Текст книги "Статус: соединение(СИ)"

Автор книги: Нина Неженец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Она видела только, что он высокий и одет в один из вариантов легкого воинского костюма, который мог принадлежать кому угодно, кроме разве что легионеров: длинная, до середины лодыжек, запахивающаяся спереди туника с короткими широкими рукавами, которую носили поверх заправленных в сапоги штанов и рубашки с длинным рукавом, и поверх которой надевалась ещё почти такая же длинная безрукавка из плотного материала. Вся его одежда была пошита из тканей черного и тёмно-синего цветов, разбавленных кое-где красивым серебряным шитьем и такими же пуговицами и заклепками, а завершали костюм широкие кожаные наручи для защиты запястьев и такой же широкий пояс, не только удерживавший на себе вес ножен, но и защищавший живот.

– Самочувствие? – лаконично спросил он.

– Жива вроде... Кажется, я растянула ногу.

– Придётся потерпеть. Лес там, – он указал на юг. – До ночи от него нужно уйти как можно дальше.

– А разве Стражи выходят за пределы границ? – удивилась Кьяра.

– Стражи – нет. Я понял так, что Гончие в лесу – это за тобой?

– Ну... вообще-то да, – неохотно ответила она. А у этого – ровный спокойный голос, ни малейшего следа удивления. Ну, Стражи, ну Гончие, банальность какая, тоже мне, каждодневные заботы.

Пауза затягивалась.

– Как тебя зовут? Я ведь ещё не выразила тебе свою благодарность за спасение, и всё такое... Если бы не ты, Страж бы уже сделал со мной что-нибудь противоестественное. У меня нет ни денег, ни вещей, но если ты поможешь мне добраться до города... Я понимаю, что уже и так тебе жизнью обязана и вряд ли смогу за такое расплатиться... Но в Аргосе у меня есть кое-какое золото и...

Мужчина молча разглядывал её – взгляд его скользил снизу вверх, потом сверху вниз, и опять по новой – так, что она говорила всё тише и в итоге замолчала на полуслове под этим его неуютным оценивающем взглядом.

– Ладно, – нарушил молчание он. – Нужно сейчас оторваться от твоих Гончих. До Аргоса нам по пути.

– Ну, раз по пути, – в голосе Кьяры прозвучал явственное облегчение. – Может быть, скажешь, как тебя зовут?

Уже начав поворачиваться, он вновь замер и некоторое время стоял неподвижно, вполоборота. Кьяра поняла, что он оценивает, стоит ли называться перед незнакомым человеком, с которым их судьба свела в таких необычных обстоятельствах, и оценка оказалась не в её пользу.

– Меня не зовут, я сам прихожу, – серьезным тоном ответил он, развернулся и стал собирать с земли какие-то вещи, которые за травой ей были не видны.

Надо же какие манеры странные, вот уж точно, скажет – как отрежет, и не понятно, то ли пошутил, то ли нет...

– Можешь идти? – спросил он, поднимаясь из травы с небольшой сумкой в руках.

Кьяра попыталась встать, сначала на колени, потом нормально, затем осторожно перенесла вес на левую ногу. Неловко сделала несколько неуверенных шагов, оступилась, с виноватым выражением лица вновь села в траву. Было больно.

Мужчина вздохнул, легко проскальзывая сквозь переплетение высоких стеблей, и сел рядом. Сейчас она видела, что волосы у него такие же тёмные, как и одежда.

– Разувайся.

И он склонился над Кьяриной лодыжкой. Тёмные волосы, чётко очерченные широкие скулы. Губы сосредоточенно сжаты. Прямой нос со следами давнего перелома, небольшой шрам у верхней губы. Впрочем, его это не портило – даже наоборот, странным образом придавало индивидуальность почти аристократическим чертам.

Человек такой внешности вполне мог бы быть родственником Императора, если бы у Императора могли быть какие-нибудь неучтённые родственники мужского пола. Пока его беззастенчиво разглядывали, мужчина тем временем завершил осмотр, извлёк откуда-то из внутреннего кармана безрукавки скатанную полоску плотной ткани и теперь обматывал ею Кьярину несчастную лодыжку. Пальцы у него были как у музыканта или фехтовальщика – длинные, тонкие и прохладные, движения – точные и размеренные. Ей оставалось только натянуть основательно расшнурованный сапог и вновь попытаться встать на ноги. Всё равно больно.

– А долго нам до города идти?

– Я нес тебя, точно не знаю, сколько прошел. Скорее всего, завтра дойдем. Утром или вечером, не скажу.

Видя, как Кьяра морщится, наступая на больную ногу и горбится, снимая нагрузку с больного бока, он добавил:

– До заката придётся потерпеть. К утру пройдёт.

В тот день они как-то особо больше не разговаривали – мужчина просто молчал, а Кьяра была слишком озабочена ходьбой на хромой ноге и мыслями о том, откуда в таком странном месте как Источник мог в такое подходящее время взяться этот незнакомый человек, отказавшийся называть ей свое имя, но при этом не только не бросивший её беспамятную тушку, но ещё и тащивший её на себе одному богу известно, сколько часов подряд. Он даже поделился с ней сушеной говядиной и водой из фляги, которые оказались у него в сумке. А когда солнце село и сумерки сгустились до того, что идти без риска переломать ноги в какой-нибудь канаве было уже нельзя и они вынуждены были остановиться на ночлег, то заснула Кьяра сразу же, как только коснулась земли – прямо там, где и рухнула, остановившись.

Аргос.

Порт на северном берегу центральной части обжитых земель, в заливе Лосс – расположен в ключевом месте для жителей западных и восточных областей, как раз на полпути между ними.

Надёжно разделённые владениями Стражей, земли эти по сути изолированы друг от друга и связь поддерживается только морским путём и караванным трактом, проложенным через два горных перевала, где построены крупные сторожевые форты.

Но, во-первых, оба Перевала блокируются с осени до поздней весны, а во-вторых объем грузов которые можно перевести таким путём ограничен количеством рабочей силы, на чьих спинах эти самые грузы будут двигаться. Иными словами, море всегда оставалось самой лучшей дорогой, но попасть из западной части в восточную, обогнув Архипелаг с другой стороны, почти невозможно: слишком много рифов и мелей, слишком опасен путь и слишком большого крюка надо давать, чтобы не лишиться судна.

Кроме того, Аргос – единственный достаточно близко расположенный порт для того, чтобы связать вообще ведь Архипелаг с Островами, на которых хотя и жили всегда в основном не люди, но торговля не затихала никогда. Островные поселения обеспечивали жителей Архипелага, например, всеми возможными "дарами моря", йодом, жемчугом, шкурами морских зверей и всяческими целительными препаратами. В обмен же Архипелаг поставлял на Острова древесину, зерно и инструменты, изготовленные из металла. Оружие так же завозилось с Архипелага – на Островах не было никаких залежей металлов.

Торговые кампании, ведущие дела в данном регионе, строили свои представительства, склады и пристани, образуя на побережье целые кварталы, уходящие по обеим сторонам от города.

Все благородные и достаточно влиятельные семейства имели свои особняки в пределах Белого города, центральной части Аргоса, заселённой желающей быть поближе к Императору знатью. Множество приезжих ежегодно посещало Аргос, направляясь по своим делам из одного конца Архипелага в другой – а значит, процветала внутренняя торговля, обслуживание и ремёсла. Ремесленники, пользуясь наплывом людей, вели свои дела прямо на улицах, которые даже назывались соответственно – улица Ювелиров, переулок Пекарей, площадь Оружейников.

Несложно предположить что, благодаря историческому стечению обстоятельств связывая ключевые торговые пути, Аргос сделался опорным пунктом властвующей династии Архипелага, а так же целью всех мало-мальски серьёзных завоеваний, каковые когда-либо происходили в пределах Ойкумены. А значит – город всегда находился под мощной защитой. Форты, прикрывающие подступы с моря и побережья, сторожевые крепости у возведённых на боковых подступах к городу валах, военные верфи как база для флота, казармы действующих гарнизонов и гарнизонов запаса, лагеря для обучения новобранцев, оружейные мастерские и склады всего, в чём нуждается армия... Город в пределах города.

Мегаполис Разделённого мира.

– Ты никогда не умел отступать, поэтому-то с тобой так сложно.

– Я не хочу учиться. Этому – не хочу.

– Ты можешь всё, не так ли? – насмешливый голос плыл во тьме.

– Да. Я могу всё, – просто сказал я. – Ты пойдёшь со мной?

– Я бы пошла. Но меня ведь нет. И ты это прекрасно знаешь. На самом-то деле меня никогда и не было.

– Не говори так. Ты есть – здесь, сейчас...

– Тебе ли не знать, что это далеко не так... – и я поразился прозвучавшей вдруг в её голосе тоске. – Мы всё – не более чем иллюзия, даже для самих себя. Нельзя жить так долго в запертой комнате, а потом обнаружить, что единственный выход из неё – кем-то придуман и объективно даже не существует. А вот ты... Ты – настоящий. Поэтому я ему ничего не скажу.

– Ничего не скажешь о чём? – напрягся я. – И при чём здесь какие-то иллюзии? О чём ты говоришь?

– Не скажу о том, что ты его за нос водишь, – опять насмешливость, грусть почти растворилась в плавающей тёмной дымке. – Успокойся. Я ничего не знаю. Даже о том, что ему об этом известно. Запутался, да? Это же просто сон. Люди часто их видят. Там всё жутко нелогично, сплошные иллюзии, но иногда можно увидеть предсказание будущего.

Дымка постепенно рассеивалась, я знал, что она уже ушла, если вообще приходила...

Эта неопределённость пугала. Я открыл глаза, перед ними была такая же серая дымка. Потребовалось немного времени, чтобы понять: скоро рассвет. Я окончательно проснулся и ещё немного посидел, прислушиваясь к себе... Ощущение неуверенности не проходило, я не мог понять, насколько реальным было то, что я видел.

Пару минут назад – абсолютная реальность, пусть и со своими законами. Но чем дольше я сидел, тем более неправдоподобным и смазанным становилось видение.

Вот так я увидел свой первый сон.

Достигнуть первых подступов к городу им действительно удалось ещё днём, но попасть за кольцо внешних стен – только ближе к вечеру. В той части города, что была обращена в сторону степей и Чащи за ними, никаких ворот не было и быть не могло – через Чащу не существовало торного пути (по идее, там вообще никакого пути не существовало), а значит, и прийти оттуда не мог никто.

Поэтому несколько бесконечных часов Кьяра со своим безымянным спутником шли на солидном расстоянии от городских стен, пока не достигли ближайших ворот. Там их ждала очередная задержка: в Аргосе ввели обязательную регистрацию и входную пошлину для приезжих. Только заплатив за вход можно было получить разрешительную грамоту, денег же у Кьяры, само собой не было – опять выручил Спутник (поскольку он отказался назвать своё имя, то для себя она называла его именно так).

Наконец, когда солнце уже до середины спряталось за ограждающими Аргос стенами, а длинные тени и дышащий морской прохладой ветер сообщили о наступлении вечера, они достигли центральной части города. Похоже, что Спутник знал, куда шёл, хотя временами путал улицы или терял повороты, или какие-то другие известные ему ориентиры: тогда он застывал на месте, морща лоб и оглядываясь по сторонам. Наконец, они достигли какой-то таверны, старинного двухэтажного здания, выполненного в стиле ранней Империи – с мощным фасадом, тяжёлыми воротами вместо двери, стрельчатыми окнами и башенками на крыше там, где располагаются слуховые окна.

Нагретая солнцем брусчатка замощённой широкой улицы всё ещё отдавала тепло, и Кьяра села прямо у стены. Бок совсем не тревожил, а вот ноги гудели... Удивительно, но в то утро, когда она проснулась в сырой от выпавшей росы одежде, она чувствовала себя гораздо бодрее. Да и нога тогда действительно не болела – лишь к вечеру, после целого дня хода с редкими перерывами на отдых, лодыжка дала о себе знать. Но это всё мелкие придирки...

Главное, что Гончие так и не появились. За одно это Кьяра готова была пройти ещё раза в три больше, а то и отправиться на Острова.

Спутник отправился внутрь, узнавать о ценах на постой и свободных комнатах. Деньги были только у него, всё Кьярины вещи пропали, что называется, "с концами". Свободных комнат там достаточно, но вот цены... Словом, неприятно поразили обоих. Денег хватило только на одну комнату с двумя кроватями.

Никто ничего пока не говорил, но со временем Кьяра надеялась вернуть ему долг хотя бы в плане денег, впрочем, после посещения таверны долг этот изрядно вырос – она оказалась достаточно голодна, чтобы забыть об усталости. Спутник есть не стал и сразу же ушёл куда-то, оставив деньги на столе. Не было его и всю ночь: к утру, проснувшись от стука копыт по мостовой – ночной разъезд городского патруля проходил под окнами, направляясь в казармы – она застала не разобранную ещё постель.

На пути к городу они как-то особо не разговаривали, Спутник не расположен был затевать беседу, а затрагивать его сама Кьяра не решилась. Поэтому она и не знала, какие дела могут требовать его ночных прогулок.

Зато Кьяра точно знала, какие дела могут требовать прогулок её собственных – дневных, правда. Было несколько человек, которые задолжали ей за некие небольшие услуги, и можно было попытаться получить кров на пару дней, немного денег и информацию о "работе". Да, назовём это так.

Следует позаботиться об этом, пока в соответствующих кругах не разошлись слухи о её "гонимости" (этим нелепым словом обозначали людей, за которыми по каким-то причинам охотились Гончие). После заработать денег станет куда как труднее... Поэтому, проснувшись незадолго до рассвета, она и решила немного прогуляться.

Воздух дышал прохладой, ветер продувал все улицы – от набережных кварталов до границ внутренних стен – привнося с собой запах соли и водорослей. Под лучами встающего солнца белый камень мостовых и стен домов казался розоватым, высаженные прямо посреди широких улиц полосы цветущего кустарника блестели влажными листьями. Первые тяжело гружёные хлебом, мясом, какими-то свёртками и огромными глиняными кувшинами подводы спешили куда-то в сторону внутренних стен, возвышавшихся над крышами домов. Утренняя стража провожала скучающими взглядами горожан, спешащих с утра пораньше по своим делам, наслаждаясь прохладой и отсутствием дневной пыли.

Кьяра точно знала, куда ей нужно идти. Центр остался по левую руку, ступенчато спускающиеся к морю окраинные улицы были уже не так широки и чисты, как в кварталах, близких к Белому городу. Людей становилось всё больше, а стража попадалась гораздо реже, вот показалась памятная вывеска таверны – большой рыжий кот, выгнувший спину дугой.

Наконец, она свернула в какой-то переулок, остановилась, чтобы найти на стене деревянную табличку с названием. Солнце поднялось ещё недостаточно высоко и глубокий сумрак, царивший между высокими стенами домов, мешал ей прочитать надпись. Раздавшийся шорох поначалу не привлёк внимания. Лишь когда рядом упала глиняная черепица, с громким треском разлетевшись на куски, Кьяра посмотрела наверх.

Там, стоя на крыше, прямо в глаза ей смотрела напружинившаяся для броска Гончая.

Гончая оскалилась, не сводя с Кьяры горящих красным глаз. Она была в виде огромной, непомерной собаки. И собака собиралась порвать её на тучу маленьких Кьяр.

В мгновенной панике девушка оглянулась.

Переулок тянулся вперёд, поворачивая буквой "Г" двумя зданиями дальше – она не помнила, что там – сзади же тянулся почти на полторы сотни шагов, прежде чем соединиться с улицей. Слева и справа – гладкие стены домов, балконы только со второго этажа – слишком высоко, не допрыгнуть. Только у одного дома дверь выходит в переулок, именно туда она и шла, но там наверняка заперто и откроют только по сигналу, а это же только когда услышат...

Мысли понеслись мгновенно. Бежать назад – не успеть. Ломиться в дверь – тоже.

Спрятаться некуда.

Зверюга подобрала задние лапы, сползая по крыше. Целый дождь из черепицы низринулся из-под её лап, вдребезги разбиваясь о брусчатку. Тварь замерла, закинув лобастую башку, разинула пасть. Округу огласил долгий, заунывный и вместе с тем торжествующий, действительно леденящий душу вой, с какими-то особенно гнусными обертонами.

Гончая созывала сородичей. И ей ответили: откуда-то понёсся почти такой же гнусный звук, затем ещё один – дальше, и ещё несколько, почти одновременно. И всё – с разных сторон. Им потребуется совсем немного времени, чтобы собраться и окружить её. А потом... а потом они загонят, наконец, свою дичь.

Кьяра бросилась бежать.

Метнулись стены. Разгоняясь, она приготовилась оттолкнуться от противоположной стены, когда достигнет угла, чтобы не терять скорость.

Сзади глухо бухнуло приземлившееся с хорошей высоты тело. Когти громко застучали по камню.

Поворот. Опять переулок, впереди новый поворот. Разогнаться, как следует. Удержать дыхание. Движения широкие и ровные, не сбиться с ритма, не упасть.

Глухой рык заставил Кьяру метнуться в сторону, черкнув правым плечом по камню. Гончая пролетела мимо, прыжок не достиг цели. Кьяра вновь бежала, цокот когтей и рычание дали знать – огромная зверюга опять разгоняется.

Новый поворот.

Тупик.

Она почти не успела затормозить, ударившись с разбега о каменную кладку. Гончая вылетела из-за угла, врезалась-таки в стену. Замерла, широко расставив лапы и ощерив пятнадцатисантиметровые клыки в клочьях пены. Сверху и слева раздался грохот, Кьяра даже не успела задрать голову, как ещё один зверь спрыгнул с крыши и встал рядом с первым. Они приблизились на пару шагов и остановились, издавая глухие утробные рыки. Своими огромными телами они перегородили весь переулок.

Ну, вот и всё. Кончилась погоня. "Чего они ждут?" – пронеслось в голове. Как будто наслаждаются – дескать, наконец-то жертва загнана в угол, и некуда деться. А может, ждут остальных членов стаи? Может, им нужно быть вместе?

Кьяра стояла, вжавшись спиной в стену. Кладка слишком гладкая, не подняться.

Прямо как у Стража, только там хоть верёвка появилась.

Вновь где-то сверху раздался грохот, кто-то бежал по крышам, стремительно приближаясь.

Ещё одна Гончая. Добежит, спрыгнет, и всё... Как всё, как всё?! Я же ещё даже чудесное освобождение не обмыла! Кьяра зажмурилась, изо всех сил вжимаясь в стену. Кто-то спрыгнул с крыши, знакомо грохнула бьющаяся о камень черепица. Гончие заворчали что-то низкими голосами... что-то угрожающе крикнул человеческий голос. Она рискнула открыть глаза.

Бета 3

– Мотив нам мешал! – весьма энергично высказал своё мнение Гурский – Это такой бабский мотив, что ни одному нормальному человеку и в голову бы не пришло.

Иоанна Хмелевская, "Киллер в сиреневой юбке"

Сергей Маркович Сёмгин изучал бумаги.

Не то, чтобы он без них не мог обойтись совсем – просто они позволяли ему не поднимать взгляда на сидевшую рядом с ним женщину. Перебирая пальцами распечатки квитанций, чеки и какие-то ксерокопии, из которых взгляд выхватывал лишь то, что они совсем уж низкого качества, Сергей Маркович Сёмгин мог не только не смотреть на эту женщину, но и временно отключиться от потока слов, произносимых ею. Это было необязательно, но она отвлекала его от мыслей.

У Александры Павловны Сёмгиной вот уже минут тридцать как не прекращался словесный понос.

Иногда некоторые из её слов долетали до его сознания, и тогда Сергей Маркович морщился, откладывая в сторону очередную распечатку. Из этих некоторых слов его жены выходило так, что виноваты его старший сын вообще и он сам лично в частности. И что она никогда ничего иного и не могла ожидать от них двоих. И что она никогда их двоих не простит, даже если всё закончится благополучно. А в том, что всё закончится благополучно, Александра Павловна глубоко сомневалась, потому что опять-таки виноваты они оба – ничего не делают и только сидят, ожидая неизвестно чего.

То, что вот уже несколько часов кряду на ушах стоит вся свободная смена отдела СБ, и даже некоторые знакомые из ФСБ, её совершенно не успокаивало.

Трель телефона, прозвучавшая в тишине, заставила её осечься на полуслове. Сергей Маркович отложил бумаги в сторону и не без дрожи приложил трубку к уху. Пока голос заместителя начальника службы безопасности с того конца провода разъяснял ему обстановку, Сергей Маркович перевёл взгляд на экран ноутбука.

Александра Павловна, тихо всхлипывая, вытирала глаза носовым платком.

– Пока сообщение дошло, пока отследили канал – на это всё требовалось время. Машина выехала, как только оператор определил, где последний раз работал её мобильный, но она уже уехала. Там рядом развилка шоссе – она могла направиться в любую сторону...

– И вы не можете определить, куда? – медленно спросил Сергей Маркович. В окошке почтовой программы по серому фону чётко чернели две строчки: "Жива, здорова. Поставите блок на счёт – вообще не вернусь".

– В данный момент – нет, – голос заместителя прозвучал чуть виновато. – Мы знаем только самое общее направление – по крайней мере, то, что она направляется не в сторону Москвы или Волгограда. Остаётся только ждать, когда она проявится. Мы уже связались с дирекцией аэропорта, вокзалов, порта...

– А пункты досмотра?

– Связываемся в данный момент... в неофициальном порядке, – после паузы ответил заместитель. Сергей Маркович попытался вспомнить, как же его всё-таки зовут, но не смог: парень работал недавно. – Вряд ли она направится в сторону Европы. Она телефон-то не включает из конспирации, а на границе её обязательно остановят, – он помолчал ещё немного. – Если бы она хотела улететь или уплыть куда-то, то скорее взяла бы такси, а не вашу машину. Во всяком случае, затеряться так было бы проще.

– Да, машина... с этой-то стороны у нас что?

– Мы связались с ФСБ, они сейчас подготавливают дело, но всё ориентировки выйдут только завтра. Праздники всё-таки, большая часть личного состава в отгуле. Умная у вас дочь, – позволил себе заметить заместитель.

– Даже слишком, – усмехнулся Сергей Маркович.

Александра Павловна уже почти успокоилась и застыла, устремив невидящий взгляд куда-то в район шкафа с декоративной посудой. Узкие полоски солнечного света, продираясь сквозь жалюзи и муть плавающего в комнате сигаретного дыма, отражались от чисто вымытого стекла, падая на пол редкой россыпью бледно-золотых кругляшей. Где-то в коридоре переговаривались люди, слышалось шарканье туфель по паркету.

– У вас есть какие-то наработки? Мы можем обнаружить её хоть как-нибудь?

В углу экрана ноутбука мигнула иконка, сообщая, что пришло ещё какое-то письмо, но Сергей Маркович, не отрываясь, смотрел на то, первое сообщение, развернув его во весь экран, вновь и вновь пробегая глазами строчки и уже не воспринимая их смысла.

– До завтра – пока телефон отключен – нет, только косвенно... Подумайте ещё раз, может быть, вы вспомните какие-то места, куда она может заехать по пути?

– Я же уже десять раз сказал, что я не...

Он внезапно осёкся. Глаза вновь пробежали строчки на экране, на этот раз медленнее.

"Жива, здорова. Поставите блок на счёт – вообще не вернусь".

В голове вдруг прояснилось, как будто с окон, наконец, сорвали пыльные жалюзи, и солнце хлынуло в прокуренную комнату, освещая даже дальние, забитые тенями углы. За доли секунды выстраивалась цепочка мыслей.

"Поставите блок на счёт – вообще не вернусь".

Блок на счёт.

Какой счёт можно ей заблокировать, финансовый? Если она будет платить с карты или снимать деньги в банкомате, найти её будет проще простого, и телефон выключать не нужно.

О каком ещё счёте может идти речь?

Куда она тратила деньги?

Что было для неё столь важным?..

– Станции, – прошептал Сергей Маркович. – Она появится на какой-нибудь из Станций. Найдите её личный счёт и следите за ним! Вы же можете узнать, с какой из Станций она будет подключаться?

Заместитель что-то ответил, потом начал быстро разговаривать с кем-то, отстранив трубку – его голос звучал приглушённо и невнятно. Но отец Арины его уже не слушал. Он рассеянно смотрел на Александру Павловну, мать Арины – бледную заплаканную женщину, замершую в соседнем кресле со скомканным платком в руках. Но продолжал говорить, обращаясь даже не к телефонной трубке, хотя заместитель замолчал и, должно быть, слушал и слышал. Дома у них телефоны и лучше, и дороже, чем в офисе.

– Станции, вот что ей нужно на самом деле! Вот ради чего она сбежала! Не нужны ей ни вокзал, ни Европа с аэропортом, и такси ей не нужно, и теряться она не хочет, потому что знает – её можно по доступу к Станции отследить и без всякого ФСБ. Вот зачем ей машина! Будет бегать от Станции к Станции, пока не поймаем, и счёт заблокировать не посмеем, иначе так её ловить можно хоть неделю! Начинайте искать прямо сейчас!

Он замолчал, отключив трубку. Встал, так же молча вышел из комнаты, поднялся по лестнице на второй этаж – в холле толклись какие-то личности из службы безопасности – прошёл сквозь анфиладу комнат и выбрался, наконец, на балкон. Влажный ветер порывами трепал голые кроны деревьев на соседней стороне улицы. Свинцовые тучи низко нависли над крышами других домов частного сектора, извергая из себя что-то вроде мелкой мокрой крупы. Сигарета никак не хотела разгораться, Сергей Маркович плюнул и бросил её вниз, на замощенную плиткой дорожку.

Где-то на краю сознания формировалась мысль. Эта мысль была очень важной, и Сергей Маркович был в этом уверен, но она ускользала буквально сквозь пальцы, как угорь. Тем не менее, мысль обязательно нужно было поймать.

И он начал размышлять.

Да, поссорились с девчонкой...

Запретили ей пользоваться Сетью, но ведь только для её же блага – существуют же ведь какие-то пределы, здоровый человек не может просто так жить в какой-то другой реальности, кроме той, где живём все мы! Да, это не простой и далеко не радужный мир, да, в нём много грязи и пота, и слёз, и даже – иногда – крови. Хотя от этих сторон жизни Арину прочно защищал щит, созданный её семьёй.

Какой ещё ребёнок из всех знакомых ему семей имел такие дорогие игрушки – компьютеры, ни для чего кроме игр не используемые, но при этом по мощности, фактически превосходящие рабочие станции, которыми пользовались в дни молодости Сергея Марковича, когда он работал в секретном НИИ, разрабатывая оборудование для связистов? Какой ещё ребёнок мог тратить деньги на всякую ерунду? А лучшее образование? Поступить в престижный институт, получить хорошую профессию – никаких проблем! Хочешь за границу, изучать язык среди аборигенов – пожалуйста, хоть завтра! И вместо того, чтобы благодарить родителей – она сбегает из дому! Чертовка...

Да, жизнь определённого слоя населения имеет и свои ограничения. Например, необходимо делать всяческие предосторожности, девочке нужна была охрана, что в этом такого оскорбляющего честь и достоинство? Ладила же она с охранниками, в конце концов, Игорь – нечто среднее между членом семьи и тенью. И вдруг – такая истерика...

Может быть, всё дело в том, что она не ценила эти деньги, этот уровень жизни? Достался он ей, как какой-нибудь аристократке – вырастили в обеспеченной семье, вот и на тебе, пользуйся... А откуда деньги берутся – до недавнего времени она не знала.

Тут Сергей Маркович вынужден был признать, что Арине никто не говорил и не собирался говорить, откуда берутся деньги. Более того, одним из обязательных пунктов спокойствия семьи был тот факт, что Арина не знала, чем эта самая семья эти самые деньги зарабатывает.

Избалованная девчонка... Сказать-то не сказали, денег давали, а вот когда она стала очередной "жертвой Сети" – проглядели. Друзей у неё всегда было мало, старший брат да этот её Игорь. Где он, кстати говоря, подевался в последнее время? Сделать заметку охране – надо будет его найти, может быть, дочь решила проветриться из-за него...

Тут та самая мысль шевельнулась и вновь возникла на горизонте, где-то поблизости, и Сергей Маркович замер, боясь её спугнуть.

Где-то далеко раздались тихие раскаты грома, ветер запах уже не просто влажной моросью, а настоящим дождём.

Нет, он же сам менее получаса назад додумался – дочери нужны Станции.

Для побега она выбрала такое время, чтобы её отсутствие стало заметно лишь утром. Судя по тому, откуда она отправляла письмо, ночь она провела где-то рядом с городом. А потом, когда её исчезновение уже точно должны были заметить, написала... и пропала. Но ведь место выбрала не случайно – явно знала, что её могут найти, и поэтому остановилась у развилки. И телефон держит выключенным по той же причине. Пока ФСБ, полиция – и кто там ещё есть, военные патрули? – пока они все не у дел, её ничто кроме телефона и Станций не выдаст, если только она не решит воспользоваться своими платежными картами или не купит по паспорту билет на какой-нибудь междугородний транспорт. Ну, или не зайдет в Сеть с какого-нибудь из своих девайсов.

Это с одной стороны.

А с другой что?

Если ей нужны Станции, то она должна прекрасно знать, что по счёту её могут найти. Машину она взяла ради того, что бы двигаться от Станции к Станции, и тем самым сбить поиск со следа, но при этом по самой машине её могут найти ещё быстрее. Это он тоже уже обдумал. Но какой в этом смысл, если по истечении суток, максимум двух, её фотография и номер этой пресловутой машины будет на всех постах – внутри городов, на выездах из городов, на шоссе между городами?

В таком случае, логичнее было бы обойтись без машины с самого начала – уехать сразу же куда-нибудь подальше, совершенно затеряться и делать там всё, что душе угодно...

Значит, для дочери расстояние не важно, для неё важно, чтобы её не нашли в эти день-два. Не нужно далеко ехать, Станции везде одни и те же, дело только в размерах, а к Сети они подключены к одной и той же. Вопрос только в том, что такого важного она собирается там делать? Что требовало побега из дома – несомненно, заранее хорошо продуманного и осуществлённого с достаточной решимостью? И что при этом укладывается в такие чёткие и – главное – короткие сроки?

Сергей Маркович ухватил-таки свою мысль за хвост. Она была вся в его власти.

Он захлопнул за собой балконную дверь, успев мельком удивиться, как он, однако же, замёрз стоя на улице в одном костюме без куртки, и достал из кармана мобильный телефон.

– Алё, Римма? Найдите мне Кирилла. Что? Я не знаю, и знать не хочу, чем он занят, я хочу знать, где он этим занят! Вы же его секретарша, ну так и постарайтесь, не мне же он будет отчитываться в своих поездках... Делайте что хотите: подключите службу безопасности, хоть опять в ФСБ обратитесь! Если они не в состоянии найти мою дочь, так пусть хоть сына отыщут!

Гамма 1

– ...Это называется императивом Ницше.

– Это называется чушью собачьей! – рявкнул бригадный генерал, отвечавший за Далекарлиа. – Эти негодяи что, не от мира сего?

Роберт Ладлем, "Патрульные апокалипсиса".

– Ну, и чем там у вас всё закончилось?