Текст книги "Лавина любви"

Автор книги: Ноэль Бейтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

5

Последнее утро в хижине Джинджер провела в приподнятом настроении. Всю ночь напролет они занимались любовью; им казалось, что время остановилось. Им была дарована вечность для того, чтобы исследовать друг друга, чем они и занимались. Ее руки и губы нежно ласкали его. Временами она отдыхала на его мускулистой груди, гладя широкие плечи, радуясь при виде его восстающего мужского естества.

Он, в свою очередь, был неутомим в ласках…

Разбудили ее яркие лучи солнца. Она проснулась с чувством, что видела самый сладкий сон на свете.

Когда она повернулась на спину и приоткрыла глаза, то увидела, что он уже проснулся и любуется ею.

– Ты выглядишь такой довольной. – Он заговорщицки подмигнул ей. – Кого ты видела во сне, уж не меня ли? – Мэтт сдернул с нее пуховое одеяло, обнажив ей грудь. Розовые соски маняще выпрыгнули ему навстречу. – Да, вижу, я прав.

– Который час? – В его двуспальной широкой кровати так удобно! Джинджер потянулась и выпростала руки, отчего одеяло съехало на пол. Она даже не попыталась снова прикрыться, бесстыдно выставив ему напоказ свою грудь. Никогда прежде, ни с одним другим мужчиной ей не было так хорошо! Под его взглядом ее снова охватило неудержимое желание. Он знает, как довести ее почти до изнеможения, даже не притрагиваясь к ней пальцем.

– Какая разница? По-моему, на сегодня можно забыть о времени и жить как живется.

– То есть целый день не вылезать из постели?

– Ну, не целый день, но… – Он подул на ее сосок. Струя холодного воздуха охладила ее пыл, и она вздохнула от радости. – Но утром иногда так приятно поваляться подольше. Ты так не считаешь? Можем немного расслабиться и… – он снова подул на ее сосок; она в ответ блаженно застонала; он улыбнулся улыбкой искусителя и закончил: – и поболтать!

– О чем ты хотел бы поболтать?

– Обо всем, о чем захочешь, дорогая… – С этими словами он погладил ее по бедрам, все еще теплым и удивительно податливым со сна, свидетельствующим о том, что болтать ей хочется меньше всего. – Не обращай на меня внимания, – негромко проговорил он. – Я внимательно тебя слушаю. – Он легко поцеловал ее в губы, но поцелуй тут же удлинился и стал более страстным и жгучим. Потом его губы двинулись вниз, пока не добрались до ее груди. Он перевернул ее на спину, наклонился над ней и взял в рот ее соски.

– Скажи… что… мы… делаем? – Голос Джинджер пресекся. Он стимулировал рукой и языком. Она развела колени в стороны… Она взлетала высоко над землей, словно на качелях; потом он замедлил темп только для того, чтобы вскоре начать все снова.

– Ты что-то сказала? – Он наконец оторвался от своего занятия и посмотрел на нее.

– Что мы сегодня будем делать? – Она попыталась отстраниться.

– Что ж, пора тебе отдать должок, – сказал Мэтт, – и позаботиться обо мне. Я имею в виду, удовлетворить все, абсолютно все мои желания!..

Уже перевалило за полдень, когда они наконец спустились вниз. Было ясно и солнечно; стоял один из редких зимних дней, когда воздух такой прозрачный, что, кажется, видно все на многие километры кругом.

Джинджер поспешила в кухню. Как приятно готовить поздний завтрак! Мэтт растянулся в кресле и смотрел на нее. Пока она готовила, он развлекал ее рассказами о тех местах, где успел побывать, и по сравнению с тем, что ему пришлось пережить, все ее похождения показались ей ничтожными.

Глаза ее расширились, когда она услышала о его приключениях на Дальнем и Ближнем Востоке и даже в Китае.

– Скажи-ка, а ты все это, часом, не придумал? – недоверчиво спросила она. – Как-то не верится, что ты ел овечьи глаза и насекомых!

– В чужой монастырь со своим уставом не ходят. – Он пожал плечами и рассмеялся. Ее недоверчивость его забавляла. – Мудрец будет уважать чужие обычаи и культуру. Кстати, вот поэтому ты сейчас и готовишь. Ты действуешь в соответствии с уставом моего монастыря.

На завтрак Джинджер соорудила нечто вроде омлета и была рада, что ему понравилась ее стряпня.

Она никогда не испытывала ни малейшей тяги к кулинарии, за что отец не уставал ее корить. Ее покойная мать прекрасно готовила, собирала поваренные книги, любила экспериментировать. Слова отца насчет того, что женщинам место на кухне, Джинджер считала старомодными воззрениями. Таким взглядам не место в двадцатом веке, не уставала она повторять своему папочке. Только теперь до нее дошло: как и дизайн, как и тысяча других вещей, кулинария на протяжении многих лет была для нее всего-навсего еще одним занятием, которое она оставила по причине того, что у нее не хватило упорства довести дело до конца.

Когда после завтрака она попыталась изложить свои мысли Мэтту, он отозвался вполне сочувственно:

– Если ты разобралась, чем ты недовольна в жизни, так почему бы не начать что-то делать, когда ты вернешься домой? – Он поманил ее к себе и, когда она подошла, усадил к себе на колени, словно десятилетнюю девочку, которая ждет утешения, и погладил по голове.

Она прикорнула у него на плече. Ей было спокойно – так же, как в детстве, когда отец усаживал ее к себе на колени и утешал после детских обид.

– Не могу.

– Почему?

– Потому что…

– Может, ты боишься? – мягко, но настойчиво спросил он. – Боишься неудачи, боишься, что не справишься? Понятно, понятно… – Он продолжал поглаживать ее по голове.

Она чувствовала: он все понимает, даже ее тайные страхи, о которых она никому, в том числе и отцу, не говорила. Куда проще преуспеть, будучи хорошенькой юной пустышкой, чем позволить всему миру судить тебя по твоим достоинствам.

Джинджер ощутила, как к горлу подкатывает ком. Ей стоило большого труда не расплакаться.

Остался всего один день, да и то не весь! Она вздохнула. Он притянул ее к себе и поцеловал так нежно, что она сразу ослабела.

Быть с ним рядом, целовать и ласкать его – вот чего ей так недоставало! Не надо думать, анализировать свою жизнь и хныкать от жалости к себе. Ее мягкие губы податливо раздвинулись, и началась яростная игра языков. Ловко извернувшись, она обхватила его ногами и толкнула назад, на спинку кресла, так и не отрываясь от его рта. Именно сейчас ей больше всего хотелось забыться, раствориться в его любви. Когда она покинет его хижину, он навсегда исчезнет из ее жизни, останется у нее лишь в воспоминаниях, а ей придется начинать все сначала.

– Нет, – прошептала она, когда он поднял ее на руки и понес в гостиную.

– Вижу, ты и впрямь готова удовлетворить все мои желания, – простонал он.

Она почувствовала необычайную радость оттого, что и сама обладает могучей властью над ним. Именно сейчас. Именно в это мгновение. А завтра будет завтра…

Его слова насчет того, что она боится потерпеть неудачу, задели ее. Слова эти, да еще боязнь того, что она больше никогда его не увидит, и стали причиной того, что она утратила бдительность. После того как оба насытились любовью и Джинджер положила его голову к себе на грудь, она спросила, хочет ли он, чтобы она осталась.

– Всего на несколько дней, – торопливо добавила она. Так как он не ответил, она села на постели и посмотрела ему в глаза.

– Мне эта мысль не кажется удачной, – сказал он наконец. – Тебе не удастся навеки спрятаться здесь от тех проблем, которые ждут тебя дома.

Ее больно ранил его отказ, но она попыталась не давать воли чувствам. Только бы не утонуть в этих голубых озерах его глаз!

Он ее не хочет. Она ему не нужна! Он доволен тем, что спал с ней, потому что она сама предложила, но самое главное – она ему не нужна! Она не в его вкусе. Если она останется, он не станет прыгать от радости.

Кто знает, может, ему просто захотелось поэкспериментировать? Переспать с женщиной из другого мира, так не похожей на привычных для него неприхотливых и преданных подруг. Это как спать с дочерью босса: испытываешь острые ощущения от незаконности своего поступка, но долго такое ощущение не продлится. С потерей новизны теряется и прелесть.

– Ты понимаешь, о чем я, Джинджер? – спросил он.

Она послушно кивнула. Если она заговорит то почти наверняка разревется. Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Я вовсе не имела в виду длительные отношения и брак. – Наконец Джинджер удалось справиться с разочарованием. Ее гордость была разбита на тысячу осколков.

– Знаю. – Он следом за ней прошел в ванную, чтобы не прерывать разговора.

– Я просто подумала, что это может быть забавным. – Джинджер умывалась, чувствуя, что его взгляд прожигает ее насквозь. Он явно пытается оправдаться. Но… к чему? Она больше не верит ни одному его слову. Что ей делать? Попросить его уйти и оставить ее одну? Это равносильно признанию того, что его слова задели ее чувства. – Ты, безусловно, прав. – Она нашла в себе силы даже на то, чтобы рассмеяться, хотя смотреть ему в глаза она избегала. Уж слишком он проницательный.

Джинджер переоделась в свой лыжный комбинезон. Теперь предстоит пережить последнее испытание.

Мэтт вместе с ней спустился на лыжах в ближайшую деревню, до которой, действительно, было рукой подать. Там они выпили по чашке кофе, а потом она села в фуникулер и спустилась вниз, в городок, откуда уже на такси собиралась доехать до аэропорта. Она уезжала из его жизни навсегда.

Джинджер старалась не показать ему, что готова расплакаться. И ушла, даже не оглянувшись. Просто небрежно махнула ему рукой, словно желая показать: все, что между ними было, очень мило и весело, но не более того. Счастливо!

Часть вторая

Джинджер устало поднялась с дивана и потянулась. Через пару часов отец вернется из своего гольф-клуба. Не годится бродить при нем по дому, словно привидение. Возможно, у него не так много опыта по части женских эмоций, но он любит ее и поэтому ему не понадобится много времени, чтобы установить причину ее необъяснимого упадка сил.

Ладно, утешала она себя, по крайней мере она сдержалась и не призналась Мэтту в своих чувствах. Иначе ее уныние превратилось бы сейчас просто в агонию. А ведь ее так и подмывало признаться Мэтту, что она в него влюбилась.

Отца она встретила радостной улыбкой. К его возвращению она переоделась в трикотажное платье с длинными рукавами и стянула волосы в хвост.

– Хорошо поиграл? – спросила она, входя следом за ним в кухню. – Много лунок пропустил?

– С каких пор ты стала интересоваться моими успехами в гольфе? – Он подозрительно покосился на нее из-под кустистых бровей. – Ну раз уж спросила, признаюсь: сегодня мне чертовски не повезло. Я попадал куда угодно, только не в лунку! Когда мы перешли к девятнадцатой, проклятый Гордон всласть поиздевался надо мной.

Джинджер набрала в грудь побольше воздуха.

– Я решила пойти работать, – выпалила она. Отец внимательно посмотрел на дочь.

– Умница. – Он вышел в сушилку, где оставил туфли. Вернувшись на кухню, он небрежно поинтересовался: – С чего вдруг?

Джинджер пожала плечами.

– Надоело бездельничать, – улыбнулась она. – Я уже взрослая. Может быть, я наконец поняла, что хватит просто развлекаться? Пора становиться взрослой, работать как вол и чувствовать себя жалким муравьишкой.

Отец рассмеялся и погладил ее по голове. Потом поставил чайник на газ.

– Значит, ты в таком настроении. С чего начнешь?

– Вернусь в колледж, хочу повторить последний курс, ведь я все забыла. Я готова перетерпеть и выслушать все, что они мне скажут о бездельниках, которые годами валялись на диване, а теперь почему-то им приспичило снова взяться за дело.

– Может, я смогу тебе помочь? – предложил отец.

– Что, члены братства гольф-клуба?

– Или кто-то другой. Кто знает? Может, ты скорее, чем думаешь, обретешь твердую почву под ногами. То есть, – поспешил прибавить он, – я всегда считал, что у тебя талант. Достаточно им взглянуть на твои наброски, эскизы, как они сразу все поймут.

К несчастью, на следующей неделе, когда она пришла на собеседование в колледж, ей сообщили, что отсутствие эскизов является препятствием к повторной записи на курс. Прилизанный брюнет из отдела кадров заявил ей, что в области дизайна интерьера желающих преуспеть хватает. Конкуренция чрезвычайно высока. Кроме того, у нее нет опыта работы. Она упустила много времени. В области дизайна интерьера мода меняется быстро. Есть ли у нее связи, знакомства среди дизайнеров или архитекторов? Нет?

Еще один минус. Брюнет предложил ей записаться на курсы повышения квалификации, дабы освежить знания. Когда полтора часа спустя Джинджер вышла из здания колледжа, она держала в руках папку с расписанием и подробностями нового курса.

Идти домой и проводить остаток вечера в праздности и унынии не хотелось. Джинджер решила устроить себе выходной и пригласила ближайшую подругу в ресторан. За обедом подруга, которая тоже была в их компании в Швейцарии, рассказала ей все, что произошло после ее исчезновения. По ее словам, Колин в своем безумстве превзошел самого себя.

Джинджер постаралась по возможности скупо изложить свою историю. В их тесном мирке сплетни распространялись со скоростью лесного пожара, а по пути обычно обрастали такими пикантными подробностями, что на выходе история уже мало чем напоминала правду. Как игра в испорченный телефон.

В половине седьмого Джинджер в унылом настроении вернулась домой. Ну и жизнь ей предстоит – без работы, без цели!

– Джинджер, детка! – Отец вышел ей навстречу из гостиной, держа в руке бокал виски.

Джинджер медленно сняла пальто. Куда бы деть толстенную папку с расписанием? После беседы с прилизанным куратором из отдела кадров она как-то потеряла интерес к повторному курсу. В самом деле, какой из нее дизайнер, если она пропустила столько лет? Может, махнуть на все рукой и устроиться на работу в районное бюро занятости? Тогда она сможет целыми днями с важным видом поучать соискателей: у них, мол, нет должной квалификации, не хватает знаний и опыта для того, чем они хотят заниматься.

– Ты сегодня рано, пап. – Она бросила пальто на перила – эту привычку ее отец считал предосудительной – и пальцами поправила прическу. – Только не говори, что ты решил оставить работу и уйти на покой!

– Как провела день? Удачно?

Джинджер мрачно посмотрела на него.

– Мне не хватает пухлого альбома с набросками и эскизами, плохо, что у меня нет связей с дизайнерами и архитекторами, но не это самое главное. Я так надолго выпала из профессии, что все мои мысли и идеи устарели. – Она помахала перед ним листами с расписанием нового курса. – Мне сказали, что освежить свои знания я всегда смогу, но даже и в этом случае конкуренция в нашей области так высока, что я, скорее всего, никогда не попаду ни в одно приличное место.

– Знаешь, доченька, – он лукаво улыбнулся, – возможно, я смогу решить твои проблемы.

– Что такое, папа? Предложишь мне пост в одной из твоих компаний? А может, поручишь перепланировать твой офис? Это будет началом; с тебя как с родственника я много не возьму. – Джинджер задорно улыбнулась. – Мне всегда казалось, что коричневые и бежевые тона, в которых решен твой офис, немного консервативны.

– Проходи в гостиную, выпьем чего-нибудь. – Отец подмигнул и развернулся на каблуках, а дочь пошла следом. – Только не думай, – добавил он, обернувшись через плечо, – что я пущу тебя в свой офис. Я обожаю коричневый и бежевый цвета!

– Неужели? Тогда что ты задумал?

Вместо ответа отец посторонился и сделал приглашающий жест рукой, пропуская ее вперед.

Готовая продолжить разговор о перспективах работы, Джинджер так и замерла на пороге с полуоткрытым ртом. Улыбка на ее лице медленно угасала.

Какого черта он здесь делает? Что понадобилось Мэтту Грегори в доме ее отца? Почему он расселся в кресле, да еще пьет виски?

Джинджер закрыла глаза и помотала головой, словно пытаясь отогнать наваждение. Сгинь, пропади! Открыв глаза, она увидела, что привидение не пропало, а поднесло бокал к губам. Очевидно, он чувствует себя здесь вполне комфортно.

В доме моего отца!

– По-моему, ты знаешь этого парня, – послышался откуда-то сзади голос отца.

Ей пришлось смириться с тем, что Мэтт не наваждение. По какой-то неизвестной ей причине Мэтт Грегори бросил хижину, за которой присматривал, и следом за ней отправился в Нью-Йорк! Выглядит подозрительно довольным собой и не замечает, как в ней нарастает паника.

– Что тебе принести, дорогая? – спросил отец.

– Воды! – проговорила Джинджер, стараясь овладеть собой. Она прокашлялась. – Или лучше бокал белого вина, папа. Спасибо.

– Значит, мы снова встретились. – Мэтт неотступно следил, как она медленно, ощупью движется от двери к дивану, и улыбался. Потом на правах старого знакомого подмигнул ей и дружески поднял бокал.

Джинджер почувствовала, что ей не хватает воздуху.

– Глядя на тебя, можно подумать, что ты сильно взволнована, – заметил отец, передавая ей бокал с вином.

– У меня просто нет слов. – Ей удалось овладеть собой. Она отпила большой глоток вина, в надежде что алкоголь излечит ее от оцепенения.

– Что-то ты побледнела, – холодно заметил Мэтт. Аккуратно поставил бокал на полированный журнальный столик, сложил руки на коленях и сосредоточил на ней все свое внимание.

– У нее был тяжелый день, – вмешался отец. – Ничего удивительного в том, что бедная девочка белая как полотно. Вбила себе в голову, что хочет пойти работать.

– Папа, я ничего не вбила себе в голову. Просто раздумываю о работе. – Уголком глаза она следила за Мэттом. Тот смотрел на нее с непроницаемым видом. Наверное, еле сдерживается, чтобы не ухмыльнуться, в бешенстве подумала Джинджер.

– Должно быть, краткое пребывание в твоей хижине пошло ей на пользу.

Как это – в его хижине? Джинджер открыла было рот, чтобы просветить отца на сей счет, но, прежде чем она произнесла хоть слово, Мэтт мягко вступил в разговор и с подкупающей искренностью начал рассказывать ее отцу о том, что пребывание в изоляции иногда действительно идет на пользу – дает возможность подумать над тем, что тебе нужно от жизни, верно оценить будущее.

А отец-то хорош! Соглашается, кивает, принимая наглую ложь за чистую монету!

– Так каким ветром тебя сюда занесло? – вмешалась она в философский монолог о пользе изоляции.

– Мои речи тебе, наверное, наскучили? – со скрытой усмешкой поинтересовался Мэтт.

– Вовсе нет. Я просто интересуюсь, что ты делаешь здесь, хотя должен быть в Швейцарии. То есть…

– Значит, работу пока найти не удалось? Конкуренция в твоей области очень высока.

– Я уже это знаю, – отрезала Джинджер. – Два часа кряду надменный кадровик мне только об этом и говорил, – продолжила она, не обращая внимания на возмущенное покашливание отца, очевидно намеревавшегося напомнить дочери о правилах приличия. – И не нужно читать мне проповедь о невозможности найти работу в перенасыщенной кадрами отрасли. Кроме того, ты так и не ответил на мой вопрос.

Интересно, что думает о нем отец? До сих пор он выказывал до странности мало интереса к сведениям о ее спасителе. Видимо, папа' решил, что он исключительно приятный человек. Под словами «приятный человек» подразумевался добродушный мужчина средних лет, глава большого семейства.

Что отец думает об удивительно красивом мужчине, который сидит в кресле напротив? Может, за то время, пока он здесь, Мэтту удалось так втереться в доверие к отцу, что тот решил, что задавать ему вопросы бессмысленно? Черт знает что! Кажется, Мэтт и впрямь способен очаровать любого.

– На самом деле я приехал для того, чтобы тебе помочь. – Мэтт широко улыбнулся.

Джинджер лихорадочно соображала, что он имеет в виду. Но тут Мэтт положил на столик чемодан, который, как она заметила еще раньше, стоял на полу рядом с креслом.

– Наверное, мне нужно оставить вас наедине, молодые люди, чтобы вы могли обсудить все детали будущего соглашения. – Отец встал.

Джинджер еле сдерживалась, чтобы не закричать. Почему отец уходит?

– Все, о чем мы будем говорить, мы можем сказать в твоем присутствии! – крикнула она. Перспектива остаться наедине с Мэттом ужасала ее. Она решила: Мэтт использовал ее, чтобы втереться в доверие к отцу. Она почувствовала, как в душе ее нарастает неприязнь к нему.

Неужели он явился сюда, чтобы помочь ей? Как, интересно, он собирается помогать? Может, спросит, по-прежнему ли она не возражает против секса без последствий? Ну и выдержка у него, однако! Нагло явиться прямо к ней домой, умаслить отца и убедить его, что он действительно намерен ей помочь! Джинджер едва не расхохоталась, но ей удалось сдержаться.

– Мэтт приехал к тебе не просто так, а по делу, – вмешался отец. – Ну а мне надо сделать несколько деловых звонков. К сожалению, в дизайне интерьеров я ничего не смыслю. – Он кивнул Мэтту. – Моя малышка, наверное, уже доложила тебе об этом!

– Малышка? – Мэтт оторвался от своего чемоданчика. В руках у него была папка с какими-то листами.

Джинджер, которая наблюдала за его действиями с полуоткрытым ртом, стиснула зубы.

– А чемодан тебе зачем?

– Джинджер. – укоризненно воскликнул отец. – Придется тебе напомнить о правилах вежливости и гостеприимства!

Джинджер с сожалением посмотрела на отца. Хорошо бы папа умел читать ее мысли! Он тогда узнал бы: какую красивую сказочку ни сочинил бы Мэтт Грегори, он солгал!

– О, я умею ладить с вашей дочерью, – холодно ответил Мэтт.

Уловив в его словах двойной смысл, Джинджер почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.

– Ну, молодой человек, а как насчет обеда, когда вы покончите с делами?

Джинджер едва не поперхнулась от возмущения. Однако, прежде чем она вымолвила хоть слово, Мэтт уже кивнул в знак согласия и даже присовокупил: мол, если бы он знал, захватил бы с собой бутылку хорошего вина.

– Мы не нарушим твоих планов? – Отец, стоя на пороге, обернулся и окинул их взглядом.

Джинджер ощетинилась. Как посмел этот нахал обмануть ее обожаемого доверчивого папочку?

– Нет таких планов, которые нельзя было бы нарушить, – вежливо ответил Мэтт.

– Если не возражаешь, будь добр, объясни, что происходит, – потребовала Джинджер, как только отец вышел из гостиной, тактично прикрыв за собой дверь. – Как ты посмел явиться в дом моего отца под каким-то надуманным предлогом! Как ты посмел? – Рука ее вцепилась в ручку дивана.

– Кажется, ты не слишком рада меня видеть, – небрежно заметил Мэтт. – Но почему? – Он скользнул взглядом по ее раскрасневшемуся лицу, потом оценивающе взглянул на строгий голубой костюм и голубые – в тон – туфли-лодочки.

Джинджер опустила голову и вздохнула. Какая она дура! Вообразила, что в таком наряде сумеет понравиться потенциальному работодателю!

– Да, понимаю, – продолжил Мэтт. – Когда две параллельные прямые встречаются, это всегда вызывает некоторое недоумение.

– Откуда ты узнал, где меня искать?

– Я позвонил твоему отцу.

– И как же тебе удалось получить приглашение в гости? Что ты ему наплел?

– Я сказал ему, что у меня есть для тебя работа.

Джинджер поперхнулась от возмущения.

– Так или иначе, скоро я ему все о тебе расскажу! – Видеть Мэтта здесь, на расстоянии вытянутой руки… Она еле сдерживалась, чтобы не удариться в истерику. Она вдруг вспомнила, как он фактически отказал ей. Ей с трудом удалось не завизжать и не запустить в него чем-нибудь тяжелым.

Она заметила, что Мэтт держится на удивление непринужденно. Казалось, его ничуть не волнуют ее слова.

– А как по-твоему, зачем я сюда пришел?

– Может, решил, что удастся вытянуть из отца денег, – с вызовом проговорила Джинджер. – Не знаю. Ты лучше сам мне скажи.

– Посмотри, что тут у меня! – Он протянул ей бумаги, которые держал в руках. Джинджер не взяла их, просто посмотрела на верхний лист.

– Это же мои наброски интерьера дома твоего босса! – Она подозрительно посмотрела на него. – Зачем ты их взял? Я думала, ты давно все выкинул. Что происходит? – Враждебность уступила место замешательству. – Твой босс хоть в курсе того, что ты затеял?

– Да. – Мэтт положил бумаги на столик и выпрямился в кресле. – Кажется, нам с тобой надо кое о чем поговорить.