Текст книги "Иные города (СИ)"
Автор книги: Нина Линдт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– А графа Виттури я так и не увидела, – сказала она Итсаску, когда на рассвете, сонные и уставшие, они покидали палаццо. Итсаску бросила на нее один из своих ледяных взглядов, которые Настя особенно не любила.
– Может, оно и к лучшему, – пророчески сказала она. – Иногда к сильным мира сего лучше не приближаться.
Возможно, именно из-за этих слов Итсаску Насте приснился в тот день кошмар. Ей снилась серая и промозглая Барселона, снег падал мокрыми хлопьями и тут же таял на тротуаре. Она шла по городу в ночной рубашке и не чувствовала ни стыда, ни холода. Но ей было очень страшно, потому что лица прохожих, то и дело толкающих ее, были смыты, словно недовольный результатом художник провел рукой по еще сырому маслу и смазал картину. Темные глаза расплывающиеся на щеках, вытянутые овалы лиц, открытые черные отверстия ртов. И время от времени, словно порыв ветра или пощечина, долетали до нее резкие и обрывочные возгласы:
– Беги! Поздно! Уходи! Спасайся! Погибла! Беги! Настя!
Она просыпалась, долго ворочалась в постели, пыталась заснуть, но тогда сон возвращался. Ощущение неизбежности поглощало ее. Несмотря на то, что от ужаса волосы вставали дыбом, несмотря на промокшие ноги, на страшные лица и предупреждения, она шла вперед, все время вперед, по старому готическому кварталу. Улицы сужались. Прохожих становилось больше. Ей приходилось расталкивать их, чтобы продвигаться, их страшные стертые лица оказывались совсем рядом, искаженные и безобразные, лишенные практически человеческих черт. Они кричали ей, вопили на ухо, вцеплялись в ее сорочку, но она упрямо шла вперед, словно, несмотря на страх и ужас, несмотря на то, что впереди ее ждала смерть, невидимый магнит тянул ее к себе.
И она увидела его. Прохожие призраки обходили его стороной, а он стоял на площади Святого Хайме, высокий, худощавый, лица не разглядеть из-за надвинутой на лоб шляпы. Она шла к нему, изнемогая от усталости, призраки тянули ее назад, предупреждали об опасности, но она делала шаг за шагом, ночная рубашка трещала по швам и внезапно разорвалась, и, обнаженная, она упала к его ногам. Прижалась к нему так, словно он был самым дорогим существом на свете, словно искала у него защиту и отдых.
– Я ждал тебя, Настя, – сказал он, слегка наклонившись над ней.
Она подняла лицо, но его было не разглядеть, словно это сама чернота собралась в фигуру человека, словно огромное Ничто уменьшилось до размера мужчины, завладело голосом живого, чтобы сказать ей эти слова.
– Я твоя смерть.
И прежде чем она успела осознать эти слова, он накрыл ее черным тяжелым плащом, который весил словно надгробная плита. Она умирала под этим плащом без воздуха, задыхалась и не могла вырваться наружу.
Она проснулась рывком на постели, хватая жадно холодный и сырой воздух, вся в испарине ужаса. Еще никогда ей не снились такие страшные сны, сердце билось в горле и ушах, ей казалось, еще немного и грудная клетка не сможет его удержать. Влажные простыни казались продолжением сна и напоминали прикосновения страшных прохожих. За деревянными ставнями, прикрытыми на ночь, уже брезжил свет. Настя быстро вскочила с постели, открыла окно, оттолкнула ставни, серый свет залил номер гостиницы, буднично освещая неприбранную постель. И собаку. Собаку, которая торопилась выйти из номера, пока ее не заметили, но, поняв, что ее засекли, поджав хвост с виноватым видом побежала по коридору.
– Да что же такое-то, твою ж… – Настя выбежала в коридор вслед за собакой, завернувшись в куртку. Но коридор уже был пуст.
– Бред какой-то… – она провела рукой по растрепанным волосам, сохранявшим еще форму вчерашней прически. Запутавшись в локонах, покрытых лаком, Настя махнула рукой на поиски собаки и отправилась мыть голову в душ.
В Венеции было холодно, падал снег, как во сне Насти, и тут же таял в водах каналов и на мостах. Но прогулка на морозном воздухе очищала мысли, спутанные после бала и сна. Снежинки падали скоро, тяжелые от влажности, почти превращаясь в дождь. Настя остановилась на мосту и смотрела на город. На него можно было смотреть бесконечно. Отсюда, с этого моста, она видела узкий канал и пересекающие его тут и там мостики, словно перекрестки на улице.
Венеция была полна львов, символ святого Марка, покровителя города. Насте нравилось замечать ручки на дверях в виде львов, статуи, лепнину, даже полустертые фрески и росписи. Следующий мост, терявшийся в начинающем клубиться тумане, был украшен столбами в виде львов, поднявшихся на задние лапы. Красивый белый каменный мост, который может потеряться скоро в тумане. Настя вытащила мобильный и навела камеру на мост. Сняла его, опустила телефон и замерла: на нем стояла женщина в пышном алом платье. Она смотрела прямо на Настю. Настя снова навела камеру на мост: он был пуст.
Призрак смотрел прямо на нее, девушка была уверена в этом. Но туман почти поглотил мост, хотя алое платье еще можно было отличить в белом облаке. Настя вдруг поняла, что туман окутывает весь город и повернула к отелю. Но улицы, которыми она шла сейчас, не казались уже знакомыми, появились какие-то незнакомые лестницы и некстати вставали перед ней мосты с каналами-невидимками. И пару раз казалось, что в тумане где-то недалеко от нее мелькает алое платье и какой-то приглушенный шепот доносился до нее иногда. Настя чуть не плакала от отчаяния: надо же было так глупо заблудиться в паре улиц от отеля! Она уже не узнавала город, туман забирался за шиворот, холод прошибал до костей. Некстати вспомнился холод в лавке антиквара, и девушка еще больше испугалась. Когда, завернув за очередной угол, она налетела на человека, она вскрикнула, потому что ей уже стало казаться, что в этом городе она одна. Сначала она с облегчением вздохнула, убедившись, что перед ней не незнакомка в алом платье, а потом удивленно уставилась на человека, с которым танцевала на балу.
– Какая приятная неожиданность! – проговорил он своим бархатистым голосом. – Анастасия!
Настя еле удержалась, чтобы не вцепиться в него, стараясь сохранять невозмутимость и не показывать, что она испугана, она улыбнулась.
– Доброе утро! Искала кафе, чтобы позавтракать, но в этом тумане, кажется заблудилась.
– Тогда позвольте мне сопроводить Вас в одно очень приятное место, я как раз направлялся туда за завтраком, составлю Вам компанию, если Вы не против.
И он, элегантным движением предложил ей взять его под руку. Она послушалась, но при прикосновении к его черной кожаной куртке некстати вспомнился их вчерашний танец, и она почувствовала, как заливается румянцем. Что ни говори, а идти по Венеции с ним все равно было, что идти по залам дворца под руку с королем. Она старательно отгоняла это сравнение и вздохнула с облегчением, когда они вошли в теплое кафе, пахнущее кофе и выпечкой. Глядя на то, как за окнами кафе туман постепенно расходился и появлялись прохожие, Настя спрашивала себя, не была ли она в каком-то Ином городе всего несколько минут назад. И не вывел ли ее оттуда этот странный незнакомец?
Он сел к ней за столик, встряхнув черными волосами, мягкими кудрями обрамлявшими его худое и красивое лицо. Мгновение его темные карие глаза внимательно и серьезно посмотрели на Настю, но он тут же отвлекся на подошедшего официанта, заговорив с ним на итальянском. Настя слушала мелодичные и витиеватые интонации, с которыми он громко говорил с официантом, и, судя по продолжительности разговора, это был не только заказ завтрака. Незнакомец с бала засмеялся реплике официанта, и вот тут Настя поняла, что этот смех стал последней каплей, которая сломила в ее душе хлипкий барьер сопротивления его очарованию. Она словно увидела его в цвете, а до сих пор видела в черно-белом. Эти искры золота в карих глазах, эти черты, словно с картин эпохи Возрождения, удивительно красивые руки, тени в уголках рта как у Джоконды, эта демоническая сила южной крови, дышащее экспрессией каждое движение и звук. Смех мужчины стер прежние симпатии и надежды на Джонни, уничтожил ее защиту. И вчерашний танец, их близость, прикосновения, улыбки – все заиграло совсем другим, интимным светом. Настя сидела, стараясь угомонить в себе вихрь чувств, стать снова спокойной, не выдать ничем ускорившегося сердцебиения и новых эмоций. Она даже прослушала, когда официант ушел, потому что смотрела на свои покрасневшие от холода руки, пытаясь успокоиться.
– Вы, наверно, хотели позавтракать в одиночестве? – спросил ее он, и она встрепенулась словно ото сна.
– Вовсе нет, – улыбнулась она, избегая смотреть ему в глаза. – Просто вспоминала странную прогулку по городу. Понимаете, я шла по абсолютно пустому городу и никого не встретила, если не считать… если не считать…
– Кого?
Она была близка, чтобы рассказать ему про призрака, но потом передумала.
– Вас.
Тут она решила посмотреть на него. Он откинулся боком на стул, положив одну руку за его деревянную спинку, другую держал на столе. Он явно усомнился в искренности ее ответа, но усмехнулся, принимая его.
– Что ж, хорошо. Но мы встретились. Признаюсь, что никак не ожидал, что на меня из-за угла нападет вчерашняя незнакомка.
Его ответ был тоже дразняще неискренним. Словно он бросал ей вызов. Ах вот как?
Им принесли кофе и пирожные, на время прекратив их перекрестную дуэль взглядов. Настя понимала, что не может надеяться на откровенность в ответ на обман, он ясно дал это понять. Более того, наклонившись к ней, улыбаясь, он убрал прядь своих черных волос за ухо и проворковал:
– Анастасия, меня очень сложно обмануть.
– Меня тоже, – она откинулась на спинку стула скрестив руки. – Ты ведь не случайно со мной столкнулся?
– Мы уже перешли на ты? – удивился он.
– Простите, я… – она покраснела.
– Ничего, так даже приятней, – Настя почувствовала, как все больше заливается краской под его теплым взглядом. – Надо сказать, краснеешь ты очень мило. Итальянки не столь чувствительны ко мне.
Мучительно было ощущать, что румянец не просто полыхает, а горит, даже, кажется, лоб и шея тоже покрылись пятнами.
– Я вообще легко краснею из-за всякой ерунды, – наконец, смогла она дать отпор. – И давайте на Вы.
Он снова засмеялся.
– Давайте.
Некоторое время она избегала смотреть на него, помешивая кофе, пробуя пирожное. Но ощущала на себе его взгляд. Затем снова набралась смелости. Помня о том, что собеседнику лучше смотреть в межбровье, она подняла взгляд и повторила вопрос:
– Так Вы не случайно со мной столкнулись, ведь так?
– Именно с тобой случайно. Но я знал, что кто-то из нашего агентства попал…
– В иной город?
Он удивленно приподнял бровь, и что-то в его взгляде изменилось. Насмешливый блеск сменился глубоким, внимательным, изучающим взглядом.
– Да, так мы зовем эти пространства, хотя Серж их предпочитает называть параллельной реальностью. Ты невероятно интуитивна. И как ты попала в Иной город для меня до сих пор остается загадкой. Туда обычно попасть трудно. Поэтому на улицах так пустынно.
Итак, он все-таки перешел с ней на ты.
– Можно спросить, Вы – человек?
– Это один из вопросов, который лучше не задавать агентам.
– Хотелось бы быть готовой, если Вы вдруг превратитесь в животное или начнете требовать моей крови, – пошутила Настя.
Он ничего не ответил. Его карие глаза с золотистыми искрами смотрели спокойно и даже немного задумчиво.
– Я уверен, что там был еще кто-то, помимо нас с тобой.
Дрожь пробежала у Насти по спине.
– Возможно, – уклонилась она от ответа. Сейчас за окном кафе выглянуло солнце, прохожие то и дело мелькали мимо.
– Я отведу тебя до отеля, если ты не против, – он посмотрел на нее чуть наклонив голову.
– Спасибо, не откажусь, если Вам не трудно.
– Вовсе нет. Ты ведь согласишься поужинать со мной сегодня? Я знаю одну хорошую пиццерию возле площади Сан Марко.
– Да, было бы здорово.
Из дневника Насти: «Было бы здорово? Было бы здорово?! Да я вся была готова петь и плясать от счастья. Свидание в Венеции. Свидание с Ним в Венеции. С НИМ. С этим необыкновенно красивым и обаятельным мужчиной. И он, пока вел меня до отеля, рассказал кучу историй про Венецию, таких интересных, живых, что, казалось, он знал героев своих рассказов на самом деле. Он умел так говорить, что невольно ждешь продолжения, смотришь ему чуть ли не в рот, в ожидании развязки. Какие паузы! В нужном месте вдруг умолкнуть так многозначительно, что хотелось из него продолжение вытрясти сейчас же. Рассказать так, что покатываешься от смеха или чуть ли не плачешь от огорчения. Город от его рассказов становился еще более реальным, объемным и значительным. Я позабыла обо всем, так поглотил мое внимание его рассказ. Я смотрела на него, изучала его мимику, жесты, переливы его голоса. Мне было так хорошо с ним. А от мысли, что вечером мы снова встретимся… Горячая волна накатывала на меня всякий раз, как я думала об этом. Наше утреннее столкновение за кофе осталось за дымкой удовольствия от прогулки, в конце концов, если б не он, я бы еще долго бродила по другому городу в тумане.
И лишь один раз смутная тревога всколыхнулась в моем сердце: мне показалось, что в толпе туристов, среди зимних темных пальто и курток, мелькнуло красное платье.
Он попрощался со мной внезапно на углу улицы с моим отелем. И таким странным способом, что я растерялась. Он поцеловал мне руку. Жест такой старомодный, что всегда мне казался неискренним, в его исполнении стал чем-то особенным, красивым, элегантным и… абсолютно естественным.
– До вечера, Анастасия! – сказал он и, повернувшись, ушел прочь.
И только тогда до меня дошло, что я так и не узнала, как его зовут. Вот ведь неудобно. Но вечером исправлюсь.
Счастливая, я ворвалась в отель и тут же попала в лапы к Диего.
– Ты можешь мне объяснить, где тебя черти носят?! – грубо зарычал он, до боли сжав мне руки.
– Пусти! Я по городу гуляла! – я пыталась освободиться, но он приблизил свои зеленые глаза к моим. Я зажмурилась, но, кажется, он успел прочитать радость от предвкушения свидания. Потому что он вдруг отпустил меня.
– С ним на ужин? Ты ходила по Иному городу? Какого черта, Настя? Почему ты вообще вышла из отеля одна?
– Но здесь не Барселона! Я думала, здесь я могу гулять одна! Что ты пристал ко мне?!
Но тут в холле появились остальные. Лицо Цезаря было непроницаемо, но я поняла, что он в гневе. Он отодвинул от меня Диего, жестом остановил Джонни, который, кажется, пытался смягчить ситуацию, и провел меня в небольшой зал, судя по всему, бар отеля.
– Итсаску, запри двери.
Вампирша закрыла дверь (в проеме мелькнуло ошарашенное лицо администратора за стойкой) и встала, подпирая ее спиной, крутя в руке пистолет, из высокого разреза на юбке была видна стройная нога, обтянутая в высокий сапог со шнуровкой. Лицо ее не выражало ничего, кроме удовольствия от происходящего. Почему-то показалось, она давно ждала момента, когда мне устроят выговор.
Лика была одета в черное, бледная и какая-то испуганная. Серж и Джонни явно мне сочувствовали, но не решались вмешиваться. Диего и Цезарь стояли ближе всех. Цезарь крепко держал меня за плечо, его хватка казалась стальной. Цедя слова сквозь сжатые зубы, он с расстановкой сказал:
– Расскажи, почему ты ушла одна.
– Я не знала, что и тут должна ходить в паре с кем-то. И потом, все обошлось. Меня вывел парень из агентства Венеции, так что ничего со мной не случилось.
– Какой еще парень?
– Со вчерашнего бала.
Цезарь вздрогнул, словно я ему причинила боль своим ответом.
– Уточняю: мужчина, с которым ты танцевала в начале бала?
– Да.
Они все словно онемели. Соляные столбы, не иначе. Чтобы как-то замять это ужасное молчание, которое веяло на меня могильным холодом, я сбивчиво рассказала, как гуляла по пустой Венеции, увидела женщину на мосту, а потом меня нашел он в тумане и вывел в обычный город.
– Мы просто позавтракали, он просто проводил меня до отеля. А вы смотрите на меня, будто я Родину предала!
Я все больше на них обижалась. Если так сложно все, то почему бы не объяснить, что такого я сделала, чтоб на меня так смотреть?
Джонни, наконец, подошел и тихо сказал:
– Цезарь, она и в самом деле не виновата. Виноват я. Это я не уследил. И, в конце концов, она имеет право доверять другим агентам.
– Ты сказала ему про даму в красном? – игнорируя Джонни, спросил Цезарь.
– Нет! – крикнула я ему в лицо. Слезы душили меня, было обидно.
– Хорошо… – он, наконец, отпустил меня. – Собирайте вещи, мы едем в аэропорт.
– Но… Я договорилась с ним встретиться вечером…
– Встречи не будет, Настя. Мы улетаем.
– Но почему? Что такого в нем? Кто он?
– Выезжаем через час. Собирайтесь, – проигнорировал мой вопрос Цезарь.
Под присмотром Джонни я собрала вещи, в какой-то момент чувства обиды и гнева было сдержать невозможно, и я заплакала. Он подошел ко мне и хотел обнять, но я выскользнула из его объятий, в которые совсем недавно хотела попасть, ведь я для него всего лишь нервная работа, он сам давал это понять. А теперь делает вид, что сочувствует.
Гнев и обида переполняли меня. И еще мне очень жаль, что я его больше не увижу. Прости, незнакомец, что так все вышло.
Мы уже прошли регистрацию, стояли в зале ожидания в очереди на самолет. Когда прошла желчь от обиды и злости, я вдруг почувствовала, что Цезарь, на самом деле, не злится на меня. Он чего-то боялся и был обеспокоен. Иногда он переглядывался с Ликой, словно только ей было известно его беспокойство, и она, бледная, но непреклонная, слегка кивала, словно подкрепляла его колеблющуюся решимость. Остальные просто молчали. Диего пару раз пытался заговорить со мной, но я не отвечала, и он оставил попытки. Джонни просто обнимал меня одной рукой, прижимая к своей груди. О, еще пару дней назад я бы была на верху блаженства, обними он меня вот так. А теперь мне было все равно. Навалилось какое-то равнодушное отупение.
Мысленно я проходила по улицам Венеции, залитыми солнцем, вместе с незнакомцем. И смеялась его шуткам, и блики от воды слепили меня, как волшебные искры удивительного и скрытого мира. Если верить глобальному потеплению и тому, что Венеция постепенно уходит под воду из-за того, что поднимается уровень воды, то кто знает, увижу ли я еще этот удивительный умирающий город.
Внезапно меня словно кипятком окатило.
– Цезарь, послушай меня. Помнишь письмо художника? Помнишь фразу про умирающий город? «Книга спрятана в умирающем городе», так?
– Книга с картины? Да.
– Венеция – умирающий город. Я уверена! Просто не понимаю, как это раньше не пришло мне в голову! – от возбуждения я даже дрожала. – Это Венеция! Я уверена!
– Я проинформирую наших коллег в Венеции. Они начнут поиски, – бесцветно ответил Цезарь.
Я бы хотела крикнуть ему, что чувствую, что мы должны искать ее, но мое положение и так было незавидно.
И тут я увидела Нилу. Она шла к нам на тонкой шпильке, в короткой летящей юбке, все оборачивались ей вслед. Красивым кошачьим шагом чернокожая красотка, казалось, вышла на охоту, в сером зале аэропорта, являя собой редкий, яркий экзотический цветок, фиолетовый с желтым наряд ее бросался в глаза, как и необычная внешность.
– Цезарь, куда же ты улетаешь, я не простилась с мальчиками, – пропела она, беря под руку Диего и Джонни. – Уж не собрался ли ты их у меня украсть?
На каменном лице Цезаря вдруг выгнулись желваки челюстей, пролегла глубокая морщина между бровей, серые глаза стали словно стальными. Но на Нилу, похоже, это не произвело эффекта, она слегка обернулась, и мы увидели Мохаммеда и незнакомого мне карлика, которые стояли вдали и смотрели на нас.
– Ваш вылет отменяется, – сладко-приторно сказала Нила, прижимая к себе парней. Она лизнула Джонни в щеку, меня чуть не передернуло от этого шоу. – Граф Виттури желает поговорить со всеми вами. А особенно, – и тут ее взгляд стал холодным, – с тобой, Цезарь.
И мы в молчании ехали из аэропорта обратно в Венецию. Карлик сидел в минивэне прямо напротив меня, он то и дело ободряюще мне улыбался. Рядом со мной сидел Мохаммед, напротив него Итсаску. Нила ворковала позади с ребятами. Лика сидела отдельно от всех, бледная и грустная, смотрела в окно. Это было так странно: видеть ее подавленной. И у меня все никак не получалось подойти и спросить, что стряслось.
С другой стороны, несмотря на то, что нас практически везли под надзором, на душе моей становилось легче с каждым километром, приближавшим нас к Венеции. Казалось, что вязь, возникшая между мной и незнакомцем, ослабляется, по мере того, как я становлюсь ближе к нему. И к тому же, в этом городе спрятана книга. Возможно, что у нас появится шанс попробовать отыскать ее после разговора с графом Виттури. А у меня… шанс на свидание в Венеции.
Пересев на причале на катер, мы поехали к уже знакомому палаццо. Вот только при свете дня можно было лучше рассмотреть деревянные причалы, черные узкие гондолы, волны, что окатывают уходящие под воду каменные ступени. Стрельчатые резные окна палаццо отражали свет низко стоящего зимнего солнца. На канале дул сильный ледяной ветер, я с радостью подала руку лакею и вошла во дворец. И снова как вчера, меня поразило тепло и убранство дома, теперь более спокойное в дневном свете. Бальную залу, судя по доносившемуся шуму, убирали после вчерашнего. Нас сразу пригласили подняться на второй этаж.
Порой, с момента встречи с Цезарем и его командой, я ощущала себя героиней странной, опасной, но полной привлекательности романтической истории. Еще бы… Столько событий за гранью повседневности, столько странных новых знакомых, одним своим существованием разбивающих реальность. А потом был этот бал, самое волшебное событие моей жизни. И сейчас, поднимаясь по ступенькам широкой лестницы наверх, я не могла избавиться от ощущения, что нахожусь внутри киноистории. Что я персонаж, героиня, которой неведом финал, но что есть некто, кто заранее написал все главы и лишь следит за тем, чтобы персонажи не отбивались от прописанных для них сюжетных линий.
В большой гостиной нам подали чай и кофе в фарфоровых тонких чашках. Я побоялась даже взять чашку в руки, казалось, ее тонкие стенки треснут от одного моего прикосновения. Итсаску не отказалась от темной жидкости в хрустальном бокале, что ей подал лакей. И что-то подсказывало мне, что это вовсе не красное вино.
Цезаря вызвали к графу отдельно. Нила ворковала Джонни на ухо нечто возле высокого окна, но парень старался не упускать из виду нас, сидящих в молчании на диване. Мохаммед отвел в сторону Лику, и они говорили о чем-то молча, глядя друг другу в глаза и взявшись за руки. Порой мне казалось, что они теряют внешность и становятся просто светящимися телами. Серж и Диего сидели по обе стороны от меня. Словно охранники, чтобы не сбежала. Я же смотрела, как садится солнце за окнами палаццо и думала о том, что незнакомец скоро придет к отелю ждать меня.
Чтобы хоть как-то отвлечься от ожидания, я уставилась на старинную карту Венеции, огромную картину, которая висела на стене между окнами. Было бы неплохо, если бы призрак художника появился тут и просто ткнул пальцем туда, где положил книгу. Я встала и подошла к картине поближе. Куда же он ее спрятал? В какой-нибудь палаццо? Старинный дом? Закопал или утопил в канале?
– Где можно спрятать книгу, как думаешь? – обратилась я к Диего, который вслед за мной подошел к картине.
– Думаю, что в надежном месте… Во дворце дожей, в каком-нибудь храме.
– Если ее до сих пор не нашли, значит, спрятано на совесть, – вздохнула я. – Как думаешь, о чем там говорят Цезарь и граф?
– О тебе, конечно, – спокойно ответил Диего. – И о том, каким образом ты оказалась в Ином городе, не совершая обряда перехода.
– Значит, вот что всех так переполошило. А меня могли туда заманить специально, как думаешь?
– Возможно.
Диего положил мне руку на плечо.
– Настя, я должен тебе кое-что объяснить, думаю, ты еще не знаешь, но…
– Анастасия!
Знакомый голос заставил меня обернуться. Мой незнакомец стоял рядом с Цезарем, убрав руки за спину, смотрел на меня и слегка улыбался. Моим первым стремлением было подойти к нему, улыбнуться, но тут же, по тому, как все поднялись со своих мест, встав в воображаемый круг, противоположными концами которого были я и он… По тому, как он держался, по почтению, с которым на него смотрели… По тому, как Диего убрал, нет, уронил руку с моего плеча, словно было слишком поздно договаривать, то первое побуждение замерло. Я не верила. Я смотрела на него и видела наш танец. Больше никто не танцевал тогда. И бал начался после его прихода… И реакция моих друзей, Цезаря на него. Именно он вывел меня из Иного города. Но это было невозможно. Невозможно.
– Настя, это граф Виттури, – обрывая мои сомнения и догадки, отрезал Цезарь.
– Это невозможно… – мне перехватило горло от волнения. – Граф Виттури – старый.
Он засмеялся своим волшебным смехом, чуть закинув голову.
– Кто сказал Вам это?
– Все, – я обвела глазами друзей.
«Главный», «Старик»… Да сколько раз я видела перед внутренним взором седого властного старика в инвалидной коляске – именно так, не иначе.
– Ну, я неплохо сохранился для своих преклонных лет, – он подмигнул мне, словно у нас с ним был один секрет на двоих.
Я чувствовала себя глупо перед друзьями. Возмущение постепенно закипало в груди.
– Почему Вы сразу не сказали?
– Я не знал, что Вы не знаете, – пожал он плечами.
Вот гад! Я так и видела, как смех искрится в его карих глазах.
– Вы лжете.
– Возможно. Но Вы не спросили мое имя.
Ну, и сволочь! Устроил мне розыгрыш. И я же виновата.
Нила подошла к нему и по-хозяйски положила руку на плечо.
– Господин граф, они как раз собирались улетать, когда мы их нашли.
– Спасибо, Нила, ты чудо, – ответил он равнодушно, не спуская с меня глаз. Нила тут же отошла в сторону, бросив на меня колкий взор. – И ваши друзья Вас не просветили? Даже перед отъездом?
Я не ответила. Я вдруг пересмотрела все, что произошло в Венеции, совсем под другим углом. Образы и картинки менялись перед глазами с быстротой молнии: вот синее платье на витрине, вот оно же у меня на постели. Вот русский вальс, и он, приглашающий меня словно первую попавшуюся девушку, вот наш разговор на балконе. Наше столкновение в Ином городе…
– Вы все это подстроили специально? Ведь так? Маска? Платье? Вальс? Вы исполняли мои желания. Зачем?
Он слегка пожал плечами.
– Хотел сделать Вам приятное. Не каждый день в нашем агентстве появляется говорящая с призраками.
– Вы залезли без спроса в мою голову!
– Вы не очень-то сопротивлялись.
Мне хотелось разораться от ярости в ответ, стукнуть его, сказать что-нибудь гадкое, но я вдруг посмотрела на Цезаря: он покачал головой. За это время я научилась понимать маловыразительное его лицо. И сейчас тонкие губы были скорбно поджаты, словно он хотел, чтобы я тоже молчала. Глаза его просили меня. О чем?
Я опустила взгляд и собралась с силами. Ради Цезаря. Ради наших долгих лекций об истории и искусстве, когда его лицо слабо озаряла улыбка. Ради моих друзей, что стоят сейчас вокруг.
Я промолчала. Он ждал, я молчала. И только связь между нами вибрировала, как тугая струна. Что же это такое? Что это за сила? Влюбилась я, что ли? Как идиотка втрескалась в незнакомого человека за то, что он станцевал со мной танец? «Но как станцевал, Анастасия, как станцевал», – прошептал кто-то у меня в голове. Я снова сосредоточилась на носках моих коричневых туфель. «Вон из моей головы!» – возмутилась я. Нет, я сильнее, чем кажусь, пусть себе смеется. Пусть. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. И мое молчание заставило его отступить.
– И какие у вас соображения по поводу возможного местонахождения книги? – перешел он к делу, поворачиваясь к остальным.
– Настя думает, она в Венеции, – ответил за всех Цезарь.
– Хорошо. Возьмите, если надо, всех агентов, что сейчас в городе. Обыщите все. Приступайте.
И он скрылся в кабинете.
Цезарь проходя мимо меня, кивнул мне и улыбнулся краем рта. Через час в бальной зале собралось около тридцати агентов, мы разделили город на сектора и, наспех перекусив поданными нам бутербродами, отправились прочесывать его в поисках книги.
Стемнело. Меня уже не удивляло, что перед нами открывались все двери и даже самые охраняемые здания – зеленые глаза Диего, казалось, завораживали людей еще за стенами: иначе сложно объяснить, почему нам открывали двери еще до того, как мы стучали. У Итсаску оказалась целая коллекция отмычек, которые отворяли нам там, где не было ни охраны, ни жителей. Мы обыскивали церкви, старые дома, палаццо на своем участке. Сначала это казалось интересным и захватывающим: мы словно разбойники или расхитители гробниц с фонарями бродили по каменным залам, коридорам, нефам. Простукивали, сканировали какими-то мудреными аппаратами, которые захватил с собой Серж. Он сам, весь обмотанный проводами и камерами, насвистывал что-то себе под нос, погрузившись в мир простенков и тайников. Только очень скоро стало сыро и холодно, захотелось спать. Я с ног падала от усталости и без устали зевала.
Преодолевая сон, я шла за остальными по комнатам очередного палаццо. Заброшенное, обшарпанное здание, пахнущее сыростью. Но свет фонариков вырывал из темноты то уцелевший элемент росписи на потолке, то лепнину на стенах.
– Не лучше ли дождаться утра? – рассуждала я вслух. Мой голос гулко раздавался в пустой зале. – Наверняка можно выяснить наиболее возможные места, если подумать на свежую голову.
– Мы не знаем, сколько у нас времени, – отвечал Цезарь. – Мы не знаем, что известно тем, кто затеял эту игру. Возможно, они тоже ищут книгу в Венеции.
На всякий случай, я нащупала меч у бедра.
– Ты думаешь? – я нервно оглянулась. Темнота жадно глотала комнаты и жалкие богатства палаццо, как только фонарики скользили дальше. По сути, мы окружены тьмой. Никто не знает, кто крадется позади.
Я нервно посветила назад, словно ожидала высветить толпу монстров, следующих за мной. Но там никого не было.
– Настя, не отставай! – послышалось из коридора.
Я поспешила вслед за остальными. Коридор был черен, фонарик друзей сверкнул в следующей зале, я поспешила туда, но там тоже было темно. И пусто.
– Эй! Вы где?! – мне никто не ответил. Мой вопль разнесло эхом по пустому пространству палаццо. Мой фонарик, дрожа, скользил по комнате в тщетной надежде найти хоть кого-нибудь из друзей.
– Выходите! Я потерялась! Диего! Цезарь! Ребята! Ну, пожалуйстаа!
Стало страшно. Умом я понимала, что так быстро они от меня никуда не могли исчезнуть. И что если бы слышали меня, то обязательно пришли бы. И тут я услышала то ли шепот, то ли свист. Как и утром. И почувствовала, как каждый волосок на теле встает дыбом. Я не заблудилась, я в Ином городе. Мои друзья наверняка ищут меня, но меня там нет. Я здесь. Паника мешала дышать и думать. Я прижалась к стене, сжала меч в руке и попыталась дышать глубже. Как дурочка, надеясь на чудо, я вернулась в предыдущую залу и снова повернула в коридор. Но чудесного портала тут не было.
