечно, не уверен на сто процентов, с магией ни в чём нельзя быть уверенным, но самая вероятная гипотеза у меня следующая. Ольга… ты же помнишь охоту? Стоит ей достаточно растормозиться, у неё снимаются все ограничения. Понравился ей мужчина, она с ним и переспала. А утром проснулась – а все по-другому. Сказка кончилась, как она выражается. Осталось похмелье, разочарование и какой-то чужой мужик, который на самом деле совсем не такой, каким казался вчера, и совершенно непонятно, почему да отчего он вчера таким замечательным казался. Да к тому же ещё собрался и ушёл, доброго слова не сказав на прощанье.

– А это уже свинство с его стороны, – подал голос Жак.

– Не обязательно. Он просто мог настолько растеряться, что забыл. Он-то во всё это встрял исключительно из-за колдовства, сам он в здравом уме к женщинам абсолютно холоден и целеустремлённо их избегает, хотя и не знаю, почему. Можете себе представить, в каком шоке он проснулся. Если затрудняетесь, осмелюсь напомнить утро после охоты…

– Не надо! – предостерегающе прорычал принц-бастард.

– Хорошо, не надо. Надеюсь, и без этого всем понятно? И вот в таком состоянии он подхватывается, возглашая вслух – или про себя – «Как я мог! Я же на задании! Что же мне скажет командир!», поспешно хватает свои вещи и торопится убраться как можно скорее. А Ольга, разочарованная до слёз, смотрит вокруг и натыкается на эту злосчастную коробочку. Хотя, впрочем, почему злосчастную, скорее наоборот. Если бы она наткнулась на пистолет, было бы хуже.

– Это самая вероятная версия, – упрямо возразил Элмар. – Но могло же все быть и по другому!

– Ты имеешь в виду, что под действием заклинания он мог превратиться в какого-то мерзавца? Не думаю. Азиль ведь общалась с ним в «Лунном Драконе», он был очень мил и симпатичен. И Ольге он понравился. Так что вряд ли ему бы пришлось до такой степени накачивать её наркотиками. Тем более, если бы она приняла такую дозу вчера вечером, она бы умерла к утру. А что касается версии Жака… Черта с два я поверю, что Ольга так просто дала себя изнасиловать, а потом отравилась. Да если бы с ней так поступили, она бы обозлилась, как голодный анкрус, и наутро носилась бы по городу с пистолетом в руках, чтобы посчитаться с обидчиком, а не предавалась отчаянию столь прискорбным образом. – Король обвёл взглядом собеседников и заключил: – Вижу, что я вас всё-таки не убедил, так что давайте оставим эту тему и лучше подождём, пока Ольга сама расскажет, что произошло. А сейчас я должен вас покинуть, у меня дела. Жак, зайди ко мне вечером, как поговоришь с Ольгой.

– Сами бы с ней и поговорили.

– Нет, не стоит. Она расстроится. У нас с ней как-то был разговор на эту тему… не совсем на эту, но на близкую. О смерти и страхе, о надежде и безысходности… И ей будет очень неловко со мной общаться после этого. Всего хорошего, господа и дамы.

– Только не говори ничего насчёт как я могла и тому подобное, – попросила Ольга, печально натягивая на себя одеяло. – И так стыдобища, хоть под кровать лезь…

– Не буду, – согласился Жак. – Раз тебе и так стыдно, значит больше пробовать не станешь. А с чего это у тебя так круто блюдце взлетело, что ты решила этак, не прощаясь, нас покинуть?

– Не знаю. Ты же в курсе, у меня бывают депрессии.

– Ольга, ну не дёргай мне клипсу, не настолько у тебя страшные депрессии, чтобы так лихо прощаться с этим очаровательным миром. Что у вас такого вышло с этим мистралийцем, что тебе и жить расхотелось? Он что, тебя трахнул? Или ещё как обидел? Ты только скажи, мы с Элмаром его изловим и яйца пооторвем.

– Так я и поверила, – проворчала Ольга, – что ты способен кому-то что-то оторвать. Не примазывайся к его высочеству.

– Ладно, он у нас герой, а я так, погулять вышел. Так как?

– Да ничего он мне не сделал, дался вам этот бедный мистралиец. Потрахалась я с ним, если тебе это так интересно. Неплохо так потрахалась, утром еле встала. А ещё говорят, что он импотент. Ага, всем бы такими импотентами быть.

– Что, такой уж половой гигант?

– Не знаю, но мне на первый раз хватило выше крыши. Я уж не знала, как его остановить и опасалась, что он мне мозоль натрёт на самом интересном месте. С чего его так завело, можно подумать, я такая уж секс-бомба… От фанги, что ли? И на кой я его начала про эту фангу расспрашивать, может, он бы про неё и не вспомнил… Или от колдовства? Ума не приложу. Одно мне непонятно, какой кретин придумал, что он импотент?

– Какой-нибудь завистник, – предположил Жак. – А как тебе вообще твой первый сексуальный опыт? Ну, если не считать чрезмерности? Понравилось?

– Скорее да, чем нет, но… как бы тебе сказать… Никакого особого восторга не испытываю. Я где-то читала, что у многих женщин первый оргазм наступает только после родов…

– Понятно, – вздохнул Жак. – А что же тогда? Может, у вас утром что-то стряслось?

– Да ничего у нас не стряслось, все совершенно естественно. Он собрался и уехал. И на прощание мне устроил сцену покаяния в духе Элмара. Только не орал на весь дом «как я мог!», а тихо стенал «я не должен был…». Единственная разница.

– Ты что, так расстроилась из-за того, что он уехал?

– Я что, по-твоему, полная дура? Я с самого начала знала, что он уедет. Просто ночью… всё было не так. Было здорово. Было красиво. И он был не такой… классный был, заводной… Нет, правда, он так завёлся, что я сама вдруг поверила, что я самая красивая, самая сексапильная, что Камилла с Алисой в пыль не попадают, что я могу запросто довести мужика до такого экстаза… Хотя на самом деле он просто был пьяный, как жопа, а, как известно, не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки… А потом пришло утро, и всё кончилось. Всё стало по-другому. Как обычно. Ничего не изменилось. Впрочем, глупо было надеяться, что изменится…

– Сказка кончилась? – уточнил Жак, опустив глаза и вертя в руках берет.

– Именно. А откуда ты знаешь?

– Король сказал. Он так и думал. А он не так часто ошибается… Значит, всё-таки придётся Элмару извиняться. Он мне проспорил бутылку.

– За что? Вы что, поспорили, угадал ли король?

– Ага. А он угадал с точностью до мелочей… Совсем у тебя мульки выбило, что ли? Из-за того, что сказка кончилась вот такие пуськи лепить? Да завтра-послезавтра новая сказка начнётся, чего жалеть? Или уж так он тебе понравился, этот знойный кабальеро, что не пережила разлуки?

– Да ну тебя на фиг! Брось морали читать. Депрессия у меня, и все. Кстати, я теперь знаю, отчего.

– А как тебя озарило?

– Меня не озарило, это Диего мне объяснил. Он сказал, что Огонь сжигает человека, если его не реализовать. От этого и бывают депрессии, психозы и прочий алкоголизм. И ещё он сказал, что у меня Огонь сильный и непонятно, как я дожила до своих лет. Почему мне раньше никто не сказал?

– Я об этом и не знал толком. Вот у короля и спроси, как увидишь.

– А он придёт? – испугалась Ольга.

– А ты что, не хочешь его видеть? Стоило перепихнуться с красавцем-мачо, пусть даже пьяным, как это самое, но особенно заводным, и наше величество тебе уже побоку?

– Жак, шутки у тебя бывают идиотские. Не называй его так, он очень даже классный мужик. А перед королём мне просто стыднее всего. У нас с ним был как-то разговор на эту тему…

– Опять он угадал! – засмеялся Жак. – Он так и сказал, когда я пробовал его снарядить с тобой пообщаться.

– А чего это ты его снаряжал? В падлу со мной общаться?

– Я просто думал, что это будет намного труднее. Что мне придётся вести с тобой воспитательные беседы о вреде смерти и пользе жизни, утирать тебе нос и уговаривать, что жизнь не так плоха. А учитывая, что через неделю король утвердит список и состоится оглашение, мои уговоры вполне могли бы сойти за особо утончённое издевательство. Слушай, может, давай мы на него надавим, пусть он на тебе женится?

– Перестаньте издеваться над бедным королём! Не пойду я за него замуж, и оставьте его в покое.

– Я не про короля. Я про твоего мистралийца. Кстати, почему ты его зовёшь Диего? Его вроде не так зовут.

– Он просил не называть его Кантором, это у него типа партийной клички, как я поняла… и разбежалась я за него замуж, сейчас! Тем более, он уехал.

– А почему нет? Он же тебе понравился.

– Так что, замуж ходить за каждого, кто мне нравится? Да я даже за тебя не пойду. Из принципа.

– Ольга, тебя с твоими принципами труднее выдать замуж, чем женить короля! Ну, как хочешь. А за что он тебе так понравился, если не секрет, что ты с ним даже переспать соизволила? Что у тебя могло быть общего с утюгом?

– Каким утюгом?

– Ну, как это в ваше время называлось?

– Что, утюг?

– Нет, убийца.

– А, ты вот о чём… Жак, вот скажи, тебе нравится «Пинк Флойд»?

– Я не любитель классического старья, но нормально. А что?

– А ты знаешь в этом мире кого-нибудь, кому бы нравился?

– А что, ему нравится?

– Он прибалдел. У него чуть крышу не сорвало. Этот чувак все хавает, понимаешь?

– Тогда ясно, – улыбнулся Жак. – А ты хотела бы его ещё увидеть? Если честно?

– Если честно – да. Но знаешь… Я думаю, он уехал с концами. Он пообещал вернуться, в чём я очень сомневаюсь. Он ведь тоже, наверно, утром проснулся, посмотрел… И сказка кончилась. Вчера была царевна, а сегодня лягушка. И попробуй объясни этой самой лягушке, почему ты её вчера трахал, а сегодня не хочешь, да ещё так, чтоб не обидеть. Я его, в общем, понимаю. Мне на его месте тоже хотелось бы избежать объяснений.

– Никуда он не уехал, – снова вздохнул Жак. – Более того, он вернулся почти сразу же. Видимо, всё-таки собирался объясниться, или просто шляпу свою забрать, или так уж «Пинк Флойд» понравился… Не знаю. Чем черт не шутит, может он вовсе не спьяну так от тебя завёлся, знаешь, говорят мистралийцы вообще балдеют от блондинок… В общем, он вернулся. Может, вам всё-таки стоит поговорить? Ну, не сложится, так не сложится, не будете трахаться, будете дружить, как со мной. Если он правда такой уж классный мужик. Будете старьё твоё на пару слушать и восторгаться. Хочешь?

– А он хочет прийти? – осторожно уточнила Ольга. – Пусть приходит.

– Да нет, он вряд ли придёт… Ты как, сама-то ходить в состоянии?

– Да нет, пока не очень. До завтра попустит, доктора обещают. А зачем?

– Как попустит, можешь спуститься на первый этаж, в травму, палата два.

– В травму? С ним что-то случилось? Жак, что с ним?

– Сотрясение мозга. Не очень сильное, правда, но до завтра навряд ли встанет. И память у него отшибло начисто, хотя тебя помнит.

– А как же он так? Упал где-то? И надо же было ему идти в таком состоянии, он же еле на ногах стоял.

– Ну, почти упал. Ты в следующий раз хоть записку оставляй, что ли… Мы с Элмаром невесть чего подумали, решили, что он тебя чем-то обидел… А тут он взял и припёрся. Элмар его и стукнул разок сгоряча. Так что, если хочешь повидать, приходи. Сама приходи, он не в состоянии. Элмар к нему завтра зайдёт, извиниться собирается, может, передать чего?

– Ничего не надо передавать, просто пусть узнает, хочет ли он сам, чтобы я пришла. Если не хочет, то я и не пойду, надо оно мне, к мужикам навязываться. Только пусть же не прямым текстом спрашивает, а то знаю я Элмара, что подумал, то и сказал… Надо же ему было так нарваться, бедненький… У Элмара что, языка нет?

– Что ты хочешь от варвара? – засмеялся Жак. – Он сначала стукнул, а думать начал, только когда король его стал убеждать, да и то до сих пор сомневается. А вот Азиль сразу все правильно поняла. Кстати, она говорит, что вы оба пострадали из-за проклятия. Ты как думаешь? Супруг не приходил, сцены ревности не устраивал?

– Да ну тебя! Нет, конечно. Диего вообще сказал, что проклятие ничем никому не грозит, потому как, дескать, этот самый супруг не ревнив и к браку относится примерно как его величество.

– Интересная гипотеза. Надо будет поинтересоваться, имеет ли личность супруга хоть какое-то к этому отношение… – Жак вдруг захихикал. – А может, он потому и задушил некроманта? За то, что его женили без спросу? Кровно обиделся и задушил. А ещё мне интересно, сам этот теоретик не изменил своего мнения, получив по башке?

– Вот и спроси.

– Пусть Элмар спросит. Я к нему не пойду.

– Почему?

– Да боюсь я их, мистралийцев.

– Жак, ну сам подумай, что он тебе сделает? Он нормальный парень, очень доброжелательный и на удивление спокойный, учитывая все, что я слышала о нём и о мистралийцах вообще…

– Да не в том дело, – перебил её Жак. – Я не его конкретно боюсь, а вообще мистралийцев… А, ну их, не хочу я в это вдаваться, раз все не так страшно, как казалось, тогда я пошёл. Хочу ещё к Терезе заглянуть. А ты поправляйся и больше такие мульки не лепи, а то даже король слегка растерялся.

– Угу, – печально кивнула Ольга и вдруг неожиданно, словно что-то вспомнив, весело хихикнула и окликнула Жака. Тот остановился у двери и обернулся, готовый с радостью ответить на любой вопрос, который мог так развеселить несостоявшуюся самоубийцу, но вопрос огорошил даже его.

– Жак, – спросила Ольга, с трудом удерживая смех. – А скажи, тут что, все мужики такие репетузы носят? И ты тоже?

– Такие что? – не понял Жак.

– Ну, труханы по колено.

– Тьфу на тебя! – засмеялся Жак. – Что у тебя за нездоровый интерес к моему исподнему?

– Нет, ну ты скажи, тут правда такое носят? Когда этот кабальеро разделся и я увидела его подштанники по колено, да ещё и в полосочку, я чуть со смеху не сдохла. А он не понял, что я нашла смешного и вообще назвал эти прикольные штанишки «трусами». Здесь что, правда такие трусы?

– Ой, Ольга, ты что, до сих пор не знала? Ты же дамские панталоны видела? Небось и носишь тоже? Вот и мужские такие же длинные, только узкие, в обтяг, чтобы в штаны влезали. И совершенно правильно твой кабальеро не понял твоего веселья. Как у него после этого ещё что-то получилось? Я бы обломался, если бы мои трусы кто-то так обсмеял.

– А у тебя тоже в полосочку? – захихикала Ольга.

Жак воровато озирнулся, придержал дверь, чтобы никто не вломился, и чуть приспустил штаны, продемонстрировав краешек весёленьких подштанников в красненьких сердечках и жёлтеньких ромашечках на белом фоне, отчего Ольга откровенно расхохоталась.

– Что, неужели правда так смешно?

– Не знаю… – простонала Ольга. – Я просто представила себе короля…

– О, – засмеялся Жак. – Ты вечно его как-то неподобающе представляешь. Король у нас мужчина стильный, у него вообще глухо чёрные, как и штаны, ну, любит он этот цвет. Но смотрится он в них, конечно… Ладно, раз ты так веселишься, значит, ты уже в порядке, и за тебя можно не бояться. И это замечательно. А если опять накатит депрессия, попроси короля, чтоб он тебе свои трусы показал, и хорошее настроение тебе гарантировано.

Соседом Кантора по палате оказался уже знакомый ему вышибала из «Лунного Дракона». Это он обнаружил на следующий день, когда достаточно пришёл в себя, чтобы интересоваться окружающим миром. Рыжий Дик тоже не помнил, что с ним случилось, и они провели некоторое время, совместно пытаясь припомнить вечер в трактире. Эта познавательная беседа быстро утомила обоих, так что, поболтав минут двадцать, они дружно уснули и спали до самого обеда. Около полудня пришла та самая женщина-мистик с певучим голосом и разбудила их для процедуры. После сеанса лечения оба посмотрели на обед, с отвращением отвернулись и стали спать дальше.

К вечеру Кантор начал постепенно вспоминать примерную последовательность своих похождений с девушкой в белых… кроссовках. И заодно задумываться над тем, что ему скажет Амарго, когда Стелла настучит про фангу. А настучит обязательно. И оправдаться нечем. Чем тут можно оправдаться, когда у тебя находят коробку фанги, да ещё оказывается, что из-за неё ты влип и засветился?.. И Амарго будет его опять материть, как неверную жену, а он будет стоять, ковырять пол сапогом и обещать, что больше не будет. Как ученик какой. И что самое противное, всего луну назад он это уже обещал, правда не про фангу, а про травку, но всё равно… Что ж, пообещаем не кушать фангу и перейдём на хинский опиум? Или на галлантскую «пудру»? Или всё-таки ну их на…, такие приключения?

На этом печальном этапе его размышлений в дверь просунулась сначала голова, а затем и вся остальная громадная персона принца-бастарда Элмара. Кантор невольно покосился на его руки и подумал: «Создаёт же природа таких вот…» Его высочество выглядел необычайно неловко и удручённо, и, похоже, махать кулаками больше не собирался. Это утешало. Кантор сомневался, что переживёт ещё один такой удар.

Принц огляделся, пододвинул поближе стул и осторожно присел на него, как бы пробуя на прочность. Потом сокрушённо взглянул на Кантора и протянул здоровенную ладонь.

– Элмар, – представился он. Без титулов.

– Диего, – ответил Кантор, пожимая эту лапищу, которая чуть не вышибла ему мозги.

– Ты уж прости, – снова вздохнул его высочество, скромно потупясь. – Я не знал. Мы там невесть что подумали…

– А почему? – спросил Кантор, не удержавшись, чтобы не выплеснуть хотя бы частично свою обиду на их незаслуженные подозрения. – Почему вы сразу же решили, что я сволочь и подонок, накачал девушку наркотиками и изнасиловал? Почему вам кажется, что от мистралийцев не стоит ждать ничего хорошего? Почему вам не пришло в голову что-нибудь более… человеческое? Например, что я ей действительно понравился, и… ну в самом деле, я что, не могу понравиться девушке?

– Даже не знаю, – развёл руками Элмар. – Как поколдовал кто. Мы ведь все её любим, вот и переполошились… У всех сразу же мозги перекосило, не можем понять из-за чего… А тут ещё Азиль говорит, что она свою белую занавесь где-то потеряла… А соседи говорят, что ты приходил… Вот мы и подумали, что ты её… обидел.

– Какую белую занавесь? – устало спросил Кантор, пытаясь разобраться в путаных объяснениях его высочества.

– Это Азиль так видит, – пояснил тот. – Девственность, проще говоря.

– А понятно… – Кантор прикрыл глаза, чтобы собеседник не видел их выражения.

Пенёк же ты безголовый, сказал внутренний голос. Ты что, сам не мог почувствовать?

Сам ты пенёк, обиделся Кантор. Нечего было меня на всякие непотребства толкать. Конечно, не мог. Я уже забыл, что это такое. И вообще, по её поведению трудно было предположить…

Пить надо было меньше, не унимался голос. И наркотики не жрать. Скотина пьяная.

От скотины слышу, огрызнулся Кантор. Умный какой нашёлся. А ты где был?

Голос заткнулся. Видимо, ему нечего было ответить.

– Как она там? – спросил Кантор, не открывая глаз.

– Лучше, чем ты, – кратко оценил ситуацию Элмар. – А ты как? Вспомнил что-нибудь?

– Кое-что. Она на меня обиделась?

– За что?

– Не знаю… было, в общем, за что. Например, за то, что ушёл вот так…

– А чего же ты ушёл «вот так»? Надо было не «вот так», а поговорить по-людски. И не стенать, что ты не должен был. Знаешь, как её это задело! Ну, проспался ты утром, рассмотрел, что она не девушка твоей мечты, так хоть промолчал бы. Что за свинство – высказывать женщине, что ты жалеешь о проведённой с ней ночи. Уж какая бы она там ни была.

Кантор открыл глаза и недоуменно посмотрел на собеседника.

– Она за это обиделась? Я же не в том смысле. Вовсе она мне не разонравилась наутро, и ночь была… тоже… Я до сих пор вспоминаю, и у меня вставать начинает, несмотря на моё состояние. Я имел в виду совсем другое…

– Так поговори с ней и объясните друг другу, кто что имел в виду. А то вы так и разойдётесь в обидах и сожалениях. Встретьтесь и поговорите сами, чтобы мы с Жаком не бегали между вами, как почтовые голуби. Ты встать можешь? Я бы тебе помог дойти до второго этажа.

– Не могу, – признался Кантор. – Даже сижу с большим трудом, и сразу голова кружится. Душевный ты человек, Элмар. Щедрый. Уж одарил от души.

– Странно, – сокрушённо вздохнул Элмар. – Почему же всё-таки с Жаком ничего подобного не было?

– А ты что, и его тоже бил? Тоже по ошибке, или это у тебя такая манера знакомиться?

– Да не то, чтобы по ошибке… Но в общем, потом тоже извинялся. Так что, сказать Ольге, чтобы к тебе пришла? Мне кажется, она встанет намного раньше.

– А она захочет?

– Она и так хочет. Просто стесняется.

– Пусть не стесняется. Я бы сам пришёл, я хочу её увидеть, мне нужно с ней поговорить… объяснить… но ты же видишь…

– Хорошо, я ей скажу. – Элмар внимательно посмотрел на Кантора и добавил: – Но если ты её ещё чем-нибудь обидишь, я тебе точно мозги вышибу.

Кантор улыбнулся.

– Только постарайся, как в прошлый раз, напасть сзади и без предупреждения. А то я увернусь, и у тебя будут большие проблемы.

Его высочество густо покраснел, будучи уличён в недостойном и неподобающем, и проворчал:

– Так уж и будут.

– Вполне могут быть. Без оружия я и с такими справлялся. Главное только – не подставиться, а в остальном мы вполне можем потягаться. Я тебе как-нибудь покажу, ты поймёшь.

– Да? – сразу заинтересовался Элмар. – А в чём суть? В технике?

– И в технике тоже. Как-нибудь, может, встретимся, когда у меня будет свободное время, и я тебе покажу. Тебе понравится. Ты ведь ещё интересуешься боевыми приёмами? Или совсем воинское дело забросил?

– Как это можно забросить! – обиделся Элмар. – Ты представляешь себе, во что я превращусь, если заброшу тренировки?

– Не очень, – засмеялся Кантор. – Но я понял, что ты имеешь в виду.

– Тогда до встречи.

Они снова обменялись рукопожатием, Элмар поднялся и направился к выходу. Уже у двери он остановился и обернулся.

– А насчёт фанги, так, между нам, воинами… – сказал он. – Бросай это гиблое дело, пока не поздно. А то представляешь, во что превратишься ты? И очень скоро.

– У меня это не всерьёз, – опустил глаза Кантор. Не хватало, чтобы ему ещё здесь морали читали! Как будто нагоняя от командира недостаточно!

– У всех поначалу не всерьёз. А потом проходит год-полтора, и ты вдруг видишь, что ты уже не воин, а мешок с дерьмом, и сам не заметил, как это вышло.

Кантор заинтересованно поднял глаза.

– А у тебя так было?

– За кого ты меня принимаешь? Конечно, не было. Но видел я такого достаточно.

– Полагаешь, я не видел?

– Не знаю. Ты не маленький, учить тебя жить и читать тебе проповеди. Я сказал, что думаю. Твоё дело.

– Спасибо, – устало кивнул Кантор. – Я понимаю.

И подумал, что ну их, действительно, такие приключения.

Утром пришла Стелла, сообщила, что Амарго зол, как голодный дракон, и грозится спустить с Кантора штаны и отходить ремнём за все хорошее. Это радовало. Если бы он грозился сделать что-то более реальное, было бы хуже. А так, возможно, дело ограничится устным разносом и очередным обещанием больше так не делать. Затем доктор посмотрела, как заживает шов на затылке, сменила повязку и напоследок проехалась насчёт горячих мистралийских парней, которые суют свои органы размножения куда ни попадя, а ей потом приходится возиться с их разбитыми головами, которые совершенно не соображают, что делают, и вообще с трудом верится, что в них есть мозги. Кантор с трудом удержался, чтобы не ответить что-нибудь. Доктор Кинг была невыносима в общении, особенно с мужчинами, и он часто удивлялся, как Амарго её терпит. Впрочем, с Амарго она была вежливее, чем с другими.

Почти сразу после неё зашёл Эспада, попрощаться. Он выглядел каким-то помолодевшим и более задумчивым, чем обычно. Видимо, ночь с нимфой пошла ему на пользу. Он сказал, что дальше поедут без него, ждать его времени нет, и спросил, что с ним всё-таки случилось. Вдаваться в подробности или сочинять что-нибудь весёлое у Кантора не было настроения и он сказал, что упал по пьяни на лестнице. В ответ он услышал краткую проповедь о вреде алкоголя, поразительно похожую на вчерашнюю о вреде наркотиков. Это уже начинало раздражать, и он опять с трудом промолчал.

До обеда он провалялся, размышляя о разных вещах. Во-первых, он восстановил в памяти полную картину событий исторической ночи. Во-вторых, прикинул, что сказать Амарго, а что не надо, и решил ничего не говорить вообще, свалив все на провалы в памяти. В-третьих, он опять имел продолжительный спор с вредным внутренним голосом, который самым жестоким и бессовестным образом издевался над его сексуальной несостоятельностью.

Ну и что тебе дали пять лет воздержания, ехидно говорил голос. Ничего хорошего. Потерял квалификацию. Совершенно разучился чувствовать женщину. Превратился в обычного тупого самца.

Неправда, обиделся Кантор. Я просто был пьян, потому и не почувствовал. А за тупого самца я кому-то и морду могу набить.

Себе, посоветовал голос. Или своему отражению в зеркале. Стыд и позор, отодрал бедную девушку, как хотел, и не удовлетворил ни разу. И что она после этого будет думать о мужчинах? А о сексе вообще?

Что это вещь долгая, утомительная и болезненная, со вздохом согласился Кантор.

Вот именно, сказал голос. И тебе не стыдно? Тоже мне, любовник… Так разочаровать партнёршу! Да когда с тобой такое было?

Никогда, опять вздохнул Кантор. Даже в сопляческом возрасте такого не было.

И что ты намерен делать, не унимался зловредный голос. Извиняться? А исправить дело тебе не приходит в голову?

Ты что, охренел, оскорбился Кантор. Этого ещё не хватало. С меня достаточно.

Что, боишься опять опозориться, съехидничал голос. И хочется, а боязно. Надо же, неустрашимый Кантор струсил!

Ничего подобного, возмутился Кантор. Но не сейчас же. У меня голова болит.

А может у тебя ещё и месячные, расхохотался голос. Голова у него болит, надо же! Как бы там ни было, ты задолжал девушке четыре оргазма. Если не больше.

Пять, проворчал Кантор. Кто ты вообще такой? Какой-то сексуально озабоченный потусторонний голос ещё будет мне указывать и считать, что я кому задолжал!

Я – это ты, ответил голос. Настоящий ты. А ты – это я, только обиженный, озлобленный и разочарованный.

На этом он успокоился, и Кантор подумал, что у него начинается раздвоение личности, и, наверное, это очень плохо. И что самое противное, все началось ещё до того, как его стукнули по голове. Неужели правда от фанги? Так ведь не сказать, чтобы злоупотреблял…

В-четвёртых, он вспомнил странный сон. Вернее, не сон, а скорее бред, потому что видел он все это пока лежал без сознания после удара по голове. А тогда как раз была пятница.

В этот раз Лабиринт имел вид густого южного леса с незнакомыми деревьями и цветами. Также здесь водились яркие птицы, змеи и насекомые устрашающего вида. А ещё посреди леса стояла хижина, и на пороге сидел его старый знакомый, так настойчиво преследовавший его по пятницам.