Текст книги "Охота на Лань. История одной одержимости (СИ)"

Автор книги: Нина Линдт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

По дороге назад Лоренцо попрощался с Джакомо и решил зайти к Клариче: ему следовало извиниться перед ней за резкие слова. После всего, что случилось, он решил посвататься и завести семью. И никто, кроме Клариче, не подходил ему, именно о ней он вспоминал в первую очередь в эти страшные дни, к ней тянулся сердцем. Больше всего на свете ему хотелось зарыться в ее кудрявые волосы, пахнувшие мятой, ущипнуть за мягкое тело, услышать смех, полный желания. С ней он был в покое.

«Надеюсь, она простит меня. Конечно, простит», – он постучал, ему открыла служанка. Увидев его, она охнула от удивления.

Лоренцо широко улыбнулся.

– Я пришел поговорить с Клариче и ее семьей, – сказал он служанке, отмечая ее расстроенный и помятый вид. – Все ли в порядке?

– Ах, мессер Лоренцо, почему вы не приходили раньше?

– Не мог, милая, – Лоренцо слегка ущипнул девушку за щеку. – Позови свою хозяйку.

Служанка заплакала, прикрыла дверь, выскользнув за порог.

– Мессер, моя хозяйка все это время пыталась поговорить с вами. Она понесла от вас. Была напугана и счастлива одновременно. Но потом вы ее прогнали. И она пошла на реку.

Лоренцо стоял, оглушенный эмоциями, от радости до гнева на себя и, наконец, отчаяния.

– Она же не…

– Ее тело выловили из Арно вчера вечером. Если бы вы успели раньше… Она вас так любила, мессер, так любила…

Лоренцо отступил на шаг, другой, а потом пошел прочь от дома Клариче. Ему казалось, что сердце перестало биться в груди. Ему больше нечего было строить. И некого любить.

Часть 2. Жена
Глава 1. Смерть Джованны

Полтора дня пути до Ливорно Марко впервые в жизни молился без остановки. Он никак не мог определить состояние Джованны: цвета сменяли друг друга, смешивались, так что красная смертельная опасность и синее полное физическое истощение вместе с каким-то еще странным, сизым цветом не помогали понять, есть ли надежда на ее выздоровление. И оставалось лишь молиться. Каждую минуту, пока измерял пульс, поил ее, держал в дреме на руках, Марко просил Бога сохранить ей жизнь.

Иногда она приоткрывала опухшие глаза, смотрела на него сквозь дымку слез и шептала имя брата. Возможно, она так и не поняла, что они в пути.

– Живи, любовь моя, живи, – шептал он, вытирая ее намокшие от пота волосы.

В Ливорно Марко договорился о поездке на ближайшем судне, капитан, выслушав заверения врача, что болезнь его супруги не заразна, выделил им маленькую каюту и пустил их на корабль вечером, когда стемнело.

Все это время Марко опасался погони, в дороге до Ливорно с ним только был его слуга Джузеппе. Джузеппе был нем с рождения, но прекрасно слышал, своего господина доктора он обожал, поэтому помогал ухаживать за Джованной не хуже служанки. Марко решил только с ним провернуть смерть Джованны, а служанку жене поискать уже, когда сменит ей имя.

Он держал на руках свое сокровище, свою Джованну.

– Моя жена, моя… – не веря самому себе, повторял он. Как могло случиться такое чудо?

Она спала крепко, не реагируя ни на что. Когда они пересели на судно, он послушал ее пульс. Он бился хаотично, то замирая, то пускаясь вскачь. Марко понимал, что многого сделать в дороге не может. Необходима остановка по дороге в Неаполь. Но сначала нужно было инсценировать смерть Джованны. Похоронить ее. Так, чтобы все поверили.

Он попросил у капитана карту и долго выбирал подходящее место для остановки.

– Что вы знаете о порте Святого Стефано? – наконец, спросил он капитана.

– Кто там только ни живет, – усмехнулся тот. – Арабы, турки, греки, венецианцы… Хорошее место для незаконной торговли, пираты частенько делают там остановки. Мы остановимся там только на пару часов, чтобы пополнить запасы воды.

– Легко ли там найти корабль до Неаполя?

– Очень легко, многие суда делают там остановки. Порт маленький, но удобный, находится на части суши, которая выдается от материка и, если бы не перешейки, считалась бы островом.

– Мы поплывем с вами до него, – решил Марко.

– Я предупрежу вас накануне остановки, – кивнул капитан.

Лань все-таки улизнула. Просочилась сквозь замочную скважину. Обвела его вокруг пальца. Как она могла узнать, что ее спасут? Где он ошибся?

Он поверил ей.

Думал, она сдалась, смирилась, праздновал преждевременную победу, а эта зеленоглазая лгунья смеялась над ним! Он держал ее в руках! Господь свидетель, его губы целовали ее!!! И теперь другой, мерзкий, худой, паукообразный муж раздевает Джованну и, может, сейчас оскверняет ее тело своим семенем.

Как могла она так поступить с ним! С ним, перед чьей мудростью преклоняются все! Она одна обвела его вокруг пальца. Да он почти готов смеяться над собой!

Пико делла Мирандола и в самом деле засмеялся и медленно, словно нехотя, захлопал в ладоши. Браво! Браво, Джованна!

Но он смог отмстить ей. На его стене в охотничьей комнате хватит места для всех оленей Альба. А ее он найдет. Из-под земли достанет. И тогда она заплатит ему за ожидание, за страдания, за боль, за этот идиотский смех, который он не может остановить!

– Потому что ты будешь моей, Джованна Альба. Я уничтожу всех, кто имеет на тебя право, и ты останешься одна. И ты встанешь передо мной на колени. Богом клянусь, встанешь.

Порт Святого Стефано встретил их жарой и разноязычием. От пестроты костюмов и разнообразия лиц в порту разболелась голова. Марко нанял лучший экипаж, перенес в него Джованну и спросил у возницы, сдает ли кто дом приезжим. Возница кивнул и повез их через весь город на холм, где теснились небольшие пестрые домики с черепичными крышами.

Они поселились в стоящем отдельно от других доме. Марко распорядился найти священника и врача, врача тут не оказалось, только цирюльник. Но Марко не собирался пускать Джованне кровь. Ему было достаточно того, что цирюльник причмокнул жирными от обеда губами и заявил, что больная долго не протянет. Посетовал, что такая красавица помрет, и отправился есть дальше своего барашка.

– К приему священника мы должны подготовиться тщательнее. Готов ли мел?

Джузеппе кивнул. Вдвоем они измазали Джованну толченым мелом, так что она стала выглядеть совсем обескровленной.

– Не ошибиться бы, Джузеппе, – Марко так нервничал, что три раза отмерял настойку, которая должна была сделать дыхание Джованны еле заметным и сковать движения. Если переборщит – девушка и в самом деле может умереть. – Закажи два савана, не забудь. Найди в порту комнату. Будем надеяться, у нас все получится.

Джузеппе кивал, сочувственно глядя, как от напряжения трясется рука Марко, пока он отмеряет капли.

Священник пришел ближе к ночи, это был подслеповатый старик, и Марко возблагодарил небеса за столь щедрый подарок.

Взяв Джованну за руку, священник читал над ней молитвы и причащал, девушка постепенно впадала в оцепенение, Марко подошел, схватил ее за руку, прослушал пульс и вдруг зарыдал, уткнувшись ей в грудь лицом.

– Крепись, сын мой, она почти не страдала, теперь она у Господа, в лучшем мире…

Добрый священник утешал Марко. Наконец врач рассказал святому отцу, что его жена заболела в дороге, сгорела буквально за несколько дней, а он хотел поселиться здесь, думая, что свежий морской воздух пойдет больной на пользу.

Они договорились о заупокойной мессе в церкви. Из-за жары следовало поторопиться с похоронами. Марко отправил слугу вместе со священником, тот обещал проводить Джузеппе до гробовщика. Когда они ушли, он обнял тело Джованны, положил голову ей на живот.

– Простишь ли ты меня когда-нибудь, родная? Поймешь ли, чего мне стоит обманывать ради тебя… Я так устал…

Джузеппе нашел его спящим. Он не стал его будить: господин доктор и так все это время, с тех пор как они забрали его жену из дома Альба, не сомкнул почти глаз. Но Джузеппе ходил, шаркая, и его шаги разбудили хозяина.

Марко тут же схватил Джованну за запястье. Пульс был, хоть и едва заметный. Они завернули девушку в один саван и подготовили второй, набив его соломой и камнями. Утром привезли гроб. Джузеппе нанял экипаж, загрузил в него вещи, а на подъехавшую телегу положили гроб с Джованной.

Марко чувствовал себя разбитым и уставшим, но держался.

В церкви было пусто, они подъехали после окончания утренней службы, когда прихожане уже разошлись. В пустом храме, только при маленьком хоре из семи мальчиков, Джованну отпели.

– Я бы хотел несколько минут наедине с женой. Если можно.

– Конечно, мы подождем вас на кладбище.

Экипаж стоял вплотную к церкви. Джузеппе отправил кучера выпить за упокой души хозяйки, вытащил второй саван, Марко вынул Джованну из гроба, снял с нее покров, отдал девушку слуге, а сам уложил второй саван в гроб и закрыл его.

Джузеппе оставил Джованну в карете, вернулся к хозяину, и они вдвоем вынесли гроб на маленькое кладбище за церковью.

Когда похороны состоялись, Марко оставил священнику деньги на надгробие для жены, а сам сел со слугой в экипаж и отправился в порт. Им повезло: в порту стоял корабль, отплывающий утром на Неаполь, им даже не пришлось ночевать в комнатах, они сразу погрузились на судно.

– Попроси в порту горячей воды, у капитана – таз и мыло.

Марко смыл с Джованны грим, расплел ее растрепанные косы, промыл их и разложил сушиться за изголовьем. Он долго не решался раздеть ее, но в конце концов обтер, переодел в чистое при помощи Джузеппе. Утром Марко проснулся и увидел, как слуга бережно расчесывает волосы Джованны и заплетает в косу.

– Конечно, у тебя же младшие сестры… – усмехнулся он слуге. – Как мне повезло.

Немой улыбался.

Через сутки плавания они высадились в другом маленьком порту, Анцио, где сняли домик. Здесь Марко решил дождаться, пока Джованна не начнет приходить в себя, чтобы обвенчаться с ней под новым именем. Отсюда же он и послал братьям Альба первое письмо, извещая о смерти Джованны Альба по дороге в Неаполь.

Дом Альба в третий раз оделся в траур. Скорбела вся Флоренция: красавица Джованна, символ цветущего города, скончалась от лихорадки после скандального побега с другом семьи.

Пико делла Мирандола в ярости и горе уничтожил часть своих работ и никого не принимал, запершись в своем кабинете. Он жег одну свечу за другой, смотрел на неровное, колеблющееся пламя, и его сердце покрывалось гарью.

Она больше не дышит, не видит солнечного света, ее губы немы. Ему никогда не добраться до нее: там, где Джованна сейчас, обладание невозможно. Он проиграл.

Все это время, все эти дни перед похищением, дни, когда она принадлежала ему, и дни после побега он верил, что еще прикоснется к Джованне Альба.

Но рок решил иначе. Он растоптал ее, чтобы она, как хрупкий алый мак, завяла в самом начале своего цветения и не досталась никому. Но как жить без нее? Все это время она заполняла его мысли и желания, все стремилось к Джованне, все рождалось в нем благодаря ей. Теперь его мысли пусты, шершавы, неблагозвучны.

Три дня прошло, как ему сообщили новость. А легче не становилось.

Раздался стук, вошел Козимо и помялся у порога.

– Я же сказал, что никого не хочу видеть.

– Мой господин, я объяснил, но…

– Я все равно хотел увидеть тебя, – Анджело Полициано ворвался в кабинет Пико. – Как здесь темно.

Он раздвинул тяжелые занавеси на окнах, и яркий свет упал на бледное лицо и каштановые волосы Пико. Он отвернулся.

– Уходи, Анджело.

– Не уйду. Что происходит, Джованни? Ты совсем ушел в свой мистицизм и каббалу, забыл об академии… Лоренцо Медичи мертв, но наука жива. И она нуждается в тебе.

Пико хотелось съязвить, что больше всего в нем нуждается сам Полициано, но промолчал.

– Я не хочу сейчас никого. Ни друзей, ни науки. Пожалуйста, уйди. Козимо, закрой окна.

– Постой… – Анджело сел рядом с Пико и взял его за руку. – Скажи мне, что случилось, может, я смогу помочь.

Пико засмеялся.

– Ты умеешь воскрешать мертвых?

– Нет, – нахмурился Анджело. – Разве в твоем доме горе? Я не знал… Кто скончался, друг мой?

– Моя муза… Просто нет вдохновения, вот и все. Послушай, Анджело, я благодарен тебе за внимание, но мне сейчас лучше побыть одному.

– Джованни, Марсилио Фичино очень просил привезти тебя сегодня в академию Кареджи. Он собирается говорить об астрологии. Если не ради меня, то ради него прерви свой траур по науке.

Пико не хотел ехать. Дурные предчувствия терзали его душу, казалось, демоны бродят вокруг в полях, поджидая, готовые наброситься и увлечь его за собой. Но Анджело не желал слушать, и граф делла Мирандола согласился, чтобы избавиться от его назойливости. Без особого желания он дал увезти себя с Козимо в Академию. Нехотя поднялся в зал и сел на скамью, слуга налил ему вина, но он не поднял кубка. Им начало овладевать раздражение и злость за свою уступку. С мрачным видом слушал он, как Марсилио Фичино с гордостью вещает о том, что астрология может приподнять занавес неизвестности над будущим, потому что все подчинено божественной системе и предстоящее возможно предугадать по звездам.

В какой-то момент Пико не выдержал и встал, чтобы выйти. Ему было не до возвышенных бесед, его душа пребывала в самом низком из миров, и он подчинялся ее желанию опуститься еще ниже, не в силах вынырнуть на поверхность.

– А вы, сиятельный граф, что думаете об астрологии? – окликнул его один из слушателей.

Пико повернулся. Он сдерживал себя до последнего, но раздражение и досада вдруг прорвались наружу, как поток грязи, ломающий хлипкие дамбы.

– Вся эта наука… – он удивился, каким глухим и надтреснутым прозвучал его голос, поэтому прочистил горло и продолжил: – вся эта ваша божественная астрология не более чем вымысел и вздор.

– Пико! – Марсилио Фичино был поражен словами своего ученика.

– Неужели вы считаете, что все предрешено заранее? Тогда зачем это все… Зачем человеку даны воля, выбор, желания?

– Он выбирает наиболее…

– Чушь!

– Мессеры, прошу вас, не ругайтесь, – Анджело попытался встрять между ними.

– Я ухожу, нет сил больше это слушать, – Пико прошел до выхода и развернулся. – Я напишу работу. Рассуждения против божественной астрологии. А вы, учитель, можете спросить у своих звезд, какую роль она сыграет в моей судьбе.

И он вышел.

Марсилио Фичино устало опустился в кресло, в котором любил сидеть Лоренцо Медичи. Он переглянулся с Анджело Полициано. Пико их обоих неприятно удивил. И испугал. Такой злости они в нем никогда раньше не видели.

Граф делла Мирандола сбежал со второго этажа вниз, вырвался в крытый двор. Его слуга Козимо играл в карты с приятелями, но тут же встал и подал ему плащ и оружие.

Они вышли из виллы и сели на лошадей. Пико выехал вперед, ему хотелось побыть одному. Вечер опускался на поля Тосканы, было жарко, он перекинул плащ через седло. Постепенно покачивание в седле его успокоило и стало стыдно за стычку с учителем. Он понимал, что в его дурном настроении виновата только Джованна Альба, а ее призвать к ответу было невозможно. Вот он и набрасывался, как бешеный вепрь, на всех вокруг.

Эта болезненная страсть его вконец разрушит. Он так долго держал ее в себе, что теперь контролировать ее все сложнее. Когда же сердце смирится? Когда холодный разум снова возьмет верх?

Краем глаза он вдруг уловил движение на обочине дороги. Рука привычно легла на рукоять меча, но тут же расслабилась. Это всего лишь женщина. Иногда вдоль дороги в академию стояли проститутки в надежде на состоятельного клиента. И Пико всегда проезжал мимо.

Она вышла к ним, смело приблизилась к его коню.

– Господин, не желаете…

Пико прищурил глаза, разглядывая ее, пока конь приближался. Худенькая, молоденькая, одежда помятая и неопрятная. Она смело протянула руку и погладила сначала коня по шее, потом всадника по ноге.

– Садись, – он помог ей подняться на лошадь. По дороге граф ее ощупал: сначала бедра – под пальцами даже кости таза были различимы. А вот зад оказался аппетитный, он придвинул ее ближе к себе. Грудь была маленькой, он сильно сжал ее ладонями и ущипнул за соски. Девушка потянулась к нему за поцелуем, но Пико резко повернул ее голову вперед. Она поняла.

– Здесь есть кипарисовая роща, – тихо сказала она.

– Знаю, – сухо бросил он.

Козимо остался ждать в поле, приглядывая за лошадьми. Когда они достаточно далеко отошли от слуги, девушка снова попыталась его обнять, но он резко развернул ее, нагнул, расстегнул штаны. Она выгнулась перед ним, поднимая юбки.

Пико смотрел на ее обнаженный зад и расставленные ноги и не чувствовал желания. Он словно в каком-то полусне пытался проснуться. Он не так хочет. Не так.

Он прикрыл глаза и вспомнил Джованну под собой, трепыхание и дрожь ее тела. Вот чего ему не хватает. Страха.

Он расстегнул портупею, отложил меч в сторону, стиснул ремни в кулаке и стеганул по шлюхе. Она взвизгнула и дернулась, хотела вывернуться, но он крепко схватил ее волосы, перешагнул через нее, зажал между ног и ударил снова.

– Нет, прекратите, господин, не надо!

Она закричала с новым ударом. Кожа покраснела полосами, и он почувствовал, как девушка дрожит от ужаса и боли. Вот теперь другое дело. Пико прикрыл глаза, позволив стальной и холодной мути заполонить свое сознание. Его тело налилось желанием. Теперь он готов.

Но удовольствия он не получил. Стало тошно и мерзко, он знал, понимал, что не смог обмануть себя: это не Джованна. Ему не нужно это тело, ему необходимо другое. Чистое… белое…

Пико остановился, привел одежду в порядок, отвязал от пояса толстый кошелек и бросил шлюхе. Она благодарила, плакала теперь уже от счастья: граф отдал ей столько, сколько она и за год не зарабатывала. Но Пико просто хотелось поскорее убраться оттуда.

– Больше никаких шлюх, – сухо бросил он слуге, поднимаясь на коня.

Козимо был задумчив всю дорогу.

Глава 2. Обязанность супруги

Марко зажег свечу рядом с кроватью, на которой лежала Джованна. Сегодня был первый хороший день: жара не было, пульс был ровным, дыхание спокойным. Ее кожа вернула себе привычный цвет, а губы больше не сжимались в гримасе боли, напротив, были расслаблены и чуть приоткрыты.

Он смотрел на нее и радовался, что вырвал из цепких рук смерти. Сизый цвет вокруг Джованны по-прежнему был, но ушли всполохи красного – предвестника вечного сна.

Задумавшись, Марко не сразу заметил, что девушка смотрит на него.

– Джованна! – он наклонился к ней. – Слава Богу, ты пришла в себя. Как ты?

Она молчала. Ее взгляд удивленно прошелся по комнате: белым известковым стенам, открытому окну, за которым видно было море.

– Мы находимся в Анцио, – объяснил Марко. – По дороге в Неаполь.

Зеленые глаза Джованны снова посмотрели на него. Она чуть приподняла брови, словно спрашивая, что здесь делают он и она.

– Твои братья находились в безвыходном положении. Граф делла Мирандола…

Она побелела и вздрогнула, Марко поспешил взять ее руки в свои. Почувствовав, как дрожат ее пальцы, он мысленно послал всевозможные проклятия мерзавцу, внушавшему такой ужас хрупкой Джованне.

– Нет-нет, не бойся! Он не прикоснется к тебе больше. Но он и Пьеро Медичи пытались вынудить Лоренцо и Джакомо отдать тебя им. Мы решили, что тебе лучше исчезнуть из Флоренции. Мне как раз дали место врача в Неаполе. Я предложил увезти тебя.

Она вдруг выдернула руки из его ладоней, спазм боли и страха исказил ее лицо, и, поджав ноги, она сжалась на постели у самого изголовья. От болезни ее лицо исхудало, и глаза казались еще больше. И ужас, плескавшийся в них, словно говорил: «И ты! Ты тоже заставишь меня страдать?!» Марко старался не двигаться, чтобы не напугать ее еще больше. Но понимал, что как бы он сейчас не объяснял свои действия, она прочитает их однобоко.

– Не бойся, родная, не бойся, выслушай до конца. Нас обвенчали в вашем доме, ты была без сознания, мы опасались, что ты вот-вот умрешь. Из Ливорно мы доплыли до порта Сан Стефано. И там… там я похоронил гроб с камнями, на надгробии будет твое имя. Этот план одобрен Лоренцо и Джакомо. Он бы преследовал тебя до конца, теперь же он знает, что ты умерла. Теперь у тебя другое имя. Франческа Орсини. Это очень важно, родная. Через два дня мы должны уехать отсюда. Но перед этим… нам нужно обвенчаться еще раз.

Слезы текли у нее по щекам, в глазах было столько боли, отчаяния и страха, что Марко самому было мерзко.

– Я обещаю заботиться о тебе. Пальцем тебя не трону, но нам необходимо быть вместе. Я дал слово Лоренцо, что дам тебе имя и все мое будет твоим. Прошу только об одном: доверься мне. У нас два дня. Еще есть время.

– Время… – шепот был едва различим. – Я просто хочу умереть. Мне не нужно время.

– Джованна…

– Я сделаю, как захочешь. Мне все равно, – она снова легла на подушку и закрыла глаза.

Больше Джованна с ним не говорила. Обвенчавшись, они дождались следующего корабля и отплыли в Неаполь.

В Неаполе ему удалось снять хороший дом вдали от шумного и грязного порта. Марко нанял слуг, с их помощью дом отмыли, проветрили, расставили мебель. Он оборудовал кабинет для себя, расставил книги, разложил инструменты. В доме было две спальни, Марко отдал Джованне уютную комнату с окном во внутренний сад. Девушка не проявляла интереса к дому, оставалась в спальне или, когда он очень просил, спускалась в гостиную и сидела там, глядя в одну точку.

Это состояние было неестественно для Джованны, и Марко сильно беспокоился за нее.

Прежде она вся была огнем: от рыжих волос до движений. То плавная, то резкая, то тихая, то метущаяся, словно пламя, которое резко взвивается к небесам, в столпе из огненных искр. Внутри нее бурлила и кипела жизнь, энергия била через край. Если бы она не выматывалась в фехтовании, не скакала по полям с братьями наперегонки, не имела бы возможности бегать, прыгать, лазить, плавать, драться, то, думалось ему, она бы либо умерла, не справившись с силой внутри себя, либо стерла бы город с лица земли.

Ему на руки достались от нее лишь тлеющие угли. Былой огонь погас, и яркое пламя не согревало никого вокруг. Мятущаяся душа замерзла и умерла от жестокости людей и невосполнимой потери. Он тщетно уберегал эти угли от дождя слез, напрасно пытался разжечь новое пламя. Руки опускались при виде ее пепельно-серого лица и поникших волос, которые не вспыхивали уже искрами. Внутри Джованны было пусто и холодно. И страх пронизывал при одном взгляде на нее: неужели навсегда? Она даже венчалась с ним равнодушная и ледяная в своем коконе молчания. Он так страстно желал ее, что получил в жены дважды.

Но не ту, о которой мечтал, а другую. Тихую, немую, вялую. Он ломал голову, как вызволить ее из плена отчаяния. Как зажечь хотя бы спокойный костер ее души. Порой хотелось встряхнуть Джованну силой, но он сдерживал себя: гнев не может помочь в этом деле. Она не виновата, что Марко увез ее, с точки зрения Джованны, практически украл у семьи. Иногда, при мысли о том, что Джованна пережила в заключении, о боли от потери брата, которая разрывала ее сердце, ему самому становилось тошно от жизни. Казалось неправильным, что он жаждет жить, когда рядом такая боль.

Иногда по ночам Джованна кричала. Он слышал ее из соседней спальни и бросался к ней, спотыкаясь в темноте, ощущая холодный пол под голыми ступнями. Она просыпалась в ужасе, вся мокрая от напряжения. С потом выходили те немногие силы, что у нее были. Она дрожала в его руках, он отмерял успокоительные настойки, поил ее, сидел рядом, пока она не забывалась сном. Иногда Джованна говорила. Не с ним, но словно проговаривала свой сон вслух: ей снился Валентин. Он то сражался с какими-то людьми и порой бывал ранен, то путешествовал и переживал морские штормы. Казалось, она создала целый мир для Валентина, где он продолжал жить, но порой подвергался опасностям, из-за чего она страдала по-настоящему.

А он малодушно думал: пусть лучше видит Валентина, чем графа делла Мирандола!

Однажды Джованна сидела в своей привычной окаменевшей позе около окна, он читал. Вдруг она со стоном согнулась, схватившись за живот, и сползла на пол. Он вскочил и подбежал к ней: глаза у нее были безумные.

– Он ранен! Он ранен! Помоги ему! Ты должен помочь ему!

Он бормотал слова утешения, и ее взгляд, горящий бешенным пламенем, вдруг снова погас и стал отстраненным. Она вспомнила. Слезы и рыдания лишили ее последних сил, и жалобный тихий вопль больно ранил его. Джованна отбилась от его рук, готовых обнять, и Марко дал ей возможность плакать, сидя на полу, спрятав голову в коленях. Тут прибежали слуги и помогли отнести ее на постель. Она не сопротивлялась и, свернувшись в клубок, подтянув колени к груди, лежала на кровати, погрузившись в одной ей известный и видимый мир. Минутная радость, что Джованна заговорила, сменилась отчаянием, потому что он уже не был уверен, что она обращалась именно к нему. Тогда Марко впервые начал думать, что она уже не оправится.

Будучи врачом, Марко считал, что знает лишь, как лечить раны телесные. За рецептом по лечению ран душевных он обратился к отцу-исповеднику. Но тот не был в курсе всех деталей проблемы (Марко не решился рассказать ему всю историю, сказав лишь, что его жена тяжело переживает потерю брата, а также переезд в новое место) и особенно сосредоточился на том факте, что между супругами не было близости.

– Жена принадлежит мужу, – настаивал он, – когда она понесет от вас, все потери станут неважны. Материнство меняет женщин.

– Но она не в состоянии быть со мной, ее горе еще слишком велико.

– Ее долг быть вам покорной, потребуйте от нее выполнения супружеских обязанностей.

Марко содрогнулся. Принудить Джованну к сношению? Взять ее силой? Чем он тогда будет отличаться от того чудовища, что разрушило ее жизнь? Он не сможет причинить ей боль, не хочет.

– «Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена», – процитировал он Библию, – а потому не стану я ее принуждать, таково мое решение, но если она меня захочет, то с радостью отдам ей себя. И буду счастлив, но силой своего счастья не получу, и нет смысла больше говорить об этом, – и он вышел из церкви, не получив решения.

– Эх, не вовремя нас покинул мессер Рональдо, не вовремя, – грузный герцог де Адерно вытер пот со лба шелковым платком.

Бедняга был так слаб, что редко вставал с постели. Марко записал все симптомы герцога в тетрадь, которую носил с собой. Подумает на досуге о возможном решении его недуга.

– Мне переезд в Неаполь пришелся кстати, – поднялся Марко. – Моя жена слаба здоровьем, надеюсь, поменяв климат, она сможет поправиться.

– Неаполь не совсем здоровое место, мессер Марко, – герцог с трудом поднялся и сунул опухшие ноги в стоптанные восточные туфли. – Здесь царит мракобесие и разврат. Надеюсь, вам не придется работать в королевском дворце. Некоторые лекари живыми оттуда не возвращаются.

– Скажите, а про мумий – это правда?

Герцог де Адерно кивнул.

– К сожалению, да. Я, правда, не видел, Бог миловал. Одни говорят, что король Фердинанд держит своих бывших врагов сидящими вокруг стола, другие – что они сложены в ряд в холодном подземелье, куда король спускается время от времени… Так как я имел возможность беседовать и с теми, и с другими, подозреваю, что мумий так много, что они находятся и там, и там. В любом случае, – махнул он платком, – мы уже много лет живем с этим. Вас, как новоприбывшего, это может удивлять – нас уже нет. Единственное, о чем заботятся все придворные, – это не попасть в коллекцию короля.

– Говорят, он безумен, – сказал Марко.

– Нет, не думаю, – герцог де Адерно налил вина в два кубка и подал один Марко. – Король хитер. Его метод действенен. Страх среди знати помогает ему держать нас всех под контролем. Поэтому он получает все, что пожелает: чужое имущество и чужих жен. Страх – вот что он взращивает в нас этими мумиями. Те, кто их видел, говорят, что до сих пор чуют запах разложения и не могут отмыться от него, сколько бы ни терли себя мылом. Но я думаю, это не запах тлена. А запах ужаса. Вот почему его невозможно забыть.

– Что ж, – Марко осушил бокал и поднялся. – Буду надеяться, что и мне не придется этого видеть. Благодарю вас за беседу, господин герцог.

– Новые люди всегда привлекают меня, мессер Марко. Я буду ждать вашего следующего визита. У меня небольшая просьба, если вас не затруднит: герцогиня часто жалуется на духоту и боль в сердце, не могли бы вы осмотреть и ее?

Марко видел герцогиню мельком, пока проходил с герцогом через сад, и она не показалась ему больной. Но все же он прошел в покои герцогини, где она уже ждала его, стоя у окна. Ее светлые волосы свободно лежали на плечах, лицо светилось здоровым румянцем, а глаза задорно блестели.

– Доктор! – она томно протянула ему руку. – Рада познакомиться с новым врачом моего мужа. Покойный мессер Рональдо был слишком мягок с моим герцогом, вот и довел его до такого состояния, что бедняге приходится спать почти сидя.

– Покойный? Я думал, мессер Рональдо уехал.

– В лучшее место, где, надеюсь, ждут всех нас, – игриво улыбнулась герцогиня.

– И я счастлив знакомству с вами, сударыня. Ваш муж говорил, вы жалуетесь на сердце? Могу я послушать пульс?

– Тогда я лучше прилягу, доктор.

Герцогиня кокетливо откинулась на подушки и снова подала ему со вздохом руку. Марко начал считать пульс, но она вдруг потянула его за пальцы и положила ладонь себе на грудь и крепко прижала.

– Разве здесь, доктор, вы не услышите мое сердце лучше?

Марко посмотрел на нее с интересом. Она была красивой и, по всей видимости, страстной любовницей, но ему было не до того.

– Если позволите, герцогиня, – он освободил руку, и его пальцы снова легли на ее запястье, – но я предпочитаю свои методы.

Она чуть надула губки, но поддалась.

Стоило Марко сосредоточиться на пульсе, как он почувствовал, что другая рука герцогини коварной змеей скользнула по его бедру и легла на пах. Она чуть надавила на него, погладила, сперва робко, затем смелее, и потянулась к завязкам на его штанах.

Марко вскочил.

– Думаю, с вами все в порядке, моя госпожа. Я еще раз осмотрю вашего мужа завтра. Мне нужно торопиться к другому пациенту, – и он поспешил откланяться. Герцогиня рассмеялась ему вслед.

Марко вышел на улицу и перевел дух. Он и сам не понимал, почему отверг внимание герцогини, но потом вспомнил про Джованну.

«Это бред, – недовольно подумал он. – Она никогда не полюбит меня».

Но в глубине души он все равно надеялся на чудо.