Текст книги "Шлюха-2 (СИ)"
Автор книги: Нина Леннокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
– Зара… – прохрипел Макс, чувствуя свинцовую тяжесть во всем теле, даже в веках.
Сейчас уснет.
– Зары нет, и можешь ее не искать. Она умерла. Прощай навсегда.
– Стой…
Она убежала, только ее черные волосы мелькнули в дверном проходе. По щеке мужчины
скатилась слеза. Зара ушла. Свинец отравил кровь, и Макс провалился в
бессознательность снова.
Ирина полулежа сидела на диване под одеялом, согреваясь чаем с корицей. За окном валил
снег, пушистые снежинки кружились в немом танго, иногда прилипая к ее окну. Она
переключала каналы со скоростью света, ища, что бы посмотреть. Все каналы пестрели
рекламой новогодних концертов, отрывками из «Иронии судьбы» и «Елок». Всюду витала
радость, предвкушение большого праздника. Ее максимум – это гирлянда на окне. На
этом вся радость заканчивалась.
– Достало, одно и то же, – сказала она и выключила телевизор. Душа требовала чего-то
иного, может быть, музыкального… Она нашла в интернете песню Глюкозы и удобно
устроилась на диване. – Самое то! А снег идет… – подпевала девушка, улыбаясь и
потягивая горячий, ароматный чай.
Прошла неделя, как она сбежала из больницы. Что было с Максом – загадка. Она просто
надеялась, что он пришел в себя окончательно и пошел на поправку. Стефан звонил ей, но
она не брала трубку. Нельзя. Иначе не выдержит и побежит к нему. Его несчастный вид
заставлял сердце обливаться кровью, это было невыносимо. Но, ведь… ей нельзя быть с
ним. Это неправильно?..
Бедный Стефан, тоже страдал. Маринка, конечно, выдала. Замуж!
– А позвоню-ка я ей… – Она набрала номер подруги и стала ждать.
– Алло, – ответила Марина.
– Что, алло, подруга? Что происходит? Ты с ума сошла?
– Зара…
– И чего это сегодня ты решила трубку взять? Или сейчас меня тоже пошлешь, куда
подальше? Нигде нет охраны?
– Прекрати! – крикнула Марина. – Не тебе осуждать меня, ясно? Что хочу, то и делаю!
– Он же любит тебя! Да, даже не это главное. ТЫ любишь его. Его, а не Вадика. Что ты
творишь, Марина?
– Это моя жизнь, я сама решу, как ею распорядиться. И только я знаю, кого люблю на
самом деле.
– Хватит прикидываться сучкой, рассказывай, что случилось.
– Хватит со мной разговаривать, как с дитем, – отрезала Марина. – Я твои решения
никогда не осуждаю, вот и ты мои не осуждай.
– Мариш, я не хочу тебя обидеть. Почему ты такая колючая в последнее время? Я же
люблю тебя. Ты помнишь об этом?
– Я помню, Зара, – тише произнесла та и закрыла глаза, сдерживая слезы.– Моя любовь
к тебе меньше не стала. А с мужчинами я разберусь сама, ладно?
– Ладно, – грустно ответила Ирина, сердцем чувствуя что-то неладное. – И когда
свадьба?
– Я, как раз, хотела начинать высылать приглашения. Двадцатого января.
– Так скоро?!
– Да, а чего тянуть?
– Ты уверена? У тебя есть шанс все изменить, все отмотать назад…
– Прекрати ты уже, Зара! Прекрати рушить мою уверенность в себе!
– Стефана позовешь?
– Нет.
– Марин…
– Ладно, мне пора. Удачи, дорогая. Может, с Максом у вас все наладится.
Ирина даже рта не успела раскрыть, как в телефоне послышались гудки. Н-да… Одни
проблемы. Она вернулась к прослушиванию песен и не заметила, как уснула, утомленная
медленной мелодией и мыслями о превратностях судьбы. Через какое-то время ее
разбудил звонок охраны.
– В чем дело? – сонно спросила она, плохо соображая, с кем говорит.
– Не идентифицированный посетитель.
Девушка закатила глаза. Эти охранники вечно фильмов пересмотрят. Она выглянула в
окно и узнала машину Стефана. Что он тут делал?
– Пропустите его.
– Вы уверены?
– Что за дурацкие вопросы?! Естественно, уверена!
– Извините, пропускаю.
Ирина накинула сверху тяжелую вязаную кофту, сапоги и вышла навстречу гостю. Но
внизу ее ожидал сюрприз. Стефан припарковался у входа в дом, вышел из машины и…
достал инвалидную коляску. Собрал ее, затем помог выйти Максу и посадил его туда. Ее
глаза достигли бровей. Господи, он стал инвалидом?
– Открой, Зара, – глухо сказал Стефан, стуча в дверь.
Она совсем потерялась в мыслях. Тряхнув головой, Ирина отворила дверь и пропустила
мужчин внутрь.
– Я подожду в машине. Позовешь, когда закончите.
– Закончим что? – не понимала она. – Стефан!
– Закончим говорить, – произнес Макс и посмотрел на нее. – Ты же не выгонишь меня, Зара?
– Н-нет, конечно. Боже мой, почему ты в инвалидной коляске? И почему ты не в
больнице? Давай, пока, в кухню пойдем, я тебе чай сделаю.
Она покатила его в кухню, а он начал отвечать на вопросы.
– Я настоял на том, чтобы меня выписали. Врача чуть инфаркт не хватил, когда главврач
дал добро.
– Как он мог дать добро? Ты всего неделю, как пришел в себя! – негодовала Ирина, заваривая черный чай и нарезая лимон.
– Ты знаешь ответ – деньги.
– Да уж, кое-что не меняется никогда, – улыбнулась и поставила перед ним чашку. – И
зачем нужно так рисковать своим здоровьем? Ты похож на мертвеца.
– Зачем… И ты опять знаешь ответ. Ради тебя.
Девушка потупила взгляд, сильно сжимая в руках кружку с чаем.
– Не стоит…
– Стоит, Зара! – Макс накрыл ее руку своей. Какая нежная кожа. Как же он по ней
скучал. – Еще как стоит. Дай мне шанс.
– Какой шанс? О чем ты говоришь? У нас с тобой нет шанса ни на что нормальное в этой
жизни. Просто, нет… – выдернула руку, разливая чай. – Черт! Горячий.
– Уйди от него. Я отдам тебе все. ВСЕ!
– Только и можешь, что деньгами мерить эту жизнь. Но я не продаюсь.
– Это ты сейчас подумала про деньги. Я же имел в виду свою жизнь, свое сердце, всего
себя. Ты и так сейчас стоишь на осколках моей прежней жизни. И я не хочу их склеивать.
Выбрось их. Забери все. Я уже отдал тебе фирму, забери теперь сердце.
– Мне не нужно твое сердце, когда-то, тебе не нужно было мое.
– Тебе не нужно мое сердце, Зара, потому, что его нет. Но оно хочет быть. С тобой оно
хочет жить. И оно может биться даже разбитым.
– Зара… – начал он и протянул к ней руки. – Моя Зара. Мне чертовски трудно
говорить. Ты даже не представляешь, как. Тело почти не слушается меня, голова – тоже.
Но я тут, я на коленях перед тобой. Дай мне шанс. Мы сможем… Я уверен.
– Да, ни черта мы не сможем! – крикнула она и отошла к столешнице. – Ничего…
– Это из-за Алексея? Ты любишь его?
– О, да, из-за Алексея. Он сейчас в Париже со своей новой женщиной.
– Тебе больно от этого, да? – ревностно спросил Макс.
– Ни капли. Мне плевать.
– Почему ты тогда живешь в его доме?
– Не знаю, хочется так.
– Зара, посмотри на меня. Ну, повернись же ко мне.
Она повернулась, стараясь спрятать глаза, полные слез.
– Господи, прости меня, любимая Зара, за все. И за Диану, – надрывно сказал он и
замолчал. – Я убил свою дочь.
– Да, ты убил свою дочь! Как тебе это откровение, спустя три года? Ты даже не
задумывался никогда об этом, тебе было плевать. А теперь ты просишь меня вернуться к
тебе, дать еще шанс. Чтобы ты еще раз убил меня.
– Нет, нет, никогда. Я люблю тебя, Зара. – Макс попытался встать с коляски, но не смог, слишком слабы были ноги. А он так хотел обнять ее. Его любимая женщина сейчас
плакала…
– Самая любимая бабочка, да? – усмехнулась Ирина. – Только я осталась в живых?
– Не бабочка. Больше нет. Просто женщина, подарившая мне жизнь. Во всех смыслах
этого слова.
– И, в благодарность, ты забрал жизнь своей дочери, – сквозь слезы нервно улыбнулась
она.
– У нас родится другая Диана. Или мальчик, или и мальчик, и девочка… У нас будет
другой ребенок. У нас… Я… я хочу от тебя ребенка. Я…
– Что – ты?! Что – ты?! – заорала Ирина, давясь слезами. Закрыла руками глаза и
заплакала. – Я больше не могу иметь детей.
Мужчина замер. Не может иметь детей. Его любимая Зара не может больше иметь детей…
Сердце кольнуло острой болью. Она так горько плакала сейчас перед ним, ее плечи
тряслись. И на его глаза навернулись слезы. Не вернуть уже никогда Диану, и другой не
будет. Что же он натворил… Макс сжал зубы и, собирая все силы, встал с кресла. Пару
секунд стоял, держась за подлокотники, усмиряя головную боль, дополненную ее
всхлипами.
– Не подходи ко мне!
Он и не собирался. Макс упал перед ней на колени и задрал ее кофту. Ирина ахнула. Он
приложил руки к ее плоскому животику, слезы потекли и по его щекам тоже. Девушка не
шевелилась, только успевала проглатывать соленые слезы с губ.
– Диана… – прошептал Макс и прикоснулся к ее животу щекой, закрывая глаза. —Прости меня, любимая дочь. Прости, – поцеловал нежную кожу, покрывшуюся
мурашками.
– Уходи, – сказала она, переставая плакать и отталкивая его, а то, правда, простит.
– Нет. Только с тобой.
Ирина сорвалась с места и вылетела из кухни, а Макс остался стоять на коленях и
проклинать себя. Она позвала Стефана на помощь. Он, на миг, растерялся… Все в
слезах…
– Макс! Вот ты идиот. Доктор же сказал, нельзя даже из-за футбольного матча
нервничать! – отчитывал брата, поднимая его с пола и усаживая в коляску.
– Я люблю ее… – донеслось до Ирины, когда Стефан выкатывал Макса на улицу.
– А она тебя, видно, нет. Заметь, имеет на это право.
Мужчины ушли, а девушка прислонилась к двери и наблюдала за снежинками и
отъезжающей машиной Стефана. И что она тут делала, в квартире Леши… Пора было
съезжать. Собрав быстро свои вещи, она оставила Алексею прощальную записку, рядом
положила деньги, ключи и все, что он ей оставил. Ничего не надо. Он и так дал ей
слишком много.
– Прощай, старая жизнь, – сказала девушка и вышла на улицу ожидать такси.
Глава 15.
Она проснулась сегодня рано. Долбанный Новый год. Нужно было, хоть как-то, украсить
дом. Черт с ней, с елкой. Но пара гирлянд, мишура, еще какая-нибудь новогодняя ерунда
не помешают. Ирина открыла шторы, заново привыкая к виду из окна.
– Давненько я тут не была.
В этой квартире она прожила столько лет до того, как Макс ее купил. Здесь Маринка
спасала ее, когда он выкинул ее из своей жизни. И здесь же она спасалась сейчас. От чего?
От самой себя. От своих чувств. От гребаной реальности.
Она прошла в кухню и окинула равнодушным взглядом содержимое холодильника.
Фрукты, овощи, кондитерские изделия… Была не была, «Наполеон» ждал ее. Заварив чай, Ирина отрезала себе большой кусок торта и с видом истинного блаженства стала
завтракать. Сладкое, все же, отлично помогало в те моменты, когда хотелось держать в
руках только мыло и веревку. Или телефон… И набирать его номер, звонить ему, звать его
к себе, говорить, что она все простит.
– Нельзя, – мотнула головой девушка и откусила еще кусок. – Больше сладкого, и я не
сорвусь, буду мыслить трезво.
Когда торт был на исходе, она остановилась. Нужно было умыться и выдвигаться в
магазин. Действия были доведены до автоматизма. Ни капли осознанности. Поесть, чтобы
заглушить боль, умыться, пойти в магазин. Потом, наверное, она опять поест… Девушка
нанесла макияж, оделась и уже обувалась у выхода, когда в дверь позвонили. Хм… кто это
мог быть? Только Марина знала об этой квартире. Дурацкий глазок не работал!
– Минуту, – крикнула она, завязывая шнурок на ботинке. Открыла дверь.
– Зара…
– Только не ты! – Ирина попыталась закрыть дверь, но Макс втиснулся в нее, закрывая
собой проход.
– Давай поговорим.
– Мы уже все друг другу сказали.
– Ты, может, и сказала. Я – нет.
Макс запер дверь и встал горой перед ней. Она даже не догадывалась, что голова у него до
сих пор кружилась, тошнота не оставляла ни на минуту, а доктор каждый день что-то
колол ему в вену. Ей не нужно было знать, как херово он себя чувствовал. Ради нее он
может говорить, умирая. Лишь бы выслушала. Его любимая Зара стояла сейчас, нахмурившись. Она была дико недовольна его поступком, но она выслушает его.
– Не хочу тебя видеть. Не хочу с тобой говорить. Не хочу иметь к тебе никакого
отношения, – ушла в отказ она, скидывая ботинки и проходя в комнату. – Не ходи за
мной! Не хочу…
– Не хоти и дальше. Просто выслушай меня. Можешь закрыть глаза, отвернуться, как
хочешь, просто выслушай.
– Нет! Уходи, уходи!
– Зара, я люблю тебя.
– Это я уже слышала, у бабочки хорошая память.
– Ты никогда меня не простишь?
– Никогда.
– Зара… – он протянул к ней руку, но она отшатнулась от него, отходя к дивану. – Я не
могу без тебя. В груди зияет дыра. Ты – единственная мне нужна.
– Не надо мне этих заезженных песенных слов, – фыркнула она.
Мужчина остановился посреди комнаты, насупился. Он был похож на быка, целящегося в
красную тряпку. Ирина почувствовала дискомфорт. Одна, с ним наедине. Убьет ее, и никто
не спасет. Макс оглянулся назад, увидел небольшую вазу на столе. Схватил ее и кинул об
стену.
– Придурок!
Он подошел к кучке осколков и взял один, самый большой. Посмотрел на него безумными
глазами и двинулся к ней.
– Нет, нет… Что… что ты хочешь сделать? – испуганно шептала она, пятясь к дивану.
Его расширенные зрачки и раздувающиеся ноздри пугали ее до чертиков. Ирина дошла до
дивана и села на него, дальше двигаться было некуда. Она заплакала и закрыла голову
руками.
Макс упал на колени, опять. Только перед ней он мог стоять на коленях. Всю жизнь…
Девушка выглянула из-за скрещенных рук и закричала, когда он сделал первый порез.
– Я, – вонзил осколок глубоко в запястье. – Никогда, – ударил рядом, кровь потекла
густым потоком по руке. – Не причиню, – осколок впился выше, в вену на сгибе локтя.
– Тебе боли, – еще раз резанул руку.
Поднял на нее сумасшедший взгляд.
– Потому, что я люблю тебя, – занес руку для нового удара, но она перехватила ее. По
лицу девушки неслись быстрой рекой слезы, а по его руке – кровь.
– Не надо. Что ты делаешь?
– Доказываю тебе поступками свои чувства. Больше никаких заезженных песенных слов, только мои собственные, оригинальные поступки.
– Придурок, идиот, дебил! – орала она на него, поднимая его тяжелое тело с пола. —Проваливай из моей квартиры, больной!
Ирина вытолкала его за дверь и заплакала, уткнувшись в металл двери лицом. Че-ерт, по
всей квартире тянулся кровавый след. У него же рука… Она открыла дверь и бросилась к
нему, не давая ему упасть на пол.
– Идиот, какой ты идиот, – сквозь слезы отчитывала его и тащила обратно в квартиру. —Хочешь, чтобы мое сердце остановилось?! Этого ты хочешь? – Кинула его тело на диван
и убежала за аптечкой.
– Нет, Зара. Я хочу, чтобы ты жила вечно. Ведь я люблю тебя… – прошептал Макс, теряя сознание.
– Не засыпай, – дала ему пощечину. – Говори, говори, мать твою! Что хочешь, только
не спи, – приказывала ему она, обрабатывая раны.
– Мать, – прохрипел мужчина. – Это она во всем виновата. Она вырастила монстра.
Это она, Зара.
– Говори дальше, я сейчас вернусь, бинтов не хватает, – сказала Ирина и ушла в кухню.
С собой она захватила еще и стакан воды. – Выпей, ладно? Ты в очень плохом состоянии.
Сейчас я тебе на лоб положу мокрую повязку, у тебя, походу, температура.
Девушка наклонилась к нему, располагая кусок влажной ткани у него на лбу. Когда ее лицо
было совсем близко, Макс приподнялся и коснулся ее губ в легком поцелуе. Она громко
вздохнула, но не оттолкнула его. И он воспользовался этим. Его губы нежно соединялись с
ее, словно он впервые в жизни целовался. Правда, впервые. Впервые целовал женщину
просто потому, что он ее любит…
– Ну, все, хватит. Не наглей, – отстранилась та, выглядя смущенной.
Макс улыбнулся. Смущенная, а не злая и плачущая, Зара… Такую он ее любил еще
больше!
– Ты выслушаешь меня? Я расскажу тебе все.
– Хорошо, – согласилась она, хоть и не считала это таким уж необходимым. Ее решение
не изменится.
– Мою мать звали Олей. По крайней мере, все мужики так ее называли. Я не знаю, зачем
она меня родила. Нет ни одной мысли. Нет… вру. Есть мысль, но я стараюсь о ней много
не думать. Но выходит, что именно так и есть…
– Как – так? Я ничего пока не понимаю. Она родила тебя потому, что хотела ребенка, логично.
– Она хотела зарабатывать больше денег. Ее сутенер славился отменной фантазией. У
него шлюхи могли выполнить любое желание клиента. И под словом «любое» я имею в
виду любое, даже самое мерзкое. Чем аморальней и грязней запрос, тем выше цена. А
если прихоть клиента превышала границы, установленные законом, цена становилась
неподъемной.
– Причем тут ты? – тихо спросила Ирина, ощущая тянущее чувство под ложечкой.
– А как ты думаешь? Шлюха с маленьким ребенком. Какие идеи приходят тебе в голову?
Она смотрела на него огромными, испуганными глазами, и он решил не мучить ее
загадками.
– Они пользовались мной, Зара.
Девушка ахнула.
– Насиловали?..
– Нет, слава богу. Иначе я бы стал Чекатилой, – хрипло рассмеялся Макс. – Они…
поначалу, просто занимались сексом на моих глазах. Знаешь, сажали меня на стул, а сами
располагались на диване.
– Не надо дальше рассказывать…
– Знаешь, каково это – наблюдать, как твою родную мать трахают?
– Не надо, Макс. Я поняла…
– Как ее трахают разные мужики, куча мужиков. Куча абсолютно разных мужиков. Они
трахали ее в зад, в рот, как только могли. Бывало, ее имели сразу по два или три мужика. В
конце они спускали на нее и уходили, а она считала деньги. Клево, правда? И мне, по
праздникам, перепадала жвачка, из этих денег.
Его глаза были безумны, она видела, что он не здесь, а в своем далеком прошлом… И, как
бы оно его не убило!
– Макс, я поняла тебя…
– Не хочешь слушать? Зря. Тебе нужно услышать все это дерьмо, чтобы понять на сто
процентов, почему я стал таким ублюдком. Вот и слушай. Лет до шести-семи она просто
трахалась на моих глазах. В первом классе я знал о сексе все. Даже то, что кончать внутрь
прикольней, а на лицо – унизительней. Уже тогда у меня появлялись мысли забраться
какой-нибудь девчонке под юбку и оттрахать ее. Вернемся к главному. Лет с семи дело
приняло серьезный оборот. Однажды пришел очередной мудак к мамаше, меня посадили в
партер этого грязного шоу. Когда он кончил, меня попросили подойти к ним. Сняли
одежду, приговаривая, чтобы я не боялся, что все будет хорошо. Она говорила, что дядя —врач, и просто осмотрит меня.
Ирина слушала его с тяжелым сердцем. Бедный маленький Максим. Господи, как было
противно это все слушать. А ему пришлось это пережить…
– Он трогал меня… в разных местах. Просто трогал, – он закрыл глаза и тяжело
задышал, словно не давая прошлому задушить его. Женская рука сжала его руку, и он
открыл глаза. Его любимая Зара…
– Они насиловали тебя? – прошептала она, сжимая до хруста его пальцы.
– Нет, до этого не дошло. Они просто трогали мой член, мою задницу, все, в общем.
Потом мамаша одевала меня, а эти уроды частенько дрочили. Ненавижу ее и этих уродов, – прошипел Макс, держась за ее руку. Только ее поддержка помогала ему выстоять. Но
пора было посмотреть прошлому в лицо.– Затем я вырос. На какое-то время меня
оставили в покое, но однажды она привела двоих, когда мне было лет пятнадцать. Я не
позволил им прикоснуться к себе. Одному – разбил голову, второму – сломал руку.
Мамкин сутенер разорился, оплачивая их лечение, возмещая им моральный ущерб и суя
взятки полиции. Тогда был огромный скандал. Я думал, меня убьют. Как ни странно, после
того случая, сука оставила меня в покое.
– Что было дальше?
– Ничего интересного. Я стал слоняться по улицам, пить, курить. Ты и сама понимаешь
все. Потом появился Джек.
– Он любил ее, да?
– Спрошу, когда буду на том свете. Но при жизни он уверял меня, что было в ней что-то.
Что-то… Вагина, размером с тоннель! – Зара нервно хихикнула. – Да, смешно, согласен.
Я понимаю отца. У него была жена Марта. Она погибла в автокатастрофе. Она… была
беременна, – он замолчал. Его отец тоже потерял ребенка… Каково же ему было узнать, что его сын своими руками убил его внука? – После этого, говорят, он надолго ушел в
себя. В общем, все было плохо. Поехал в Россию развеяться, и, вот, сама знаешь, вляпался
в кучу дерьма, в лице меня и моей мамаши.
– Не говори так. Не говори! Понял? Это твоя мамаша – сука конченная, не смей так же
думать о себе. Джек был, поистине, великим человеком, – сказала Ирина и грустно
улыбнулась.
– Не думай о том, что бы было, если бы таблетки оказались при нем. Не надо. Это
события другой реальности. В этой нам повезло. Иди ко мне, Зара, – позвал ее он и
показал на место рядом с собой на диване.
Она колебалась, но, все же, перелезла через него и легла рядом. Макс притянул ее к себе
свободной рукой и крепко обнял. Не вырвется никуда из его объятий. А она и не хотела…
– Мы с тобой самые странные люди на этом свете. Общество бы осудило нас, знай оно
всю правду.
– Тебе есть дело до общества? Мне плевать на них. Они – никто. Всего лишь —безликая, серая масса людей. И они вечно будут говорить, навязывать свою мораль, вливать тебе в уши свое мнение. Мне все равно, я давно оглох. Я люблю свою Зару. Я
готов стоять перед ней на коленях. И пусть хоть кто-нибудь на этом свете скажет слово
против, я убью его. Ты, – повернулся к ней и взял ее лицо в руки, – самое дорогое, что
есть у меня. Самый дорогой человек.
– А Стефан?
– Стефан, безусловно, мне очень дорог, об этом даже говорить не надо. Он встанет под
пули за меня, отдаст свою жизнь, пойдет против всех за меня. Но… он не зажигает огни в
моей душе, мысли о нем не заставляют мое сердце лихорадочно сжиматься в груди. И я…
не хочу его день и ночь, – слабо рассмеялся Макс и наклонился к Ирине для поцелуя.
– Слава богу, что ты не хочешь его день и ночь, – прошептала она ему в губы, отрываясь
от поцелуя на секунду, чтобы сказать это.
– Я вообще его не хочу. Никого, кроме тебя, – сказал Макс, перекатывая ее на спину и
ложась сверху.
– Мне тоже есть, что тебе рассказать. Выслушай теперь ты меня.
– Давай отложим все разговоры на потом. Умоляю тебя…
– Нет! Выслушай. Это очень-очень важно. Это… касается моего вранья тебе три года
назад, – выпалила она.
– Окей. Я – весь внимание.
Ирина отползла к стене, прислонилась к ней спиной и начала свой рассказ. Будет трудно…
– Однажды, в один проклятый день, в Саратовский детдом доставили черноволосую
девчонку с дебильным именем – Зара Аль-Фатуми. Лучше бы меня в роддоме и
задушили, или, как котенка – утопили.
– Или ты рассказываешь о себе нормально, или я не буду ждать конца, а всыплю тебе
прямо сейчас, котенок мой. «Лучше бы убили», – Макс скривился. – Они подарили мне
смысл жизни! А ты так говоришь.
– Ладно, ладно. Я еще помню, что такое – твой ремень. В общем, рассказывать о
детдомовской поре жизни особо нечего. Росла отшельником, одинокой девчонкой.
Воспитательницы пытались заменить мне мать, но, разве это возможно? Не поверишь, но
про месячные и секс я узнала от них, а не во дворе, трахаясь с местной гопотой, как ты мог
думать раньше. Я была девственницей до восемнадцати. И кто знает, как долго ею бы
оставалась, если бы не Михаил…
– Он лишил тебя девственности?
– Нет, не он. Слушай дальше. Жизнь в детдоме – это прекрасно, просто удивительно.
Каждое утро встаешь, а вокруг – стены, и ничего не меняется, только стены, день ото дня, твоя компания. С другими детьми я почти не общалась. Все смотрели на меня, как на
пришельца. Тупое имя, восточная фамилия, сама чернявая. Мне сразу сказали, что я
чужая. И ладно. Я много читала, наверное, всю классику за школьные годы перечитала.
– И твоя любимая книга – «Мастер и Маргарита», – довольно вставил Макс.
– Ты прав. По сей день любимая. Помню, как читала ее в десятом классе. Незабываемая
книга, столько смысла в ней. Столько не всегда есть в реальной жизни… У меня была
любимая опушка в парке. Саратовский парк – это нечто. Я там жила летом и весной.
Могла часами просто сидеть и молчать, слушая природу. Знала наизусть все тропинки, каждый куст и ягоду. И деревья знали меня, сколько я с ними говорила… Закончила я
одиннадцатый класс. Я строила грандиозные планы на жизнь, просто сумасшедшие.
Мечтала уехать в Москву, отучиться там. Возможно, на филолога или литературоведа.
Выйти замуж, пару детишек родить, стать любящей женой и мамой. Типичные девичьи
мечты, правда? Что в них не понравилось Богу, раз он исказил всю мою жизнь?
Макс пересел к ней и притянул к себе. Она положила голову ему на плечо и продолжила.
– Но в один день, я его про себя называю «судным», все изменилось. Девочка Зара
поплатилась за свои мечты. Как поется в одной песне: «И за все наши грёзы нас Небо
накажет». В тот день я гуляла в парке, был конец июня. Экзамены все сдала, знала
результаты почти по всем, выбирала ВУЗы, куда подать документы. И, как всегда, я
отправилась на ту полянку. День проходил замечательно, когда, непонятно откуда, там
появились эти сволочи. Их было трое. Они… они накинулись на меня, с ходу. Что-то
орали, били, потом повалили на землю. А потом – мрак. Не помню ничего. Очнулась я на
опушке, с окровавленным камнем в руке… Один из них лежал в траве, его голова была вся
в крови. Остальные двое валялись рядом, тоже в крови, но дышали.
– Они выжили, я надеюсь?
– Конечно, нет. Из кустов совершенно случайно появился Михаил. Я тогда так
обрадовалась. Это же дядя Миша, который часто захаживал к нам в детдом, он спасет
меня! Так думала глупая, наивная Зара. И дядя Миша спас. Он предложил мне уехать в
Москву и работать там на очень выгодной работе, – она посмотрела на него, – иначе
глупую Зару посадят. Тот парень, который был весь в крови, умер на той же поляне, сразу.
Двое лежали в больнице, дали против меня показания и тоже умерли. На мне висело три
трупа. Как я могла еще поступить?!
– Тшш, моя любимая, не кричи. И не плачь. Хрен с ними, мудаками. Надо было и
Михаила, падлу, приложить кирпичом. Почему он не помог тебе по нормальному? Все это
попахивает подставой.
– Не знаю, уже – неважно. Тогда он казался мне спасителем, просто, ангелом. До тех
пор, пока не привел в свой рай… Рай, где ангелы насиловали меня, чтобы он мог собрать
компромат. Где… – она остановилась, глотая слезы.
– Не надо, малышка, – успокаивал ее Макс, про себя сгорая от злости.
– Нет, уж, теперь твоя очередь узнавать, почему же я стала шлюхой. Его люди насиловали
меня группой, имели по кругу. Супер, не находишь? Они сломили дух той Зары.
Растоптали ее, унизили, облили отборным дерьмом так, что ей за несколько жизней не
отмыться. Собственно, так я и работала у него около десяти лет. Стала его собачкой. Он, кстати, тоже меня трахал иногда.
– Перестань, – крикнул Макс и кинул в стену подушку. – Я все понял.
– Потом появился ты, – продолжила она. – Он поставил условие – отсылать ему
деньги каждый месяц, в обмен на его молчание. Еще не истек срок давности
преступления, на тот момент. Вот тебе и весь секрет, мама, деньги…
– Падла. Тварь. Скотина. – Макса рвало на части. Ему было плевать с высокой
колокольни на ее прошлое, на то, что она – бывшая шлюха. Она – его любимая Зара, и
ничего больше не имеет значения. Убить бы Михаила заново. Своими руками, вырывая
ему кишки. – Подожди… а «Шкатулка», она сгорела…
– Да, да, да. Это я.
– Я серьезно.
– И я не шутки шучу. Когда мы с Маринкой вернулись в Россию, мы стали жить здесь.
Больше было негде. А эту квартиру Марина, по моей просьбе, сдавала. И мне не повезло, в
который раз – сдавала она ее по сниженной цене Люське, которая работала с нами.
Противная баба, всегда меня не любила, но я согласилась помочь ей. В тот момент я много
проводила времени в церкви. Знаешь, просветление наступает всегда внезапно. Я днями
стояла на коленях, перед иконами, и молилась. Слова молитвы были, чуть ли, не
единственным, что я могла произносить. Там я встретила Лешу. Он – очень верующий
человек, его мать была, если я не ошибаюсь, фанатиком. Суть в том, что Люська, сучья
дочь, сдала нас папочке Мише, и он нагрянул на квартиру. Требовал либо деньги платить, либо возвращаться на панель.
– И ты вернулась? – спросил Макс, переставая дышать. Хоть бы нет…
– Нет. Вернулась за меня и за себя – Марина. Я еле ходила, еле ноги переставляла.
Раздвинуть я бы их, точно, не смогла в таком состоянии. Моя любимая Маришка получала
за нас двоих. Каждую ночь она возвращалась поздно домой, в синяках, порой, и
царапинах, следах от ремня и так далее. – Девушка взяла паузу, чтобы отдышаться. – Он
опять отдавал ее этим ублюдкам, которые любят трах втроем, а то и впятером! – Она
стукнула по дивану кулаком. – Ненавижу. Через какое-то время мне это осточертело.
Осточертело каждый день видеть свою сестру, а я именно такой ее и считаю, избитой и
прячущей глаза по дороге в ванную, лишь бы я не увидела слез. Я заняла у Алексея
деньги. Представляешь, он дал мне их, без всяких вопросов. Помню, тогда еще подумала, какой же он наивный дурак. Теперь дико стыдно.
– И ты подожгла «Шкатулку»?
– Ну, конечно, нет. У меня были контакты одного человека. Он связан с преступностью.
Опережу твой вопрос – это мой бывший клиент. Те, кого я особо хорошо обслуживала, оставляли свои контакты. Он согласился помочь. Короче говоря, его люди устроили
профессиональный поджег.
– Чертов фильм с Уиллисом! Крошка, да я тебя всю жизнь недооценивал. Твою мать, ты
можешь и мой дом спалить так, что, хер, кто узнает!
– А то, – коварно улыбнулась Ирина. – Остерегайся меня.
Она встала и отошла к окну. Что сейчас произошло? Они выбросили тонну мусора друг на
друга сейчас. Открыли все карты.
– О чем думаешь, Зара?
– О том, что мы только что сделали.
– И что же?
– Ты не заметил? Мы вытащили все свое гребаное грязное белье наружу. Я, будто, хорошенько проблевалась, рассказав тебе свою историю жизни. Мемуары шлюхи.
– Не надо этого, любимая моя девочка. Не могу, так нравится называть тебя девочкой, —произнес он и обнял ее сзади. – Просто, девочка. И, просто, любимая. Твое прошлое
давно перестало меня волновать, твой обман – тоже. Это дела давно минувших дней.
Лишь бы ты узнала, почему я такой. Я не мог от этого вылечиться, никак избавиться. Жил
в окружении демонов. А потом появилась ты, и… демоны сами захотели умереть.
– Я – шлюха, и этого не стереть с моей биографии, с моего тела, – всхлипнула Ирина.
– А я – больной извращенец, которого в детстве лапали мужики.
– Не смей так говорить про себя, маленького! – ударила его в грудь. – Будешь плохо
говорить про маленького Максима, я буду тебя бить!
– А я буду ставить тебя в угол и пороть, если ты будешь плохо говорить про мою
любимую, взрослую Зару! Никто не имеет права ее оскорблять. Даже она сама.
Девушка прижалась к его груди щекой и спросила:
– Неужели это правда? То, что сейчас происходит? Мы вдвоем, и мы знаем друг о друге
все. Мы не оскорбляем друг друга, не причиняем друг другу боль, не издеваемся друг над
другом. Что же тогда мы делаем?
– Любим друг друга, – просто сказал он и подхватил ее на руки. – Не уверен, что
выдержу тебя…
– Тогда отпусти!
– Не-ет. Для любимой женщины мои руки всегда будут сильными.
Она улыбнулась и поцеловала его. Пальчики нежно касались щетины на щеках, притягивали его лицо еще ближе, чтобы слиться в поцелуе раз и навсегда. Пусть люди
говорят, что хотят. Она тоже оглохла. И хочет слышать только его…
