Текст книги "С добрым утром, Ярушка!"

Автор книги: Нина Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Нина Александрова
С добрым утром, Ярушка!

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Мне довелось прожить несколько лет в Чехословакии. Приехала я в Прагу осенью, когда фасады домов были увиты красными листьями дикого винограда, а в садах румянились яблоки.

Целыми днями я ходила по Праге, любуясь её площадями и памятниками, заходила в музеи, бродила по тенистым аллеям.

Очень красивый город Прага!

Одна только была у меня беда: я совсем не знала чешского языка. Поэтому многое оставалось для меня загадкой. Я слышала речь людей – и не понимала, о чём они говорят; видела вывески – и не могла прочесть их.

Вскоре у меня появились первые знакомые, и среди них – сестрёнки Ярушка и Либуша. Знакомство наше произошло самым необыкновенным образом.

Однажды в прихожей раздался звонок. Я открыла дверь – на площадке никого. Решив, что кто-то пошутил надо мной, я собралась уже захлопнуть дверь, как вдруг прямо над ухом снова затрещал звонок. Представляете себе? Дверь открыта, я ясно вижу площадку и лестницу, никого нет, а над ухом – дзинь-дзинь! Конечно, я не верю ни в какие чудеса и привидения, но согласитесь, всё-таки это было очень странно.

Бегом я спустилась вниз и у подъезда увидела девочек, которые добросовестно нажимали одну и ту же чёрную кнопку. Так вот кто звонил! Как же я могла забыть, что у парадной двери есть звонки в каждую квартиру! Но зачем этим девочкам звонить мне?.. Кое-как мы объяснились, и оказалось, что звонили они вовсе не мне, а в свою квартиру. Надписей над звонками ещё не было – мы жили в новом доме, – и девочки ошиблись.

Так мы познакомились, а вскоре и подружились.

Девочки были славные. Ярушке, смуглой, черноглазой, шёл девятый год, она уже ходила в школу. А Либуша, младшая, ещё сидела дома.

Девочки приходили ко мне и учили меня говорить по-чешски. Мы гуляли по Праге. Ездили за город.

Как-то попали мы на ярмарку.

Чего-чего здесь только не было! Огромные, ярко раскрашенные качели взлетали вверх и вниз, вертелась карусель. Клоун зазывал ребят в цирк.

Здесь можно было купить всё, что душе угодно. Витые позолоченные колечки для девочек, брошки с яркими камешками, «чёртики», разные лакомства: длинные разноцветные конфеты, мягкие, вроде нашей пастилы, леденцы, розовые облачка сладкой ваты.

Беда в том, что у нас было совсем мало денег, и я купила девочкам только по колечку.

Мы шли среди ребят, нагружённых до отказа всякими лакомствами и игрушками. И мне стало жалко моих подружек, особенно Ярушку, которая то и дело отставала от нас, разглядывая кукол.

И вдруг меня осенила мысль, – мы как раз проходили мимо тира. Что, если попробовать? Во время войны я недурно стреляла. Вдруг я выиграю одну из тех красивых кукол, которые манят Ярушку?

Мы подошли к тиру, протиснулись к самому прилавку. Там было полным-полно народу, особенно много мальчишек. Стреляли пистонами. «Три выстрела – две кроны».

У нас осталось ровно две кроны. Старичок довольно сурового вида, в вязаной куртке с отложным воротником подал мне ружьё.

Я протянула деньги.

– Так?

– Ано, ано, – кивнул головой старик.

Метилась я недолго. Если долго метиться, можно сбить дыхание. Выстрелила, и пистон, украшенный пышным султанчиком, влетел в чёрное яблочко, только не в десятку, а чуть-чуть пониже, справа. Не меняя положения, я выстрелила снова, и султанчик закачался в самой десятке. Девочки старались даже не дышать, чтобы не помешать мне. Я спустила курок в третий раз, и снова выстрел был удачным. Я и виду не показала, что рада. У стрелков так принято. Держись, будто совершенно равнодушен к своей победе, будто иначе и не могло быть. С удовольствием я поглядела на куклу с золотыми волосами, минуту назад ещё такую недоступную, а теперь уже почти нашу. У неё была широкая юбка, усыпанная золотистыми блёстками, с лёгкой синей каёмочкой. Вот и мы сейчас будем с куклой!

Старик неторопливо снял мишень и, одобрительно кивая головой, стал вытаскивать один за другим султанчики, называя очки. В общем, я стреляла прилично – двадцать семь очков из тридцати.

Но старик, закончив подсчёт, развёл руками. Я не поняла его.

– Вот, – показал он на надпись, которую я вначале не заметила.

Теперь я прочла: «Приз выдаётся тому, кто выбьет двадцать восемь очков».

У меня не хватало одного очка! Я страшно расстроилась. Я обняла девочек за плечи, и мы стали пробиваться сквозь толпу. А кукла осталась висеть на верёвочке, дожидаясь другого, более меткого стрелка… И кто-то другой уже взял моё ружьё.

– Пани! Девчатки! – послышалось сзади.

Мы обернулись. Старик протянул девочкам два лёгких бумажных шарика.

– Держите!

Ярушка и Либуша схватили их, дунули в маленькие дырочки, и из шариков с шелестом вырвались длинные яркие языки. Девочки ещё больше надули щёки, и языки стали длинные-предлинные.

А старик, мельком взглянув на девочек, спокойно занялся своим делом.

В первую минуту я подумала, что это мой приз. Но отчего же старик не отдал приз сразу?

Лишь потом я поняла: старик догадался, почему я не купила ещё три пистона, три выстрела, и пожалел девочек.

Старика этого мы больше никогда не видели. Ярмарка вскоре закрылась. Но мы не раз вспоминали его. Добро долго помнится…

Потом, когда я вернулась в Москву, дружба наша не распалась. Мы с Ярушкой стали переписываться. Домашние посмеивались надо мной. Говорили, будто я пишу для одной девочки целую книгу: от Ярушки приходили письма в полстранички, а я отвечала по целой тетради.

Ярушке хотелось побольше узнать про советских ребят, вот я и рассказывала о них.

Начерно я писала по-русски, а потом переводила свои письма на чешский язык.

Писала чаще всего, вернувшись из очередной командировки. Ведь мы, журналисты, в своих поездках по свету узнаём множество весёлых и грустных историй, знакомимся с интересными людьми!

Ярушка задавала мне вопросы. В Чехословакии, как и во многих других странах, пионерская организация появилась позднее, чем у нас. Мы – первые пионеры на свете. И Ярушке интересно было узнать, как у нас, что у нас.

Однажды она спросила: правда ли, что в СССР есть плохие пионеры? Я знала, Ярушке представляется, будто в нашей стране живут только добрые и умные люди. Она думала, что у нас и все дети хорошие. Не хотелось мне её огорчать и разочаровывать, да ведь друзья должны говорить друг другу правду. И я написала ей: есть, к сожалению, у нас и озорники, и лентяи. Нелегко с ними в отряде, они портят всем жизнь и себе тоже, но, если помочь им, они ещё могут стать хорошими людьми.

Ярушка мечтала стать балериной или учительницей. Другие профессии ей тоже нравились – у неё прямо глаза разбегались. В конце концов мы с ней условились: с выбором профессии подождать, – времени ещё хватит. Главное, по-моему, вырасти настоящим человеком. Вот от чего зависит будущее.

Однажды я перечитала черновики своих писем к Ярушке и увидела: в нашей переписке много такого, о чём думают все ребята. Тогда я сложила письма вместе, и получилась эта книжка.

ТВОИ РОВЕСНИКИ

Здравствуй, Ярушка!

Я ещё не успела привыкнуть к мысли, что ты теперь далеко. Всего два дня я в Москве. Полно новых впечатлений. Разбираю вещи, раскладываю всё по местам, как бы устраиваюсь на новом месте.

Нет-нет да и вспомню о тебе. Взялась за свой блокнот, а в нём листок с чешскими словами – твой первый урок. Открыла чемодан, а там маленький оленёнок – твой подарок.

Вышла на морозную улицу. За три года, которые я прожила в Праге, я отвыкла от зимы. И вообще здесь многое изменилось. Исчезли старые двухэтажные домики. На их месте построены и строятся большие дома.

Москва очень выросла. Но не бойся, к твоему приезду – а ведь ты обязательно приедешь ко мне – я уже буду хорошо знать новую Москву и смогу тебе её показать. Помнишь, как ты водила меня по Праге?

Первым делом я решила исполнить твою просьбу: достать фотографии для вашего уголка «Советский пионер». Очень хорошо, что у вас в отряде будет такой уголок. Чехословакия и Советский Союз – добрые соседи и старые друзья. Они вместе воевали против фашистов, вместе строят новую жизнь, помогают друг другу. И ребята наших стран должны дружить.

У меня хранилось много фотографий пионеров из отряда, где я была вожатой, но потом, когда я ушла на фронт, они растерялись. А на войне было не до фотографирования, хотя я встречала и там замечательных ребят. Как бы пригодились сейчас их портреты для вашего уголка!

Недавно пошла я в музей Советской Армии и – представляешь! – увидела там фотографии своих знакомых Пчёлку и Котова. Во время Великой Отечественной войны они были разведчиками на Волховском фронте. Там и я воевала.

Тебя в то время ещё не было на свете. Фашисты, собрав огромную, сильную армию, напали на Чехословакию, Францию, Польшу, Советский Союз. Война шла жестокая, тяжёлая, она длилась целых четыре года.

Как видишь, на фотографиях – ребята твоего возраста, твои ровесники. Им было по одиннадцать-двенадцать лет, когда они вместе со взрослыми защищали Родину. Давай перевернём страницу и рассмотрим эти фотографии.

Посмотри на первую фотографию: какие бравые солдаты Саша Котов и Костя Пчёлка. Правда, когда я с ними познакомилась, они выглядели совсем не так парадно, как на снимке. Наверное, их фотографировали позже.

Познакомились мы ранним утром в лесу. Мальчики только что со своим взводом вернулись из разведки. Оба были в полушубках, шапках-ушанках и больших валенках – на их ногу, конечно, в армии валенок не было.

Усталые, они тотчас завалились спать на нарах в землянке, накрывшись полушубками. Я спросила, откуда тут взялись ребята, и мне рассказали о них. Оба мальчика жили неподалёку от границы. Когда началась война, они пешком ушли из родных мест и долго скитались, пока солдаты не подобрали их.

Попали Костя Пчёлка и Саша Котов к разведчикам и сами стали разведчиками. Только оружие им дали не сразу и долго не брали с собой на боевые операции.

– Оружие надо заслужить! – сказал командир.

Командир роты разведчиков лейтенант Степанищев, его я хорошо знала, правильно рассудил: раз мальчики оказались в военной обстановке, они должны стать хорошими солдатами. Иначе пропадут в первом же бою.

Тогда шли сильные бои за Тихвин. На войне бывает, что какой-нибудь маленький городок вдруг оказывается важным, за него неделями и даже месяцами идут бои. От самого городка уже камня на камне не осталось, все дома разрушены, но ни одна сторона не хочет уступить.

Такой городок на военном языке называется «ключевой позицией». Всё равно как запертая дверь дома: повернул ключ или сорвал дверь с петель – и путь открыт. Иди вперёд!

Тихвин был той «запертой дверью», за которой стоял Ленинград. Почти в самом начале войны Тихвин захватили гитлеровцы и отрезали Ленинград от всей страны.

Удастся нам выбить из Тихвина фашистов – Ленинград сразу вздохнёт легче. По железной дороге, отбитой у гитлеровцев, можно будет доставить продовольствие, оружие, боеприпасы, вывезти из города раненых, больных, детей.

На подступах к Тихвину лежали сёла, захваченные врагом. Они были сильно укреплены – не деревни, а настоящие крепости. Сначала надо было отбить у врага эти деревни.

Как дрались наши солдаты, чтобы прорваться к Ленинграду! Впереди шли, как всегда, разведчики. Им надо было узнать, где и какие войска у противника, где он слабее, а где сосредоточены у него главные силы – орудия и танки. Ведь на войне не держат их на виду.

Вот тогда-то и попали Пчёлка с Котовым в «огневую разведку», или, как её ещё называют, в «разведку боем». Это значит: идут солдаты в атаку. Рассчитывают – враг заметит их и откроет огонь. Выстрелит орудие – вспышка. Разведчики берут его на заметку. Застрочит пулемёт – запомнят его расположение.

Представляешь, какое надо иметь самообладание и выдержку, чтобы под огнём, под пулями наблюдать за врагом!

Когда наши ворвались наконец в Тихвин, взвод, в котором служили Пчёлка и Котов, пробрался к фашистскому пулемётному расчёту, державшему под обстрелом главную улицу. Вплотную подползли, швырнули в него одну за другой две гранаты. Это открыло путь нашим.

За взятие Тихвина Пчёлка и Котов были награждены орденами Красного Знамени. В землянке, помню, был настоящий пир. Сам генерал приехал поздравить смелых разведчиков.

Мальчика, которого ты видишь на второй фотографии, я сама не встречала во время войны. Фотографию его взяла потому, что на ней видна опасная служба разведчика в тылу врага.

Смотри, идёт по пустынной улице деревни паренёк. Вокруг как будто всё вымерло. Даже дым не подымается из труб. Все спрятались от эсэсовцев, которые расположились в этой деревне.

Покажись на улице взрослый партизан, его сразу схватят, а на мальчишку не обратят внимания.

Посмотри, как насторожён мальчик, как зорко следит он за тем, что делается за его спиной. Что там? Прибыли новые части противника, подвезли технику? Намётанным взглядом Тимоша Гиль замечает каждую мелочь. Ценные сведения принесёт он партизанам.

Представляешь, какому риску подвергал себя Тимоша и каким он был смелым: ведь он был один среди врагов!

А третий снимок я назвала бы «счастливый день». Фашистов прогнали, и партизаны вышли из леса. На груди у каждого блестят только что полученные боевые партизанские медали.

Награждены и ребята, Миша Ярук с Юрой Тарчинским. Они были вместе со взрослыми в отряде народных мстителей – так у нас называли партизан.

А что происходит здесь? Погляди на четвёртый снимок. У фашистов была подлая повадка: отступая, они всё сжигали и взрывали. И вот этот гитлеровец спрятался в сарае, чтобы в последний момент поджечь шахтёрский посёлок Огарёвка.

Его выследили ребята. Сказали взрослым. Гитлеровца схватили. Ребята радуются: они помогли сохранить родной посёлок.

В войну каждый старался помочь нашей армии как мог. В доме, где жил Валерик Февралёв, фашисты устроили склад боеприпасов. Валерик тайком утащил и спрятал несколько ящиков с патронами. Ни один из этих вражеских патронов, ни одна пуля не причинили вреда нашим солдатам. На пятой фотографии, видишь, Валерик отдаёт ящики с патронами командиру советских партизан. Незачем держать патроны в тайнике – свои пришли!

Вот такое военное детство было у этих ребят.

Будь здорова, Ярка.

Напиши, что ещё тебе прислать для уголка «Советский пионер».

Нина.

НЕ БОЙСЯ ЧЁРНОГО ПУДЕЛЯ

…Рождается ли человек смелым? Как стать смелым?.. Я долго думала над твоими вопросами, Ярка. Вспоминала знакомых мне смелых людей.

По-моему, человек рождается смелым. Думаешь, легко малышу сделать первый шаг, научиться ходить? Лежал-лежал в кроватке, потом мама его водила за руку, а потом вдруг решился и пошёл сам.

И ведь каждый человек непременно делает этот первый шаг. Значит, не такой уж он трусишка.

А разве не страшно оторваться от земли и подняться в небо или отправиться в путешествие через пустыню или по дну океана, где всё так непривычно, и неизведанно, и ты не знаешь, что тебя ждёт, какие опасности подстерегают? Все завоевания человека, все его открытия показывают его смелость.

Страх появляется, по-моему, когда кто-нибудь напугает тебя или сам себя напугаешь, вообразишь всякие страсти. Помнишь, мы гуляли с тобой в парке Стромовка? И вдруг ты сказала: «Пойдём по другой аллейке». Мы свернули вправо, хотя дорожка, по которой мы шли, была красивее и тенистее. Я сначала удивилась, а потом догадалась: ты испугалась чёрного пуделя. Правда? Я тебя тогда спросила об этом, но ты замотала головой: нет-нет!

Ты, наверное, представила себе, как пудель вдруг кинется на нас, схватит зубами: «Ага, вот где вы! Попались!..» Всё это ты придумала. У пуделя и в мыслях ничего такого не было. Может быть, он хотел поиграть с нами. Думал: «Вон идёт девочка в красном пальто, сейчас она бросит свой мячик, и мы с ней пустимся за ним наперегонки…» Пудель, наверное, очень удивился, когда мы с тобой убежали.

Я знаю одну девочку, которая плачет, если остаётся одна в комнате, она даже спит при свете. Конечно, девочка вырастет трусихой, потому что потакает своему страху. Опасности никакой нет, а она волнуется, как при настоящей опасности, и сама, конечно, от этого страдает. Страх надо преодолевать.

А почему ты, Ярушка, об этом спрашиваешь? Наверное, фотографии, которые я прислала, вызвали у тебя эти мысли?.. Сможешь ли ты быть такой, как эти смелые ребята?

А почему бы нет? Ведь и они знали страх, да пересилили себя. В этом всё дело.

Может случиться так, что и от тебя, как от Пчёлки и Котова, потребуется смелость.

Расти смелой, моя девочка!

Н.

КТО СКАЗАЛ, ЧТО ДЕВЧОНКИ – ТРУСИХИ?

Доброе утро, Ярушка!

Так, значит, о девочках… Нет, я не думаю, что мальчики обязательно храбрее девочек. Среди моих знакомых немало таких девочек, которые не уступят любому смельчаку.

Хочешь, я расскажу тебе про двух смелых девочек, которых я встретила в Гродно, где недавно была в командировке.

Про одну из них, Лиду Вашкевич, я узнала случайно. Воскресный день в Гродно у меня был свободен, и я пошла в музей. Он стоит на берегу Немана. Это старинная крепость. Залы в ней мрачные, с низкими сводами. В одном собраны пушки, пулемёты и другое оружие партизан: во время войны в здешних лесах были сильные партизанские отряды.

Вдруг на стенде я увидела пионерский галстук. Я удивилась. Подошла поближе и прочла надпись: «Галстук пионерки Лиды Вашкевич. Она помогала партизанам». Здесь же, под стеклом, лежал и старенький рюкзак, в нём девочка носила патроны и оружие для партизан. А было ей в ту пору, прочла я, всего десять лет. Столько, сколько тебе сейчас.

Я стала расспрашивать про Лиду. Жива ли она? Ведь немало героев погибло… И где она сейчас, в Гродно или куда-нибудь уехала?

Сотрудница музея рассказала, что Лида, а теперь Лидия Ивановна Вашкевич, жива и учительствует в одной из гродненских школ.

Наутро, отложив все свои дела, я поспешила в эту школу.

Уроки уже начались. Я сидела в учительской, нетерпеливо дожидаясь перемены, старалась представить себе, какая она, эта учительница.

На перемене меня познакомили с ней – румяной, светловолосой. Она и сейчас походила на пионерку.

– Да, это мой галстук в музее, – покраснев, подтвердила Лидия Ивановна. – Фашисты, захватив наш город, запретили носить пионерские галстуки. За это убивали. Я зашила свой галстук в муфту… Когда Гродно освободили, мы с братом вывесили наши красные галстуки в окне, как флаги.

Разговорившись, Лидия Ивановна рассказала мне о том, как она помогала партизанам.

…Лида с папой, мамой и младшим братишкой не успели уехать из Гродно до того, как его захватили фашисты. Родители Лиды были коммунистами, они связались с партизанами, вели разведку в городе и посылали сведения в партизанский отряд.

Лида об этом, конечно, не догадывалась. Как-то ночью она сквозь сон услышала стук в дверь, приглушённые голоса. Утром девочка не могла понять, приснилось ей это или в самом деле кто-то приходил. Когда она спросила маму, та ей спокойно сказала:

– Приснилось тебе всё…

Вскоре «сон» повторился. На этот раз Лида ясно видела высокого, худощавого человека, он вполголоса разговаривал с отцом.

– Это приходил дядя Коля, школьный товарищ мамы, они вместе учились, – объяснил девочке утром отец.

Дядя Коля приходил не раз. Лиду обычно к его приходу укладывали спать. Но однажды она понадобилась. В городе шла облава, фашисты искали партизан. Если бы дядю Колю обнаружили в доме, да ещё с оружием, расстреляли бы и его и всю семью. Он должен был уйти. Лиде велели проводить его за город.

Дядя Коля шёл по улице, а за ним, как бы сама по себе, шагала маленькая девочка с рюкзаком за плечами.

Девочка очень волновалась, напряжённо следила за своим спутником, боясь потерять его в темноте. Мама предупредила: если дядю Колю остановят, Лида должна идти своей дорогой. Что бы ни случилось, идти, не останавливаясь…

Ни словом не обмолвившись, они вышли из города. Дядя Коля взял у Лиды рюкзак, вынул из него наган, завёрнутый в тряпьё, попрощался с девочкой и исчез в лесу.

Так Лида, сама ещё не понимая этого, стала помощницей партизан. С тех пор ей не раз давали различные поручения.

Смелости у неё хватило бы на десятерых.

Кладбище, тёмные подвалы, куда она носила в условленные места записки для партизан, бомбёжки не могли остановить её. Представляешь, какое это было время: родители, дядя Коля, полюбивший девочку, сами посылали её навстречу опасности… Кто бы отпустил сейчас, в мирное время, десятилетнего ребёнка ночью одного на самую спокойную улицу!

Лида шныряла по дорогам, по улицам, и никому в голову не приходило, что это идёт разведчик, что, быть может, через час-другой вслед за ней двинется партизанский отряд. Лида прекрасно владела собой, никто не мог бы заметить её тревогу, страх. Помнишь, Ярушка, одна девочка говорила нам с тобой, что у неё слёзы сами текут, когда она совсем не хочет плакать? Так вот, Лида не плакала, если ей и хотелось плакать.

Вот какой случай произошёл с ней однажды.

Лида часто ходила в писчебумажный магазин – партизанам нужна была бумага для листовок.

Продавщица приметила её.

– Вон та, маленькая, – сказала она по-немецки хозяину лавки, – каждый день покупает бумагу. Зачем ей столько? – Она едва заметным кивком головы указала на Лиду.

Девочка насторожилась. По внимательному взгляду немца поняла, что её приметили. Что делать?

Бежать? Её схватят. Дядя Коля наставлял её: «Не беги. Бежать хуже всего».

Медленно подвигалась очередь к прилавку.

– Тебе, девочка, бумаги? – спросила продавщица у Лиды.

– Нет, тётенька, чернил, – услышала она в ответ. – Лиловых, пожалуйста.

Купив чернил, Лида не торопясь вышла из магазина…

Эта десятилетняя девочка была награждена медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени.

Слушая мои рассказы, ты, наверное, думаешь, что смелыми люди бывают только во время войны, когда появляются опасность, враги. У меня тоже мелькнула такая мысль при встрече с Лидой Вашкевич. Я представила себе жизнь девочек теперь. Взять, к примеру, тебя или какую-нибудь нашу советскую девочку. Встала утром, умылась, позавтракала, пошла в школу. Всё тихо, спокойно. Милиционер остановит на перекрёстке автомобили, чтобы дети могли безопасно перейти на другую сторону… Какая смелость здесь нужна?

А всё-таки и в обычной жизни бывают нелёгкие испытания. И бои бывают, правда без пуль и гранат. В том же городе Гродно я познакомилась с девочкой, которая и в мирное время была настоящим борцом, и не где-нибудь, а у себя дома.

Ты, наверное, подумала: когда пожар или ещё какая-нибудь беда случилась? Нет, Ярка, не было ни пожара, ни наводнения. В самой обычной обстановке жили мать и дочь.

Каждая мать и дочь любят друг друга. Но Жанна особенно крепко любила свою маму. Мама заменяла ей и школу, и подружек, и всё, что приносит радость ребятам. Девочка уже несколько лет болела – лежала в постели.

Помнишь, Ярка, когда ты болела, как твоя мама ухаживала за тобой? Ты просыпалась ночью, и возле тебя непременно была мама. Ты плакала, капризничала, сама не знала, чего тебе хочется, а мама всегда за тебя догадывалась. Она подавала тебе стаканчик с вишнёвым соком, и ты, промочив пересохшее горло, чувствовала, что больше всего на свете тебе хотелось пить. Она поправляла подушку, и тебе сразу становилось удобнее, легче.

Однажды я забежала к вам ранним утром, перед работой, и поразилась, как выглядела твоя мама. От бессонных ночей у неё было такое измученное и усталое лицо, она едва держалась на ногах. Но она радостно сказала:

– Наконец-то снизилась температура! Ярушка сегодня хорошо спала.

Вот такие все матери – дети для них дороже жизни. Нет у человека вернее друга, чем родная мать. С самого раннего детства и на всю жизнь…

Жанна была очень болезненной девочкой – она не могла ходить, и её маме надо было постоянно ухаживать за ней. Я потому и напомнила тебе про твою болезнь, чтобы ты поняла, как крепко должна была эта девочка любить свою маму, неустанно заботившуюся о ней. Ты лежала одну неделю, и то, я думаю, никогда не забудешь маминых забот, а болезнь Жанны тянулась целые годы.

Как-то вечером, когда мать собралась в церковь – она была набожная, – Жанна попросила:

– Мама, возьми меня с собой.

– Что ты, Жанночка! Ты не дойдёшь до церкви, далеко… – ответила мама. – А на руках мне тебя не донести, ты уже большая.

Была весна, за окном буйно цвела сирень, и Жанне так не хотелось оставаться одной дома. Она заплакала.

– Ну давай попробуем, – сказала мама и стала потихоньку одевать дочку.

Ноги ещё плохо слушались Жанну, всё же она тихо побрела, опираясь на мамину руку.

Верующие страшно удивились, увидев, кто пришёл. Все знали: Жанна давно уже не встаёт с постели. Заговорили о «чуде»: до бога, мол, дошли молитвы матери, и он исцелил Жанну – «божье дитя».

Жанна давно не видела людей, она соскучилась дома, и её радовало, что все окружили её с мамой.

Но, видно, слишком рано поднялась Жанна. Домой она вернулась со слезами. Пришлось срочно вызывать врача, и он очень рассердился, когда узнал, как далеко ходила Жанна. Нужно было приучать девочку ходить постепенно.

Доктор снова уложил Жанну в постель. Через некоторое время, понемногу набираясь сил, она стала гулять в садике.

Наступил большой церковный праздник, и священник велел матери Жанны обязательно привести дочку в церковь. Пусть верующие сами увидят ту, на которую снизошла «божья благодать».

– Доктор не позволил мне далеко ходить, – робко напомнила Жанна. Впервые она возразила матери.

– Что делать! – вздохнула мать. – Бог рассердится, накажет нас…

В церкви все толпились, жадно разглядывая Жанну. Она едва держалась на ногах. Подошёл священник и стал рассказывать, как однажды Жанна услыхала во сне глас божий: «Встань, иди во храм» – и как она поднялась и исцелилась с божьей помощью…

Жанна с удивлением слушала эту историю. Никакого сна она не видела. И в церкви ей было так нехорошо, едва домой добралась и сколько после этого проболела… Мать рассказывала, что батюшка такой справедливый, учит правде божьей, зачем же он говорит неправду?..

Жанна не раз ещё ходила с матерью в церковь и не раз слушала историю своего исцеления всё с новыми подробностями. Священник придумал про неё настоящую сказку.

– Мама, я не видела сна и батюшке ничего не рассказывала. Зачем он это придумал?

– Что ты говоришь? – испуганно замахала руками мать. – Разве можно так про батюшку? Он всё знает. Ты сама не знаешь про себя того, что он знает…

И тут первый раз в жизни Жанна не поверила матери, но не стала ничего говорить, чтобы не огорчать её. Внешне всё осталось по-старому. Мать и дочь по-прежнему ходили в церковь, только Жанна всё больше задумывалась над тем, что происходило в церкви…

Врачи продолжали лечить Жанну. Девочка смогла пойти в школу. У неё появились новые друзья – пионеры. В школе часто проводились беседы о вреде религии. И Жанна поняла, что священник обманывал людей нарочно. Сколько денег собрали в церкви, рассказывая про «чудо» выздоровления Жанны! Придумывали разные истории, но ни разу не вспомнили о врачах, которые её так долго, так заботливо лечили.

Представляешь себе, Ярка, как обидно было Жанне. Поп торговал её радостью. А на самом деле он ничуть не радовался её выздоровлению. Больную через силу заставлял ходить в церковь, маму запугал «грехом».

– Бог тебя исцелил, а ты не веришь! – сердилась мама на Жанну.

– Другие дети тоже выздоравливают, хотя и не ходят в церковь, – возразила дочка (ей было уже десять лет). – Врачи обещали, что к весне я обязательно выздоровлю, вот я и поправилась.

Мать и слушать ничего не хотела.

– Не пойдёшь на исповедь – в лагерь не поедешь, – сказала она перед началом летних каникул.

А Жанна всю зиму так мечтала о лагере!

– Мамочка, милая!..

– Пойдём на исповедь.

Жанна заплакала.

– Не пойду.

Целые дни Жанна думала о лагере. Ей так хотелось в лес, на речку. Это было первое лето, когда врачи разрешили ей поехать. Но маму, добрую, ласковую, словно подменили. Она стояла на своём:

– Не пущу!

Однажды к ним пришёл священник. Мамы не было дома. Посидел с Жанной, поговорил о школе, а потом спросил, почему Жанна не ходит в церковь.

Девочка решилась сказать всё, о чём так долго думала. Священник вдруг преобразился: куда девалась его притворная ласковость. Он сердито пригрозил – «бог тебя накажет!» – и ушёл рассерженный.

Только за ним закрылась дверь, как пришла мама. Никогда ещё Жанна не видела её такой сердитой! Прямо с порога она закричала на Жанну:

– Ты и батюшку не слушаешься?..

Почему-то она уже знала, о чём они разговаривали.

С этого дня в маленькую комнату вселилась вражда. Мать силой надевала Жанне на шею крест. Запирала еду. Била её. Она перестала жалеть свою дочку. Жанна никому об этом не рассказывала. И никто, кроме церковников, не знал, как ей тяжело. Они хотели сломить её, десятилетнюю девочку. И не сломили.

…Вот что такое, Ярка, сила убеждённого человека.

Однажды на уроке учительница заметила заплаканные глаза Жанны, стала её расспрашивать. И тогда-то открылась вся правда.

К Жанне домой пошла делегация из школы. Учительница и пионервожатая долго разговаривали с матерью Жанны, убеждали её не заставлять Жанну молиться. Маму позвали к директору. В конце концов она сказала:

– Ну, живи как хочешь, дочка. Страшно мне, бог тебя накажет…

Прошло какое-то время – очень трудное для Жанны, – и мама, кажется, начала понимать свою дочку. А бог, конечно, не наказал Жанну.

Вот тебе рассказ о двух девочках. Видишь, они очень сильные, ничуть не слабее мальчишек. И знаешь почему? Потому что они поступали честно, как подсказывала им совесть.

А почему тебе кажется, что девочки трусливее мальчиков? Напиши.

Целую тебя крепко.

Нина.