Текст книги "Иные города (СИ)"
Автор книги: Нина Линдт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Какие у тебя ощущения по поводу всего, что ты узнала, Настя? – спросил Цезарь.
Ощущения? Настя прислушалась к себе. Она боялась сказать глупость.
– Не бойся, – подбодрил ее Диего, – мы выдвигаем самые безумные версии. Чувствуй себя свободно. Мы должны иногда доверять чутью.
– Мне кажется странным выбор картин. Может, конечно, кража была сделана по двум заказам: один заказчик хотел получить картины Домерга, а другой искал «Обнаженную», но если это один заказчик… немного странный выбор. В той же зале есть работы более интересные, но выбрана была «Обнаженная» неизвестного автора и две картины основателя пин-апа. Напрашивается вывод, что либо украсть хотели именно работы Домерга, а «Обнаженная» была украдена по совпадению, потому что висит рядом и ее приняли за одну из его работ, или…
– Или украсть хотели именно «Обнаженную»? – заключил Цезарь.
Настя кивнула.
– Необходимо проработать все три версии. Кто коллекционирует пин-ап, работы Домерга, насколько они востребованы – Лика, ты возьмешь на себя эту версию. Итсаску и Серж отследят самую объемную версию по двум заказам или заказу на все три картины. Диего и Настя – вы возьмете на себя «Обнаженную». Возможные авторы работы, найдите хорошую репродукцию, узнайте у владельца всю информацию по картине. Хорошая работа, Настя, – Цезарь положил руку на плечо девушки. – Учись у Диего, я назначаю тебя его напарницей.
Настю мало обрадовал такой вариант, в последнее время ей казалось, что Диего следует за ней повсюду. Чувство, что за ней следят, не покидало ее на улице. Словно кто-то невидимый ходил за ней, не отставая, она спокойно дышала только в кафе Пепе, дома, в школе языков. В агентстве Диего постоянно был рядом, в спортзале он гонял ее беспощадно, словно готовил к сдаче экзамена в полицейскую академию.
Но в то же время, она понимала выбор Цезаря: они с Диего были очень интуитивными. Он хорошо читал людей, а Настя полагалась на интуицию больше, чем на логику. Серж и Итсаску были техниками, а вот по поводу Лики Настя еще не определилась.
Итсаску, к слову сказать, одевалась очень необычно: то пышные юбки, то обтягивающие брюки и высокие сапоги, но неизменной деталью были разнообразные корсеты, когда кожаные, когда из ткани, с многочисленными мелкими деталями и металлическими заклепками, шестеренками, ремешками, ключами. И сапоги и пальто у нее тоже были в таком странном стиле. Лика назвала его стимпанк, но надо было признать, смотрелось это все на Итсаску просто здорово. Лика предпочитала элегантный деловой стиль, классику. Серж одевался просто, а Диего был всегда элегантный, идеальный, так что просто дух захватывало.
– В принципе, любая версия может оказаться верной. Или все версии могут оказаться неверными, – рассуждал Диего рядом с ней по дороге до дома. – Нам сейчас важно начать с чего-то, потому что все предыдущие версии, самые простые, с которых мы начали, не оправдались. Так что ты вовремя появилась.
– Я не думаю, что гожусь в сыщики, – покачала головой Настя.
– Если Цезарь тебя взял, значит, годишься. Просто ты еще не осознаешь свои способности.
– А ты как попал в агентство?
– Меня нашел Старик. Ну, Главный. Граф Виттури. Я работал фотомоделью, съемки проходили в одном из венецианских дворцов. Это было потрясающе! Декорации невероятно красивые, но работать приходилось очень много. На съемках одна из девушек-моделей не выдержала и распсиховалась, а я стал ее успокаивать. В этот момент, пока мы стояли в коридоре, нелепо одетые, проходил он. После съемок он пригласил меня на кофе, предложил работу в агентстве в Барселоне. Как ты знаешь, от гонораров сложно отказаться. Ну, а потом, когда я втянулся, то начал понимать красоту этой работы. Надеюсь, и ты поймешь.
– Твоя способность как-то связана с эмпатией? Чувствами? Я заметила, что ты легко находишь подход к людям.
– Отчасти, да. Я могу настроиться на человека.
– И загипнотизировать его тоже?
Диего на миг отвернулся от нее, посмотрел прямо перед собой, покусал свои пухлые губы.
Потом, словно решившись, он повернулся к ней.
– Да.
– Скажи мне правду, что произошло тогда при нашем знакомстве. Я не помню, как ты взял мою руку. Как представился.
– Я тебя проверял. Это было необходимо. Прости, но приходится это делать со всеми. Но ты запомнила, что я говорил тебе в гипнозе, хотя я не просил тебя это запомнить, это интересно.
– А тогда… на улице? Что случилось?
Диего, казалось, задумался. Они прошли некоторое время в тишине. Наконец, Настя обиженно пожала плечами:
– Ладно, не хочешь – не говори.
Диего вдруг положил ей руки на плечи и прижал ее к стене дома. Его зеленые глаза с интересом рассматривали Настю.
– Ну, хорошо. Настя, я просто подрался с тем парнем. Вот и все. Я не хотел, чтобы ты это помнила. Поэтому ввел тебя в гипноз. Заставил поверить, что ты была на вечеринке.
– Я не верила, что я была на вечеринке, – процедила Настя. – С самого начала мне это казалось странным. Почему подрался?
– Он сам спровоцировал драку, – он смотрел на Настю в упор. – Сам полез. Мне бы не хотелось, чтобы в твоей памяти остался этот неприятный момент.
– Больше так не делай, – Настя слегка оттолкнула его, и он отступил. – Если мы напарники, то должны доверять друг другу. Но Валерио я больше не видела на курсах.
– Я сам сказал ему, что если еще приблизится к тебе, получит по-крупному.
– Во-первых, я сама решаю, с кем мне дружить, а с кем нет. А во-вторых: ты поэтому за мной везде ходишь?
Они стояли друг напротив друга, смотрели друг другу в глаза, сжав кулаки. Со стороны могло показаться, что красивый парень ссорится со своей девушкой, и если уж на то пошло, то девушка для него слишком нежна. Красота парня была агрессивной и хищной, а профиль девушки нежным и милым. Она была красива скромно: длинные пшеничного цвета волосы, заплетенные в косу, мягкий изгиб лба, большие зеленые глаза, маленький нос и пухлые губы. Такая красота у фарфоровых кукол, грустинка в глазах придает глубину взгляду, наклон головы словно завлекает. Нежная красота, которая раскрывается постепенно, чем больше смотришь на нее, против яркой, броской и необыкновенной красоты парня.
– Поэтому, – наконец, отступил он. – Не хочу, чтобы он к тебе лез. Поверь, мысли у него были нехорошие.
Настя кивнула. На этот раз Диего говорил искренне.
– С чего начнем? – примирительно спросила Настя.
Они снова зашагали плечом к плечу.
– С визита к специалисту. Есть у нас один. Фото картины у меня есть, попробуем? Завтра вечером?
Настя кивнула.
Готический квартал Барселоны погружался в сумерки. Настя шла по улице быстрым шагом, пытаясь согреться, кутаясь в огромный шарф. Витрины магазинов и маленьких лавочек уже загорались мягким золотистым светом. Узкие улочки, знаки с лошадью и повозкой на углах домов «Выезд», «Въезд», но машины тут почти не ездили, а уж повозки с лошадьми тем более. Пешеходы торопились по своим делам. На небольшой площади перед собором жарили каштаны. Продавец, прокопченный насквозь от постоянного дыма, завернул ей каштанов в газетный кулек. Она долго стояла и грела им руки, прежде, чем открыть и вдохнуть запах теплой осени.
– К ним бы еще горячего глинтвейна, – раздалось справа от нее.
– Вечно ты подкрадываешься, – засмеялась Настя. – Признайся, что шел за мной от метро. То-то у меня было ощущение, что за мной следят.
В глазах Диего мелькнуло беспокойство, но он торопливо улыбнулся.
– Возможно, – и тут же залез к ней в кулек, – делись давай.
Вместе они шелушили каштаны, доставали горячую светлую мякоть ореха и с удовольствием ели.
А когда с каштанами было покончено, он повел ее по узким улочкам Барселоны мимо картинных галерей, углубляясь в старый город.
Незаметно они вышли к неоготическому собору, прошли по самому популярному среди туристов пути, который вел через маленькую арку в готическом стиле, которая соединяла два старинных дома.
– На самом деле, это не арка, а переход, эти два здания принадлежат церкви и при помощи этой арки устранялась необходимость переходить из здания в здание по улице.
– Она очень красивая, – Настя любила это место в Барселоне. От него веяло Средними Веками, готикой, романтикой.
– Видишь, под аркой есть череп с воткнутым в него кинжалом? – Диего остановился и заставил ее заглянуть под арку. Настя кивнула. – Легенда гласит, что если дьявол здесь пройдет, то кинжал пронзит его и убьет. А теперь проверим, не дьявол ли ты? – и он слегка подтолкнул ее вперед.
Настя засмеялась, взяла его под руку, и они вместе вошли под арку.
После арки улочка становилась еще более красивой: со стен с обеих сторон нависали горгульи, окна были украшены резьбой по камню, порой причудливой, с изображением драконов и рыцарей.
Быстро перейдя площадь святого Хайме, они снова погрузились в очарование старого города, и вскоре Настя совсем потеряла дорогу, они сворачивали во все более мелкие улочки и, наконец, остановились у маленькой и неприметной лавки, чья единственная витрина была завалена старыми книгами, бюстами и старинными приборами, возможно, навигационными, судя по лежащим под ними старым картам.
Диего потянул на себя деревянную дверь лавки, звякнул колокольчик, и они вошли. Запах старых вещей тут же окружил их, свежих с холодного воздуха. В довольно тусклом освещении лавки, которому не хватало яркости современных магазинов, были видны стеллажи с книгами, свитками, различными чашами и кубками, бюстами и статуями. Повсюду стояли причудливые столики и не менее странные светильники, элегантные подсвечники, старинные канделябры. В маленьких стеклянных витринах из дерева, которые сами казались древними, лежали монеты, медальоны, различные предметы из серебра. А по противоположной от книг стене были развешаны всевозможные мечи, шпаги, кинжалы, рапиры, дуэльные пистолеты и прочее холодное и огнестрельное оружие.
Настя вертела головой, пытаясь охватить все разнообразие антикварной лавки: афиши, картины, рога животных, чучело лисы, изящное кресло, секретер с многочисленными ящичками, шлем рыцаря, коллекция маленьких ложечек, четки, медали… Невозможно было сориентироваться в этом хороводе различных эпох, времен и человеческих судеб. Кто держал в руках эти черные блестящие четки, кто расчёсывал волосы этим гребнем, кто держал эту шпагу, кто любовался собой в этом зеркальце… Тысячи вопросов роились в голове.
Навстречу им вышел пожилой мужчина в потертых штанах и куртке, седые волосы на почти лысой голове с коричневыми пятнами смотрелись как приклеенные. Он неожиданно громко для такого хрупкого старика поприветствовал Диего, как знакомого.
– А это кто такая?
Настя робко улыбнулась.
– Это моя напарница, новенькая, из России, – Диего тоже говорил громко. Должно быть, старик был глуховат.
– Из России? – старик вдруг оживился. – А по-испански понимаешь? Спутник, матрешка!
– Понимаю, – озадаченно ответила Настя.
– Хорошо! Товарищ!
Настя посмотрела на Диего с немым вопросом. Но Диего, казалось, не понимает, чего она так на него смотрит.
– Калинка-малинка! Чего пришли-то? – выдохся говорить по-русски старик и перешел к делу.
Диего вытащил из папки фотографию картины «Обнаженная» и протянул старику.
– Знаете что-нибудь об этой картине?
Старик посмотрел на фотографию, но в руки брать не стал, а даже отодвинулся от нее и покосился на парня и девушку.
– Зачем вам эта чертовщина?
– Недавно эта картина была украдена из частной коллекции. Мы расследуем дело в частном порядке, по заказу владельца галереи. Почему чертовщина?
Старик пожевал губами, посмотрел задумчиво на Диего.
– Хороший ты парень, Диего, и девушка твоя хорошая. Не лезьте в это дело.
– Дон Фернандо, – Диего положил снимок картины на стол. – Вы же нас знаете.
– Поэтому и говорю: темное это дело, одни беды от него будут. Цезарь – хороший человек и много мне помогал, только поэтому предупреждаю.
– И все-таки… мы хотим знать все, что Вам известно об этой картине.
Старик молча смотрел на ребят, нахмурясь. Его морщинистое лицо еще больше собралось в складки, а длинная седая прядь волос, отбившись от остальных, повисла прозрачной белой дымкой у щеки. Только сейчас Настя заметила мелкий тремор его головы, она дрожала мелко и постоянно.
– Ну, хорошо.
Он быстро проковылял к входной двери, перевернул табличку «Открыто» на «Закрыто», повернул ключ.
– Пойдемте, – пригласил он их за собой, выключая свет в лавке. Они прошли за ним по коридору и попали в гостиную, где на кресле спал серый потрепанный жизнью кот, стояла маленькая электрическая батарея, и если бы не грязные чашки, книги с закладками, маленький телевизор, телефон, Настя подумала бы, что это продолжение магазина, настолько все было заставлено и завешано старинными вещами.
Диего сел к маленькому столику напротив старика, тот убрал чашки и книжки на широкий старинный комод, зажег маленькую настольную лампу в стиле Тиффани, от которой по комнате разлетелись тут же разноцветные блики, и устало опустился в кресло. Потрепанный кот проснулся, шумно зевнул и перебежал к старику на колени, тут же заснув, громко тарахтя от рассеянных поглаживаний стариковской узловатой руки. Настя не торопилась садиться, оглядывая эту сокровищницу старьевщика, поглядывая на Диего и дона Фернандо, уютно освещенных лампой.
– Я немного знаю об этой картине. Больше легенд и преданий, чем фактов. Голландия в 16 веке оказалась разделенной на протестантскую и католическую. В католической части жила девушка, принадлежавшая высшему обществу. Ее портрет заказали родители одному художнику. Но тот увидел в ней совершенство, и она стала его излюбленной моделью, он рисовал мадонн с ее лицом, но также выполнил несколько картин, где девушка была полностью обнажена. Девушку хотели выдать замуж по интересам родителей, но она сбежала и попала в протестантскую часть, где в ней узнали модель и секли на площади. Ее спас глава города и увез к себе в замок. И дальше следы девушки теряются. Возможно, она больше никогда не вышла из этого замка, возможно, смогла сбежать к художнику, но только известно, что после этого, художник рисовал картины, на которых она представала, как демон, а после окончания картины, он ее сжигал. Он был одержим ее образом, но больше не рисовал ее ни ангелом, ни мадонной, ни человеком. Он вскоре помешался, ему казалось, она является ему. Он повесился в мастерской, а когда его нашли, то прямо перед тем местом, где он висел, стоял почти оконченный портрет верховной демонессы, с лицом той девушки. Говорят, то была женщина, которая могла понести от дьявола, что привело бы к концу света. Говорят, что эта женщина могла лишить человека разума, лишь прошептав ему на ухо пару слов. Говорят, что она подчинила своей воле хозяина замка и мстила за публичное унижение, насылая беды на протестантов того города.
Говорят, что именно ее сожгли три года спустя на костре. Как звали того художника, неизвестно. Есть только два портрета, которые считаются нарисованными им: «Обнаженная» и неоконченный портрет демонессы. Картина «Обнаженная» – очень спорная. По стилю она больше напоминает произведение 19 века, поэтому многие специалисты не считают ее произведением более ранним. Но и демонесса не похожа на картину 16 века, насколько я понял по размытым описаниям. Поэтому лучше обращаться к специалистам, хотя качественного исследования картин сделано не было, разве что кто делал в частном порядке, тут уж я вам не помогу. Возможно, легенда тут совсем ни при чем. Но вот что странно… По тем описаниям, что сохранились, на картине «Демонесса» достаточно демонической символики: женщина в плаще с капюшоном, наброшенном на голову, стоит в пентаграмме, начерченной на черном полу, она изображена так, будто зритель смотрит на нее немного сверху, и глаза ее смотрят прямо в глаза зрителя, словно она его только что увидела, и теперь его ждет кара. Глаза полны ненависти, злобы и жажды мести. В отличие от нее, «Обнаженная» – это девушка, лежащая на животе, с согнутыми в коленях ногами, которыми она болтает в воздухе. Яркий солнечный свет ласкает ее кожу. Мазки легкие, нечеткие, создающие настроение. Девушка смотрит на зрителя через плечо, словно лежала на диване, читала, он вошел, она обернулась и засмеялась. Так?
Диего сверился с фотографией.
– Так.
– А теперь присмотритесь к книге, которую она читает. Я понимаю, что мазки нечеткие, но можно угадать рисунок, который она прикрывает рукой.
Диего поднес фотографию поближе к лампе. Настя тоже подошла и заглянула через плечо.
– Это пентаграмма?
– Возможно, – дон Фернандо вдруг задумался. – Но на месте пострадавшего владельца я б за ней не гонялся: эта картина не несет в себе ничего хорошего. «Обнаженная» переходила из рук в руки много раз, порой при очень необычных или неприятных обстоятельствах.
– На видео не видно, кто крадет картину, – сказал Диего.
– Я и говорю: чертовщина все это. Второй раз за год говорю об этой картине, и все равно мурашки по коже.
– А первый раз когда говорили? – оживился Диего.
– Первый? – старик пожевал губами. – Давно уже. Был февраль или март. Холодно было.
Настя вдруг почувствовала, как мороз прошелся по спине. Кот, до сих пор мирно спящий, вдруг насторожился.
Девушка не могла точно сказать, что чувствовала, только тени в углах комнаты вдруг стали чернее и гуще, а холод острее, словно тысячи маленьких ледяных иголок вонзились ей в спину и шею.
– Кто спрашивал о ней? – Диего наклонился ближе к старику.
– Не помню, давно было, какой-то посетитель, но я не стал ему рассказывать историю, как тебе, его интересовал другой вопрос.
– Какой?
Настя поежилась и подвинулась ближе к Диего, холод стал таким сильным, что она почувствовала острое желание выбежать из лавки и бежать долго, пока кровь, сгущающаяся и болезненно стынущая в жилах, снова не побежит в нормальном ритме.
– Диего, – от холода ей свело губы, зубы предательски стучали. Она хотела сказать ему, что замерзла. Но не успела. Диего повернулся к ней, в этот момент кот с диким шипением и воем сорвался с места. Диего тоже вскочил, задел лампу, та упала на пол и погасла, комната погрузилась во мрак. В темноте Диего столкнулся с Настей и грубо отшвырнул ее в сторону, девушка отлетела к стене, но не успела и слова сказать, как послышался страшный скрежет, в темноте послышались звуки борьбы, шипение, падение предметов, вой какого-то страшного огромного существа.
Насте казалось, что вся темнота наступает на нее, что тьма обрела вдруг объём и плотность и движется на нее, готовая погубить. Она начала шарить вокруг себя, чтобы найти хоть что-то для самозащиты. Что-то летало мимо, проносилось прыжками по комнате, шум и борьба слышались то справа, то слева. Дыхание, мяуканье, завывание, визг, грохот, скрип отодвигаемой мебели. Настя поднялась на ноги, прижавшись к стене. Какое-то красное, круглое пятно маячило, то появляясь, то исчезая, в глубине комнаты. Что навело ее на мысль, что где-то должен быть выключатель, она шарила наощупь, тихонько продвигаясь вправо. Рано или поздно, но она найдет его.
Ей хотелось позвать Диего, но она боялась привлечь внимание того, кто напал на них. Наткнувшись рукой на что-то холодное, она резко отдернула руку и чуть не завопила, но вовремя вспомнила, что на стене висело оружие. Она вновь протянула руку, нащупала холодный клинок и поднялась по нему вверх до рукоятки. Оружие пригодится. Она тихонько потянула за рукоятку вверх и, почувствовав, что шпага или сабля поддается, вытащила ее всю. И пошла дальше вдоль стены, одной рукой держа перед собой оружие, другой нащупывая выключатель. В общей какофонии звуков и скрежетов она вдруг различила отчетливо чье-то дыхание: хриплое и частое. Позади себя.
Она хотела развернуться, но кто-то схватил ее сзади, зажал ей рот и потащил назад. Диего? Но тут дыхание коснулось ее щеки: ледяное и колючее. Ей казалось, что несколько пар рук обхватило ее, волосатые колючие пальцы хватали за лодыжки, бедра, руки. Она забрыкалась, но противник был сильнее. Тогда она вдруг обмякла, постаралась выскользнуть вниз, одновременно ударив локтем туда, где предполагался живот нападающего. И тут же закричала от боли, потому что ударилась о нечто твердое и скользкое. Ее крик был приглушен рукой нападающего, локоть отозвался болью в виде электрического разряда, она уронила оружие, загремев, оно упало на пол.
Противник издал какое-то мерзкое то ли хихиканье, то ли скрип, но тут на них налетел кто-то третий, Настя ударилась головой о стену, ее захватчик ослабил хватку, она вывернулась из-под него и откатилась в сторону. Скрежет, визг и рычание были теперь совсем рядом с ней, девушка пыталась нащупать в темноте оружие, послышался хруст, мерзкий, словно ломались кости, и тут ее пальцы попали в горячую жижу на полу, она отодвигалась дальше, голова звенела от удара, Внезапно все стихло, и в темноте и звенящей тишине она увидела два горящих кошачьих глаза, смотревших на нее. Огромных глаза. Они никак не могли принадлежать коту. Настя отодвигалась, не сводя глаз с этих двух зеленых плошек, плывущих в темноте навстречу ей. Было жутко тихо, она даже скорее услышала, чем почувствовала, как волосы встают на голове дыбом.
– Настя! – кто-то дотронулся до нее, но она закричала, отпихивая от себя чьи-то руки, от крика в голове взорвалась яркая боль. Борясь с тошнотой, она из последних сил приподнялась на колени, проползла по стене, нащупала выключатель и щелкнула им. Зажегся неяркий тусклый свет люстры наверху.
– Настя! – кто-то настойчиво пытался развернуть ее к себе. Она же увидела свою испачканную кровью руку на выключателе и красный след пальцев на зеленых обоях. Тошнота стала всеобъемлющей и настойчивой, но Настя смогла развернуться. Диего сидел перед ней на корточках и слегка тряс за плечо.
– Ты в порядке? – его зеленые глаза смотрели на нее с беспокойством.
Она бросила взгляд на то место, где сражалась с невидимым противником, и ей померещилось, что она видит, как тьма отступает, словно маленькие черные щупальца залезают обратно под мебель. На полу растеклась лужа крови, а рядом Настя увидела красный отпечаток своей ладони и шпагу. Снова встретившись глазами с Диего, она внезапно вспомнила зеленые глазища в темноте и поняла, что с нее хватит.
– Не трогай меня! – она сбросила с себя его руку, отползла чуть дальше. Нужно было успокоить этот безумный взрыв в голове, болезненно отдающийся в черепе при каждом движении. И потом встать.
– Настя, послушай меня, – Диего встал и протянул ей руку. Но она встала самостоятельно.
– Что это было? Что это за хрень была? И что случилось с… – она посмотрела на старика, сидевшего за столом. Он смотрел на нее, не мигая, застыв навсегда. В его туловище зияла глубокая дыра, пугающе пустая, словно его выпотрошили, словно куклу. Настю вырвало бы, но головная боль, звеневшая не переставая, была сильнее.
– Настя, ты должна меня выслушать.
– Ты его убил, да?
– Нет, клянусь тебе, нет. Думаю, тебе пора кое-что узнать, но сначала я принесу тебе лед. У тебя кровь в волосах.
Он вышел из комнаты. Настя схватила шпагу и, шатаясь, пошла к выходу. Плевать на все, она должна выйти на воздух, иначе сойдет с ума. Что-то бросилось ей под ноги в темной лавке и зашипело. Девушка нервно вскрикнула, но это был всего лишь кот. Пальцы плохо слушались, когда она пыталась открыть задвижку. Диего уже вернулся в комнату, увидел что ее нет.
– Настя!
Быстрее, быстрее! Она распахнула дверь, звякнул колокольчик, и девушка чуть не разрыдалась от этого мирного звука, выскочила на холодный воздух, вдохнула глубоко, пытаясь утихомирить тошноту. Диего выбежал вслед за ней.
– Не подходи ко мне, – она выставила вперед оружие.
– Настя, послушай, нам нужно спокойно поговорить, – он показывал, что безоружен, но она боялась его до ужаса.
– Оставь меня в покое! – шпага прыгала у нее в руке от нервной тряски, Настя понимала, что бессильна перед ним.
Она отступала из переулка, молясь, чтобы найти дорогу до какого-нибудь людного места. Услышав голоса, она бросилась бежать им навстречу.
– Помогите! – и остановилась, увидев, кто вышел из-за угла.
В высокой девушке в корсете и причудливом платье, странной шляпе с брошкой из часовых шестеренок и красивыми историческими пистолетами на поясе она узнала Итсаску. Рядом с ней шел Серж, он был одет просто, но на руках и ногах у него были намотаны кожаные чехлы с многочисленными ножами. Позади шел Цезарь в своем коричневом пальто. Настя оглянулась: в переулке ее ждал Диего.
Серж вдруг подбежал к ней, крепко обнял, воспользовавшись ее замешательством.
– Послушай меня, – тихо сказал он ей, – ты в безопасности, клянусь. Всем чем хочешь клянусь, доверься нам.
– Меня сейчас стошнит.
Серж поддержал ее и придержал косу, пока ее выворачивало на тротуар. Диего передал ему лед, стараясь не приближаться к Насте.
– Как тебя приложили, – Серж бережно приложил лед к ране. Силы покинули Настю, по рукам и ногам пошла дрожь, и она расплакалась.
– У нее шок, – Цезарь похлопал ее по руке, посмотрел зрачки. – Серж, Итсаску, везите ее к Лике, мы с Диего уладим здесь дела и приедем. Если станет хуже, вызывайте врача. Все, убирайтесь.
Машина стояла неподалеку. Настю положили на заднее сидение. Серж был за рулем. Они доехали как-то необыкновенно быстро, Серж поднял ее по лестнице в агентство, положил на диван. Лика поменяла ей лед, промыла рану, дала успокоительного, накрыла одеялами.
– Что это было, Лика? – дрожала Настя. – Что это было такое?
Лика легла рядом, лицом к ней. Заплаканной Насте казалось, что лицо девушки светится, хотя это от слез расплывался контур ее лица и волос. Лика положила ей руку на голову, головная боль стала стихать, Настя проваливалась в мягкий и уютный сон без сновидений.
– Спи, Настя, спи. Я буду рядом. Ничего не бойся. Мы с тобой.
И странно, ей она верила. Боль ушла.
Проснулась она рывком, словно кто-то вытащил ее за шкирку из теплого и уютного забвения.
Ребята сидели напротив нее, словно ждали, когда она проснется.
Из дневника Насти: «Я села, растерянно рассматривая каждого из них. Лика сидела ближе всех, как только я поднялась, она перепорхнула ко мне на диван, села совсем близко, так что наши плечи соприкасались.
– Как ты? – ее синие васильковые глаза обеспокоенно всматривались в мое лицо. – Голова болит?
Голова не болела, только саднило кожу на голове. Я провела рукой по этому месту и почувствовала корочку на ране.
– Она заживет, – успокоила меня Лика. – Хочешь чего-нибудь? Воды? Чаю?
Судя по лицам остальных, разговор предстоял долгий. Дневной свет за окном ясно говорил о том, что спала я долго.
– Воды, пожалуйста.
Лика вернулась так быстро, что казалось, стакан с водой был припасен заранее. Я жадно выпила его. Стало получше. Мысли обретали ясность, а вместе с ними и воспоминания о вчерашнем вечере.
Серж сидел рядом с Итсаску, одетой в длинную юбку, викторианскую блузку с брошью на шее, черный строгий корсет. Сам парень был в джинсах и майке, серые глаза за очками сочувственно на меня смотрели.
– Вид у тебя неважный, – честно сказал он.
Не знаю, почему, но я улыбнулась.
Итсаску тихо сказала:
– Надеюсь, обойдется без вчерашнего шоу.
Диего стоял у окна в глубине комнаты. Он был, как всегда, одет безупречно: отглаженные серые брюки, белая рубашка и бордовый свитер. Все такое безумно дорогое и стильное на вид. Цезарь сидел рядом с Итсаску, и он заговорил первым в наступившей тишине.
– Анастасия, когда я тебя взял на работу, я не захотел вываливать на тебя сразу все подробности этого агентства, потому что надеялся подготовить к ним постепенно. К сожалению, обстоятельства складываются так, что ты не можешь больше пребывать в состоянии новичка. Тебе придется за короткие сроки усвоить много новой информации. В том числе, информацию о коллегах. Прежде всего, Диего не нападал на тебя и не убивал владельца лавки. Иначе его бы с нами не было. Мы не убиваем, не грабим, не совершаем преступлений. Вчера ты была напугана случившимся, но сегодня ты понимаешь, что ты с нами в безопасности?
Я прислушалась к себе. Несмотря на вчерашнее, Цезарю я доверяла: он много времени уделял моему обучению истории и культуре, был очень хорошим преподавателем и казался надежным человеком. Я кивнула.
– Спасибо. Самое важное, что ты должна понять сегодня, это то, что антропоморфические существа в этом мире делятся, в основном, на созданий и людей. Создания либо принимают форму людей, чтобы взаимодействовать с ними, либо их базовая форма антропоморфна.
– Я не поняла, – у меня было ощущение, что он зачитывает мне главу из учебника по биологии, которую я пропустила в школе. – Есть только люди и человекоподобные обезьяны.
– Для обывателя – да. Но не для нас. Анастасия, у нас в команде есть создания и есть люди. Анжелика, например, Ангел.
Я тупо уставилась на Лику. Она лучезарно улыбнулась и тряхнула кудряшками.
– Ты только не волнуйся, Настя. Я сейчас тебе кое-что покажу, – она встала, отошла от дивана на пару шагов. Одета она была так офисно и буднично: белая рубашка и серая юбка, что уже это разумное начало меня в ней успокаивало. Но тут свет от окна вдруг потянулся к ней. Или она стала излучать свет? Не знаю. Только четкие очертания ее тела размылись, залившись светом. А за спиной выросли огромные крылья, сначала они были прозрачными, а потом наполнились объемом и фактурой.
– Это какая-то голограмма, да?
Мне казалось, они на мне испытывают какие-то компьютерные эффекты.
Цезарь тихо, но четко сказал:
– Анжелика, пожалуйста, дай ей до тебя дотронуться.
Лика кивнула. Вся светясь, она подошла поближе, и я провела рукой по ее крыльям. Было сложно сказать, из чего они сделаны, наощупь вместо перьев они напоминали что-то среднее между тонкой бумагой и шелковой тканью. Лика положила мне руку на голову.
– Я могу исцелять. Так что теперь, когда тебе не нужна больше царапина на голове, я тебе помогу от нее избавиться.
Ее прикосновение вызвало легкий зуд и мурашки по коже, но я сидела смирно. Я решила до конца прослушать речь Цезаря.
И только потом принимать решение. Рука Лики успокаивала мои мысли и чувства. Буря сопротивления и неприятия того, что сказал Цезарь, готовая подняться со дна души, вдруг осела. Лика убрала руку, и я машинально почесала голову. Больше там не было ни корки, ни раны.
– Ты как? – Цезарь наклонился ко мне, заглядывая в глаза.
– Нормально. А ты кто?
Он улыбнулся, морщинки лучами собрались в уголках глаз.
– Я человек.
– А я вампир, – Итсаску вдруг улыбнулась и довольно хищно. Эта девушка всегда казалась мне странной, но почему-то именно ее признание я приняла без особого удивления. Я перевела вопросительный взгляд на Сержа.
