Текст книги "В шкафу скелет и крылья (СИ)"
Автор книги: Оксана Обухова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
В шкафу скелет и крылья
Оксана Обухова
1 отрывок
Оксана Обухова
В ШКАФУ СКЕЛЕТ И КРЫЛЬЯ
Человек в стрессе подобен коту, накрытому помойным ведром – темно, гадко, страшно, выхода не видно; потолок и стены давят, голова отказывается соображать. Стресс – бессмысленный тупик.
Это состояние настигло Юлию Владимировну Котову перед кассой запруженного народом супермаркета. За спиной возбужденно переговаривалась компания подвыпивших мужиков – парни лихо умножали количество пакетированных закусонов на литр, на нос, на время посиделок. Юлия Владимировна, миловидная шатенка тридцати трех лет, бестолково разглядывала содержимое кошелька и никак не могла постичь разницу в достоинствах бумажек фиолетового и розового колера. Юля напрочь позабыла значение купюр и способ их сложения – деньги превратились в непонятные, разномастные бумажки, озвученная кассиршей сумма казалась тарабарщиной и требовала отдельного осмысления.
У Юлии Владимировны наступил полнейший паралич сознания.
– Ну? Расплачиваться будем?.. или еще столбом постоим?
Судя по цвету лица и комплекции кассирша супермаркета хорошо питалась. Судя по обилию косметики и злости в глазах, ума и такта ей это не добавляло.
Юля пошевелила пальцами пачку недоступных пониманию бумажек. Сознание намекало, что в кошельке гораздо больше денег, чем требуемая кассиром сумма в пять тысяч триста, глаза отказывались расшифровывать значение банкнот.
Мыслительный катарсис.
Беспросветный мрак сознания проткнул болезненной иглой жизнерадостный возглас:
– Юлька?.. Махотина?.. Ты?!
Юлия Владимировна Котова едва вспомнила, что в девичестве была Юлькой Махотиной. Оторвала от кошелька тупой тяжелый взгляд и перебросила его на грудь высокого мужчины в распахнутой дубленке.
Сосредоточилась. От незнакомца исходил запах хорошего одеколона, свежевыпитой водочки и крепкий сигаретный дух. Из-под дубленки выглядывал слегка измятый ворот фланелевой рубашки в клеточку. Юлия поняла глаза выше и попыталась уяснять, откуда ей знакома улыбающаяся рожа мужика в дубленке и щетине.
– Ну! Юлька! Не узнала?! – оптимистически лыбился мужик и приказывал глазами опознать его немедленно.
Если сбрить щетину и сбросить по пятнашке килограммов и лет... Незнакомец становился похожим на одноклассника Олега Паршина. Когда-то Паршин даже пробовал ухаживать. Дарил жвачки, конфеты, фломастеры, однажды принес в школу перламутровую рыбку в майонезной баночке... В честь наивреднейшей школьной технички рыбку прозвали Розой Филимоновной.
И вспомнить это оказалось легче, чем разобраться со значением российских денег.
– Ну, Юлька! Ну! Ты что? – тормошил Паршин. – На покупки не хватает?! Сейчас добавлю.
Онемевшая в девичестве Махотина бестолково наблюдала, как одноклассник достает из внутреннего кармана дубленки потертое пухлое портмоне, подмигивает кассирше – та окатывает Юлию ледяным пренебрежением и подкидывает щедрому покупателю не менее щедрую улыбку. Юля резко нажала на руку Олега и, воткнув в размалеванную тетку привычный начальственный взгляд, шлепнула перед ней распахнутый бумажник.
– Возьмите сколько надо. Я без линз плохо вижу.
Врала. Но признаваться, что внезапно отупела и не может совершить элементарный подсчет, показалось глупым. Невнятное блеяние о стрессе и проблемах с головой повлечет расспросы, розовощекая напомаженная кассирша уши на весь зал растопырит...
Показательно отвернувшись от копошащейся в бумажнике магазинной работницы, Юлия обратила лицо к опознанному однокласснику и изыскала силы улыбнулся:
– Олег. Привет. Как поживаешь?
Судя по разгорячено гомонящим за спиной приятелям, Паршин жил неплохо и уж точно весело. Мужики выбрасывали из тележки на подвижную ленту гору закусок и штабеля спиртного, глубокомысленно и опытно прикидывали – сколько водки не бери, все равно два раза бегать, так хотя бы сигаретами под завязку затаримся. Задирая головы к выставке сигаретных пачек над кассой, друзья Олега принялись разглядывать предложенный ассортимент.
Гулять готовились мужчины. Славно, долго, с толком, с расстановкой.
– Нормально я, Юлька, живу. Видишь – проставляюсь.
– По поводу? – Пытаясь изобразить внимание, Котова-Махотина вяло приподняла бровь. Чужие слова не задевали и не отвлекали, случайная встреча бывших одноклассников не брала за душу – разойдемся и забудем.
Паршин почесал в затылке и уклончиво вильнул:
– Да так... Есть повод, в благодарность.
В том, что частный детектив Паршин проставлялся бывшим коллегам ментам за подкинутого толстосумчатого клиента, особой доблести он не видел. Мужики свалили на детектива расстроенного дяденьку, обеспокоенного странностями в поведении половозрелой доченьки, элементарно сбыли с рук, едва тот вытащил из обезьянника набедокурившую малолетку.
Олег на дяденьке и доченьке прилично заработал: цельный месяц за девицей по клубам и дансингам таскался, пока не выяснил, что странности пустили корни из неразделенной страсти и наркотиками совершенно не подпитывались. Довольный дяденька на радостях отвалил от всех щедрот, не проставиться приятелям Олег посчитал позором и недальновидной скаредностью. Заявился на бывшую работу с пакетами и коробками – весь стол капитана Зыкина благодарностями завалил; в результате чего мужики выпили всем составом и по старой русской традиции уяснили – маловато будет. Только раззадорились. Посоветовались скоренько и решили продолжать у Зыкина, поскольку у того жена, теща и отпрыски укатили на выходные в Ярославль к родне.
– Нефиг в ресторанах деньгами сорить, – убирая помытые стаканы в сейф, подвел черту под кабинетным застольем капитан. – Айда ко мне, теща кислых щей бадью наварила, котлет для трехдневного прокорма нажарила...
Паршин настоял, чтобы по дороге заглянули в супермаркет. Рачительный Зыкин намекал на скромный магазинчик возле своего дома, но по-купечески разошедшийся детектив привез компанию в дорогущий супермаркет и набросал полную тележку салатов, нарезок, банок-склянок с огурцами-помидорами. «Щей и котлет ты, Вадим Палыч, назавтра отведаешь, а сегодня я банкую».
Приятели, не слишком упираясь, предложили «спаять» расходы, Олег любые предложения отмел: коль заработал, поделись с бюджетником. Сейчас, прислушавшись о чем переговариваются парни под сигаретной выставкой, бросил через плечо:
– Берите блок, ребята, не скромничайте. – И обратился к кассирше: – Блок «Мальборо», девушка, нам посчитайте.
Кассирша состроила накрашенные глазки, сотворила губки бантиком и нырнула под прилавок. Достала и пробила сигареты. Мужики шумно загружали питье с закусками по пакетам.
Мадам Котова тем временем продолжала пребывать в тупейшем ступоре. Ее тележка перегораживала выход; словно не понимая, что делать с покупками, Юлия замерла над тележкой, держа на весу расправленный пакет. Глядела на коробку с шампанским и как будто боялась взять ее в руки.
– Помочь? – любезно поинтересовался Паршин. Не дожидаясь ответа, засунул в пакет какие-то деликатесные буржуйские мелочи с изображением ракушек на баночках, пристроил коробку с шампанским, осторожно положил упаковку пирожных.
Юлия не останавливала и не благодарила. Таращилась вниз заторможенно и не реагировала на толчки в спину, когда ребята протискивались мимо нее на выход.
Потом внезапно схватила Олега за рукав, просительно заглянула в глаза и забормотала:
– Пошли ко мне, а, Олег? Пошли?! Нет, правда, мы столько лет не виделись, посидим, поболтает, наших вспомним. Ты Ирку Матвееву давно не видел?! А Мишку, а Сашку Тарасова?!..
Неожиданность полнейшая. Невдалеке от парочки одноклассников переминались щедро затоваренные парни. (Не сказать, чтобы трубы у бюджетников горели – градус еще держался, но нетерпение уже проскальзывало.) Парни не слишком любезно разглядывали вцепившуюся в паршинский рукав расфуфыренную дамочку в золотистой норке и пока изображали некоторое понимание и обязательную солидарность: не каждый день такие фифы на ментов (пусть даже бывших) вешаются. Лысоватый Зыкин красноречиво задрал рукав на утяжеленной пакетом руке, поглядел на командирские часы – мол, время, Олежа, время, водка стынет, – но гласных комментариев еще не делал.
– Юль... я как бы... это... – промямлил Паршин и покосился на компанию.
– Олег! – громко воскликнула Юлька. – Я тебя прошу! Пойдем. Посмотришь, как я живу, поболтаем, я тебе фотографии с предпоследней встречи выпускников покажу. Ты же там не был!..
Насколько помнил Паршин, отличница Махотина никогда не обладала бешеным напором. Скорее наоборот, ненавязчивыми вразумлениями свое брала – умница-тихушница, стальная мышь в чулочках синенького цвета.
Хотя... если припомнить... с шестого по девятый класс Паршин был в нее влюблен. До той поры, пока не увлекся вычислениями размеров бюстгальтеров у одноклассниц с откровенно пышными формами. Юленька всегда худышкой была.
А нынче... Нынче фигурка округлилась. Ножки, глазки, губки... Прическа новая ей очень идет, прям бизнес-вумен с обложки глянцевого таблоида...
Тьфу! Нашел о чем раздумывать – о бабах и таблоидах! У ментов водка выстыла! Нетерпение в глазах, как у зимних волков!
Олег решительно покачал головой, собрался отшутиться-отбояриться, но одноклассница, так и не забрав пакет с покупками у Паршина, повернулась к дверям супермаркета и бодро зацокала каблуками-шпильками на выход.
Парни огорченно присвистнули ей вслед. Олег на секундочку опешил и, показательно пожав плечами, бросился вдогонку. Пробегая мимо разозленного Зыкина, спросил:
– Палыч, у тебя шестнадцатая квартира?
– Угу, – понятливо кивнул капитан.
– Наведаюсь на пару минут в гости к однокласснице – приеду, ждите, шибко не напивайтесь.
Известный бабник Серега Грушин хмыкнул так громко, что испугал бабульку с пуделем (причем отметим: пса – значительно сильнее). Топая за Махотиной к автомобильной стоянке, Олег изумленно размышлял. Однако поворотец... Предполагал напиться в честь уик-энда, а похоже... похмелья не случится, у Юленьки настрой не шуточный, вон как ловко увела. Бежит вперед и не оглядывается, знает – сзади Паршин топает. С пакетом и соответствующим настроем на флирт с продолжением.
Только остановившись возле ярко-красного БМВ, Юлия обернулась к Олегу, зябко поправила сползающий с головы яркий изумрудный платок с золотистыми прожилками и несмело улыбнулась:
– Я не очень поломала твои планы?
– Не очень, – усмехнулся Паршин. Забросил пакет на заднее сиденье и, чувствуя себя немного не в своей тарелке, расположился рядом с водительницей. Печенкой чувствовал: неожиданное продолжение вечера несет сюрпризы.
В дороге Юлия призналась, что давно отвыкла реагировать на фамилию Махотина. Десять лет уже в Котовых ходит. В ответ на логичный вопрос о муже сказала коротко:
– Разводимся, – и, намекая, что последующие расспросы не приветствуются, показала на верхушку дома, похожего на кукурузный початок: – Я живу вон там, в пентхаузе.
– Нехило, – чуть слышно буркнул детектив.
– Этот дом построен нашей компанией, – заруливая к подземной парковке, отрапортовала Юлия уже Котова. – Мы с мужем занимаемся строительством жилья, у нас приличный бизнес... Но думаю, ты об этом слышал.
Слышал, мысленно согласился Олег. Кто-то из одноклассников рассказывал, что Махотина удачно вышла замуж за крутого мужика, сама в бизнесе участвует, экономический факультет МГУ закончила. И вроде был разговор – детей у Юльки нет, но счастья и денег навалом. Мужик, говорили, хороший попался. Толковый и непьющий.
В шикарном скоростном лифте Паршин отчего-то сразу ощутил себя носильщиком – впору денежку за доставку провианта у барыни поклянчить. Яркие потолочные светильники отыскали и высветили каждое пятно на многострадальной сыщицкой дубленке, ворот рубахи смотрелся так, словно его собака три дня жевала, модная небритость превратилась в дворницкую запущенность.
Метаморфозы в интерьерах, уныло вздохнул детектив. Многочисленные господские зеркала презрительно насмехались над пахарем сыска.
Отраженная в тех же зеркалах Юлия тем временам приобретала недоступное для пахарей очарование. Мягко подшучивая над одной из одноклассниц, она рассказывала о встрече выпускников пятилетней давности, совсем не замечала, как стушевался Паршин, привычно сверяясь с отражением, укладывала выбившийся из-под платка локон. Недавняя растерянность почти исчезла из карих глаз, на щечках проступили хорошо знакомые по школьной поре игривые ямочки...
Очаровашка. Променять вечер в обществе такой обворожительной женщины на пьянку с мужиками может только полный идиот либо импотент.
Едва подлые зеркала остались за спиной, Паршин молодцевато крякнул, расправил плечи и загарцевал на коврике у двери. Пока Юлия копошилась в сумочке, разыскивая ключи, с интересом присмотрелся к необычной планировке подъезда.
От двери Юлии открывался вид на плавные изгибы внутренней лестницы. Лестничные площадки «верхушки» напоминала полую пирамиду с обширной зоной отдыха в основании. Внизу, на тридцать первом этаже, тихонько плескался небольшой фонтанчик, окруженный плетеными креслицами и затейливой оранжерейкой. Паршину представил, как, наверное, приятно посидеть там под пальмами и фикусами, послушать плеск воды...
Юлия заметила интерес одноклассника и кивком подбородка указала вниз.
– На трех верхних этажах живут только наши родственники. Первое время мы у фонтана даже новогодние столы накрывали. Знаешь ли, весело получалось, просторно, необычно... И место для огромной елки есть...
– Нормально, – согласился Паршин. – Занятно.
– Мы решили не проводить шахту лифта прямиком в прихожую, – говорила Юлия, вставляя ключ в замочную скважину. – Пентхауз у нас не совсем пентхауз, а так – этаж последний... Но жить, как видишь, можно. Проходи, Олег.
В прихожей почему-то горел свет. Юлия громко крикнула: «Я дома!» – и, не дожидаясь отклика, обратилась к гостю:
– Олег, если не трудно, надень тапочки. Я прислугу позавчера уволила, полы самой придется мыть.
Паршин покорно поменял ботинки на кожаные шлепанцы – попутно успел порадоваться, что носки сегодня дивно одинакового цвета, не драные и по большому счету свежие, – и под руководством хозяйки поволок пакет на кухню.
– Сейчас, Олежка, я буду тебя кормить. Или, – задумалась на секунду, – если хочешь, сначала устрою обзорную экскурсию по дому. – Усмехнулась: – Хочешь посмотреть, как живут новорусские богатеи?
Паршин вспомнил о неловкости, испытанной в буржуйском лифте, прикинул сколько еще зеркал может оказаться в этом новомодном доме, и беспечно отмахнулся:
– А ну ее, новорусскость эту. Давай пожрать сварганим.
Услышав фразу из далекой юности, Юлия замерла на мгновение, смешно наморщила нос и кивнула:
– Давай сварганим. Только прежде махнем по маленькой за встречу. Согласен?
Паршин, естественно, согласился и попросил немного водки, поскольку смешивать напитки не любил – раз вечер начался с беленькой, ею надо и продолжить. Юлия распахнула дверцу монументального холодильника, сосредоточенно поглядела на выставку спиртного в дверном кармашке...
Где-то в глубине квартиры затренькал телефон.
– Черт, – нахмурилась хозяйка, увидев пустую телефонную базу на подоконнике, – Котов опять куда-то телефон с кухни утащил. Погоди, Олежка, я сейчас трубку разыщу! – И умчалась от холодильника на далекую призывную трель. – Ты сам себе налей! Я шампанское буду...
Пока Паршин разбирался с бутылками, Юлия, судя по топотку, босиком носилась по квартире, хлопала дверями, бестолковость мужа поминала всуе...
Олег выудил из холодильника початую бутыль «Абсолюта», нашел стаканы, наклонил горлышко над вместительной посудиной...
Дьявольский грохот и последующий вопль хозяйки не позволили довершить процесс.
Почти швырнув бутыль на стол, облив стол и ноги, Олег стремглав помчался на звук. По дороге представил себе рухнувший на Юльку посудный шкаф, упавшую стремянку, свалившийся карниз, парочку лихих грабителей возле взломанного сейфа...
2 отрывок
Юлия оказалась в комнате, явно служившей кабинетом. Зажимая ладонями рот, Махотина, пардон, Котова, застыла на пороге, не решаясь сделать шаг к лежащему между письменным столом и камином телу мужчины с разбитой головой.
– Коля?.. – сорвался с губ приглушенный пальцами вопрос. – Коля...
Отстранив хозяйку, сыщик метнулся к мужчине. Стараясь не менять его положения, нащупал на шее сонную артерию, сосредоточился, прислушался...
Хозяин дома, бизнесмен Николай Котов был бесповоротно мертв. Приличная лужа крови натекла из размозженной головы, сквозь слипшиеся волосы проступил костный осколок черепа.
– Не заходи! – не оборачиваясь, резко приказал бывший капитан Паршин. – Где телефон?
– Там, – чуть слышно отозвалась Юлия. – Там... рядом с тобой на столе...
Олег встал прямо и оглядел пятачок, бывший местом преступления.
По правую руку каминный зев под длинной мраморной полкой с позолоченными часами и безделушками. Левее тяжелая резная мебель, кожаная диванная пара, на грандиозном письменном столе – заткнувшаяся телефонная трубка. Голова Котов почти утыкалась в легкий тюль, прикрывший застекленную дверь на лоджию, кисть выброшенной вперед правой руки совершенно скрылась под раздвинутыми складчатыми портьерами.
Неподалеку от стола валялась окровавленная каминная кочерга. На самом столе – порядок.
Закончив обзор этой части комнаты, Паршин обернулся к двери.
Груда осколков засыпала пол у входа. Изящная угловая подставка придавила обломок узкого горлышка большой напольной вазы, прозрачные голубоватые вкрапления подсказывали, что помимо вазы тут разбилось нечто еще из тонкого домашнего стекла; пузатый серебряный кувшин откатился от черепков в противоположный от входа угол. Все выглядело так, словно возле двери произошло нешуточное побоище.
Осторожно обойдя многочисленные осколки, Олег дошел до застывшей у порога Юлии, спросил, показывая кивком подбородка на остатки посудной роскоши:
– Это ты разбила?
– Нет, – суматошно затрясла головой несложившаяся разведенка, новоиспеченная вдова. – Я ничего не роняла. Я только дверь открыла... нет, даже не успела! Только на ручку нажала и... грохот. Олежка, сразу грохот! Я дверь толкнула – кругом одни черепки, Коля...
– Юля-а-а, что у вас случилось?!
Если упертый материалист Паршин и был бы способен когда-нибудь уверовать в потусторонние миры, то наилучшего момента для новообращения придумать было невозможно: гулкий, идущий из-под земли глас взывал к немедленному общению.
Картина не для слабонервных: под ногами труп, везде разгром и готовая к обмороку женщина... непонятно откуда несется замогильный вопль. Гремит кошмарно, трубно, призрачно. Вздыбливает на теле Паршина малейшие волоски, отгоняет кровь от щек и практически выдавливает из глазниц очумелые глазные яблоки.
(Поклонникам творчества Иеронимуса Босха подобный поворот сюжета шибко лег бы на душу. Всем прочим на сон грядущий эту мизансцену лучше не представлять.)
– Что это... – придушенно просипел отпетый материалист.
– Свекровь, – кратко пояснила храбрая гражданка Котова и почему-то не упала в обморок.
– Живая?
Юля, по всей видимости, сочла вопрос риторическим и неуместным. Осторожно переставляя ноги, она отправилась к мужу и, если бы Паршин не удержал ее, схватив за запястье, наверняка бы рухнула рядом.
А трубный глас тем временем не прекращал требовать к себе внимания:
– Юля-а-а?!?! – завывало, по всей видимости, не из-под земли – тридцать третий этаж все-таки! – но явно из камина. – Коля-а-а?! У вас все в поря-а-адке?!
– Юль.. – несмело вякнул сыщик. – Это откуда?
– С нижнего этажа, – почти не разжимая губ, не отводя глаз от мертвого мужа, сообщила вдова. – Свекровь. У них камин под нами.
У Паршина отлегло от сердца; ситуация немного разъяснилась, позволив мыслям вернуться в прежнее русло. Конкретно – к совершенному убийству.
Замогильный глас свекрови наконец утихомирился и перестал взывать. Олег присел у груды черепков, присмотрелся к паркету...
Мелкие, как пыль, осколки фарфоровой вазы и чего-то голубого стеклянного четко указывали на место соприкосновения посуды с полом. Светлые, похожие на медуз или пауков, обозначенные мельчайшими частицами пятна наблюдались в непосредственной близости от двери. То есть посуда билась конкретно здесь. А труп лежит у выхода на лоджию...
Драка началась у двери, а потом переместилась к окнам?
Да черт, какая на фиг драка?! Юля утверждает, что только до дверной ручки дотронулась и сразу тарарам начался. А грохот Олег и сам слышал...
Загадка. В пустой комнате, где из недавно живого – только труп, наколотилась куча всякой дребедени.
Казус.
Покончив с разглядыванием черепков, Олег вернулся к телу, присел на корточки, приглядываясь к луже крови, и, не долго думая, прилег щекою на паркет.
– Недавно грохнули, – констатировал серьезно с пола. – Какие-то минуты. Кровь совершенно свежая, не думает сворачиваться.
Юлия внезапно почувствовала рвотный позыв – Паршин напоминал легавую, обнюхивающую окровавленный труп загнанного зверя.
Но сыщик нервное состояние женщины не замечал. Профессионально «обнюхивал» тело, пристально изучал детали. Уже почти поднявшись, Олег заметил выглянувший из-под откинутой полы пиджака ярко-зеленый кусочек ткани. Паршин вернулся в исходное положение – щекою в пол, – аккуратно приподнял край пиджака...
И вновь вернулся к метафизике. Мистическое дежавю нахлынуло.
Под телом, пропитанный кровью, лежал шелковый платок – тот самый, в золотистых тоненьких прожилках, что двадцать минут назад Юля поправляла на голове.
Паршин сам видел, как совсем недавно она оставила этот платок поверх сброшенной в прихожей шубки.
Откуда он вдруг под телом оказался? Платок под труп призрак из камина засунул? Пролетел из камина до прихожей, схватил с вешалки, напакостил, обратно шмыгнул... Или тут вообще и повсеместно полтергейст пошаливает?!
Еще одна загадка. Почище грохота посуды и замогильных голосов.
Олег сел. Подтянул к груди согнутые в коленях ноги и снизу вверх взглянул на одноклассницу:
– Юль, у тебя есть еще один зеленый платок?
– Какой платок? – вполне естественно не поняла вдова.
Паршин на пальцах объяснил, какой в точности платок его интересует. Так и не проникшаяся ситуаций, потрясенная Юлия помотала головой и пожала плечами:
– Да нет, конечно. Авторская роспись, батик, единственный в своем роде экземпляре.
– Сходи, – печально велел Паршин, – проверь, висит ли в прихожей твой единственный в своем роде экземпляр?
Как заводная кукла, с трудом вращая суставами, Юлия повернулась и пошла к вешалке у входной двери.
Только минуты через три до Паршина донесся пораженный вопль:
– Его тут нет! – Еще через пару секунд мадам Котова нарисовалась на пороге и, полная удивления, повторила ответ: – Его нигде нет. Олег... куда он подевался и почему ты спрашиваешь?
– Платок лежит под тру... под телом твоего мужа, Юлька.
Сыщик тяжело поднялся на ноги и взял со стола телефонную трубку.
– Олег! – выкрикнула Юлия. – Я ничего не понимаю. Откуда мой платок...
– Я сам ничего не понимаю, – перебивая, признался Паршин. – Пойдем отсюда. Надо вызывать бригаду. Твоя свекровь, кстати, не заявится?
Юлия молча смотрела на тело мужа. Ответила не сразу.
– Нет, – тихо выдавила. – Наверное. Время сериалов.
– А чего тогда орала-разорялась?
– Привычка, – все так же кратко, сжато, выделяя каждое слово, проговорила Юля. – Традиция.
– Смешно, – невесело усмехнулся детектив. – В век сотовых телефонов через камин общаться. Иди, Юлька, чаю сделай, я наших вызову.
Полуобморочная вдова никак не отреагировала на оговорку Паршина по поводу «наших», развернулась в сторону кухни и, покачиваясь, побрела по длинному коридору мимо зеркальных шкафов, мимо вешалки у двери, мимо каких-то сантехнических дверей...
– Юль, я очень попрошу тебя сосредоточиться и рассказать мне о муже все, что успеешь. Пока не приехала оперативно-следственная бригада, у нас есть минут двадцать. Так что давай начинай. Приходи в себя и рассказывай.
– О чем?
За десять минут одноклассница состарилась на десять лет и стала напоминать небрежно загримированный труп. Хорошо подобранная под естественный тон кожи пудра обозначилась на позеленевших щеках неровными бежевыми мазками, прозрачные тени светились на веках фосфоресцирующими нашлепками, словно подводки на морде собаки Баскервилей. Последние силы Юлька истратила на заваривание чая и теперь сидела на стуле перед Паршиным, казалось не понимая, что происходит, что она здесь делает, не видя сыщика в упор.
Олег присел на корточки возле одноклассницы, сжал ее ледяные пальцы теплыми ладонями и, заглянув в незрячие глаза, не слишком подбирая выражения и не щадя, обрисовал ситуацию:
– Ты крупно влипла, Юля. Попробуй сосредоточиться и представить ситуацию. Если бы сейчас ты приехала одна и нашла в квартире тело мужа... предварительно разбив гору посуды над головой свекрови... тебя бы увезли отсюда в наручниках. Понимаешь? Ты одна наедине с трупом и нет свидетелей. Тебе, детка, очень крупно повезло, что я выступлю в твою защиту. Смогу... мгм... постараюсь доказать твою непричастность к убийству мужа. Помоги мне, Юленька. Поговори о муже.
У одноклассницы перекосилась левая щека, задергался, запульсировал уголок века, она так взглянула на Паршина, что тот почувствовал себя толстокожим солдафоном, испортившим воздух в присутствии императрицы. «Как вы можете?! в такой момент?!» – читалось во взгляде.
– Надо, Юленька, надо. Я должен постараться нам помочь.
– Интересно – чем? – Похоже, овдовевшая императрица сомневалась в отставных вояках.
Кривить душой бывший капитан Паршин любил не очень. Положение, в которое их кто-то загнал, можно смело называть аховым – ситуация весьма пикантная: в квартире почти разведенная дамочка, вероятный любовник из бывших одноклассников и тело мужа. Компания анекдотичная. Из квартиры доносился грохот и звон бьющейся посуды. «Любовник» грудью встанет на защиту «дамы сердца» и предъявит алиби.
Положение настолько типичное для бытовых разборок, что говорить Юлии о «крупном везении» сыщик явно поторопился. Положа руку на сердце, в бытность свою опером, Паршин сам ни за что не поверил бы рассказу двух перепуганных голубков. Мотив, возможность, орудие убийства – пересилят любые россказни.
А если уж совсем лично руку к сердцу прижимать, только благодаря тому, что, выбирая бутылку водки в холодильнике, Олег постоянно прислушивался к топотку ног хозяйки и сам был почти уверен в ее невиновности. Почти. Если бы Юлька как настеганная не носилась по квартире, разыскивая телефон, у нее могло бы появиться время, чтобы заскочить в кабинет, огреть мужа кочергой, смахнуть на пол вазы и кувшин и тут же заорать.
Но она – носилась. Топала, дверями хлопала, мужа поругивала из разных областей квартиры. То есть в кабинет за кочергой и мужем она сразу не ринулась, то есть говорит как было: на ручку двери нажала – грохот, вошла в комнату – муж на полу лежит.
Времени, времени у Юльки на убийство не хватало! И это Паршин мог засвидетельствовать с полной ответственностью.
– Юля, три года назад я сам был старшим оперуполномоченным в отделе по расследованию убийств и кое-что в своем деле понимаю. Твоего мужа, Юля, убили буквально перед нашим приходом – кровь свежая, труп – теплый. Тебя – подставляют.
– Меня?.. – икнула Котова.
– Да. Твой платок лежит под трупом. Когда оперативники сравнят съемку с камер наблюдения, они увидят, что ты была в том самом платке, который сейчас лежит под телом. И в первую очередь тебе зададут вопрос: как платок там оказался, если мужа убила не ты?
– А как он там оказался?
– Не понимаю. И думать над этой загадкой пока не хочу – нет времени. Так что давай сосредоточься, расскажи, кто мог желать смерти твоему мужу, кто имеет доступ в квартиру, кто мог тебя подставить?
– Доступ в квартиру, доступ в квартиру... – лихорадочно забормотала Юлия. – Кто мог меня подставить?..
– Не мельтеши. Начни с того, о чем тебя спросят во вторую очередь, – почему ты разводишься с мужем? – поскольку это, Юленька, мотив. – Сыщик положил на кухонный стол сотовый телефон, работающий в режиме диктофона, и кивнул: – Начинай, Юля, рассказывай.
Если убрать из рассказа Юлии нервные всхлипы, короткие заминки и наводящие вопросы Паршина, то история измены мужа выглядит тоже достаточно анекдотично, в стиле «и тут приехала жена». Точнее говоря – «проехала». Мимо цветочного магазина, где припарковалась машина мужа.
Десять дней назад ехала Юлия Владимировна с делового обеда, остановившись на светофоре, увидела знакомую мужнину машину возле цветочного салона и решила, коли уж сюрприз с букетом слегка подпорчен, поглядеть, как обожаемый муж с цветами выглядит. Полюбоваться, так как супруг с букетом всегда вызывал у нее острейший приступ умиления: «Коленька так бережно цветы носит, как мальчик к первому сентября, как юноша на первое свидание...»
Полюбовалась. Юношей, едрить его за ногу.
Муж вышел из магазина, сел за руль. Юлия Владимировна, готовя улыбку, проехала мимо и ручкой даже помахала в окошко...
Хорошо, посигналить не успела. На переднем сиденье, перегибаясь через уже врученные цветы, муж тискал бабу в шубе.
Рассказ об обнаруженной измене обманутая вдовушка закончила весьма нетривиально. Прижимая руки к вздымающейся груди и шмыгая носиком, Юля заявила:
– Котов очень порядочный мужик, Олег! Поверь мне – очень. И как бизнесмен, и как супруг...
– Кто б мог подумать... – донельзя удивленный неадекватностью обманутой жены, чуть слышно буркнул Паршин.
– Да, да, – уловив иронию, закивала вдова. – Когда я... когда мы начали встречаться, Коля уже был женат. Но до тех пор, пока не объяснился с женой, пределов не переходил. Он – ждал. Пока Татьяна все узнает от него, пока он поговорит с детьми... он сам сказал сыновьям, что полюбил другую женщину... Котов очень порядочный человек, он не опускается до пошлых адюльтеров... – Юля продолжала говорить о муже в настоящем времени, цепляясь за иллюзию, строчила словами с пулеметной скоростью: – Татьяна поняла. Мальчики... мальчики, ну, сам понимаешь – дети. Сейчас они все живут в этом же доме, на тридцать первом этаже...
– Они живут здесь? Прошу с этого момента подробнее, – перебивая, уцепился сыщик. – Сколько лет сыновьям, не вышла ли первая жена еще раз замуж, есть ли у них ключи от вашей квартиры? Что с наследством?
– Наследство?.. Татьяна, дети? – подняла вверх брови одноклассница. – Ты имеешь в виду, что они могли...
– Спокойно, Юля. Давай без лирики и паники. Рассказывай о детях и бывшей жене.
– Без лирики не выйдет, – нахмурилась вдова.
Не забывая упирать на порядочность покойного мужа, Юлия поведала, как Котов, уверенный в том, что мальчишкам необходим отцовский пригляд, еще до строительства многоэтажного дома распределил три верхних этажа: тридцать первый для бывшей жены и сыновей, тридцать второй для мамы и папы, последний для себя и Юли. Помимо квартир для непосредственного проживания бизнесмен оставил за семьей две двухкомнатные квартиры «на вырост» – если парни отпочкуются от мамы.
