Текст книги "Глинтвейн для Снежной королевы"

Автор книги: Нина Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Воображение

Толстая визгливая женщина на коротких ножках бегала по кабинету и размахивала кулачками перед Марусей. Кулачки у нее были в перчатках с отрезанными пальцами. От женщины пахло конюшней, ее красное, как у людей, работающих на свежем воздухе, лицо мелькало туда-сюда перед сидящей на стуле Марусей, вызывая легкую тошноту укачивания.

Инспектор по делам несовершеннолетних, который записывал на бумагу все, что кричала женщина с красным лицом, вдумчиво кивал, иногда уточнял некоторые вопросы, не выпуская сигарету изо рта. Потом вдруг стало тихо, и инспектор перестал писать, уставился покрасневшими глазами на Марусю и буднично спросил:

– Адрес, по которому остановились родители несовершеннолетней Капустиной?

– Понятия не имею, – пожала плечами Маруся. – Они собирались остановиться в гостинице. Звонили тоже сами по два раза в день. Долго нам еще здесь сидеть? – Маруся покосилась на застывшую у окна Леру.

Оказалось, что сидеть им здесь до появления любого прямого родственника Капустиной Валерии, а если в течение часа не появится ее бабушка, проживающая в Москве, то придется подождать, пока не отыщутся родители в Петербурге. Оказалось, что соседка не имеет прав на девочку, совершившую правонарушение. Женщина с красным лицом громко объявила, что ей пора кормить скотину.

– Значит, вы уверяете, что не имеете в своем распоряжении карликов в количестве двух штук? – обратился к ней милиционер, подумал и добавил: – А также гражданку женского пола в образе Снежной королевы?

Хозяйка оленя и обезьяны поклялась, что не имеет у себя в рабочей группе «ни карликов, ни гражданку в образе».

– Будем писать заявление о пропаже несовершеннолетнего Антона Капустина? – повернулся к Лере милиционер.

– Конечно, будем! – уверенно заявила Лера.

– Тогда ваш реквизит придется задержать на время расследования, – повернулся милиционер к женщине с красным лицом.

Та тут же визгливо закричала и забегала перед Марусей. Маруся закрыла глаза, чтобы не видеть, как она мелькает перед лицом.

В коридоре послышались шум и крики. Это Элиза в поисках нужного кабинета слишком близко прошла возле привязанной к ножке стула обезьяны. Пока инспектор оттаскивал обезьяну от Элизы, а женщина с красным лицом бдительно следила, чтобы животное не пострадало, Лера подошла к сидящей с закрытыми глазами Марусе.

– Муму, – тронула она ее за руку, – ты мне веришь?

Маруся взяла ее руки в свои.

– Ну как я могу тебе верить? – устало спросила она. – В центре Москвы, можно сказать, на Красной площади, какая-то женщина, присыпанная блестками, увезла прицепившегося к ее повозке мальчика. Тебе это ничего не напоминает? Я смотрела закладку в книжке Андерсена, вы с Тошей дошли до эпизода с маленькой разбойницей. Она тоже входит в план дальнейших событий или это случайный персонаж? Что нас всех ждет завтра?

– Значит, не веришь… – вздохнула Лера, отнимая руки.

В кабинет вошел слегка потрепанный инспектор, за ним – Элиза с царапиной на щеке.

– Мукалова Мария Ивановна, вы знаете эту женщину? – громко спросил инспектор. – А вы, несовершеннолетняя Капустина, знаете ее?

– Одер! – закричала Элиза и топнула ногой. – Валерия Одер! У детей разные фамилии. Никакая она не Капустина! Оде-эр, и с ударением на последнем слоге!

– Та-а-ак, – многозначительно заметил инспектор, – дело начинает запутываться. Девочка назвала чужую фамилию, так получается?

– Я назвала фамилию пропавшего брата, – вступила Лера, – вы мою не спрашивали.

– Опять – пропавшего? – закатила глаза Элиза. – Я вас умоляю! Вы хорошенько обыскали Кремль? Заглянули в сараи, в колодцы? Вот что случается, – она остервенело уставилась на Марусю, – когда детей бросают без присмотра! Дайте мне немедленно лист бумаги и ручку! – потребовала Элиза. – Я напишу заявление.

– О пропаже внука? – подсуетился инспектор.

– Нет. О нанесении мне телесных повреждений оставленным без присмотра животным! – Элиза осторожно промокнула платком царапину. – Не милиция, а обезьянник какой-то!

– Ваша внучка Оде-э-эр, – показательно протянул инспектор гласную, – обвиняется в похищении оленя и обезьяны, а также повозки для катания детей. Хозяйка животных и повозки в семнадцать двадцать написала заявление в Краснопресненское ОВД о пропаже, а в девятнадцать с минутами ваша внучка была задержана на площади именно с этой повозкой.

– Вы с ума сошли, – отмахнулась Элиза, продолжая писать.

– Она уверяет, что привела оленя и повозку в доказательство похищения на этом средстве передвижения ее брата, Капустина Антона.

– И кем же он был похищен на этом средстве передвижения? – уставилась на милиционера Элиза.

– Женщиной в костюме Снежной королевы.

– У девочки очень развито воображение, очень. Это у нее от меня, это наследственное, – уверила Элиза. – Она также имеет тонкий художественный вкус, знаете, по ее эскизам дом моды «Эпатаж» в данный момент изготавливает несколько костюмов.

– Элиза, ты забыла – у меня нет воображения, – перебила Лера. Подумала и добавила: – Совсем.

– То есть вы считаете, что мальчик просто заблудился в Кремле? – уточнил инспектор.

– Ну конечно! – уверенно воскликнула Элиза. – Слава богу, Кремль – это не загородный поселок, ребенка обязательно обнаружат, дайте указания охране поискать. И обратите их внимание, пожалуйста, что мальчик имеет особенность засыпать в моменты своих исчезновений. Пусть хорошенько посмотрят под досками на чердаках. А нам пора. Я уже позвонила дочери, они поехали в аэропорт. Если к утру мальчик не найдется, родители лично займутся всеми необходимыми бумагами.

– Однако вы не волнуетесь за внука, – заметил инспектор.

– Мужчины! – воскликнула Элиза, закатывая глаза. – За всю жизнь только трое мужчин заставили меня поволноваться. Но они потом очень пожалели об этом!

На улице Лера удивленно посмотрела на бабушку:

– Мы не подождем, пока найдут Антона?

– Я тебя умоляю!.. – закатила глаза Элиза.

– Но ведь действительно получается странно, – заметила Маруся. – Ребенок пропал. Со слов Леры, он похищен. А мы просто поедем домой чай пить? Это совершенно странно и бессмысленно.

– Милочка, вы сами не верите в то, о чем говорите, – улыбнулась ей Элиза. – Вы можете допустить присутствие в жизни определенного порядка и смысла?

Маруся задумалась.

– Трудно верить в бога, когда много грешишь, да? – продолжала улыбаться Элиза.

Маруся удивилась, но не ответила сразу, потому что не могла оторвать взгляда от повозки с оленем, медленно передвигающейся по проезжей части. Женщина с красным лицом уводила свое хозяйство. На козлах сидела обезьяна с хлыстом и скалилась, обнажая зубы. Женщина вела оленя, скармливая ему конфеты из пластмассовой матрешки. Обезьяна разворачивала обертки сама.

– Вы не можете так говорить обо мне. Вы меня не знаете, – Маруся посмотрела в накрашенные глаза Элизы.

– Ну что вы! – отмахнулась та. – Я говорю о себе! Я много грешу, но вполне допускаю присутствие в этом хаосе определенного смысла. Я на машине, подвезти?

Женщины остановились и обнаружили, что Леры нет рядом. Они топтались несколько минут у метро под фонарем. Элиза возмущалась, а Маруся наконец осознала, что Антон пропал, Лера тоже куда-то подевалась, и испугалась до оцепенения.

– Что нам делать? – Элиза замерзла и тоже немного испугалась. – Не идти же обратно к этому невоспитанному милици-о-нэ-эру? Куда, черт побери, могла исчезнуть девчонка? Ведь только что толклась рядом!

– Она пошла искать брата, – выдохнула Маруся.

Порядок

Родители Капустины приехали из аэропорта ранним утром – еще затемно. Элиза согласилась помочь Марусе и дождаться их для объяснений – детей-то нет!

– Ваше спокойствие мне не помешает, – заметила Маруся, не уточняя, что это самое спокойствие Элизы к утру после бессонной ночи начало отдавать дебилизмом.

Войдя в квартиру, Капустины первым делом стали успокаивать бабушку. Она смотрела веселыми глазами, как зять капает в бокал с водой валерьянку.

– Мы выпили бутылочку вина на завтрак, – отказалась от успокоительного Маруся.

– Кто начнет рассказывать? – спросила Валентина. – Антоша был на елке с сестрой, я правильно поняла из твоего звонка?

– Да, пожалуй, стоит разбудить Леру, – кивнул папа Валя.

– Не стоит, – поспешно, в два голоса уверили его Маруся и Элиза.

– Я случайно приобрела два билета на елку в Кремль, я и начну рассказывать, – начала Элиза. – Встретила детей у метро, проводила до дворца, сдала двум молодым людям в спецодежде – один был одет мишкой, а другой кроликом. И поехала домой. Все!

– А меня они с собой не взяли, – продолжила Маруся. – Взрослых туда не пускают. После семи мне позвонили из отделения милиции и сказали, что Лера задержана за похищение оленя с повозкой. Я ничего не поняла, приехала в милицию на такси. Лера сказала, что победила в викторине на елке и выиграла ролики. Антоша их надел, а когда они вышли на улицу, он прицепился к повозке, запряженной оленем, которую вела женщина в одежде сказочного персонажа. Повозка увезла мальчика. Когда Лера ее нагнала, там никого не было, кроме обезьяны.

– Она говорила, что там еще были карлики, – уточнила Элиза и хихикнула.

– Да. В повозке сидели два карлика с бубенцами. Карликов потом тоже не оказалось. Лера подумала, что ей никто не поверит, что брат пропал таким странным образом, взяла оленя под уздцы и привела обратно.

– Она сказала, что это вещественные доказательства похищения, – уточнила Элиза.

– Лерку задержали, так как повозка и животные числились пропавшими. Все? – посмотрела Маруся на Элизу.

– А что за одежда была на женщине? – спросил папа Валя. – Какого такого сказочного персонажа?

– Ну, в общем… – Маруся опять посмотрела на Элизу, но та ничем помочь не могла: ее развезло. – Женщина была похожа на Снежную королеву.

Валентина резко встала и выбежала из кухни. Через полминуты она так же стремительно ворвалась обратно:

– Где она?

– Кто? – Маруся испугалась выражения злобы на ее лице.

– Где Валерия?

– А ее мы тоже потеряли, – с готовностью ответила Элиза, – когда из милиции вышли, так и потеряли. Вот только что вертелась рядом, а потом – глядь! – уже нету нигде. Я думаю, она пошла свои подарки отнимать.

Маруся с удивлением уставилась на Элизу:

– У кого?

– Олень с обезьяной поедали конфеты из кремлевского подарка, – уверенно заявила Элиза. – Я сама видела. Но девочка не пропадет, она настоящая Одэр, она найдет выход из любого положения.

– Это бред какой-то, – папа Валя схватился за виски и сел, сверля глазами лицо тещи.

– Не надо на меня так смотреть, – Элиза помахала перед его лицом указательным пальцем. – В жизни есть свой порядок и смысл, ясно?

– Это вроде того: что бог дает – все к лучшему? – закипая, спросил Валентин.

– Вроде того, – кивнула Элиза.

– Нас не было двое суток, за это время пропали дети, и это вы называете порядком?

– Замолчи, – попросила мужа Валентина. – Не время цапаться.

– Это я виновата, – встала Маруся.

– Кто бы сомневался! – поддала жару Элиза.

Кричали все. В самый напряженный момент перепалки, когда папа Валя перешел от ругани к действиям, а именно – попытался засунуть в рот тещи кляп из скомканного полотенца, в дверях кухни возникла Лера.

– Вы уже написали заявление? Вы ищете Антошу? – спросила она в нагрянувшей от ее появления тишине.

– Где ты была? – просипела Валентина.

И Лера ответила, как само собой разумеющееся:

– В зоопарке.

– Тут такое происходит!.. – Папа Валя выпустил голову Элизы, которую он зажимал под мышкой. – А ты ходишь в зоопарк?!

– Минуточку! – призвала всех к спокойствию Маруся. – Она была ночью в зоопарке, это значит…

– Мне нужно немедленно продезинфицировать рот, – громко заявила Элиза. – Поганец, ты поцарапал мне губу! И знаешь что? Вчера обезьяна рассекла мне щеку. Но твои царапины хуже! Я уверена, что зараза проникнет в организм именно через твои ногти!

– Я его не нашла! – повысила голос Лера.

– Ты искала Антошу в зоопарке? – не поняла Валентина.

– Нужно было поехать туда, где живут олень и обезьяна. Их хозяйка была не против. Она мне все показала: свой сарайчик, вольер для оленя. Мы ночью обошли весь зоопарк. Там нет ни одного карлика. Нигде.

– Спокойно! – сказал папа Валя. – Попробуем все упорядочить.

– А можно это делать в милиции? – спросила Лера. – Давайте там все упорядочим.

– Опять милиция? – возмутилась Элиза. – Почему?

– Вам нужно написать заявление по месту жительства о похищении ребенка, – твердо заявила Лера, осмотрела лица взрослых и подозрительно спросила: – Что? Что вы так смотрите?

– В том самом отделении милиции, из которого нам звонили, когда Антоша потерялся на даче? – подозрительно ласково спросил папа Валя.

– Когда он стал козленочком, – уточнила мама Валя.

– Если вы боитесь туда идти, можно пойти в центральное Управление внутренних дел. Я звонила по ноль-два, мне сказали, что можно в центральном управлении написать заявление, но его потом все равно передадут по месту жительства.

– А чего нам бояться? – зловеще поинтересовалась Валентина.

– Ну как же? – удивилась Лера. – У вас ребенок пропал. В который раз.

Маруся дернула девочку на себя за руку и закрыла ее от бросившейся на Леру матери.

– Так их, детка! – кричала Элиза. – Правда глаза режет, да? – Она схватила табуретку, развернула ее вперед ножками и пошла на зятя.

Под громкий лай Артиста папа Валя, забравшийся на стол, кричал Лере, которую закрывала собой Маруся:

– Мы немедленно идем в милицию! Немедленно! В ближайшее отделение! Клянусь! Убери свою сумасшедшую бабку!

Жизнь

После того как заявление о пропаже Антона было написано, жизнь в семье Капустиных резко изменилась. Где-то на третьи сутки родители, словно очнувшись, вдруг осознали, что у них пропал сын. Валентина от злобных криков и требований к Лере «немедленно рассказать всю правду» перешла к отчаянию, стала ходить за дочерью по пятам, обнимать ее и обливать обильными слезами. Папа Валя, крепясь из последних сил, уверял отдел розыска, что не имеет друзей мужского пола с гомосексуальными наклонностями и никогда не замечал ни у соседей по дому, ни у коллег по работе склонности к педофилии. Это так его измотало, что к концу первой недели расследования Валентин Капустин уехал на дачу и плавно, можно даже сказать, изящно – с коньяком и хорошей закуской – вошел там в пятидневный запой, постепенно доводя уровень своего падения до подозрительно мутного самогона, который занюхивался хлебной коркой.

Очнулся он, когда соседка принесла литр молока. Молоко пролилось в Валентина с живительной тягучестью, нежно смазывая горло, охрипшее от песен и криков отчаяния. Он выпил банку до дна, не отрываясь.

– Козье, жирное! – одобрила его переход от рассолов к молоку Анна Родионовна. – Козленочек-то ваш козой оказался! Нюськой.

– Не может быть, – прошептал Валентин.

Соседка вывела козу во двор.

– Видал, какая красота! – восхитилась она любимицей. – Шерсть висит до копыт, да я на нее молюсь! С нее по три платка за сезон получается.

На белом снегу вычесанная и ухоженная белая коза с закрученными спиралью рогами смотрела на него голубыми глазами.

От безмятежного взгляда козы папа Валя вдруг почувствовал весь мир внутри себя зародышем. Все, что окружало его в жизни, свернулось до размеров вселенского головастика – с хвостиком, с жабрами, со сложенными крыльцами, мягкими копытцами, лобастой головой! – и раздувало тело изнутри верой в вечность.

– Ме-е-е! – закричал Валентин Капустин, задрав голову в сумрачное январское небо, и никакими другими звуками он не мог тогда выразить свое языческое поклонение земле и жизни на ней.

Результат

Через три недели напряженной работы следователя Самойлова по делу пропажи Капустина Антона Валентиновича (1995 года рождения, русского) дело, которое грозило превратиться в висяк, приобрело настолько фантастические очертания расследования, что сказочный антураж самого исчезновения просто поблек и выцвел.

Для самого следователя это было фактом удручающим. Прохор Аверьянович должен был через несколько недель с почетом уйти на покой. Естественно, к этому моменту коллеги постарались максимально уменьшить нагрузку пожилому сослуживцу (Старику, как они его называли). А теперь дело о похищении Антона Капустина грозило вылиться в череду бесконечных расследований и заведения новых дел, как то: подлог при исполнении должностных обязанностей, обман, незаконные операции по усыновлению, сговор с целью похищения ребенка. Так что удручен был весь отдел по розыску пропавших – в уголовке дело о похищении заводить не стали в силу несовершеннолетия единственного свидетеля происшедшего и показаний родителей о случаях предыдущих исчезновений мальчика.

Основным достижением в расследовании стало желание сотрудничать с органами Элизы Одер. Желание это, как показалось Старику, у бабушки пропавшего мальчика возникло внезапно, вдруг, потому что до полудня прошлого четверга она только и делала, что говорила всякие глупости о смысле жизни, о порядке и грехе, путалась в показаниях и хихикала по любому поводу.

Больше всего самому Самойлову помогла сестра мальчика, Валерия. Старик впервые в жизни столкнулся с таким поразительным чувством ответственности, а уж четкости и логике ее выводов позавидовал бы любой оперативник. Дело в том, что девочка говорила только те вещи, которые существовали в реальности. На вопросы – «как могло бы получиться», или «что можно предположить» – она скучнела лицом и только растерянно пожимала плечами. Старик уже на второй беседе поверил ей безоговорочно во всем, что касалось повозки со Снежной королевой.

Валерия Одер дала расследованию основной материал для работы. К четвергу на прошлой неделе, когда у ее бабушки вдруг прорезались из неизвестно каких мест чувство ответственности и желание помочь следствию четкими правдивыми ответами, у следователя уже были свои наработки. Благодаря девочке Лере он узнал, что:

Мария Мукалова – не просто друг семьи, а кормилица обоих детей. Из этого сообщения в ходе дальнейшей беседы с Лерой вырисовывалось следующее: в студенческие годы Мукалова забеременела от Валентина Капустина; бабушка Элиза, узнав о костных наростах на лопатках мальчика, была очень возмущена, поругалась с родителями и настояла, чтобы внучка жила с нею. Она же наняла сыщика, она же стащила полотенце с кровью папы Капустина, объяснив свои действия необходимостью исследования его биологического материала; в больнице, родильным отделением которой заведует Мукалова Мария, работает некий Кощей Бессмертный, который исследует аномалии у новорожденных и сильно ими интересуется.

Все это вместе дало возможность Прохору Аверьяновичу быстро и правильно подойти к расследованию обстоятельств похищения мальчика, а когда бабушка Элиза созрела для дачи показаний, все встало на свои места. Но сам факт того, что тринадцатилетняя девочка выдала ему за полчаса беседы такую важную информацию, которую у любого взрослого не выкачать и за недели допросов, привел Старика в состояние некоторой обеспокоенности. Да и девочка попалась странная – слишком правдивая, слишком внимательная к мелочам и без всяких попыток не то что сочинить интересное, а даже просто приукрасить имеющийся факт. Не говоря уже о некоторой неэтичности сказанного по отношению к близким взрослым. Так что при всем его восхищении Валерией Одер у Старика возникло странное чувство, будто он выполняет следственные действия по составленному девочкой плану.

Кстати, об этичности.

– Я на все готова, чтобы найти брата, – без малейшего намека на позерство заявила Лера. – Никаких ограничений в вопросах. Мне все равно, что кому-то будет неудобно за мои ответы. Вам ведь неудобно, так?

Старик удивился и долго про себя выбирал ответ, чтобы не спугнуть ее целеустремленность. Девочка восприняла его замешательство по-своему:

– Я могу вынести из дома, что вам нужно. Любые документы. Могу перерыть все шкафы в доме бабушки. Ее стол с потайными задвижными ящичками я наловчилась открывать шпилькой. Спрашивайте, что вас интересует. Только отыщите Антошу. Вы ведь найдете его?

– Зачем ты рылась в столе бабушки?

– Потому что пропало кухонное полотенце, я уже вам рассказывала.

– Когда у меня дома пропадает полотенце или ухватка для горячего, я не иду рыться в столе своего родственника, – заметил Старик, про себя подумав, что даже при большом желании ему бы этого не удалось: к шестидесяти трем годам он был совсем одинок. – Почему тебе вообще пришло в голову связать исчезновение полотенца с бабушкой? Что ты напридумывала, когда оно пропало?

– Я не умею придумывать, – настойчиво убеждала его Лера. – Стиральная машина и вынос мусора – на мне. Из квартиры никто не выходил, кроме Элизы, она в тот вечер приходила в гости. Уходя, попросила пакет, хотя была с сумкой. Небольшая стильная сумочка трапецией. Почему вы спрашиваете? Она же созналась. Как только я нашла договор с сыщиком.

Старик вздохнул: ему было трудно с девочкой Лерой.

К концу третьей недели, сопоставив все имеющиеся у него факты, Старик должен был признать, что такого странного дела ему еще не попадалось. Займись он подобным похищением ребенка лет десять назад, он бы это припадочное семейство так просто из трясины закона не отпустил. Но сейчас, с возрастом, Старик научился ценить чужое горе и радость, к тому же после общения с девочкой Лерой он пересмотрел некоторые свои концепции относительно семейного счастья. По его предположению, Валерия Одер была катастрофически несчастна. Из-за этого ощущения Самойлов решил поработать с родственниками тактично.

К субботе назрел вопрос: где собрать всех свидетелей исчезновения Антона Капустина? Если в отделении – основное время уйдет на то, чтобы уверить присутствующих в своих добрых намерениях, а потом уже сил никаких не останется. В квартире Капустиных Старик тоже не хотел вести этот щекотливый разговор, потому что по ходу его могла возникнуть необходимость для некоторых участников беседы покинуть помещение, и тогда Капустины оказывались в глупом положении – они же не уйдут, хлопнув дверью, из собственного дома? Прохор Аверьянович решил собрать всех, причастных к исчезновению Антона лиц, у себя в квартире.

Квартиру Самойлов имел в центре, была она большой и несуразной – туалет, к примеру, девять метров, ванная комната – двадцать три, а кухня – пять с половиной. Длинный коридор с двумя поворотами, смежная со спальней темная комната – кладовка. Но что самое необычное – благодаря сегодняшнему визиту к нему девочки Леры Самойлов впоследствии обнаружит, что его кладовка – не просто кладовка, а длинная узкая комната с двумя окнами и большая ее часть (которая с окнами) находится в соседней квартире, а у него осталось отгороженное кирпичной кладкой темное помещение в семь квадратных метров.

Именно в кладовку и отправился некоторый хлам, cоздающий, по мнению Самойлова, определенный уют, когда ты один дома, и вызывающий катастрофическое ощущение холостяцкой неприкаянности у гостей.

К двенадцати часам субботы он придирчиво осмотрел гостиную и остался доволен. В двенадцать десять прибыла чета Капустиных, еще через пять минут – бабушка Элиза в алом пальто с черным меховым воротником и в кокетливой охотничьей шапочке с пером. Мария Мукалова и Лера пришли следом.

Старик предупредил по телефону родителей девочки, что для нее эта беседа может стать слишком шокирующей. Капустины не поверили, но и без того они не смогли бы уговорить Леру остаться дома. Папа заявил, что в некоторых вопросах она разбирается получше любого взрослого. Старик с этим согласился, но попросил девочку не разговаривать, вообще в ходе беседы не открывать рта, пока к ней не обратятся за советом.

Усадив всех на двух диванах, Самойлов присел на стол – любимая его поза для переговоров, – оглядел присутствующих и остановил взгляд на Элизе. Она сидела посередине большого старого дивана, а в углу его сжалась девочка Лера. Родители ее и Мария Мукалова сидели на другом диване.

Элиза взгляд выдержала, тряхнув с усмешкой головой, отчего перо на ее шляпе заколыхалось. Самойлов кивнул сам себе и начал:

– Я вам сейчас просто дам некоторую информацию, вы ее спокойно выслушаете, если захотите – обсудите между собой, а потом мы попробуем найти выход из ситуации.

– Мой мальчик жив? – не выдержала напряжения Валентина.

– Пока все живы, – спокойно заметил Самойлов. – В этой папке, – он постучал ладонью по толстой папке на столе, – результаты моего расследования. Я перечислю вам сейчас документы, которые там хранятся, а вы не перебивайте. Когда я закончу, зададите вопросы. Итак… – Он выдержал паузу. – В девяносто пятом году Валентина Капустина и Мария Мукалова рожали в один день и в одном родильном отделении. По документам из этого отделения ребенок Мукаловой умер во время родов. А Капустина родила мальчика с некоторыми аномалиями в костной структуре лопаточных площадей и верхнего позвоночного ствола. Говорю по памяти, может, чего и не так сморозил. Элиза Одер, мать Капустиной Валентины, в течение последних двух лет провела собственное расследование, в ходе которого выяснила некоторые факты. В частности, по ее просьбе были дважды проведены экспертизы сравнения ДНК. Сначала она проверила, является ли ее зять отцом Антона Капустина.

Валентина, подняв брови, в столбняке уставилась на мужа.

– Как это?… – спросила она, неуверенно усмехаясь.

– А как у него получалось раньше с Марией! – вступила Элиза. – Я была уверена, что это его внебрачный ребенок, которого тебе подсунули, как последней дуре!

– Не знаю! – повысил голос Самойлов, дождался тишины и тихо продолжил: – Не знаю, почему и в какой момент ей потом пришло в голову сравнить ДНК внука и собственной дочери.

– Куда уж тебе! – хмыкнула Элиза.

– Но некоторые предположения у меня есть! – опять повысил голос Самойлов. – Гражданка Одер это сделала и была не очень удивлена результатами.

– Совсем не была удивлена, – заявила Элиза.

– В чем дело? – побледнел папа Валя.

– Вы не являетесь отцом Антона, – спокойно объявил Самойлов и повернулся к Валентине. – А вы – не его мать. Вы с мужем не являетесь родителями этого мальчика.

– А как же я тогда его родила? – тупо спросила Валентина. – Как же это получилось?

– Может быть, нам Мария Ивановна расскажет, как это получилось? – Самойлов не смотрел на Марусю, поправлял папку на столе.

– Ладно, – легко согласилась Маруся, – раз уж у нас все по-семейному, я расскажу. Твой ребенок умер, Валечка… Я сделала все, что могла. Я стояла у стола рядом с акушеркой, хотя за несколько часов до этого родила. Если у вас возникнет желание узнать, почему ребенок умер, вы можете посмотреть результаты медицинского обследования умершего в тот день новорожденного, которого я записала на свою фамилию. По документам это мой ребенок умер во время родов. А на самом деле…

– Ты отдала нам своего ребенка? – спросил папа Валя и криво усмехнулся. – Вот это подарочек!

– Я не собиралась воспитывать этого ребенка, – преодолев какую-то преграду в горле, ответила Маруся. – Я его вынашивала на заказ. А потенциальные родители, увидев рентгеновские снимки, от него отказались.

– И куда ж ей было его девать? – ехидно заметила Элиза. – Дай, думаю, подброшу этой дурочке, подружке своей ненаглядной!

В наступившей тишине где-то за стеной пробили часы.

– Пойду включу чайник, – слез со стола Старик и пошел к дверям.

– Это очень удобно, – бесцветным голосом заметила Валентина. – Ты же его и выкормила до года. Удобно… А кто отец? – Она подняла глаза, но посмотреть в лицо Марусе не решилась, цеплялась взглядом за предметы на старинном комоде.

– А вот об отце Антона нам расскажет Элиза, – вошел в комнату Самойлов.

– Вы у нас сегодня Ниро Вульф, вы и рассказывайте, – огрызнулась Элиза, явно досадуя, что он вернулся так быстро.

– Я только знаю, что вы связались с неким Марком Корамисом, гражданином Америки, и предложили ему информацию о внуке. Я понятия не имею, как вы нашли этого Корамиса, – сказал Самойлов, вопросительно глядя на бабушку Одер.

– Мне пришло письмо. Неизвестный доброжелатель написал, что отцом Антона Капустина является Марк Корамис, дальше стоял адрес и номер телефона, – ответила Элиза.

– Вы сразу позвонили? – заинтересовался Самойлов.

– Нет, конечно. Сравнительный анализ ДНК делается почти два месяца. Я отнесла полотенце с кровью моего зятя, потом не выдержала так долго ждать ответа и позвонила по этому телефону. Я ведь думала, что зять с любовницей подсунули моей дочери ребенка на воспитание! Но оказалось, что он не отец. Тогда я…

– Вы ненормальная, я всегда это знал… – прошептал Валентин.

– Станешь тут ненормальной, когда у блондинки дочери и русого зятя появляется сынок брюнет с восточными глазами! – оборонялась Элиза.

– Да хоть бы он негром родился! – в отчаянии простонал Валентин. – Как вы могли с такими мыслями приходить к нам в гости, находиться рядом с детьми!..

– Вот и меня такие мысли посещали, – кивнула Элиза. – Я когда с этим Марком на встречу ехала, думала, а вдруг он негр? Почему-то мне так казалось, что он будет негром или арабом. Как минимум – латиносом. У них же в Америке белого населения почти не осталось, метисы одни или… мулаты всякие… Что вы так на меня смотрите? – осмотрелась она настороженно. – Думаете, я здесь самая стерва?

– Ты встречалась с Марком? – прошептала Маруся.

– Ну да, он в Москве как раз оказался. Приехал сына искать. Оказывается, он тоже получил письмо от доброжелателя. Думал, думал – и приехал. И – как чувствовал – как раз, когда у меня анализ по зятю из лаборатории подоспел.

– Поговорили? – белыми губами спросила Маруся.

– Поговорили! Он, кстати, не мулат и не метис. Он грек по матери. И выглядит, как последний грек! Первым делом я, конечно, решила выяснить, как он с моей дочерью познакомился, где и когда они сблизиться успели, да еще так конспиративно, что я ни сном ни духом. Он – ничего, к расспросам моим подошел с пониманием. На сильно неприличные вопросы не отвечал, находил уловки. Но где-то через полчаса нашей беседы я поняла, что мы пошли не в ту степь. Он утверждал, что моя дочь не замужем. Это ладно. В таких случаях замужество можно и скрыть. Но потом оказалось, что она его тип женщины. Знаете, какой это тип? Знойная брюнетка! Я перестала его понимать, потом и слушать перестала, надоели дифирамбы пышнотелым брюнеткам с грустными черными глазами и усиками над верхней губой. Я стала думать, что, пожалуй, придется еще один анализ завертеть и выяснить судьбу дочери.

– Он женат? – спросила Маруся.

– Представь себе, уже нет! – тут же среагировала Элиза. – Скучает по твоим небритым ногам!

– Прекрати, – повысила голос Маруся. – Это был оплаченный заказ на вынашивание ребенка. Семейная пара заказала.