Текст книги "Иные города (СИ)"
Автор книги: Нина Линдт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
И все, что пред собой он видел,
Он презирал иль ненавидел.
М.Ю. Лермонтов «Демон»
ЧАСТЬ 1. Барселона.
Из дневника Насти:
«Когда самолет начал снижаться, а капитан объявил, что через двадцать минут мы приземлимся в аэропорту Барселоны, я разрывалась между ликованием по поводу того, что у меня начинается независимая жизнь и учеба в прекрасном городе, и страхом, что будущее терялось в неизвестности, в плотном тумане из сомнений и вопросов.
А если я не смогу прожить и недели без родных, буду реветь от одиночества и проситься домой? А если мне понравится, получится ли найти работу и остаться учиться дальше, хоть на год? Смогу ли я говорить на испанском свободно, не запинаясь, не подыскивая слов, а по возвращении из Испании показать всем, что я – лучшая и больше не завидовать легкости, с которой овладевала испанским моя подруга Анюта? А вдруг этот город готовит для меня встречу с прекрасным принцем, любовь и романтику?
Но город, раскинувшийся под крылом самолета, пока не раскрывал своих планов. Он раскрывал мне объятья побережья, но не торопился рассказывать про те испытания, что готовил мне. Было страшно? Да. Было радостно? Вне всяких сомнений. И сейчас, пока делаю эту запись накануне Рождества, мне тоже страшно и радостно. Но уже иначе, чем было в тот день. Теперь все иначе. Иногда мне хочется вернуться в тот день, когда страх был таким мелким, когда счастье было таким простым».
Когда вещи были распакованы и кое-как разложены, Настя решила прогуляться по Пасео де Грасия, отметить в одиночестве свой приезд в Испанию и подумать, что бы такое приготовить для ребят, с которыми она теперь будет жить в квартире. Квартира с большой общей гостиной была трехкомнатной, и помимо нее, по словам хозяйки, там жили студенты: швед и японка. Но ребят Настя в квартире не застала, видимо, они были на учебе.
Прогуливаясь по Пасео де Грасия, улице, полной магазинов, кафе и туристов, Настя прикидывала, как скоро сможет найти хоть какую-нибудь подработку. Время для этого и страну она, конечно, выбрала неподходящие. Вокруг все только и говорили, что про кризис, безработицу половины молодого населения и прочие вещи, которые лишали надежды с самого начала. Но все же, попытаться стоило. И она зашла в парочку магазинов, записала адреса и названия встретившихся ей отелей, присмотрела бары и кафешки, чтобы занести им свое резюме.
Она села в кафе напротив дома Батло, подмигивавшего ей своими балконами-масками, заказала круссан и кофе. Осеннее солнце ласково гладило своими лучами ее светло-русые волосы с прядями пшеничного цвета, которые ветер слегка приподнимал и кружил… Было так хорошо! На углу улицы стояла лавочка, возле которой пожилой человек, весь перепачканный углем, жарил на очаге каштаны и бониато – сладкий корнеплод оранжевого цвета.
Настя подумала, что после кафе подойдет и купит немного каштанов. Это вкус барселонской осени. И она счастливо улыбнулась.
Краем глаза она заметила маленькую тень, мелькнувшую рядом с ее столиком, в следующую долю секунды она увидела мальчишку в поношенной одежде, который спокойно уходил прочь с ее кошельком.
– Эй!!! – от удивления Настя лишилась дара речи и забыла все испанские слова. Она быстро вскочила и, подбежав к мальчику, схватила его за шкирку, мысленно благодаря судьбу за то, что наглый воришка даже не попытался убежать, иначе она никогда бы не догнала его. Мальчишка сам онемел от удивления, испуганно глядя на нее.
– Что ты делаешь? Что ты делаешь! – только и смогла сказать Настя, выдергивая у мальчишки свой кошелек. От удивления тот даже не сопротивлялся, даже как-то обмяк от шока.
Настя сама была потрясена. Кровь стучала в висках, ей хотелось наорать на мальчишку, ударить его даже, но облегчение от того, что кошелек опять у нее, смягчило этот адреналиновый взрыв. Он легко вырвался и побежал. Настя медленным шагом вернулась к своему столику. Оглядевшись, она поняла, что на нее все смотрят. Странно и даже с подозрением. Это ее разозлило. Что такого плохого в том, что она спасла свои деньги от наглого воришки?
“Чертова толерантность!», – хотелось ей крикнуть в ответ на осуждающие взгляды.
Она опустила глаза и допивала свой кофе без удовольствия, в спешке, торопясь уйти поскорее от этой публики. Ощущение, что на нее смотрят, что ее провожают взглядом, что даже следуют за ней, не покидало еще долго. Она прошла мимо лотка с каштанами, не купив их, спустилась в метро и поехала домой. Происшествие с мальчишкой словно лишило ее сил и энергии. Она чувствовала себя уставшей и грустной.
Зайдя в дом, она почувствовала запах вкусного обеда и вспомнила, что так ничего и не купила для того, чтобы познакомиться с ребятами. Взбежав по лестнице на свой этаж, она открыла дверь квартиры и задохнулась от вкусного и ароматного запаха еды, который шел именно отсюда. Красивый белобрысый парень с широкими плечами, в очках и в майке футбольного клуба Барселоны махнул ей в качестве приветствия половником.
– Мартин.
– Юка, – представилась маленькая и симпатичная японка, перемешивающая рис в большой миске на столе.
– Настя, – рассеянно ответила она и еще раз их рассмотрела. Ребята представляли ярчайший пример противоположностей, такой, что голова кружилась.
– Мы решили тебе сделать приветственный обед, а то ты, наверно, еще не знаешь, где здесь магазины, – сказал Мартин.
– Не знаю, – уныло подтвердила Настя.
– Тогда накрывай на стол, как раз поймешь, что где лежит.
Через полчаса они сидели втроем и весело болтали, словно всю жизнь были знакомы. Юка жила в этой квартире уже два года, училась в университете на биолога. Мартин приехал в прошлом году, он учился на мультипликатора. Настя немного рассказала о себе, о курсах, на которые записалась.
– Жаль, что ты ненадолго, нам все время не хватает третьего человека. Есть еще четвертая комната, но ее наверняка никто не снимет, узкая, как пенал, а окно выходит на лестничную площадку. Мы там храним всякие вещи. Я – палатку и велосипед, а Юка– спортивный инвентарь.
– Я, может, останусь, – подмигнула Настя. – Главное найти работу и закончить курсы, а дальше я что-нибудь придумаю.
– Найти работу сейчас сложно, – Юка покачала головой. – Я занимаюсь преподаванием японского, помимо работы в университете.
– А я работаю от заказа к заказу, – сказал Мартин.
– Ну, я даже на продавщицу согласна, – ответила Настя, – лишь бы подрабатывать.
После обеда они разошлись: Настя отправилась разносить резюме по барам, магазинам и отелям, а ребята занялись работой. Где-то ее резюме даже не брали, качая головой, словно жалея сумасшедшую девчонку, которая так отчаянно искала работу. Где-то листочек, который она протягивала, брали, но она видела по выражению лиц, что он отправится вскоре в мусорное ведро. Но она не теряла надежды. В конце концов, она вновь вышла на Пасео де Грасия и пошла по утреннему своему маршруту. В одном баре надежда загорелась сильнее: бармен взял ее резюме и сказал, что передаст его хозяину, им не помешал бы человек со знанием русского языка. После этого бара Настя прошла пару кварталов в приподнятом настроении, но его испортило окончательно то, что все остальные ей просто отказывали. И с такими лицами, будто она попрошайничать пришла, а не искать работу. Дойдя до угла очередного дома, Настя остановилась в стороне от толпы туристов, ждущих зеленый сигнал светофора. Похоже, все будет совсем непросто. Ей нужно запастись терпением… ведь не всегда все получается сразу. Но отчаяние уже бродило в душе. Разглядывая счастливых и беззаботных туристов, гуляющих по улицам, она заметила на другой стороне улочки, пересекающей Пасео де Грасия, три столика, похоже, здесь тоже было кафе… Но какое маленькое… Совсем не туристическое. Мгновение она колебалась: стоит ли заходить, ведь если ее не захотели слушать в больших кафе, где всегда нужны люди, станут ли слушать в таком маленьком, где один официант запросто может обслужить все столики? Но, вопреки сомнениям, она решила попробовать.
В кафе вела узкая коричневая дверь, которая, казалось, пыталась оставаться незаметной в окружении ярких витрин магазинов. Настя вошла и оказалась в небольшом зале, с одним большим окном-витриной в деревянной раме, которое находилось рядом с дверью. С улицы было не очень хорошо видно, что внутри стоят столики. Темная барная стойка, небольшой выбор выпечки, кофе-машина, жестяные баночки с чаем… Этот бар, скорее, должен был находиться на тихой и спокойной улочке, сюда должны заходить только постоянные посетители, на углу оживленного Пасео де Грасия он казался утлой лодочкой, потерянно проплывающей мимо гигантских круизных лайнеров.
Навстречу Насте вышел пожилой сеньор в штанах на подтяжках и клетчатой рубашке.
– Добрый день… Я ищу работу… – Настя начала говорить хорошо выученную от многочисленных повторений речь, но запнулась. Странно было говорить о работе, когда в кафе сидело три человека. Она даже сделала шаг назад, раскаявшись в том, что переступила порог этого заведения.
– Работа – это хорошо, – кивнул сеньор. Протянул Насте руку: – Я– Пепе.
– Привет, Пепе, я Настя, – пробормотала девушка.
– Ты садись, – Пепе пригласил ее жестом за столик.
Настя покраснела до кончиков волос: ее не так поняли.
– Я не… – начала было она, но Пепе отодвинул стул, приглашая ее сесть. И она села. Устало положила стопку резюме на стол. И подумала, что кофе ей не помешает.
– С молоком? – спросил Пепе из-за барной стойки.
– Да, пожалуйста.
– Горячим или теплым?
– Горячим, – удивилась Настя. Никто не спрашивал у нее до этого такие детали.
Кофе появился перед ней, душистый и манящий.
Пепе сел напротив, взял сверху стопки ее резюме и стал читать. А Настя погрузилась в запах кофе, вместе с которым пришли на ум картинки знойных стран, терпкие южные вечера и горячие губы темноволосого красавца… Вздрогнув, она отогнала этот образ прочь. Пепе глянул на нее из-под очков и снова уткнулся в резюме. Судя по движениям, с которыми он готовил кофе, надевал очки и читал, Пепе никогда и никуда не торопился. Наблюдая за ним, Настя почувствовала, как на нее нисходит спокойствие и умиротворение.
– Ну, хорошо… – Пепе отложил ее резюме в сторону. – Ты работала когда-нибудь в кафе?
Настя помотала головой.
– А кофе готовила?
Настя опустила взгляд, вспомнив, как на первой работе в Москве, когда она устроилась, как секретарь со знанием английского языка в международную фирму, шеф попросил ее подать на совещание кофе. На совещании было 8 человек. Настя никогда не готовила кофе до этого, она даже не знала, как обращаться с кофеваркой. На ее счастье, нашлась инструкция к кофеварке, и девушка в спешке пробежала инструкцию глазами и бросилась засыпать трясущимися от волнения руками две мерные ложечки кофе, как было указано в тексте. Кофе вышел подозрительно светлым. Но Настя так спешила его принести в зал для совещаний, что только в тот момент, когда она стала разливать кофе по чашкам, она поняла, что в инструкции давалась порция на одного человека, а она приготовила на восемь. Но отступать было поздно. С непроницаемым лицом она разлила всем кофе по чашкам. Шеф проводил ее изумленным взглядом и на последующие совещания просил приносить воду.
Это был первый и последний ее опыт работы с кофеварками, и Настя с удивлением поняла, что рассказывает эту историю Пепе. Пепе рассмеялся и, встав из-за стола, поманил за собой Настю.
– Варить кофе – это целое искусство. Великий французский министр-интриган Талейран сказал как-то, что кофе должен быть горячим, как ад, черным, как черт, чистым, как ангел, и сладким, как любовь… Всякий раз, когда готовишь его, надо думать о приятном. О любви, о ярких цветах, о восточной музыке или красивой женщине. В твоем случае, наверно, вернее сказать мужчине.
Настя кивнула, вспомнив видение о смуглом красавце. Руки Пепе колдовали над кофемашиной, сыпали кофе, отливали молоко, взбивали пену. Запах горячего напитка сводил с ума. Настя никогда особо не любила его, а вот тут, в этом маленьком баре с единственным мутным окном, она вдруг поняла, что влюбляется. От этого и от понимания, что ее берут на работу, сердце билось так сильно и гулко, что приходилось делать усилие, чтобы слушать инструкции Пепе.
В тот день она осталась в кафе допоздна, смотрела, училась, наблюдала. Пепе не мог предложить ей хорошую зарплату, но на данный момент это было неважно, он отпускал ее из бара на время занятий, так что, в основном, работать ей нужно будет по утрам.
Вечером она взахлеб рассказывала Юке и Мартину, сколько всяких премудростей необходимо для овладения этим мастерством.
– Я буду готовить вам кофе с утра, ведь мы уходим в одно и то же время, – закончила она рассказ, Юка радостно подбросила подушку, Мартин улыбнулся.
На следующее утро по дороге к кафе она встретила Пепе. Он нес большие картонные коробки, из которых по всей улице распространялось теплое и сладкое дыхание выпечки.
– Доброе утро, Пепе, – сказала Настя, обгоняя его, – как только на вас не нападают по утрам: от коробок пахнет так, что хочется тут же слопать все булочки!
Пепе засмеялся и кивнул Насте на карман своего пиджака.
– Достань ключи.
Настя залезла в клетчатый пиджак и нащупала там связку ключей.
– Самый длинный, – подсказал Пепе.
Ключи были старинными, даже слегка ржавыми, Настя вставила самый большой из них в замок и неуверенно повернула. Дверь открылась на удивление легко, кафе встретило их прохладным полумраком. Снаружи ярко светило утреннее солнце и небо было светло-синим, а здесь, казалось, время останавливает свой ход, чтобы позволить посетителям расслабиться и погрузиться в кофейные фантазии. Весь интерьер был в темно-коричневом цвете, что только усиливало полумрак, а современная техника сочеталась со старой мебелью: ведь границ времени в этом месте не было.
Они очень хорошо справлялись вдвоем: Настя разносила заказы, а Пепе делал кофе, чай и варил горячий шоколад в странной турке, утром в кафе оказалось довольно много посетителей. Они заходили сонными, грустными, недовольными от того, что впереди рабочий день, а выходили бодрыми, радостными и с такими мечтательными улыбками, будто им не терпелось поскорее приняться за дело.
– Пепе, мне кажется, ты волшебник, – задумчиво сказала Настя, присаживаясь на стул у бара в ожидании, когда Пепе сделает кофе. В их работе возникла небольшая пауза, и они решили перекусить.
– Это почему? – удивился Пепе. Но в глазах его плясали искорки смеха.
– Потому что люди после твоего кофе преображаются.
– Смотри, не превратись в лягушку, – Пепе протянул ей чашечку капучино.
Настя подвинула к себе чашку, чувствуя спиной, как открылась дверь кафе, пропуская очередного посетителя.
Пепе бросил взгляд на посетителя и поставил перед Настей круассан.
– Ешь, я сам приму заказ.
Полуобернувшись у стойки, Настя наблюдала, как Пепе подошел к посетителю. Тот был невысокого роста, пожилым, одетым в коричневый плащ, сливавшийся со всей обстановкой кафе. Небольшие залысины на его седой голове делали лоб выше, от этого лицо мужчины казалось благороднее. Чем-то он напомнил ей бюст Цезаря, который печатали во всех учебниках истории. Пепе и незнакомец тепло поприветствовали друг друга, мужчина сел за столик у окна, его заказ состоял из двух слов: «Как всегда».
Пепе кивнул, прошел к бару, выложил на блюдечко бутерброд с хамоном и сделал крепкий кофе без молока. Поставив все это перед посетителем, Пепе вернулся к Насте. После завтрака она принесла посетителю в коричневом плаще счет. Тот не глядя достал из кармана небольшой мешочек и положил его на тарелочку со счетом. Встал, взял со столика газету, которую читал, и вышел из кафе. Настя взяла мешочек в руку. Он был тяжелым.
– Смотри, Пепе, – она протянула открытый мешочек шефу. – Тут же пятицентовые монетки!
– Знаю, это постоянный посетитель. Вот уже два года он расплачивается только так, – кивнул Пепе.
– Но почему?
– Не знаю. Но так как это все равно деньги, я принимаю платеж и обмениваю потом накопившиеся монеты в банке.
– И он что… всегда, каждое утро платит пятицентовыми монетами?!
Пепе усмехнулся:
– Сама увидишь.
Так оно и было. Загадочный посетитель приходил каждое утро в одно и то же время, в одном и том же плаще, заказывал один и тот же завтрак и, расплачиваясь очередным мешочком с монетами, растворялся в толпе Пасео де Грасия.
Вскоре Настя уже изнывала от любопытства. Что же это за человек такой? Почему он платит таким странным образом? Почему день за днем ходит в кафе? На занятиях она часто, сама того не замечая, отвлекалась, задумчиво рисуя пятицентовую монетку. А по утрам в кафе то и дело поглядывала на дверь, чтобы увидеть его приближение.
Однажды утром она отпросилась у Пепе, сказав, что ей нужно уйти сразу после девяти, времени, когда появлялся загадочный клиент. Едва он вошел, она попрощалась с Пепе, надела куртку и вышла. Но далеко не ушла, а стояла невдалеке и ждала, когда посетитель расплатится за завтрак. Если честно, то точного плана у нее не было. Ей просто нужно было убедиться, что он не исчезает сразу, переступив порог, что существует в самом деле, а не только в мирке кафе, что помимо этого места он идет куда-то еще, делает что-то еще, говорит что-то еще, а не обменивается традиционными приветствиями с Пепе. И была еще одна деталь, которая Настю очень интриговала: казалось, он не замечал ее присутствия. Ни разу не сказал ей ничего, кроме «как всегда» и «спасибо». В то время, как другие постоянные посетители замечали ее, иностранку, тут же, расспрашивали и общались практически каждый день.
Дверь кафе открылась и появился тот, кого она ждала. Мужчина пошел в сторону Насти, полы его пальто развевались от шага, в руке он держал газету. Лицо его было непроницаемым, словно каменным. Еще раз пришло Насте в голову сравнение с бюстом. Она нырнула в аптеку, а когда незнакомец прошел мимо нее, то выскочила следом, боясь упустить его из вида.
Из дневника Насти:
«Я двигалась за ним на небольшом расстоянии, боялась упустить и, в то же время, опасалась, что он заметит меня. Не понимаю, чего я боялась, ведь, на самом деле, я не совершала ничего такого уж ужасного. Но всякий раз, когда человек в коричневом плаще останавливался или поворачивал, у меня замирало от страха сердце. Я уже потеряла дорогу, настолько была увлечена спиной впереди, что совершенно не представляла, где мы находимся. Потом я была готова даже взять такси, если заблужусь, но твердо решила, что, насколько это возможно, узнаю об этом человеке что-нибудь еще. Любопытство не совсем свойственная мне вещь, поэтому я удивлялась настойчивости, с которой шла за незнакомцем.
Он, наконец, остановился на тихой улочке, так что пришлось остаться на углу. Затаив дыхание, я наблюдала за тем, как он берется за дверь подъезда и тянет на себя. Голубая дверь скрыла его от меня на мгновение. И закрылась, проглотив его. Я подошла. На двери не было никакой надписи или таблички, не было и домофона для квартир с указанием фамилий жильцов, как это часто бывает в Барселоне. Я взялась за ручку и потянула на себя. Она легко открылась. Сразу передо мной начиналась лестница наверх. Я прислушалась. Шаги мужчины раздавались где-то высоко.
Меня что-то будто подтолкнуло в подъезд, я вошла, прикрыла за собой дверь и, набравшись решимости, стала подниматься по лестнице. Подъезд был обшарпанным, но не грязным. На ступеньках стояли погашенные и оплавившиеся свечи, некоторые свисали вниз небольшими сталактитами. Повертев головой, я не обнаружила на одной лампы. Зато тусклый свет пробивался сквозь узкие оконца пролетов. Но ночью тут, должно быть, совсем темно…
На первом лестничном пролете я не увидела ни одной двери в квартиру, зато на стене красовалось яркое граффити: большой и темный пес открывал белозубую пасть и заглатывал ярко-желтую луну. На фоне синего неба позади пса чернели дома и устремлялся ввысь корявыми пальцами Собор Святого Семейства. Я поднялась на следующий пролет. Здесь граффити не было, вместо этого стоял мольберт и на нем женский портрет в золоченой раме. Было слишком темно, чтобы разглядеть картину как следует, но я подумала, что на обратном пути можно поднести к портрету телефон.
Я поднималась все выше, понимая, что, видимо, забралась в частный дом, да еще немного заброшенный, и думала, что, наверно, здесь живет одинокий художник (граффити и портрет), которому нечем платить за свет и домофон (открытая дверь и отсутствие электрического света на лестнице). Я уже собиралась поворачивать обратно: шаги давно стихли, а значит, он зашел в свою студию или квартиру. Что я буду делать у закрытой двери? Что ж, потопчусь, полюбопытствую и спущусь обратно. А может, дверь будет приоткрыта, и я смогу узнать еще что-нибудь о посетителе кафе, который расплачивается монетками. А может… может, он тут не живет, а у него целый склад монеток? И он ходит пополнять запасы? Мысль показалась такой забавной, что я улыбнулась и дошла до следующего пролета. И тут тревога заколотилась во мне с новой силой. Если было страшновато входить в дом и подниматься до первого пролета, то сейчас мое состояние можно было бы описать ужасом. Причиной послужила мозаика, выложенная на площадке. На ней была изображена страшная голова Медузы-Горгоны, искаженное от бессильной ярости лицо, черные, затягивающие глаза, клубок змей вместо волос. Она смотрела прямо на меня. Потребовалось усилие воли, чтобы перестать в ужасе пялиться на нее и отвести взгляд. И тут же стало легче.
Заранее «предвкушая» встречу с ней по дороге назад, я обошла мозаику по краю, словно изображенные змеи могли меня покусать. И с облегчением увидела, что лестница, ведущая наверх, заканчивается на следующем этаже. Я пришла. Теперь надо решить, стоит ли подниматься? А вдруг этот человек заметил слежку и теперь ждет меня там с дубинкой в руках? А вдруг он что-нибудь мне сделает, и никто в целом свете не узнает, где я. Надо было посмотреть хотя бы название улицы и отправить Юке. На всякий случай. Но раз уж я зашла так далеко, что проследила за ним и поднялась по лестнице, то отступать было бы смешно. Тем более, что позади осталась эта ужасная Горгона. И я стала подниматься по ступенькам.
Я ожидала чего угодно: закрытой и безликой двери, старой и обшарпанной двери, приоткрытой сломанной двери, стайку маньяков, поджидавшую меня, испуганного посетителя, поджидающего маньячку, преследующую его от кафе, в общем… что угодно, только не новенькую светло-коричневую полированную дверь с золоченой ручкой и красивой табличкой, на которой было написано: «Детективное агентство». Это было… неожиданно. Застыв от изумления, я в полной тишине раз за разом перечитывала эти два слова. Детективное агентство??? В заброшенном доме, где зажигают свечи на лестницах? Где на каждом пролете художественные произведения? Где на подъезде нет вообще никакого упоминания об этом заведении?!!! И тут же заработало любопытство: так наш посетитель работает здесь или является клиентом? Может, он пришел сюда впервые? Что за работу выполняют для него детективы? Чем вообще может заниматься детективное агентство? Слежкой за неверными мужьями или женами? Вопросы возникали один за другим, а я тупо созерцала надпись на двери. Агентство… Значит там, за этой дверью, так нелепо смотрящейся в этом доме, может быть обычный офис? С паркетом или ковролином на полу, приемной с улыбчивой секретаршей? Может быть, там даже звучит легкая фоновая музыка? А на журнальном столике лежат газеты и журналы? Это казалось невозможным.
Дверь манила меня, словно обещая ответы на все вопросы, стоило только нажать на звонок, как послышится жужжание, дверной замок щелкнет, и я попаду в это детективное агентство. А что дальше?
Я начала ломать голову над возможной причиной визита в такое заведение. Чтобы такое придумать, чтобы можно было осмотреть это заведение хотя бы из приемной? Представиться клиенткой? Любопытствующей дамочкой? Может, сказать, что рядом открылось кафе и предлагает всем, кто живет или работает поблизости, прекрасные бутерброды с хамоном и кофе за два евро? Но у меня с собой нет никаких листовок… Мысль о листовке подсказала мне решение: в моей сумке еще лежала пара экземпляров резюме! Я зайду туда и скажу, что всегда мечтала работать в детективном агентстве! Пусть даже мне сразу откажут, но зато я погляжу, что там, за этой неуместной дверью.
Набравшись решимости, я нажала на кнопку звонка.
Дверь отворилась внутрь. Я заглянула и нерешительно вошла. Обстановка была действительно офисной, почти такой, как я представляла, только освещение было не ярким, а приглушенным, а вместо потолка оказался освещенный голубоватым светом аквариум, в котором плавали яркие рыбы разных цветов и размеров. Ощущение нереальности переходило все границы. За полукруглой стойкой сидела блондинка, ее длинные волосы были уложены в туго закрученные спиральки, пружинящие при каждом движении. Она подняла голову и смерила меня любопытным взглядом. Я не успела и рта раскрыть, как она показала мне на коридор:
– Проходите, Вас ждут.
Я обрадовалась представившейся возможности осмотреться и двинулась, не спеша, по коридору. Но к моему глубокому разочарованию, все двери кабинетов были закрыты, за ними раздавались звуки, шаги, приглушенные голоса, но разобрать ничего нельзя было. Так я прошла около пяти дверей и, наконец, увидела одну из них приоткрытой.
Зал был небольшим, с окном на всю стену с видом на город, на потолке продолжался аквариум, который я посчитала за вмонтированный в потолок экран, невозможно было бы содержать этот аквариум, если бы он был настоящим. В пустом зале стоял стул. Один. Посередине.
Ерунда какая-то. Я развернулась, прошла обратно по коридору и, на ходу буркнув «до свиданья» секретарше, хотела выйти, но твердый и строгий, как у директора, голос сказал:
– Анастасия, подождите!
Я повернулась. Удивление от того, что мое имя прозвучало здесь, что пока я шла туда и обратно по коридору им удалось выяснить, кто я, смешалось с некоторым страхом, когда я увидела, что меня окликнул человек, за которым я следила все утро. Сейчас он был, правда, без плаща, в тщательно отглаженных серых брюках и вязанной безрукавке с рубашкой, но его лицо оставалось все таким же непроницаемо каменным, как и у Цезаря. Видимо, страх отразился на моем лице, поэтому он поспешил добавить более мягко:
– Не волнуйтесь, я давно Вас жду. Пройдем?
Жестом он пригласил меня обратно в коридор, я увидела, что ближайшая к нам дверь приоткрыта. Больше всего на свете я хотела оказаться в три прыжка у входной двери, сбежать по лестнице, не обращая внимания на Горгону, выскочить на улицу и еще долго бежать по ней, задыхаясь от холодного воздуха. Аквариум над головой вдруг показался тяжелым, словно вся глубина моря была над нами, бесконечная и давящая, а мы, сидя в стеклянном куполе на глубине Марианской впадины, пытались играть в офис. Но то же несвойственное мне любопытство, которое начало развиваться после первого моего рабочего дня в кафе, остановило паническое желание к отступлению.
Я бросила взгляд на секретаршу: та делала вид, что смотрела на экран компьютера, но было заметно, как она напряженно вслушивается в тишину, возникшую между нами.
– Откуда Вам известно мое имя? – спросила я.
– Так как я давно жду Вас, у меня было время навести справки, – ответил мой объект слежки. – Пойдем, я все объясню.
Нерешительно, я последовала за ним, с каждым шагом чувствуя себя уверенней. Ну, не съедят же меня, в самом деле! Если что, я извинюсь за слежку. Вот и все.
Кабинет оказался очень уютным, с окном на улицу, с прекрасным видом на город, Видимо, этот дом был выше соседних, поскольку они совсем не мешали виду. Блики от воды в аквариуме приятно скользили по старинному письменному столу, на котором не было компьютера, зато стояла стопка книг. Позади стола всю стену занимал книжный шкаф, заставленный книгами в кожаных переплетах. Обстановка словно приглашала взять книгу с полки, сесть на небольшой кожаный диван, на котором красиво лежал уютный плед, и погрузиться в чтение, время от времени отрываться от страниц и бросать взгляды на голубое небо над Барселоной.
– Вам нравится, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он. Затем спохватился: – Да, я же совсем забыл представиться. Меня зовут Чезаре, но меня все зовут Цезарем.
– Мммм…. АААаа…. очень приятно, – я замялась, вспоминая слова, поскольку совпадение с именем ошарашило.
– Настя, Вы хотели бы у нас работать? – огорошил меня еще раз Цезарь.
Чтобы избежать очередного мычания, я тупо уставилась на него.
– В каком смысле? – наконец, смогла произнести я после долгой и эффектной паузы, во время которой пыталась угадать, что скрывает непроницаемое, как камень, лицо моего собеседника.
– В смысле работать в детективном агентстве.
– Но я не детектив.
– Все мы когда-то начинали как любители. Вас обучат всему мои сотрудники.
– Но почему я?
– Любопытство, Настя. Твое любопытство. Я давно жду человека, который отважился бы поискать причину моих чудачеств с монетами. Но ни в одном из мест, где я регулярно расплачиваюсь ими, никто так и не заинтересовался причиной моего поведения. А ты не только молча мучилась, но и решила проследить за мной. Что говорит о твоем любопытстве и бесстрашии – двух важных качествах для детектива.
Я решила не рассказывать о том, как испугалась мозаику на лестнице.
– Так вы расплачиваетесь монетами только для того, чтобы вычислить потенциального работника? – разочарованно спросила я.
– Нет… для этого есть особая причина. Cо временем ты все узнаешь… если поступишь к нам на работу.
– Значит, чтобы стать детективом, нужно быть любопытным и отважным? Почему бы не набрать работников на факультете журналистики?
– Потому что третье качество детектива – уметь держать язык за зубами. Работники не имеют права разглашать подробности дел, которые ведутся в нашем агентстве. Большинство людей не способны держать свою работу в стороне от всей остальной своей жизни.
– А почему Вы решили, что я могу?
– Интуиция, – Цезарь сделал попытку улыбнуться. Вертикальная морщина на его правой щеке стала еще глубже. – Она меня почти никогда не подводит.
Я промолчала. Ситуация была такой странной, что было тяжело подобрать слова. Еще совсем недавно я искала работу, а теперь она нашла меня. И вместо скучной работы в магазине – работа в детективном агентстве. Я очень мало представляла себе рутину детектива. Если соглашусь – узнаю.
Даже чисто из любопытства. Когда еще получится попробовать такую редкую и необычную профессию? С гуманитарным образованием мне грозит работа в худшем случае секретарши, в лучшем – переводчика. А тут…
