Текст книги "Родовое проклятие"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

7

Коннор подумывал, не завалиться ли в паб. Надоело колдовать, заклинать, смешивать зелья. Хотелось света, музыки, разговора, который бы не вертелся вокруг белого и черного, а то и вовсе конца всему, что он знает.

Всему, что он любит.

А если там окажется Элис, можно будет проверить, не отпала ли у нее охота.

Надо же человеку отвлечься, когда сама его жизнь висит на волоске! Отвлечься, развлечься, получить немного тепла. Услышать сладкий стон женщины в своей постели.

А больше всего человеку – мужчине – требуется удрать из дома, когда три самые дорогие ему женщины устроили там сборище клуш, посвященное подготовке к свадьбе. Конечно, слово «клуша» он ни за что не рискнул бы произнести вслух, ему его шкура пока еще дорога.

Но Коннору хватило нескольких шагов, чтобы понять, что никакой паб, толпа друзей и никакая Элис ему не нужны. Вот почему, направляясь к своему пикапу, он достал телефон и набрал сообщение Фину.

В доме одни бабы и разговоры о свадьбе. Если ты у себя, я сейчас буду.

Не успел он завести мотор, как пришел ответ:

Валяй, несчастный.

Он хохотнул и отрулил от дома.

Будет неплохо, решил Коннор, проведя большую часть дня с сестрой за колдовскими книгами и магией крови, оказаться в мужском доме и в мужской компании. Наверняка и Бойл подвалит, они пропустят по паре пива, возможно даже, погоняют в снукер у Фина в так называемой «игровой».

В порядке противоядия от долгого и не вполне приятного дня.

Он поехал лесной дорогой, через зеленую чащу. Вечерние краски меркли, спускались сумерки. Рыжим пятном мелькнула и пропала в кустах лиса, он успел лишь разглядеть, что в зубах у нее еще бьется добыча.

Природа – это не только красота, но и жестокость, это Коннор усвоил с детства.

И для того чтобы эта лиса выжила, полевка должна была умереть. Таков порядок вещей. Для того чтобы выжили они, придется умереть Кэвону. Вот почему он, Коннор, который никогда не вступал в драку, если мог решить дело миром, который в жизни никого не обидел, теперь готов убить без колебаний и сожалений. И больше того – убьет, ясное дело, с гадким наслаждением.

Но нет, сегодня он не станет думать о Кэвоне, об убийстве или о выживании. Сегодня ему нужны только его друзья, пиво и разве что снукер.

Не доезжая с полкилометра до дома Фина, пикап чихнул, дернулся и заглох.

– Вот черт!

Бензина было достаточно, он только вчера залил полный бак. И меньше месяца, как возил машину на полный техосмотр, где проверили все – от двигателя до глушителя.

Машинка должна бежать бодро, как козочка.

Ругаясь, Коннор достал из бардачка фонарь и вылез из машины, чтобы открыть капот.

В двигателях он немного разбирался – как и в трубах, в плотницком или строительном деле, в электропроводке. Если бы его сердцем и умом не завладели ловчие птицы, он бы, возможно, открыл свой бизнес как мастер на все руки.

Умелые руки оказывались весьма кстати в ситуациях подобных этой.

Коннор посветил фонариком на мотор, проверил контакты аккумулятора, затем карбюратор, щелкнул пальцами, чтобы ключ повернулся в зажигании, и стал смотреть, как мотор с противным непонятным скрежетом тщетно пытается завестись.

Все было как будто в полном порядке.

Конечно, можно все бросить, запереть машину и добраться к друзьям, пиву и бильярдному столу пешком.

Но это был вопрос чести.

Поэтому Коннор проверил топливный шланг, еще раз убедился, что контакты аккумулятора в порядке, и совершенно не замечал, как землю заволакивало туманом.

– Ну что за черт!

Он раскрыл ладони над мотором, чтобы сделать последнюю, колдовскую, проверку, прежде чем окончательно сдаться.

И почувствовал в воздухе какой-то мерзкий дым.

Медленно развернувшись, Коннор увидел, что стоит по щиколотку в тумане, который при каждом движении обдает его ледяным холодом. Его обступили тени, темным пологом закрывшие деревья, дорогу и весь мир. За ними не видно было даже неба.

Он явился в облике человека, с красным камнем на шее, который сверкал особенно ярко на фоне внезапно спустившейся кромешной тьмы.

– Один, юный Коннор?

– Как и ты.

Кэвон развел руками и улыбнулся.

– Вот мне любопытно: тебе ведь, чтобы попасть из одного места в другое, никакой машины не нужно. Достаточно лишь…

Кэвон простер руки, воздел выше. И переместился на пару футов без каких-либо видимых усилий.

– Такие, как мы, слишком высоко ценим свой дар, свое искусство, чтобы растрачивать его по мелочам. У меня есть ноги, а при необходимости – машина или конь.

– А в результате ты застрял здесь один, один посреди дороги.

– У меня и семья, и друзья совсем рядом, только кликни. – Говоря это, он предпринял попытку пробиться к ним энергетическим полем, но понял, что эту толстую и плотную стену тумана ему не преодолеть. – А что есть у тебя, Кэвон?

– Власть. – Он произносил это слово с каким-то жадным благоговением. – Власть, которая выше твоего понимания.

– А еще – логово по ту сторону реки, где ты прячешься, один, в темноте. Я же сяду у теплого огня, при свете и пропущу пивка с друзьями и родными.

– Ты из них самый слабый. – Слова сожаления монотонными каплями дождя срывались с его языка. – И ты это знаешь. И они это знают. Ты годишься только для веселья. И для работы. Но из вашей троицы ты самый слабый. У твоего отца хватило ума передать амулет не тебе, а сестре. Не единственному сыну, заметь, а девчонке!

– И из этого ты делаешь вывод о моей слабости?

– Да я это знаю! Ну чем ты можешь похвастаться? Только тем, что дала тебе тетка – и то из жалости. Даже твоя приехавшая издалека сестренка способна на большее. Твоя энергетика – ничто, ты сам – ничто, эдакий шут, прислуживающий другим, которых ты напыщенно именуешь семьей и друзьями. Твой большой друг Финбар выбирает тебя себе в партнеры, поскольку ты не имеешь над ним никакой власти, – и вот ты пашешь на него за зарплату по его прихоти. Ты ничто, и вся твоя сила – ноль!

Колдун говорил, а сам подступал ближе, и красный камень испускал ритмичное мерцание, словно это билось живое сердце.

– Я нечто большее, чем тебе кажется, – возразил Коннор.

– И что же ты такое, мальчик?

– Я – Коннор из рода О'Дуайеров. Я один из трех. Я часть Смуглой Ведьмы Мейо. – Коннор вгляделся в темные глаза колдуна и прочел в них решимость. – Мне подвластен огонь. – Он выбросил вперед правую руку, на ладони возник огненный шар. – И воздух. – Выставил один палец, чуть покрутил – и образовался маленький вихрь. – Земля, – продолжал он, и земля задрожала. – Вода. – Пролился дождь, такой горячий, что, падая на землю, капли шипели. – И ястреб.

С пронзительным криком вниз сорвался Ройбирд и с легкостью перышка опустился Коннору на плечо.

– Дешевые трюки и домашние питомцы, вот все, чем ты можешь похвастать! – презрительно процедил Кэвон. Затем высоко воздел руки, широко расставив пальцы. Камень на его шее окрасился в ярко-алый цвет крови.

В нескольких дюймах от сапог Коннора в землю вошла молния, и сразу едко запахло серой.

– Я мог бы убить тебя одной силой мысли. – Голос Кэвона перекрывал раскаты грома.

Уж это вряд ли, решил про себя Коннор и с улыбкой склонил голову набок.

– Дешевые трюки и домашние питомцы? Я могу вызвать огонь, воду, землю, воздух. Испытай мою силу, если тебе самому это по силам! И ястреб мой верный мне предан безмерно. Мы с ним и мы трое долг наш исполним. Мой меч – это свет, правда – мой щит, путь предо мною от века лежит. И я принимаю его добровольно, чтоб землю избавить от черного зла.

С этими словами Коннор нанес удар. Мечом, возникшим из огненного шара, рассек воздух, но по противнику не попал. Бицепс левой руки пронзила боль, будто в него вонзился раскаленный клинок.

Не замечая боли, Коннор двинулся вперед и снова занес меч. Волосы его развевались в бешеном вихре, клинок блестел в темноте.

И когда он ударил на этот раз, Кэвон исчез.

Тени расступились, туман уполз.

– Вот моя воля, – негромко, но страстно проговорил Коннор. – Да будет так!

Он выдохнул, набрал полную грудь воздуха, ощутил вкус ночи – сладковатой, влажной и зеленой. Где-то вдалеке с вопросительной интонацией протяжно ухнула сова, какая-то зверушка торопливо бежала через подлесок.

– Ну вот. – Ройбирд подался к хозяину, и их щеки соприкоснулись. – Занятно. Сколько ставишь на то, что мой пикап заведется с полоборота как миленький? Я сейчас к Фину, а ты проводи меня и нанеси визит Мерлину. Или лети назад, домой. Сам решай, брат, – прибавил он по-ирландски.

С тобой, услышал Коннор – и мысленно, и сердцем. Всегда с тобой.

Ройбирд взмыл в небо и устремился вперед.

Еще чувствуя слабость и головокружение от последствий противостояния белой и черной магической силы, Коннор забрался в машину. Она завелась легко, заурчала и быстро домчала его до жилища Фина.

Он сразу прошел в дом. В камине трещал огонь, и это был знак гостеприимства, однако на диване с пивом наготове его никто не ждал.

Зная этот дом не хуже собственного, Коннор прошел в его заднюю часть и услышал голоса.

– Если хочешь горячей еды, – громыхал Бойл, – женись на ком-то, кто тебе ее будет готовить!

– Зачем, если у меня всегда ты под рукой?

– Затем, что я себя прекрасно чувствовал дома с бутербродом и чипсами!

– А у меня в холодильнике прекрасный кусок свинины…

– Зачем ты покупаешь прекрасный кусок свинины, если не знаешь, что с ним делать?

– Вот те на! А с чего бы мне его не купить, если я знаю, что у меня рядом ты?

Несмотря на легкую головную боль, как от больного зуба, перебранка заставила Коннора рассмеяться. Он прошел дальше.

Странно, у него было такое чувство, будто он уже выпил пива, причем немало. Его вроде бы несло верным курсом, но пол под ногами словно имел уклон от середины к стенам.

Коннор вошел на кухню, где так ярко горел свет, что он невольно заморгал, а в голове запульсировала боль.

– Свининка бы сейчас хорошо пошла!

– Ну вот видишь? – Фин с усмешкой обернулся – и лицо у него вытянулось. – Что стряслось?

– Так, мелкая стычка двух магий… Господи, да у вас тут африканская жара!

Слегка пошатываясь, Коннор стал стягивать куртку. И уставился на свою левую руку.

– А ну, гляньте-ка! Что-то у меня рука дымится.

Его качнуло вперед, друзья кинулись подхватить.

– Это еще что за чертовщина? – воскликнул Бойл. – Да он у нас сейчас сгорит!

– Здесь очень жарко! – твердил Коннор.

– Да ничего не жарко! Это все Кэвон, – определил Фин. – Чую его запах.

– Дай-ка я с тебя рубашку сниму.

– О, обычно мне это девушки говорят…

Фин в нетерпении стянул с него рубашку.

Коннор смотрел на свою руку, на огромный черный ожог, на облезающую, в волдырях, кожу. Смотрел как бы со стороны, словно разглядывал какую-то диковину под стеклом.

– Нет, вы только гляньте! – прошептал он. И потерял сознание.

Фин наложил на обожженное место ладони. Его пронзила боль, но он не убирал рук. Не давал ожогу разойтись.

– Говори, что делать! – потребовал Бойл.

– Дай ему воды! Я могу предотвратить растекание, но… Тут нужна Брэнна.

– Я ее привезу.

– Слишком долго! Неси воды!

Фин закрыл глаза и распахнул свое энергетическое поле, дал ему выйти за пределы оболочки. Коннор ранен. Приходи. Приходи скорей!

– Вода тут не поможет. – Бойл опустился на колени. – Ни ему, ни тебе. Посмотри на свои руки, они тоже горят! Мне это знакомо.

– И ты знаешь, что это поправимо. – По лицу Фина струился пот, тонкой струйкой бежал по спине. – Если не буду держать – неизвестно, чем это для него закончится.

– Может, льда? Фин, он же горит! Может, сунуть его в ванну со льдом?

– Обычные средства тут не помогут. Быстро иди в мою мастерскую и принеси… Уже не нужно, – с облегчением выдохнул он, видя, как в кухню влетают Брэнна с Айоной, а между ними – Мира с выпученными глазами.

Брэнна кинулась к Коннору.

– Что случилось? – набросилась она на Фина.

– Не знаю. Кэвон – это без всякого сомнения, но ничего более определенного сказать не могу. У него жар, даже небольшой бред. У меня под руками черный ожог, глубокий и расползающийся. Я его пока сдерживаю.

– Дай взглянуть. Дай я сделаю!

– Брэнна, я его сдерживаю. Я мог бы сделать больше, но, боюсь, мне не все под силу. А вот у тебя получится. – Он стиснул зубы от боли. – Но я его не отпущу, даже ради тебя!

– Ну хорошо, хорошо. Но мне надо увидеть. Почувствовать, понять. – Она закрыла глаза, сконцентрировала всю энергию и положила руки поверх рук Фина.

Глаза ее вновь распахнулись, в них стояли слезы, ибо боль у нее под руками была нестерпимой.

– Смотри на меня! – велела она Фину. – Сам он не в состоянии, так что ты смотри за него. Стань им. Почувствуй то, что чувствует он. И исцелись за него. Смотри на меня! – Ее глаза приобрели цвета серой озерной воды и сделались спокойными, очень спокойными.

– Айона, ты положи свои руки поверх моих, отдай мне свою силу.

– Бери всю!

– Холод чувствуешь? Чувствуешь? – повернулась она к Фину.

– Чувствую.

– Холодная и ясная – это сила исцеления. Она заливает огонь, уносит все черное.

Когда Коннора забила дрожь и он застонал, Мира села на пол и положила голову раненого себе на колени.

– Тшш, тшш… – Очень легко и нежно она гладила его волосы, его лицо. – Тшш… Мы с тобой. Сейчас, сейчас полегчает.

Коннор обливался потом – и Фин вместе с ним.

Брэнна вобрала в себя часть жара и боли, и дыхание ее стало поверхностным.

– Держу, – сквозь зубы процедил Фин.

– Теперь ты не один. Целительство – болезненная штука, такова его цена. Смотри на меня, пусть боль перейдет ко мне. Пусть боль уйдет из того, что нам дорог, уйдет медленно, принеся прохладу. Пусть выходит из него, входит в тебя, в меня. Из него, в тебя, в меня. Из него, в тебя, в меня…

Она его почти загипнотизировала. Ее лицо, ее глаза, ее голос завораживали. И постепенно боль утихала, обожженную кожу заливала приятная прохлада.

– Из него, – раскачиваясь, монотонно повторяла Брэнна, – в тебя, в меня… И прочь… Прочь!

– Посмотри-ка на меня! – приказал теперь Фин, почувствовав, как ее руки задрожали. – Мы почти все сделали. Бойл, у меня в мастерской коричневый аптечный флакон с зеленой пробкой. За верстаком на верхней полке.

Очень бережно он отнял руки от раны, чтобы осмотреть ее. Ожог, красный, до мяса, теперь был не больше женского кулака.

– Жар спал, – проговорила Мира, все гладя и гладя Коннора по голове. – Он весь липкий, но уже не такой горячий и дышит ровнее.

– Черноты под ожогом нет, значит, и яда тоже. – Айона повернулась к Брэнне и Фину за подтверждением.

– Все верно. Теперь это просто сильный ожог. Я закончу. – Брэнна наложила руки на больное место и вздохнула. – Просто ожог. И заживает хорошо.

С пузырьком в руке ворвался Бойл:

– Это?

– Оно самое. – Фин взял лекарство, отвинтил крышку и дал Брэнне понюхать.

– Да-да, то, что надо. Отлично! – кивнула Брэнна и подставила ладони, чтобы Фин полил их бальзамом.

– Ну вот, все хорошо, мой милый! – Она мягкими нежными движениями принялась втирать бальзам Коннору в воспаленную кожу. Ожог на глазах уменьшался в размере.

Брэнна все втирала лекарство и ласково ворковала над братом, когда тот вдруг открыл глаза. И увидел над собой бледное лицо Миры и глаза, полные слез.

– Что такое? Что это я на полу? Я еще не пил! – Он протянул руку и смахнул со щеки Миры слезу. – Не плачь, дорогая. – Он попробовал привстать, но его резко повело вбок. – Что я вижу? Вся компания сидит у Фина на полу. Если собрались играть в бутылочку, чур, опустошу ее я.

– На, попей. – Бойл протянул бутылку приятелю.

Жадно, как верблюд в пустыне, Коннор влил в себя воду и вернул пустую емкость.

– Мне бы чего покрепче! Ах да, рука… – вдруг вспомнил он. – У меня же рука была обожжена. Теперь вроде все в порядке.

И, увидев выражение Брэнны, он распахнул объятия.

– Это ты меня вылечила!

– Ты меня до смерти напугал! – Она крепко обняла его и держала так, пока не убедилась, что все действительно в порядке. – Так что с тобой произошло?

– Расскажу, только… Спасибо! – Коннор выхватил у Бойла стакан и выпил залпом. Поморщился. – Господи… Брэнди! А в этом доме виски для человека не найдется?

– Брэнди при обмороке – самое то, – назидательно произнес Бойл.

– Я в обморок не падал! – оскорбился Коннор. – Я отключился из-за ран, а это разные вещи. Я бы все же предпочел виски.

– Я принесу. – Мира поднялась, Айона нагнулась и чмокнула Коннора в щеку.

– Ну вот, хоть порозовел чуть-чуть. Ты был такой бледный! И горячий. Пожалуйста, больше так не делай!

– Могу только обещать, что постараюсь впредь избегать подобного инцидента.

– Так в чем он состоял, твой инцидент? – накинулась на него Брэнна.

– Расскажу, все расскажу, но сначала мне надо поесть. Умираю с голоду! Того и гляди грохнусь, а мне не хотелось бы, чтобы меня опять в обмороке обвинили. Но голова у меня кружится, честное слово.

– Есть свинина, но она сырая, – начал Фин.

– Да ты что, даже ничего на ужин не приготовил? – Брэнна вскочила на ноги.

– Я рассчитывал на Бойла, а тут как раз Коннор… Дальше уже не до ужина было.

– Свинину не приготовишь по мановению руки.

Фин криво улыбнулся.

– У тебя бы вышло.

– Ладно, забудь это несчастное мясо и дай какую-нибудь посудину. Блюдо побольше.

– Там вроде есть что-то в этом духе… – Фин махнул в сторону примыкающей к кухне просторной обеденной зоны, где стояли массивные буфеты и горки с посудой.

Брэнна подскочила к шкафам и принялась выдвигать ящики. И быстро обнаружила большое блюдо белликского фарфора. Убрав со стола красивую композицию из выращенных в теплице лилий, она водрузила на середину блюдо.

– Так пользоваться магией, конечно, не дело, но я не могу дать родному брату умереть голодной смертью. Тем более что я сегодня уже зажарила курицу с картошкой и морковью. Итак…

Брэнна подняла руки и щелкнула пальцами. И воздух наполнился ароматами жареной курятины с шалфеем.

– Благодарение богам и богиням! – выдохнул Коннор, ринулся к еде и в мгновение ока обглодал куриную ножку.

– Коннор О'Дуайер!

– Умираю есть хочу, – отозвался он с полным ртом, повернувшись к укоризненно подбоченившейся сестре. – Честное слово! А остальные что едят?

– Кто-нибудь, накройте, ради бога, стол! Мне надо умыться. – Она повернулась к Фину. – Где у тебя гостевой туалет?

– Сейчас покажу.

А ведь она у меня впервые, подумалось ему. Наотрез отказывалась переступить порог этого дома. Чтобы это произошло, понадобилось, чтобы жизнь брата оказалась под угрозой.

Он показал ей дверь, аккуратно врезанную в подлестничное пространство.

– Дай-ка на твои руки взгляну. – Брэнна держалась очень прямо. А из кухни уже неслись голоса и веселый, беззаботный смех.

Фин выставил руки тыльной стороной. Брэнна со вздохом нетерпения повернула их ладонями вверх.

Все в волдырях, на пальцах рубцы.

– Бальзам поможет, – отмахнулся он.

– Стой-ка.

Она приложила к его ладоням свои, плотно прижала пальцы.

– Я должна сказать тебе спасибо. Я знаю, тебе никакие «спасибо» не нужны. Я знаю, он твой брат – так же, как и мой. Брат по духу, по сердцу. Но для меня он родной, поэтому я тебе очень благодарна.

На глаза ее опять навернулись слезы, дымчато-серые радужки заблестели. Брэнна сдержалась, сглотнула слезу.

– Он был очень плох, по-настоящему плох. Даже не знаю, чем бы все закончилось, если бы ты не сделал для него то, что сделал.

– Я же его люблю!

– Я знаю. – Брэнна вгляделась в заживающие на глазах ладони Фина и помолчала. Потом взяла его руки и поднесла к губам. – Я это знаю, – повторила она и юркнула в туалет.

Как бы глубоко и искренне он ни любил Коннора, это было лишь жалкое подобие его чувств к Брэнне, признался себе Фин и с этой мыслью вернулся в кухню и стал смотреть, как друзья готовятся к первой совместной трапезе в его доме.

– Что же ты нас не позвал? – упрекнула Коннора Брэнна, когда все расселись за столом, чтобы поесть и выслушать рассказ о схватке.

– Я звал. Пытался, по крайней мере. В этих тенях и тумане было что-то новое, не такое, как всегда. Как будто… как будто меня заперли в какой-то ящик, накрепко, и все вокруг исчезло, даже небо. Не знаю, как меня Ройбирд-то услышал – разве что он и сам был, так сказать, внутри этого ящика. Как бы то ни было, он ко мне пробился. На шее у Кэвона, как всегда, висел камень, он пульсировал в ритме сердца, а когда я призвал стихии, забился чаще.

– В унисон с его состоянием? – удивился Фин. – Отражая его возбуждение, злость и страх?

– Насчет страха я не уверен, он меня ни в грош не ставит.

– Чушь собачья! – Мира ткнула вилкой в кусок моркови. – Это он тебе мозги сбивал набекрень, чтобы твою самооценку понизить.

– Мира права, – поддержал ее Бойл. – Он просто хотел вывести тебя из равновесия. Ослабить твою оборону. Вполне обычная тактика в драке.

– Да видела я тебя как-то в драке! – Айона улыбнулась при воспоминании. – Не больно-то ты с противником разговаривал!

– Это потому, что я дрался с идиотом. А когда считаешь оппонента опытным бойцом или даже сильнее себя, сбивание мозгов набекрень, как выражается наша Мира, бывает очень даже кстати.

– В любом случае, что думает обо мне этот мерзавец, меня нисколько не волнует, – убежденно заявил Коннор, уминая картошку. – А вот удар молнии, надо признать, здорово меня шарахнул.

– Кэвон не пошел в атаку, потому что на тебе был амулет, а это хорошая защита, – рассуждала Брэнна. – И еще потому, что ему не смерть твоя нужна, а то, чем ты обладаешь. Он попытался подорвать твою веру в себя, испортить наши с тобой отношения, твои отношения с Фином.

– И по всем статьям просчитался. И вот еще что. Когда я нанес ему удар, его камень вспыхнул ярче, но потом у меня мелькнуло ощущение, будто что-то вспыхнуло. Не тот огонь, что меня потом ожог, а что-то мимолетное. И после этого камень потускнел, причем существенно. Потом я ударил снова, и Кэвон исчез, а вместе с ним и тени.

– Он изрядно поистратил на тебя сил. – Брэнна провела рукой по его руке. – Отсечь тебя от всего вокруг, затем ранить, наконец, покрасоваться перед тобой – все это не далось ему даром.

– Если бы только получилось до вас докричаться… Если бы мы все там были…

– Не уверена, – задумчиво произнесла Брэнна.

– Мы твердо знаем, что он не собирался так рисковать, – вступил в разговор Фин. – Он еще не готов снова принять бой от нас всех. Ну то есть кишка у него тонка. А это уже победа!

– Но я вам скажу, слабым он не был. Я чувствовал, как из него сила бьет ключом. Черная сила. И жажда умножить ее еще больше. Я не видел, чтобы он бил, я готов поклясться, что он до меня даже не дотронулся – и тем не менее я получил ожог.

– Ни куртка, ни рубашка у тебя не опалены. Но рукав дымился. – Бойл сделал винтообразное движение вилкой. – Рубашка пропускала дым от твоей горящей руки. Однако же сейчас она на тебе – и никакого следа.

– И прекрасно, потому что это моя любимая рубашка.

– И он оставался в облике человека, – добавила Мира. – Решил не тратить силы на перевоплощение? Все силы, что у него оставались, потребовались, чтобы причинить максимальный вред Коннору. Если бы Фин до прибытия Брэнны не удержал ожог от распространения, все ведь было бы намного хуже, так?

– Намного хуже! – подтвердила Брэнна.

– А это значит, что ослабла бы ваша совокупная энергия. Сила вас троих. Он вас всю жизнь тем или иным образом изучает, и, уж конечно, он знал, что Брэнна примчится и использует все свои возможности, чтобы залечить Коннору рану. И что Айона тоже приложит свою силу. Но если бы рана оказалась серьезнее – как он рассчитывал, – то Коннор на пару дней выбыл бы из строя, а значит, вы трое оказались бы обескровлены. Этого он и добивался, ради этой цели пошел на риск. Но он не учел Фина, – высказала свои соображения Мира.

– Я уже был совсем рядом, – заметил Коннор. – Мог бы додуматься, что я сюда примчусь.

Брэнна нетерпеливо мотнула головой.

– Погодите… Он наблюдал за тобой. Изучал тебя. Но Фина он не понимает совершенно. То есть совсем. Его сбивает с толку тот факт, что они одной крови. Ведь что получилось? Что меня вызовут и я примчусь – это да, ему было ясно, но что Фин примет на себя боль и риск, чтобы остановить расползание ожога?.. Этого он не ожидал! Он тебя совсем не знает, – повернулась она к Фину. – И никогда тебя не поймет. И весьма вероятно, это его и погубит.

– Ему неведомо самое понятие «семья», а соответственно он ее и в грош не ставит. А семью одолеть ему не по зубам! – сыто возгласил Коннор, убежденно накладывая себе еще картошки.

После еды и уборки Коннор повез Брэнну домой. Мира поехала с ними.

– Останешься? – спросил он.

– Нет. Если только я тебе не нужна, – добавила она, обращаясь к Брэнне. – Помнится, какие-то были планы на вечер?

– Поезжай и выспись в своей постели. Свои планы на вечер мы осуществим в другой раз. И свадебные дела обсудим. Коннор тебя домой отвезет.

– Я пришла пешком с работы, машина стоит у конюшен. Можешь меня там высадить. – Мира перегнулась к Коннору из-за плеча Брэнны.

– Я тебя отвезу. Поздно уже, а вечер выдался не из легких. Мягко выражаясь.

– Да уж…

Он довез Брэнну, дождался, пока она войдет в дом, хотя было сомнительно, чтобы Кэвон еще на что-то был сегодня способен.

– Ей захочется провести вечер с тобой наедине, – тихо произнесла Мира.

– Ты у нас никогда лишней не бываешь.

– Да, но сегодня ей никто больше не нужен. Никогда не видела ее охваченной таким ужасом. Представь: стоим все на кухне, сестрица твоя как раз достает из духовки курицу, мы над чем-то хохочем – даже не вспомню теперь, над чем. И вдруг она становится белее смерти. Это ее призвал Фин, хотя в каких выражениях – мне неизвестно.

Мира помолчала, взяла себя в руки.

– Но она только выкрикнула: «Коннор ранен, он у Фина!» И схватила меня за руку. Айона – за другую. И я полетела. Сколько мы летели, не скажу, может, один миг, а может, час. Сколько лет вас с Брэнной знаю, но такого и вообразить не могла. Очнулась, когда мы уже были на кухне у Фина: ты на полу, еще белее, чем твоя сестра… – Мира помолчала. – И я подумала, ты умер.

– Жалкими потугами какой-то черной магии меня не возьмешь!

– Останови машину.

– Что такое? Тебе нехорошо? Извини. – Коннор съехал на обочину и остановился. – Не надо было мне так шутить…

Все его слова, мысли, сознание куда-то подевались, когда Мира притянула его к себе, обвила руками и, как безумная, впилась поцелуем в его губы.

Как возбужденная, обезумевшая, отчаявшаяся женщина.

Прежде чем Коннор успел шевельнуться, как-то отреагировать и что-то подумать, она отпрянула.

– Что… Что это было? Мы где?

– Я думала, ты умер, – повторила Мира и снова прижалась к нему своим возбужденным, безумным, отчаянным поцелуем.

На этот раз Коннор отреагировал, заключил ее в объятия и немного подвинул, ища более удобную позу. И все время, пока длился поцелуй, он жадно вбирал в себя ее вкус, доселе неведомый и с каждым мигом все более желанный, как незнакомый и неимоверно сладостный наркотик. И все более желанной становилась она. Вся целиком.

– Мира. Дай-ка…

Она вновь отпрянула.

– Нет. Нет! Мы не станем этого делать. Мы не можем.

– Уже сделали.

– Ну, только это… – Она повела рукой в воздухе. – И все, на этом остановимся!

– Вообще-то это еще далеко не все, если только ты…

– Нет! – Мира выставила вперед руку и шлепнула его по груди, не желая, чтобы он продолжал. – Едем. Едем! Езжай!

– Еду. – Коннор вырулил назад на дорогу и вдруг понял, что у него кружится голова. Как после нападения Кэвона.

– Об этом мы говорить не будем, потому что говорить тут не о чем. Я подумала, что ты умер, и меня это потрясло сильнее, чем я ожидала, потому что я не хочу, чтобы ты умер!

Коннор чувствовал, что в душе и в голове у Миры полная неразбериха, и постарался, чтобы его слова прозвучали спокойно и непринужденно.

– Я очень рад, что ты не хочешь моей смерти и что я еще жив. Но…

– Никаких «но» тут нет и быть не может. И точка!

Мира чуть не на ходу выскочила из машины и кинулась к дому.

– Езжай домой, к Брэнне! – тоном приказа выдохнула она. И мягче: – Ты ей нужен.

Если бы не это добавление, он был готов прямиком идти за ней и даже ворваться силой, если придется. И тогда еще посмотрим…

Но, сознавая ее правоту, он лишь дождался, пока она запрет за собой дверь. И поехал домой, мучимый неопределенностью, какой еще никогда не испытывал по отношению к женщине.

И как никогда сильным влечением.