Текст книги "Ровно в полдень"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Этот парень и так здорово психовал. Он начал стрелять еще до того, как я там появился.

– И вы не сделали ни малейшей попытки вывести его из этого состояния. – Ее глаза пылали от ярости, хотя голос по-прежнему оставался ровным и спокойным. – Вы заявили ему, что вам нет до него никакого дела и он в любом случае попадет в тюрьму.

На лице его вновь появилась все та же наглая ухмылочка:

– Никто не говорил мне, что во время переговоров надо лгать.

– Я бы на вашем месте не стала так веселиться, офицер. Вы сделали все возможное, чтобы вывести этого парня из равновесия. – Фиби вытащила один из отчетов. – «Затем офицер Микс связался с этим человеком по телефону и заявил, что тому не остается ничего другого, как приложить пистолет к собственному виску, а затем спустить курок».

– Я прекрасно контролировал ситуацию, пока там не появились вы. В конце концов, заложники выбрались оттуда целыми и невредимыми. Никто не погиб.

– Внутри было три человека. А вышли оттуда только двое.

– Только двое и имели для нас значение.

– С вашей точки зрения. Видимо, именно поэтому вы сделали все возможное, чтобы довести этого парня до точки. Впрочем, судя по этим отчетам, заложники же не представляли для вас никакого значения. Вы ни разу не поинтересовались тем, в каком положении они находятся. Более того, вы умудрились еще больше ухудшить ситуацию, заявив вооруженному человеку, что у него не хватит смелости пристрелить заложников.

– Вам просто нужно обвинить кого-нибудь в своих неудачах, мэм…

– Не волнуйтесь, офицер, свои действия я смогу обосновать. А вот вам это вряд ли удастся. Вы отстранены от работы на тридцать дней.

– Дьявол! – Микс резко вскочил со стула.

– Этот случай будет подвергнут самому тщательному расследованию, как, впрочем, и ваши действия. Вам же в течение ближайших трех суток предстоит наведаться к психиатру из нашего департамента – он должен дать оценку вашему поведению. Это приказ.

Лицо Микса побагровело от ярости.

– Вы не можете так поступить со мной!

– Вы вправе опротестовать мое распоряжение. Хочу только предупредить, что капитан Мак-Ви уже ознакомлен с этими документами и не возражает против моего решения.

– Еще бы он возражал, если учесть, что ты ему регулярно даешь!

Фиби медленно поднялась со стула.

– Что вы сейчас сказали?

– Да всем давно известно, что ты сидишь здесь только потому, что капитан трахает тебя, когда ему вздумается. Я еще разберусь с тобой, сучка, и тогда посмотрим, кто из нас лишится работы!

– Вы отстранены на тридцать дней, офицер. Кроме того, вам придется ответить за явное пренебрежение субординацией. А теперь вам стоит вернуться к себе, пока вы не договорились до чего-нибудь худшего.

Сделав шаг вперед, Микс оперся руками о ее стол:

– Хуже будет только тебе. Можешь в этом не сомневаться.

У нее даже горло перехватило от возмущения.

– Вы уволены. Ваше оружие и жетон.

Рука Микса метнулась к кобуре, и в его взгляде Фиби ясно прочла, что он не просто сукин сын – он куда опаснее, чем она предполагала.

Входная дверь внезапно отворилась, заставив Фиби вздрогнуть. На пороге стоял Сайкс.

– Извините, что помешал. Лейтенант, не уделите ли вы мне минуточку, когда освободитесь?

– Я уже освободилась. Офицер Микс? Вы слышали приказ?

Микс вытащил пистолет, после чего швырнул его вместе с жетоном ей на стол. Лишь после того, как его спина скрылась за дверью, Фиби позволила себе с облегчением вздохнуть.

– Вы в порядке, лейтенант?

– Да. Все хорошо. Что вы хотели?

– Ничего. Просто мне показалось, что обстановка слишком накалилась.

– Вы правы. Спасибо. – Ей безумно хотелось присесть, но она заставила себя остаться на ногах. – Детектив, вы ведь давно работаете в полицейском управлении?

– Двенадцать лет.

– Должно быть, слышали за это время немало разных слухов?

– Ясное дело.

– Скажите, здесь действительно все уверены в том, что между мной и капитаном Мак-Ви… существует сексуальная связь?

Сайкс взглянул на нее с таким искренним изумлением, что Фиби тут же расслабилась.

– Господи помилуй, лейтенант, с чего вы взяли? – Сайкс прикрыл за собой дверь. – Это вам Микс такое сказал?

– Да. Я бы попросила вас никому не рассказывать об этом. Пусть все останется между нами.

– Конечно, если вы так хотите. Вообще я бы не сказал, что сильно расстроен при виде этого зрелища, – Сайкс кивком указал на пистолет и жетон Арни. – Не знаю, насколько вам интересно мое мнение…

– Мне интересно. Говорите.

– Ему никогда бы не удалось стать полицейским, ли бы не его семейные связи. Учтите, лейтенант: этот парень совершенно без тормозов. С этого момента вам лучше быть начеку.

– Я учту это. Спасибо. Спасибо, Бычок.

Услышав свое прозвище, Сайкс слегка ухмыльнулся. Он было направился к выходу, но остановился у самой двери.

– Знаете, в основном здесь думают о вас как о любимой племяннице капитана. Разумеется, не все были довольны поначалу – когда вы только пришли сюда из федералов. Я и сам был среди этих недовольных. Но очень скоро мы перестали ворчать. Вы хорошо справляетесь со своей работой, лейтенант. Во всяком случае, подавляющее большинство из нас думает именно так.

– Спасибо.

Как только за ним закрылась дверь, Фиби в изнеможении опустилась на стул.

5

Было очень даже неплохо вернуться домой после такого отвратительного дня и обнаружить в гостиной две дюжины восхитительных лилий. Эсси пристроила их в большую вазу тетушки Бесс, отобрав три штуки для спальни Фиби.

– Возможно, тебе захочется перенести их все в свою комнату…

– Нет-нет, так хорошо. Какие чудесные цветы, – Фиби наклонилась, чтобы понюхать огромный букет, расположившийся на столике в общей гостиной. – Будет лучше, если все смогут ими полюбоваться.

– Я не стала читать записку, – протянула ей конверт Эсси, – хотя это стоило мне немалых усилий. Но я и так знаю, кто прислал тебе эти цветы.

– Да, я тоже знаю, – пробормотала Фиби, разглядывая лежащий у нее на ладони крохотный конверт.

– Ради бога, Фиби, прочти наконец записку! – Ава стояла позади Карли, положив ей руки на плечи. – Мы все тут просто умираем от любопытства. Одно время я даже подумывала отнять записку у твоей мамы.

Если мужчина шлет цветы в дом, где живут четыре женщины, подумала Фиби, он наверняка посылает их всем четверым. Впрочем, это не помешало ей вскрыть конверт:

– «До встречи в субботу. Дункан».

– И это все? – в голосе Авы слышалось разочарование. – Не слишком-то поэтично.

– На мой взгляд, этот букет говорит сам за себя, – возразила ей Эсси. – Что может быть поэтичнее, чем эти цветы?

– Мама, это твой бойфренд? – поинтересовалась Карли.

– Просто один человек, с которым я собираюсь завтра поужинать, – объяснила Фиби.

– Шерилинн рассказывала мне, что у ее старшей сестры есть бойфренд и ее сестра плачет из-за него дни и ночи напролет. Она лежит у себя в комнате на кровати и только и делает, что плачет. Так мне говорила Шерилинн.

– Готова поспорить, что сестре Шерилинн все это безумно нравится, – Фиби ласково провела рукой по щеке дочери. – Ты же знаешь, я не большой любитель плакать.

– Ты плакала, когда последний раз звонила Рою.

Ни одной матери еще не удавалось скрыть свои слезы от ребенка. А если какая-то мать считает, что это возможно, она просто пытается обмануть саму себя.

– Ну, не так уж я и плакала. Ладно, мне пора переодеться. Если не ошибаюсь, сегодня вечером нас ждет роскошная пицца.

– А еще кино и попкорн!

– Ясное дело. Ну все, я пошла наверх – надену что-нибудь домашнее.

Поднявшись к себе в комнату, Фиби опустилась на край кровати. Способна ли вообще мать защитить ребенка от собственных ошибок? Или же круги от них будут расходиться все дальше – и так до конца жизни?

Разве сами они оказались здесь по своей воле? Причиной всему одно-единственное событие, произошедшее двадцать лет назад. В тот душный летний вечер, изменивший всю их дальнейшую жизнь, Фиби было только двенадцать лет. Теперь-то она хорошо понимает, что не только ее поступки, но даже слова всерьез скажутся на судьбе Карли. Так же, как когда-то сказались на ее собственной судьбе поступки ее матери.

Фиби понимала, что мама старалась делать для них все, что было в ее силах. И все же, доверившись однажды мужчине, она навсегда изменила и свою жизнь, и жизнь своих детей.

Фиби хорошо помнила тот вечер – каждую его минуту, как если бы все произошло только вчера.

В комнате было невыносимо жарко, а воздух весь провонял его потом. Вдобавок он все время прихлебывал виски из той бутылки, которую мама держала в кухонном шкафу, так что порой казалось, что скоро они все задохнутся в этой ловушке.

«Хорошо бы он успел напиться до того, как сможет пустить в ход свой «сорок пятый», – думала Фиби, исподтишка наблюдая за тем, как Рубен нервно размахивает револьвером.

Не смотри туда, так будет лучше.

Он уже сделал несколько выстрелов, но пострадали от этого лишь стены да несколько вещиц на столах. А до этого он, изрыгая проклятья, волочил маму по комнате, прижав к ее виску дуло револьвера.

Но он так и не выстрелил в нее. Ограничился угрозами, заявив, что пустит пулю в Картера, младшего брата Фиби, а то и в саму Фиби.

Но он в любой момент может перейти от угроз к Делу. Он и сам об этом заявил, причем весьма недвусмысленно. Пусть только они попробуют не послушаться его. Поэтому вся комната была пропитана страхом – липким, удушающим страхом, висевшим в воздухе, подобно туче мошкары.

Все окна были плотно закрыты шторами, однако Фиби знала, что дом окружен полицией. Рубен постоянно разговаривал с ними по телефону. Ей очень хотелось знать, что они ему говорят, так как после каждой такой беседы он обычно успокаивался и некоторое время вел себя как нормальный.

Если бы только знать, что они ему говорят! Это очень помогло бы ей в те минуты, когда он уставал от телефонных разговоров и клал трубку, после чего начинал нервно бродить по комнате, понемногу возвращаясь в прежнее – злое и раздраженное – состояние.

К человеку на другом конце провода Рубен обращался просто по имени – Дейв, как если бы они были давними друзьями. Во время одной из таких бесед они даже поговорили о рыбалке.

А сейчас Рубен опять метался по комнате, пил виски и отчаянно ругался. Правда, Фиби уже не вздрагивала, когда он направлял револьвер в сторону софы, на которой они с Картером сидели, сжавшись в комок.

Она уже слишком устала, чтобы вздрагивать.

Он ворвался к ним в дом сразу после ужина – солнце тогда еще не успело зайти. Должно быть, с тех пор прошло немало времени. Порой Фиби начинало казаться, что еще немного, и они увидят восход.

Рубен разбил маленькие часы с вставленным в них портретом мамы. Эти часы мама и отец получили в подарок в день свадьбы. С тех пор они стояли на небольшом столике в гостиной, пока Рубен не разбил их. И теперь Фиби не могла сказать, сколько времени прошло с той минуты, когда часики разлетелись на куски.

Мама очень любила эти часы, ведь с ними у нее было связано столько приятных воспоминаний. Рубен тоже знал об этом, поэтому он и разнес их первым же выстрелом.

Телефон зазвонил вновь, и Рубен, с громким стуком опустив бутылку на стол, быстро схватил трубку.

– Дейв, сукин ты сын, я же сказал, чтобы вы снова подали сюда электричество. И нечего впаривать мне, будто вы делаете все возможное.

Он вновь взмахнул револьвером, и Картер в ужасе затаил дыхание. Фиби положила руку ему на колено, стараясь хоть немного успокоить его.

Фиби знала, как много значит ее маленький братик для мамы. Знал это и Рубен. И если бы он вдруг решил расправиться с ними, то начал бы, скорее всего, именно с Картера.

– Я больше не желаю ничего слушать. Это не ты сидишь здесь в этой вонючей жаре, обливаясь потом, как последняя свинья. Я хочу, чтобы вновь заработал кондиционер, – и побыстрее. А еще мне нужен нормальный свет, а не эти идиотские лампы. Советую пошевеливаться, иначе я шлепну одного из ребятишек. Эсси, тащи сюда свою тощую задницу. Скажи этому парню, что я не шучу. Ну!

Эсси поднялась со стула, на котором она сидела по приказанию же Рубена. Лицо ее в свете ламп выглядело изможденным, в глазах застыло выражение пойманного кролика. Стоило ей подойти к столу, как Рубен схватил ее одной рукой за горло, а другой прижал к ее виску дуло револьвера.

Картер встрепенулся и хотел было спрыгнуть с софы, но Фиби успела ухватить его за руку. «Не смей, – еле слышно прошептала она, – а то он ее убьет».

– Скажи ему, что я не шучу!

Эсси смотрела прямо перед собой, не делая ни малейшей попытки вырваться.

– Он не шутит.

– Скажи ему, чем я сейчас занят.

Слезы катились по ее щекам, размывая засохшую кровь – след от удара кулаком, которым он наградил ее чуть раньше.

– Он прижал револьвер к моей голове. Мои дети сидят сейчас на софе. Они очень испуганы. Пожалуйста, сделайте так, как он хочет.

– Это тебе следовало быть внимательнее к моим желаниям, Эсси, – он сжал ее грудь свободной рукой. – Если бы ты делала все так, как я хочу, ничего бы этого не случилось. Я ведь говорил, что ты пожалеешь, правда?

– Да, Рубен, ты говорил мне это.

– Слышишь, Дейв? Это все ее вина. Только она виновата в том, что здесь происходит. Думаю, стоит прямо сейчас пустить пулю в ее безмозглую башку – пусть платит за свои ошибки.

– Мистер Рубен, – услышала Фиби свой собственный голос, на удивление ровный и спокойный. Такое чувство, что говорила не она, а кто-то еще – кто-то, кому не было дела до происходящего. Однако Рубен повернулся и мрачно уставился на нее.

– Я разрешал тебе говорить, маленькая сучка?

– Нет, сэр. Просто я подумала, что вы могли проголодаться за это время. Если хотите, я сделаю вам сэндвич. Или что-нибудь еще, чтобы перекусить.

Фиби понимала, что ей нельзя сейчас смотреть на свою мать. Та была настолько испугана, что стоило Фиби взглянуть ей в глаза, и она просто утонула бы в этом страхе.

– Значит, ты думаешь, что твой сэндвич помешает мне пристрелить эту дешевую шлюху, твою мамашу?

– Не знаю, сэр. Но у нас на кухне есть неплохая закуска, например картофельный салат.

Фиби с удивлением почувствовала, что ей совсем не хочется плакать. Слез не было. Была лишь глухая ярость, клубившаяся где-то у нее в животе.

– Я сама приготовила этот салат. Получилось очень вкусно.

– Ладно, иди и прихвати с собой лампу. И учти: я буду наблюдать за тобой, так что никаких глупостей. Иначе я отстрелю яйца твоему братишке.

– Да, сэр. – Она встала и взяла со стола маленькую керосиновую лампу. – Вы разрешите заглянуть мне в ванную комнату? Мне очень нужно в туалет.

– Господи боже. Скрести ноги и потерпи.

– Я уже давно терплю, мистер Рубен. Я очень быстро, а потом приготовлю вам замечательный ужин, – Фиби потупила взор. – Если хотите, я могу оставить дверь открытой. Пожалуйста…

– Давай, только по-быстрому. Не вздумай задерться а то я начну ломать твоей маме пальцы.

– Я быстро. – И Фиби поспешила в ванную комнату, расположенную рядом с гостиной.

Опустив лампу на туалетный бачок, она быстро спустила штанишки, молясь лишь о том, чтобы от нервов у нее не перехватило живот. Прямо над ванной находилось небольшое окошко. Для нее оно было слишком крохотным – не выбраться. Но вот Картер, пожалуй, смог бы вылезти наружу. Пусть только Рубен разрешит Картеру сходить в туалет – она потихоньку скажет брату, что нужно делать.

Быстро поднявшись, Фиби одной рукой нажала на смыв, а другой потянулась к шкафчику, где хранились лекарства.

– Сейчас, сэр! – крикнула она Рубену в ответ на его замечание, какого черта она возится так долго.

Дотянувшись до верхней полки, она схватила пузырек со снотворным и сунула его в карман.

Как только Фиби вышла из ванной, Рубен наконец отпустил ее мать. Точнее, он пихнул ее с такой силой, что та чуть не распласталась на софе.

– Ты еще здесь, Дейв? Так вот, я собираюсь немного перекусить. Если к тому моменту, как я закончу, вы не включите электричество, я поиграю с вами в забавную игру и пристрелю кого-нибудь из детишек. А ты, Фиби, иди готовь сэндвич. И положи к нему побольше салата.

Стараясь все время находиться в поле его зрения, Фиби достала из холодильника салат и ветчину.

Рубен вновь разговаривал с Дейвом. Стараясь унять дрожь в руках, Фиби достала тарелку и блюдце. Миллион долларов? Теперь он требовал миллион долларов и «Кадиллак», и чтобы ему разрешили беспрепятственно выехать за границу. Умнее ничего не мог придумать, мелькнула у Фиби мысль. Впрочем, это было вполне в духе Рубена. Используя в качестве прикрытия большое блюдо с салатом, она высыпала на блюдце горсть таблеток и растерла их с помощью пестика в порошок. Затем навалила сверху приличную порцию салата и все как следует перемешала.

Взяв два куска хлеба, Фиби густо намазала их горчицей, а между ними положила несколько ломтиков ветчины и сыра. Как знать, если бы ей удалось достать нож из ящика стола…

– Какого черта ты столько возишься?

Фиби вздрогнула. Она и не заметила, когда он успел положить телефонную трубку. Как бы то ни было, но Рубен уже направлялся к кухонной двери. Револьвер по-прежнему был в его руке, только теперь его дуло упиралось в челюсть Картеру, которого Рубен тоже тащил на кухню.

– Простите. Я как раз хотела достать вилку для салата. – Зажав в ладони баночку из-под таблеток, она открыла ящик стола. Протянув руку как бы за вилкой, она незаметно уронила туда бутылочку. – А как насчет лимонада, мистер Рубен? Мама как раз приготовила свежий…

– Давай-ка тащи все в комнату, и поживее.

Фиби подхватила тарелку. Зрелище револьвера, упиравшегося Картеру прямо в челюсть, заставило ее побледнеть от страха и гнева. Впрочем, сейчас она не стала скрывать свой страх, ведь он легко мог замаскировать все прочие чувства. Руки у нее дрожали так, что тарелка прыгала вверх-вниз. Заметив на лице Рубена улыбку, Фиби поняла, что ему нравится ощущать их страх – это было именно то, чего он так хотел. А ей ничего не стоило продемонстрировать ему свой испуг.

– Поставь тарелку у телефона и тащи свою тощую задницу на софу.

Она сделала все, как он сказал. Но прежде чем Фиби успела сесть, Рубен так наподдал Картеру ногой, что тот с размаху полетел на пол. Эсси тут же вскочила с софы, однако, наткнувшись на яростный взгляд Фиби, замерла на месте.

Фиби сама подняла брата.

– Тише, Картер! Твой плач мешает мистеру Рубену есть.

– Здравая мысль, – кивнув, Рубен сел и положил револьвер себе на колени. В одну руку он взял вилку, в другую – телефонную трубку.

– Не знаю, откуда в тебе это, если учесть, что воспитывала тебя безмозглая сучка. Так где электричество, Дейв? – спросил он в трубку, запихивая в рот целую вилку салата.

Пока Картер хныкал в объятиях матери, Фиби наблюдала за тем, как Рубен ест. Достаточно ли там таблеток? Хватит ли их для того, чтобы он отключился? По идее, раз он пьет спиртное, то должен заснуть еще быстрее.

Может быть, это даже убьет его. Фиби слышала о подобных случаях – таблетки и алкоголь. Может, еще немного, и он умрет.

Наклонившись к Картеру, она стала тихонько нашептывать ему на ухо. Увидев, что тот слишком напуган, она ущипнула его и добавила: «Делай, что я сказала, иначе мне придется отшлепать тебя».

– А ну, заткнитесь, вы оба! Я что, разрешал вам говорить?

– Простите меня, мистер Рубен. Я лишь просила его не плакать. Знаете, он тоже очень хочет писать. Не отпустите ли вы его в туалет, мистер Рубен? Мне очень жаль, но если он сейчас описается, запах будет просто ужасный.

– Господи боже! Ну, пусть идет.

Фиби сжала руку брата:

– Иди, Картер. Делал, что тебе сказано. Потирая кулачками глаза, Картер сполз с софы и отправился в ванную комнату.

– Мистер Рубен?

Мама зашипела на нее, приказывая молчать, но Фиби не обратила на это никакого внимания. Картеру нужно хотя бы несколько минут. Если отвлечь Рубена, ее брат успеет выбраться наружу.

– Как вы думаете, если я попрошу того человека включить электричество, он меня послушает? Здесь так жарко. Возможно, если бы я сказала ему, что мы просто умираем от жары, он снова включил бы электричество.

– Слышал, Дейв? – Рубен откинулся на спинку стула и ухмыльнулся. Его глаза уже порядком остекленели. – Тут ребенок хочет поболтать с тобой. А почему бы и нет? Давай иди сюда.

Как только Фиби подошла к нему, Рубен передал ей телефон. И прижал к животу дуло револьвера.

– Для начала скажи ему, что я сейчас сделал.

Пот липкой струйкой тек по ее спине. Почему же не действует снотворное? И как там Картер? Успел он уже выбраться?

– Мистер? Он приставил револьвер к моему животу, и мне очень страшно. Здесь так жарко, мистер. Нет, никто из нас не ранен, но мы так страдаем от жары, что можем заболеть. Возможно, если бы здесь был кондиционер, мы смогли бы уснуть – хотя мы настолько испуганы, что нам, пожалуй, потребовалась бы куча снотворного. Прошу вас, не можете ли вы опять включить электричество?

– И еще, сэр. – Увидев, что Рубен тянется за телефоном, она еще крепче сжала трубку. Тот лишь пожал плечами и вновь откинулся назад.

Фиби с облегчением расслабилась.

– Не могли бы вы дать ему деньги и машину, как он просит? Он был очень добр к нам с тех пор, как я приготовила ему картофельный салат. Он даже позволил мне вначале воспользоваться ванной комнатой. Мы так устали, что можем отключиться в любую минуту, понимаете?

Рубен протянул руку за телефоном, после чего ткнул ее револьвером в живот, приказывая отойти подальше.

– Слышал, Дейв? Девчонка тоже хочет, чтобы здесь было электричество. Хочет, чтобы ты дал мне деньги и «Кадиллак». Ну нет, пока ты не включишь электричество, никто из них не съест ни крошки. Вообще я хочу поразвлечься прямо сейчас… Где этот мальчишка? Где этот маленький засранец?

– Мистер Рубен, он уже… – Фиби махнула рукой, словно собираясь указать в сторону ванной, и быстрым жестом опрокинула бутылку с виски. – Ох, простите меня! Простите! Я сейчас все уберу. Я…

От удара по лицу она упала на пол. Щека невыносимо болела.

– Безмозглая сучка! – пошатываясь, он шагнул вперед. Теперь дуло револьвера смотрело девочке прямо в лицо.

Эсси, как фурия, метнулась с кушетки и прыгнула ему на спину.

Под градом ударов Рубен невольно отступил назад. Острыми, как бритва, ногтями Эсси вцепилась ему в лицо. Оба кричали и осыпали друг друга проклятьями. Фиби на корточках отползла назад, едва избежав пули – Рубен таки выстрелил, падая под натиском Эсси на колени.

– На помощь! На помощь! – кричала Фиби до тех пор, пока у нее не перехватило горло. Она подняла бутылку, собираясь защищаться, но Рубен упал на пол, лицом вниз. Эсси с криками и плачем продолжала молотить его кулаками, даже когда дверь резко распахнулась и в комнату ворвались люди с пистолетами в руках.

– Не стреляйте, не стреляйте в нас, – и Фиби с плачем поползла к матери.

Все вокруг замедлилось и стало похожим на сон. В этом сне голоса отдавались странным эхом, а свет огней больно резал глаза: В какой-то момент она действительно задремала, но сон оказался таким страшным, что она тут же заставила себя проснуться.

Маме просветили щеку рентгеновскими лучами, чтобы проверить, не разбита ли у нее скула, и наложили шов, который полностью закрыл рану. Фиби все это время сидела на постели в небольшой больничной палате. Она знала, что стоит ей лечь, и она тут же провалится в сон, в котором пуля из револьвера, как какое-то живое существо, преследовала ее по пятам, а затем убивала.

Картер, свернувшись в клубок, спал на соседней кровати. Во сне его тело судорожно подергивалось – как у лошади, которая пытается согнать с себя мух.

В палату все время заходили полицейские и врачи, и все они что-то спрашивали. Фиби отвечала на их вопросы, а про себя думала лишь о том, что лучше бы они все поскорее ушли. Когда же они наконец оставили ее в покое, девочка почувствовала себя такой одинокой, что ей захотелось опять с кем-нибудь поговорить.

Зато теперь у нее была вода, так что она могла наконец вволю напиться. И еще ледяная кока-кола – прямо из бутылки.

Она хотела к маме. Она так сильно хотела к маме, что это мучило ее сильнее, чем боль от удара по лицу.

Неожиданно в палату вошел мужчина с большим пакетом из «Макдоналдса». Запах бургеров и жареного картофеля был настолько аппетитным, что желудок ее невольно сжался от голода.

Взглянув на Картера, мужчина улыбнулся Фиби и присел рядом с ней на кровать.

– Мне подумалось, что тебе, пожалуй, хочется есть. Не знаю, как ты, а сам я не очень жалую больничную еду. Меня зовут Дейв.

Фиби смотрела на него в немом изумлении. Она понимала, что это не очень-то вежливо, но ничего не могла с собой поделать. Ей казалось, что Дейв должен быть старше, он же выглядел совсем молодо – практически как те мальчишки-старшеклассники, о которых она втайне вздыхала. Волосы у него были вьющимися, светло-каштанового оттенка, голубые глаза смотрели на Фиби ясно и спокойно. Синяя рубашка была расстегнута у воротника. И еще от него немного пахло потом.

Он взял Фиби за руку, но не стал трясти ее, а просто осторожно сжал.

– Я очень рад нашему знакомству, Фиби.

– Спасибо, сэр, я тоже.

И тут она сделала то, от чего удерживалась все те долгие часы, которые они провели, запертые, в душном домике, и потом, когда ее брат спал.

Она заплакала.

Дейв, по-прежнему удерживая ее руку, сидел рядом. Он не проронил ни слова, только однажды встал, вытащил пачку бумажных платков и положил их ей на колени. Когда Фиби наконец успокоилась, он открыл пакет и достал оттуда бургеры и жареный картофель.

– Моя мама… – начала было Фиби.

– С ней все в порядке. Я был у нее недавно – спросил, могу ли я побеседовать с тобой, пока вас с братом не отправили домой. Ему, как я вижу, не мешает хорошо выспаться.

– Еще бы.

– Я понимаю, ты тогда очень испугалась, но держалась все равно молодцом. Я и не думал, что девочка твоих лет может быть такой храброй.

– Храброй? Да я вела себя как ненормальная. – Взяв бургер, она откусила небольшой кусочек. Желудок на мгновение сжался, словно бы решая, сможет ли он принять пищу. Однако все сразу же вернулось в норму. – Это Картер молодец – решился-таки выбраться из окна.

– Он сказал, будто ты пообещала отшлепать его, если он этого не сделает.

Фиби слегка покраснела. На самом деле ей строго-настрого запретили бить брата. И это при том, что бывали случаи, когда он вполне заслуживал хорошей взбучки.

– Мне пришлось его заставить.

– Почему?

– Ему нельзя было оставаться в доме. Рубен разобрался бы с ним в первую очередь. Не со мной, не с мамой, а именно с ним. Картер ведь совсем еще ребенок, и Рубену было прекрасно известно, что мама любит его больше всего на свете.

– Ты не только помогла Картеру выбраться, но и подложила в еду снотворное.

– Надо было класть больше. Я просто сыпала наугад. А вы сразу поняли, что я хотела вам сказать по телефону. – Она взяла еще ломтик картофеля. – Мне было как-то легче, когда я разговаривала с вами.

– Ты молодец, что догадалась сообщить мне о снотворном. Это позволило выгадать еще немного времени.

– А почему вы не стали включать электричество? Он так бесился из-за этого.

– Ну, ты ведь помнишь, как уговорила его отпустить тебя в ванну? Это тот же самый способ, когда за свои уступки ты пытаешься получить что-то взамен. На самом деле я уже готов был включить свет, когда мы заметили Картера – он как раз выбирался из окна ванной. Теперь надо было заболтать Рубена или позволить говорить тебе, а за это время увести Картера в безопасное место. Ты специально уронила бутылку, чтобы отвлечь его внимание? Рассчитывала, что он рассердится на тебя и забудет о твоем брате?

– Я знала, что он может ударить меня, но не думала, что он так разозлится. Наверно, он просто пристрелил бы меня, если бы не мама. Надо было с самого начала дать ему больше таблеток. Это мамино снотворное. Если бы не Рубен, она не стала бы его принимать, вот в чем ирония.

Дейв рассмеялся, и Фиби, словно бы оттаяв, тоже слегка улыбнулась.

– Про иронию нам рассказывали в школе. Когда они с мамой только начали встречаться, он старался показать себя с лучшей стороны. Но потом он стал все чаще придираться к нам – и к маме тоже. Думал теперь только о себе. Как-то раз он ударил маму по лицу.

– По распоряжению суда ему запрещено было приходить к вам.

Фиби кивнула.

– Мама сказала, что не хочет больше его видеть, но он продолжал крутиться поблизости и даже приходил к ней на работу. Постоянно следил за ней. Думаю, это еще не все, просто мама решила не рассказывать мне, чтобы не огорчать. Однажды он заявился к нам домой пьяный, и маме пришлось вызвать полицию. Они заставили его уйти, и только.

– Мне очень жаль, что мы не смогли сделать больше.

– Они сказали маме, что она может получить предписание суда. Так она и сделала. Не думаю, правда, что от этого предписания был какой-то толк.

– Пожалуй, ты права. Мне очень жаль, Фиби, что все так получилось. Как мне кажется, твоя мама сделала все возможное, чтобы защитить себя и свою семью.

Фиби взглянула на бумажный платок, который она мяла в своем кулаке.

– Почему он не послушал маму, когда она сказала ему, что больше не желает его видеть? Почему бы ему тогда же не уйти?

– Не знаю, Фиби.

Это был не тот ответ, который бы ей хотелось услышать. Более того, это было похоже на ложь. Фиби ненавидела, когда взрослые пытались солгать ей только потому, что считали, будто она еще маленькая.

Прожевав еще несколько картофельных ломтиков, она покачала головой:

– Может, вы и не знаете, но уж, конечно, догадываетесь. Вы просто думаете, что я не пойму, ведь мне еще нет даже двенадцати лет. На самом деле я уже многое способна понять.

Несколько мгновений он внимательно вглядывался в ее лицо, как если бы хотел прочесть там что-то важное.

– Что ж, я действительно догадываюсь, что заставило Рубена так поступить. У этого парня отвратительный характер, и он не любит, когда ему говорят, что он должен делать, или указывают на дверь – особенно если это исходит от такой женщины, как твоя мама. Поэтому он попытался запугать ее и настоять на своем. У него это не получилось, и он окончательно рассвирепел. Мне кажется, он хотел наказать ее, и в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля – даже у него.

Фиби съела еще один ломтик.

– Мне так кажется, что он просто сукин сын.

– Все так. Только теперь этот сукин сын сядет в тюрьму – и надолго.

Фиби призадумалась над этим, потягивая колу, которую принес ей Дейв.

– В кино, когда показывают заложников, все кончается смертью преступника. Группа захвата просто убивает его.

– Мне больше нравится, когда все остаются живы. Ты сама держалась молодцом, поэтому никто не погиб. Смерть – не самый удачный исход, Фиби… Ладно, ты наверняка устала и к тому же наверняка хочешь повидать свою маму. – Порывшись в карманах, он протянул ей визитную карточку. – Ты можешь звонить мне в любое время. Если вдруг тебе захочется поговорить о том, что случилось, или спросить о чем-нибудь, обязательно позвони мне.