Текст книги "Монастырь"

Автор книги: Норман Сеймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Отправляясь в Город, командир патруля умышленно брал с собой самых молодых из подчиненных, чтобы как можно меньше ослабить отряд. Теперь это решение сыграло отрицательную роль: никто из летевших с ним смертоносцев не готов был действовать в одиночку. Все, что мог паук, отправленный сопровождать Пси-Соо, – накрепко сковать сознание доверенного ему человека и замереть в ожидании помощи. Он не видел и не чувствовал ничего вокруг, сумев выполнить лишь те действия, которые обязательно предписывала строжайшая инструкция: оказавшись на земле, тут же отцепил шар, моментально подхваченный ураганом, и выбрался из корзины. Дальше его сознание отказалось повиноваться, впав в странное забытье, сопровождающееся телепатическими галлюцинациями. Вот с ним говорят друзья, а вот начальники, вот Диткус снова преподает навыки несения патрульной службы…

А потом на него напали дикари и принялись во все места колоть копьями. Восьмилапый звал на помощь, хлестал обезумевшим сознанием, словно хлыстом, во все стороны, но никак не мог попасть… Ужас от того, что его тело настолько истерзано, что уже просто разваливается на куски под бесчисленными ударами, заставил паука в последний миг очнуться.

Смертоносец вскочил, теперь ясно видя перед собой одного единственного врага, но тут наконец острие вонзилось в нервный центр, и все кончилось.

Пси-Раа, обливаясь потом и приплясывая, снова и снова бил копьем по бесформенной груде мяса и хитина, при каждом ударе брызжущей голубой кровью. Можно было бы и остановиться, но воина пронизал такой ужас, когда паук вдруг вскочил на лапы – гигантский, страшный, с полными яда клыками, – что оружие будто двигалось само по себе. – Он умер… – прохрипел за его спиной подползший брат. – Он уже умер… Я знаю… – Каракурт… – Пси-Раа опустился рядом. – Каракурт… Я убил его. Я убил смертоносца. – Ты герой, брат… Ты отомстил за отца…

Некоторое время они сидели перед тушей поверженного врага, просто тяжело дыша и не ощущая никакой радости от одержанной победы. Потом Пси-Соо осторожно коснулся брата рукой и поблагодарил, они обнялись. Вскоре Пси-Раа нашел в себе силы подняться, опираясь на древко, и медленно обошел смертоносца. – По легенде, если съесть его мясо, то получишь его силу…

– Съесть его мясо? – Пси-Соо посмотрел на дымящиеся парной кровью останки, где в брызнувшем наружу мозге плавали кусочки разбитого хитина, а вытекшая из разорванного брюха отвратительная белесая масса смешалась с переломанными лапами. – Съесть его… Наверное, брат, они иначе их убивали…

Пси-Соо попытался сдержаться, но тошнота оказалась сильней. Желудок решительно освободился. Его брат завершил обход сраженного врага, и тут на него пахнуло отвратительным, непереносимо мерзким запахом, исходящим от останков. Через минуту Пси-Раа присоединился к брату. Когда их желудки полностью опустели, воины не сговариваясь поднялись и даже отошли на порядочное расстояние, прежде чем у Пси-Соо подогнулись дрожащие ноги. -Пить… И копье снова вонзилось в землю.

***

«Я сохраню тебя… Сохраню тебя…»

Элю снился смертоносец, нежный и заботливый, совсем не страшный. Паук гладил охотника мягкими лапами, и от этих невесомых прикосновений становилось так хорошо, как могло быть только в том далеком детстве, о котором человек не имеет никаких отчетливых воспоминаний. «Я сохраню тебя… Я должен…»

Охотнику хотелось погладить смертоносца, но отчего-то не получалось шевельнуть рукой. Восьмилапый же укачивал, укачивал Эля… Вроде бы, и не хочется уже спать, и солнце бьет сквозь прикрытые веки, но и проснуться лень. Тепло, почти жарко, даже точно – жарко, но от этого тоже хорошо. «Мне приказали… И я тебя сохраню…»

Дурачок, подумалось Элю. Совсем молоденький дурачок. Боится своих командиров. Зачем нам командиры? Нам хорошо вместе, мы долго мучились по отдельности, но теперь это прошло. Теперь ты меня сохранишь и будешь счастлив. И я буду счастлив… «Если Диткус не придет, то я тебя сохраню… А Диткус придет… Не придет…»

Лучше бы не приходил твой Диткус. Что за Диткус? Откуда Эль это слышал? Элоиз, Элоиз… От этого воспоминания охотник даже тихонько заскулил – от нежности. Вот кого не хватает им со смертоносцем, вот без кого они с ним не могут быть счастливы вдвоем… «Я сохраню тебя… Навсегда…»

Да подожди же сохранять! Надо Элоиз поискать… Она же с твоим Диткусом! Придет Диткус или не придет? Эль наконец-то припомнил произошедшее накануне: черная стена надвигающегося урагана, они отстали, их шар подхватило и понесло куда-то прочь от остальных… Потом смертоносец удивительно ловко приземлился и довольно грубо выкинул охотника из корзины, а сам завозился со снастями.

Эль хотел было бежать куда-то, но налетевший порыв ветра заставил прижаться к земле, а затем… Затем паук ударил его сознание! Вот этот самый, нежный восьмилапый заставил степняка скорчиться от невыносимого ужаса!

Эль решительно открыл глаза и обнаружил себя накрепко спеленутым паутиной. Нежные, мягкие, клейкие нити сковывали любое движение, вот разве что шеей удавалось немного вертеть. Паук сидит рядом и то открывает, то закрывает пасть, зловеще двигая клыками. Странно он как-то выглядит, да и зачем это все…

«Я сохраню тебя… Сохраню тебя в себе…» Поскольку голос паука звучал прямо в сознании охотника, то сообщение дошло во всей его полноте. «В себе» – это вовсе не означает «в памяти», «в душе» или «в сердце». Ничего подобного, имеется в виду вполне конкретное брюхо. Это как же так?.. – Эй, парень! Восьмилапый! А когда придет твой Диткус? «Если Диткус не придет, я сохраню тебя в себе…»

– Умница! А Диткус потом все-таки придет и лапы тебе пообрывает! Я же слуга Элоиз, я много знаю, ты забыл? «Диткус придет, и я скажу: я сохранил его в себе… Я выполнил приказ…» -Да ты спятил!

Смертоносец ничего не ответил, все так же открывая и закрывая пасть. Лапы его чуть подрагивали, готовясь приступить к выполнению задуманного. Да, точно, он спятил, но разве от этого легче? Сожрет… Эль с огромным трудом смог чуть подвинуть под паутиной припеленутую к боку руку и нащупать свой крохотный нож, спрятанный в набедренной повязке. А вот как теперь до него добраться?.. Так… Сначала нужно суметь сжать руку в кулак, тогда будет хоть немного пространства…

Паук чуть придвинулся, лапы принялись что-то делать возле ног Эля, потом смертоносец засунул себе в рот кончик паутинной нити и стал медленно ее всасывать. Распеленывает? Передумал? Или только освобождает ноги, чтобы добраться до еды? Вот же твари… Пообщавшись со славным Анзой, охотник многое понял и принял в восьмилапых, но вот эта их отвратительная привычка жрать живых людей…

– Послушай, но ведь я многое знаю, ты слышишь? Это очень ценная информация, ты должен доставить меня в Ут, чтобы я все рассказал вашим ученым! «Я доставлю… Я сохраню тебя…» – Дурак! Мясо мое, тем более переваренное, там им ничего не расскажет!

Эль почувствовал дуновение ветра по пригревшимся было ногам. Смертоносец перестал жевать нить и пригнулся, опустив клыки. Ведь сейчас впрыснет эту свою гадость, он же рехнулся! Каракурт, каракурт, каракурт… – Постой! Если так, то давай я сначала расскажу тебе все, чтобы ты потом мог отчитаться в Уте! «Расскажи… А потом я тебя сохраню…» – Смертоносец снова поднял головогрудь.

– Ну вот, другое дело… – Эль вздохнул с облегчением и на радостях сумел-таки сжать руку. Кажется, стало посвободнее. – Вот что… Значит, так… Подожди, подожди… Сейчас… Вот! Значит, однажды к нам в Степь заявился один человек. Только он был не человек, потому что не был ни мужчиной, ни женщиной, понимаешь? «Нет… Рядом никого нет… Не важно, говори, я запомню… В Уте поймут… А потом я тебя сохраню…»

– Ну… Знаешь, чем мужчина отличается от женщины? А он, значит, не отличался. Но и не женщина, а вообще как-то так… Никак. Вот. И… – Эль напрягся, но никак не мог вспомнить, что еще можно сказать по этому поводу. Важно было не проговориться про Монастырь… Уж пусть лучше сожрет. – А! Вот! Его звали Бишь. Или нет, Бияш! И он был бессмертный!

«Это не ценная информация… Бияш, человек-мутант, его задержал патруль… Давно. Сначала его хотели отправить в Город, потому что он выглядел как крупный самец. Но потом узнали, что он мутант и не может размножаться. Тогда его съели…» – Так-так, ага-ага… И что дальше, уважаемый?..

«Съели патрульные, которые вели в Город самцов… Но каким-то образом он ожил и оказался в Городе. Люди рассказали смертоносцам, его схватили и съели…»

– И как успехи на этот раз? – Элю действительно было интересно, тем более что кончиками пальцев он уже сумел забраться под набедренную повязку и коснуться рукоятки ножа. – Он ожил?

«Да, он ожил… Повелитель пожелал его видеть… Но Бияш теперь не дался, а убил тех, кто за ним пришел. В облаве участвовали люди и восьмилапые… Он убивал и тех, и других…» – А потом? Не всех же он убил? «Потом он исчез… Ушел… Его видели в других местах, далеких местах… Повелитель был в гневе».

– Понятное дело, каждый бы прогневался… – Нож потихоньку подтягивался вверх и уже почти лет в ладонь. – А как же он воскресал? Ведь, наверное, и шкурка от него оставалась, после того как съедали-то? – Элю доводилось видеть такие шкурки после визита патруля в родное племя. – Да и… В общем, как же так?

«Это неизвестно. Повелитель приказал всем, кто встретит Бияша, задержать его и доставить во Дворец… Но он убивал людей и смертоносцев… Наверное, на него не действует яд… Ты сказал все?» – Нет, нет! Подожди еще, нужно вспомнить!

«Нельзя ждать… Я могу сойти с ума от одиночества и тогда тебя может сожрать скорпион… Я должен сохранить тебя…» – Смертоносец снова наклонился, согнув передние лапы.

– Стой! Я вспомнил! – Эль закричал во всю мочь, ожесточенно двигая под паутиной ножом. – Я… Я знаю, где Бияш! «Смертоносец-Повелитель желает это знать. Говори!» – Паук замер в явно выжидательной позе.

– А не скажу! Не скажу тебе! Это секрет! – Эль понял, что сперва придется прорезать набедренную повязку, что здорово удлиняло процесс освобождения. Да и… А что будет, когда смертоносец поймет, что пленник освобождается? – Я могу сказать эту тайну только Смертоносцу-Повелителю! Доставь меня во Дворец!

То ли упоминание Повелителя немного просветлило разум паука, то ли услышанный прямой приказ пробудил желание подчиняться, но смертоносец вновь выпустил нить и принялся опять спеленывать ноги Эля. Охотник почувствовал такое облегчение, что едва сдержался от того, чтобы прямо под паутиной опорожнить мочевой пузырь. Мокрые тенета, наверное, будет труднее резать…

Между тем восьмилапый закончил с ногами и вдруг цапнул за паутину клыками. Охотник от неожиданности вскрикнул, но смертоносец лишь резким рывком закинул пленника себе на спину и равномерно, плавно покачиваясь, побежал по Степи. «Поживем еще!» – подумалось Элю, но впереди оказались еще кое-какие неприятности. Во-первых, паук не вполне поправился и не мог понять, что обмотанный паутиной пленник не сможет держаться на спине, отчего Эль время от времени со всего маха падал на траву, а потом его приходилось закидывать обратно. Во-вторых, при первом же падении паутина все-таки намокла.

ГЛАВА 6

От постоянных падений со спины восьмилапого Эль потерял ощущение времени. Несколько раз от жары и сотрясений он впадал в беспамятство, а приходя в себя, судорожно сжимал нож и продолжал потихоньку перепиливать паутину. Тонкая, но изумительно прочная и упругая нить ничуть не ослабляла своей хватки даже от изрядных нагрузок, тело стало неметь. Смертоносцу, видимо, становилось все хуже, и как-то раз, придя в себя, Эль обнаружил, что его волокут по земле, а на Степь опускается темнота.

Так они двигались всю ночь. Безумный смертоносец ни единого раза не остановился для отдыха, не попытался добыть воды, он шел и шел, молча, не отвечая на попытки Эля пожаловаться. Когда забрезжил рассвет, охотник понял, что паук уже не идет, а как-то странно, боком, ползет по траве. Голова степняка подпрыгивала на неровностях почвы, но приподнять ее уже не было сил. Потом в бок паука вонзилось копье.

Некоторое время смертоносец по инерции продолжал двигаться в сторону дворца Смертоносца-Повелителя, направление к которому безошибочно мог бы определить когда угодно и в любом состоянии, потом остановился. Эль почувствовал огромное облегчение и поначалу просто лежал, прикрыв глаза, ничуть не интересуясь происходящим. Когда же сил накопилось достаточно, чтобы осмотреться, паук был уже мертв.

Пси-Раа и Пси-Соо, с детства привыкшие легко ориентироваться в Степи, для постороннего глаза совершенно одинаковой в любой своей точке, решили сперва получше вооружиться. Для этого они двинулись к оказавшемуся неподалеку месту столкновения отцовского отряда с группой дезертиров, где должны были в изобилии остаться брошенные копья, луки и стрелы. Последнее время число воинов сокращалось так стремительно, что лишнего оружия оказалось очень много… Братьям повезло, ураган обошел искомый участок стороной и оставил лежать кости и инструменты убийства на своих местах.

Вооружившись, скитальцы повеселели и затеяли охоту, а насытившись, решили не идти пока ни в родные Песчаные Пещеры, ни в таинственный Монастырь, ни тем более в пугающий неизвестностью Лес. В Степи должно быть достаточно племен, в которых после Великого Похода не осталось ни одного взрослого мужчины. Отыскав подходящее стойбище, решили они, можно отдохнуть и залечить раны, заодно как следует пораскинуть мозгами о ближайшем будущем. Отец советовал им уходить на запад – но ведь там живут чужие, не похожие на степняков люди… Не лучше ли остаться в родной Степи, окружив себя послушными женщинами?

Переночевав без костра, братья едва-едва успели продрать глаза, как увидели ползущего смертоносца. Не нужно было хорошо разбираться в пауках, чтобы понять: враг не в лучшем состоянии и вряд ли готов к бою.

– Все ж таки мы отведаем паучьего мяса! – сказал окрыленный вчерашней победой Пси-Раа. -Теперь нас двое, и можно прибить раскоряку поаккуратнее.

– Хорошо, брат, – согласился Пси-Соо, который после своего спасения признал в старшем брате еще и достойного подражания героя. – Если ты не против, я зайду спереди и отвлеку тварь, а ты будешь стрелять ему в брюхо.

– Нет, – покачал головой более опытный истребитель пауков. – Нет, лук возьмешь ты и будешь стрелять, целясь в пасть. А я ударю сбоку копьем, под хитин. Должно же у него быть сердце?.. А брюхо лучше не трогать, там полно всякой гадости.

Приблизившись, братья заметили, что смертоносец упорно тащит за собой спеленутого человека, в котором они сразу узнали Эля. Припомнив последний разговор Элоиз с пауками, оба не питали никаких добрых чувств к своим бывшим спутникам. Теперь они отчетливо видели, как рьяно заботится восьмилапый о дикаре. Отец всегда говорил, что прежде всего надо убивать изменников… Впрочем, охотник, раненый и перевязанный паутиной, не сможет от них скрыться.

Решив, таким образом, начать все же со смертоносца, братья заняли исходные позиции и удивительно быстро привели в исполнение свой нехитрый план. Паук, как и в прошлый раз, почти не сопротивлялся. Несколько стрел, метко выпущенные Пси-Соо, вонзились в него спереди, но не произвели ровным счетом никакого впечатления, зато удар копьем по счастливой случайности оказался точным. Пси-Раа ударил в то же место еще несколько раз, но мог бы этого и не делать, восьмилапый прополз еще немного, потом замер и как-то сморщился, став даже меньше в размерах.

Братья нанесли пауку еще несколько ран, чтобы убедиться в его смерти, а потом подошли к Элю, который встретил их счастливой улыбкой: – Ну, вы герои! Спасибо!

– Не за что нас благодарить, – нахмурился Пси-Раа. – Расскажи лучше, куда это ты со своим приятелем направлялся?

– Так в Город он меня волок, как ему и приказано, – удивился такому тону охотник. -Развяжите меня поскорей, затекло все, ног не чую!

– Ненавижу… – Пси-Соо прицелился Элю в лоб из лука, но передумал и опустил оружие. Подвиги брата тянули на геройство и его самого. – Знаешь… Давай съедим только сердце паука, это же самое главное, да? А потом – сердце этой твари в человечьем обличье.

– А что, ты, пожалуй, прав, – согласился Пси-Раа. – Целиком нам раскоряку все равно не сожрать. А у этого предателя полагается еще сожрать печень, причем так, чтобы он к тому же был жив.

– Вряд ли получится, – засомневался Пси-Соо, у которого по части убиения людей опыт имелся достаточно богатый. – Или надо как-то очень быстро съесть… – Когда-то же надо учиться! – рассудил его брат. – Попробуем, а там уж как выйдет.

На протяжении этого разговора Эль вернулся к распиливанию паутины, стараясь не выдать движение руки под тенетами. Говорить с этими молодыми дураками бесполезно, у них соображения еще меньше, чем у сумасшедшего паука. Вот только нож то ли затупился, то ли так прочна нить… По крайней мере, чтобы добыть его печень, им придется его хотя бы частично освободить. А там поглядим, кто до чьей печени раньше доберется – Эль предпочитал смотреть на жизнь с оптимизмом, просто в силу врожденной практичности.

Сперва братья-воители взялись, как и обещали, за смертоносца. Держась подальше от ядовитых клыков, они неумело принялись кромсать могучее тело и быстро вспотели от усилий. Солнце успело пройти порядочный кусок своей дороги, прежде чем сердце восьмилапого удалось наконец извлечь, да и то частями. Свежеватели присели на траву, глядя на куски голубоватого мяса с фиолетовыми прожилками, и переглянулись. Не будь рядом наблюдавшего за их подвигами ехидного Эля, вполне возможно, что дегустация бы не состоялась. Но стыд подгонял этих совсем еще молодых парней.

– Они же нас жрут! – воскликнул Пси-Раа и с горячностью обреченного схватил первый кусок, чтобы тут же впиться в него зубами. – Да… – Пси-Соо постарался не отставать от брата, но отвернулся в сторону и даже зажмурился. Сырое, без травяных приправ, сердце смертоносца не входит в список блюд, обладающих изысканным вкусом. Другие куски так и остались лежать на траве, братья ограничились тем, что попало в рот сразу. Утирая голубоватую кровь с губ и отплевываясь, Пси-Раа закончил первым и победоносно посмотрел на Эля. – Вот, что тебя ждет!

– Оголодали вы, ребята, – притворно вздохнул охотник. – А мне, судя по вам, показалось, что дождевые черви повкуснее, а? – Молчи! Каракурт! Жить тебе недолго, вот только отдохнем мы с братом, и займемся тобой! Пси-Соо, едва подавлявший позывы рвоты, только покивал головой, и степняки ушли за тушу паука, чтобы немного расслабиться за пределами видимости вредного охотника. Эль, обливаясь потом, продолжал пилить и рвать паутину слой за слоем, но ненормальный смертоносец упаковал его со всем усердием. Если братья передумают и решат вместо дурацких ритуалов просто врезать охотнику древком по голове, что очень даже вероятно, то жить ему и в самом деле осталось всего ничего.

И он почти успел высвободиться, когда братья вернулись. Уже Элю казалось, что кончик ножа вот-вот высунется над испачканной поверхностью кокона, думалось все чаще: а если успею? Однако не вышло. Степняки, похоже, как следует посовещались между собой, поэтому действовали деловито и молча. Пси-Раа сел Элю на ноги, а Пси-Соо – на грудь, лицом к брату, потом тут же начали копьем ковырять паутину на животе.

В таком положении на успех веснушчатому охотнику рассчитывать не приходилось, вот сейчас они доковыряются до крохотного ножичка и сразу его вырвут… – Вы меня придушите, ребята, – пожаловался Эль, чтобы хоть что-то сказать.

– Ты же говорил, что ничего не чувствуешь! – хохотнул Пси-Раа. – Даже жаловался! Вот теперь чувства стали возвращаться, а скоро очень хорошо все станешь чувствовать! Лучше, чем прежде! Но ненадолго. – Хочешь, мы и тебе дадим попробовать? – поддержал Пси-Соо шутливый тон брата. – Печени? Разве что вашей… – буркнул охотник и вдруг увидел Элоиз.

Время для предсмертных видений еще не наступило, поэтому степняк поверил своим глазам и стал часто моргать, изо всех сил стараясь объяснить девушке, что происходит. Но та, видимо, уже сама обо всем догадалась и приблизилась бесшумно, с готовым к выпаду мечом в руках. Эль хотел, торжествуя, сказать братьям что-нибудь особенно едкое, но не успел.

Свистнувший в воздухе меч идеально ровно снес голову Пси-Соо. Фонтан брызнувшей из перерезанных артерий крови забрызгал всех троих, но если мужчины оцепенели (особенно Эль, которому ничего другого и не оставалось делать), то Элоиз продолжала действовать. Пси-Раа, увидев перед своим лицом клинок с каплями его собственной крови, опустил голову и недоуменно осмотрел узкую рану у себя в груди. – За печень не беспокойся и брату то же передай! – успел сказать умирающему Эль, и больше тот уже ничего не слышал.

***

– Знаешь, как-то ты это очень быстро сделала. Я очень рад, и тебя видеть очень рад, и вообще все просто отлично, только… – стрекотал охотник, когда девушка, отбросив трупы, принялась взрезать засохшую, превратившуюся в жесткую корку паутину. – Что поделать… Я ведь не вполне человек, ты это знаешь. А смертоносцы не медлят… – Ну да… Разве что сумасшедшие… А как ты удрала от Диткуса? И как ты меня нашла?

– Услышала твоего паука… Он мычал на всю Степь. – Элоиз наконец покончила с паутиной, но вынимать из нее охотника ей пришлось самой: обе ноги и левая рука Эля не слушались. – А Диткуса убил скорпион. Он тоже был уже сумасшедшим смертоносцем… Знаешь, о чем я думаю?

– Н-нет… – Эль скрипел зубами от боли в конечностях, возвращающихся к жизни от массажа Элоиз.– О том, как силен был Анза. Он был совсем один, так далеко от своих родичей. И выдержал.

– Наверное, он был так же не вполне паук, как ты не вполне человек, – предположил охотник. – Думаю, мы стали как бы его семьей, и это ему помогало. А тебе не жаль, что с семьей Пси теперь покончено? Старик говорил, что их способности передаются через поколение. Теперь все. – Нет, не жаль, – презрительно хмыкнула девушка. – Гнусные у них способности – по чужим – головам шарить. Так даже смертоносцы не умеют. А еще у них у всех дурные наклонности. Но, кстати сказать, у них могли остаться родственники в Песчаных Пещерах, куда мне совсем не хочется заглядывать.

– Ага… А я кое-что про Бияша узнал. Здоровенный он, оказывается, парень. То есть, не парень, а… мутант. Бьет всех без разбору – и людей, и смертоносцев. – И когда ты успел… Все слышишь, все знаешь…

Девушка прекратила массаж, повернулась и отошла. Ну, что за черствое существо этот степняк? Она ради него только что, не дрогнув, зарубила двух человек, спасла его от какого-то задуманного ими ужаса, а он? Как ни в чем не бывало выслушал произнесенную спасительницей чушь, что она совсем уже не человек – и успокоился! Готов теперь преспокойно рассуждать о каком-то полулегендарном чудовище Бияше, делиться с ней свежими сказками… Просто бросил ей упрек в жестокости, получил глупый ответ, на который сам же набивался, – и все в порядке! Так в ком же не осталось ничего человеческого, кто способен рассуждать о пустяках, не успев вытереть кровь с лица? Впрочем, Эль ее, наверное, даже и не замечает, эту кровь, он степной воин… Или наоборот, это и есть человеческие черты характера, которых лишена Элоиз? Пауки добрее… Они способны не только слышать, но и чувствовать. И не убивают друг друга. И уж никогда восьмилапым не придет в голову пожирать сородичей, как хотели эти двое! Элоиз припомнилась юность, Анза… Тогда она еще не ведала, что пауки способны есть людей. Как же она, глупая, кричала на Анзу, узнав про это! А он, бедняга, стирал девчонке память, чтоб ей легче было жить…

Сзади ей на плечо положили руку, и девушка, взвизгнув, отпрыгнула, по выработанной за последнее время привычке выхватывая меч. Эль, снова непонятно почему почувствовавший себя виноватым и подошедший испросить прощения, испуганно отскочил. – Я ничего такого… Я… Прости меня, ладно? Я что-то не так сделал…

– Ну, что ты, – неожиданно для охотника сменив гнев на милость, обняла его Элоиз. – Что ты, дурачок… Просто я очень устала. Нужно было подольше задержаться в Монастыре, прийти в себя после всех этих Подземелий… Ты помнишь Анзу?

– Конечно! – Эль подумал, что с девушкой и правда не все ладно. Как же можно забыть паука, погибшего, спасая спутников, тем более, что произошло это каких-то пару десятков дней назад.

– Ты не жалеешь, что повстречал тогда нас? Жил бы себе тихо, бродил с племенем по Степи, охотился на гигантских Гусениц, степных Королев, а? Не жалеешь, это действительно так?

– Нет, в самом деле не жалею… – Эль хорошо помнил, что их с братом Класом приключения начались даже раньше, чем они познакомились с лесным человеком Питти, а девушку и паука повстречали уже потом, но решил про это не говорить. – Как же я буду жалеть, если я до сих пор не забыл, как мы… Ну, на Празднике Гусеницы, помнишь?

– Помню, – улыбнулась девушка и фыркнула. – Да уж, перед всем племенем… А куда у вас в Степи спрячешься-то? Так тебе тогда понравилось, да? Ты запомнил?

– Я этого никогда не забуду! – твердо ответил степняк. – Мне никогда не было так хорошо. Вот в Песчаных Пещерах, говорят, бывают муж и жена, это когда одна женщина спаривается только с одним мужчиной. Все время с одним, на каждом празднике.

– Да что ты говоришь? – деланно округлила глаза Элоиз. – Только с одним? Да как же ей не надоедает?

– Да вот так… это обычай… – загрустил, натолкнувшись на такую иронию, охотник. – И если бы у вас в Городе был подобный обычай, я бы попросил тебя стать моей женой. – А я бы согласилась? – все с таким же видом поинтересовалась девушка.

– Не знаю… Наверное, нет… – совсем потерялся степняк, не зная уже, зачем все это говорит. – Но просто… Просто мне бы никогда не надоело спариваться только с тобой.

– Гадкое какое слово! – возмутилась Элоиз. – Раньше я его терпела, а теперь оно меня просто выводит из себя! Скажи как-нибудь иначе!

– Иначе? По-другому, да? А как? – Эль всерьез задумался. Ни Ма, ни кто-либо еще из женщин племени никогда на это слово не жаловались. – Ну, давай я скажу «обниматься».

– Ты бы еще сказал «пихаться»… – фыркнула девушка и тряхнула волосами. – Что мы тут стоим, возле этих… Пойдем? Только ты думай, думай! Они пошли по бесконечной Степи, без совещания взяв курс на северо-восток, с каждым шагом понемногу приближаясь к цели своего опасного путешествия. А потом им предстоит, быть может, еще более опасная дорога назад… Эль постарался отогнать эти мысли и попробовал сосредоточиться на поиске нового слова. «Сжиматься», «кататься»… Не то. «Сосаться»? Совсем как-то глупо. Неожиданно Элоиз остановилась и посмотрела ему в глаза. – А в вашем племени говорили «любить»?

– Ну, конечно… Только это как-то не так… Я вот Класа люблю, он мой брат, и малыша Стэфи тоже… А тебя я как-то не так люблю.

– Ну, тогда люби… Как-то не так… Зануда. Элоиз легла на спину. Урагана как будто и не было никогда, сверху во все стороны простиралась казавшаяся вечной голубизна. Эль осторожно сел рядом и погладил ее большую, совсем не степную грудь – неумело, словно потрепал по макушке ребенка. Девушка вздохнула и притянула охотника к себе. Поцелуй, сладкий и даже острый от запаха чужой крови, исходившего от обоих, и в то же время странно неглубокий. Элоиз подумалось, что первый раз в жизни она собирается заняться любовью без Анзы, который всегда входил накануне в ее сознание. Иногда он сам выбирал партнера – так было и в давнишнем случае с Элем, – но это не имело никакого значения, потому что девушка искренне любила указанного исходящим из самого ее сердца сигналом смертоносца.

Эль содрал свою истерзанную набедренную повязку, едва не упал, запутавшись в ней. Девушка подавила зародившийся смех. Кажется, он и в самом деле влюблен в нее, этот нудный веснушчатый коротышка, с детства сохнущий на безжалостном степном солнце. Что ж, если поразмыслить, он заслужил гораздо большего… Нужно будет подобрать ему жену-степнячку, если только им удастся вернуться из Города. Элоиз мягко повалила мужчину на траву и приняла губами его слабое естество. Что же сделали Степь и смертоносцы с этими людьми? За жизнь здесь они как будто платят своими телами. Бедный… Бедный, но свободный. Крупные, всегда готовые к любви, городские мужчины по сути своей рабы, и оставались рабами даже в постели. Им бы в голову не пришло вот так валяться на траве, раскинув в стороны острые колени, позволяя любимой женщине натирать на языке мозоли, чтобы привести их члены в более-менее достойное состояние! Но почему-то услужливость и постоянная готовность городских самцов нравились ей еще меньше…

Наконец усилия Элоиз были вознаграждены, и охотник, почувствовав новые силы, беспокойно заерзал, намекая на смену позиции. Что ж, почему бы и нет? Девушка снова перевернулась на спину, позволяя Элю насладиться всей роскошью ее тела. В Степи таких нет, степнячки такие же худые, как и их мужчины, да и грудь у них до родов мало чем отличается от мужской. Жесткая трава колола голую, обожженную спину, не щадя и ее продолжения, но Элоиз это не раздражало. Голая Степь, посреди которой лежат два грязных голых человека… Что сказали бы про это в городе? Вряд ли они назвали бы это любовью…

Элоиз попробовала разобраться в своих чувствах и снова едва не рассмеялась. Эль, где-то там, ниже, принял ее содрогание за страсть и задвигался живее. Да, действительно, это, наверное, и есть любовь. Та, которая к брату, к ребенку… Как хорошо, что ему приятно… Неожиданно для самой себя девушка вспомнила Питти, долговязого лесного шамана, самолюбивого и хвастливого до крайности, любителя покомандовать. На редкость противный мужик. Но если бы сейчас сверху оказался он, то… Элоиз впервые почувствовала острое желание, но именно в этот момент Эль вышел из нее. Слишком поздно. Трава невыносимо защекотала, и девушка резко села, едва не отбросив выжимающего последние капли наслаждения охотника. – Ты что? – тут же испугался тот. – Тебе нехорошо? Или хорошо?

Глядя в его перепуганные глаза, девушка испытала стыд. Ну, как такому скажешь, что без помощи Анзы она не успела даже как следует возбудиться? Это в Городе приятно ошарашить такими словами битый час старавшегося молодчика, да еще и не без удовольствия солгать, здесь -совсем другое дело. Самое главное, что бедняга ни в чем не виноват. Просто прежде всю любовь для Элоиз делал Анза, а не многочисленные глупые самцы. Понимал ли смертоносец, кем на самом деле был для своей воспитанницы? Вряд ли. Уж она-то точно поняла это только теперь. Теперь, когда поздно.

– Все было замечательно. – Девушка погладила степняка по обросшей редкими светлыми волосами щеке. – Спасибо. Можем вечером повторить. – Вечером? – даже испугался охотник. – Ну, ты знаешь… Ты такая ловкая, но я вечером, – наверное, еще буду… Не готов.