Текст книги "Любовь и «каннибалы»"
Автор книги: Норма Клейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
2
Эйджи в костюме-тройке выглядела столь элегантно, что Олафу невольно представилось, будто они идут в один из маленьких модных ресторанчиков, где подают пиццу и белое вино. Но она шла по улице, и ее длинные ноги ступали так быстро, что ему не приходилось укорачивать шаг, чтобы держаться с нею наравне.
Она остановилась у лоточника, купила булку с сосиской, стакан сока и отошла в сторону, освобождая место Олафу. Мысль о еде заставила его желудок сжаться. Он купил себе стакан сока и пачку сигарет.
Эйджи проглотила первый кусок и слизнула с большого пальца горчицу. Сквозь запах чеснока и приправ Олаф ощущал аромат ее духов. Словно прогулка в джунглях, хмуро подумал он, когда тебя со всех сторон окружают душные, резкие запахи и вдруг неожиданно начинаешь ощущать возбуждающий, винный аромат экзотических цветов.
– Его обвиняют в краже со взломом,– сказала Эйджи с полным ртом.– Опровергнуть это обвинение шансов мало. Его поймали, когда он вылезал из окна с товаром на несколько тысяч.
– Глупо! – Олаф залпом выдул почти полстакана.– Ни к чему ему было красть!
– Как бы то ни было, его поймали на месте преступления, предъявили обвинение, и он с ним согласился. Если Майкл даст показания, окружной прокурор будет просить условного наказания, отдачи под административный надзор и привлечения к общественным работам.
Олаф выпустил изо рта клуб дыма.
– Значит, он их даст.
Левая бровь Эйджи поползла вверх. Она уже не сомневалась, что Олаф Стивенсон может выколотить из любого все что угодно, но...
– Вряд ли. Он хоть и напуган, но упрям. И, кроме того, он хранит верность «каннибалам».
Олаф кратко высказал все, что он думает о «каннибалах», и Эйджи сочла за благо не спорить.
– Что ж, может быть, но это дела не меняет. За ним много чего числится, и выручить его будет нелегко. Но попробовать можно. Надо только действовать энергично и быстро. Суд должен учесть, что это его первое крупное преступление. Думаю, ему могут дать три года, но если он правильно поведет себя, ограничатся годом.
Пальцы Олафа впились в металлический лоток и судорожно сжали его. Он ощутил горечь во рту.
– Я не хочу, чтобы Майкл сидел...
– Стивенсон, я юрист, а не волшебник.
– Они ведь вернули то, что он украл, верно?
– Да. Хотя формально это не уменьшает вину, но в принципе вы правы. Несколько тысяч долларов ему могут скостить.
– Я постараюсь, чтобы скостили.– Интересно, как это ему удастся. Еще немного, и он разломает лоток. Он приподнял его за край, потряс и опустил на место.– Слушайте, я возмещу стоимость украденного. Майклу всего девятнадцать. Если бы вы смогли убедить окружного прокурора отнестись к нему как к несовершеннолетнему, все было бы намного проще.
– На членов бандитских шаек это правило не распространяется. К тому же его метрика приобщена к делу. Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет.
– Если не сумеете вы, я найду другого защитника.– Предупреждая взрыв эмоций, Олаф поднял руку.– Поймите меня правильно. Напрасно я набросился на вас. Извините. Я работаю по ночам и утром бываю не в лучшей форме.– В жизни он ни у кого не просил прощения, но тут делать было нечего: она нужна ему.– Час назад я позвонил одному из его приятелей, и тот сказал мне, что Майкл провел ночь в тюрьме. Я сбегаю к этому парню и потолкую с ним. Но это уже мое дело. Тут мне не нужна ничья помощь, и ваша в том числе. Я сам справлюсь.– Он докурил сигарету и зажег новую.– Я знаю, Майкл испуган до чертиков.– С чем-то похожим на вздох он сунул руки в карманы.– Я все сделаю, чтобы его отпустили, мисс Гайд. Чего бы мне это ни стоило, но в тюрьму он не сядет!
Она с трудом сохранила спокойствие и тщательно вытерла руки бумажной салфеткой.
– У вас хватит денег, чтобы возместить ущерб в пятнадцать тысяч долларов?
Он поморщился, но кивнул.
– Достану.
– Да, это поможет. Слушайте, вы обладаете влиянием на Майкла?
– Почти никаким.– Он улыбнулся, и Эйджи пришлось признать, что улыбка у него довольно приятная.– Но надо что-то предпринять. У меня свое солидное дело – бар «Якорь», квартира с двумя спальнями. Я представлю любые характеристики, которые вам потребуются. Уголовного прошлого у меня нет. Правда, когда я служил во флоте, то просидел месяц на гауптвахте за драку в баре.– Он пожал плечами.– Но они едва ли вспомнят о том, что случилось двенадцать лет назад.
Эйджи стала быстро просчитывать варианты.
– Если я вас правильно поняла, вы хотите, чтобы суд отдал вам Майкла на поруки?
– Вы сами сказали: административный надзор и привлечение к общественным работам. Выдача на поруки взрослому, ответственному человеку. Полное возмещение ущерба.
– Стоит ли брать на себя такую ответственность, Стивенсон?
– Он мой брат.
Это она поняла. Сверху закапало. Эйджи подняла голову.
– Мне пора возвращаться в контору. Если у вас есть время, можете пойти со мной. Надо будет кое-кому позвонить и выяснить, что можно предпринять в таком случае.
* * *
Бар, со вздохом подумала Эйджи, пытаясь сложить воедино все, что она услышала от Стивенсона. Почему он владеет именно баром, а не чем-нибудь другим? А с другой стороны, что больше подходит человеку с широкими плечами, большими руками и кривоватым носом, наверняка сломанным в какой-нибудь драке?
И уж конечно, такое занятие как нельзя лучше соответствует темпераменту неотесанного, темного грубияна.
Было бы не в пример проще, если бы она могла сказать судье, что Олаф Стивенсон владеет магазином дорогой мужской одежды в центре города. А сейчас ей придется просить суд отдать девятнадцатилетнего парня под личную ответственность и опеку (с соблюдением всех правил и формальностей) тридцатидвухлетнему сводному брату, который владеет баром под названием «Якорь»...
Здесь был один крошечный шанс. Окружной прокурор, конечно, заартачится, но владельца магазина очень порадует обещание полностью возместить ущерб. Конечно, он нещадно завысит стоимость похищенного, но это уж проблема Стивенсона, а не ее.
Оставалось не так много времени, чтобы попробовать убедить прокурора не считать Майкла совершеннолетним. Разложив по полочкам полученную от Олафа информацию, она пригласила обвинителя в маленькую совещательную комнату, коих в здании суда было великое множество.
– Послушайте, Джарвис, как вы смотрите на то, чтобы самим разобраться в этой каше, сэкономить время себе и кучу денег налогоплательщикам? Посадить парнишку в тюрьму – это ведь не выход...
Высокий и сутулый Джарвис осторожно опустился в кресло.
– Вот мой ответ, Гайд. Он мерзавец. Член шайки гангстеров, имеющий богатый опыт антиобщественных поступков.
– Вроде обмана туристов или потасовки без нанесения телесных повреждений?
– Нет. Словесное оскорбление и угроза физического насилия.
– Это обвинение не подтвердилось. Да о чем тут говорить, оба мы знаем, что все это мелочи! И сам он – мелочь пузатая. Низшая лига. Нам нужно вырвать напуганного, несчастного мальчишку из-под влияния банды. Это бесспорно. Но можно ли этого добиться с помощью тюремного заключения? – Джарвис хотел возразить, но она жестом прервала его.– Учтите, сводный брат преступника не только согласен заплатить за товары, в пропаже которых обвинять моего клиента у вас нет никаких оснований, но и хочет взять на себя ответственность за его поведение. Он обеспечит Кеннеди работу, жилье и присмотр. А от вас требуется только одно – согласиться считать Кеннеди несовершеннолетним.
– Мне нужны имена сообщников.
– Он будет молчать.– Разве она битый час не уговаривала Майкла назвать хоть одно имя? – Вы можете влепить ему хоть десять лет, но ничего не добьетесь. А каков будет результат? Он станет законченным уголовником, только и всего. Так давайте используем последний шанс избежать этого!
Они обсудили проблему вдоль и поперек, и Джарвис дрогнул. Не по доброте сердечной, а потому что доводы Эйджи каждый раз оказывались более весомыми. У него не было ни времени, ни сил, чтобы затевать долгую тяжбу из-за какого-то паршивого малолетки.
– Все равно это не спасет его от обвинения в покушении на ночную кражу со взломом.– На этом он стоял твердо и напоследок не удержался от капельки яда.– Даже если мы и согласимся считать его малолеткой, судья не позволит взять его на поруки.
Эйджи захлопнула чемоданчик.
– Предоставьте мне самой разбираться с судьей. Кстати, а кто будет рассматривать это дело?
Джарвис ухмыльнулся.
– Друри...
* * *
Поведение Кэролайн Гленн Друри было абсолютно непредсказуемо. Самые фантастические судебные решения она извлекала из рукавов своей мантии так же непринужденно, как фокусник вынимает из цилиндра живого кролика. В свои сорок с небольшим лет она была элегантна, привлекательна, и ее огненно-рыжую волнистую шевелюру эффектно подчеркивал один-единственный седой локон.
Эйджи обожала ее. Судья Друри ныне была убежденной феминисткой, доказавшей, что незамужняя, деловая, интеллигентная женщина может добиться успеха без всяких ахов и охов. Постоянное мужское окружение не оказывало на нее ни малейшего влияния: судья Друри оставалась воплощением женственности. Эйджи уважала ее, восхищалась ею и надеялась пойти по ее стопам.
Она уже жалела, что дело не попало к другому судье.
Друри выслушивала необычные доводы Эйджи с таким видом, что у той душа уходила в пятки. Губы судьи были поджаты. Плохой признак! Палец с идеальным маникюром лежал на судейском молотке. Эйджи заметила, что она изучает лица, обвиняемого и Олафа, сидевшего как раз напротив скамьи подсудимых.
– Советник, вы утверждаете, что обвиняемый согласен возместить всю сумму ущерба, что по закону он является несовершеннолетним, и поэтому вы считаете тюремное заключение необязательным?
– Ваша честь, я действительно предлагаю, учитывая обстоятельства дела, обойтись наказанием, не связанным с лишением свободы. Как мать, так и отчим обвиняемого скончались. Мать умерла семь лет назад, когда подсудимому было двенадцать лет, а отчим умер в прошлом году.
Мистер Стивенсон изъявляет желание взять на себя ответственность за его поведение. Защита считает, что поскольку компенсация за ущерб выплачивается полностью, а обвиняемый будет находиться под постоянным присмотром опекуна и проживать у него, тюремное заключение в данном случае было бы чересчур строгим наказанием за ошибку, в которой мой клиент глубоко раскаивается.
Насмешливо фыркнув, Друри воззрилась на Майкла.
– Молодой человек, вы действительно глубоко раскаиваетесь в своей неудачной попытке кражи со взломом?
Вид у Майкла был угрюмый и неприветливый. Он дернул плечом, и только подзатыльник сводного брата заставил его очнуться.
– Конечно, я...– проворчал он, посмотрел на Эйджи и прочитал в ее глазах такое серьезное предупреждение, что тут же перестал хорохориться.– Это было глупо...
– Несомненно,– согласилась судья Друри.– Мистер Джарвис, какова ваша позиция?
– Ваша честь, окружная прокуратура не считает возможным снять обвинение, хотя мы согласны относиться к подсудимому как к несовершеннолетнему. Обвинение может быть снято или смягчено только в том случае, если обвиняемый назовет своих сообщников.
– Вы хотите, чтобы он донес на тех, кого – по ошибке, разумеется,– считает своими друзьями? – Друри с любопытством посмотрела на Майкла.– Подсудимый, вы хотите что-нибудь в добавить?
– Нет, мэм.
Она издала звук, смысл которого остался для Эйджи неясным, и указала на Олафа.
– Встаньте... Мистер Стивенсон, если не ошибаюсь?
Олаф неуклюже поднялся.
– Да, мэм... Ваша честь...
– Где вы были, когда ваш младший брат, будучи предоставлен самому себе, связался с «каннибалами»?
– В море. Я вернулся с флота всего лишь два года назад, чтобы принять дело своего отца.
– В каком вы чине?
– Старший унтер-офицер, мэм.
– Хм-м-м...– Она оценивала его – и как судья, и как женщина.– Бывала я в вашем баре несколько лет назад. У вас подавали отличный «баккарди».
Олаф усмехнулся.
– За это время он не стал хуже.
– Мистер Стивенсон, вы уверены, что сумеете уберечь своего брата от беды и сделать из него сознательного члена общества?
– Я... Я не знаю, но попытаюсь сделать все, что от меня зависит.
Друри забарабанила пальцами по столу...
– Можете сесть. Мисс Гайд, суд не уверен, что в данном случае можно обойтись без тюремного заключения.
– Ваша честь...
Друри жестом прервала Эйджи.
– Я не кончила. Оглашаю приговор: выпустить под залог в пять тысяч долларов.
Это вызвало протест представителя прокуратуры, но и его прервали тем же способом.
– Я приговариваю обвиняемого к тому, что мы называем предварительным административным надзором. Срок – два месяца.– Друри сложила руки.– Окончательное судебное решение будет вынесено через два месяца, начиная с сегодняшнего дня. Если за это время выяснится, что обвиняемый находится на пути к исправлению, имеет приносящую надежный доход работу, воздерживается от контактов с членами известной шайки «Каннибалы» и не совершает ничего преступного, суд согласится продлить срок административного надзора и вынести приговор об условном наказании.
– Ваша честь,– медленно проговорил Джарвис,– как суд узнает об образе жизни обвиняемого за эти два месяца и на каком основании будет выносить окончательный приговор?
– На основании того, что обвиняемый будет находиться под надзором сотрудника суда, который в течение двух месяцев станет осуществлять над ним опеку совместно с мистером Стивенсоном. Этот сотрудник будет еженедельно представлять мне письменный отчет о поведении мистера Кеннеди.– Губы Друри искривила усмешка.– Думаю, такое решение обрадует всех. Тюремное заключение, мистер Джарвис, не всегда исправляет преступника.
Эйджи очень захотелось показать Джарвису язык, но она сдержалась.
– Благодарю вас, ваша честь!
– Не за что, советник. Будете представлять мне ваш отчет каждую пятницу, в три часа дня.
– Мой...– Эйджи заморгала, побледнела и раскрыла рот от изумления.– Мой отчет? Ваша честь, вы ведь не имеете в виду, что именно я должна осуществлять надзор за мистером Кеннеди?
– Как раз это я и имею в виду, мисс Гайд.
Я верю, что только совместное влияние мужчины и женщины поможет вернуть мистера Кеннеди на правильный путь.
– Да, ваша честь, это верно. Но... Я ведь не социальный работник.
– Вы слуга общества, мисс Гайд. Вот и служите.– Она стукнула молотком.– Следующее дело!
Потеряв дар речи от такого неслыханного судебного решения, Эйджи поплелась к выходу.
– Поздравляю с победой! – прошептал ей на ухо невесть откуда взявшийся Джон.– Ну что, схлопотала?
– Как ей такое пришло в голову? Надо же было додуматься...
– Все знают, что она слегка с приветом! – Красный от злости, он взял Эйджи за локоть и вывел в холл.– Черта с два я позволю тебе быть нянькой у этого панка. Друри не может заставить тебя!
– Да нет, конечно, не может.– Она медленно пригладила волосы и слегка оттолкнула Джона.– Не дави на меня, дай подумать...
– И думать нечего! У тебя есть семья и своя собственная жизнь. О надзоре за Кеннеди не может быть и речи! И, чтоб ты знала, его братец тоже достаточно подозрительная личность. Мне совсем не улыбается защищать тебя от этих придурков. Чтобы ты была у них за старшую сестру? Не будет этого!
Как бы он ни сочувствовал ее трудностям, торопиться не следовало. Хоть она и согласилась, но еще не поздно отказаться. Однако...
– Джонни, тебе вовсе не придется следить за мной. Я могу выбрать себе в младшие братья кого угодно. А теперь вынь свой значок и пойди арестуй какого-нибудь безобидного бродягу...
Он вскипел так же мгновенно, как и она.
– Ты этого не сделаешь!
– Я сама решаю, что мне делать, а что нет. Иди отсюда!
Он взял Эйджи за подбородок прежде, чем она успела оттолкнуть его.
– Я еще не сошел с ума, и...
– Кажется, леди попросила вас уйти... Голос Олафа был нарочито спокоен, но это было спокойствие змеи перед броском. Джон повернул голову и в бешенстве уставился на него. Ему понадобилась вся его выдержка, чтобы сдержаться и не ударить первому.
– Не лезьте не в свое дело!
Олаф поплотнее уперся ногами в пол и принял стойку.
– А я считаю, что это как раз мое дело. Они напоминали двух псов, рычащих друг на друга перед тем, как вцепиться друг другу в глотку. Эйджи пришлось встать между ними.
– Прекратите сейчас же! Нашли где сцепиться – в здании суда! Стивенсон, какой пример вы подаете брату? Вы что, собираетесь перевоспитывать Майкла с помощью кулаков?
Он не обратил на нее внимания, но, продолжая в упор смотреть на Джона, вполголоса буркнул:
– Мне не нравится, когда женщины встревают в мужской разговор...
– Я сама могу постоять за себя.– Она повернулась к брату.– Если тебе нравится корчить из себя копа – ради Бога, это твое дело. Но здесь ты ведешь себя как сопливый школьник. Подумай об этом! Раз суд считает, что это единственно возможное решение, я обязана попытаться его выполнить.
– А, будь все проклято, Эйджи...– Олаф сделал шаг навстречу, но глаза Джона стали пустыми и холодными.– Слушай, приятель, если ты навлечешь на меня или мою сестру неприятности, увидишь свои зубы на тумбочке в стакане с водой!
– Сестру? – Недоумение Олафа сменилось досадой. Фамильное сходство было столь велико, что не заметить его мог только слепой. Такой необузданной красотой могли обладать лишь люди одной крови. Его гнев моментально улетучился. Это многое меняло. Он задумчиво посмотрел на Эйджи. Да, пожалуй, это меняло все.– Прошу прощения. Я не думал, что это дело семейное. Вы пёрли на нее и орали как сумасшедший...
У Джона задергались губы.
– Эйджи, ты должна выслушать меня!
Она вздохнула, потом взяла его за щеки и поцеловала.
– Разве я когда-нибудь отказывалась выслушать тебя? Иди, Джон. Поймай парочку-другую преступников. С кино сегодня ничего не получится...
Они часто спорили, но никогда не ссорились. До этого не доходило. Джон сменил тактику и пристально посмотрел на Олафа.
– Приглядывайте за ней, Стивенсон, и как следует. Потому что я в это время буду приглядывать за вами.
– Что ж, это справедливо. Приходите в бар в любое время, господин офицер. Первая выпивка – за счет заведения.
Джон вздохнул, что-то пробормотал себе под нос и повернулся к выходу. Эйджи окликнула его и произнесла несколько слов по-литовски. Он неохотно улыбнулся, кивнул и вышел.
– Переведите! – потребовал Олаф.
– Просто я сказала ему, что мы увидимся в воскресенье. Вы уже подписали чек на оплату залога?
– Ага. Они сказали, что Майкла сейчас приведут.– Олаф на мгновение задумался и понял, как по-свински вел себя утром. Оказывается, она целовала не любовника, а брата.– Похоже, ваш братец не в восторге от того, что вы связались со мной и Майклом...
Она долго молча смотрела на Олафа.
– А кто в восторге, Стивенсон? Ладно, судебное решение принято, пора приступать к его исполнению.
– Как это?
– Сначала мы получим на руки копию приговора суда, а потом вы отвезете Майкла к себе домой.
Проведя молодость в тесных кубриках на две сотни матросов, Олаф ничто так не ценил, как свободу и одиночество. Теперь им настал конец.
– Правильно.– Он взял Эйджи за руку так нежно, что ей и в голову не пришло обидеться.– Слушайте, а не найдется у вас в чемоданчике мотка веревки потолще?..
* * *
Связывать Майкла не пришлось, но добиться его согласия на выполнение решения судей оказалось непросто. Он злился. Он спорил. Он ругался. Когда они наконец вышли из здания суда и стали ловить такси, Олаф дошел до белого каления, а Майкл высказал Эйджи все, что он думает о ней как об адвокате.
– Если это самое большее, чего вам удалось добиться, то вам лучше вернуться в адвокатскую школу. Я свои права знаю, и первое мое право – выгнать вас!
– Да, это твое право, Кеннеди! – подтвердила Эйджи, неторопливо посматривая на часы.– Ты можешь сам выбирать себе адвоката, но избавиться от меня, назначенного судом опекуна, тебе не удастся. На ближайшие два месяца мы связаны одной веревочкой.
– Чушь собачья! Если вы с вашим чокнутым судьей думаете, что вам удастся состряпать...
Олаф сделал было короткое движение, но Эйджи толкнула его локтем и пошла рядом с Майклом.
– Слушай меня, ты, маленький, несчастный, вспыльчивый, злобный, упрямый сопляк! У тебя нет выбора: либо в следующие восемь недель ты постараешься стать человеком, либо на три года загремишь в тюрьму! Мне плевать, что ты выберешь, но вот что я скажу: ты думаешь, ты крутой? Думаешь выйти сухим из воды? Да недели не пройдет, как дружки, увидев твое милое личико, набросятся на тебя, словно собаки на кусок мяса! Нет, приятель, уж лучше тебе согласиться. И, поверь мне, лучше согласиться по-хорошему!
Это заставило его замолчать, и Эйджи с удовлетворением отметила, что гневный румянец на его щеках сменился мертвенной бледностью. Она увидела приближающееся такси и подняла руку.
– Ну что ж, выбирай, крутой малый,– сказала она и повернулась к Олафу.– Я еще поработаю. Постараюсь кое-что выяснить, а к семи часам подъеду посмотреть, как идут дела.
– Обед будет вас ждать,– сказал он, принужденно улыбаясь, и схватил ее за локоть, не давая уйти.– Спасибо. Я это запомню.– Она попыталась вырваться, но его рука была твердой, как железо. Он усмехнулся.– Вы молодец, советник! Во всех смыслах.
Он уселся рядом с братом, махнул ей рукой, и машина тронулась.
– Правильно она говорит – сопляк ты, Майк,– весело сказал Олаф.– Но даже сопляку должно быть ясно, что ножки у этого адвоката классные!
Майкл ничего не ответил, но поглядел в заднее стекло. Он и сам обратил внимание на ее ножки.
Когда они через десять минут подъехали к дому, где снимал комнату Майкл, Олаф успел здорово разозлиться. Конечно, это не дело – кричать на парня каждые пять минут. И какого черта он навязал себе на шею такого соседа?
На перекрестках собиралась шпана. Торговцы наркотиками не таясь сбывали свой товар. На улицу высыпали проститутки и во всю ловили клиентов. Олаф ощущал зловоние гниющего мусора и немытых тел. Шагая по усыпавшему тротуар битому стеклу, они вошли в подъезд облупившегося и сверху донизу разрисованного кирпичного здания.
Тошнотворный запах сгустился здесь до такой степени, что даже порывистый сентябрьский ветер не мог его рассеять. Олаф хранил молчание и не обращал внимания на доносившуюся из-за запертых дверей ругань, грохот и вопли.
Они поднялись на третий этаж. Майкл отпер дверь и вошел в комнату. Там ничего не было, кроме продавленной железной койки, сломанного платяного шкафа и шаткого деревянного кресла, одну ножку которого заменяла телефонная книжка. Тщетно пытаясь придать комнате видимость своеобразия, Майкл прибил к обшарпанным стенам несколько афиш рок-групп. Не в силах справиться с бешенством, Олаф разразился проклятиями.
– Интересно, куда ты спускал монету, которую я присылал каждый месяц, когда служил на флоте? И где деньги, которые ты зарабатывал как посыльный? Ты живешь на помойке, Майкл! Тьфу, развел здесь свинарник!
Ни за что на свете Майкл не признался бы, что большая часть денег уходила в казну шайки. Так же как не признался бы в чувстве стыда, которое он испытал, когда Олаф увидел его жилье.
– Не твое собачье дело,– быстро заявил он.– Это моя комната! Посмотрел бы сначала, как другие живут! Думаешь, раз ты плавал и якшался со всякой шпаной, то можешь здесь командовать?
– Я уже два года как вернулся,– слабо отбивался Олаф.– И год ухаживал за умирающим стариком. Ты не больно-то беспокоился о нем, верно?
Майкл почувствовал новый прилив стыда и глубокую безнадежную скорбь, но Олафу не суждено было это понять.
– Это не мой старик...
У Олафа дернулась голова. Майкл сжал кулаки. Обоих одолевал яростный гнев. Стоило кому-нибудь сделать малейшее движение – и вспыхнула бы страшная драка. Медленно и неохотно Олаф заставил себя успокоиться.
– Я не собираюсь попусту тратить время и доказывать, что он делал для тебя все, что мог.
– Откуда ты знаешь, черт побери? – вскинулся Майкл.– Тебя здесь не было! Ты шел своей дорогой, братец, а я своей.
– И эта дорога привела тебя в тупик. Ладно, давай забирай свое барахло и пошли отсюда.
– Никуда я не пойду! Я буду жить здесь... Олаф молнией бросился на него. Майкл не успел закончить фразу, как оказался прижатым к стене. Он яростно отбивался, но огромные ручищи крепко держали его тщедушное тело. Лицо Олафа было совсем рядом, и Майкл не видел ничего, кроме темных глаз, полных угрозы.
– Нравится тебе или нет, но следующие два месяца ты будешь жить у меня! Кончай базарить и живо собирай манатки! Твоей вольной жизни пришел конец!
Он выпустил струхнувшего Майкла. Тот понял: у старшего брата хватит сил, чтобы разорвать его пополам.
– Даю тебе десять минут, парень. Вечером предстоит работенка.
* * *
В седьмом часу Эйджи позволила себе помечтать о горячей, полной пены ванне и хорошей книге. Только это могло компенсировать ей муки езды в переполненном автобусе. Она положила ногу на ногу и придала себе непринужденный вид. Несколько подозрительного вида типов уставились на нее, но она пыталась не обращать на них внимания.
Слава Богу, наконец-то ее остановка! Она пробилась к двери и вышла на улицу. Был сырой ветреный вечер. Ежась от холода и борясь с зонтиком, Эйджи прошла два квартала, отделявшие ее от бара «Якорь».
Она толкнула тяжелую стеклянную дверь и оказалась в теплой, шумной и дружелюбной атмосфере. Это был не погребок, как ей почему-то казалось, а большое, обшитое деревянными панелями помещение с полированным баром красного дерева, обитым медью. На дальней глухой стене – огромный старинный якорь. Табуретки были темно-зеленой кожи, и ни одна из них не пустовала. Низкие столики были расставлены так, как это хотелось посетителям. Пахло виски, пивом, сигаретным дымом и жареным луком. Музыкальный автомат негромко наигрывал блюзы и не мешал людям беседовать.
Она заметила двух официанток, ловко лавировавших между столиками. Никаких чулок в сеточку, никаких разрезов, отметила про себя Эйджи. Обе женщины были в белых расклешенных брюках и блузах, напоминавших матросские тельняшки. Повсюду раздавался смех, обрывки разговоров, но все в рамках приличия.
Олаф стоял в центре круглого бара, наливая пиво очередному посетителю. Он сменил свитер на обшитую галуном форменную блузу военно-морских сил. О, да, поняла Эйджи, его легко представить на палубе корабля. Он стоит лицом к ветру, широко расставив ноги, неподвластный качке... Бар, оформленный в морском стиле, с корабельными колоколами и якорями, очень подходил к его внешности.
Эйджи вообразила его в морской форме, решила, что он выглядел бы очень привлекательно, но тут же часто замигала, прогоняя наваждение. Она вовсе не мечтательна и не склонна к романтике. Кроме того, она не из тех женщин, которые обожают шляться по барам и липнуть к оказавшимся в увольнении морякам – лохматым, здоровенным и большеруким. Единственная причина, по которой она здесь оказалась, это стремление выполнить решение суда. Как бы ни претило ей на два месяца оказаться в одной упряжке с Олафом Стивенсоном, она должна выполнить свой долг.
Но где же Майкл?
– Не присядете ли за столик, мисс?
Эйджи обернулась и увидела миниатюрную блондинку, державшую большой поднос с сандвичами и пивом.
– Нет, благодарю вас. Я только что вошла. Скажите, здесь всегда так многолюдно?
Официантка широко раскрыла серые глаза и обернулась.
– Многолюдно? Я что-то не заметила...
Она хихикнула и двинулась дальше. Эйджи подошла к бару, пробралась между двумя занятыми табуретками, поставила ногу на медное ограждение и принялась ждать, пока Олаф обратит на нее внимание.
– Прошу вас...– У мужчины слева было приятное круглое лицо. Он галантно отодвинулся, давая ей возможность подойти поближе.– Кажется, вы здесь впервые.
– Да.– По виду он годился ей в отцы, и Эйджи смело улыбнулась ему.– Вы правы.
– Такой милой девушке не следует ходить в бар одной.– Он обернулся (при этом табурет угрожающе заскрипел) и хлопнул соседа по плечу.– Эй, Дон, мы должны предложить леди что-нибудь выпить!
Дон, который продолжал дуть пиво и решать в полутьме кроссворд, только кивнул.
– Ясное дело, Уил. Действуй! Мне нужно слово из четырех букв, которое означает угрозу опасности.
Эйджи смотрела на Олафа. Он наконец заметил ее, его голубые глаза потемнели, с напрягшегося лица сошла улыбка. Она почувствовала, как по ее спине побежали мурашки, поборола дрожь и прошептала:
– Риск...
– Ха-ха! Верно! Спасибо...– Довольный Дон снял очки и улыбнулся ей.– Выпивка за мной! Что будете пить, милочка?
– «Бомоле».– Олаф поставил перед ней бокал золотистого вина.– Первый бокал за счет заведения.– Он поднял бровь.– Вам нравится, советник?
– О да.– Она не смогла удержаться от восхищенного вздоха.– Спасибо.
– Ну вот, Олафу всегда достаются самые хорошенькие,– вздохнул Уил.– Налей-ка мне еще одну, парень. Сделай хотя бы это, раз уж ты увел у меня девушку.– Он подмигнул Эйджи, и она улыбнулась в ответ.
– Уил, и как часто он отбивает у тебя девушек?
– Пару раз в месяц. Это просто оскорбление! – Он глотнул пива и усмехнулся Стивенсону.– Однажды старина Олаф назначил свидание моей Джоанне. Помнишь, ты тогда приехал на побывку и водил ее в кино? Теперь она замужем и ждет второго ребенка.
Олаф протер бар тряпкой.
– Она разбила мне сердце...
– Ха-ха! Еще не родилась женщина, которая хотя бы поцарапала его сердце, не то что разбила,– вмешалась в разговор белокурая официантка, ставя на стойку пустой поднос.– Два бокала белого домашнего, один шотландского виски с водой и счет. Дон, вам бы надо купить фонарик, чтобы не портить глаза в темноте!
– Это ты разбила мое сердце, Линда...– Олаф поставил на поднос несколько бокалов.– Как ты думаешь, почему я удрал и подался на флот?
– Потому что знал, что тебе к лицу форма! – Она засмеялась, подхватила поднос и посмотрела на Эйджи.– Остерегайтесь его, милая. Это опасный тип!
Эйджи потягивала вино и пыталась не обращать внимания на аппетитные запахи, доносившиеся с кухни. В животе бурчало от голода.
– У вас есть свободная минутка? – спросила она Олафа.– Мне нужно посмотреть, как вы живете и вообще что там у вас...
Уил ухнул по-совиному и сделал большие глаза.
– Что-что у него есть? – переспросил он.
– То, чего у тебя нет и никогда не будет,– рассмеялся Олаф и сделал знак другому бармену, чтобы тот заменил его.– Кажется, я хорошая приманка для энергичных женщин. Они так и липнут ко мне!
Эйджи допила вино и слезла с табуретки.
– Ничего, я сумею справиться с собой, если очень постараюсь. Жаль портить его репутацию,– сказала она Уилу.– Я адвокат его брата.
– Без дураков? – У ошеломленного Уила отвисла челюсть.– Так это вы спасли Майкла от тюрьмы?
– Пока только временно. Стивенсон, вы готовы?
– Пойдем в обход.– Он отодвинул секцию бара, вышел наружу и снова взял ее за руку.– Постарайтесь не отставать!
