Текст книги "Хокку заката, хокку рассвета"

Автор книги: Оксана Аболина

Соавторы: Игорь Маранин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

16

Истину видит

сердцем слепец.

Послушай его.

От двери до поворота тридцать семь шагов полумрака. Каждый раз, выходя из кабинета, я на несколько секунд останавливаюсь, чтобы привыкнуть. Иногда там, впереди – в освещенном коридоре – проходят люди. Некоторые останавливаются, заглядывая во тьму. Словно в глаза смерти.

Очередная тень мелькнула на свету, на секунду застыла возле поворота, а затем медленно двинулась ко мне. Полумрак принял ее, и я скользнул в сторону, притаился, замер у противоположной стены.

– Не прячься, – неожиданно произнесла тень. – Я тебя вижу. Я хорошо вижу в темноте. Как кот.

По коридору шел молодой человек лет двадцати. В первый момент мне показалось, что он как-то странно одет. Но нет, одежда на нем была недорогой, но вполне добротной. Просто он не умел ее носить. Ни этот пиджак, застегнутый на все пуговицы и смешно облегающий большой живот, ни узкую светлую рубашку, упиравшуюся накрахмаленным воротничком в полные щеки, ни тем более галстук.

– Здесь запрещено ходить, – осторожно произнес я, пытаясь понять, что за странного типа занесло в наш отсек Департамента.

– Почему? – удивился он. – Потому что тебе мама запретила?

Он стоял и смотрел на меня. Глаза у него были распахнутыми и наивными. Не из этого времени. Не из этой эпохи. И я растерялся…. Умственно неполноценные, люди с ограниченными интеллектуальными способностями, подлежали принудительной отправке в хоспис.

– Ты как сюда попал? – спросил я.

– Оттуда пришел, – толстяк обернулся и показал на главный коридор.

– А в Департамент… в это зда… тьфу, в этот дом как ты попал?

– Плеваться нельзя. Может прийти эколог и забрать тебя на кладбище. Меня мама привела. Мы часто сюда приходим…

Мама его привела… всё-таки гнилая у нас система. С любой стороны гнилая. Взяточникам даже экологи не страшны – откупятся. Нет, не от рядовых боевиков – от высокого начальства. Когда-то ведь я тоже верил в Экологический кодекс. Пока не понял, что времена борьбы за идею давно миновали и настали совсем иные времена. Борьбы за место под солнцем.

– Ну что ж, удачи тебе, парень, – я похлопал толстяка по плечу. Пора было спешить к Желтопузому.

– Постой! – неожиданно сказал он. – Хочешь конфету? У меня есть одна – я тебе ее всю отдам.

И принялся суетливо шарить по карманам. Ему хотелось поговорить – ведь, наверное, Департамент – единственное место, куда его привозят из дома. А так четыре стены… или восемь… или двенадцать, но все равно лишь стен. Неожиданно меня уколола в сердце иголка. Больно уколола. Как в юности, когда я еще не был циником… Три минуты. Они ведь ничего не решают.

– Давай свою конфету, – сказал я. – С тобой никто не разговаривает?

– Только мама. Мама и Друг.

– Твой друг? Ты с кем-то дружишь?

Толстяк оглянулся по сторонам, словно собирался сообщить мне большой секрет и действительно наклонился и тихо прошептал:

– Только никому не говори! Мы часто с ним беседуем.

– И о чем же?

– Ну… о жизни. О том, почему меня во двор не пускают. О людях, которых из окна видно. О кошках. У нас раньше была кошка, но потом мама ее куда-то отнесла. Хочу, чтобы мама ее обратно вернула.

– И что твой друг говорит?

– Говорит, что нужно терпеть. Он добрый! Только он не человек. Вот, держи конфету, она сладкая.

И толстяк протянул мне липкую ириску. Она лежала на его толстой потной ладошке – с прилипшими нитками и волосками, грязная, замусоленная… Но иголка снова зашевелилась в сердце, я взял эту ириску и принялся ее жевать.

– Если твой друг не человек, – спросил я, – то кто он? Бог?

– Он не Бог. Я не знаю, кто такой Бог. Мой друг просто приходит ко мне в гости. Вот сюда, – и толстяк показал на свою голову. – Он говорит, что если я буду правильно жить, то возьмет меня в хорошее место. А если буду поступать плохо, то выгонит меня из дома в темный лес.

– Тебе это мама сказала?

– Нет, не мама, – ответил мой странный собеседник и грустно вздохнул. – Мама не верит, что он есть. А как его нет, если когда я прошу его о чем-то, то почти всегда это сбывается. Только я редко его о чем-то прошу. Вдруг он подумает, что я слишком жадный? Ты как думаешь, Друг может обидеться, если я буду просить его чаще?

Я стоял и смотрел на человека, который не прошел бы ни один тест ай кью. На умственно отсталого, который самостоятельно додумался до идеи Бога.

– Скажи, а что будет с плохими людьми? – спросил я его. – Ты когда-нибудь спрашивал об этом?

Толстяк снова посмотрел по сторонам и тихим шепотом произнес:

– Ты что-то украл? Не бойся! Если ты понял, что это плохо – мой Друг тебе обязательно поможет. Я попрошу у него, хочешь? Сегодня, когда мы с мамой домой вернемся?

Я отвернулся. Глаза неожиданно защипало, но я пересилил минутную слабость. Вытащил ком, взглянул на часы – опаздываю.

– Гриша! – раздался испуганный женский голос. – Я же сказала тебе никуда не ходить!

– Это моя мама! – пояснил толстяк. – Нам пора домой. Ты придешь к нам в гости?

– Не знаю… – честно ответил я.

– Приходи. Обязательно. Ну, я пошел, – и, помахав на прощание рукой, он направился к своей маме.

На полпути я его окрикнул:

– Гриша!

– Что? – обернулся он.

– Попроси за меня у своего друга, ладно?

 
Истину видит
сердцем слепец.
Послушай его.
 

17

Тот, кто с тобою

смеется внутри.

Ветер души.

Руки Черного Ягуара были измараны в крови избитого им мужчины. Пальцы неприятно липли друг к другу. Он заскочил в уборную ближайшей кафешки, мыла там, как всегда, не было, но и просто ополоснуться не удалось – приложив кредитку к автомату, Черный Ягуар выяснил, что свой водяной минимум до конца недели уже использовал – ну да, забыл совершенно, вчера ведь в ванной в его отсутствие сорвало вентиль, пока он пришел да починил его, много воды утекло… Можно было, конечно, заскочить в Департамент, там вымыться, но и без того нелюбимое место сегодня отталкивало особенно сильно – есть вероятность, что придется объяснять по новой, что к чему с Нургалиевой. Да и насчет внучки ее хотелось бы, чтобы поскорее затихло. Если девочку не найдут, а ее, разумеется, не найдут, потому что ее нет ни у матери, ни у брата, то кого будут о ней спрашивать в первую очередь? Разумеется, Черного Ягуара. А завтра – бумаги уже как-нибудь да оформят – дело пойдет в архив. Никто и не вспомнит о девочке Гуле, если только не начнут искать компромат на самого Черного Ягуара.

«В магазине около дома куплю канистру питьевой», – решил Черный Ягуар и трусцой побежал в сторону дома. Но бежать было удивительно тяжело, ноги как будто залило свинцом, и серое небо, казалось, упало на плечи. Черный Ягуар вспомнил муху на стекле, встряхнул головой. Нет, это не про него говорил Сванидзе. А даже если про него – то ошибался старик – это не та тяжесть. Может быть, заболел?

Он постарался вернуться мыслями к Лорду – но источник душевной тоски был не здесь. Сейчас отчего-то казалось, что Лорд далеко, очень далеко, и не было у Черного Ягуара ни малейшего беспокойства по поводу того, что с ним происходит. Однако, настроение все равно было более, чем неважное, даже хуже, чем с утра, и, кажется, он понимал отчего. Похоже, один из тех приступов, которые ему казались настигающим его сумасшествием – раздвоением личности – опять овладевал им. Слишком сложный был сегодня день, утратил над собой Черный Ягуар всяческий контроль. И вот он явился, сволочь такая, не запылился. Непрошенный гость, которого Черный Ягуар давным-давно изгнал, незаметно проник в сознание и начал гундосить мерзким отвратительным голосом:

– Почему-то есть некоторые, которые сделают что плохое, а сами себя потом героями чувствуют. Не догадываешься, о ком я?

– Отстань! – отмахнулся Черный Ягуар и начал перепрыгивать через трещины на асфальте, считая каждую, сложившуюся крестом.

– Думаешь от меня спрятаться? – поинтересовался гость.

– Тебя нет! Я сам по себе. Я сам управляю своим сознанием…

– Уверен? – ехидным голосом спросил гость. – А глянь на свои руки.

– Что руки? Руки как руки. Кровь – отмою. Ногти сорвал вот. Больно.

– Ну да, ну да, – согласился второй. – И неспокойно…

– Тебе-то что?

– И в Департамент не зашел… Даже умыться страшно, разве нет?

Черный Ягуар резко остановился. Помолчал. И ответил тому, второму, что засел в голове. Ответил медленно, выделяя каждый слог. Так, чтобы тот понял и убрался:

– Да. Страшно. Мне страшно. Я не должен был этого делать. Я не должен был прятать девчонку. Теперь я преступник. Но об этом. Никто. Никогда. Не узнает. И ты, сволочь такая, об этом не скажешь. Никому. Никогда.

Второй заливисто расхохотался:

– Ох, напугал. Думаешь, я тебя боюсь? Да если я сейчас тебе прикажу, ты вприпрыжку понесешься и выдашь. И себя. И девчонку. И Ирину Севастьянову. И санитара, да-да, того, что смолчал. Ты эколог. Ты не должен иметь сомнений. А ты их впустил в себя. И ты должен быть наказан. Ну, так как? Вернешься в Департамент? – второй глумился, ему было весело.

Черный Ягуар разозлился. Он несколько раз присел, чтобы отогнать второго в угол сознания. Вернуть свои мысли в порядок. А затем вновь побежал.

– Не выдам. Никого. Запомни. И убирайся к черту, пока я, клянусь Землей и Небом, из тебя кишки не выпустил!

– Ты? Из меня? Ну давай, попробуй-попробуй… Кстати, когда пойдешь в Департамент, не забудь о своей беседе с клиентом рассказать… И про крестик не забудь. Как думаешь, сыновья Сванидзе не заметят его отсутствия?

– Заткнись!

– Ой, как страшно… А сказать тебе, почему ты хочешь, чтобы я замолчал?

– Без тебя знаю.

– Ну и почему?

– Ты раздваиваешь мое сознание.

– Ладно, я помолчу, – издевательским голосом сказал второй и замолчал. Звенящая пустота образовалась в голове Черного Ягуара. И в этой пустоте он почувствовал, что пропал не только второй, но и он сам. И в этой пустоте вдруг понял он, что его беспокоит больше всего.

– Теперь мальчишка будет нормально с отцом, – виновато сказал он второму. – Я хорошо его напугал.

Второй не ответил.

– Земля и Небо, почему я должен думать об этом кандидате на чистку? Надо было воспитывать нормально сыночка.

Но второй затихарился и по-прежнему не отвечал.

– Ну, черт с тобой, я виноват, – сказал Черный Ягуар. – Я сорвался. У меня был тяжелый день, ты же сам знаешь. И еще я много думаю сегодня про Лорда.

Второй молчал. Может, он уже совсем ушел?

– Ладно. Я поступил подло. Без всякой причины. Потому что… Не знаю, почему. И что – мне теперь – не жить, что ли?

Неожиданно второй откликнулся, он заговорил как ни в чем не бывало, отвлекая Черного Ягуара от его мыслей:

– Не хочешь слазать – вороненка проверить?

Черный Ягуар остановился. Напротив была часовня. И вороны отчаянно и зло галдели, летая над крестом.

 
Тот, кто с тобою
смеется внутри.
Ветер души.
 

18

Пляшут на солнце

забытые тени

мыслей чужих.

Сами по себе слова не значат ничего. Сухие буквы, полуфабрикаты, хранящиеся в толстых и пыльных словарях. Слова находят свой смысл, когда смешиваются во рту с нашей слюной. Когда приобретают вкус правды или лжи. Мы верим не словам, а тем, кто их произносит.

Но путь в тысячу ли начинается с первого шага.

Или с первой хокку, выложенной в сеть.

Коридор… Поворот… Еще один коридор.

Я иду к Желтопузому, но думаю о Ягуаре. Когда-то я зацепился взглядом за несколько строк, увиденных в сети. Кто-то писал хокку – забытые японские трехстишия. Так я познакомился с Ягуаром. Кажется, сейчас я знаю о хокку даже меньше, чем тогда. Но путь в тысячу ли навстречу друг другу начался именно с них.

Поворот… Лестница… Второй этаж.

Один человек из царства Сун поехал в Юэ торговать шапками, а в тех краях люди бреются наголо, носят татуировку, а шапок им вовсе не нужно. Нужен ли Ягуару этот разговор? Нужна ли ему моя помощь? Он – с одной стороны мира, я – с другой. Мы висим на двух концах одной и той же нити. Обрывая ее, я хочу убедиться, что по ту сторону он не сорвется в пропасть.

Еще один поворот… Административный блок… Циклоп.

Освещение здесь яркое, даже чересчур. Извини, Ягуар, до нашего разговора у меня еще одно незавершенное дело. Невысокий крепкий китаец встает из-за стола и отвешивает церемонный поклон. Секретарь… Китайцы-чиновники предпочитают брать на эту должность мужчин, экономя на охранниках.

Желтопузый поднялся мне на встречу, это хороший знак. Восток не отдает честь трупам. Встал – значит, боится.

– Когда вино встречается с другом, тысячи стаканов мало, – по лицу китайца расползлась улыбка, но глаза остались холодными, внимательными. – Присаживайтесь, мой друг, присаживайтесь. Как провели выходные?

– Если бы они были, – вздохнул я. – Но очень много дел…. на благо Отечества.

– Да, все мы заняты, – покачал головой хозяин, – некогда просто встретиться, поговорить о жизни, выпить по рюмочке «Маотая». Очень рекомендую, кстати.

– Обязательно попробую, – стыдно сказать, но я напрочь забыл имя Желтопузого.

– Вот и сейчас, – лицо моего собеседника приняло самое печальное выражение. – Как мне не хочется, но придется вернуться к делам. Не желаете сигару?

– Благодарю, – ответил я и взял маленькую толстую сигару из коробочки на столе.

Отрезал кончик, прикурил и вопросительно посмотрел на Желтопузого. Он не торопился, держал паузу. Он знал, что я знаю…. О перехваченном диком, о том, что это ставит меня в сложное, а, возможно, и безнадежное положение. Хотел заставить нервничать, но я безмятежно курил сигару и ждал. Наконец, Желтопузый потянулся к ящику стола, вытащил оттуда носитель и положил передо мной.

– Ко мне попала важная информация, – произнес он. – Подозреваю, что очень важная. А, значит, пытаться прочитать ее ни в коем случае нельзя. Вот я и подумал – нужно обратиться к специалисту. Но кто может помочь лучше, чем старый верный друг?

Теперь уже держал паузу я. Затушил в пепельнице сигару, взял в руки носитель, повертел его, рассматривая…

– Сложная задача… Кстати, что с конвертом?

– Не хотелось бы приглашать посторонних специалистов, – все также доброжелательно произнес хозяин. – Мне кажется, вы должны справиться. А конверт… пусть пока побудет у меня. На всякий случай.

Некоторое время я размышлял. Этот гаденыш загнал меня в угол. Интересно, где он держит дикого? Впрочем, в здании наверняка полно пустующих комнат на нижних этажах. Компромат на Желтопузого у меня был, но он мерк перед сведениями о предполагаемом перевороте. За такую информацию этой гниде и не такое простят. Интересно, он задумывался над мыслью, что я могу его просто убить?

– Знаю, мой друг, что вы очень беспокоитесь о моей безопасности, – словно прочитав мои мысли, произнес Желтопузый. – Не стоит. Всё что происходит в этом кабинете, записывает на камеру мой секретарь. Очень, очень способный молодой человек. Даже кун-фу изучал.

Понятно. Камеры я не боялся. Камера – это завтра. Да и секретарь…

– Позвольте воспользоваться вашим стаци?

– Лучше комом, – хозяин кабинета встал, подошел к большому офисному шкафу и достал оттуда новенький ком. Протянул мне, обошел стол, уселся на свое место и даже успел вытащить из кармана очередную фальшивую улыбку. И тут же получил заряд из магнитного шокера. Дернулся в кресле и обмяк, наполовину съехав вниз. Полчаса не так уж мало, если поторопиться. Именно столько Желтопузый будет без сознания. Я встал на ноги, аккуратно сложил микробук, и уже оборачивался, когда в кабинет ворвался секретарь.

 
Пляшут на солнце
забытые тени
мыслей чужих.
 

19

На зябких ладонях

от старых гвоздей

видно следы.

Храм был невысокий, приземистый – подняться до купола – раз-два плюнуть. Тем более, есть за что цепляться – пластиковые щиты закрывают полукруглые, диоклетиановы окна. Один миг – и Черный Ягуар у самого купола. Верхнее оконце – совершенно круглое – вероятно, для вентиляции – было совсем небольшое, заколочено досками, самыми настоящими досками из дерева. От времени, ветра и непогоды их скособочило, они разбухли от влаги, костыли, крепившие их к стене, проржавели насквозь, одна из досок подалась под ногой Черного Ягуара, сорвалась и, жалостно скрипнув, зашатавшись, словно маятник, повисла над землей, открыв проем внутрь храма. Пару мгновений размышлял Черный Ягуар, а затем, легко оторвав оставшиеся доски, нырнул в оконце, мягко спрыгнул на пол. Многократно отражаясь от стен, храм заполонили странные звуки: писк, шорох, топот лап разбегающихся крыс.

Крыс Черному Ягуару в последнее время приходилось видеть часто: обычно в районе бараков, расположенных за периметром – границей, которая отделяла внешний город от внутреннего. Но и типография, в спортзале которой он читал книги, быстро наводнялась ими: недавно стали они возвращаться в город. Изгоняемые мощными низкочастотными атаками, крысы за пару десятков поколений мутировали в окружающих полях, приспособились к звукам, которые сводили с ума их предков, выросли, заматерели, а поскольку котов и собак в городах почти не осталось, вернувшись, почувствовали себя привольно. Несмотря на перенаселенность, многие старые здания пустовали: бездомные были не столь живучи, как крысы – когда их полсотни лет назад начали отправлять в смертополис, они ушли и не вернулись. Крысы заняли их законное место. Не раз Черный Ягуар задавался вопросом, чем же они питаются в городе, ведь здесь давно не осталось пищевых отходов? Гидропонные огороды были надежно защищены – их корпуса изготавливались из материалов, изолирующих растения от внешнего мира. Вероятно, если бы не это обстоятельство, крыс было бы намного больше. Пару раз свободомыслящие журналисты поднимали вопрос о том, что нужно устранить налог на бесполезных животных и вновь начать разводить котов, но их голоса были слабы и сразу же затихали под напором критики. Возможно, многие согласились бы с ними, но цензура не оставляла шансов прозвучать этим голосам в эфире.

В воздухе пахло сыростью и холодом. Мороз остро пощипывал щеки. Казалось, будто здесь не та же температура, что снаружи, но гораздо ниже. Черный Ягуар придвинулся спиной к стене и выждал несколько мгновений. Довольно быстро глаза привыкли к темноте, которую нарушал лишь небольшой поток света, снопом врывающийся в часовню через проломанное Черным Ягуаром окошко.

Сначала он разглядел купол. Купол был черным, но весь усыпан голубыми фосфоресцирующими звездами, звезд Черный Ягуар никогда прежде не видел, говорили, что где-то в Новой Зеландии, на другом конце мира, они бывают видны, но после Антарктического взрыва, над миром повисла вечная серая тусклая дымка. Ну, вечная-не вечная, а звездного неба, о котором рассказывал Черному Ягуару мастер жизни и смерти, да и в книгах старых часто писалось, видеть ему не пришлось. Некоторое время он заворожено смотрел на них и удивлялся тому, что они такие громадные и яркие – ему казалось, что звезды – это крохотные оспинки на лице неба. Но вот – взгляд его оторвался от звезд и остановился на большом белом кресте, разрезавшем центр купола. Черный Ягуар передернул плечами. Здесь его никто не видел, и он спокойно мог выразить свою неприязнь к кресту. Некоторое время он не отводил от него взгляда – крест давил, наваливался сверху и одновременно раздвигал пространство – оно становилось шире, глубже, значительнее. Интересно, был ли когда-нибудь виден крест на небе, как и звезды? Или это выдумал тот, кто изобразил их там?

Черный Ягуар опустил взгляд на стены и увидел, что они тоже разрисованы. И это были не рекламные плакаты с бегущими поверху рифмованными слоганами. Хотя и тут виднелись непонятные значки, по начертанию напоминающие буквы, сложенные в короткие тексты. Из стен проступали в темноте сутулые силуэты людей, со странными, как будто распластанными лицами: блестящими белками глаз, черными зрачками, непонятными золотыми шарами вокруг голов. У мужчин были длинные бороды, такие Черный Ягуар видел в нескольких книгах. На их одеждах тоже были кресты. Неспокойно стало Черному Ягуару от этих фигур – они казались изображенными так, будто пространство вокруг них вывернуто наизнанку, – и снова Черный Ягуар зябко поежился. Все эти люди смотрели прямо на него. И было в их взглядах запредельное спокойствие и глубокое сочувствие, но не по себе становилось от них Черному Ягуару. У него возникло удивительное ощущение, что они как будто ожидали его тут все это время, терпеливо, в темноте, в холоде, среди крыс, заполонивших храм. Ничего не требовали они от Черного Ягуара, ничего не хотели от него, но он не мог избавиться от чувства, словно что-то сам по себе должен, только сам не понимал, что именно.

Черный Ягуар осторожно стал двигаться вдоль стены, прошел несколько шагов и натолкнулся на круглый золотистый металлический столик с короткими полыми трубками, выходившими из его столешницы. Посредине столика помещалась небольшая пустая чашка из красного стекла. «Слишком маленькая – для жертвоприношений», – подумал Черный Ягуар, но так и не понял, для чего нужна чашечка, да и сам столик тоже. В храме их было несколько. Он несколько раз натолкнулся на них, пока дошел до входа в храм, расположенного напротив оконца, через которое он сюда забрался. Возле двери стоял большой фанерный ящик с прорезью наверху. Черный Ягуар пошевелил ящик, внутри что-то перекатилось, загремело, зазвенело. Он оставил ящик пока что в покое, не стал открывать, пошел дальше.

Через несколько шагов Черный Ягуар снова замер. Около стены был водружен большой крест, и на нем висел почти целиком обнаженный человек, руки и ноги его были прибиты гвоздями к кресту. Да, это было опять изображение, и очень не похожее, как если бы это был настоящий человек. Но Черный Ягуар на пару минут задержался у креста, внимательно разглядывая его и думая, что могло заставить людей поместить его в храме, где они молились Своему Страшному тогда еще Живому Богу. Он достал из кармана крестик девочки Гули и, поднеся его близко к глазам, внимательно рассмотрел. На нем тоже был изображен человек – как Черный Ягуар его сразу не заметил? Почему те, кто верят в Бога, который умер и при этом остался жив, выбрали своим символом прибитого к кресту человека? Надо будет об этом спросить у Лорда. Он много чего знает, чего не знает Черный Ягуар. Вероятно, он сможет ему в этом помочь и разъяснит все то, что ему непонятно.

Черный Ягуар сделал полный круг по храму, добравшись по стенке до того места, откуда начал свой путь – под разбитым окном. Осторожно он сделал несколько шагов к центру храма. Встал прямо под куполом. Задрал кверху голову. Посмотрел еще раз на звезды, на крест, повернулся несколько раз кругом под пристальным и неусыпным наблюдением людей, глядящих на него со стен.

Он вспомнил про ящик у входа и решил узнать, что в нем находится. Двинулся к двери, но тотчас споткнулся обо что-то, торчавшее из пола. Сел на корточки, осмотрелся вокруг. Пол был деревянный, из настоящего старинного паркета. Вероятно, сверху его когда-то покрывал ковер: валялось вокруг несколько клочков грубой, истлевшей на ощупь, материи – похоже, крысы погрызли ковер и растащили его по норам. Рука Черного Ягуара наткнулась на небольшое металлическое кольцо. Он потянул за него и часть пола вдруг легко приподнялась. Это был большой квадратный люк, и вел он в подпол, зиявший в полумрак храма кромешной чернотой. Сначала Черный Ягуар подумал, что не стоит сюда сегодня лезть – можно вернуться завтра с фонариком, но потом решил, что, вероятно, подземелье – подсобное помещение, совсем небольшое и его нетрудно будет исследовать наощупь. Он лег на паркет и проверил, ведет ли вниз лестница. Лестница была. Правда, неудобная, примитивная – две узких деревянных направляющих, скрепленных между собой перекладинами.

Осторожно Черный Ягуар спустился на первую ступеньку, держась руками за края люка. Нащупал ногой следующую. Шагнул вниз. В подвале слышалось бурное движение и писк – похоже, крыс в подземелье было еще больше, чем снаружи, но из-за гулкого эха было трудно определить, каков истинный размер нижнего помещения. Черный Ягуар раздвинул руки в стороны в поисках стен, но вокруг была пустота. Неожиданно перекладина под ногами обломилась и Черный Ягуар рухнул вниз, он успел только схватиться за направляющие лестницы, но они оторвались от края люка и сорвались вниз. Так и упал он, держась за них.

Падать Черный Ягуар умел, и все бы ничего – высота была совсем небольшая, но нога его неудачно попала в ведро, подвернулась, он спружинил, сгруппировался, чтобы упасть на противоположный бок и откатиться, но тут на него сверху рухнула лестница. Вероятно, никаких серьезных повреждений она не принесла, ушибла плечо и рассекла бровь, однако боль в ноге была отчаянной. Боль была резкой и нарастала, туманя сознание. В темноте было ничего не видно – какие-то предметы торчали углами, мешая сориентироваться в пространстве. Черный Ягуар неловко отодвинул лестницу. Целиком она с него не слезла, но ведро с попавшей в него ноги он сбросил.

Сдернул его с себя, закусив губу. С цинковым звоном оно откатилось в сторону. Черный Ягуар ощупал голеностоп – сустав быстро распухал. Перелом? Вывих? Черт! Хоть немного бы света.

– Свет! – наудачу громко произнес Черный Ягуар, но это не помогло. Он вспомнил, что были времена, когда еще не было стандартной фразы для включения освещения – каждый использовал для себя ту, которая была ему удобнее.

– Зажгись! – попробовал сформулировать он запрос иначе.

– Включись! – но даже трехэтажный мат, которым все закончилось, не спас положение. Света не было. Что ж, придется это принять как данность.

Превозмогая боль, Черный Ягуар начал массировать лодыжку. Прощупал мышцы и кости голени. Перелома, кажется, слава Земле и Небу, не случилось, но стопа явственно была вывернута наружу. Черный Ягуар в который раз за сегодняшний день с благодарностью вспомнил уроки мастера жизни и смерти, начал сильно и ритмично нажимать на точки сюань-чжун и шэнь-мэнь (единственная польза, которую принесли цивилизации чайники) – успокоил, утихомирил боль. Она стала глухой, пульсирующей, неясной, такую можно спокойно вынести. Но Черный Ягуар не остановился на этом. Полностью отключив сознание от ощущений собственного тела, он взял стопу обеими руками и резко вправил ее на место. Довольно усмехнулся. Боль молнией зажглась в мозгу и попыталась погасить его сознание, но он сумел ее превозмочь. Однако, надо было зафиксировать чем-то ногу, возможно, он сможет ходить и так, но вывих, пока сустав не зажил, может возникнуть снова, став привычным. Он посидел немного в темноте. Вдруг что-то проскочило по его руке, плечу, голове. Он сморщился от омерзения – крысы. Громко выругался. Черт, надо скорее выбираться отсюда, пока заживо не сожрали.

Черный Ягуар медленно встал, стараясь не опираться на больную ногу. Надо было пройти по подземелью и поискать что-нибудь для перевязки. Понятно, что ткани здесь никакой не найдешь – крысы, но, может, резина? Что тут по идее вообще может храниться? Он оперся локтем о стену и вдруг вспыхнул свет. Необычная лампочка, похожая на химическую колбу зажглась под потолком, распугав стаю крыс, мгновенно разбежавшихся по углам и щелям. Не сразу Черный Ягуар понял, что локтем задел включавший в старину освещение тумблер, он прищурился, оглядел подземелье. Это была небольшая комната, заставленная всевозможной хозяйственной утварью и посудой. Вероятно, здесь прятались предметы обихода, не используемые во время богослужения. Все это громоздилось на полу, а полки, идущие вдоль стен, были пусты. Ничего полезного для себя Черный Ягуар не увидел – только хлам, но в дальнем конце подземелья тускло блестела металлическая дверь.

Он дохромал до нее, подергал за ручку – дверь не открывалась. Сказал: «Откройся». Затем: «Отворись». Но уже понимал, что, как и со светом, голосовой командой ничего не добьешься. Он осмотрел дверь. Под ручкой было небольшое отверстие – похоже, замок открывался примитивным механическим путем. Черный Ягуар достал из кармана складной нож, поковырялся им в замке, но безуспешно – он не понимал, как работает устройство старинного запора. Тем более, что наклониться и посмотреть, что там внутри мешали находившиеся рядом с дверью пустые полки. Они были прибиты к кирпичной стене. Он рванул ближайшую из полок на себя, сверху посыпалась штукатурка, полка немного подалась. Черный Ягуар посмотрел на потолок и решил рискнуть еще раз – дернул второй раз полку. Она оторвалась, и, на его счастье, один из кирпичей, к которой полка крепилась, выскочил из стены. Он отшвырнул полку в сторону, засунул руку в образовавшееся отверстие, нащупал ручку с другой стороны двери. Под ней была винтообразная защелка, которая легко повернулась. Дверь открылась. Черный Ягуар, хромая, вступил во второе помещение.

Он сразу обшарил ладонями стену при входе, нашел такой же тумблер, как в том месте, где упал. Включил его. Зажегся свет. Здесь все было уставлено металлическими закрытыми ящиками. В дальнем конце комнаты находилась фаянсовая белая раковина и в нее мерно капала вода из примитивного древнего крана. Он подошел к раковине, включил кран и безмерно удивился – из него шла вода. Как странно, что от этого здания за столько лет не отключили ни электричество, ни воду. Может быть, потому, что часовня стоит на отшибе, и про нее забыли коммунальные службы? Черный Ягуар тщательно вымыл руки, которые до сих пор были в крови избитого им мужчины, а теперь еще и в грязи, и в штукатурке, вытер их о комбинезон. Подошел к нескольким ящикам, которые громоздились здесь один на другом. Запоров на ящиках не было. Первый же из них легко открылся. Внутри находились плитки шоколада, завернутые в фольгу. Черный Ягуар съел одну из шоколадок – вкус был непривычный, горьковатый, но приятный. Он осмотрел остальные ящики. В них хранились всевозможные продукты питания. И не просто продукты – а приготовленные к длительному хранению и уже готовые к употреблению. И опять Черный Ягуар подивился – как будто для него все это было оставлено в древности неизвестно кем. Как будто кто-то знал, что он появится здесь. Впрочем, не было проблем у Черного Ягуара с питанием – зарплата у эколога совсем неплохая. Но хорошо знать, что если случится что-то непредвиденное, то будет куда податься. В другом углу комнаты он обнаружил канистры с керосином, сильно обгрызанную картонную коробку с колбовидными лампочками, коробка рассыпалась от первого прикосновения. Черный Ягуар бережно переложил лампочки в сторону, посмотрел, что хранится в ящике, который стоял под коробкой. Там лежало множество бледно-желтых палочек. Он надкусил одну из них. Вкуса у палочки не было. Бесполезная вещь. Он открыл соседний ящик и тихо обрадовался. Наконец-то он нашел то, что искал – здесь хранилась аптечка. Черный Ягуар нашел в ней эластичный бинт, туго забинтовал больную ногу. А затем аккуратно все закрыл. Перед тем как выйти, он прихватил с собой бледно-желтую палочку, думая отнести ее домой и посмотреть, для чего она может использоваться. Все-таки вряд ли для еды. Она находилась в том углу комнаты, где не было продуктов питания.