Текст книги "В шкафу скелет и крылья (СИ)"
Автор книги: Оксана Обухова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
11 отрывок Эпилог
На новый следственный эксперимент Леонидов отправился если не без нервов, то уж точно можно сказать: шел без всякой паники. Никаких странных вопросов у следствия не возникало, Станислава, в числе прочих, не пытали с иезуитской въедливостью и тщанием; у Котовых и Рощиных сложилось необсуждаемое мнение: в несчастье виновата Юля.
В глазах друзей и родственников плавали невысказанные вопросы: почему, зачем Юля выпила отравленный коктейль?.. Она виновна в смерти мужа и секретарши? Извелась виной? Или просто разрубила, стянувшийся у шеи узел?
Пожалуй, только свекор Егор Валерьевич был уверен в невиновности невестки. В некоторых вопросах отставной вояка не признавал полутонов. Именно ему, собирая информацию о ходе следствия, звонил Леонидов, свекор Юлии говорил охотно и, как мог, пытался обелить невестку, убедить в ее невиновности друзей и родственников, разгадать загадку отравления.
...Леонидов практически развлекался, глядя на наморщенные лбы оперативников и следователя. Стас уничтожил малейшие следы преступления и был абсолютно уверен не только в безнаказанности, но и в том, что не навлек на себя даже крошечного подозрения.
Да даже если бы они возникли... следов-то нет, все чисто, отравленные шкурки уже плавают далеко-далеко в нечистотах подземной канализации.
Слова мерзкой ищейки прозвучали ударом электрического разряда. Леонидову показалось, что вздрогнув, он на секунду стал напоминать выгнувшего спину кота со вздыбленной шерстью. Указательный палец девчонки четко направился ему в грудь.
Убийца на мгновение опешил, растерялся. Оглядел присутствующих, наткнулся на задумчивый, изучающий взгляд полковника...
Не может быть. Попался?! Он, Стас Леонидов – проиграл девчонке?!
Станислав стремительно снял джемпер и гневно швырнул его под ноги ищейки – ищите! Ищите, что хотите! Обнюхивайте!
***
Евдокия невозмутимо перешагнула сброшенную одежду убийцы, сходила в прихожую за каким-то пакетом, но, ничего не доставая из него, обратилась к следователю:
– Дмитрий, я попросила вас принести сегодня дело с фотографиями места преступления. Вы выполнили мою просьбу? – Павлов сумрачно кивнул и достал из портфеля пухлый том. – Не могли бы вы сейчас показать нам всем снимки грейпфрутовых шкурок, извлеченных из мусорного ведра Юлии?
Павлов раскрыл дело на нужной странице, Евдокия положила распахнутый том рядом с кожурой, выжатых Люсей цитрусовых.
– Посмотрите, пожалуйста, сюда, – произнесла она тоном учительницы, обманом заманившей класс в картинную галерею. Глядела прежде всего на напряженно сощурившегося полковника. – Вы видите здесь различия?
Народ послушно столпился вокруг невысокого журнального столика, пока еще все не очень понимали, к чему клонит Дуся... Мадам Закревская тоже заинтересованно вытянула шею. Домработница Люся на цыпочки привстала.
– Кажется, – в итоге высказался полковник Котов, – кажется, они отличаются...
– Конечно! – обрадовалась Дуся так, словно троечник пятерку выстрадал. – Конечно, они отличаются! Смотрите сюда. – Девчонка полезла в непрозрачный пакет, что продолжала держать в руках, и достала из него два предмета для наглядной демонстрации – желто-розовые половинки кожуры грейпфрута. – Эти фрукты я сегодня, до начала эксперимента, выжала на ручной соковыжималке Юлии. На той, что она пользовалась при мне в четверг вечером. Видите разницу? Кожура на фотографиях и вот здесь, – Землероева указала на Люсины шкурки, – изнутри гладкая, выскобленная, остатки мякоти распределены равномерно, приглаженно... А здесь, – Дуся показала на свои половинки, – лохмотья. Неровные ошметки по краям. Видите, как сильно отличаются эти шкурки?
Такого поворота Леонидов не ожидал.
Только что толпившийся у стола народ начал медленно оглядываться, прищуриваться на Стаса с молчаливой подозрительностью...
Дуся же, напротив, совершенно не обращала внимания на Натановича, продолжила вещать:
– Знаете, в чем ошибка убийцы? Убийца не мог знать, что Юля, не найдя электрическую соковыжималку, воспользуется ручной. Две отличающиеся кожуры и снимки с места преступления доказывают – шкурки подменили. И сделать это мог только один человек, – Евдокия развернулась к преступнику всем телом, твердо поглядела тому в глаза: – Это мог сделать только Станислав Леонидов.
Убийца отпрянул. Очумело помотал головой:
– Да вы что – с ума сошли?! Какие шкурки, какое сделать?!
– Станислав, – невозмутимо продолжила сыщица, – только что мы все убедились, что кожура грейпфрутов отличается. То есть была произведена подмена. Кто-то принес из квартиры Татьяны не проколотые ядовитым шприцем шкурки, и только на вас в тот день была одежда, позволяющая пронести их под собой. По-моему, два непреложных факта показательно доказаны – кожура заменена, пронести ее могли только вы.
– Вы в своем уме?!
Голос Леонидова сорвался на визг. Такого облома – какие-то фруктовые шкурки, побери их черт, запропавшая электрическая соковыжималка! – Стас никак не ожидал. Девчонка выстроила версию на мелочах и чепухе, реальных доказательств нет, сдаваться Леонидов не собирался.
Пусть попробуют хоть что-то доказать!!
– Станислав, мы все тут не маленькие дети, – поморщилась от крика Евдокия, – думаю, если взять у вас анализ ДНК, то экспертиза наверняка найдет потожировые выделения ваших рук на кожуре и подложенном Юле шприце.
«Обломаетесь!!» – чуть не выкрикнул Леонидов. Шприц он тщательно помыл хлорированным средством, сделав невозможной экспертизу по ДНК, потом дотрагивался до него только через платок. Половинки кожуры из мусорного ведра Татьяны брал при помощи вывернутого наизнанку пищевого пакета и позже тоже до них не дотрагивался: высыпал в Юлино ведро максимально аккуратно. Все произвел – не придерешься.
Вот только... ДНК Юлии на тех кожурках не обнаружат...
А ее следы там быть – должны. Она их – выжимала.
Станислав бросил короткий косой взгляд на Евдокию, увидел, что девчонка насмешливо улыбается...
Дьявол, неужели – попался?! На такой-то чепухе! На потерявшейся соковыжималке!
Не-е-ет, нас так просто не возьмешь. Попробуйте доказать, что кожуру принес именно я, а не Ядька, например, в трусы запрятала...
Девчонка тем временем продолжила бомбить:
– И кстати, господа, я хочу сделать еще одно заявление. – Поймала непритворно серьезный протокольный взгляд Павлова. – Господин следователь, помните, вы говорили на прошлом эксперименте, что я имею право позже сделать дополнения?
Дима Павлов глубокомысленно кивнул.
– Так вот. Я вспомнила, что меня насторожило в прошлую субботу. На реконструкции в тот день от подошедшего за порцией кофе Станислава Натановича Леонидова не пахло табаком. И теперь, со всей уверенностью, я заявляю: в означенное время Станислав Леонидов не курил на лестнице. В это время он был в квартире Эммы Канипаловой.
Станиславу показалось, что в гостиной разорвалась граната, потолок обрушился, его придавило стотонными презрительными взглядами.
– Сергей Яковлевич, – плаксиво поморщившись, Леонидов повернулся к адвокату, – здесь разыгрывается какой-то дикий спектакль. Я прошу вас выступить моим защитником, освободить меня от инсинуаций этой расфантазировавшейся девочки.
Донецкий сделался значительным и официально произнес:
– Станислав Натанович, вынужден вам отказать. У меня уже есть клиентка.
Взгляд адвоката – донельзя брезгливый, показал Стасу, что человека, убившего лучшего друга, он не станет защищать ни за что на свете.
Леонидов сел в кресло и, возмущенно покачивая головой, закрыл лицо руками. Думал: если экспертиза каким-то чудом все же обнаружит на кожуре и шприце следы его ДНК, придется торговаться со следствием и обещать сдать банду финансовых воротил-мошенников.
Авось – прокатит. Приятелями Марка прокуратура может соблазниться.
Вот только бы их руки до камеры не протянулись...
А там – посмотрим. От строгой аудиторской проверки, похоже, уже не отвертеться – вон как Закревская лоб морщит, а остальное – попробуйте вменить. Обломитесь, товарищи.
В том же ресторанчике, тем же составом, за столом с практически теми же закусками, Евдокия и титаны сыска обсуждали последние события.
Проголодавшийся Ханькин быстро ел и пиво пил. Сыщик Паршин – подливал. Павлов снова строил глазки и размахивал вилкой с нацепленным кусочком огурца.
– Не, ну я, в натуре, офигел! – Положил огурец в рот и воодушевленно почавкал. – Этот урод, можно сказать, поскользнулся на кожуре! – Нахмурился немного: – Только вот надо было, Дуся, нам все заранее сказать. А то устроила, понимаешь ли, разборки в театральном стиле. Неужели мы не поверили бы, если б ты нам разные шкурки не показала, а? Доверять надо, Евдокия, старшим товарищам, доверять.
Все еще несколько обиженный (тем же недоверием) Олег медленно потягивал пиво.
– А Донецкий знал, кого ты подозреваешь? – спросил Паршин слегка зазнавшуюся подругу.
– Не-а, – беспечно бросила та. – Боялась, что Леонидов опасность почувствует. Хотела, чтобы все было натурально, он не насторожился и выдал себя реакцией.
– Но он не выдал, – усмехнулся сыщик. – Почему ты вообще его подозревать начала?
– А все на нем сходилось, – Евдокия отодвинула пустую тарелку, устало потянулась. – Про запах табака, точнее, его отсутствие, я, правда, позже поняла, так как шагала в обратном порядке от шкурок. – Сыщики смотрели заинтересованно, и Дуся развернула ответ в порядке размышлений: – Вот смотрите. В отличие от вас я была совершенно уверена, что Юля яд в сок не добавляла. Значит, яд там мог появиться только и исключительно с грейпфрутами вместе, а в шампанское его могли добавить позже. То есть надо искать следы других грейпфрутов, и я их легко нашла в квартире Татьяны. Но, – Дуся промочило горло крохотным глоточком пива, – пронести их мог только Стас под джемпером...
– Или кто-то из Котовых-Рощиных к Татьяне быстренько сбегал и незаметно притащил, – вставил Олег.
– Вот, – поморщилась Евдокия. – Именно из-за этих твоих вечных «или» я и не стала ничего тебе говорить. Решила не заморачиваться на сомнениях, поговорила с Донецким и дожидалась реконструкции, чтоб убедиться – ни у кого другого времени на пробежку до тридцать первого этажа просто не было. Я и так была в этом уверена, так как уже вспомнила, что меня так зацепило на первой реконструкции – отсутствие на Стасе запаха табачного дыма... В общем, оставалось только найти мотив – аудиторскую проверку. Но это уже частности, думаю, не стоит повторяться. Мотив, возможность – есть, орудие преступления – в кармане Юли, но она им не пользовалась. Азбука, все основополагающие принципы расследования в наличии, имеют быть.
Взгляд Паршина показал Евдокии, что она крайне умно сделала, когда не стала с ним делиться подозрениями. В глазах у Паршина стоял намек: везучая ты девочка, Дусенция.
А она считала себя умной.
И не стоит этого развенчивать.
Из динамиков ресторана проливалась негромкая музыка. Слегка хмельной, но полноценно холостой следователь пригласил Евдокию на медленный танец и, разрываясь между желанием прижать покрепче или блеснуть познаниями в целомудренном кружении вальса, выбрал нечто среднее – плавное вращение с элементами джиу-джитсу. Для зрителей с богатым воображением получилось почти танго.
Евдокии, правда, казалось, что она танцует с осьминогом. Руки Павлова повсеместно ощущались сразу на всем теле, в восьми местах. Но косые взгляды на Паршина показывали, что она терпит ощупывания совершенно зря. Два монстра сыска увлеченного обсуждали футбольный матч, между делом потягивали пиво, командир даже и не думал приревновать.
Нет, ну есть ли у мужиков хоть чуточка совести?!
Один – с руками вольно разошелся, второй – пивище дует, вратарей поругивает...
Что-нибудь когда-нибудь для женской души обломится?!
Эпилог.
На новогодние праздники Юлия выписалась, точнее сказать – вырвалась домой. Врачи, правда, пугали ее отказом почти всех внутренних органов, но свекор Егор Валерьевич, проконсультировавшись с военными медиками, сказал невестке – врут маленько. Тебе, дружочек, будет полезен здоровый постельный режим и немного кроветворного красного вина не помешает.
На кроветворное винопитие в дом Юли приехали и Паршин с Землероевой. Дуся проворно накрыла стол в гостиной, бледная хозяйка слегка руководила, ела почти без аппетита, больше спрашивала.
Олег рассказывал о последних событиях:
– Дело Леонидова у Павлова забрали, – говорил сумрачно. – Стас что-то предложил его начальству, и Диму быстренько убрали. Леонидова содержат под такой охраной, что не тюрьма – курорт. Одиночка с телевизором.
Юлия расстроено помотала головой:
– Неужели отвертится?
– Время покажет. Дима пытается получить хоть какую-то информацию, но его оттерли в сторону.
– В убийствах Стас признался?
– Павлову – нет. Сразу начал торговаться: «Оставите меня в покое, сдам таких людей...»
Друзья еще немного обсудили положение, посетовали на закрытость следствия. Юлия сказала, что будет объединяться с Рощиными, Ядвига нынче не просто согласна на кооперацию, но и педалирует переговоры... Закревская старается помочь. Третьего января они все вместе на кладбище поедут...
Дуся тихонечко собрала посуду и понесла ее на кухню. Загрузила в посудомоечную машину, вернулась в гостиную...
Руки Юлии и Паршина очень близко лежали на столе. Юлин пальчик подобрался к запястью Олега, осторожно провел по коже:
– Может быть, ты сегодня останешься?..
Котова сидела спиной к двери, сыщик полубоком, смотрел перед собой, замершую за порогом Евдокию тоже не видел.
Руку не убрал. Вопрос от женщины, которую муж, прежде чем погибнуть бросил, променял на другую, не показался ему диким.
– Не сейчас, – сказал тихонько.
Евдокия попятилась, до боли закусила губу – зеленоглазая убийца женских душ до удушения вцепилась в горло. Дуся пятилась почти до кухни.
Если бы на месте молоденькой сыщицы была более опытная ревнивица, то моментально почувствовала бы разницу в «сегодня» и «сейчас». «Сегодня» – это не удобно, не тот момент, я не один пришел. «Не сейчас» – форма вежливого почти отказа. Продолженная форма, не определенная по времени, иногда практически – вечная.
Ошарашенная приступом ревности Дуся скрылась на кухне и не услышала продолжения разговора. А Паршин говорил немножечко о ней.
– Знаешь, Юля... – сказал сыщик с неловкой оттяжкой, – когда я попросил Евдокию здесь пожить, то велел ей прежде всего заняться разыскиванием по шкафам скелетов и белья. Скелеты есть у всех, хранятся даже в самых безупречных семьях... В твоем шкафу лежат крылья. Ты их сняла, когда вышла замуж за надежного мужика, не признающего в браке полуправды. Ты на него надеялась слишком сильно и потому упала – больно. Твой Котов действительно был хороший порядочный мужик, Юлька, но иногда женщине стоит немного... как бы это сказать... парить. Понимаешь? Не убирать крылья в шкаф вместе с постельным бельем на две персоны, а быть немного выше...
– Считаешь, в том, что Котов от меня ушел, я виновата сама? – грустно усмехнулась Юля. – Бескрылая стала, неинтересная?
– Не знаю, – честно признался Паршин. – Обычно виноваты оба. Но ты, Юлька, доставай-ка крылышки из шкафа... стряхни с них пыль, взлети до облаков... Как прежде. У тебя все получится.
Евдокия Землероева вынула из посудомоечной машины совсем не крылья, а все тарелки и яростно их намывала.
P. S. Шестнадцатого января Стас Леонидов умер в одиночной камере от сердечного приступа.
