Текст книги "Монастырь"

Автор книги: Норман Сеймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

«Смотри, мама, я умею плести паутину! – похвастался Анза и выпустил короткий неровный кусочек нити. – Я научился только вчера, мне показала старая мама, которую ты убила!»

Пока Элоиз думала, что ответить, к мальчику подскочила Урма и откусила нить. Анза испуганно отбежал прямо на живот лежащей девушки. «Накажи ее, мама!» – Урма, не делай так больше! Вы должны дружить! «Я пошутила…» – пробормотала Урма, и Элоиз почувствовала в ее тоне скрытое лукавство.

Анза поджал лапки и уселся на теплом животе, его маленькое мохнатое тельце создавало ощущение уюта. Может быть, никуда не лететь, остаться жить с малышами на этой полянке?.. Элоиз тряхнула волосами и отогнала волну нахлынувшей нежности. Солнце совсем высоко, слуги бомбардиров, должно быть, уже вернулись в поселок. Эль будет злиться…

– Сейчас мы снова полетим. Нам предстоит очень долгий путь к месту, которое станет нашим домом. Навсегда. Там вам будет очень хорошо.

«А там такие же вкусные мухи, как и здесь? – Анза явно претендовал на то, чтобы стать любимчиком. – А там есть другие смертоносцы, или только такие, как ты?»

– Такие, как я. Очень добрые. Они будут кормить и защищать вас, а потом вы вырастете и станете самыми сильными смертоносцами в мире. «Сильнее тебя?» – удивилась Глуви. – Намного. «Летим, летим! – забегал по девушке Анза. – Я хочу скорее стать самым сильным!» Кое-как снова привязавшись к воздушному шару, они поднялись в воздух. Под ними расстилалась залитая солнцем земля, и Элоиз казалось, что вся она принадлежит им. Паучата весело переговаривались, иногда начинали толкаться в мешке – Урма оказалась задирой, – и тогда девушка отвлекалась от управления и строго их ругала. Подходящий воздушный поток нашелся почти на пределе высоты, и только на закате воздухоплаватели увидели жилища слуг бомбардиров. Решив, что не стоит действовать на нервы людям и жукам, Элоиз опустилась намного севернее.

С большим трудом Элоиз удалось разобраться с клапаном, чтобы добраться до существ в шаре и накормить их. Тщательно осмотрев предложенных на выбор мух и листья, червеобразные твари, поколебавшись, остановились на мухах. Снова затворив порифид в шаре, девушка мысленно пожелала им дожить до следующей встречи и, проверив узлы на ремнях, привязывающих шар к кустам, отправилась к поселку.

Паучата то бежали рядом, то забирались по ногам на девушку, наконец угомонились, зацепившись за плечи. Только Анза, самый ласковый, устроил себе что-то вроде гнезда в волосах и время от времени сообщал о том, как ему хорошо. Наступала ночь, в сумерках идти пришлось медленнее, а в темноте и вовсе оказалось невозможно передвигаться. Ничего не оставалось, как устроиться на ночлег. От костра Элоиз решила отказаться, а на ужин изловила оказавшегося поблизости земляного червя.

Паучатам еда совсем не понравилась. Даже Анза предъявлял мамочке претензии, а Глуви с Урмой и вовсе стали проситься поохотиться. Девушке пришлось строго отругать чересчур самостоятельных самочек и объяснить, что вокруг них очень много врагов. «Так убей их всех! – простодушно попросила Глуви. – А мы их съедим». «Мамочка боится…» – сообщила ей Урма сладеньким голосом.

– Мамочка сейчас засунет вас в мешок и не вытащит до конца путешествия, – строго сказала Элоиз. – Привыкайте есть, что дают. А охотиться будете в Монастыре. «Это наш дом? – тут же поинтересовался Анза. – Монастырь? Трудно запомнить».

На рассвете продрогшая девушка обнаружила всех трех питомцев у себя за пазухой. Когда Элоиз тихо встала и продолжила путь, только Урма выглянула наружу и, убедившись, что все в порядке, вернулась обратно. Путешественнице показалось, что паучата выросли уже в два раза. Нужно было лететь на юг как можно скорее, а то шар не сможет поднять всех, вместе с Элем.

При свете идти стало легко, и скоро Элоиз увидела знакомое уже поле. Стараясь держаться подальше от Подворья и строго настрого приказав малышам не высовываться, девушка вошла в просыпающийся поселок и поспешила к дому Лени. Проскользнув в калитку, она столкнулась нос к носу с полной женщиной, сестрой хозяина.

– Ты откуда взялась такая? – изумилась Клара, глядя на изорванную и окровавленную одежду девушки. – С пауками своими подралась? – Да так, ничего особенного, – как могла дружелюбнее улыбнулась Элоиз. – Эль уже проснулся?

– Да какое там, – Клара вернулась к прерванному занятию, выдергиванию моркови. – Вчера Флоор пришел, пили до полночи… Иди, буди, чего стоишь.

Войдя в дом, Элоиз едва не наступила на приятеля, храпевшего прямо на полу. В воздухе чувствовался сильный пьяный дух. Заметив спящего на печи хозяина, девушка присела и легонько тронула охотника за плечо. – Ты что? – тут же открыл глаза Эль. – Случилось разве что-нибудь? – Тише, ничего не случилось, все хорошо, – прошептала девушка, боясь, что тот разбудит хозяина. – Да? Ну, и ладно тогда. – Степняк закрыл глаза и моментально засопел.

– Эль! Нам пора! – снова принялась трясти его Элоиз. – Все сделано, Эль, нужно уходить поскорее!

– Ага… – Теперь охотник приподнялся на локте и глубоко задумался. – А куда уходить?.. В Монастыре Бияш… На звезде Предок… В Городе пауки… – Очнись! – прикрикнула на него девушка, и Лени беспокойно заворочался. – Встань и иди! Это подействовало, степняк замешкался только для того, чтобы отыскать копье и хлебнуть воды. Но во дворе он вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и вернулся в дом, передав оружие девушке. – Это вы куда? – перед Элоиз стояла Клара с полным подолом моркови. – А завтракать?

– Нам очень нужно идти, – улыбнулась Элоиз. – Прости. Может быть, еще увидимся. Удачи вам всем, и Лаансу привет передайте. – Да он же раненый у тебя! – не сдавалась Клара. – Эль, ну, скажи ты ей, что ты раненый!

– Прости, Клара. Спасибо тебе, и Лени спасибо, и Флоору, всем спасибо, и лекарю, не помню как зовут… – успевший вернуться Эль смущенно мял в руках прихваченный из дома мешок. -Нужно нам идти. А то поймают смертоносцы.

–

– Да спрячетесь в подпол, и никто вас не поймает! – махнула в сердцах рукой Клара, рассыпав морковь. – Никто же вас не выдаст, мы тут против раскоряк все как одна семья! А время пройдет -и с жуками договоримся!

– Нет, в этот раз не договоритесь. – Элоиз не понравилось слово «раскоряки», ни к чему детишкам это слышать. – Скоро новости придут из Города, все поймете. Прощай. – Прощай, – шагнул степняк к хозяйке, и та нежно поцеловала его в макушку. Встречавшиеся им по дороге слуги бомбардиров глядели на них удивленно, все здоровались и спрашивали, куда путешественники в такую рань направились. Элоиз, не давая прижившемуся здесь степняку раскрыть рта, коротко отвечала, что вышли на охоту. Жители поселка понимающе кивали, просили пригласить на дичь. Наконец спутники углубились в рощу, и тут девушка остановилась. – Смотри, – распахнула она на груди рубаху. – Теперь это мои дети, ты должен запомнить.

– Маленькие какие… – прищурился охотник на паучат, которые с не меньшим любопытством разглядывали его самого. – Трое, да? Не потерять бы по дороге… «Как тебя зовут?» – неожиданно поинтересовался Анза, и Эль едва не упал. – Они… Они уже умеют?! Уже умеют говорить мне в голову?! Как большие?

– Его зовут Эль, – объяснила Элоиз малышам. – Знакомься, Эль, это Анза-младший, это Глуви, а это Урма, она скромная и прячется.

– Как бы не перепутать, – почесал затылок степняк и осторожно потрогал Глуви. Девочка попыталась схватить жвалами палец, который Эль едва успел отдернуть. «Он смешной! – с восторгом закричала Глуви. – Давай еще поиграем!»

– А ты не укусишь? – поинтересовался Эль. «Нет, мама не разрешает никого кусать! Ну, давай же поиграем!»

– Давай, – хмуро согласился охотник и, оглядев на прощание палец, снова дотронулся до малышки. На этот раз ей удалось схватить Эля. Тот восхитился: – Вот молодец! Совсем и не больно. Маленькая, а такая умница. Хочешь еще?

– Некогда, – оборвала забаву Элоиз, у которой отлегло от сердца. Как хорошо, что у нее такой друг! – Мы должны торопиться, пока никто не сожрал наш шар. Корзины, правда, нет…

– Шар?! – изумился охотник. – Полетим? Вот это здорово! Поесть бы только сначала. Полетаем, малыши? «Полетаем!» – хором пискнули паучата. Им нравился смешной человек.

К обеду поселок слуг бомбардиров остался далеко на севере. Подвешенный к шару, Эль дремал на солнышке, совершенно не беспокоясь о пяти бросках копья, отделявших его от земли. За пазухой у него пригрелась Глуви, с первого взгляда влюбившаяся в охотника. Элоиз поладила пальцем выглянувшего наружу Анзу и подумала, что, наверное, теперь счастлива. Кто бы мог подумать?.. Может быть, в Монастыре окажется еще лучше? Если все будет хорошо, она узнает об этом очень скоро.

ГЛАВА 12

Видишь ли, я почему-то думаю, что в этот раз Предок меня не обманул, – говорил Эль, разводя огонь. – Он, конечно, мне совсем не нравится, плохой человек. Но я ведь там был, понимаешь? Видел Вечный Мост, водопад, змеиный город… И Бияша.

– Эль, не забывай, что это сон! – одернула его Элоиз, которая присматривала за насыщающимися паучатами. – На самом деле ты нигде не был, понимаешь? Я могу с тобой согласиться, что это тревожный сигнал, что ты что-то почувствовал, но не больше. Теперь нам нужно как можно скорее попасть в Монастырь, чтобы ты снова спал спокойно, вот и все.

– Не знаю, не знаю, – покачал головой охотник. – Я теперь и Монастыря побаиваюсь, там ведь этот Зеленый Огонь. Поживем там и станем чудищами… Только бы с Класом и Стэфи все было нормально. – А Питти ты уже забыл?

– Так Питти ведь ушел в Степь… – начал Эль и осекся: про это ему тоже сказал Предок, и тоже во сне.

Накануне путешественники благополучно перелетели луга и реку, что особенно обрадовало Эля. Некоторые пчелы и стрекозы проявляли к шару интерес, но близко не подлетали. Когда под ними простерлась Степь, охотник совершенно перестал тосковать по покинутому поселку, снова почувствовав себя дома. Паучата настойчиво потребовали пищи, степняк, успевший привязаться к Глуви, их поддержал, и незадолго до заката Элоиз согласилась опуститься.

Уставшая девушка изо всех сил торопилась в Монастырь еще и потому, что теперь у нее появилась самая настоящая семья. Паучата росли прямо на глазах и уже почти вдвое увеличились с тех, совсем недавних пор, как покинули Секретные Сады. Молодым смертоносцам и их воспитательнице требовалось, несколько лет покоя, чтобы превратить малышей в человекопауков. Или пауколюдей. А скорее всего, просто в таких же добрых, мудрых восьмилапых, как Анза, Анза-старший.

Младший Анза, ласковый восьмилапый мальчишка, ни на шаг не отходил от Элоиз. Он без конца забирался то на голову девушки, то за пазуху, изучил все детали ее одежды и обуви, а в довершение умудрился порезаться о меч. Волей-неволей Элоиз отвечала на эту любовь и уже несколько раз защитила паучка от более сильных самочек.

Глуви, хотя и признавала старшинство человеческой матери, явно предпочитала общество Эля. Степняк постоянно затевал с ней самые бесхитростные игры, вроде «а ну-ка отними» или «прятки». Показывая охотнику малышей, Элоиз меньше всего ожидала от него такой реакции. Ей казалось, что человеку нужно время, чтобы привыкнуть к этим крошечным копиям смертоносцев, но все оказалось не так. Даже процесс питания Глуви не раздражал Эля. Он внимательно следил за девочкой, советовал не торопиться, гладил по спинке и интересовался вкусом сороконожки. Больше других девушку беспокоила Урма.

Скрытная, всегда готовая на неожиданную проделку, она меньше всех общалась с людьми. Восьмилапая проказница предпочитала проводить время возле Элоиз, хотя на нежности с ее стороны рассчитывать явно не приходилось. Иногда девушка ловила на себе настороженный взгляд малышки. Может быть, она была привязана к первой матери?.. Или понимает больше брата и сестрички? Для того, чтобы в этом разобраться, потребуется немалое время, а время у них будет только в Монастыре. Если только Эль не прав, и там все в порядке…

После завтрака Эль с Глуви опять затеяли игру, на этот раз новую. Паучок бегал по траве, ловко уворачиваясь от тени охотника, а тот громко кричал, топал и бессовестно поддавался любимице. Не усидевшая на месте Урма присоединилась к ним, постепенно расшалившиеся девчонки начали крутиться у самых ног Эля, и игра изменилась: теперь он скакал, стараясь ни на кого не наступить, и жалобно просил остановиться.

Наконец Эль рухнул на землю, из-под него в самый последний момент выскочил Анза, только собиравшийся присоединиться к игре, и Элоиз пришлось наводить порядок. Накричав на всех по очереди, она объявила короткий спокойный отдых перед полетом. Степняк, хоть и обруганный, обрадовался приказу и улегся на бок, позволив Глуви копошиться у себя в волосах.

Анза прибежал обратно к мамочке, виновато семеня боком, а вот про Урму все ненадолго забыли. Как оказалось, напрасно: плутовка забралась в мешок к Элю. Не найдя там ничего интересного, кроме других мешочков, поменьше, она зачем-то решила вытащить один из них и приволочить к костру. Лениво следившая за ней девушка вяло поинтересовалась у Эля: – А что у тебя в мешке? – Порох, – так же вяло ответил степняк и подпрыгнул от визга Элоиз.

Они едва успели, потому что совсем недавно научившаяся подкармливать огонь самочка решила засунуть туда и найденный мешочек. Элоиз в ярости топала ногами, обиженная Урма убежала в Степь, и даже Эль попросил девушку успокоиться.

– Ты уж слишком на нее раскричалась, – виновато сказал он. – Все-таки ребенок, да еще и с характером… Это я виноват. И вообще… Вам с ней нужно подружиться.

– Если ты так хорошо знаешь, что нам с ней нужно, то вот и подружись сперва с ней сам, -отрезала Элоиз. – А я пока не чувствую, чтобы Урма в этом нуждалась!

– Не сердись. Но ведь я действительно больше твоего общался с детьми, – не сдавался охотник. – Ты ведь, вообще-то, совсем с ними не имела дела. Разве что со Стэфи, так ведь он уже большой.

– Подружись с ней сам, – упрямо повторила девушка, и Эль с Глуви побрели в Степь разыскивать беглянку. С этого момента Урма будто назло Элоиз стала держаться возле степняка. Она не допускала такой близости, как Глуви, но все же явно предпочитала мужское общество. Девушка почувствовала укол ревности и хотела устроить еще один серьезный разговор, но одернула сама себя и решила подождать с этим до Монастыря.

Порифиды внутри шара опять добросовестно подняли их над землей, и сразу найденный попутный воздушный поток понес всю компанию на юго-запад. Проболтавшись привязанными почти полдня, путешественники заметили людей. Это было совсем маленькое племя, десятка два человек, почти одни женщины. Элоиз выразительно посмотрела на спутника, и тот кивнул: после Великого Похода Туу-Пси в Степи много таких племен. Оставшись незамеченным, шар проплыл дальше, и вскоре воздухоплаватели увидели еще одну группу людей, на этот раз целиком состоящую из мужчин. – Давай облетим их стороной! – попросил охотник. – Или поднимемся повыше…

– Я не очень уверенно управляю шаром, – пожаловалась девушка. – Мы можем потерять этот поток, и тогда нас отнесет в сторону… Мне кажется, они нас не заметят.

– Заметят, – вздохнул охотник и загнал поглубже под рубаху выглянувших Глуви и Урму. -Это же воины, дезертиры. Они забыли, что в небо смотреть нельзя. – Ну и что? – не сдавалась Элоиз. – Им нас не достать, ведь луки здесь не в ходу.

– Ну вот, уже заметили, – злорадно ответил Эль, показывая вниз на рассыпавшихся в стороны воинов. – Между прочим, копьем тоже можно бросить так, что… Вот я как-то раз в поселке бомбардиров… Я тебе ведь еще не рассказывал? Так вот, как-то раз…

– У него лук! – крикнула девушка и закрыла глаза, стараясь заставить существо в шаре выпустить побольше газа. Однако решение это оказалось запоздалым.

Охотнику послышалось тонкое треньканье тетивы, и все что он успел сделать – прикрыть сидящих на груди паучат руками. Едва видимая палочка стремительно понеслась к ним и просвистела в каких-то двух локтях. – Попали! – не раскрывая глаз произнесла девушка, но охотник и сам уже слышал над головой шипение. Как ни старались порифиды, выделяя летучий газ, пробоина оказалась слишком большой. Шар быстро терял высоту и снизу раздались радостные крики. К счастью, в трех десятках локтей от земли путешественники попали под сильный боковой ветер и теперь снижались достаточно плавно, при этом удаляясь от дезертиров. Эль видел, как воины побежали было за ними, но очень быстро прекратили погоню и продолжили прерванный путь по Степи. – Ну, и зачем же было стрелять? – возмутился охотник. – Как же портится народ в армии!

***

Девушка шла первой, и порой, когда Анза переставал ворошить ей волосы, ей начинало казаться, что все только привиделось. Вот они с Элем, простившись с друзьями, отправились через Степь в Город Пауков…

Но беспокойный паучок снова оживал, и все становилось на свои места. Они возвращаются! Тогда Элоиз невольно убыстряла шаг и слышала сзади недовольное ворчание охотника. Конечно, трудно идти быстро, если все время ловишь у себя под рубашкой двух восьмилапых девчонок!

Приземление оказалось очень удачным, особенно благодаря тому, что у них не было корзины. Когда шар опустился достаточно низко, они просто побежали под ним, а потом Элоиз ударом меча распорола плотную ткань, и купол упал на них. На этом с воздушным путешествием было покончено, последнее, что сделала девушка – освободила порифид-тружениц.

Урма, конечно же, предложила их съесть, но Эль тут же рассказал ей степную сказку о благодарности – что-то про скорпиона и паука-верблюда. Правда, у Элоиз осталось такое впечатление, что, не будь рядом ее, несчастные все же были бы съедены… Может быть, так и следовало поступить? Ведь все равно их кто-нибудь слопает. Впрочем, паучата про это не знали.

Сказка понравилась, и последующие несколько часов Элю пришлось напрягать свою память, рассказывая малышам все новые и новые приключения верблюда, излюбленного героя степных историй. Видимо, он полюбился сочинителям за то, что никогда не нападает на человека.

Нашлась и сказка, объясняющая, почему так повелось: Элоиз с удивлением узнала, что однажды люди дали ему имя. Только-то? Скорпиона это не впечатлило… Вскоре более подвижным Урме и Глуви надоело сидеть за пазухой, и они попросились на землю. Эль, с молчаливого согласия девушки, разрешил, и паучки принялись носиться вокруг людей наперегонки. Потом охотник на свою голову научил их играть в салочки, и кончилось дело опять его падением: вокруг ног строгой Элоиз малыши предпочитали не бегать.

Наконец степняк попросил оставить его ненадолго в покое, и его, как ни странно, послушались. Подружки бежали впереди, на глазах у взрослых, не отбегая очень далеко, и ничто, казалось, не предвещало беды, когда Глуви вдруг закричала от ужаса.

– Где она? – Степняк, размахивая копьем, в один миг обогнал девушку и закрутился на месте, вглядываясь в траву. – Где?!

«Сюда! Сюда! Глуви провалилась!» – забился в их головах голосок Урмы. «Каким образом он смог определить направление?» – промелькнула мысль в голове у Элоиз, когда степняк не раздумывая кинулся в сторону. Девушка на всякий случай еще раз огляделась и поэтому поотстала, а когда нагнала Эля, он уже изо всех сил налегал на копье, всаженное в уродливую голову жука-могильщика.

Мерзкая тварь, поджидающая добычу у прорытых из-под земли ямок, как раз занималась сооружением очередной ловушки, поэтому Глуви не исчезла навсегда в узкой норе. Раскоп оказался достаточно широк, а потому малышка провалилась под жука и там, внизу, уворачивалась от его приспособленных к рытью лопатообразных лап. Урма, отчаянно вскрикивая, бегала по краю, перепуганная Глуви пронзительно верещала. Эль исхитрился вогнать острие прямо в глаз насекомого – единственное место, не прикрытое толстым панцирем. Но для победы этого было мало, все, что мог теперь делать охотник – удерживать хищника в яме, одновременно отвлекая от паучка.

Элоиз выхватила меч, вспоминая, как однажды уже рубила такую тварь, изжевавшую ногу шаману Питти. Но тогда жук выбрался на поверхность и подставил под удар лапы. Куда можно ударить теперь – совершенно непонятно. Девушка, пригнувшись, побежала вокруг ямы, выискивая уязвимое место, и в это время Анза впился ей в волосы. «Мама, Урма спрыгнула, Урма спрыгнула туда!»

Почти одновременно жук вздыбился, взмахнул короткими передними лапами, легко отбросив в сторону копье, и удивительно быстро для своего веса выпрыгнул из ямы. Элоиз бросилась на выручку к Элю, но тварь несколько раз вздрогнула и вдруг затихла. Люди стояли молча, глядя друг на друга. Потом охотник взорвался. – Урма! Ты жива?! «Да, Эль…» – Кто тебе разрешил?! Малявка, кто тебе позволил… Глуви, ты жива?! «Да, Эль…» – Так вылезайте немедленно! «Мы боимся мамы…» – робко проговорила из ямы Глуви.

«Мама не разрешает кусаться…» – поддержала ее Урма, и Элоиз снова послышалось лукавство.

– Вылезайте, мама не сердится, – вздохнула девушка. – Урма молодец. Глуви должна была догадаться сама.

«Я испугалась…» – Черный клубок прокатился по траве и взлетел Элю на плечо. – «Урма спасла меня. Урма смелая. И Эль хотел меня спасти». – Мама тоже хотела тебя спасти, – обиженно заметила Элоиз. – Иди ко мне, Урма.

«Мама не сердится?» – Малышка остановилась возле ее ног, голос спокойный… Она действительно хладнокровна. – Я хочу поблагодарить тебя, Урма. Ты хорошая девочка, ты молодец. «Значит, иногда можно кусаться?» – Когда на тебя или на нас нападают – нужно. Черный клубок взлетел вверх по ноге и забрался за пазуху. Ничего в ответ, только прижалась и замерла на груди. Пора идти дальше.

***

Степь почему-то располагала Элоиз к молчанию, и даже, отвечая Анзе на бесконечные вопросы, девушка не раскрывала рта.

Хотя когда-то, с Анзой-старшим, предпочитала все же общаться вслух. Эль, который по дороге к Городу просто изнывал от скуки и донимал девушку бесконечной болтовней, теперь совершенно охрип, по второму разу пересказав Глуви все сказки и, глубоко дыша, тоже наслаждался тишиной. Когда солнце зашло, идти стало легче, и после короткого совещания путешественники продолжили путь в темноте.

Поэтому они и не заметили травяных шалашиков, а спавшие в них люди не слышали, как к ним приблизились чужаки. И только когда Элоиз неожиданно наступила каблуком на чью-то откинутую далеко в сторону руку, а мужской голос прокричал на всю Степь: «Каракурт!», выяснилось, что похитители паучат находятся в самой середине стойбища.

– Мы с миром, с миром! – закричал Эль, одновременно бросая на землю мешок и поудобнее перехватывая копье. – Спите спокойно! – С миром по ночам не ходят! – ревел в ответ степняк, которому отдавили пальцы. – Брось копье! – Сам брось! Костер разводить надо, мы бы и близко не подошли! – Ну, конечно, умный какой, костер! Чтобы пауки нас сожрали! Брось копье! – Успокойся, Дорни! – раздался вдруг спокойный женский голос. – Эль, это ты?.. – Тина… – пробормотал охотник и наконец сообразил, что повстречал родное племя. – Тина! Дорни!

– А это значит… Значит, это толстомясая мне на руку наступила?.. – тупо произнес Дорни и тут же понял, что не стоило этого говорить. – То есть… Эла… Эла…

– Элоиз, – поправила его девушка, засовывая в темноте Анзу за пазуху и посылая всем паучкам команду сидеть тихо. – Я тебя помню, Дорни. Я не сержусь. Может быть, все же разожжем костер? Мне кажется, так близко к горам патруль не залетает.

– Может, и не залетает, а только… – начал было Дорни, но передумал. – Конечно, давайте разведем. Мяса пожарим.

Люди вокруг засуетились, затрещали ветки ломаемого кустарника. Очень скоро пламя осветило знакомые лица, но среди них Эль заметил и группу никогда не виданных прежде людей.

Все они были выше степняков, а их одежда, насколько мог вспомнить охотник, именовалась «пончо». – Из леса? – спросил он Тину, кивая на пришельцев. – Значит, Питти с вами?

– Нет, – покачала головой женщина, ставшая после гибели Ма старейшиной Пожирателей Гусениц. – Ушел. У него слишком длинные ноги, ему все время нужно на них ходить, а поспеть никто не может. Вот и бегает в одиночку, как верблюд. Расскажите, как жили без нас, – попросила Элоиз.

– Сперва как обычно, – не спеша начала Тина. – Стояли около убитой Гусеницы, доедали, запасались… Потом мясо стухло, пошел запах по Степи, скорпионов сбежалось очень много. Пришлось уйти. Стали кочевать по старым местам, только не как раньше, цепями, а все вместе, потому что мало нас, три десятка и один. А потом решили и на Гусениц больше не охотиться… Вкусное, конечно, у них мясо, да уж очень долго ходить за ним, и на Охоту у нас едва-едва копий наберется. Встали на одном месте, всякую мелочь ловили, хватало нам. Вас ждали. Вот и все… -А Питти?..

– Шаман заявился к нам пять дней назад, вместе с лесными. Шумел, бегал, подгонял… Даже до утра подождать не дал, погнал в путь на ночь глядя. Суетливый человек. А как остановились, так он и ушел, только дорогу рассказал. У меня, говорит, дела в Песчаных Пещерах, может, вас догоню, а может, и нет. Идите, мол, смело, только пчел остерегайтесь и про мои слова помните. И ушел. То есть нет, сперва он перед костром поплясал, колокольцами своими позвенел, потом мне все это сказал, а потом уже ушел. И про Сойлу тоже рассказал, как ее карлики под землей убили… Вот мы и идем, куда нас послали, а сами боимся. Как хорошо, Элоиз, что ты пришла! – А я? – оскорбился охотник.

– И ты тоже, – улыбнулась Тина. – Хочешь кусочек сушеной Гусеницы? Из последних запасов, больше у нас такой еды не будет… Это Гусеница Класа, ты помнишь? Та самая последняя Гусеница…

– Не горюй, – попробовал утешить ее Эль, принимая мясо. – Недалеко от Монастыря водятся такие звери, кролики. Очень вкусные, и Стэфи они нравятся. – Одна радость, что сына увижу, – улыбнулась Тина. – А все равно Степь покидать и жалко, и страшно.

– А нам в Степи страшно! – встрял в разговор один из лесных людей, подсевший к огню. -Меня зовут Таффо, я из племени Оленей. Там действительно надежное убежище, в Монастыре? – Мне казалось, в Лесу вам бояться нечего, – удивилась Элоиз. – Насекомые, будь они прокляты, – вздохнул Таффо. – Приходят из Степи, занимают наши – угодья, истребляют зверье… А мы не племя Шатровиков, мы Олени. Вот и получается, что не можем с ними ужиться… Да еще все говорят, что в Степи люди кончаются, и скоро смертоносцы в Лес придут. Их даже на Реке уже видели, только это не из Города, а какие-то другие.

– А мне говорили, – Эль торжествующе скосил глаза на девушку, – что вы истребляете насекомых в Лесу.

– Так истребляли… Мы да Кабаны с краю живем, мы и истребляли… Только насекомых все больше, птиц уже давно никаких не осталось. Ну, наши воины гибнут, мало нас осталось…

– А племя Белок вам не помогает? – Элоиз назвала родное племя шамана Питти. – Или какие-нибудь другие люди?

– Когда помогают, когда нет, – развел руками Олень. – Сейчас вот войну затеяли, Белки против Зайцев и Волков. Значит, никто нам не поможет. А одни мы уже не справимся. Полон лес всякой дряни, хоть поджигай! Питти все хочет что-то придумать, вот на него одного и надежда.

Все замолчали. Степняки совсем загрустили: как же это лесные люди не могут жить с насекомыми, а они в Степи другого и не помнят? Неужели прежде было настолько хорошо? Дорни дожевал свой кусок и повернулся к Элю. – Слушай, а верно, что там река будет? И что мы через нее на деревах поплывем? – Верно, – кивнул охотник. – Только это не река, а так, ручеек.

– Волнуюсь я, – доверительно нагнулся к нему сородич. – И рек боюсь, и особенно гор. Как по неровному месту ходить не падая – представить себе не могу… А хуже всего, что Питти мне про змей рассказал. Честно тебе скажу, не боялся бы я один остаться – ни за что бы не пошел. Тонкие, блестящие… Ядовитые… Хуже сороконожки. Не люблю таких подлых тварей, то ли дело -скорпион. Насекомое как насекомое, куснет – так пополам.

– А в Лесу змеи еще остались, по крайней мере, сказок про них полным полно, – заметил Таффо. – Хотя я их тоже не люблю, даже в сказках.

– Главное, не говорите этого при змеином короле Шехше и великом Повелителе змей Стэфи, -посоветовал им охотник. – И тогда все образуется… – А сам замолчал, поглаживая под рубашкой Глуви. Ему вспоминалось холодное лицо Бияша и Монастырь, который выглядел совсем пустым.

***

Вскоре после обеденного привала путешественники достигли реки. Степняки помрачнели, поглядывая то на воду, то на горы за ней, занимавшие уже едва ли не половину неба. Люди из племени Оленей наоборот, весело переговаривались: лесные реки не таили в себе никаких опасностей.

– А зачем нам плот? – спросил Эля самый высокий из лесных людей, Локки. – Мне здесь по грудь, я вас без труда перетаскаю на тот берег!

– Нет, там глубже, – серьезно ответил Эль, уже повидавший реки. – Видишь, какое течение медленное? А вода с гор. Значит, глубоко. – Это почему? – не понял Локки, но спорить не стал.

С плотами на этот раз никаких мучений не было: лесные люди имели при себе железные топоры, и, что еще более важно, отличную сноровку. Потратив больше времени на спор, какие именно деревья лучше срубить, Олени сделали свое дело задолго до того, как солнце стало клониться к вечеру. Пожиратели Гусениц совсем загрустили: они надеялись, что переправа откладывается на утро.

– Нечего ждать, – убеждал их Эль. – Тот берег не опаснее этого, а с нами, между прочим, Элоиз. Никакие твари нам не страшны. По крайней мере, на суше…

Девушка в это время отошла в сторону. Делала она это довольно часто, и Эль объяснял всем, что уединение связано с необходимостью осмотреться. Все остальное время бедным паучатам приходилось просиживать за пазухой. О цели путешествия в Город Пауков похитителей, к счастью, никто не спрашивал – судя по всему, Питти благоразумно промолчал. Показывать малышей спутникам до прибытия в Монастырь Элоиз категорически не желала. Мало ли что придет в голову степнякам, не говоря уже о лесных незнакомцах.

– Ты нас тоже пойми, Эль, – вздохнула Тина. – Сейчас еще не поздно передумать, а оттолкнемся от этого берега – и все, другая жизнь.

– Конечно, другая жизнь! – старался быть убедительным охотник, у которого перед глазами все стоял Бияш. – Новая жизнь, настоящая! Ради нее и пришли сюда! А тебя-то вообще там сын

– ждет не дождется. – Ну… – вздохнула старейшина. – Тогда, конечно… Тогда поплыли.

Лесные люди, взявшись за дело всерьез, изготовили не один плот, а сразу три, чтобы поместились все сразу. Осторожно спустив с крутого берега, лесорубы положили результаты своего труда у воды и, стоя рядом, пересмеивались.

– Ну, что вы там думаете?! – крикнул Таффо. – Или нам еще один плот срубить, чтобы мост получился? – Сталкивайте на воду! – махнул ему рукой Эль. – Мы уже идем!