Текст книги "Статус: соединение(СИ)"

Автор книги: Нина Неженец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Должно быть, идея посетила Кирилла не столь уж неожиданно, и в успехе её он был уверен. Во всяком случае, найти подходящего ребенка, брошенного матерью в роддоме того же района, и начать подготовку документов на усыновление, он успел ещё до того, как поговорил с родителями. Не исключено, что в случае отказа он усыновил бы девочку сам (хотя ему тогда не было ещё двадцати)... впрочем, этого мы тоже никогда не узнаем.

Доподлинно известно, что о гибели своего ребёнка, которого она так и не успела увидеть, Александра Павловна тогда не узнала. Время, понадобившееся для оформления родительских прав, списали на необходимое лечение девочки. Остаётся неизвестным, чья это была идея, но о том, что Арина Вадику неродная сестра, знали только отец и сам Кирилл... Воистину, в тихом омуте черти водятся, а ружьё, висящее на стене, обязательно должно выстрелить в конце пьесы.

Выстрелило оно, когда Арине было 3 года, и она попала в больницу с каким-то невнятным заболеванием крови. Нужна была пересадка костного мозга. Генетический анализ показал, что оба родителя не подходят по той простой причине, что родителями не являются, зато у того же Кирилла большинство параметров оказалось подходящими. Собственно, пребывание в больнице с ребёнком и избавило его от семейных разбирательств, которым подвергся Вадим Сергеевич. Пожалуй, то был фурор ещё почище стереоразвёртки (она, впрочем, появилась только через пару лет). Но операция прошла успешно, и пока девочка поправлялась, река семейных страстей успела войти в берега.

В дальнейшем все тайны, покрытые мраком, должны были во мраке же оставаться, хотя отношения родителей Арины начали разрушаться именно с того момента: обида, не имеющая под собой твёрдой почвы, всё равно цветёт и пахнет, роняя на головы людям вовсе не яблоки, но увесистые кокосы. Отношение же матери к самой Арине... Александра Павловна, в общем-то, любила её, впрочем, не так горячо, как могла бы. Что до Кирилла, то он вместе с отцом так же подпал "под немилость", как участник и – более того – "организатор событий".

Сергей Маркович никогда не был особенно привязан к девочке, поэтому роль отца и до и после во многом выполнял опять же Кирилл. Тот факт, что старший брат проводит вместе с младшей сестрой всё своё свободное время, списывалось общественностью на неустроенную личную жизнь Кирилла. Дескать, должно же у человека быть что-то кроме работы.

Обрушилась всемирная известность, обрушилась как снег на голову и... превратилась в воду, бурным потоком текущие банкноты, немалая часть которых уходила на защиту от промышленного шпионажа.

"Трайтек" строился прямо в центре нового офисного центра, заложенного на месте снесённого "Москва-Сити". "Трайтек" оборудовал собственные заводы. "Трайтек" основал собственные лаборатории. Кирилл иногда шутил, что виденные в детстве залы лабораторий "Black Mesa" заполненные вырвавшимися чудовищами из старой компьютерной игрушки, слишком уж запали ему в память – дизайн своего нового рабочего места он не поленился срисовать с бессмертного "Half-Life". А мечта старика Лукаса тем временем неминуемо готовилась войти в полную силу: разработки коммуникаторов на базе стереоразвёртки стояли в обязательном плане компании...

Но тут появилась вторая идея, принесшая уже не столь большой доход, но не меньшую известность. Несколько лет ушло на доработку, но дело того стоило. То, что было названо "симуляционный пакет" и подвело, наконец, человека к двери с надписью "виртуальная реальность". Смысл всего пакета состоял в том, чтобы человек надел специальные костюм (передача движения от него и ощущений ему) и перчатки, сел возле сим-стика (создающий в воздухе "панель управления" и отслеживающий движения перчаток), и сквозь сим-очки смотрел на стереоразвёртку (и так объёмное, в очках изображение обретало перспективу и становилось почти реальным). Позже перчатки перестали быть необходимой деталью, сим-стики просто начали отслеживать движения человека.

Настала новая эра компьютерных игр, и Арина окунулась в них с головой. Она знала, что Кирилл участвовал в разработке, но тот факт, что он же всё это и придумал, от девочки как-то ускользнуло. Сергей Маркович работал в управленческом звене "Трайтека", Александра Павловна была его секретарём, взрослый к тому времени Вадик проходил практику в рекламном отделе той же организации. Тем не менее, дома не принято было говорить о работе. Возможно, всё дело было в этом. А может быть в том, что Кирилл явно не стремился афишировать для неё свои занятия, объясняя это просто: "непедагогично".

– Нельзя ребёнка деньгами портить, – говорил Кирилл, вручая сестре какой-нибудь заморский подарок, – его надо портить вещами.

Третью и последнюю его гениальную идею брату подкинула "испорченная вещами" Арина.

Станции тогда всё ещё не родились, но, можно сказать, уже были зачаты.

Альфа 5

Белый мрамор сточили годы

Стены рухнули, пали башни

И весной появились всходы

Сорняков на полях вчерашних.

Виктор Федосов

К тому моменту, когда жара начала спадать, а до сумерек ещё оставалось некоторое время, Спутник свернул в лес.

Пахнущие смолой высокие ели с красной корой, покрытая многолетним слоем прелой хвои земля приятно пружинит под ногами, попадающиеся время от времени прогалины – яркие пятна солнца среди густой прохладной тени – заросли высокой мягкой травой. Это тебе не жаркий тракт, где от пыли пересыхает в глотке, чешется в носу, и слезятся глаза. Тут идёшь и радуешься. Особенно если замечаешь приметы жизни леса, скрытые от прочих глаз: обломанная лосем ветка, разрытая кабаном хвоя, распотрошённая белкой шишка. Вот только волков так просто не встретишь, слишком мало их осталось – придётся забираться глубоко в лесную чащу, чтобы найти хотя бы их следы...

Ель была большая и старая.

Кьяра плюхнулась на скатанное одеяло, вытянула гудящие ноги, привалившись к стволу. Спутник, как ни в чём не бывало, развешивал на нижних ветках оружие. По его виду нельзя было сказать, что он устал, скорее даже наоборот – порывистые движения, глаза горят энергией. Как участвующий в соревнованиях атлет, который только-только разогрелся в начале беговой дистанции, но почему-то вдруг вынужден временно притормозить.

Пока Кьяра отдыхала, они оба молчали. Как-то так само собой разумелось. Но для девушки её характера это же невыносимо: долго молчать. И вообще, у меня к тебе, товарищ, вопросы. Так, с чего бы разговор-то начать... Гм. Ну ладно, пусть будет глупость какая-нибудь.

– Неплохо мы сегодня погуляли, однако же... – молчание. – Ты костёр разжигать собираешься вообще? – кивок головой. – А вопрос можно?

–...

– А куда мы, собственно, идём?

Да, она этого действительно не знала.

Спутник отошёл в сторону, там, где между деревьями было побольше расстояния и с задумчивым видом начал разгребать хвою слой за слоем, чтобы добраться до голой земли.

– Старый Град знаешь?

– Старый город? Ну, знаю. И что?

– Не "город" а "Град". "Старый город" – это другое.

– Не вижу ни малейшей разницы. Я, конечно, понимаю... Обсуждения уже были и всё такое, охота там, то-сё... Но ты мне сказал временно отстать по поводу "где мы будем охотиться". Время, по-моему, прошло. Если ты имеешь в виду Старый город, так там охотиться не на что и не на кого.

– Разница – в том, что "Старый город" – это развалины. А Град – это легенда. Неужели не слышала? – добрался до земли, отгрёб лишнюю хвою в стороны и стоит, отряхивая руки.

– Очень смутно и давно, – призналась девушка. – Как-то не очень легендами интересуюсь. Вне пределов квалификации, то есть.

Спутник огляделся, отошёл куда-то назад, вернулся, таща за собой изрядных размеров сухую ветку – прямо-таки солидную ветвь – и принялся ломать её на части, упираясь ногой.

– То есть?..

– Ну, то есть, если легенда не говорит о том, что и где можно хорошего спереть, – нехотя закончила она. – Так что там насчёт города-то?

Разломал ветку и опять стоит, отряхивая руки. Грудь под распахнутой курткой двигается мерно и медленно, даже дыхания не сбил после долгого пути и физической нагрузки. Ещё один признак хорошей подготовки. Чем же он всё-таки занимается, хотелось бы знать...

– В общих чертах: Старый город это обычные развалины, но иногда там появляется Старый Град. Это не развалины, это призрак умершего города. А там где один призрак, всегда есть и другие.

Кьяра поёжилась.

– Это мы туда, что ли идём? А откуда ты знаешь, что там сейчас – развалины или это вот... Град?

– Просто знаю, – на секунду оторвавшись от обкладывания наломанных веток сухой корой и хвоей, Спутник пожал плечами. – Град. В следующий раз он появится... лет через тридцать, примерно.

– А долго он... это... держится?

– Несколько дней.

– И потом куда?

– Исчезнет, перейдёт на другую грань реальности.

– А если мы не успеем выйти?..

– Исчезнем тоже, – между двух сведённых ладоней разгорелся слабый огонёк. Оторвав глаза от разгорающегося костра и увидев выражение лица Кьяры, Спутник несколько смягчился. – Но мы успеем. Подумай сама, сколько будут стоить артефакты.

Да уж, артефакты, конечно, будут стоить немало... особенно через тридцать лет, мда... На жадность ведь берёт, стервец! Да, а вот ещё интересно, куда это оно на эти тридцать лет девается?..

На некоторое время разговор вновь утих. Кьяра не без некоторого успеха изображала из себя повара походной кухни, Спутник расселся под деревом, что-то делая со стрелами. Они спокойно поели, и тут, когда уже начало темнеть, Спутник вдруг решил проявить чувство юмора, в очередной раз удивив свою, так сказать, спутницу. Он собрал одеяло, плащ и кинжал. Кинжал засунул за пояс, всё остальное свернул в один узел, обмотал собственным поясом, набросил на плечо и молча ушёл в лес.

Кьяра осталась сидеть, как дура, у костра. Когда стало ясно, что мужчина не собирается возвращаться из темноты, и идти искать его уже тоже поздно, она окончательно растерялась. На окрики он не отвечал – то ли ушёл далеко, то ли не хотел – и что делать было непонятно. То, что он оставил всё прочее оружие и снаряжение у костра, давало робкую надежду, что за всем этим он ещё вернётся. В любом случае идти обратно в город было уже слишком темно. Поэтому Кьяра доела, что ела, и устроилась ночевать.

Когда она проснулась утром, Спутник как ни в чём не бывало был на месте и просто проигнорировал её возмущение и резонные вопросы. День у них прошёл опять-таки в молчании, никаких комментариев по поводу Старого Града, связанных с ним легенд, а так же ухода в лес получено не было.

Костёр, ужин, пара односложных высказываний в ответ на прямые вопросы – и вновь ушёл в темноту с вещами. Что за блажь такая его кроет? Может, боится, что она к нему приставать начнёт? Но она не давала ни малейшего повода... Просто хочет спать один? Бред какой-то...

А на третий день они вышли к развалинам.

Возможно, когда-то там был портик, но теперь его перекрытия и фронтон давно обрушились, оставив только ровные ряды высоких тонких колонн – древние стражи, призраки прошлого.

Словно изваянные из розового мрамора, на фоне предзакатного неба в лучах солнца, окрасившего и облака и камень в нежные тона, среди глубоких сиреневых теней, величественно вздымались они – как символ вечности и бессмертной красоты, символ человеческой души. И пусть их основания были завалены битым камнем, а капители, барельефы и стволы покрылись сетью трещин и выбоин, они всё равно навсегда остались самым прекрасным зрелищем, что Кьяре довелось увидеть за долгое время.

Позже они осматривали Старый Град, и видели множество красивых построек, но всё равно при упоминании Старого Града Кьяра вспоминала именно ту, первую картину: колоннаду, что открылась её взгляду на выходе из леса.

Очень многие здания на краю Города обрушились, превратившись в месиво из затянутых плющом обломков каменных блоков и черепицы, но оставалось и достаточно целых домов. Это были именно дома: судя по размерам и планировке, в них жили если и не обычные люди, то, по крайней мере, не явные богачи. И, тем не менее, каждый такой дом был изукрашен, и были там врезанные в стены вазы для цветов, а по обломкам можно было догадаться, что имелись и специальные крючья для флагов.

И везде – множество ажурных арок, покрытых изумительной резьбой карнизов-сандриков, и полу-осыпавшихся, полустертых барельефов. Некоторые из них, наименее повреждённые временем и непогодой, изображали людей в лёгких одеждах со странными музыкальными инструментами в руках, сцены празднеств, соревнований и охоты.

Дома более богатых граждан строились на холмах и имели террасы, полого сбегающие по склонам. Сеть каменных желобов связывала эти террасы и мощёные плитами улицы с фонтанами и древним водопроводом. Конечно, водопровод уже не работал... но можно было представить, как загорелые беззаботные люди гуляют по чисто выметенным тротуарам, мимо рукотворных рек и журчащих водопадов. Наверное, на улицах было много цветов, и гирлянд, и ярких флагов, и красивые резные скамейки, чтобы люди могли отдыхать на маленьких площадях и в павильонах со стенами, увитыми виноградными лозами. Ныне же виноград одичал и выродился...

И если бы время не простёрлось над Старым Градом с такой безраздельной властью, его можно было бы принять за живой город – по аналогии с заснувшим человеком. Словно всё жители лишь на время ушли куда-то по своей странной прихоти.

Но признаки разрушения, видимые на каждом шагу, не давали укорениться такой иллюзии. Широкие пустые улицы, заваленные битым камнем и проросшие сквозь него деревья, обрушившиеся купола... Уснувший человек состарился – лицо его избороздили морщины – да так и умер, не проснувшись.

Призрак города. Град обречённый.

Всё это навевало какую-то тихую грусть – так можно сожалеть об ушедшем лете, глядя на краснеющие осенние листья и думая о приближающейся зиме. Кьяра была слишком молода, чтобы осознавать это и тем более задумываться над подобными вещами, и не слишком обращала внимание на поведение своего спутника, чтобы заметить его грусть. Она только подумала, что, наверное, это было бы очень хорошо – жить в таком месте во время его расцвета.

Спутник же вёл себя как человек, вернувшийся в давно знакомый дом и обнаруживший, что всё в нём иначе: стены ободраны, мебель разбита, а хозяева уже давно переехали на новое место. Иногда он задерживался, чтобы посмотреть на простую груду битого камня или на заросли кустарника на месте какой-то постройки. Или стоял, прикрыв глаза и касаясь пальцами сбитых краёв каннелюр какой-нибудь колонны.

Уже в сумерках, когда солнце, наконец, село и только отблески последних лучей ещё были видны из-за горизонта, они подошли к остаткам периптера – со всех сторон окружённого колоннадой небольшого храма. По контрасту темнота внутри его порталов казалась особенно густой. Кьяре хотелось заглянуть вовнутрь и осмотреть здание, пока ещё хоть что-то видно без факелов, но Спутник удержал её, положив руку на плечо. Он как всегда ничего не сказал ей, но взгляд выражал предостережение.

Периптер оказался так же и последним местом, до которого они добрались в тот день – так же молча Спутник повёл Кьяру по переплетениям улиц, прочь из города. То ли случайно так получилось, то ли сам Спутник таким образом направлял Кьяру, но выяснилось, что до этого они шли кругами – а когда понадобилось выбраться, прошли прямой дорогой и оказались в поле именно тогда, когда наконец опустились настоящие густые летние сумерки.

Покинув пределы города Спутник, тем не менее, прошёл ещё не менее полукилометра прочь, добравшись до какого-то оврага с ручьём на дне. Судя по количеству валежника, застрявшего среди кустарника по склонам оврага, по весне ручей тот вёл себя весьма буйно.

Костёр зажигать не стали. Разговаривать тоже как-то не тянуло: почти сразу же Спутник уснул, завернувшись с головой в одеяло.

Она уже успела несколько притерпеться к манерам этого человека. Даже то, что на ночь уходит или вот лежит, упаковавшись в одеяло. Целыми днями он мог молчать, в разговоре отделываясь короткими рублёными фразами, такими, чтобы только донести смысл до собеседника, а после наступления сумерек засыпал сразу же, как представится такая возможность. Теперь-то она знала, что до разговоров по длительности подобных тому, какой у них был в той памятной таверне Аргоса, Спутник снисходит крайне редко. А потом отмалчивается вдвойне, будто исчерпал свой словарный запас на пару дней вперёд.

Но Кьяру уже давно начали мучить смутные сомненья на тему личности Спутника.

Что он делал посреди Чащи? Точнее, что он там делал представить можно – как-то добрался до Сердца, Источника – такое иногда бывало. Другой вопрос, как здорово он оттуда потом смотался! Отличная физическая подготовка, обычно такая бывает либо у человека, давно и прочно занимающегося всяческими рискованными мероприятиями, либо у воевавшего солдата. На легионера он не походил, это надо признать, но мало ли кто на кого не походит. Кьяра и сама не очень-то похожа на вора экстракласса с солидным стажем притом. С другой стороны, у него явные способности к магии. Как он ту гончую, а – одной левой...

Ну да, ну да. Это всё так легко выглядело со стороны. Ну, искали. Ну, выли. Ну, по улице погонялись, с крыши попрыгали, порычали-погрозили. Пару раз ударили, да не её. Очень большие злые собаки, да – страшно, да – мечом не проткнуть, но чего такого смертельного-то? Раз – и нету твари, а остальные тут же и разбежались.

Это только так кажется. Обдумывая и вспоминая всё это мероприятие, Кьяра начинала всё больше удивляться. Ведь на самом-то деле Гончие – это кара вод, что называется. По идее они не просто убивают человека, они его развоплощают – то есть никакой тебе бессмертной души в загробном мире. Да, им для этого нужно собраться в кучку, но, тем не менее... звери страшные, и ведь могут превращаться в кого-нибудь и кроме собак... Да в кого захотят, в того и могут превращаться.

Но самый неприятный факт в том, что от них нельзя никуда деться. Отвязаться, спрятаться. Невозможно. Никому не удавалось. Если начался Гон – лучше тебе написать завещание. За самой Кьярой Гончие гонялись уже по всему Архипелагу, и каких трудов стоило от них ускользать – висели ведь на самых плечах, ведь лишние пару часов поспишь – всё, тушите свет... И тут – так просто. Не-ет, видно недюжинные у него магические способности.

Но опять ведь встаёт вопрос о том, кто он и откуда.

Всех сильных магов Кьяра помнила по именам, такие, как она их всех знают, профессия обязывает. Людей с хорошими способностями она всех не знала, но в соответствующих кругах такая колоритная личность как Спутник не остался бы незамеченным. По всему получается, что он там неизвестен.

Значит, не появлялся в круге зрения. Имя своё скрывает. Значит, есть от кого.

Либо это – личина, либо он под какой-то личиной жил до этого, и под ней его знают, а теперь ему надо всё провернуть тихо и без шума, чтобы на него и не подумали... притворялся раньше?

А лет ему, на вид, где-то между двадцатью и тридцатью. Может быть, даже так: между двадцатью и двадцатью пятью. Взрослый молодой мужчина. Сколько лет он смог бы прожить в Империи, притворяясь кем-то? Почему-то ей казалось, что нет, не жил. И сейчас не притворялся тоже – сейчас он такой, какой есть. Странный, угу.

Интуиция, чтоб её, но интуиции Кьяра привыкла доверять...

Тогда так: он откуда-то пришёл... и это самое "откуда-то" находится за пределами Валов. Но ведь считается, что магии там – кот наплакал... Мда, задачка.

...И зачем ему эти Источники сдались? Затеять посещение всех Источников может и дурак, но этот вроде в своих действиях уверен. При всех его авансах насчёт "отвлечения Стражей на себя" и тому подобной белиберды. Не опасно ли ему помогать? А то выйдет из него какой-нибудь этот... как его то бишь... "владыка мира сего", или что-нибудь в этом роде (хотя и возмутился такому предположению, и вроде бы искренне, но это ещё не показатель!) а виновата будет Кьяра, лично и по шею. А впрочем, там видно будет...

Вскоре она задремала и видела какие-то смутные сны.

Проснувшись ещё до рассвета, первым делом Кьяра проверила оружие. Вторым – умылась в ручье. Заснув раньше, Спутник и ушёл раньше. Где уж его там носило, догадаться было не сложно: отправился в Старый Град, а её не дождался! Упаковав вещи, девушка потащилась по направлению к развалинам.

В прошлый раз они вышли со стороны леса, пройдя по краю развалин наискось и сделав пару кругов, попали в чисто поле. Так что поразившие её виды колоннад остались в стороне, их она больше не увидела.

Уже подходя к границе развалин, Кьяра наткнулась на своего спутника. Тот полусидел-полулежал, прижавшись к земле и со скучающим видом вертел в пальцах кинжал. Рядом в траве лежало почти всё его оружие: оба меча, лук, колчан со стрелами.

Кьяра села рядом, попытавшись повторить его позу. Некоторое время прошло в молчании, потом он указал кончиком кинжала в сторону крайнего к ним здания.

Что-то типа башни. Высокие стены со следами облицовки, высокие овальные арки окон, вместо купола крышу венчает парапет и, по-видимому, ротонда. Да уж, вид с такой башни должен был открываться приличный... Что он там такого увидел? Ах, вот как! Через парапет на крышу падает тень. И тень эта время от времени двигается. А камни, как известно, неподвижны.

– Что это такое там, как думаешь?

– Крылатый сумрак.

– Гм, как же мы его вчера не заметили?

– Его там не было, – таким тоном, как будто растолковывает в десятый раз совершенно очевидные вещи.

– Понятно. Э-ээ... и наши действия?..

– Ждём рассвета. Поднимаешься на башню и ждёшь меня на крыше. Я – к храму.

– Минуточку, там же этот... ужас на крыльях ночи?

– Его там не будет. Подождёшь меня, – ещё раз повторил Спутник. – Под храмом есть катакомбы, там кое-кто поинтереснее. Вернусь... к середине дня. Возможно, поможешь добить увязавшихся.

– А я с тобой не пойду? – обиделась Кьяра.

– Ты мне свяжешь руки, – просто ответил он, глядя Кьяре в глаза. – Мы не дрались вместе.

Перевёл взгляд на небо, потом на крышу башни. Чтобы снять неловкость, Кьяра уставилась туда же. Что-то тёмное стояло на грани поля зрения, угадывались очертания крыльев, но потом оно ушло к противоположному краю и скрылось с глаз. Подождав ещё некоторое время, Спутник поднялся – оказывается, он ещё и на сумке сидел – вооружился, забрал сумку и так же молча (только кивнул ей) удалился.

Ну, ни фига себе наглость, мысленно возмутилась Кьяра. Башня, значит? Будем надеяться, что эта гадость оттуда и правда убралась.

Так оно и оказалось.

Внутри башни против ожиданий ничего интересного не нашлось.

Если там и были какие-то части мебели или некие предметы утвари, всё давно уже истлело в прах – на этажах оставался только камень, точнее, его обломки. Вместо обычной лестницы внутренние уровни башни связывала пологая спираль, собранная из отдельных больших деталей на опорах. Кое-где спираль обвалилась, и приходилось перепрыгивать через зияющие дыры, кое-где – перебираться через упавшие сверху элементы.

Наверху и правда была устроена ротонда. Цельные каменные скамейки, высокий массивный парапет. Солнце уже встало и теперь освещало всю видимую часть города, только в низинах за холмами залегали тени. Некоторое время девушка наслаждалась видами развалин, потом отыскала взглядом вчерашний храм. Это было несложно: единственное высокое здание в том районе.

Солнце поднималось всё выше, на крыше делалось всё жарче. Кончилось тем, что к моменту возвращения Спутника Кьяра сидела, притиснувшись между опорой парапета и отвесно уходящим вниз краем площадки. Так уж хоть какая-то тень... Так и прошло несколько часов.

Надо отдать должное Спутнику, своё возвращение он обставил вполне стильно.

Бета 5

– Может, я и не понимаю, что и как запутано у кого-то, но я сама могу всё так запутать, что никто не поймет, – ответила Элис.

Иван Мак, "Великий эксперимент"

Найти почтовое отделение оказалось на удивление сложно. Пришлось изрядно побегать... Удивительное всё-таки дело: само собой разумеющийся факт – люди где-то получают и отправляют письма, посылки, марки покупают, наконец – а как понадобится, попробуй, найди! Даже там, где живёшь с детства. Что уж говорить о другом городе.

Это только про Станции все знают, где они находятся.

Наконец, ей всё-таки повезло найти почту. Сотрудников там – почти столько же, сколько и посетителей. И идея отправить по такому-то адресу кучу хлама ни у кого не вызвала удивления. Заполняя список названиями отправляемых предметов, Арина пыталась представить, как это будет.

Вот приходит извещение. Кто-нибудь пойдёт на почту и заберёт коробку. Принесёт домой. Все соберутся, откроют и отлицезреют Аринины любимые компакты, пару книжек, плюшевую зебру... что там ещё было... Вроде, всё. Сразу же пойдут звонить отцу, и её будут ждать именно там, в том городе. Пущай думают, что барышня сбежала к товарищу, заодно и подёргаются – на каком это она там автобусе?

А как адрес выясняла, тот ещё цирк. Сеть, конечно, великая вещь, но если бы не случайность...

Отсутствие плюшевой зебры вызвало, было, в душе некие сентиментальные поползновения, но на улице наконец-то пошёл снег, и всё оказалось забыто. Девушка некоторое время просто стояла, запрокинув голову и чувствуя, как колючий холодок задерживается на секунду на лице, прежде чем растаять.

А потом отправилась в магазин.

Второй раз пришлось проехать через центр, только теперь в другую сторону. Опять облитый стеклом фасад той же самой Станции. У входа небольшое столпотворение – не поймёшь, то ли пришли самые ранние игроки, то ли уходят самые поздние. И то и другое – с одинаковой вероятностью.

А сначала-то всё было очень даже весело...

Арина вспомнила, усмехнувшись, как сама "зависала" часов до четырёх утра, сделав предварительно вид, будто действительно спит. Если отключить те части сим-пакета, что работают на визуализацию, то можно просто лежать себе в кровати, спрятав сим-костюм под одеялом. И неправы будут те люди, которые скажут, что это легко заметить. Отнюдь. Только новички пытаются двигаться в реальной жизни, когда двигаются в виртуальности. Со временем тело понимает, что не нужно дёргаться – и прыжок, достойный спортсмена-олимпийца, превращается в лёгкое сокращение мышц.

Она-то к новичкам не принадлежала.

А потом появилось то, что любители старой фантастики сходу окрестили "дип-горячкой".

Но это уже было потом...

– Аринка, что случилось?

Всхлипнула, громко потянув носом, и уткнулась им же в ладонь. И, прежде чем он вылез из машины, упруго поднялась с земли. Обошла машину по кругу, касаясь тёплого капота и каким-то автоматическим движением отряхивая штаны.

– Обидел кто?

– Не важно. Поехали на откос, а?

– Прямо сейчас? – растерянно. – А ужин?

– Тебе шашлык купим, – девушка пожала плечами, усаживаясь в салон. Хлопнула дверью, поморщилась – слишком громко – и отвернулась к стеклу. – А я есть не хочу.

Пауза. Тихая вечерняя погода, где-то поблизости лает собака, приглушённо доносится шум с шоссе, и достаточно явно – голоса ссорящихся людей. Вот открылось какое-то из верхних окон и можно уже различить слова ссорящихся... Арина ещё больше отвернулась, почти уткнувшись носом в стекло.

Рокот заводящегося мотора разом заглушил крики. Пока Игорь разворачивал машину, девушка смотрела, как вертится под колёсами земля, укатанная площадка сменяется засохшей грязью со следами шин и, наконец, асфальтовым покрытием. Проезжая через город, оба молчали. Арина думала о чём-то своём, Игорь с напускным усердием следил за дорогой. Впрочем, на самом-то деле напускным оно не было – просто он не умел иначе показать, что не станет лезть, куда не просят.

За это она ему была благодарна. Потому что когда перед глазами колышется мокрая пелена, и надо её куда-то деть, сморгнуть осторожно и незаметно вытереть кончиком пальца, разговаривать не хочется. Столько стараний зазря: голос ведь сразу выдаст, с головой...

Игорь притормозил возле шашлычной. Пока он ходил за заказом, Арина слазила на заднее сиденье и взяла кофту. Валялась там всегда одна, под такие вот случаи. Как всё-таки хорошо, что есть Игорь...

Они молчали до самого откоса. А потом разговаривать уже было можно: они организовывали быт. Из багажника извлечён был кусок брезента и торжественно расстелен на развилке двух тропинок, под большим деревом – одна тропка забиралась оттуда на сам откос, а другая сбегала вниз, в заросшее терновником русло пересохшего ручья и дальше, ко дну балки. А потом можно было есть шашлык, смотреть на ранние летние звёзды и обсуждать всякую ерунду – от репеллента против комаров (не действует, зараза!) до способов ловли степных сусликов. На этой-то теме и затренькал мобильник.

– Угадай мелодию, – пробурчала Арина, принимая вызов. Игорь деликатно отвернулся. – Чего такое?.. Ага... Угу... Нет, я к подруге пойду... У меня что, их много? – ехидно. – Из универа которая... Ага, со мной... И заберёт... Не знаю, утром... Только туда не звони, её отцу мобильник аппаратуру сбивает. Ну мне-то откуда знать, какую!? Всё, пока. Бля-ааа! – с чувством. – Ну, ты только подумай...

– Опять подруга?

– Опять, – девушка плюхнулась на спину, заложив руки за голову. – Опять нет никакой подруги. Она в Астрахань с утра уехала, с родителями вместе, – помолчала, некультурно обкусывая с пальца заусениц. – Не пойду я домой. "Лучше смерть, чем бессилие". Под знамя Сен-Дени!

– Аря, почему ты с ними не поговоришь?

– А меня слушают? – перевернулась на живот, в глазах блестит живейший интерес. Смотрит. Игорь нехотя встал, принялся собирать с земли пластиковую посуду с остатками "ужина на природе". – Это же старый спор, сколько раз ты меня убедить пытаешься, что нельзя с ними ссориться. Ну, ты же взрослый человек... вроде... ну и оставь ты эту тему в покое, наконец...

– ...и лучше подумай, как тебе меня развлекать до завтрашнего утра, – передразнил он. – Допрыгаешься ты, Арька, попомни мои слова. Не уходи от проблемы, она ведь от этого не девается никуда.

Нечего ответить. Выяснит родитель, что дочь вместо подруги проводит ночное время с собственным водителем, и плохо будет обоим. Какая разница, если дочь в это время не помышляет ни о чём, кроме ночной рыбалки, чтения книг и игр в каком-нибудь клубе. Какая разница, что водитель в принципе согласен проводить время так же. Какая, в конце-концов, разница – нет интима, так будет. Он же – стервец! – только того и ждёт, а ты куда смотрела, от тебя не ожидал, не ожидал...

– А и плевать, – меланхолично заявила девушка, болтая в воздухе ногой. – Поехали лучше на пляж, вода сейчас как молоко...