Текст книги "Полвека под землей"
Автор книги: Норбер Кастере
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Как же удается летучим мышам их головокружительно быстрый и абсолютно точный полет?
Вопрос этот давно не давал покоя натуралистам и ученым. Но только в 1940 году, после того как был открыт ультразвук, американские физики Гриффит и Галамбос неопровержимо доказали, что летучие мыши в полете издают ультразвуки, а уши их улавливают возвращающееся эхо, отразившееся от препятствия, и предупрежденное таким способом животное молниеносно изменяет направление своего полета.
Так, оказалось, что летучие мыши с незапамятных времен пользуются, сами того не подозревая, одним из новейших изобретений нашей современной науки – радаром.
Обоняние у летучих мышей развито очень сильно, как указывают на то необычайно разветвленные и, надо сказать, довольно-таки безобразные извилины их носа. Уши огромные и устроены также чрезвычайно сложно. У одного из видов, недаром названного ушаном, ушные раковины в диаметре лишь немного меньше длины туловища. Они срослись над вершиной его головы, что придает мордочке зверька весьма своеобразное выражение.
Мне приходилось приручать и воспитывать летучих мышей, – не такое это уж трудное дело. И когда я, поймав их, приносил домой и выпускал в комнате, зверьки вели себя весьма своеобразно. Они не кидались, подобно глупым птицам, к окнам, не бились о стекло, не замечая препятствия. Нет, они сразу же деловито принимались за облет комнаты, чтобы ознакомиться с помещением, в которое попали. Полет свой они начинали под самым потолком и летали, описывая круги и постепенно снижаясь, пока не заканчивали обследование у самого пола, ловко маневрируя между ножками стульев и кресел, пробираясь даже под кроватями, шкафами и этажерками. При этом, разумеется, они ни разу не натыкались ни на один предмет. И только тщательно изучив топографию местности, они решались наконец отдохнуть, уцепившись за раму картины или карниз. Какая птица могла бы совершить такой сложный полет, не изранившись смертельно?
Летучая мышь летает так же проворно и ловко при свете дня, как и во мраке безлунной ночи, в абсолютной темноте пещер или в слепящем сиянии электрической лампы. Неуклюжей и неловкой она бывает лишь тогда, когда ее зимой разбудят насильно. Такая еще не вполне проснувшаяся летучая мышь делает несколько медленных и неуверенных взмахов крыльями и тут же тяжело падает на землю.
Долгое время считалось, что летучие мыши – животные «оседлые», живущие весь свой век в одной и той же пещере и вылетающие по ночам из своего жилища лишь на небольшие расстояния. Но этому странному существу, видимо, суждено до конца изумлять и сбивать с толку натуралистов. Теперь точно установлено, что если некоторые виды рукокрылых действительно ведут оседлый образ жизни, то другие, напротив, замечательные путешественники: с приближением зимы они улетают довольно далеко на юг. Так, некоторые виды нетопырей, которые в изобилии встречаются в наших краях летом, зимой исчезают бесследно. Их нельзя найти даже в самых уединенных пещерах.
Куда же деваются летучие мыши с наступлением холодов? Нигде в Европе они зимой не попадаются. Оказалось, что эти маленькие создания, которых ошибочно считают почти слепыми и неспособными к полету по прямой, совершают осенью длительные перелеты, откочевывая в страны с более теплым климатом.
По этой причине мы не можем причислить летучих мышей к постоянным обитателям пещер, в том понимании, которое придают этому термину натуралисты. Эти животные так же хорошо чувствуют себя под куполом звездного неба, как и в глубинах земных недр.
Всего сказанного выше, надеюсь, достаточно, чтобы убедить читателя в том, что летучая мышь – не только совершенно безобидное, но и чрезвычайно полезное для людей животное, которое на протяжении многих веков незаслуженно подвергалось клевете и жестоким преследованиям.
А теперь, покончив с рассказом о летучих мышах, углубимся, подобно Данте, во тьму земных недр и познакомимся с париями животного царства – постоянными обитателями подземных лабиринтов, с теми, кто никогда не выходит на поверхность земли и не знает, что такое дневной свет.
Представляете ли вы себе с полной отчетливостью, какой может быть жизнь в недрах земли? Вам придется сделать над собой большое усилие, чтобы вообразить эту совершенно необычайную жизнь, столь отличную от нашего наземного существования. Представьте себе человека, родившегося и прожившего всю свою жизнь в глубине подземного лабиринта, ни разу не выйдя оттуда. Беспросветный мрак. Ни тепла, ни холода; устойчивая температура воздуха, колеблющаяся от 10 до 16°. Вечная, пронизывающая насквозь сырость. Ни дня, ни ночи, ни неба, ни солнца, ни звезд, ни луны. Ни зимы, ни лета, ни травы, ни деревьев, ни пения птиц, ни шелеста ветерка. Никаких звуков вообще: страшная, гробовая, абсолютная тишина. Но если бы даже этому несчастному был дан свет лампы или свечи, что бы он увидел вокруг себя? Безотрадную, однообразную, мрачную картину из скал, глины и воды.
Нет ничего удивительного, что наши предки, начиная с глубокой древности, считали эти мрачные подземелья обителью умерших грешников и называли входы в подземные пещеры вратами ада.
Долгое время люди думали, что как в глубинах Мирового океана, так и в глубинах земных недр нет и не может быть никакой жизни; что ни одно живое существо не может приспособиться к условиям существования, столь же отличным от наших, как жизнь на какой-нибудь отдаленной планете, затерянной в просторах Вселенной.
Еще совсем недавно ученые утверждали, что жизнь не может существовать без света, и были уверены, что на глубине свыше трехсот метров под поверхностью океана (крайняя граница проникновения света) нет живых организмов. Однако уже первые глубоководные исследования океанологов доказали ошибочность этого утверждения. С тех пор океанография сделала одно за другим ряд замечательных открытий, самое волнующее из них – наличие жизни во всей толще океанских вод, вплоть до глубочайших впадин Мирового океана.
Двести лет тому назад, в 1768 году, было обнаружено первое живое существо, обитающее в подземных пещерах. И по счастливой случайности оно оказалось самым удивительным представителем подземной фауны, о наличии которой никто до того времени не подозревал. Ученый Лоренти впервые поймал в 1768 году под землей протея – бесцветную разновидность саламандры, – населяющего подземные реки некоторых пещерах. Это земноводное имеет до 30 сантиметров в длину; у него тонкое, гибкое тело угря и четыре крохотные лапки. Как всякое земноводное, протей обладает и жабрами, позволяющими ему свободно дышать под водой, и легкими для пребывания на суше. Живя в абсолютном мраке, протей не только слеп, но вовсе лишен глаз. Ученые открыли и описали целых семь видов этого удивительного существа.
Дальнейшие поиски биологов показали, что протей – далеко не единственный обитатель подземных недр. Постепенно в пещерах и подземных реках обнаружили множество самых разнообразных представителей животного мира: простейших одноклеточных, моллюсков, насекомых, ракообразных, земноводных, двадцать три вида рыб и даже одно млекопитающее.
Описать здесь даже вкратце всех этих представителей подземной фауны немыслимо, хотя бы потому, что жизнь и повадки их еще полны неразгаданных тайн. Однако некоторые общие признаки у обитателей земных недр все же можно отметить.
Прежде всего у этих существ отсутствуют – полностью или частично органы зрения. И это понятно. В абсолютном мраке подземелий зрительные органы совершенно не нужны. Став ненужными, они постепенно отмирают.
Следствием этой слепоты является необычайное развитие других чувств, призванных заменить отсутствующее зрение, а именно: слуха, обоняния и осязания.
В отношении слуха и обоняния это легко установить экспериментальным путем. Что же касается осязания, то органы его у представителей подземной фауны развиты настолько сильно, что придают им специфический вид. Это всевозможные щупальца, усы, усики и антенны, гипертрофированные и необычайно чувствительные.
Другим следствием жизни в вечном мраке является альбинизм, полная или частичная депигментация наружных покровов. Обесцвечивание вызвано также отсутствием света. Факт этот общеизвестен, но научное объяснение его еще довольно туманно.
Логично было бы предположить, что обитатели пещер обладают фосфоресцирующими органами, как глубоководные рыбы, у которых светятся глаза, усики, плавники и некоторые другие части тела. Однако зоологи, изучающие подземную фауну, не обнаружили (за одним лишь исключением) подобного явления. По-видимому, обитатели пещер достаточно приспособлены к жизни во мраке и могут обходиться без подобных вспомогательных органов.
Есть основания полагать, что под землей существует какая-то неведомая нам радиация, помогающая подземным жителям ориентироваться в темноте. Последние волнующие открытия в области инфракрасных излучений делают эту гипотезу вполне приемлемой.
Известно же, например, что муравьи, большую часть своей жизни проводящие под землей, способны воспринимать даже ультрафиолетовые лучи.
Итак, если не считать нескольких видов мхов и лишайников, которые в глубине некоторых гротов светятся красивым изумрудным светом, под землей существует лишь одно фосфоресцирующее живое существо – нитевидный червь, тонкий и длинный, живущий плотными колониями в гроте Вайто′мо (Новая Зеландия). Многочисленные колонии этого червя, свешивающиеся со сводов пещеры, излучают свет, достаточно яркий для того, чтобы в лучах его можно было читать книгу. Однако при малейшем шуме тела червей резко сокращаются, и они теряют свою люминесцентность, кстати сказать, совершенно им не нужную, поскольку они вообще лишены глаз.
Подземная фауна гораздо богаче, чем можно было бы ожидать. В одной только Мамонтовой пещере (США) найдено и описано более ста видов различных живых существ.
Правда, следует отметить, что население подземных пещер в подавляющей своей части принадлежит к низшим видам животного царства.
Все же в пещерах найдено несколько представителей позвоночных. Это слепые рыбы и единственное млекопитающее – крыса, также лишенная зрения.
У этой крысы, известной в науке под латинским названием Neotoma, обитательницы некоторых пещер Северной Америки, очень длинные усы. Любопытно, что, несмотря на полную слепоту, у крысы сохранились глаза, которые даже выглядят гипертрофированными.
Наличие у Neotom'ы глаз – лишь кажущееся противоречие с общим признаком слепоты у подземных обитателей. Дело в том, что Neotoma, по-видимому, лишь сравнительно недавно переселилась под землю, и этого промежутка времени оказалось недостаточно, чтобы органы зрения у нее исчезли. В данное время они еще находятся в состоянии борьбы с новыми условиями жизни, пытаются приспособиться к ним, и отсутствие света вызывает их гипертрофированное развитие.
«Подземная» зоология полна неразгаданных загадок. И самый малоизученный, вызывающий самые жгучие споры вопрос – это происхождение подземной фауны.
Когда-то считалось, что фауна эта создана природой специально для существования под землей. Однако неопровержимые факты, указывающие на наличие эволюции в данной области, давно отбросили эту идею. И тогда ученые впервые задали себе вопрос: когда и при каких обстоятельствах все эти существа попали или проникли под землю и почему они остались там на постоянное жительство?
Заселение подземных пещер живыми организмами происходило, по-видимому, не сразу и при самых различных обстоятельствах. Легко вообразить себе некоторые из них: например, когда отдельные животные или их яйца и личинки попадали с поверхности под землю вместе с водами подземных рек и ручьев во время сильных ливней и паводков.
Но каковы бы ни были причины, благодаря которым некоторые виды живых существ попали в подземные пещеры, мы знаем теперь, что даже в самых глубоких пропастях, иной раз за километры от дневного света, в вечном мраке и тишине подземелий проводят свою жизнь странные маленькие существа, сумевшие как-то приспособиться к этой ужасной и невыносимой, с нашей точки зрения, обстановке.
Что же касается эпох, в которые происходило заселение пещер, то находки последнего времени позволяют предположить, что время заселения следует отнести примерно к третичной эпохе. Некоторые виды обитателей подземных недр по своему строению и особенностям напоминают ископаемых животных, исчезнувших с поверхности нашей планеты уже несколько миллионов лет назад, и являются таким образом драгоценными реликтовыми породами, дошедшими к нам из глубины веков.
Какой же интерес представляют для нас эти парии природы? Есть ли смысл изучать их, проникать в тайны их строения и существования? Безусловно, стоит, хотя бы потому, что, как справедливо сказал как-то Ренан, всякое проявление жизни достойно изучения.
И кто знает, не суждено ли какому-нибудь ученому будущего, изучающему подземную фауну в тиши лаборатории или в глубине пещер, разгадать тайну совершенства чувств у этих парий природы? И не найдет ли он здесь материал для создания аппарата, способного помочь глухому слышать, а слепому – ориентироваться в окружающей его вечной тьме так же свободно и уверенно, как это делают обитатели подземных лабиринтов? Даже ради одной такой – пусть пока проблематической – возможности фауна подземных пещер заслуживает самого внимательного изучения.
Как отправиться под землю
Невозможно быть долгие годы спелеологом и не получать при этом многочисленных писем от молодежи, главным образом от юношей и подростков, жаждущих романтики и увлекательных приключений и готовых отправиться на поиски и открытия в недра земли. Письма эти, как правило, похожи друг на друга как две капли воды и, в основном, сводятся к ряду практических вопросов о том, какое оборудование и снаряжение для этого требуется и с чего начинать новичкам, собирающимся в первый подземный поход?
Отвечая на вопрос будущих спелеологов, я в одной из своих предыдущих книг посвятил целую главу подробному описанию подземного снаряжения. В ней рассказывалось обо всем, что может представлять интерес для начинающих в смысле их экипировки и предварительных тренировок. Но и после этого письма продолжают прибывать; в них содержатся всё новые и новые вопросы, запрашиваются всё новые и новые подробности.
Часто в письмах моих юных корреспондентов встречаются и вопросы, обращенные ко мне лично: в каком возрасте вы начали интересоваться пещерами? Что привлекало вас в них?
На эти последние вопросы я отвечу лишь кратко, чтобы все внимание сосредоточить на советах и указаниях о том, каким образом проникнуть под землю.
Пещеры поразили мое воображение в очень раннем возрасте. В одной из моих книг[10]10
«Тридцать лет под землей».
[Закрыть] я уже рассказывал, что первую пещеру в моей жизни я посетил в возрасте пяти лет, крепко ухватившись за руку матери и со страхом озираясь вокруг.
В двенадцать лет, зачитываясь романами Жюля Верна, и в первую очередь знаменитым «Путешествием к центру Земли», я начал посещать, могу даже сказать – исследовать, скромные по размерам, но труднодоступные пещеры в окрестностях моей родной деревушки, в предгорьях Пиренеев.
Начиная с 1909 года я бродил, лазал и ползал один, при свете простой свечи, по низким коридорам и залам этих пещер, где получил свое подлинное боевое крещение.
К моменту, когда пишутся эти строки, я продолжаю заниматься исследованием подземных пещер и пропастей и, чувствуя себя еще достаточно крепким для этой суровой работы, хожу, лазаю, ползаю, плаваю под землей, спускаюсь по веревочным лестницам и канатам в карстовые пропасти и колодцы. Как видите, это очень давняя моя привычка, увлечение столь страстное, что я и поныне не могу ему противостоять. В 1960 году я отметил своеобразный юбилей: 1500 исследованных мною пещер.
Но хватит рассказов обо мне и моих подземных путешествиях. Поговорим лучше о тех элементарных правилах и требованиях, которые необходимо соблюдать спелеологу, отправляющемуся под землю.
С начала нынешнего века спелеология сделала такие большие успехи, что теперь, разумеется, никому и в голову не придет исследовать пещеру со свечой в качестве единственного освещения или вывернуть наизнанку одежду, чтобы, выбравшись из подземелья, вернуться домой в приличном виде, как я делал это в детстве, опасаясь строгого наказания за выпачканную рубашку и штаны.
Пещеры не место для оригинальничанья или легкомыслия в смысле одежды. Нелепо отправляться туда в шортах или тренировочных брюках. Единственно удобный и безопасный для спелеолога костюм, принятый «на вооружение» всеми серьезными исследователями подземелий, – это брезентовый комбинезон, скроенный из целого куска материи. Он надежно предохраняет исследователя от опасности зацепиться за выступы каменных стен при форсировании узких лазов и отдушин, особенно когда приходится давать «задний ход», выбираясь ползком из тупика.
Вторая существенная принадлежность экипировки спелеолога – абсолютно обязательная, поскольку без нее он рискует получить серьезную травму или даже погибнуть, – это каска. Она защищает голову от резких ударов при продвижении в полутьме под низкими сводами и особенно – от опасных камнепадов при спуске в вертикальные колодцы и пропасти. Каска должна плотно охватывать голову (но не сдавливать ее!), быть удобной, легкой и очень прочной, иначе несчастные случаи не исключены.
Третья принадлежность подземного снаряжения спелеолога, такая же важная и необходимая, как первые две, – это лампа. Лучше всего подходит для этой цели обычная шахтерская лампа с открытым пламенем. Ацетиленовую лампу либо держат в руках (устарелый и не очень удобный способ), либо прикрепляют к поясу. Резиновая трубка подает ацетилен в горелку с рефлектором, укрепленную на передней части каски. Такой налобный фонарь удобен тем, что оставляет руки свободными. Правильное освещение – вопрос первостепенной важности в подземных исследованиях, и потому желательно, кроме газовой лампы, иметь в запасе электрический фонарь, либо тоже налобный, либо карманный, большой мощности, очень удобный при осмотре высоких сводов, колодцев, трещин и каминов.
Итак, комбинезон, каска и лампа – вот три обязательных для спелеолога предмета снаряжения, которыми он должен обзавестись, отправляясь под землю. Все остальное: обувь, белье, продовольствие, инструменты и другие принадлежности – тоже, разумеется, важны, необходимы и требуют самого продуманного и тщательного подбора. Но здесь личному вкусу каждого можно предоставить полную свободу. Одно лишь условие следует соблюдать строго: если спелеолог собирается – чего мы ему отнюдь не рекомендуем! – отправиться под землю в одиночестве, он должен быть вдвойне осторожным и продумать до мелочей все детали своего снаряжения. Среди прочих мер предосторожности надо надежно оградить себя от возможности остаться под землей без света в результате аварии лампы или электрического фонаря, что равносильно смертному приговору – и к какой страшной смерти…
Большой риск для спелеолога-одиночки пользоваться под землей одним только электрическим освещением. Благодаря царящей под землей сырости оно часто выходит из строя.
Непременно берите с собой спички и зажигалки в полной исправности и в герметических коробках на случай падения в воду.
Но индивидуальная экипировка – далеко не все в спелеологии. Вопрос о таких деталях подземного снаряжения, как канаты и тросы, гибкие лестницы и шесты, пневматические резиновые лодки и акваланги, средства связи и т. п., также является делом первостепенной важности. Но мы не будем говорить здесь о них подробно. Обсуждение этого вопроса завело бы нас слишком далеко и заняло много десятков страниц. Поэтому мы отсылаем интересующихся к специальной литературе. Нам же хотелось бы поговорить в этой заключительной главе о вещах, которые обычно не упоминаются в практических руководствах по спелеологии, но представляются нам крайне важными для тех, кто хочет всерьез заниматься исследованием и изучением пещер. Дело в том, что человек, отправляющийся под землю, должен быть подготовлен к этой суровой и трудной работе не только физически и материально, но, если позволено так выразиться, морально.
В моей первой книге «Десять лет под землей», опубликованной более тридцати лет назад, на первой ее странице можно прочесть такую фразу: «Пожалеем тех, кто не умеет уединяться и сосредоточиваться, кто способен путешествовать, осматривать и восторгаться только совместно с другими людьми».
К этому заявлению, четкому и недвусмысленному, я и сегодня, спустя три десятилетия, не могу ничего прибавить. Это мое кредо исследователя. Спелеология никогда не была и не может быть массовым видом спорта, развлечением для многочисленных групп людей или наукой для всех. Размышления, на которые наводят человека посещение и изучение пещер, могут возникнуть, развиваться и дать плоды лишь в тишине, уединении и сосредоточенности. Может ли прийти в голову что-нибудь путное в том шуме и гаме, которые обычно сопровождают вторжение больших и разнородных по составу человеческих толп в царство вечного мрака и молчания? Те, кто не любит уединения, кто опасается самой возможности испытать страх да и вообще испытать какие бы то ни было сильные (иногда даже слишком сильные!) чувства, обычно отправляются под землю лишь в большой компании, производя при этом как можно больше шума. Это особенно легко заметить, когда случается посетить в таком многолюдном и шумном обществе благоустроенную, то есть приспособленную для осмотра туристами пещеру. Яркое освещение, обилие лестниц, перил и ограждений, электрических проводов и указателей искажают до неузнаваемости первоначальный вид такой пещеры и полностью лишают естественной прелести подземный мир, главное очарование которого – уединение, молчание и тайна.
Это не означает, разумеется, что благоустроенные, доступные широкой публике пещеры не имеют права на существование, поскольку не все люди могут да и не жаждут углубляться в дикие, никем не обследованные пещеры и пропасти.
Очень хорошо, что в каждой стране имеются такие «прирученные» пещеры, подобно тому как существуют покоренные и освоенные людьми горные вершины, оборудованные фуникулерами и подвесными канатными дорогами, увенчанные отелями и бельведерами, куда доставляют туристов опытные гиды. Очень хорошо, что это так. На Земле осталось еще достаточно непокоренных вершин и неисследованных подземных лабиринтов, чтобы удовлетворить самых смелых альпинистов и спелеологов, ищущих непроторенных путей и необычных ощущений.
Мы не собираемся проводить здесь параллель между альпинизмом и спелеологией, хотя можно сказать много любопытного и интересного по этому поводу. Но поскольку существует ходячее мнение, что спелеология – это альпинизм «наоборот» и что спелеолог – некий антипод альпиниста, скажу лишь одно: любой начинающий спелеолог поступит правильно, взяв за образец методы работы и строгую дисциплину своих собратьев – альпинистов. А известно, что когда настоящие, серьезные альпинисты собираются совершить восхождение на труднодоступную горную вершину, они начинают готовиться к этому задолго: тщательно подбирают людей и снаряжение, упорно тренируются, чтобы к моменту решающего штурма достигнуть полного взаимопонимания и четкой слаженности всех действий. Число участников таких экспедиций строго ограничено. Это позволяет избежать многих осложнений, которые иной раз приводят к срывам и неудачам. Исключение составляют лишь такие труднейшие экспедиции, как восхождения в Гималаях или исследование очень глубокой и обширной пропасти. Число участников подобных экспедиций должно быть достаточно велико, чтобы они могли работать, сменяя друг друга, на различных высотах или глубинах.
Но вернемся все же к подземным исследованиям. Многолетний опыт подсказывает, что наиболее рациональное количество участников обычной спелеологической группы или отряда – это минимум два и максимум пять человек. Лучший вариант – трое.
Один вполне убежденный спелеолог – он был даже председателем одной из секций Спелеологического общества Франции – как-то сказал мне доверительно: «Вы знаете, я начал заниматься спелеологией, начитавшись ваших книг. Мне очень хотелось испытать под землей те чувства, о которых вы так красочно рассказываете. Я даже посетил пещеры, которые вы исследовали, только для того, чтобы очутиться в той же обстановке. Но, признаюсь чистосердечно, мне ни разу не удалось почувствовать то волнение и страстную увлеченность, о которых вы пишете».
Надо пояснить, что этот человек был в высокой степени наделен стадным инстинктом и, как правило, отправлялся в пещеры во главе многочисленной группы экскурсантов, число которых иной раз достигало шестидесяти человек. И он еще удивлялся, что не ощущает под землей того волнения и особого торжественного настроения, которое охватывает исследователя-одиночку, пробирающегося по неисследованному подземному лабиринту, где слабый огонек его лампы едва рассеивает густой мрак, а глухой звук шагов впервые нарушает вековечную тишину. Поистине было бы удивительно, если бы он испытал что-либо подобное! Может ли пассажир современного трансатлантического лайнера проникнуться теми же мыслями и чувствами, которые владели Аленом Жербо′ на его утлом суденышке посреди необъятного океана?
Но значит ли это, что пещеры надо исследовать непременно в молчании и одиночестве, бесшумно передвигаясь по подземным коридорам и залам и впадая каждую минуту и по всякому поводу в лирический экстаз? Нет, конечно. Наигранная угрюмость и молчаливость так же бессмысленны, как и надуманные восторги. Сама обстановка подземного лабиринта создаст у исследователей соответствующее настроение и придаст соответствующий тон их беседе, особенно если они понимают друг друга с полуслова. Без бурных изъявлений восторга они будут любоваться высокими сводами величественных подземных залов, через которые пролегает их путь, красотой и бесконечным разнообразием сталактитов и сталагмитов, всеми чудесами подземного мира.
Спокойно продвигаясь в тишине по подземным коридорам и залам, они получат полную возможность подробно рассмотреть и описать все любопытное и интересное, что встретится им по дороге. А что может увидеть исследователь в шумной толпе, беспорядочно бредущей за возглавляющим экскурсию гидом, где один остановился, чтобы завязать шнурок от ботинка, другой – чтобы встряхнуть гаснущую лампу или громогласно потребовать огня, третий разразился проклятиями, ударившись головой о низкий каменный свод, а какой-то меломан, энергичный и неутомимый, пробует голос, будя многоголосое пещерное эхо.
Можно быть уверенным, что тройка спелеологов, собранных и внимательных, вернее избежит опасностей и неосмотрительных поступков, которые всегда возможны в большой компании, когда внимание рассеивается и человек теряет бдительность.
Сколько раз такая шумная толпа проходила мимо, не услышав слабого журчания подземного ручья, протекающего по нижнему этажу пещеры, не почувствовав слабого дуновения ветерка из скрытой в темном углу отдушины, не различив тоненького писка летучей мыши под высокими сводами. Между тем от внимания маленькой группы или спелеолога одиночки не ускользнет ни один звук, и это поможет им открыть неизвестный доселе подземный поток, отдушину, служащую входом в новое продолжение пещеры, стаю рукокрылых, повисшую вниз головами под каменным потолком подземного зала, и десятки других интереснейших вещей.
Весьма желательно и даже обязательно распределить роли внутри такого маленького отряда спелеологов. Командир, которого они выберут, берет на себя общее руководство, идет во главе отряда, прокладывая путь, сигнализирует об опасностях и преградах, координирует действия всех участников, тщательно проверяет прочность крепления лестниц и веревок (что предполагает умение хорошо вязать узлы) и т. п.
Предоставив командиру ответственность за маршрут и организационные мероприятия, остальные члены отряда берут на себя другие обязанности. Один собирает минералогические образцы, отмечает следы эрозии и коррозии, изучает работу подземных потоков, как действующих, так и иссякших. Другой, обладающий познаниями в области зоологии или энтомологии, занимается изучением пещерной фауны, собирает насекомых, кольцует летучих мышей и одновременно записывает показания температуры, делает гидрометрические наблюдения и т. п. Что касается замыкающего, то это может быть фотограф или топограф. Он будет приносить из каждой подземной экспедиции несколько прекрасных клише и кроки, иначе говоря, план исследованной пещеры, составленный с помощью компаса.
Все члены группы не должны ни на минуту забывать, что лишь внимательно и методически осматривая каменные стены и потолок пещеры, а также пол подземных коридоров и залов, можно обнаружить замечательные доисторические рисунки и гравюры, созданные нашими далекими предками, а иногда и волнующие следы людей и ископаемых животных, сохранившиеся на влажном глинистом полу некоторых пещер.
Такой небольшой отряд, отправившийся под землю с определенными серьезными целями и в соответствующем умонастроении, никогда не сочтет проведенное в пещерах время слишком долгим и однообразным. Члены отряда будут работать в полном и молчаливом согласии, исключающем всякое бурное проявление чувств или акты прямого, вандализма, как, например, выламывание в качестве «сувениров» наиболее красивых сталактитов, не говоря уже о варварском обычае делать на стенах и потолке пещер всевозможные надписи, столь же нелепые, сколь претенциозные. Такие надписи, выполненные копотью лампы или выцарапанные ножом, безнадежно уродуют некогда прекрасные и величественные в своей суровой наготе стены и своды некоторых слишком часто посещаемых пещер.
Хочу ответить здесь еще на один частный вопрос, который мне порой задают в письмах мои многочисленные корреспонденты: могут ли женщины принимать участие в подземных исследованиях?
Лет двадцать назад этот вопрос ставил меня, как правило, в затруднительное положение, и я часто не знал, как на него ответить. В самом деле: работа спелеолога сурова и трудна, она требует серьезной закалки и тренировки, большой физической силы и ловкости. Может ли выдержать такую нагрузку организм молодой девушки или женщины? Однако тот факт, что моя жена, в силу естественных обстоятельств, сделалась полноценным спелеологом и в течение пятнадцати лет проявляла в этой области исключительное мужество и физическую выносливость, в конце концов убедил меня в том, что женщина способна участвовать в подземных исследованиях наравне с мужчинами. Добавлю к этому, что все четыре мои дочери, став взрослыми, проявили явную склонность и интерес к работе под землей, где они чувствуют себя так же уверенно и свободно, как их отец и мать.
