Текст книги "Родовое проклятие"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
6
Ему снился мальчик. Он сидел рядом с ним у ограниченного кружком серых камней костра, отбрасывавшего на их лица дрожащие отблески пламени. Висела полная луна, белый шар, плывущий в океане звезд. Он вдыхал запах дыма и земли. И коня. Это был не Аластар – ни тот, давнишний, ни нынешний, – а крепкая кобыла, которая стоя спала, совершенно обмякшая.
На сучке над ее головой нес вахту ястреб.
И еще он слышал звуки ночи, шепотом отдающиеся во вздохах ветра.
Мальчик сидел, подобрав колени и упершись в них подбородком.
– Я спал, – сказал он.
– Я тоже. В каком мы времени – твоем или моем?
– Не знаю. Но это мой дом. И твой?
Коннор посмотрел в сторону развалин дома, перевел взгляд на надгробие Сорки.
– Время наше, а дом – ее. Ты что там видишь?
Эймон взглянул на камни.
– Наш дом, таким, каким мы его оставили в то утро, когда мама нас отослала к тетке.
– Каким вы его оставили? – переспросил Коннор.
– Ага. Мне хочется попасть туда, но дверь не открывается. Я знаю, что мамы там нет, и мы увезли все, что она велела. Но меня все равно тянет зайти, как если бы она по-прежнему ждала меня у очага.
Эймон подобрал длинную палку и пошурудил в костре, как часто делают мальчишки.
– А ты что видишь?
Сказать ему, что он видит заросшие травой развалины, значит разбить ему сердце. Развалины и могильный камень.
– Похоже, ты в своем времени, а я – в своем. И тем не менее, – Коннор протянул руку и тронул Эймона за плечо, – ты чувствуешь мою руку.
– Да, чувствую. Мы спим и одновременно бодрствуем.
– В этом месте правит магическая энергия. Сила твоей мамы и, боюсь, Кэвона. Мы с тобой его ранили, поэтому сегодня он сюда свою силу не направит. По-твоему, сколько прошло времени с нашей последней встречи?
– Три недели и пять дней. А по-твоему сколько?
– Меньше. Значит, время для нас течет по-разному. Как у вас дела, Эймон? Все в порядке? И с сестрами тоже?
– Мы поехали в Клэр, соорудили небольшой домик в лесу. – Он снова влажным взором окинул родной дом. – Применили колдовство. Руками и горбом, конечно, тоже потрудились, но мы подумали, с магией будет надежнее. И суше, – с мимолетной улыбкой добавил он. – Пока мы странствовали, Брэнног немного занималась знахарством. А теперь делает это здесь, где мы осели. Это неплохой заработок. У нас есть курица, она несет яйца, и это большое дело. А еще мы охотимся – кроме Тейган, которая отказывается выпускать стрелу в живое существо. У нее такое мягкое сердце, что она даже попытаться не может себя заставить, зато она ухаживает за несушкой и лошадьми. Мы немного зарабатывали – принимали роды, занимались целительством, готовили разные снадобья, а нам платили картошкой, репой, зерном и прочей едой. Когда получится, мы сами начнем сажать и сеять. Я знаю, как сеять и ухаживать за посевами.
– Если сумеешь, приходи ко мне, когда будет нужда. Может, я добуду вам еду, одеяла – что потребуется.
Хоть какое-то утешение для тоскующего вдали от дома парнишки, подумал Коннор.
– Спасибо за предложение, но у нас все есть, да еще Айлиш с Барданом нам монет дали. Только вот…
– Что такое? Проси смелей!
– Можно мне что-то от тебя на память? Что-нибудь небольшое, чтобы я мог взять с собой? А я тебе что-нибудь дам взамен. – Эймон протянул Коннору какой-то камень – похожую на яйцо гальку чисто-белого цвета, зажатую в ладони. – Вот какой я камень нашел, красивый, правда?
– Красивый. Даже не знаю, что у меня с собой есть. – И тут Коннор вспомнил об одной вещице и снял с шеи узкий кристалл на кожаном ремешке.
– Это синий тигровый глаз – иначе еще называется «ястребиный глаз». Мне он достался от отца.
– Я не могу это взять!
– Можешь! Мы оба – твои потомки, и отец, и я. Он будет доволен, что я тебе его подарил. – Чтобы пресечь споры, Коннор надел шнурок мальчику на шею. – Это равноценный обмен.
Эймон потрогал камень, потом стал рассматривать его при свете костра.
– Покажу сестрам. Когда я им рассказал о тебе, о том, как мы с тобой отбивались от Кэвона, то-то они удивились! Одолели вопросами. И завидовали, конечно. Они жаждут с тобой познакомиться.
– Как и я – с ними. Может, когда-нибудь и настанет такой день. А его ты не чувствуешь?
– С того дня – нет. Брэнног говорит, ему до нас теперь не добраться. Он не может выходить за собственную территорию, поэтому в Клэре ему нас не достать. Когда мы вырастем и станем сильнее, мы вернемся. Снова приедем домой.
– Я знаю, что приедете, но пока время не пришло, вам лучше пожить там, где сейчас, это безопаснее.
– А ты его чувствуешь?
– Чувствую, но не сегодня. И не здесь. А сейчас тебе надо отдохнуть, – сказал Коннор, видя, что у мальчишки слипаются глаза.
– А ты еще побудешь?
– Побуду, сколько смогу.
Эймон свернулся калачиком и укутался в свой короткий плащ.
– Музыка – слышишь ее? Ты слышишь музыку?
– Да, слышу. – Это играла Брэнна. Песню, исполненную сердечной тоски.
– Красивая… – прошептал Эймон, уже погружаясь в сон. – Грустная и красивая. Кто это играет?
– Это играет любовь.
Коннор дал мальчику уснуть и смотрел на огонь, пока не пробудился в собственной постели с первыми лучами солнца.
Раскрыв кулак, он увидел гладкий белый камень, похожий на яйцо.
Когда Брэнна спустилась на кухню к утреннему кофе, он показал ей камень. Сон с нее как рукой сняло.
– Камень вернулся с тобой.
– Мы оба были там, такие же реальные, как мы с тобой, при этом каждый – в своем времени. Я отдал ему «ястребиный глаз», который мне папа подарил, помнишь?
– Конечно, помню. Ты в детстве его носил не снимая. Он висит на раме зеркала у тебя в спальне.
– Больше не висит. И вот что интересно: вчера, когда я ложился, я его не надевал и даже в руки не брал. Но во сне я был в одежде, и камень висел у меня на шее. А теперь он на шее у Эймона.
– Каждый в своем времени, говоришь… – Брэнна прошла к двери и впустила Катла, успевшего совершить утренний моцион для естественных отправлений. – Однако вы сидели вместе, разговаривали. И его амулет проник сюда из твоего сна. Надо подумать, как нам это использовать.
Она открыла холодильник, и по тому, с какой неторопливой значительностью она вынимала масло, яйца, бекон, стало ясно, что за сегодняшний завтрак он должен заплатить максимально подробным рассказом, чтобы Брэнна могла разобраться в его загадочном сне.
– Мы слышали, как ты играла…
– Что? – резко обернулась она.
– Там, на поляне! Мы тебя слышали. Он уже почти засыпал, глаза совсем не смотрели. И тут послышалась музыка, твоя музыка. Он уснул под ее звуки. Ты ночью, случаем, не играла?
– Играла… В самом деле играла! Проснулась среди ночи в каком-то беспокойстве и немного поиграла.
– Вот мы тебя и слышали. Музыка долетела от твоей комнаты до поляны.
При этих словах, заметил Коннор, по лицу сестры скользнуло секундное замешательство.
– Ты была не в комнате! – догадался он. – Где же тогда?
Брэнна, отвернувшись, кинула на сковороду несколько ломтей бекона, сало зашипело.
– Подышать захотелось. Потянуло вдохнуть частицу ночи. Вышла на поле за домом. У меня было ощущение, что без воздуха и без музыки я просто задохнусь.
– Пора тебе наконец придумать, как наладить отношения с Фином.
– Коннор, не начинай! Пожалуйста.
– Я вас обоих люблю. Больше пока ничего не скажу. – Он топтался по кухне, потирая в ладонях белый камень, подаренный Эймоном. – Это поле слишком далеко от развалин, чтобы звук донесся обычным путем.
Брэнна нарезала хлеб, разбила на сковороду яйца, а Коннор все топтался по кухне.
– Мы все связаны. Мы трое – и те трое. Эймон слышал твою музыку. Я уже дважды с ним общался. Айона видела Тейган.
– Зато я никого из них не видела и не слышала.
Коннор помолчал, взял себе кофе.
– Эймон тоже сказал, что сестры ревнуют его.
– Я не ревную. Разве что самую малость. Но больше я расстроена и, пожалуй, задета…
– Он взял твою музыку в свои сны и уснул с улыбкой, хотя до этого был очень печален.
– Ну, хоть что-то. – Брэнна выложила на тарелку яичницу с беконом. Передала брату.
– Сама не будешь?
– Ограничусь кофе и тостами.
– Тогда спасибо за заботу.
– Можешь сделать мне за это одолжение иного рода. – Она выудила хлеб из тостера, положила один кусок ему на тарелку, второй – себе на блюдце. – Носи при себе его камень.
– Этот? – Он снова достал камешек, который успел сунуть в карман.
– Постоянно носи этот камень, Коннор, как носишь свой амулет. В нем есть сила.
Брэнна принесла на стол свою чашку и тост, дождалась, пока брат сядет рядом.
– Не знаю, не могу сказать, что это – подозрение, интуиция или подлинное знание, но в нем есть магическая сила. И это добрая сила – если помнить, откуда и от кого он тебе достался. И из какого времени.
– Ладно. Будем надеяться, что Эймону и его сестрам мой «ястребиный глаз» тоже поможет.
Работа школы ловчих птиц состояла не только в прогулках с восторженными туристами или групповых экскурсиях для школьников. Существенной ее частью являлся уход за птицами и их обучение. Чистые клетки, чистая вода в поилках, регулярное взвешивание и разнообразный рацион, постоянное проветривание благодаря крепким односкатным крышам, чтобы птицы дышали свежим воздухом, чувствовали его. Коннор гордился тем, что у него такие здоровые, сметливые и надежные в деле воспитанники – и те, кого он растил с самого гнезда, и те, кого подобрал в лесу птенцами и спас от хищников.
Ему не претило убирать помет или тщательно обсушивать крылья промокшей под дождем птицы. И тренировал своих питомцев он с удовольствием.
Самой же трудной частью его работы была и всегда будет необходимость время от времени продавать кого-то из своих питомцев другому сокольнику.
На этот раз, как и было условлено, Коннор встречался с заказчицей в поле километрах в десяти от школы. Туда, с согласия знакомого фермера, он привозил своих птиц и обучал охоте на открытой местности.
Прелестную самочку звали Салли, он привязал ее к руке, чтобы прогуляться и немного побеседовать с ней, объясниться.
– Слушай, я не виноват. Это Фин отыскал эту барышню, что захотела тебя купить. Но ты не думай: он даже твой новый дом осмотрел, на случай если вы поладите. Она из самого Клэра приедет. Там у нее, по слухам, прекрасный дом и отличный вольер. Не одна ты тренировалась – она тоже готовилась. Ты у нее будешь первая.
Салли не спускала с него золотистых глаз и прихорашивалась, держась на его затянутом в перчатку кулаке.
По дороге промчался шикарный «БМВ» и встал рядом с его пикапом.
– А вот и она. Веди себя вежливо, надо произвести хорошее впечатление.
Коннор напустил на себя деловой вид, но при появлении гибкой блондинки с внешностью кинозвезды его брови сами поползли вверх.
– Мисс Стэнли?
– Меган Стэнли. А вы – Коннор О'Дуайер?
Еще одним сюрпризом стал ее американский акцент. А Фин ни словом не обмолвился!
– Мы с Салли рады с вами познакомиться.
Салли, как и было велено, вела себя примерно, просто замерла и смотрела.
– Я не знал, что вы американка.
– Каюсь. – Она с улыбкой направилась к Коннору и заработала еще пару очков тем, что прежде всего оглядела птицу. – Хотя в Ирландии я живу уже пять лет и уезжать не собираюсь. Ирландия прекрасна!
– Ваша правда!
– Фин сказал, вы эту птицу вырастили и воспитали.
– Она вылупилась у нас в школе весной. Умная, сразу скажу. Приручилась моментально. Прыгнула мне на перчатку и будто говорит: «И что дальше?» У меня ее карта, тут все написано: состояние здоровья, вес, рацион, обучение. Вы в Америке птицами занимались?
– Нет. Мы с мужем поселились в Клэре – по соседству с Эннисом, а у нашего соседа два канюка. По профессии я фотограф, начала их снимать, потом заинтересовалась более серьезно. Сосед меня и научил с ними обращаться, потом показал, какой сделать вольер, где и как выгуливать, где что покупать. Он строгий, сказал: о птицах и думать не смей, пока всерьез не подготовишься. Дескать, быстрее, чем за год, никак не получится.
– Это правильно. И для всех лучше.
– У меня на подготовку ушло два, поскольку в промежутке муж отбыл назад в Штаты и мы оформили развод.
– Ох… Неприятное дело.
– Могло быть и хуже. В Клэре я чувствую себя дома, а теперь вот еще это новое увлечение… Я ведь, прежде чем выйти на Финбара Бэрка, настоящее исследование провела. У вашей школы превосходная репутация.
– Он мой начальник, строго говоря.
– Сам он вас называет партнером. Говорит, во всем, что касается ловчих птиц, требуются глаз, слух, рука и сердце Коннора О'Дуайера. – Лицо кинозвезды вновь озарила улыбка. – Цитирую слово в слово. Я бы хотела взглянуть на нее в полете.
– Для этого мы и здесь. Я зову ее Салли, но если вы с ней найдете общий язык, то можете называть ее как вам больше нравится.
– Бубенцов, радиопередатчика не будет?
– Здесь они не требуются, она эти поля хорошо знает. – Коннор распустил веревку. – А вот в Клэре понадобятся.
Он едва заметно двинул рукой, и Салли вспорхнула, раскрыла крылья и взмыла ввысь.
В глазах Меган Коннор прочел правильную реакцию – как раз ту, на какую надеялся. Благоговение как проявление любви.
– Вижу, вы с собой и перчатку взяли. Надевайте и подзовите ее.
– Но я не захватила приманку!
– Ей приманка не нужна. Если вы ей приглянулись, она к вам и так сядет.
– Что-то я нервничаю. – Это слышалось и в смехе Меган, когда она доставала из кармана и натягивала на руку перчатку. – Давно вы этим занимаетесь?
– Всю жизнь. – Коннор проследил за полетом птицы и послал ей мысленный приказ: если хочешь, спускайся к ней.
Салли покружила и нырнула. И аккуратно опустилась Меган на руку.
– Ах ты, красавица! Фин был прав: домой я без нее не уеду.
А значит, подумал Коннор, ему ее больше никогда не видать.
– Хотите посмотреть, как она охотится?
– Ну конечно!
– Просто дайте ей знать, что разрешаете. А вы с птицами не разговариваете, мисс Стэнли?
– Меган, пожалуйста. Разговариваю, почему же… – Ее обращенная к Коннору улыбка стала задумчивой. – Я мало кому в том признаюсь. Хорошо, Салли, пусть остается Салли, давай поохотимся!
Птица поднялась и закружила высоко в небе. Следуя ее траектории, Коннор вместе с Меган зашагали по полю.
– И что же привело вас в Ирландию и конкретно в Клэр? – поинтересовался он.
– Попытка спасти брак. Которая не удалась. Зато, кажется, я спасла себя, чему необычайно рада. Так что теперь наша с Бруно компания пополнится Салли.
– Бруно?
– Так моего пса зовут. Симпатичная маленькая дворняжка, которая пару лет назад появилась на моем крыльце. Неухоженная, хромая, едва живая от голода. Мы друг друга сразу приняли. Бруно к птицам привык. Во всяком случае, соседских он никак не беспокоит.
– Собака на охоте – большое дело. Правда, Салли и без собаки справляется. – В этот момент птица спикировала – пулей упала на землю. Сверкнули когти, и Меган легонько ахнула.
– Всякий раз поражаюсь! Это их стихия, они иначе не могут. Господь, сама природа – кто во что верит – сотворили их для охоты. Чтобы ловили и пожирали зверушек, которых, признаться, мне всегда немножко жаль. И еще я не сразу привыкла их кормить во время линьки, долго боялась[5]5
Ловчие птицы линяют раз в год, и этот процесс протекает у них болезненно: птицы требуют особенно бережного обращения и усиленного питания.
[Закрыть]. А вы всегда в Мейо жили?
– Да, с рождения.
Они немного поболтали о том о сем – о погоде, о соколах, об одном пабе в Эннисе, который Коннор знал, – а Салли тем временем расправлялась с пойманным зайчишкой.
– Я уже почти в нее влюблена. – Меган вытянула руку, и птица отозвалась, подлетела и села. – Отчасти причиной тому – возбуждение и восторг, но, думаю, мы друг другу подойдем, как вы и сказали. Так что, отдаете?
– Так вы ведь с Фином уже договорились! – начал было Коннор.
– Договорились, но он сказал, решать все равно вам.
– Она уже ваша, Меган. – Он перевел взгляд с птицы на ее новую хозяйку. – В противном случае она бы после еды к вам не прилетела. Небось сразу домой и увезете?
– Да-да, конечно! У меня все с собой. Я, правда, боялась сглазить. Я даже Бруно хотела взять, но потом решила, им лучше сперва познакомиться, а потом уж ехать куда-то на машине.
Она посмотрела на Салли и засмеялась.
– Подумать только, теперь у меня есть свой сокол!
– А у нее есть вы.
– А у нее есть я. А вы у нее будете всегда, мне так кажется. Можно я вас вдвоем щелкну?
– Конечно, если хотите.
– Камера у меня в машине. – Меган передала птицу Коннору и побежала за фотоаппаратом. Это оказался внушительного вида «Никон».
– Это я понимаю – камера!
– И я с ней прилично управляюсь. Зайдите на мой сайт и убедитесь. Я сделаю пару кадров, не против? – говорила она, проверяя освещение и ракурс. – Главное – расслабьтесь, терпеть не могу постановочных фото. Это будет юный ирландский бог с Салли, королевой соколов.
Коннор расхохотался, а Меган уловила момент и быстро сделала три кадра.
– Отлично! И еще один – как вы смотрите на нее.
Коннор послушно посмотрел на птицу. «Тебе будет с ней хорошо, – мысленно сказал он, – она тебя долго ждала».
– Замечательно. Спасибо! – Американка повесила камеру на шею. – Если хотите, я выберу, какие лучше, и сброшу вам на электронную почту.
– Конечно, хочу! – Коннор порылся в заднем кармане и достал визитку – хорошо, что утром пополнил запас.
– А вот вам моя. Там есть адрес моего сайта. А адрес моего почтового ящика на обороте, я специально черкнула, когда за камерой ходила – вдруг вам захочется узнать, как у нас дела, какие-нибудь вопросы появятся… Насчет Салли.
– Отлично. – Он сунул карточку в карман.
Оставалось только помочь Меган посадить птицу в переносной контейнер и сесть в свой пикап. Что он и сделал.
– «Отлично»? И это все, что ты мог изречь? – Он скривил лицо, будто передразнивал сам себя. – Да что на тебя нашло, Коннор О'Дуайер? Роскошная женщина, одинокая, умная, к тому же умеет обращаться с птицами… Она же тебя практически открытым текстом пригласила! А ты что? Не заметил? Проигнорировал! «Отлично!» – вот был твой ответ. А приглашение так и повисло в воздухе.
Или он был рассеян, весь погружен в мысли о предстоящем деле и удручен неизвестностью? Ведь до сих пор неясно, когда можно или нужно будет к этому делу приступать? Но эта проблема существовала давно, эти вопросы всегда его мучили, однако романтическим похождениям отродясь не мешали…
Или это на него солнцестояние так сильно повлияло? Коннор знал, что никогда прежде не испытывал такого страха, как тот, что обуял его тогда при виде Бойла с объятыми пламенем руками и распростертой на земле, побитой и истекающей кровью Айоны. И при осознании того, что только от их совместных с Брэнной и Фином действий зависит, выживут друзья или умрут.
Да ладно, подумал он, может, и лучше пока не втягиваться ни в какие романы. А принять это не высказанное вслух приглашение он и потом сможет, почему нет?
Сейчас надо заскочить на большую конюшню и доложить Фину, что дело сделано. А потом его ждет сестра, ведь теоретически сегодня у него выходной.
Коннор заехал на конюшню, где в красивом каменном доме у Фина было обустроено и жилье, причем с комфортом: горячая вода, огромная, как пруд, ванна на задней террасе и специальное помещение на третьем этаже, где он держал свои колдовские принадлежности, книги и все, что может понадобиться колдуну, особенно если он поставил себе целью изничтожить черного мага одной с ним крови.
По соседству с квартирой Фина стоял гараж, над которым жил Бойл – а скоро станет жить и Айона. И сарай для лошадей, племенных и рабочих, использовавшихся на близлежащей конюшне.
За тренировочным плацем для конкурса, на выгоне, паслись несколько лошадей. Коннор с удивлением заметил, что одного скакуна ведет под уздцы Мира.
Он выпрыгнул из машины и поспешил поздороваться с Багсом, веселым псом, облюбовавшим сарай в качестве своего места жительства, а потом помахал Мире.
– Вот кого никак не ожидал увидеть, так это тебя. Заехал переброситься с Фином парой слов.
– А я приехала взять Руфуса. У нас сегодня на маршрут намечен Цезарь, но Айона говорит, у него небольшое растяжение. Левая передняя.
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Она говорит – нет. – Мира привязала Руфуса к ограде. – Но мы решили дать ему небольшой отдых и посмотреть, как пойдет. Фин тоже где-то тут крутится. А я думала, у тебя выходной.
– Выходной-то выходной, да только встреча с клиенткой была назначена. За фермой Маллигана – ну, ты знаешь. Представляешь, купила Салли – помнишь, из весеннего помета?
– И ты поэтому малость взгрустнул.
– Ничего я не взгрустнул!
– Я сказала – малость, – повторила Мира и нагнулась потрепать Багса. – Тяжело растить живое существо, привязаться к нему, а потом – бац! – и отдать кому-то другому. Но невозможно же их всех оставить себе!
– Мне это знакомо, – согласился Коннор, мысленно желая обратного. – Но это удачный выбор. Салли к ней сразу расположилась, я видел.
Губы Миры растянулись в улыбке, брови поползли вверх.
– Поди, красотка?
– Да. А что?
– Да ничего, просто я по твоему тону поняла. И живет в наших краях?
– Не совсем. В Клэре. Охоты еще немного побаивается, но рука хорошая, и птиц, видно, любит. Вот заехал Фину доложить, что сделка состоялась. И сразу домой – Брэнне обещал, что поработаем вместе.
– Я тоже поеду. – Мира взялась за поводья. – Раз ты с Брэнной раньше меня увидишься, передай ей, что Айона собралась в Гэлоуэй-Сити за свадебным платьем.
– Так ведь еще не скоро!
– Каких-то шесть месяцев, а невеста хочет решить вопрос с платьем прежде, чем уйдет с головой в другие хлопоты.
– Думаешь, жить здесь будут?
Мира собралась было сесть в седло, но остановилась и оглянулась на жилище Бойла над гаражом.
– А где же еще? С трудом представляю, что они вдвоем могли бы втиснуться в комнатушку Айоны, да еще надолго.
Коннор понял, что будет скучать по сестренке. Точнее, по их общению. По разговорам за завтраком, спорам перед сном – в те дни, когда оба оказывались дома.
– Да, у Бойла квартира все же побольше одной комнаты, но если пойдут дети, там, конечно, тоже не развернешься.
– Что-то ты заспешил, с детьми-то… – усмехнулась Мира.
– Почему? У таких шустрых ребят, как Бойл с Айоной, не заржавеет. – Коннор рассеянно погладил коня и оглядел возведенные Фином постройки – для себя и для других. – Им захочется жить в собственном доме, а не в двух комнатах над гаражом, правда же?
– Я об этом как-то не думала. Пусть сами решат. – Мира вскочила в седло. – Пока что ее волнуют платья и букеты, и это правильно. А вон и Фин, Анью ведет.
Она оглядела молодую изящную кобылку, которую Фин вывел из сарая.
– Скоро тоже невестой станет, как мы ее к Аластару посватаем.
– Ну, этой хоть белого платья и цветов не нужно.
– Зато она получит породистого жеребца, а об этом любая девчонка мечтает, – хмыкнула Мира и ускакала под хохот Коннора.
Он посмотрел, как она пустила Руфуса в галоп, конь пошел гладким, как по маслу, размашистым шагом, после чего Коннор направился к Фину.
Приятель присел на корточки приласкать Багса и с улыбкой смотрел, как пес извивается всем телом и глухо рычит.
Общаются, подумал Коннор. Он знал, что Фин это умеет, – как сам он умел говорить с птицами, Айона – с лошадьми, Брэнна – с собаками.
– Он чем-то недоволен? – спросил Коннор.
– Интересуется, не забыл ли я чего. – Фин полез в карман кожаного пальто и достал собачье печеньице. Багс сел и впился умными глазами в печенье.
– Ты хороший мальчик, и вот тебе награда.
Багс аккуратно взял зубами угощенье и с победным видом затрусил в сторонку.
– Как мало ему надо для счастья! – прокомментировал Коннор.
– Он доволен своей жизнью и о другой даже не мечтает. Можно только позавидовать!
– А ты тоже доволен жизнью, Фин?
– Временами. Но мне для счастья печенья и коврика в сарае маловато. Правда, и имею я больше, – добавил он и погладил Анью по шее.
– Красивая лошадка! Другой такой в жизни не видел.
– И она это знает. Правду сказать, в красивой женщине скромность всегда выглядит как-то фальшиво. Вот, собрался на ней прокатиться, пускай они с Аластаром друг на друга мельком взглянут. Для начала. Ну и как тебе Меган?
– Еще одна красотка. Они с Салли друг другу сразу понравились. Расплатилась на месте. – Коннор протянул чек.
– Я так и думал, что они поладят. – Фин кивнул и, не глядя, сунул чек в карман. – Через месяц-другой за второй птицей явится.
Теперь заулыбался Коннор.
– Я тоже так подумал.
– А ты? Не планируешь навещать их в Клэре?
– Такая мысль приходила мне в голову. Но вряд ли. А причина в том, что сейчас слишком много другого на уме. – Коннор взъерошил шевелюру. – Каждое утро просыпаюсь и думаю о нашем деле. И о нем. Раньше такого не было.
– Мы его потрепали, но и он нас тоже. Мы ведь тогда Айоне на помощь едва-едва поспели. Конечно, мы не можем этого забыть! Приложили столько усилий – и все равно оказалось мало. И он этого тоже не забудет.
– В следующий раз приложим еще больше. Мы с Брэнной собираемся вместе поломать голову. – Коннор легонько коснулся руки Фина. – Тебе бы тоже надо прийти.
– Не сегодня. Сегодня она мне не обрадуется – она же готовится поработать с тобой вдвоем, без посторонних.
– Брэнна не станет мешать дело с личной жизнью.
– Святая правда, – согласился Фин и, вскочив в седло, дал Анье погарцевать на месте. – Коннор, нам надо жить. Вопреки, благодаря, превозмогая – выбирай любое. Надо жить изо всех сил!
– Думаешь, он нас побьет?
– Нет. Нет, ему вас не побить.
Коннор решительно сунул руку под уздечку кобылы и в упор посмотрел Фину в мятежные зеленые очи.
– Нас, Фин. Не вас, а нас. И так будет всегда.
Тот согласно кивнул.
– Ему не победить! Но до того, как мы с ним сразимся, – а бой будет беспощадный, кровавый, – мы должны жить. Если бы было возможно, я бы, возможно, и выбрал себе другую жизнь, но я намерен получать максимум от той, что у меня есть. Я приеду, довольно скоро, – добавил он.
Фин пустил Анью рысью и скрылся из виду.
Со смешанными чувствами Коннор отправился прямиком домой. Из окон мастерской сочился свет, играя на разноцветных пузырьках и флаконах, в которые Брэнна разливала свои кремы, лосьоны, сыворотки, отвары и настойки. Богатый набор ступок и пестиков, все ее инструменты, свечи и растения были расставлены строго по порядку.
Брэнна сидела за рабочим столом, уткнувшись носом в толстый фолиант – Коннор узнал книгу Сорки, – а рядом устроился на ковре Катл.
В очаге потрескивал огонь, а на плитке перед Брэнной булькал какой-то отвар.
Еще одна красотка, подумал Коннор. Куда ни глянь – всюду они.
Черные волосы Брэнны были убраны назад, рукава свитера закатаны. Она подняла на брата глаза, серые, как дым из трубы.
– А вот наконец и ты. Я тебя раньше ждала. Полдня прошло!
– Были кое-какие дела, я же тебе ясно сказал!
Она вскинула брови.
– Что это с тобой? Какая муха тебя укусила?
– В данный момент ты.
Нет, это не смешанные чувства, понял он про себя. Это уже называется «не в духе». Но на сестре-то зачем срываться?
Коннор подошел к столу, где рядом с плиткой стояло блюдо, обычно полное домашнего печенья, и слегка успокоился, обнаружив там мягкие рогалики, обвалянные в сахаре и корице.
– Как смог, так и приехал. Надо было птицу одну продать.
– Из твоих любимых? Неважно, они у тебя все любимые. Коннор, будь реалистом!
– Я реалист, еще какой! Я продал сокола, покупательница оказалась писаной красавицей, к тому же как будто не ломака и проявила интерес. И я еще какой реалист, раз не забыл, что должен быть здесь, а не польстился на славный перепихон!
– Если для тебя перепихон так важен – пойди и займись! – огрызнулась Брэнна, прищурясь. – Уж лучше я поработаю одна, чем с тобой, когда ты так возбужден и зол.
– Меня бесит то, что это не было для меня важным. И перестало быть важным с того момента, как мы начали готовиться к солнцестоянию, – а это еще когда было! – Коннор сунул печенье в рот, тут же взял второе и подкинул на ладони.
– Налью-ка я тебе чаю.
– Не хочу я твоего чая! Нет, хочу. – Он плюхнулся на табурет рядом со стойкой и почесал Катла, с готовностью водрузившего ему на бедро мохнатую голову. – Дело не в сексе, и не в дамочке, и не в птице. Дело ты сама знаешь в чем. Во всем вот этом. Это дело сидит у меня занозой в заднице, а я не сопротивляюсь.
– А у меня бывают дни, когда хочется залезть на крышу и выть. Орать на всех и вся.
Уже спокойнее, Коннор впился зубами во второе печенье.
– Но ты не орешь.
– Пока нет, но скоро до этого дойдет. Давай выпьем чаю – и за работу.
Он кивнул.
– Спасибо.
Проходя мимо брата к плите, Брэнна погладила его по спине.
– Пока дело не сделано, у нас будут и хорошие, и плохие дни. Но мы должны получать от жизни максимум возможного.
Она занялась чайником, а он уперся взглядом ей в спину и решил не говорить, что точно такие же выражения он только что слышал от Фина.
