Текст книги "Хокку заката, хокку рассвета"

Автор книги: Оксана Аболина

Соавторы: Игорь Маранин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Кое-что сохранилось, – уклончиво возразил Черный Ягуар. – Я проверю твои слова.

– Проверь, – мягко усмехнулся старик. – Могу я тебя попросить об одной вещи?

– Что именно?

– Я столько лет сидел при искусственном освещении. Мои сыновья боялись открывать окна, чтобы, не дай Бог, кто из соседей не увидел мой силуэт. Теперь мне бояться нечего. Открой, пожалуйста, шторы. Я хочу умереть при дневном свете. Я хочу видеть небо. Жаль, что сейчас не лето. Летом как-то веселее отдавать Богу душу. И форточку тоже открой – очень хочется вдохнуть свежего воздуха.

Черный Ягуар подошел к окну, отдернул штору, открыл форточку. Поток свежего воздуха устремился в комнату, напоминающую книжный склеп. Старик зажмурился и прикрыл лицо ладонью.

– Может, закрыть обратно?

– Нет, пусть останется. Кто там ползет по стеклу?

– Муха.

– Зимой редко бывают мухи.

– Спутницы смерти, – равнодушно заметил Черный Ягуар. – Я часто вижу их в домах клиентов. Насекомых привлекает запах смерти. Они его заранее чувствуют.

– Это возможно, – согласился старик. – Что-то такое я слышал…

Неожиданно он воодушевился.

– Знаешь, что я хочу сказать тебе? Вот эта муха – она ползет по стеклу. Ей кажется, что она держит своими лапками весь мир – тот, который снаружи. Всю его тяжесть. Он лучше, чем этот – тесный, мрачный. Там – свет и простор. Муха не видит, что это просто стекло. Ей не нужно держать на своих лапах весь мир. Достаточно вылететь в форточку…

– И замерзнуть.

– И замерзнуть, потому что она не готова к такому исходу событий. Если бы она понимала, что занимается бесполезным занятием, то была бы совсем другой. Ей не страшен был бы холод.

Речь старика становилась все более медленной. Вот-вот он должен был умереть.

– Тебе пора уходить, – сказал Черный Ягуар. – Если ты и вправду хотел молиться своему Богу, то сейчас самое время. Можно я пока посмотрю книги?

– Да, конечно, – кивнул в ответ старик и что-то невнятное забормотал, совершая правой рукой непонятный широкий жест. Ягуар хотел спросить, что это за обряд, но решил промолчать. Старик понравился ему, он хотел проявить уважение к его последней воле. Читал когда-то, что так было принято в прежние времена.

Внезапно старик прекратил молитву и обратился к Черному Ягуару:

– Если тебе что-то понравилось из книг, возьми себе.

– У нас не принято брать вещи клиента. Родные могут заметить.

– Ну, хотя бы крест возьми, он висит у меня на шее. Только подожди, когда я умру.

– Я ненавижу кресты, – ответил Черный Ягуар. Но старик ничего не сказал ему. Он умер.

Черный Ягуар подошел к окну, точным движением поймал сонную муху и выбросил ее в форточку. Потом закрыл форточку, задернул штору, отодвинул от кресла старика стул, скомандовал «тьма» и вышел из комнаты. Но в прихожей о чем-то задумался, вернулся, подошел к старику, нащупал на его шее нить, порвал ее, маленький серебряный крестик упал в его ладонь. Черный Ягуар положил его в карман комбинезона и тихо покинул квартиру первого клиента. Было уже 10.30. Если он хотел управиться с работой к двум, можно было особо не торопиться, но и задерживаться сильно тоже не стоило.

 
Старость и смерть —
разговор по душам
Кто возьмет верх?
 

10

Не взлетит тот,

кто утратил сомненья,

разбившись о небо.

Здание Департамента – невысокое, приземистое – как выползший на мокрый асфальт морской ёж. Черный пластик стен, тонированное стекло окон, тонкие иголки антенн. Словно его вытащили из другого времени. Не из прошлого – из будущего. Из того неслучившегося будущего, где люди должны были колонизировать Марс и Юпитер, открыть секрет бессмертия и стать подобны богам.

Да только у цивилизации села батарейка. И добрый кусок будущего застрял в глотке Большого Города – полинял, облез, ослеп, но все еще жил, присосавшись солнечными батареями к устам Амона-Ра. Подземные этажи, соединенные некогда с секретными линиями метро, накрепко заварили и заминировали «антитеррорками» – атаки диггеров на Минобороны были еще свежи в памяти. Половина коридоров не использовалась, хотя некоторые были обитаемы – там прятались конторы вроде нашей, не желавшие выходить из тени. О них, конечно, знали, не могли не знать…. Но лишь единицы были осведомлены, что в одном из коридоров почти легально обитают экологи. Организация, существование которой официально отрицалось властью. Вместе с другой горячей информацией я слил Дикому и эту.

Проводил до дверей, попросил секретаршу отметить пропуск, вернулся в кабинет и закурил сигару. Оруэлл со стены посмотрел на меня осуждающе. Я знал, за что он меня осуждает – мы часто размышляли вместе. Вернее, размышлял я, а он внимательно слушал мои мысли и улыбался. Или хмурился.

– Она тоже участвовала во всем этом, – молча сказал я.

Взгляд Оруэлла не изменился.

– Каждый должен отвечать за свои поступки.

Всё то же осуждение.

– Я все равно сделаю по-своему!!

От неожиданности я вздрогнул – последняя фраза была сказана вслух. Отвернулся от портрета, нервно затушил сигару, достал из ящика тонкую пластинку носителя и свежие распечатки и решительно поднялся со своего места.

– Сходи к директору и заверь лимиты на следующий месяц. Только быстро. Она подняла на меня глаза, на секунду задумалась, но все же встала и направилась из кабинета. Лимиты – дело серьезное. Лимиты – это жизнь. Зарплата, энергия, льготы, еда, транспорт, шмотки, наконец. Всё это рассчитывается из общих лимитов выделяемых на отдел. Подписываю их я, но визирует в обязательном порядке директор Департамента. Я выглянул в коридор, подождал, пока фигурка секретарши скроется за поворотом, задвинул дверь и, вернувшись к ее столу… опустился на колени. Откатил кресло, вытащил электронный ключ, приложил к мраморной плите. Тихий щелчок, плита плывет вверх… Вынул ее из паза, отложил в сторону, заглянул внутрь. Спутниковая камера на месте. Впрочем, кто бы сомневался. Те, кто делал этот тайник, давно уже лишь метки на памятнике с похоронными урнами.

Камера была хороша! Размером с пачку сигарет, аккумулятором на сутки работы и он-лайновой передачей данных через спутник в любую точку Земли. Подобные устройства можно иметь только по специальному разрешению. У меня его не было, зато был замечательный тайник, устроенный прямо под стулом собственной секретарши. Почему Оруэлл не осуждает то, что я приготовил для Отморозка? Ведь это гораздо хуже, чем для нее! Не понимаю.

Я вынул из кармана носитель с компроматом на секретаршу и опустил его на дно тайника. Ключ оставлю сегодня на вахте. С запиской для Желтопузого. Каждый должен отвечать за свои поступки.

Оруэлл – это моя совесть.

Я знаю, чем Она отличается от Отморозка.

У нее есть ребенок.

Маленький ублюдок, оформленный по подложным документам на сестру.

Мраморная плита встала в пазы, но как-то неровно, неправильно, наперекос. Вынул, внимательно осмотрел, снова вставил – плита упрямо не хотела опускаться вниз.

Что за черт? Надавил сильнее, занервничал, вот-вот должна вернуться секретарша… Положил камеру в карман, вставил плиту еще раз, тяжело дыша поднялся на ноги и наступил. Не идет, не хочет! Торопливо сбегал в свой кабинет, принес какую-то тряпку, тщательно протер пазы – плита скользнула вниз, и на полпути ее окончательно заклинило. Ну почему именно сейчас?! Просунул обе руки в щель, рванул на себя – бесполезно.

На мониторе замигал зеленый огонек – установленный в коридоре датчик сообщал, что кто-то приближается к нашей двери.

У нее есть ребенок.

Маленький ублюдок, которого она скрывает.

Возможно, так пожелал Бог…

Неестественно медленно для стремительно летящего момента, я взял в руку электронный ключ, просунул его в щель между плитой и тайником и разжал пальцы. Если сейчас плита станет на место, тайны моей секретарши будут похоронена под ней навечно. Послышался шум отъезжающей входной двери, одновременно с этим я встал обеими ногами на плиту, подпрыгнул и… плита с треском упала вниз. Тайник захлопнулся. В кабинет вошла секретарша и в недоумении уставилась на меня.

«Оруэлл прав», – подумал я.

Нельзя вершить правосудие из мести.

Подошел к секретарше, забрал из рук подписанные лимиты и направился в свой кабинет.

 
Не взлетит тот,
кто утратил сомненья,
разбившись о небо.
 

11

Шорох страниц

разбудит птенца,

в опустевшем гнезде.

Вторая клиентка жила неподалеку от Сванидзе. Старуха семидесяти трех лет, Дина Нургалиева. Трудно было понять, как она сумела доковылять до столь преклонного возраста. Вероятно, нашлись особые заслуги перед чинократами. Мало кто доживал до таких лет, но еще меньше – после семидесяти получали полную пенсию, запас химического минимума, электро– и теплоэнергии. А у старухи все это было. Черный Ягуар не стал торопить событий и лезть в квартиру, пока не разобрался, что к чему. Любая работа должна прежде всего совершаться в голове. Руки и ноги успеют свое дело сделать.

Квартира располагалась на первом этаже – окнами на гидропонные огороды, которые совсем недавно вошли во дворовый обиход. Пятерка квадрометров на семейную пару была неплохим подспорьем в хозяйстве, источником живых минералов и витаминов – дорогое по нынешным дням удовольствие. Это была одна из льгот для граждан, согласившихся на добровольную стерилизацию. Последние кочаны модифицированных поздних сортов капусты все еще дозревали, не боясь давно подступивших к городу ночных заморозков. Кочаны, в которых никто никогда не найдет детей.

Во всех окнах Нургалиевой, несмотря на дневное время, горел свет. Это было несколько странно, что же она собирается делать в конце месяца, если так бездумно транжирит энергию? Впрочем, об этом ей уже думать не придется…

Обычно работа на первом этаже – самая легкая. Но нет правил без исключений. Черный Ягуар не любил расслабляться. Он всегда готов был встретить любую неожиданность или опасность. И встретить их во всеоружии. Он сел на низкую огородную скамейку, вытащил ком и выудил из сети досье Нургалиевой на экран монитора.

Тем временем из парадной вышел врач в белом плаще с красным крестом на спине. Бросив на него взгляд, Черный Ягуар передернул плечами – вид креста сегодня постоянно напоминал ему о смерти. Не о той – которая являлась его повседневной работой. Но о той, которая ждала его самого. Ждала Лорда. Стояла на страже, чтобы подстеречь момент, когда ей можно будет вклиниться между ними. Разлучив навсегда. Из будки охранника вышел сторож, прошел по дорожке и, многозначительно поглядывая на Черного Ягуара, остановился напротив него, постоял немного, показывая, что видит его, и хоть связываться не хочет, но нарушения закона и кражи драгоценных кочанов не допустит, покачал головой и отправился обратно в свою будку. На него Черный Ягуар тоже лишь мельком глянул и усмехнулся. Такими бы заботами была полна его жизнь. Итак, итак, итак…

Итак, Дина Нургалиева – 73 лет. До шестидесяти работала инженером по технике безопасности. Ничего особенного. Уволилась на пенсию в связи с уходом за десятилетним внуком. Что это за внук у нас такой? В задании о нем не было ни слова. Сейчас ему должно бы исполниться двадцать три. Посмотрим-посмотрим… Нургалиев Олег, лидер политического молодежного движения «Свои» в поддержку законной власти. Проживает отдельно от семьи. Возможно, бабушкино долголетие – его забота, других концов пока не видать. Еще родственнички – ага, Анна Ли, невестка Нургалиевой, вдова, сын старухи, значится, умер. Пять лет назад Анна Ли повторно вышла замуж, имеет взрослого сына Олега Нургалиева и дочь – Гульнару Нургалиеву – семи лет. При замужестве от дочери отказалась, и бабушка взяла над девочкой опеку.

Тэээээкс, такой у нас, значится, оборот. Получается, в квартире еще семилетний ребенок. И что с ним, прикажете делать? Это несколько усложняет дело. Девочке, разумеется, придется пойти в приют. Государство обеспечит ее всем готовым. Врагу, конечно, такой радости не пожелаешь. Даже если этот враг Желтопузый. Или Отморозок. Возможно, брат или мать впоследствии захотят забрать девочку из приюта, но вряд ли им удастся ее вытащить. Государству нужна дешевая рабочая сила, именно приюты поставляют безгласных и бесправных рабов. Правда, в подобных учреждениях чересчур криминальная среда. Но она легко управляема. Недобросовестные чинократы владеют секретами власти над этой иерархически выстроенной структурой человеческой мерзости. Жалко должно быть девочку. Но Черный Ягуар умел не замечать жалости. Слишком большая роскошь – позволять себе кого-то жалеть. Конечно, детские слезы – издержки его профессии. И не нравится ему это в ней. Но работа есть работа. Лес рубят – щепки летят. Так что мы все-таки будем делать?

Обычно бывают два варианта, когда ребенок оказывается один на один с экологом, закончившим работу. Лучший – это когда ребенок спит, играет, учится в виртуальной школе, смотрит мульты – короче, занят настолько, что не замечает, как эколог спокойно делает свое дело и уходит. Сообщив в отдел диспетчеру, что тот может вызывать похоронную бригаду, которая увезет труп, а ребенка отправит в приют. Второй вариант, когда эколог оказывается замечен членом семьи. Со взрослым и проблем не будет – пять капель бромабола на полстакана воды. А если откажется пить – мараноксан в ухо. Сутки бреда, после которого свидетель перестает быть свидетелем, поскольку не может объяснить даже самому себе, что было в его жизни в последнее время реально, а что – привиделось. Но ребенок – совершенно другое дело. Ребенок может сойти с ума. Может даже погибнуть. И это будет на совести эколога. Самое неприятное в работе. Ну что же… делать-то ее все-таки надо.

Положив ком в карман, Черный Ягуар отправился к двери квартиры Нургалиевой. Дверь была распахнута настежь. В прихожей, как и по всей квартире, горел свет. Похоже, все светильники, какие только были в доме, хозяйка зачем-то включила. Черный Ягуар предпочитал работать в темноте, но сейчас, похоже, выбора не было. Прикрыв, но не захлопнув дверь, тихо, очень тихо, осторожно ступая по скрипучим разболтанным половицам, какие только и бывают в квартирах на первом этаже, продвигался Черный Ягуар по коридору. В туалете и ванной было пусто. На кухне тоже. И везде горел свет. Единственным темным местом, похоже, была низкая антресоль – протянувшаяся между кухней и ванной. С обеих сторон она была заперта на щеколду дверцами. Черный Ягуар легко подпрыгнул, подтянулся, раскрыл антресоль. Разумеется, там никого не было. Ситуация была настолько нестандартной, что Черный Ягуар решил пока не закрывать дверцу антресоли. Мало ли что? И не зря решил. Интуиция у Черного Ягуара – как у дикого зверя – не обманывает никогда.

В единственной комнате было настолько ярко, словно это было не жилое помещение, а операционная в элитной клинике. Свет ламп бил по глазам, слепил, несмотря на то, что день был солнечный, и жалюзи раскрыты. Может, в квартире случилась поломка электричества? Говорят, такое случается… Две секунды на аккомодацию. Мда. Что называется – влип. Не так, чтобы по уши, но неприятно. Такого еще не случалось. Клиентка лежала мертвая, а маленькая девочка требовательно и вопросительно смотрела на него. И это была не просто девочка, ох, совсем не просто девочка. Черный Ягуар чуть не задрожал. Потому что эту девочку он знал. И она никак не могла здесь быть. Никак. Но она была здесь. Смотрела на него и не узнавала.

– Ты доктор?

– Почему ты так решила?

– Бабушка вызвала доктора, он долго не ехал, бабушке совсем плохо стало. Она сознание потеряла, видишь? – вдруг шепотом спросила девочка.

– Ну, вижу, – кивнул Черный Ягуар.

– А потом он пришел и сказал, что приедет другой доктор, в черном халате, возьмет бабушку в больницу, а меня отвезет к маме.

Вот оно, значится, как. Черный Ягуар вспомнил врача, вышедшего из парадной, пока он изучал во дворе досье старухи Нургалиевой. Девочка думает, что бабушка жива. И врач не разубедил ее в этом. Он вызвал похоронщиков и, судя по всему, в ближайшие полчаса они могут уже здесь появиться. Надо быстро что-то придумать. Но что?

– Так ты доктор? – еще раз спросила девочка.

– Ну, ты же видишь: я не в халате, у меня комбинезон, – уклончиво ответил Ягуар. – Но я хочу помочь тебе, Гуля.

– Ты знаешь, как меня зовут?

– Ну, я много чего знаю. Скажи, это ты включила весь свет?

– Нет, бабушка, когда ей стало хуже. Мне было страшно. Она не хотела, чтобы я боялась.

– И двери она приказала открыться?

– Да. А потом позвонила маме и Олегу.

– Очень хорошо, – сказал Черный Ягуар. – Где бабушкин фон?

Девочка достала из кармана портативную домашнюю трубку. Черный Ягуар взял ее. Посмотрел историю вызовов, подошел к окну и осторожно выглянул. К парадной приближались двое парней в черных халатах. За ними шел невысокий плотный мужчина в деловом костюме. Сторож вышел из будки и наблюдал за процессией. Вот черт! Как всё это не вовремя. Потянувшаяся было к щеколде окна рука замерла на полдороге – окно было под сигнализацией, это, конечно, не страшно, если выбираться одному – никто не успеет поймать Черного Ягуара, – но с девочкой ему не уйти. Не уйти так, как собирался – по-тихому, незаметно, не привлекая ничьего внимания.

Трое уже вошли в дом, а сторож продолжал стоять и пялиться на парадную. Ну что же… Другого выхода нет. Черный Ягуар сунул трубку в карман, быстро присел на корточки.

– Гуля, доверься мне. Бабушка вызвала доктора, но так получилось, придет не тот человек, который отведет тебя к маме. Придет нехороший человек. Он уведет тебя в очень плохое место. Если я не помогу тебе. А я помогу тебе. Я очень хочу помочь тебе. Главное, слушай меня. И молчи. Что бы ни случилось, ни звука! Поняла? – девочка молча кивнула. Вид у нее был испуганный.

Черный Ягуар встал, подхватил ее под мышки, выскочил в коридор. Раздался звонок во входную дверь.

– Ни звука! – грозным шепотом напомнил Черный Ягуар и проскочил к кухне. Нависающая антресоль зияла темнотой. Он подпрыгнул, зацепился свободной рукой за ее край, забросил девочку наверх. – Отползи, сколько можешь, – велел он, подтянулся и сам вскарабкался на антресоль. Раздался еще один звонок. Черный Ягуар закрыл дверцу изнутри. Надо было, конечно, проверить антресоль с обеих сторон. Возможно, с другой стороны было свободнее. А здесь…

Здесь места было впритык. Кладовка почти вся была забита вещами и только небольшое пространство впереди оказалось свободным – Черный Ягуар сидел, скрючившись, плотно прижавшись к внучке Нургалиевой. На всякий случай он прикрыл ей рот рукой.

– Я с тобой, – сказал он. – Ничего не бойся. Пока мы вместе, всё хорошо. Если ты закричишь или заплачешь, всё будет плохо. Ни в коем случае, не шевелись, нельзя чтобы они нас услышали!

Вероятно, санитарам надоело ждать, когда их встретят. Они вошли в незапертую дверь квартиры. Так-так. Сначала они увидят труп Нургалиевой и займутся им. А этот, в костюме, социолог из Департамента, он будет искать девочку. Врач должен был сообщить о ней. Некоторое время квартира наполнялась шумами: слышно было, как санитары прокатили складные носилки, как открываются двери ванной, туалета, кухни.

– Что за черт?! – раздался вдруг прямо под Черным Ягуаром громкий голос. – девочка задрожала и Черный Ягуар сильнее зажал ей рот. Ее тело беспомощно прижалось к нему, а испуганное дыхание сквозило прямо в ухо. – Здесь должна быть девчонка! Врач сказал, что тут внучка старухи.

– Может, соседи забрали? – произнес другой голос. – Старуха могла перед смертью попросить присмотреть за ней.

– Тогда бы при жизни старухи и забрали. Когда врач приехал, она была мертва, – возразил третий голос.

– Девчонка могла сама выскочить. Дверь была открыта.

– Пройди по соседям, – приказал первый голос. – А ты посмотри в шкафу, под кроватью, под ванной, да вот еще… тут, на антресолях.

– Как ребенок залезет на антресоль? Тут лестницы нет – соображайте.

– Не возникай, – железным тоном велел первый. – Делай, что сказали.

По квартире прокатился еще ряд шумов. Девочку затрясло от страха. Лицо ее было все мокрое от пота. Платье, вероятно, тоже. Через кожу комбинезона Черный Ягуар чувствовал ее горячее тело, оно неприятно и беспомощно прилипало к нему. Девочка дышала все медленнее и тяжелее, и он боялся, что сейчас она не выдержит и засопит так громко, что ее услышат внизу. Можно было отключить ее на некоторое время. Но он слишком хорошо помнил, как остекленели ее глаза в прошлый раз. Он больше не хотел этого видеть. Не надо об этом думать. Он слишком долго не позволял себе об этом думать. Хотя эти глаза и пытались проникнуть в его сознание. И даже один раз он чуть не рассказал о них Лорду. Не так, чтобы напрямую всё. Но просто о девочке – он чувствовал, должен кому-то выговориться. И не мог… И все же – не думать, нет, не сейчас.

– Не бойся, – еле слышно выдохнул он, – прошу тебя, не бойся. Я спасу тебя. Только успокойся и не шуми. Не шевелись. Они скоро уйдут, и тогда все будет хорошо. Клянусь тебе.

Одной рукой он зажимал рот девочки. А другая была неудобно подвернута прямо под ним. Черный Ягуар медленно, очень медленно пытался ее освободить. Еще немного, еще чуть-чуть. Вот так. Он зацепил ногтями дверцу изнутри. Железные ногти у Черного Ягуара. Долго наращивал и укреплял он их, покрывал акриловым раствором, точил, как ножи, перед сном…

– Ну все, – раздался голос санитара. – Я все осмотрел.

– И антресоль?

– О, черт! У старухи нет лестницы. Как я туда полезу?

– На кухне табурет возьми. Откуда вы такие тупые на свете беретесь? – заорал первый голос.

Прямо под антресолью раздалось неровное постукивание. Что-то ударило в дверцу.

– Подержите табуретку. Грохнусь щас, – капризно заныл голос санитара. Дверца дернулась. Всю свою силу вложил Черный Ягуар в напряженные пальцы. – Не открывается, совсем, да кто там может быть?

– Сильнее тяни!

– Да я и так сильно. Вот, видите?! – Дверца заходила ходуном. Ногти на указательном и среднем пальце хрустнули и обломились. Черный Ягуар даже не дрогнул. Он знал, что может перенести любую боль, только зрачки расширятся, но кого это сейчас интересует? Девочка в страхе дернулась. Что-то твердое и тяжелое упало сверху на них обоих. Похоже, большая коробка. Черный Ягуар выставил локоть руки, зажимавшей рот внучке Нургалиевой, а безымянным и мизинцем другой руки – продолжал держать дверцу антресолей. Шансов почти не оставалось. Он лихорадочно пытался придумать, что ему делать дальше.

– Да здесь щеколда с замком. Я гляну с другой стороны, может, там откроется, – сказал санитар и через несколько секунд раздался грохот с другой стороны антресолей. Свет квартиры ударил в лицо Черному Ягуару…

– Если ты еще жив, Бог, которого я всегда считал мертвым, и если Ты не так зол, как я думал до сих пор, сделай так, чтобы он меня не увидел, дай мне спасти эту девочку, – молча взмолился Черный Ягуар. Он не мог пошевелить той рукой, которой держал дверцу антресоли, она была наполовину прижата к полу его собственным телом. А другой рукой он по-прежнему сдерживал локтем свалившуюся сверху коробку и прикрывал ладонью лицо девочки.

Голова санитара появилась в проеме. Он внимательно вгляделся вглубь антресоли и посмотрел Черному Ягуару прямо в глаза. Черный Ягуар еле видно помотал отрицательно головой. Санитар продолжал в упор смотреть на него.

– Ну что там? – спросил голос первого мужчины.

– Да никого нет, я же говорил вам. Только бы людей зря гонять, – противно заныл санитар, слезая вниз. Голова его исчезла из проема. Дверцу антресолей на противоположной стороне он так и не закрыл.

– Это нам придется ехать теперь к ее мамаше, и если там нет – к братцу. А если и там нет – то кто будет виноват? Что мы будем писать в отчете?

– Да что есть – то и напишем, – огрызнулся санитар. – В квартире горел свет, дверь была открыта, и здесь не было никого, ну, кроме трупа старухи.

Прошла минута. Черный Ягуар изо всех сил напрягал слух, возможно, сейчас санитар шепотом сообщает человеку в деловом костюме то, что он увидел наверху. Погас свет. Раздался громкий, почти демонстративный возглас санитара: «Ну наконец-то мы ушли!», затем стук входной двери. На этот раз она, похоже, захлопнулась на замок.

 
Шорох страниц
разбудит птенца,
в опустевшем гнезде.