Текст книги "Пленительное воспоминание"

Автор книги: Одри Хэсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 11

– Прости, что спрашиваю тебя, – вежливо поинтересовалась Энн за обедом в тот же вечер. – Скажи, ты продолжаешь встречаться с той… той самой замужней особой?

Сначала Дэн хотел изобразить удивление, смешанное с возмущением, но увидел в глазах матери самую настоящую тревогу. Немного поколебавшись, он решил рассказать ей об Эмме и Сириле все от начала и до конца. Она все равно рано или поздно узнала бы о них, потому что с этих дней они стали частью его жизни. Правда, он и сам не знал, как добиться этого. Он успел рассказать ей обо всем и закончил, когда она принялась разливать кофе по чашкам.

– Вот такие дела, – подвел он итог своей истории и, увидев, что мать хочет что-то сказать, предупредил: – Только, мама, пожалуйста, не пугайся. Я действительно собираюсь жениться на Эмме. Может быть, Сирил и не мой сын, но для меня это совершенно безразлично. Поверь, мама, это замечательный ребенок, и у него обязательно должен быть отец. И я очень хочу стать им.

Энн с сомнением покачала головой.

– Но… Но ведь Эмма не желает иметь с тобой ничего общего!

Вот и доверяй после этого матери свои проблемы!

– Да, я понимаю это, – бросил он, опрометчиво поддаваясь сомнениям, немедленно охватившим его при воспоминании о решительности Эммы. – Но верь мне, мама, я обязательно буду пытаться изменить ее мнение о себе и добьюсь этого.

– А как ты себе это представляешь? – недоверчиво спросила Энн. Сомнения с новой силой принялись терзать Дэна, хотя он изо всех сил старался не поддаваться пессимизму.

– Тебе обязательно нужно все испортить своими страхами, мама? – возмутился он. – Да, пока я не знаю, что и как нужно делать. Но это только пока. И вообще, мне надо выспаться и прийти в себя. – Он поставил свою чашку на раковину. – Вот сейчас пожелаю моей лучшей в мире мамочке доброй ночи и тут же отправлюсь спать.

Энн покачала головой, услышав эту сентенцию. Она встала и поставила на стол свою чашку с недопитым кофе.

– Нельзя заставить женщину полюбить тебя, сынок, – сказала она. – Впрочем, как и выйти за тебя замуж.

– Думаешь, нет? – с вызовом спросил он. – А вот я думаю совсем по-другому. Она однажды доказала мне, что я что-то для нее значу. А если ничего не выйдет, то я все равно найду какой-нибудь выход и добьюсь своего! Пусть даже для этого мне придется сделать что-то невозможное!

Энн с ужасом смотрела на сына. Она надеялась, что он все-таки достаточно умен, чтобы не натворить глупостей. Хотя она знала, что такое мужчина, охваченный страстью. В глубине души она еще не смирилась до конца с выбором сына. Все же Эмма, какие бы чувства ни питал к ней Дэн, совершила с позиций впитанного Энн с самого детства кодекса поведения непростительный грех – обманула мужа. Пусть даже для благой цели, но все-таки…

– Дэн, сынок, а ты уверен до конца в своих чувствах к ней? – осторожно спросила Энн.

– Мама, перестань! Ты опять со своими предрассудками столетней давности.

– Послушай, Даниэль-джан. – Мать называла его так, на родном армянском языке, только когда хотела завести самый доверительный разговор. – Поверь, я желаю тебе только добра. Я не хочу, чтобы ты потом проклинал себя… и ее тоже.

Дэн нахмурил брови.

– Мама, я уверен в этом так же, как и в том, что ты – моя мать. Эмма – не просто легкое увлечение. Это чувство на всю жизнь.

– Дай бог, если это так и будет. Но тогда ты должен немало потрудиться, чтобы изменить ее отношение к себе. Твое поведение, ваша последняя встреча оскорбили Эмму. Ты говоришь, что полюбил ее сына, как родного. Докажи это ей. Докажи, что она для тебя не просто очередная девица на одну ночь, а будущая жена, мать твоих детей. Ты говоришь, что они с Селией и мальчиком живут в ветхой развалюхе. Помоги им привести дом в порядок. Помоги сам, ты ведь когда-то умел и любил возиться с такими делами. Она обязательно оценит это.

Лицо Дэна озарила ослепительная улыбка, и Энн поняла, что на этот раз она попала точно в цель. Дэн вскочил со стула и порывисто обнял мать.

– Какая замечательная мысль, мама! Я сам никогда бы не додумался до этого. Если бы ты знала, как я тебе благодарен! Завтра же утром я последую твоему совету. Спокойной ночи, мамочка! Спасибо тебе огромное.

Энн отправилась спать, изо всех сил пытаясь настроить себя на оптимистический лад. Но как она ни старалась, до конца победить сомнения не удалось. Вдруг все же ее опасения окажутся отнюдь не беспочвенными, и Эмма – как бы ни расхваливал ее Дэн – хитренькая мелкая хищница, ловкая шлюха? Вдруг ей нужны только деньги Дэна, и она ловко подцепила его на крючок с помощью ребенка, а выйдя за него замуж, очень скоро поступит с ним так же, как и с покойным Реймондом Форстером?

Затем ее мысли занял ребенок, который вполне мог быть ее внуком. Будет очень обидно, думала она, если это окажется совсем не так и малыш – сын мужа Эммы. Но как бы там ни было, Реймонд Форстер уже умер и ему безразличны проблемы живущих на земле, а Дэн– она свято верила в это – станет замечательным отцом. Он обязательно сделается отцом, самым настоящим отцом этому малышу, если только все будет так, как мечтается ее сыну.

– Господи, пусть все будет так и именно так, – молилась Энн перед тем, как лечь спать, – ты же знаешь, он достойный человек.

Когда следующим утром Дэн подъехал к дому Форстеров, он был совершенно пуст. Его охватил страх, но, увидев в песочнице на заднем дворе раскиданные игрушки Сирила, он успокоился. А заглянув в окно кухни, разглядел возле мойки несколько грязных тарелок. Трудно было вообразить, что аккуратистка Селия может уехать из дома, не вымыв посуды. Она была той же закваски, что и его собственная мать, никогда не допускавшая беспорядка и разгильдяйства.

Другое дело Эмма. Она легко могла бросить все дела ради чего-то более важного. Дэн начал думать, ради чего она могла бы оставить на потом мытье посуды, и в конце концов отпрянул от окна. Он здесь затем, чтобы завоевать ее любовь, а не подглядывать в окна. И он принялся осуществлять то, что советовала мать. Для начала он решил привести в порядок дворик возле дома. Рьяно взявшись за газонокосилку, Дэн через час превратил заросший бурьяном газон в образец садоводческого искусства. Он облазил и клумбы, выполов все сорняки и подровняв осыпавшиеся края. На это ушло еще полтора часа. Но обитатели дома все еще так и не подали признаков жизни.

Дэн быстро перебрал в уме причины, по которым их могло не быть дома: пошли по магазинам, отправились к доктору или просто решили покататься. Взглянув на часы, он увидел, что уже половина двенадцатого. Вряд ли они решились бы так долго гулять с одиннадцатимесячным ребенком. Сирилу обязательно нужно поспать днем.

Тут Дэн почувствовал звериный голод, напоминавший ему, что у него не было во рту и маковой росинки с шести утра, когда он выехал из Бейкерсфилда. Он выпил пару глотков воды из садового крана и собрался было ехать домой, когда рокот мотора заставил его обежать вокруг дома и посмотреть, кто приехал. Сердце бешено забилось в груди.

Он осторожно выглянул из-за угла и увидел, что машина, в которой сидели Эмма, Селия и Сирил, остановилась перед воротами. Селия сидела рядом со снохой, а Сирил – сзади на специальном детском сиденье.

Дэн бросился по тропинке открывать ворота, но Эмма опередила его. Она стояла перед ним, испепеляя его полным ненависти взглядом.

– Что, черт тебя подери, ты здесь делаешь? – злобно прошипела она, стараясь не шуметь, чтобы не услышала Селия. – Кто тебя просил здесь хозяйничать? Тоже мне, помощничек выискался, провалился бы ты к дьяволу!

– Здравствуй, Эмма, – спокойно приветствовал ее Дэн, словно не слыша ее злых слов. – Удачно съездили?

Он повернулся к Селии, приветливо улыбнувшейся ему из машины, а затем посмотрел на скорчившего капризную гримасу Сирила.

– Ты хочешь устроить сцену перед семьей? – шепнул он, помогая открыть ворота.

– Не стоит утруждаться напрасно, Дэн, – процедила сквозь зубы Эмма. – Я хочу одного– чтобы ты поскорее убрался отсюда навсегда.

Он холодно посмотрел на нее.

– Не будь такой упрямой, Эмма. Я просто забочусь о тебе, и ничего мне больше не надо. Следовательно, я имею полное право тратить свое время на тебя, а ты можешь воспользоваться моими услугами.

– Но… Но я этого не желаю. Понимаешь, не желаю!

– Чего не желаешь? Чтобы я заботился о тебе? Почему? Ты не просто красивая женщина – у тебя еще есть масса других достоинств, хотя, кажется, у тебя серьезные проблемы с нервами.

– Но… Но ты говорил, что уезжаешь в Лос-Анджелес?

– Мои планы изменились.

– О боже!

– Поверь, Эмма! Я не имею ни малейшего желания тебя мучить.

– Но ведь мучаешь! Неужели ты этого сам не замечаешь? Мне больно каждый раз, когда я тебя вижу.

Селия открыла окно и, высунув голову, крикнула, прервав тем самым их разговор.

– Эмма, Сирил совсем раскапризничался!

– Иду! – ответила Эмма и бросила Дэну на ходу: – Вернемся к этому позже.

– Пообедаем вместе сегодня вечером?

Она с яростью взглянула на него, но он и не думал сдаваться.

– Я не собираюсь уходить, Эмма.

– Черт тебя побери, Дэн! Почему ты не можешь быть как другие мужчины! – бросила она ему, прежде чем повернуться и пойти к машине. Сев за руль, она заехала в гараж, а он остался стоять возле ворот.

Другие мужчины? Что это за «другие», хотел бы он знать? Другие ее любовники? Те, кто спал с ней, а затем преспокойно бросал?

Дэну стало тошно при одной мысли об этом. Напоминание о любом мужчине, когда-нибудь спавшем с Эммой, муже или любовнике, приводило его в ярость.

Раздраженные крики и капризный плач Сирила вывели Дэна из оцепенения. Он подошел и, нежно улыбаясь сердитому малышу, открыл заднюю дверцу.

Быстрым и сильным движением Дэн вытащил ребенка из машины и несколько раз подбросил в воздух. Затем поставил малыша себе на бедро, говоря строгим голосом, но при этом продолжая улыбаться:

– Сейчас же перестань капризничать, хулиган ты эдакий!

Сирил моментально прекратил хныкать и разулыбался. В его больших и блестящих карих глазах загорелся веселый огонек, когда он сумел дотянуться до волос Дэна и принялся играть с ними, радостно хохоча.

Дэн замер, чувствуя, как права была его мать. Отцовские чувства проснулись в нем, словно он точно знал, что это его ребенок. Этот малыш должен стать его сыном. Дэн уже не представлял своей жизни без него.

– Видишь, Эмма? – сказала Селия. – Вот чего не хватает нашему Сирилу. Мужской руки. Смотри, как он нравится Дэну.

– В таком случае Дэн может попробовать уложить этого чертенка поспать, – предложила Эмма, доставая из багажника пакеты и сумки с продуктами и поворачиваясь к дому. На полпути она остановилась, чтобы поправить сумку, и раздраженно бросила через плечо: – Слушай, Селия, пригласи-ка нашего доброго самаритянина на ленч. Должны же мы хоть как-то вознаградить его за все труды. Селия ободряюще улыбнулась Дэну.

– Сегодня у нас было очень тяжелое утро, – быстро шепнула она. – Побудьте с Сирилом, а я пойду открою ей дверь, пока она снова все не рассыпала на землю.

«Снова» – это слово было произнесено многозначительным тоном. И Селия поспешила на помощь Эмме, а Сирил, увидев, что бабушка покинула его на какого-то, пусть и веселого, но чужого дядю, немедленно выразил свой протест громкими воплями.

– Знаешь, малыш, я знаю, в кого ты пошел своим на диво кротким нравом и отменным послушанием, – сказал Дэн мальчику, расхаживая с ним по двору и тщетно пытаясь его успокоить.

Наконец в дверях появилась Селия и позвала их в дом.

– Лучше идите с ним сюда, Дэн. Бедняжка, он так устал сегодня и очень сильно проголодался. Да, наверное, он мокрый, ему пора переодеть штанишки.

Дэн не замедлил последовать ее приглашению, отчаявшись угомонить ребенка. Вскоре он убедился, что успокоить этого мальчика может только мать. Пока Эмма уносила его наверх, переодевала и укладывала спать, малыш успел задать великолепный концерт, превратив тихий и спокойный дом в настоящий бедлам.

Селия сделала Дэну пару бутербродов и кофе, и он с аппетитом принялся за еду. Дожевывая второй бутерброд, Дэн спросил:

– Он что, всегда такой беспокойный?

– Нет, конечно, не дай бог. Просто он сильно утомился, пока мы ездили по магазинам. Он привык ложиться спать в десять утра. Другие дети легко засыпают и спят на прогулках, но наш, к сожалению, не из таких. Сирил считает, что смотреть по сторонам гораздо интереснее, чем спать. А уж в машине и подавно! Других укачивает, и они спокойно засыпают, а ему все нипочем. Только знай себе головой вертит.

– Моя мама рассказывала, что я был точно таким же, – заметил Дэн. – Тоже всегда спал очень плохо. Если я мог проспать больше четырех часов подряд, то это было настоящим подарком для родителей. Чего они только не делали! Моя мама набила мою комнату всевозможными лампами, и весь потолок был покрыт всякими разноцветными и меняющимися тенями. Только после этого она могла хоть немного отдохнуть. Я лежал там часами и наблюдал за игрой красок.

– Наверное, вот поэтому вы и стали фотографом? – предположила Селия, заинтересованно его слушая.

– Возможно, вы и правы. Никому еще в голову не приходила такая мысль. Вы очень наблюдательная и умная женщина, Селия. Кстати, о фотографии. На пленке в моей камере осталось несколько пустых кадров, и я бы хотел снять Сирила, если можно.

– О, это было бы просто замечательно! А то у нас не так уж много его фотографий.

Я думаю, вы уже обратили внимание на то, что мы сейчас переживаем не самые лучшие времена. Я имею в виду наше финансовое положение. Болезнь Реймонда заставила нас израсходовать все его сбережения, а затем еще и часть моих. А после смерти Реймонда выяснилось, что он заложил дом. Он ведь не получал жалованья уже целую вечность. Международная благотворительная организация, в которой он работал, уволила его, как только стал известен его диагноз. Они выкинули его вон без всякого стыда!

– А этот дом вы купили?

– Нет, на это у нас денег не хватит. Снимаем. После смерти Реймонда мы объединили те крохи, что у нас еще оставались, и, кроме того, нам платили пособие, что-то вроде пенсии по потере кормильца. Но Эмма заявила, что не собирается мириться с нашей бедностью и отказывать Сирилу из-за этого в каких-то вещах. Она решила дать ему достойную жизнь и вернулась к своей прежней работе. Надо сказать, что с самого начала дела у нее пошли неплохо, а потом она стала получать все больше и больше заказов.

– Да, она великолепная модель.

– И очень красивая, – добавила Селия, зорко наблюдая за Дэном и не пытаясь скрыть любопытства и беспокойства ни в голосе, ни во взгляде.

Он прочел все эти чувства в ее глазах и улыбнулся.

– Я вижу, что не в состоянии скрыть от вас ничего. Да, впрочем, я и не собираюсь скрывать своих намерений. Мой интерес к Эмме отнюдь не только профессиональный, но я человек порядочный и намерения у меня самые честные. Но вся моя беда в том, что Эмма не желает мне верить, а мне не удается ее убедить.

– Ведь… Она же очень сильно любила Реймонда и до сих пор не может забыть его, – тихо ответила Селия.

– Да, я все понимаю.

Селия тяжко вздохнула, явно сочувствуя Дэну.

– Но жизнь продолжается, ничто не стоит на месте, не так ли? Я имею в виду, что она еще очень молода и глупо было бы отрицать, что однажды какой-нибудь мужчина снова войдет в ее жизнь. И знаете, Дэн, если бы этим мужчиной оказались вы, я была бы счастлива.

Привстав из-за стола, Дэн благодарно сжал ее руку.

– Большое вам спасибо. Ваша поддержка для меня просто бесценна. Как вы думаете, вам удастся уговорить ее сходить со мной пообедать сегодня вечером?

– Вы хотите сказать, что она отказывается? – Селия едва не задохнулась от удивления.

Дэн только грустно пожал плечами.

– Не думайте, что это из-за вас, – сказала она. – Вполне вероятно, Эмма не хочет просить меня снова сидеть весь вечер с Сирилом. Хоть это, скажу вам, очень глупо с ее стороны. Ей прекрасно известно, что я люблю оставаться с ним, тем более по вечерам он обычно спокойный. Позапрошлая ночь – досадное исключение. А теперь у нас к тому же имеется это средство, которое вчера утром купила Эмма, и с ним нам ничего не страшно.

– А я поиграю с ним потом, пока он не устанет, – с энтузиазмом подхватил Дэн, желая отблагодарить Селию за ее великодушие.

– Вот и прекрасно, – обрадовалась Селия внезапно предложенной помощи. – Тогда-то вы и сможете его сфотографировать.

– Кого сфотографировать? – раздался изумленный голос. В дверях стояла Эмма и с нескрываемым подозрением глядела на Дэна.

– Сирила, – поспешила все объяснить Селия. – Видишь ли, Дэн предлагает сделать несколько снимков Сирила и собирается нам их подарить. Разве это не замечательно?

– Да, – натянуто ответила Эмма. – Спасибо.

– Я уверила Дэна, что буду не против, если вы оставите Сирила со мной вечером и сходите куда-нибудь пообедать.

Эмма улыбнулась. У нее хватило на это сил, но улыбка вышла самая жалкая. Никто бы не усомнился в ее настоящих чувствах.

– Селия, большое тебе спасибо. Я, конечно, очень благодарна тебе, но не могу этого допустить.

– Иди, Эмма. Я прошу тебя, даже требую!

– И я тоже, – вмешался Дэн. – Я думаю, это самое меньшее, чем ты можешь меня вознаградить за работу. Правда, я еще не все закончил. По-моему, было бы неплохо покрасить гараж, а то старая краска совсем облупилась.

Эмма медленно переводила взгляд с Дэна на Селию, затем негромко вздохнула и улыбнулась.

– Я вижу, мне остается только сдаться. Ну хорошо, я согласна принять твое предложение, Дэн. Сегодня вечером мы обедаем вдвоем. Только можно тебя на минуточку? Я хочу посмотреть, какая у тебя краска, а то хозяин дома не выносит розового цвета и не оценит твоих хлопот по достоинству.

Они вышли, и в ту же секунду приветливое выражение сошло с лица Эммы, словно никогда и не бывало. Ее палец с острым ноготком больно ткнул в грудь Дэна.

– Слушай, Дэн Зарьян. Я один раз уже говорила тебе и теперь повторяю снова. Я требую, чтобы ты перестал дурить Селию, пытаясь добраться до меня. Я ни за что не позволю вмешиваться в мою жизнь! Не смей трогать моего ребенка! Я прекрасно знаю, чего ты хочешь. И это отнюдь не светские беседы за обедом или ужином.

– Ты права.

– Ага! Наконец-то ты сам признался! – Она торжествующе воздела руки и пристально посмотрела на него. В этот миг она была обворожительна: раскрасневшаяся от возмущения, с бирюзовыми глазами, пылающими гневным огнем.

– Смотря в чем. Скажи, что имеешь в виду ты.

– Есть только одна причина, по которой тебя сюда принесло… ты ее очень тактично сформулировал… Потому что ты действительно интересуешься мной.

– И это так и есть, – подтвердил он, несказанно удивив ее, да и себя тоже тем, что в следующий миг притянул ее к себе и крепко обнял.

После этого потрясенный своим внезапным порывом Дэн мог только идти еще дальше. И он целовал ее, не дав ей опомниться. Его губы впились в ее рот, а язык раздвинул мягкую плоть ее губ и проник между ними.

И, невозможно поверить, но Эмма ответила на его поцелуй. Дэн был ошеломлен еще больше! Этого просто не могло быть, хотя…

Произошло то, что с ней происходило всегда, когда он, крепко прижав к себе, начинал целовать ее сочные нежные губы. В течение нескольких мгновений она потеряла власть над своим телом, вся растворилась в желании принадлежать ему. И Дэн снова почувствовал, что она в его власти. Сознавать это было выше его сил. Им моментально овладела мысль, что то, что переживал он в моменты близости с Эммой, было несравнимо по силе и остроте наслаждения с тем, что он испытывал с другими женщинами. А их в его жизни было совсем не мало.

А сама Эмма в его руках мгновенно слабела. Она уже говорила ему об этом. В его объятиях она теряла голову. Но она была слабой, лишь только когда он обнимал ее.

Дэн наконец оторвался от ее губ, и она посмотрела ему в глаза. Во взгляде ее зеленовато-голубых глаз он увидел боль.

– Сволочь! – выкрикнула она. – Почему ты не желаешь оставить меня в покое?

– Потому что ты сама этого не хочешь, – сказал он в ответ и, желая подкрепить свои слова, поцеловал ее еще раз. Но на этот раз он не отрывался от нее до тех пор, пока страсть не проснулась в ней, пока она сама, прекратив сопротивление, не приникла к нему. Но Дэн переоценил свою выдержку. Он не мог оставаться спокойным, целуя Эмму. Его желание стало таким жгучим и нестерпимым, что он не заметил, когда честные намерения улетучились из его головы.

– Мы должны остановиться, – простонала Эмма.

Страсть бушевала у них в крови, и Дэн осознал, что, продолжай они целоваться еще хоть несколько мгновений, сдержаться бы им не удалось. Еще несколько секунд, и он утащил бы ее за дом или же в машину. Они вели себя словно шестнадцатилетние подростки – так велико было охватившее их сексуальное нетерпение.

Только то, что Селия могла выйти к ним в любой момент, удержало Дэна от искушения. Он опомнился. Ему нельзя заходить так далеко, иначе Эмма никогда не поверит в его порядочность. То, что он натворил сейчас, свидетельствовало отнюдь не в его пользу, но Дэн попытался все-таки оставить за собой последнее слово.

– Ты права, – заявил он, внезапно отпустив ее, – но это не все, чего я хотел.

Он выпустил ее и сделал шаг назад, чтобы больше не ощущать тепло ее покорного тела. Ее лицо вспыхнуло, она опустила глаза, и в тот же миг циничная усмешка скривила ее губы. Обтягивающие джинсы Дэна не могли скрыть степени его возбуждения. Он совсем забыл об этом.

– Охотно верю, – язвительно сказала она, – мужчины вроде тебя всегда хотят этого, и ты никогда не убедишь меня в том, что ты имел в виду что-то другое.

– Ты не права, Эмма. Ты совершенно не права по отношению ко мне и моим намерениям.

– Я не права? – неподдельно изумилась Эмма. – Ну что же, сегодня вечером мы и выясним, кто прав, а кто нет. Но я склонна предполагать, что ты меня уже ничем не удивишь.

Тяжело вздохнув, Дэн попытался успокоить ее.

– Мы можем целый день оскорблять друг друга, но ничего не докажем. Сегодня вечером мои поступки будут говорить за меня.

– Так же, как минуту назад? – поинтересовалась Эмма. Ее колючий взгляд не становился мягче. – Да уж, твои действия красноречивее любых слов.

Дэн стиснул зубы, чтобы не выругаться. Поистине, эта женщина вывела бы из себя и ангела. Ни у одного из них не хватило бы терпения с ней разговаривать, если она оказалась бы в дурном настроении. Пожалуй, единственным средством, заставляющим ее молчать, были поцелуи. Дэн искренне пожалел, что не может снова прибегнуть к этому поистине спасительному средству.

– Если уж ты так уверена в том, что я мерзавец и хочу только переспать с тобой, – парировал он с не меньшей язвительностью, – тогда почему ты согласилась принять мое предложение?

– А может, я мазохистка? Или люблю рискованные предприятия?

– А может быть, я нравлюсь тебе гораздо больше, чем тебе хотелось бы думать!

Его последние слова обезоружили Эмму. Их взгляды встретились, и страх, который вспыхнул в ее глазах, уже был ему знаком. Но на этот раз ее испуг вывел Дэна из себя.

– Эмма, ради всего святого, объясни, чего ты так боишься! Почему ты смотришь на меня так? Сколько раз тебе нужно повторять, чтобы ты наконец поняла: я не хочу тебя мучить. Я не хочу причинять тебе боль…

– А сколько я должна тебе говорить, что ты все продолжаешь…

Страх в ее глазах внезапно сменился глубокой грустью, и Эмма добавила уже совершенно другим тоном:

– Ну почему ты не хочешь пожалеть меня и просто уйти? Неужели ты не понимаешь, что я только этого и хочу? Что я должна сделать, чтобы ты оставил меня в покое и больше не возвращался?

– Только что ты говорила, что дела говорят красноречивее всяких слов, Эмма. Ты полностью права.

Сказав это, он обнял ее одной рукой за талию и привлек к себе, а другой – поднял ее лицо за подбородок и снова нежно и жадно поцеловал в губы.

Этого было достаточно, чтобы из ее груди вырвался тихий стон, глаза затуманились, а язык и губы принялись отвечать ему так же нежно и страстно… Но на этот раз Дэн держал себя в руках. Он вновь оторвался от нее и невозмутимо произнес:

– Я оставлю тебя в покое только тогда, когда ты перестанешь отвечать на мои поцелуи. А теперь я хочу, чтобы ты ушла. Но ненадолго. Мне нужно отдохнуть и прийти в себя от твоей ненависти и нежелания меня видеть и слышать.

Она стала еще грустнее, но он не позволил себе пожалеть ее. Дэн сильно подозревал, что ему еще придется щадить ее, если дела вечером пойдут не слишком хорошо. Жестокость была единственным оружием, еще имевшимся у нее в запасе. И, быть может, именно поэтому глядела она на него такими глазами. Ненавидящими.

– Таких, как ты, нужно топить, как паршивых подзаборных щенков, – процедила она сквозь зубы и, резко повернувшись, пошла к дому, соблазнительно покачивая бедрами. Ее походка абсолютно не вязалась со словами, которые на протяжении всего дня вылетали из ее рта.

Дьявольская, демоническая улыбка заиграла на его губах, когда он вспомнил, насколько ее тело честнее слов. Что и говорить, поступки и жесты гораздо правдивее. И Дэн принялся красить гараж, весело насвистывая какой-то мотивчик.