Текст книги "Лавина любви"

Автор книги: Ноэль Бейтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Ноэль Бейтс
Лавина любви

Пролог

– Джинджер!

Джинджер резко подняла голову.

– Что с тобой происходит?

– Ничего! – Она с удивлением посмотрела на тарелку. Неужели она заказала такой плотный завтрак? Кроме огромного бифштекса, перед ней лежали засохшая яичница с беконом и наполовину съеденный тост с джемом. Она настолько погрузилась в собственные мысли, что совсем позабыла про еду.

Отец отложил газету и внимательно смотрел на дочь поверх очков в толстой роговой оправе.

– Что случилось? Почему ты не ешь? – В свои пятьдесят пять отец сохранил юношескую стройность, а седина лишь подчеркивала благородство черт. В глазах, таких же больших и карих, как и у нее, тревога. Отец уже переоделся в костюм для гольфа. Утром каждую субботу, сколько она себя помнит, он отправляется в свой клуб. Ничто не может помешать его еженедельной партии в гольф с тремя старинными, еще университетскими, друзьями. – Ну-ка, сознавайся! – потребовал отец. – Что с тобой происходит? Всю неделю слоняешься по дому как лунатик. Может, заболела?

– Папа, ну что у тебя за выражения! Лунатик! Нет. Я не заболела, и со мной ничего не случилось. Просто есть не хочется.

– А на выходные что собираешься делать? Пойдешь развлекаться с твоими так называемыми приятелями?

– Знаешь, папочка, мне почему-то не хочется видеть своих так называемых приятелей. Все надоели.

– Тут я тебя вполне понимаю. Ты знаешь, как я отношусь к твоим поклонникам. По-моему, половина из них просто нахлебники, а остальные прожигатели жизни без единой извилины в голове. Искренне надеюсь, что твоя хандра не связана с очередной выходкой Колина. Ты ведь, кажется, дала ему отставку?

Джинджер негодующе фыркнула. Зачем только папа упомянул о Колине! После ее возвращения Колин дважды пытался связаться с ней по телефону, и оба раза она недвусмысленно заявляла ему, что он может убираться ко всем чертям. В последний раз Джинджер добавила: если Колин еще раз попытается ей позвонить, она тут же бросит трубку и будет делать это всякий раз, пока до него не дойдет, что она не желает его видеть. А на случай, если он не понял, она позволила сказала все, что о нем думает. И напоследок посоветовала бывшему дружку принимать таблетки для повзросления. После такой отповеди вряд ли Колин решится еще когда-нибудь объявиться.

– Скажи, милая… – отец нерешительно откашлялся, – а тебе не скучно ничего не делать? Кстати, помнится, ты ведь дипломированный дизайнер. – Он встал из-за стола, снял очки и натянул свитер для гольфа лимонного цвета с изумрудной каймой и эмблемой клуба, вышитой на кармане. – Может, тебе заняться чем-нибудь? Поработать? Просто для разнообразия.

– Папа, неужели мне не показалось и ты действительно становишься старым ворчуном? – поддразнила отца Джинджер. – Я уже давно забыла все, чему меня учили!

Отец широко улыбнулся.

– Я могу замолвить за тебя словечко в клубе. Как тебе известно, жены моих друзей посвящают досуг в основном смене обстановки в своих домах. Как только переставят все вверх дном, наступает пора менять мебель. А поменяв и переставив мебель раз пять, они готовы переезжать в новый дом и делать капитальный ремонт. Лично мне такое времяпрепровождение чуждо, но, как говорится, чем бы дитя ни тешилось…

– Согласна. – Мысль о работе показалась Джинджер совершенно дикой. Пойти работать? И кому – ей?! Зачем? Это просто смешно! Да и как он себе это представляет? С чего ей начать? Дать объявление в газете или в журнале для домохозяек? А может, ей встать у входа в Центральный парк и раздавать прохожим листовки? «Я не работала пять лет! Умоляю, помогите мне обрести себя!»

Джинджер тряхнула головой. О работе она серьезно подумает потом… скажем, на следующей неделе. А сейчас ее голова занята совершенно другим…

Как только отец ушел, Джинджер побрела к себе в комнату, улеглась на диван, закрыла глаза… Перед ее мысленным взором встали картины недавнего прошлого и человек, которого она тщетно пыталась изгнать из своей памяти. Мэтт Грегори! Почему она никак не может его забыть? Его запах… сильные руки… губы… все тело… Джинджер снова и снова прокручивала в голове сцены того, как они занимались любовью, хотя и понимала, что воспоминания о нем больно ранят. Ну не мазохистка же она, в самом деле! Если бы дело ограничилось одним сексом, подумала она с горечью, она бы вот так же лежала на кровати в своей комнате, глядела в потолок и оживляла в памяти волнующие сцены, при воспоминании о которых все ее тело наливается сладкой истомой. Но, по крайней мере, ее гордость не была бы уязвлена.

Часть первая

1

Джинджер остановилась и огляделась по сторонам, потом медленно повернулась на сто восемьдесят градусов. Она совершила ошибку. Если до тех пор она испытывала лишь легкое беспокойство, то теперь беспокойство переросло в настоящую тревогу. Она одна, и вокруг на много миль ни одной живой души! А главное – она совершенно не представляет, куда заехала. После того как, спасаясь от лавины, Джинджер поспешно съехала вниз по крутому склону, она утратила ориентацию в пространстве. Начинался буран; ветер завывал все сильнее и сильнее. И, что еще хуже, спускались сумерки. В горах темнеет быстро… Заснеженная поляна, которая сверху казалась ей такой прелестной, теперь выглядела до ужаса враждебной.

Джинджер поднесла руку ко рту. Не раскисать! С некоторым усилием ей удалось напомнить себе, что горными лыжами она занимается с трех лет и опыта ей не занимать. Что ей какая-то неведомая трасса?

Снегопад усиливался. Снежинки хлестали по незащищенному лицу как дробинки и мешали смотреть кругом. Выход один. Надо медленно продвигаться вперед и скрестить пальцы в надежде, что едет она в правильном направлении.

Гнев уступил место жалости к себе. Джинджер оттолкнулась палками и медленно заскользила вниз, по направлению к сосновой рощице. По крайней мере, там она найдет защиту от усиливающегося ветра и белого безмолвия. Теперь, когда сумерки сгустились еще больше, она почти не видела ничего вокруг.

Одна! Как страшно… Возможно, в этой глуши вообще нет людей, а обитает только снежный человек. А все из-за Колина, ее так называемого дружка. Не умеет держать свои шаловливые ручонки при себе! Мало ему, что рядом такая потрясающая девушка, как она, Джинджер Босуэлл, ему обязательно надо оприходовать всех местных девчонок – подавальщиц, официанток, горничных… Джинджер почувствовала, как горячая волна гнева подступает к горлу. Она снова вспомнила, как зашла к нему в номер и увидела его с молоденькой горничной-итальянкой.

Как он посмел?!

Джинджер прислонилась к дереву и закрыла глаза. Надо сделать глубокий вдох и сосчитать до десяти. Если она не перестанет злиться, то просто закричит во все горло и, раз уж сегодня ей так не везет, вызовет сход еще одной лавины. Ее шерстяная шапочка насквозь промокла от снега. Что бы ей надеть непромокаемую, как обычно! Так нет же, решила надеть шерстяную, потому что она сочетается по цвету с ее лыжным костюмом. Ей показалось, что у нее отсырели мозги. Остальные части тела, слава Богу, надежно защищены: многослойное белье, непромокаемый горнолыжный комбинезон, непромокаемые перчатки. Но спустя какое-то время и сквозь все эти слои проникнет холод, доберется до ее тела… Джинджер прищурилась и попыталась рассмотреть, что там, за рощицей. Ей показалось, что она разглядела за деревьями узкую тропку. Если предстоит провести всю ночь в лесу, лучшего укрытия, чем роща, не найти.

Джинджер застонала. Ни к чему обманываться. Дорогу назад она не найдет. Значит, надо отбросить мысли об уютном шале, где сейчас, наверное, Колин и остальные их спутники греются у пылающего камина, откупоривают первую бутылку шампанского и решают, что заказать на ужин. Интересно, они хоть заметили, что ее нет? А если заметили, догадались ли, что она заблудилась, находится на краю света и готова выть от отчаяния? Все спутники Джинджер и Колина были первоклассными лыжниками. Подумать только, какая-то маленькая лавина способна сбить ее с пути! Несомненно, Колин со смехом поведает друзьям о том, что они с Джинджер слегка повздорили. Наверняка преуменьшит свою вину, заявив, что просто дурачился, а его ревнивая подружка почему-то раскричалась и хлопнула дверью. Все решат, что девушке необходимо слегка остыть. Наверняка она от досады отправилась ночевать в какой-нибудь другой отель.

Благодаря папиной известности и деньгам Джинджер с распростертыми объятиями встречали во всех лучших отелях на всех горнолыжных курортах Швейцарии, Франции и Италии. Кроме того, ее приятелям прекрасно известно, что в нагрудном кармане ее комбинезона лежит платиновая кредитка. Джинджер всегда шутила, что берет с собой карточку на всякий случай: вдруг по пути подвернется какой-нибудь сказочный магазинчик.

Да, сейчас ее кредитная карточка особенно кстати!

Джинджер нагнулась и поправила крепления. Потом поехала в сторону темных деревьев. Склон довольно крутой, надо ехать потихоньку, не то от отчаяния она совершит какую-нибудь глупость. Если ей повезет, деревья укроют ее от бурана, от сильного ветра. А если удастся вырыть себе норку где-нибудь под деревом, есть шанс не замерзнуть насмерть этой ночью. А если повезет еще больше, возможно, она отыщет хижину дровосека или пустую медвежью берлогу. Однако не стоит надеяться на такую удачу. Просто надо спрятаться среди зарослей деревьев.

Обширная белая поляна теперь почти полностью утонула во мраке. Если бы Джинджер так не вглядывалась в деревья, пока еще можно было их видеть, возможно, она бы не споткнулась о торчащий пень и не покатилась вниз по склону. Одна лыжа автоматически отстегнулась, другая словно намертво приросла к ноге. Когда ей наконец удалось остановиться и она попыталась встать, лодыжку обожгло болью.

Отстегнувшуюся лыжу, без которой ей не выбраться отсюда, нигде не было видно. Снег, падавший крупными хлопьями, накрыл ее, а времени на поиски уже не оставалось. Все равно что искать иголку в стоге сена.

От страха у Джинджер заныли кости. Она сжала зубы и из последних сил проползла последние несколько метров, отделявших ее от сосновой рощи, волоча левую ногу и опираясь на палки, как на костыли.

Да, в роще буран не так чувствуется. Хорошо хоть в густых зарослях можно укрыться от ветра и метели. Сделав последнее усилие, Джинджер проползла еще несколько метров и вдруг заметила впереди огонек. Когда она наклонилась, чтобы лучше видеть, огонек исчез, когда же снова выпрямилась, опять разглядела свет.

Глаза слипались… Джинджер из последних сил держалась на ногах, вернее на одной ноге. Больную ногу она держала на весу, словно собиралась играть в «классики». Боль была невыносимой, но на весу она еще терпела.

Если бы только можно было закрыть глаза и оказаться дома! Она в корне изменила бы свою жизнь. Больше никаких поездок по всему миру в поисках развлечений в компании беспечных приятелей – представителей золотой молодежи. Да и вообще, хватит с нее мужчин. Особенно таких испорченных до мозга костей бездельников, как Колин…

Теперь она отчетливо видела свет.

Джинджер готова была закричать – так ей не терпелось скорее попасть к источнику света. Деревья превратились в бесформенную темную массу; ей с трудом удавалось пробираться между ними. Внезапно деревья расступились, и она оказалась на большой поляне. Так вот откуда идет свет!

Надо же, как повезло! Не медвежья берлога, а хижина! Очень маленькая, с типичной для этих мест островерхой крышей. Но самое главное – хижина обитаема. На окнах занавески, и сквозь них пробивается свет. Значит, там кто-то есть. Ей помогут! Джинджер перевела дыхание и с трудом поползла к двери. Все последние силы она вложила в громкий стук. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь открылась.

Первое, что она увидела, были ноги. Ноги, обутые в разношенные коричневые мокасины. Когда ее спаситель заговорил, казалось, его голос идет откуда-то издалека. Красивый голос, подумала Джинджер рассеянно, низкий и глубокий. У нее не было сил даже приподнять голову и взглянуть на его лицо. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Он поднял ее и внес внутрь, ногой захлопнув за собой дверь.

Как же невероятно хорошо в тепле, под крышей! Так хорошо, что ей показалось, будто она спит. Вот сейчас она откроет глаза и окажется, что она по-прежнему скорчилась в лесу под деревом, вокруг завывает буран и надежды на спасение или помощь нет. А хижина, огонь, мерцающие огоньки и тепло лишь померещились ей в ее больном воображении.

Джинджер нарочно не открывала глаз. Она почувствовала, как ее осторожно положили на лежанку. Похоже, диван – ложе мягкое, широкое и удобное.

– Кто вы такая? – раздался требовательный голос сверху. – И какого черта вам здесь надо?

Как грубо! Никакого сочувствия! Джинджер открыла глаза и встретилась с подозрительным и враждебным взглядом светло-голубых глаз. По крайней мере, он говорит по-английски.

– Вы американец?

– Допустим.

На ее спасителе была линялая сине-белая полосатая футболка и мешковатые спортивные штаны, которые, как и футболка, казалось, знавали лучшие дни.

Столкнувшись с такой неприкрытой грубостью, Джинджер даже забыла о больной лодыжке.

Никогда в жизни ни один мужчина не относился к ней столь враждебно! Правда, сейчас, надо признать, она выглядит не лучшим образом, но все же… Против своей воли она застонала, отчего светло-голубые глаза сощурились еще презрительнее.

– Вы собираетесь отвечать? – резко спросил он. Джинджер села и закрыла глаза: боль эхом отдалась во всем теле.

– Нога!

Мужчина медленно перевел взгляд на ее ногу. Вначале ей показалось, что он проигнорирует ее стоны, однако он наклонился над ней и снял с ее ноги ботинок. При виде распухшей лодыжки он коротко выругался.

– Что случилось? – Его длинные пальцы ощупывали ее ногу по всей длине.

Прикосновение холодных, умелых пальцев было приятно. Джинджер с облегчением откинулась назад и стала смотреть в потолок.

– Я каталась на лыжах и упала, – тоненьким голоском объяснила она. Ее спаситель снова выругался себе под нос. – Простите, – добавила она, почему-то чувствуя себя виноватой.

– Лежите тихо. Я сейчас.

Джинджер стало немного легче, когда он скрылся из виду.

Угораздило же ее подвернуть ногу и оказаться во власти невоспитанного грубияна! Слишком он высокий, слишком сильный, грубый и мрачный. Интересно, зачем он ушел? Может, ищет какое-нибудь лекарство, а может, сейчас принесет карту и покажет ей, где находится ближайший населенный пункт? По всему видно, ему не терпится поскорее от нее избавиться.

– Это у вас не перелом, – произнес мужчина, входя в комнату. В руках у него была коробка, – Скорее всего, растяжение. Вы долго шли на этой ноге?

– Около получаса. – Джинджер нахмурилась. – Наверное. Знаете, вы вовсе не обязаны мне помогать, – сказала она, видя, как он открывает коробку и разматывает бинт. – Я и сама сумею забинтовать себе лодыжку.

– Может, вы и на лыжах кататься умеете? Терпеть не могу самоуверенных новичков! Вам бы на детских трассах кататься, а не съезжать по этим склонам… – Он оторвал зубами полосу бинта и начал умело бинтовать ее лодыжку.

– Я не новичок, – холодно возразила Джинджер. – А неудачи случаются и с самыми опытными лыжниками.

Мужчина бросил на нее презрительный и недоверчивый взгляд и снова принялся за работу.

Джинджер стиснула зубы. Может, у него манеры носорога, но она не опустится до его уровня. Начать с того, что, нравится ей это или нет, она зависит от него и находится в его власти – по крайней мере до тех пор, пока не свяжется с отцом или с кем-нибудь из знакомых. И еще – она слишком хорошо воспитана и не будет обращать внимания на его очевидную грубость.

– Откуда вы знаете, что это не перелом? – спросила она.

Он снова бросил на нее беглый взгляд.

– Просто знаю, и все, – отрезал он.

– Вы, наверное, врач?

– Нет.

– Тогда кто?

Он не ответил и снова занялся ее ногой. Закончив бинтовать лодыжку, он сел в кресло, стоявшее напротив, у камина.

В ней нарастало раздражение.

– Вы собираетесь отвечать? – Она стянула с головы намокшую шерстяную шапочку, и ее густые волосы цвета червонного золота волнами рассыпались по плечам.

– Прежде всего давайте кое-что уточним. Это вы находитесь в моем доме, и вопросы здесь задаю я. Понятно?

От изумления Джинджер широко раскрыла глаза.

– Сейчас вы ответите на мои вопросы. Если ваши ответы меня устроят, я разрешу вам принять ванну и переодеться во что-нибудь из моей одежды, – продолжал он, выделив слово «моей».

Его надменность оглушила ее и лишила дара речи.

– Сначала скажите, как вас угораздило кататься именно здесь. Вы хоть представляете, насколько опасны отвесные склоны в это время года?

– Я… спасалась от лавины…

– Где?

– Где… что?

– Где сошла лавина?

– Неподалеку от Шантеклера, того местечка, где мы остановились. Я… немного повздорила со своим другом и отправилась покататься, чтобы немного развеяться. А потом сверху сошла лавина. Не очень большая, но все же достаточная, чтобы я сбилась с пути.

– Какая безответственность! – едва слышно пробормотал он.

Джинджер сделала вид, что не слышала. Жаль, что она не в состоянии нормально передвигаться! Она бы пулей вылетела из его хижины, даже если бы ей предстояло провести ночь на склоне горы. К несчастью, на время она прикована к этому ложу…

– Я не успела выяснить, где нахожусь, потому что начался буран. Через несколько минут я поняла, что заблудилась и утратила ориентацию в пространстве. Потом… я увидела сосновую рощу и решила укрыться там на случай, если придется ночевать под открытым небом. Я так стремилась скорее попасть под прикрытие деревьев, что не смотрела под ноги. В результате споткнулась о пень и растянула лодыжку. А потом заметила свет и поползла вперед. И наткнулась на вашу хижину.

– Значит, никто не знает, где вы находитесь?

Джинджер совсем не понравились слова незнакомца. Она приподнялась на локтях и с тревогой посмотрела на него. Боже, он ведь может оказаться кем угодно! Да, рано она успокоилась. Может, ночевка в лесу и риск переохлаждения безопаснее?

Если вдруг придется защищаться, с ним она не справится! Конечно, она девушка высокая, рост у нее где-то метр семьдесят восемь без каблуков, но он на добрых десять сантиметров выше, насколько можно судить, и гораздо сильнее и крепче ее.

Встретившись с ледяным взглядом его голубых глаз, Джинджер испугалась. У нее возникло неприятное чувство, будто он читает ее мысли. Она откашлялась.

– Ну что? Я удовлетворительно ответила на все ваши вопросы?

– О, я еще не узнал самого главного… – Он медленно вытянул ноги и растянул губы в улыбке.

– Что же?

– Как вас зовут?

Джинджер прикусила губу. Очевидно, он заметил, как она испугалась, и решил позабавиться.

– Джинджер. Джинджер Босуэлл.

– Босуэлл?.. – Он склонил голову набок, и Джинджер энергично закивала.

– Да… Должно быть, вы слышали о моем отце. Генри Босуэлл, член совета директоров Нью-йоркской фондовой биржи. – Она попыталась дать ему понять: несмотря на то что никто не знает о ее теперешнем местонахождении, если с ней что-то случится, так просто этого не оставят.

– Подумать только! Знаменитый мистер Босуэлл! Вот ведь как бывает!

– Значит, вы слышали о нем?

– Разве я так сказал? – Он рассмеялся, и Джинджер его смех очень не понравился.

– У вас телефон есть?

– Все местные линии отключены. – Он пожал широкими плечами, не спуская с нее глаз. – Из-за бурана. Не думаю, что их быстро починят. Прогноз погоды на предстоящие две недели не слишком благоприятный.

– На предстоящие две недели? – Ничего себе! Да за две недели с ней может случиться все что угодно! – Джинджер нахмурилась. – Как же мне позвонить папе? Я должна успокоить его, сказать, что со мной все в порядке… Еще нужно связаться с Колином и остальными друзьями. Наверное, они волнуются…

– Ну конечно! – Он насмешливо поклонился. Джинджер снова стиснула зубы.

– На ваше счастье, у меня есть рация. Можно позвонить в ближайший городок и попросить отправить телеграмму.

Джинджер разволновалась. Как испугается папа! Они с отцом обожали друг друга. Генри Босуэлл души не чаял в единственной дочери, а она восхищалась своим отцом. Она взяла трубку и, поздоровавшись, начала диктовать текст телеграммы. Главное – не волновать папу. Именно поэтому Джинджер решила не сообщать отцу о причине своего безрассудного поведения, а именно о ссоре с Колином. Колина Генри Босуэлл недолюбливал и называл его хлыщом, у которого денег больше, чем мозгов.

– Простите… – Джинджер повернулась к своему спасителю. – Мне надо сообщить, у кого я сейчас нахожусь. Как вас зовут?

– Любите задавать вопросы, а? – Он подбросил в огонь полено и повернулся к ней. – Сообщите папочке, что здесь с вами ничего плохого не случится. Меня зовут Мэтт Грегори. Да постарайтесь успокоить папочку: я вас не съем. На самом деле мне с вами крупно не повезло…

– Вам со мной?

– Именно. – Он оглядел ее цепким взглядом. – Я хочу сказать, вы свалились на мою хижину как снежный ком и ближайшие несколько дней вы вряд ли на что способны. Особенно с растянутой лодыжкой.

– Не собираюсь злоупотреблять вашим гостеприимством и на помощь не рассчитываю. Я прекрасно могу позаботиться о себе сама. Так что не стоит беспокоиться.

– Да что вы говорите! Значит, вы можете и дорожки расчищать, и дрова рубить?

– Вы прекрасно понимаете, что этого я делать не могу.

– А как насчет уборки?

Джинджер огляделась – в первый раз с тех пор, как он внес ее в хижину. Она находилась в гостиной, довольно большой и просторной. Стена напротив огромного камина сплошь уставлена стеллажами с книгами; кроме дивана, на котором она лежит, вдоль стен стоит несколько продавленных стульев и кресел. За дверью, наверное, кухня; с другой стороны на первом этаже, наверное, еще пара комнат. Деревянная лестница ведет на второй этаж, на площадку, огражденную перилами; ниже площадки, видимо, располагаются несколько комнат, скорее всего спален.

– Наверное, и тряпки в руке никогда не держали! – спокойно продолжал Мэтт.

Джинджер вспыхнула.

– А готовить умеете?

– Думаю, да.

– Думаете?

– Я… мне никогда еще не приходилось готовить. В этом просто не было необходимости. У нас готовит Фанни… – Даже на ее слух объяснение прозвучало крайне неубедительно. Джинджер отбросила челку со лба и с вызовом посмотрела на него. – Но, наверное, помочь на кухне я смогу. Дело нехитрое…

– Чем же вы занимаетесь, если не секрет? – спросил Мэтт с простодушным видом.

– Я… дизайнер по интерьерам, если хотите знать. – Почти без опыта работы, вспомнила она. Ее кольнуло нечто похожее на угрызения совести. Отец оплатил дорогостоящее обучение и даже нашел ей первых клиентов, однако ее пыл мало-помалу угас. Выполнив два-три заказа, Джинджер не стала заботиться о поиске новых клиентов. Развлечения, путешествия и романы почти не оставляли времени для чего-то более серьезного, например для работы. Так как ей не нужно было зарабатывать себе на жизнь, она с легкостью отвлеклась от серьезных мыслей и о работе больше не помышляла.

– Должно быть, ваша работа оставляет вам мало свободного времени.

– Разве я спрашиваю, чем занимаетесь вы? – парировала она. Да уж, если бы этот тип узнал, какую жизнь она ведет, он проникся бы к ней еще большим презрением.

– Словом, насколько я понимаю, вы не очень заняты, – спокойно резюмировал Мэтт.

– Этого я не говорила!

– О, ваше молчание красноречивее всяких слов! Очевидно, вам не приходится трудиться в поте лица, чтобы заработать на хлеб насущный. Следовательно, я прихожу к выводу, что вы не делаете ничего, а только… скажем так… прожигаете жизнь? Бываете на всех увеселениях и тусовках, где собирается золотая молодежь. Я правильно угадал? Знаю я девиц вроде вас.

– Наслаждаться жизнью очень важно, – сказала Джинджер только ради того, чтобы возразить, хотя она прекрасно понимала, что ее довод не выдерживает никакой критики.

– Лучше ступайте переоденьтесь. – Мэтт подошел к ней вплотную и крепко взял за руку. Она нехотя приняла его поддержку. – Можете взять что-нибудь из моего гардероба. Вряд ли мои вещи отвечают вашим стандартам, но… А я тем временем приготовлю нам что-нибудь поесть.

– Спасибо, – пробормотала Джинджер. Ей не терпелось переодеться в сухую одежду.

Но как только она попробовала наступить на больную ногу, все ее тело пронзила острая боль. Благодаря тугой повязке она чувствовала себя лучше; вернее, ей казалось, что нога уже не так болит. Но какая разница, даже если утром она сможет прыгать, бегать и скакать? Из-за бурана она заперта в заброшенной хижине вместе с этим невыносимым типом, который, очевидно, не только не питает к ней симпатии, но просто презирает. До ее слуха доносился свист ветра. Метель разбушевалась не на шутку. Кошмар!

– Лучше позабыть о гордости и попросить о помощи, – небрежно заметил Мэтт, видя, как она бессильно повисла на перилах и пытается взобраться по ступенькам лестницы.

Джинджер ответила язвительным взглядом. Его светло-голубые глаза встретились с ее карими. Брови у него светлые, почти такие же светлые, как и волосы. Теперь, когда его лицо было почти на одном уровне с ее, она заметила, что ресницы у него рыжеватые, длинные и густые, как у девушки.

– Если вы не возражаете… – Она отвернулась.

Он с готовностью подхватил ее на руки и понес наверх легко словно пушинку. Только тут Джинджер почувствовала, как она устала. Она с трудом открыла глаза.

Как приятно, когда тебя несут на руках! Какие у него руки! Просто железные! И сам он словно отлит из металла – сильный и крепкий. Кроме того, в отличие от прежних ее знакомых, этот явно не злоупотребляет дорогим лосьоном после бритья. От него шел мужской, терпкий запах. Очень круто! Да, если живешь в такой глуши и постоянно рубишь дрова и катаешься на лыжах, тебе не до лосьонов.

– Здесь всего одна ванная, – заявил он, ногой открывая дверь и усаживая ее на стул возле ванны. – Поэтому, будьте любезны, проследите, чтобы после вас ванна осталась в такой же чистоте, как и сейчас. Мне не улыбается отчищать ее после вас.

Даже не взглянув на нее второй раз, он включил воду и принялся наполнять ванну. Он наклонился, чтобы попробовать воду рукой, и футболка слегка задралась. Джинджер увидела полоску загорелой кожи.

– Давайте я помогу вам раздеться. – Он повернулся к ней, и она живо отвлеклась от разглядывания его фигуры.

– Нет уж, спасибо!

– Хотите сказать, что сами справитесь? С вашей-то лодыжкой?

– Я очень вам благодарна за то, что вы меня спасли. – Она постаралась, чтобы в ее голосе было побольше льда. – Но, если вы ко мне хоть пальцем прикоснетесь, я закричу на весь дом!

– Да неужели? – Он нагнулся к ней, притянул ее к себе так, что она не могла шевельнуться. Теперь она могла смотреть только на его мужественное лицо. Она отпрянула и испуганно съежилась на стуле. – Кто вас услышит? Но будь по-вашему… – Он отошел, выпрямился во весь свой могучий рост и посмотрел на нее сверху вниз без всякого почтения. – Я отнюдь не собирался посягать на вашу девичью честь! Главное – не забудьте потом за собой убрать. Не хочу обнаруживать в своей ванне вот это… – неожиданно он схватил длинную прядь ее волос. – Не дай Бог у меня ванна засорится!

Джинджер понадобился целый час на то, чтобы принять ванну. Пока она стянула с себя весь свой многослойный костюм, она запарилась так, словно пробежала марафонскую дистанцию. Наконец, когда ей показалось, что от долгого сидения в горячей воде у нее вся кожа сморщилась, она с трудом выбралась из ванны. Завернувшись в пушистое полотенце, она вышла на площадку второго этажа. Мэтта нигде не было видно, а звать его Джинджер не позволяла гордость.

– Можно мне на время взять что-нибудь из вашей одежды? – спросила она, когда наконец обнаружила его внизу со сковородкой в руке.

– Что, простите?

– Я спрашиваю, можно позаимствовать что-нибудь из вашей одежды? – Джинджер страдала от унижения. Полотенце едва прикрывало ее. Несомненно, он прекрасно понимает, как ей неловко стоять перед ним в одном полотенце, но либо ему на это совершенно наплевать, либо ее смущение его просто забавляет. А может, и то и другое.

– Вы забыли волшебное слово.

– Пожалуйста!

– Так-то лучше. – Поставив сковородку на низкий деревянный столик у основания лестницы, он стал подниматься к ней. – Спать будете в спальне для гостей. – Он открыл дверь, за которой оказалась маленькая уютная комната с камином.

Места там хватало для односпальной кровати, туалетного столика с зеркалом и комода. Джинджер с трудом перешагнула через порог и огляделась. Вообще-то она привыкла спать в двуспальной кровати. Даже останавливаясь в отелях, она всегда требовала, чтобы у нее в номере была двуспальная кровать – неважно, сколько приходилось доплачивать за свой каприз. Односпальные кровати напоминали ей о больнице, а больница, в свою очередь, – о маме. Мама умерла в больнице, когда она еще под стол пешком ходила.

– Что, не слишком подходит, миледи? – Обернувшись, Джинджер увидела, что он незаметно подошел к ней вплотную и стоит сзади.

Для такого сильного и крупного мужчины он на удивление бесшумно двигается, с удивлением подумала она. Он сунул ей в руки стопку одежды.

– Все прекрасно. Благодарю вас.

– Это хорошо. Потому что единственная двуспальная кровать у меня в спальне, а даже у моего гостеприимства есть пределы. Ну, а теперь помочь миледи войти? – Не дожидаясь ответа, он положил руку ей на талию.

Ей ничего не оставалось делать. Она обхватила его рукой за шею, другой рукой придерживая сползающее полотенце.

– Ну вот… – Он отошел и скрестил руки на груди. – А теперь можете переодеться. Через пятнадцать минут я принесу вам что-нибудь поесть, миледи. – И он насмешливо отдал ей честь.

– Пожалуйста, перестаньте издеваться!

– Простите, миледи? – Ярко-голубые глаза расширились от деланного удивления. – Но почему вы решили, что я над вами издеваюсь?

– Потому что меня зовут не «миледи». Вместо ответа он подошел к холодному камину.

– А здесь не жарко! С другой стороны, я не ждал гостей, иначе непременно растопил бы камин и согрел комнату. Но все-таки вам лучше одеться. Вы вся дрожите. Ваш комбинезон я повешу сушиться у огня на первом этаже.

– Спасибо.

– А позже я принесу дрова и разожгу камин.

– Буду вам очень признательна. – Тело Джинджер покрылось гусиной кожей. – Не беспокойтесь, мистер Грегори…

– Мэтт. К чему формальности, когда мы будем вместе жить? – Он повернулся и через плечо бросил на нее быстрый взгляд.

Джинджер с некоторым изумлением обнаружила, что любуется им. Красивое, мужественное лицо, широкие плечи, узкие бедра… Разумеется, он красив в грубом, примитивном смысле слова. Он хорош какой-то первобытной красотой! От него так и веет силой. Хочется любоваться им без конца. Джинджер поспешно отвела взгляд, чтобы он не подумал, что она пялится на него. Ладно, раз он против формальностей…