Текст книги "Ложь во спасение"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Кэлли? Обожает, конечно. Самое любимое у нее – мороженое, а на втором месте – пицца.
– Тогда я вас обеих приглашаю в пиццерию как-нибудь после работы.
– Очень мило с твоей стороны, Гриффин. Она уже и так от тебя без ума.
– Это взаимно.
Шелби улыбнулась, подлила ему колы.
– Сколько ты уже живешь в Ридже, Гриффин?
– Да почти год.
– И у тебя до сих пор нет девушки? При твоей внешности девчонки вокруг тебя сами должны увиваться.
– Ну, минут десять это была Мелоди. Теперь это мисс Ви, если, конечно, она отвечает мне взаимностью.
– Дедуля тебя за нее прибьет.
– Я буду биться насмерть.
– И он тоже. И учти: он очень коварен. Должна сказать, меня удивляет, что Эмма-Кейт и тем более мисс Битси тебе до сих пор никого не нашли.
– Пытались, только безрезультатно. – Он пожал плечами и осушил стакан. – Меня никто особо не заинтересовал. До последнего момента.
– Ой! – Конечно, прошло уже немало времени, но разве может женщина забыть этот взгляд мужских глаз, эти интонации в его голосе? Смущенная и одновременно польщенная, Шелби уткнулась в стакан. – Ой, – снова сказала она. – Хочу тебе сказать, Грифф, я девушка непростая, а в данный момент просто клубок проблем.
– А я, Рыжик, как раз в проблемах спец. Решать проблемы – моя специальность.
Она нервно засмеялась.
– Ну, тут тебе придется делать капитальный ремонт. С перекладкой всех коммуникаций, я бы так сказала. Это в нагрузку.
– Так мне такая «нагрузка» как раз по душе. И я понимаю, что все это слишком быстро, если подумать. Просто мне кажется, что всегда лучше говорить начистоту. Когда ты в тот день вошла к мисс Битси, ты меня мгновенно сразила. Я собирался действовать постепенно, не так скоро, но послушай, Шелби, к чему тянуть?
Сказано откровенно и без обиняков, подумала Шелби. Смущает и одновременно льстит самолюбию.
– Ты же меня совсем не знаешь!
– Но собираюсь узнать.
Она недоуменно рассмеялась.
– Вот так просто?
– Да, если, конечно, у тебя не возникнет ко мне неприязни, а я уверен, что нет. Я симпатичный. И я хочу пригласить тебя на свидание, когда ты для этого созреешь или захочешь. А пока что мы с тобой будем видеться благодаря тому, что я связан с Мэттом, а он – с Эммой-Кейт. И кроме того, я на самом деле полюбил твою девчушку.
– Это я вижу. Если бы я считала по-другому – что ты через Кэлли банально ищешь подходы ко мне, – мы бы с тобой сейчас говорили совсем иначе. А так, я прямо не знаю, что тебе сказать.
– Ну, ты ведь можешь это обдумать. Мне пора идти, да и тебя тоже дела ждут. Передай маме, я тут все замерил. Как только она выберет плитку, сантехнику и смесители, все сразу и закажем.
– Ладно.
– Спасибо за колу.
– На здоровье. – Шелби прошла с ним к выходу, размышляя об интересном устройстве нервной системы. Такого волнения, неизъяснимого, выворачивающего душу, с ней уже давно не случалось. И будет ошибкой, очень большой ошибкой на данном этапе ее жизни принимать это всерьез.
– Насчет пиццы я без дураков, – сказал Грифф уже в дверях.
– Кэлли будет счастлива.
– Выбери день и дай знать. – Стоя на крыльце, он проводил внимательным взглядом проследовавшую мимо машину. – Никого не знаешь, кто ездит на серой «Хонде»? Похоже на двенадцатый год выпуска.
– Сразу на ум никто не приходит. А что?
– То и дело на глаза попадается. В последние дни я ее без конца вижу.
– Ну, здесь же люди живут.
– Номера флоридские.
– Тогда, должно быть, турист. Сейчас здесь хорошо в походы ходить – еще не жарко, повсюду полевые цветы.
– Да, наверное. В любом случае – поздравляю с тем, что нашла работу!
– Спасибо.
Шелби смотрела, как он уходит – походка у него и впрямь была очень сексуальная.
Однако для всех будет лучше, если все свое внимание она сосредоточит на Кэлли, на новой работе и на том, как выкарабкиваться из долговой ямы.
С мыслями о долгах Шелби начала подниматься по лестнице. Сейчас она переоденется, прикинет новый бюджет, проверит, не продвинулась ли продажа дома и не поступили ли новые деньги из комиссионного магазина. А потом можно будет заняться репертуаром.
Конечно, это работа, но зато какая приятная и увлекательная!
В дверях комнаты она встала как вкопанная.
Серая «Хонда» с флоридскими номерами. Она подлетела к комоду, открыла ящик, куда сложила все визитки из Филадельфии.
Вот он! Тед Прайвет, частный детектив. Майами, Флорида.
Значит, именно его она видела в гриль-баре! Получается, он следит за ней. Зачем ему это нужно? Что это все означает?
Долги она привезла с собой, тут уж ничего не попишешь, но она не станет сидеть сложа руки и смотреть, как ее жизнь пытаются отравить другие проблемы Ричарда.
Вместо работы она взялась за телефон.
– Форрест? Прости, что отрываю от дел, но мне кажется, у меня небольшие неприятности. Мне бы не помешала твоя помощь.
Форрест выслушал ее, не перебивая и не задавая вопросов. От этого Шелби занервничала еще больше. Она выкладывает все своему брату, а тот сидит с ледяным спокойствием, и глаза его ровным счетом ничего не выражают.
– Это все? – спросил он, когда она умолкла.
– Да, это все. Мне кажется, этого более чем достаточно.
– А эти паспорта, которые ты нашла в банковской ячейке, у тебя?
– Да.
– Они мне понадобятся.
– Сейчас принесу.
– Сядь. Я не закончил.
Она опустилась на стул и сложила руки на кухонной стойке.
– Пистолет тоже у тебя?
– Да. Я его разрядила, он у меня в коробке, наверху в гардеробной, чтобы Кэлли не достала.
– А наличные – из ячейки – тоже у тебя? Или часть?
– Три тысячи я оставила наличными, они у меня в гардеробной. А остальное все, как я и сказала, ушло на оплату счетов. И еще какую-то сумму я положила на счет, уже здесь. Я открыла в Ридже банковский счет.
– Мне потребуется все. Паспорта, пистолет, наличность, конверты – все, что находилось в той ячейке.
– Хорошо, Форрест.
– А теперь я тебя спрошу вот о чем. Какого черта, Шелби, какого черта, я тебя спрашиваю, ты мне все это рассказываешь только теперь?
– Я оказалась в такой глубокой яме. И так стремительно в нее падала. Сначала погиб Ричард, и я стала судорожно соображать, как мне жить дальше. Потом являются авдокаты и сообщают, что я в полной заднице. Я начинаю изучать счета. Раньше я никогда этим не занималась – он держал их под замком. Это всегда была его забота. И его бизнес. И не смей меня за это отчитывать! Тебя там не было, ты не жил этой жизнью, так что не надо меня теперь ругать. Потом я узнаю про дом и про все остальное. Пришлось разгребать. Я нашла ключ, и мне было необходимо узнать, от чего он. Потом я разыскала ячейку и то, что в ней хранилось. Теперь я не знаю, за кем я была замужем, кто отец моего ребенка.
Шелби перевела дух.
– Я не могла допустить, чтобы моя жизнь целиком и полностью зависела от этих проблем. Важно то, что мы имеем на сегодняшний день и что мне нужно предпринять, чтобы побыстрее из этой ситуации выбраться. Чтобы она не довлела надо мной и над Кэлли. Ума не приложу, зачем этому частному сыщику понадобилось за мной сюда тащиться. У меня ничего нет. И я ничего не знаю.
– Я с этим разберусь.
– Буду очень признательна.
– Шелби, я, может, тебя малость и отчитал, но только чтобы немного встряхнуть. Черт побери, ты же мне сестра! Мы с тобой не чужие люди.
Она снова сомкнула пальцы, чтобы не выйти из себя.
– А ты думаешь, я об этом забыла? Ты ошибаешься! А если считаешь, что для меня это пустой звук, то ты просто дурак.
– А что мне остается думать? – огрызнулся он.
– Что я делала то, что считала правильным! Я не могла вернуться домой, пока не начала выкарабкиваться из этой ямы, Форрест. Можешь считать это гордыней или глупостью, но я не могла вернуться и вывалить все это на своих родных.
– Ты бы могла попросить помощи, мы бы не дали тебе пропасть.
– Господи, Форрест, а я-то сейчас что делаю? Но чтобы попросить о помощи, мне сперва надо было хоть немного продвинуться вперед. А вот теперь я как раз и прошу тебя мне помочь.
Он поднялся, походил по комнате, немного постоял у окна, молча глядя на улицу.
– Ладно. Допустим, я могу взглянуть на ситуацию с твоей позиции. Это не значит, что я готов признать твою правоту. Давай, неси мне, что там у тебя есть.
– Что ты собираешься делать? Это все же мои проблемы, Форрест.
– Я собираюсь побеседовать с этим флоридским частным сыщиком и довести до его сведения, что мне не нравится, что он преследует мою сестру. После чего предприму все возможное, чтобы выяснить, кто же был твой муженек.
– Думаю, эти деньги, что он спрятал в банковской ячейке, были краденые. Или добытые мошенническим путем. Господи, Форрест, мне придется все это возвращать?
– Не придется. Ты по закону имела право забрать то, что забрала. Что бы он ни натворил, ясно, что возвращать никто никому ничего не должен. И еще одно. Ты все это расскажешь всем нашим. Хватит скрытничать!
– Но ведь Джилли вот-вот должна родить!
– Никаких отговорок, Шелби! Сегодня же вечером, как уложишь Кэлли, сядешь со всеми за стол и все расскажешь. Я сам позабочусь, чтобы все были в сборе. Или ты хочешь, чтобы им чужие люди говорили, как их дочерью и сестрой интересуется какой-то частный детектив из другого штата?
В его словах был резон. Шелби надавила пальцами на глаза.
– Нет, конечно. Ты прав. Но ты должен меня поддержать, Форрест, когда мама с папой начнут говорить, как они станут выплачивать мои долги. Я этого не потерплю.
– И правильно! – Он подошел и положил руки ей на плечи. – Я вообще на твоей стороне, дурочка.
Она уткнулась лбом ему в грудь.
– Я не могу повернуть время вспять – это означало бы жалеть о том, что у меня есть Кэлли. Но я могу сожалеть, что не была достаточно сильной, чтобы ему противостоять. Каждый раз, как я только-только начинала поднимать голову, что-то менялось – и я опять делалась ниже травы, тише воды.
– Судя по всему, это он как раз умел – заставлять окружающих сидеть тише воды, ниже травы. Ну, иди же, неси, что ты из ячейки достала. И я пойду разбираться.
* * *
Вычислить частного детектива не составило особого труда, тем более что тот избрал тактику маскировки на виду у всех. Он и в отеле записался под настоящей фамилией, хотя всем, с кем общался, говорил, что пишет путеводители. Внештатно.
Форрест подумал, не поймать ли его на этой лжи, но потом решил действовать его же методами. После смены он сел в собственный пикап и немного покружил по городу, пока не обнаружил «Хонду» запаркованной на стоянке возле «Искусства Риджа».
Форрест поставил машину, вышел и прошелся вдоль магазина. Все ясно: человек, которого он почти час искал по улицам городка, стоял внутри и разговаривал с Мелоди.
И конечно, из такого источника он наслушается о Шелби с три короба. Обнаружив цель, Форрест вернулся в пикап и сел ждать.
Прайвет вышел, пересек улицу и направился в гриль-бар. Навряд ли там он получит такой же ворох информации, но если он хоть на что-нибудь годен – а пока складывалось впечатление, что профессионализма у него не отнять, – то кое-что он из них все же выудит.
Минут через пятнадцать Форрест увидел, как Прайвет вышел из гриль-бара и направился в салон – судя по всему, это был следующий пункт на его маршруте. Он в точности повторял утренний маршрут Шелби, а это означало, что он с утра следовал за ней по пятам.
Это Форресту совсем не понравилось.
В салоне Прайвет застрял надолго, но когда Форрест еще раз прошелся под окнами, то обнаружил, что тот сидит в кресле у парикмахера. Ну, хоть деньги какие-то потратит на пользу общества, пока роет свою информацию.
Форрест опять разместился в пикапе и терпеливо ждал, пока Прайвет выйдет и сядет в свою машину.
Он двинулся следом. Это не составило труда, поскольку машин на улицах городка было немного.
На развилке Прайвет свернул к их дому. Когда «Хонда» проследовала мимо, Форрест прикинул в уме маршрут, сделал три четверти оборота и снова оказался лицом к «клиенту».
Протянул руку за полицейским фонарем, прилепил его к крыше и стал ждать.
Когда Прайвет показался во второй раз и съехал на обочину в нескольких метрах от дома, Форрест выехал из укрытия и включил фонарь, так чтобы Прайвет видел его в зеркало заднего вида.
Он припарковался впритык к «Хонде» и подошел справа – пассажирское окно уже было опущено.
Прайвет держал перед собой карту. На лице его было изображено замешательство.
– Надеюсь, офицер, я ничего не нарушил и вы мне как раз поможете. Я где-то неправильно повернул.
– Не советую зря тратить свое и мое время. Полагаю, вам известно, кто я такой, и я тоже отлично знаю, кто вы, мистер Прайвет. Держите руки на руле, чтобы я их видел. Живо! – прикрикнул Форрест, кладя ладонь на рукоять пистолета. – Я знаю, что у вас есть лицензия на ношение оружия, и если я не увижу обе ваши руки на руле, то можете считать, что у вас уже неприятности.
– Неприятности мне не нужны. – Прайвет поднял обе руки и аккуратно опустил их на рулевое колесо. – Я просто делаю свою работу.
– А я делаю свою. Вы наведывались к моей сестре еще на Севере, причем явились к ней под надуманным предлогом.
– Она меня сама пригласила войти.
– Вы донимали расспросами женщину с маленьким ребенком в ее собственном доме, после чего проехали за ней через полстраны и продолжаете за ней шпионить.
– Послушайте, офицер, я частный детектив.
– Я же сказал: я знаю, кто вы такой.
– Офицер Помрой, один мой клиент…
– Если вашего клиента обчистил Ричард Фоксворт, то моя сестра не имеет к тому ни малейшего отношения. Фоксворт погиб, вашему клиенту не повезло. Если после десяти минут общения с Шелби вы не поняли, что она тут ни при чем, то вы идиот.
– Мэтерсон. Он действовал под именем Дэвид Мэтерсон.
– Какая разница, какое имя он себе выдумал или какое ему было дано при рождении, если его все равно уже нет в живых! Лично я надеюсь, акулы им всласть закусили. Так вот. Если вы действительно не хотите неприятностей, то немедленно прекратите преследовать мою сестру и наводить о ней справки по всему городу. Подозреваю, стоит мне наведаться в «Искусство Риджа», гриль-бар и салон моей бабушки, как мне тут же расскажут, что ваша беседа непонятным образом все время крутилась вокруг Шелби. Это надо прекратить! Еще раз поймаю – арестую. В этих краях то, чем вы занимаетесь, называется преследованием, и у нас на этот счет есть закон.
– А в моем бизнесе это называется делать свою работу.
Форрест навис над окном.
– Позвольте задать вам вопрос, мистер Прайвет. Вы что же думаете, если я вас арестую прямо здесь и сейчас и привезу в участок, то здешний судья скажет, что вы в полном праве можете сидеть вот так с биноклем наготове?
– А я орнитолог-любитель.
– Назовите пять видов птиц, обитающих в этих горах. – Форрест сделал паузу. Прайвет насупился. – Все ясно. Птичка, за которой вы охотитесь, летать не умеет. Так вот. Я доложу своему шефу, а мы с ним вместе доложим судье Харрису, который приходится мне троюродным дедом, что вы здесь рассиживаете и следите за домом моих родителей и моей сестры, что вы разъезжаете за ней по всему городу и наводите справки о молодой вдове с оставшейся без отца дочкой. Угадайте, что тогда будет? Уж наверное, он скажет: «Отлично! Пускай себе ездит и спрашивает!» Так, что ли? Или, может, вы после этого проведете ночь в кутузке вместо уютного номера в отеле?
– Мой клиент не единственный, кого надул Мэтерсон. И есть еще драгоценности почти на тридцать миллионов, которые он похитил в Майами.
– Верю. Я верю, что он отпетый негодяй, знаю, как он поизмывался над моей сестрой, и не собираюсь об этом забывать. Но я не позволю теперь издеваться над ней вам.
– Офицер, а вам известно, какое вознаграждение ожидает того, кто найдет двадцать восемь миллионов долларов?
– Если будете искать их через мою сестру, ваше вознаграждение будет равно нулю, – спокойно объявил Форрест. – Держитесь от нее подальше, мистер Прайвет, иначе вас ждут все неприятности, которых вы так хотите избежать. А клиенту своему передайте: мы ему очень сочувствуем, не повезло парню. На вашем месте я бы вернулся во Флориду и так ему и объявил. Сегодня же. Но это вам решать.
Форрест опять выпрямился.
– С этим все ясно?
– С этим ясно. У меня один вопрос.
– Спрашивайте.
– Как получилось, что ваша сестра столько лет прожила с Мэтерсоном и не знала, кто он такой?
– А теперь я вам задам вопрос. Ваш клиент – разумный человек?
– Я бы сказал, да.
– Как получилось, что ваш клиент дал себя облапошить? А теперь советую вам убираться подобру-поздорову и навсегда забыть сюда дорогу. В прямом и переносном смысле.
Форрест вернулся в пикап и дождался, пока Прайвет уедет. Потом подъехал к дому родителей и запарковался. Надо было быть дома, когда Шелби начнет рассказывать всем о своих злоключениях.
Часть II
Корни
Мы нераздельны. И бежим домой
от шумных толп —
Предаться нашим чувствам.Роберт Фрост. «Воссоздай почву»
11
После всех признаний и всей горькой правды Шелби чувствовала полное физическое и моральное изнеможение. Когда наутро она усилием воли заставила себя вылезти из постели, то поняла, что начинает день уже разбитой.
Как же горько сознавать, что она не оправдала ожиданий вырастивших ее людей. Она подумала о Кэлли. Неужели и дочь когда-то это ждет – сделать какую-то глупость и в один злосчастный день проснуться с таким вот невыносимым чувством?
С большой вероятностью, да. И Шелби дала зарок не забыть сегодняшнего утра и, если придет такой час, отнестись с пониманием.
К счастью, для настоящих глупых поступков Кэлли еще слишком мала.
Войдя в детскую, Шелби застала дочь сидящей в кроватке и оживленно беседующей со своей Фифи. Шелби приникла к девочке, и эти традиционные утренние нежности немного приподняли ей настроение.
Одевшись сама и одев Кэлли, она спустилась с ней вниз.
Поставила кофе и решила, что гренки и папины любимые яйца-пашот помогут немного восстановить утраченные накануне позиции.
К тому времени как Ада-Мей спустилась на кухню, Кэлли уже сидела на своем стульчике и ела порезанные бананы и клубнику, а завтрак для взрослых был наполовину готов.
– Доброе утро, мама.
– Доброе утро. Вы, как вижу, рано поднялись. Доброе утро, солнышко! – обратилась она к Кэлли и подошла ее поцеловать.
– Бабуля, мы будем яичный хлебушек!
– Да? Ну, это необыкновенный завтрак!
– Почти готово, – сообщила Шелби. – Варю папе яйца. Ты будешь?
– Не сегодня, спасибо.
Когда Ада-Мей подошла налить себе кофе, Шелби повернулась и обняла ее сзади.
– Ты все еще сердишься, – прошептала она.
– Конечно, сержусь. Это нельзя включить и выключить, как свет.
– Сердишься, причем не на шутку.
Ада-Мей вздохнула:
– Ничего, понемножку отпускает.
– Мам, ты меня прости. Мне очень стыдно.
– Я знаю. – Ада-Мей потрепала Шелби по руке. – Знаю. И пытаюсь внушить себе, что виновата не ты, а ситуация, в которой ты оказалась. Что дело не в том, что ты не надеялась на нашу помощь.
– Такого никогда не было. Никогда! Я ведь сама вляпалась, правда? И кое-кто воспитал меня в том духе, что надо уметь самой справляться со своими проблемами.
– Похоже, в этом мы как раз преуспели. Но не сумели тебе внушить, что проблемы решать легче, если поделиться ими с близкими людьми.
– Мне было стыдно.
Теперь Ада-Мей развернулась и крепко обхватила лицо дочери руками.
– Никогда, слышишь? Никогда не смей меня стыдиться! – Она бросила взгляд на Кэлли, увлеченную своими фруктами. – Я могла бы и еще кое-что сказать, но дождусь момента, когда рядом не будет стен с любопытными маленькими ушками.
– Бабуля! У стен не бывает ушек! Ты неправильно говоришь.
– Неправильно, да. Давай я тебе лучше дам кусочек хлебушка, который твоя мама так вкусно поджарила.
Спустился Клэйтон в своей обычной белой рубашке, аккуратно заправленной в брюки защитного цвета. Он подошел к Шелби, легонько постучал костяшками пальцев по ее макушке, потом поцеловал.
– О! Воскресный завтрак посреди недели? – Он взял себе кружку. – Подлизываешься? – спросил он Шелби.
– Ага.
– Молодец!
Сегодня была ее очередь сидеть с девочками, и она отвезла их в парк, с тем чтобы в обеденный перерыв к ним могла подъехать Эмма-Кейт, принять участие в их маленьком пикнике и наконец познакомиться с Кэлли.
– Когда я была маленькая, мы с Эммой-Кейт были самыми близкими подружками, вот как вы с Челси.
– А вы устраивали праздничные чаепития? – спросила Кэлли у Эммы-Кейт.
– Устраивали. И пикники тоже.
– Ты можешь приехать к бабуле, и будем пить чай.
– С большим удовольствием.
– Бабуля сохранила мамины чашки, мы можем пить из них.
– Те самые? С фиалками и маленькими розочками?
– Угу. – Глаза у Кэлли округлились. – Нам придется быть очень аккуратными, потому что они очень крупкие.
– Не крупкие, а хрупкие. А сейчас мы будем качаться на качелях. Челси, идем качаться!
– Шелби, у тебя очень красивая девочка! Красивая и умненькая.
– Не стану спорить. Она мое самое большое сокровище! Эмма-Кейт, ты сегодня после работы не очень занята? Мне еще надо тебе кое-что рассказать. Тебе одной.
– Хорошо. Можем прогуляться на Панораму, как раньше. Я сегодня освобожусь в четыре, можем встретиться у начала тропы в четверть пятого.
– Отлично.
Эмма-Кейт смотрела, как Кэлли с Челси бегают вокруг качелей.
– Если бы у меня на попечении был такой человечек, я бы много делала такого, чего в противном случае делать бы не стала.
– И многое, чего ты не стала делать, ты сделала бы, будь ты одна.
– Мама! Мама! Покачай нас, мама! Высоко-высоко!
– Вся в тебя, – заметила Эмма-Кейт. – Тебе всегда надо было раскачаться до небес.
Шелби со смехом поднялась.
– Теперь я стараюсь держаться поближе к земле.
И очень жаль, подумала Эмма-Кейт, глядя, как подруга раскачивает качели.
Ей удалось выкроить время и начать составлять плей-лист, а потом пришло сообщение из комиссионки о продаже двух коктейльных платьев, одного вечернего наряда и сумочки, и Шелби победно вскинула сжатую в кулак руку. Она внесла изменения в свою ведомость и прикинула, что еще одна такая удачная продажа – и можно будет погасить долги по очередной кредитке.
Она внутренне подготовилась к завтрашнему дню – своему первому рабочему дню в салоне красоты, потом обулась в туристические ботинки, которые все эти годы хранила в дальнем углу гардеробной, боясь, как бы Ричард не заставил ее отнести их на помойку.
Кэлли она забросила к Клэю, в гости к Джексону, как и было договорено заранее, немного задержалась посмотреть, как дочь с восторгом изучает на заднем дворе игрушечный замок двоюродного брата, и поехала дальше, к тому месту, где начиналась туристическая тропа к смотровой площадке, носящей название «Панорама».
Поставив машину на парковку, Шелби ступила на землю и подумала: «Вот чего еще мне недоставало!» Тишины, чтобы слышался только птичий гомон да пение ветра в кронах деревьев. Возможности вдыхать запах сосен в свежем, прохладном – ровно настолько, насколько нужно – воздухе. Она закинула на спину рюкзак – еще одну вещь, которую прятала от Ричарда.
С детства Шелби была приучена всегда брать с собой воду и что-то из еды, даже в самый непродолжительный поход. Мобильная связь в лесу бывает не везде – во всяком случае, так было, когда она в последний раз шагала по этой тропе, но телефон всегда лежал в ее кармане.
Надо в любой момент иметь возможность связаться с дочерью.
Она приведет сюда и Кэлли, подумала Шелби, проведет ее по тропе, покажет, какие тут растут цветы и деревья, если повезет – даже оленя или пугливого кролика.
Научит распознавать под ногами медвежий помет, продолжала строить планы Шелби и с улыбкой подумала, что Кэлли как раз в том возрасте, когда это вызовет у нее бурное отвращение.
Она посмотрела на облака, наползающие через вершины холмов. Можно будет даже взять девочку в поход с ночевкой. Поставить палатку, показать ей, какое это блаженство – провести погожую, безоблачную ночь под звездами и послушать истории у костра.
Вот ее подлинное достояние. Годы переездов с места на место, жизнь в Атланте и Филадельфии – все это был совсем другой мир. Даже если Кэлли изберет для себя какой-то из тех миров – или что-то совершенно иное, – ее корни всегда будут здесь, к ним она всегда сможет вернуться.
В Ридже у нее всегда будет семья. И родной дом, где ее ждут.
Услышав машину, Шелби обернулась и охватила взором лежащий на склонах холмов городок. И хотя она понимала, что ее ждет еще одна трудная исповедь, она улыбнулась при виде паркующейся рядом с ней Эммы-Кейт.
– Я уж и забыла, какая тут красота. Именно в этом месте, когда с одной стороны город, а с другой – тропа, и ты можешь выбрать, куда двинуться, а потом отправиться в путь.
– Когда Мэтт впервые приехал сюда со мной, мы с ним прошагали до самой пещеры Свитуотер. Хотелось посмотреть, из какого он теста.
– Новички на этом маршруте обычно ломаются. А он как?
– Ну, он же до сих пор со мной, как видишь. А у тебя, я вижу, все те же походные ботинки?
– Они разношенные – самое то.
– Ты так всегда говорила. Я свои в прошлом году наконец поменяла на новые. Я стараюсь пару раз в неделю выбираться на такую прогулку. Мэтт записался в тренажерку в Гэтлинберге – он любит поднимать тяжести и крутить педали. Мечтает основать в Ридже собственный фитнес-центр, тогда не придется никуда ездить. А я предпочитаю пройтись по лесу. Ну, может, время от времени сходить на йогу – у твоей бабушки в салоне по субботам бывают такие тренировки. В дневном спа.
– Она мне не рассказывала.
– У нее там много чего происходит. А нам с тобой пора двигаться, если хотим до самой Панорамы дойти.
– Это было наше любимое место, где мы болтали о мальчиках, родителях и вообще обо всем, что нас волновало.
– Мы и сейчас этим занимаемся, да? – спросила Эмма-Кейт, ступая на тропу.
– В каком-то смысле. С родными я, можно сказать, все выяснила. А ты для меня всегда была как родная, так что теперь я намерена все выложить и тебе тоже.
– Ты что, от правосудия скрываешься?
Шелби со смехом взяла подругу за руку.
– От правосудия – нет. Но у меня такое чувство, что я много лет бегала от всего остального. А теперь перестала.
– Рада это слышать.
– Кое-что я тебе уже рассказала. Теперь расскажу все остальное. Это началось после смерти Ричарда. Нет, началось-то оно раньше, но обрушилось на меня, только когда его не стало.
Шелби поведала то, о чем умолчала в прошлый раз, делая отступления, когда Эмма-Кейт задавала вопросы.
Тропа пошла в гору круче, стала виться меж кустов и камней, отчего ноги у Шелби по-хорошему заныли. В ветвях только-только распускающегося белыми цветами кизильника мелькнула роскошным оперением синешейка.
По мере подъема воздух делался все холоднее, но она слегка вспотела от физической нагрузки, и ей было хорошо.
Она обнаружила, что признаваться в грехах легче здесь, на природе, где ее слова разносятся по горам.
– Начать с того, что я как-то не привыкла, что кто-то из моих знакомых имеет долги на миллионы долларов, – заметила Эмма-Кейт. – И вообще, это же не твои долги, Шелби!
– Я подписывала закладные бумаги на дом. По крайней мере, я так думаю.
– Думаешь?
– Я не помню, что подписывала какую-то закладную, но он ведь знаешь как делал? Сунет мне под нос бумажку и говорит: «Вот здесь подпись поставь, это только формальность». Думаю, в половине случаев он вообще за меня сам расписывался. Наверное, я могла бы выбраться из всего этого, опровергнув свою причастность в суде или просто объявив себя банкротом. Когда продастся дом – а он продастся, – долгов заметно поубавится. А пока этого не случилось, я их гашу по мере сил.
– Шмотки распродаешь?
– За шмотки я уже получила пятнадцать тысяч – не считая ненадеванной шубы, которую я вместе со всеми ярлыками и бирками отнесла обратно в магазин. А когда продадут все вещи, получу еще столько же. У Ричарда была уйма костюмов, да и у меня полно вещей, которые я не носила. Эмма-Кейт, это был совсем другой мир!
– Но ведь кольцо оказалось поддельным!
– Думаю, Ричард не видел смысла надевать мне на палец настоящий бриллиант. Он меня никогда не любил, я теперь это вижу. Я была для него полезной. Пока я не до конца разобралась, в чем именно, но наверняка он меня как-то использовал.
– И ты нашла его депозитную ячейку. Это кажется невероятным.
Оглядываясь назад, Шелби и сама понимала, что сражалась с ветряными мельницами.
– Я задалась целью. Ты же знаешь, как это бывает.
– Я знаю, какой бываешь ты, когда ставишь перед собой цель. – Солнце немного переместилось, и Эмма-Кейт поправила козырек бейсболки. – Столько денег! И с его другими именами тоже ничего не понятно.
– Эти деньги добыть легальным путем он явно не мог. У меня были на их счет сомнения, но я же их не украла, не выманила ни у кого обманным путем, а у меня на руках Кэлли. Если когда-нибудь придется их возвращать, буду решать этот вопрос. Пока что я какую-то сумму положила в банк. Вот немного разгребу свои проблемы – и можно будет пустить их на покупку домика.
– А что с этим частным детективом?
– Он со мной зря теряет время. Думаю, он бы и сам до этого додумался, но Форрест его уже убедил.
– Форрест убеждать умеет.
– Он на меня все еще злится. Немного, но злится. Ты тоже?
– Мне трудно на тебя злиться, я же тебя люблю.
Какое-то время они шли молча по знакомой с детства тропе.
– А что, мебель действительно была такая безобразная?
Интерес подруги к таким подробностям развеселил Шелби. Она рассмеялась.
– Это еще слабо сказано! Надо было мне ее сфотографировать. Тяжелая, помпезная, темная. Какая-то угловатая. Я в этом доме всегда чувствовала себя гостьей, а не хозяйкой. Не могла дождаться, когда оттуда уеду. Представляешь, Эмма-Кейт, он даже первый взнос не внес! К моменту его гибели банк успел направить нам несколько уведомлений, но я их в глаза не видела.
Она замолчала и открыла бутылку с водой.
– Я так и не знаю, кто он был на самом деле. Даже имени его толком не знаю! Не знаю, чем он занимался, на чем делал деньги. Знаю только, что все это было насквозь фальшивым – и наш брак, и жизнь, которую мы вели.
У Панорамы Шелби остановилась, чувствуя, как у нее восторженно зашлось сердце.
– Вот где настоящее!
Отсюда открывался вид на многие мили вокруг. На зеленые холмы и лощины, на долины, окруженные горами – такими же хрупкими, как ее старый чайный сервиз. И плывущие в облаках, поросшие травой вершины, исполненные величия и тайны.
День клонился к вечеру, и свет сделался мягче. Она подумала о том, как все это выглядит на закате, когда эти горы и долины залиты золотом, а потом горы делаются пепельными с маленькими всполохами огня, будто потухший гигантский костер.
– И еще я теперь понимаю, что я все это принимала как должное. Все. Но больше этого не повторится.
Они сидели на голой скале, как делали тысячу раз много лет назад. Эмма-Кейт вынула из кармана пакетик подсолнечных семечек.
