Текст книги "Брак по-американски"

Автор книги: Нил Саймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Действие второе

Картина первая

Прошло около часа. На лужайку вынесен стол и дополнительные складные стулья. Судя по тарелкам, стаканам и остаткам еды, трапеза подошла к концу. Атмосфера за столом накалена и похоже будет накаляться и дальше. Все сидят за столом, ВИННИ в середине его, а КЕННИ в конце.

Кенни. …Так, минуточку. И вы утверждаете, что застрелили ее?

Винни. Ну да. Взял и застрелил. Я застрелил огромную, как «Кадиллак», акулу. А пасть у нее была, как открытый багажник у этого «Кадиллака». И было мне всего двенадцать лет. Дядя Джорджио и я были в лодке вдвоем. Он всучил мне винтовку и говорит: «У тебя один патрон. Посмотрим, какой из тебя стрелок, пижон».

Кенни. Пижон?

Винни. Угу. Любил я принарядиться.

Кенни. Модные костюмы в двенадцать лет?

Винни. Ну да. После смерти дядюшки Джино остались костюмы. Он был очень маленького роста, так что они мне подошли… В общем, акула то выскакивает из воды, то уходит под воду прямо рядом с ложкой, трехметровой волной меня окатило…

Кенни. Рядом с лодкой? А почему она не уплыла?

Винни. Потому что дядя Джорджио держал ее на тросе. Толстом таком.

Кенни. На тросе?.. Тащили ее на тросе и убили?

Винни. Простите, по вы в этом спорте не очень разбираетесь.

Кенни. Это все равно, что в аквариуме ее пристрелить.

Винни. Ей ничего не стоило отхватить полкормы у лодки, проглотить дядю Джорджио, его жену Терезу, ее сестру Марию и трех ее племянников… Так что когда дядя Джорджио крикнул «стреляй!!!», речь шла о спасении семьи.

Кенни. А то, что у акулы тоже есть семья, вам в голову не приходило?

Винни(улыбается, оглядывается, КЕННИ). Вы что, поборник прав всех и каждого?

Кенни. Всех и каждого?

Винни. Ну да. Есть такие люди, которые считают всех равными. Чушь. Кто-то всегда имеет avantage.

Кенни. Avantage?

Винни. Ну да. Как, например, в нашем разговоре: у кого avantage, тот и есть хозяин положения.

Кенни. В данном случае вы. Вы хозяин положения.

Винни. А почему?

Кенни. Потому что говорите на непонятном мне языке.

Винни(указывает на него пальцем). Точно! Тот же случай, что у меня с акулой. Как бы я ни старался, по-акульи говорить я не научусь.

Все переглядываются.

Кенни. А что акула говорит?

Винни. Не что, а чем. Она говорит своим весом в полтонны и пастью, полной ножевых изделий.

Кенни. Ножевых изделий?

Винни. Ножей. Полная пасть острых ножей. Я использую специальный термин для усиления эффекта.

Бёрт. Ну да. Метафору.

Винни(БЁРТУ). Нет. Ножевые изделия.

Джози. Всем все ясно, Винни.

Винни. Ну и хорошо. Так что она хозяйка положения, у нее avantage. У меня всего лишь одна винтовка с одним патроном. И мне всего двенадцать лет.

Кенни. И на вас костюм дяди Джино.

Винни(смотри на него). Причем тут костюм?

Кенни. Ну, мальчишка в мужском костюме мог смутить акулу… и дать вам преимущество, то есть avantage.

Воцаряется тишина. Все смотрят на Винни, ожидая его реакции.

Винни. …Нет! Она не разбирается в мужской моде. В винтовках да, потому что видела раньше.

Кенни. Всякий раз, когда ваше семейство выходило в море рыбу ловить?

Винни. Верно. Во-первых, это более по-человечьи.

Кенни. Человечьи?

Джози. Кенни, перестань.

Винни. Слушайте, если ее не пристрелить, то придется тащить шесть-десять часов от Майами до Форта Лодердейл… Так что я делаю один выстрел «пиф-паф», иона уже представляет себя лежащей на блюде в окружении печеной картошки, сметаны и нарезанного лука.

ДЖОЗИ с отвращением отворачивается.

Кенни(поворачивается к ДЖОЗИ). И какое у тебя обо всем этом мнение?

Джози. Никакого. Я вегетарианка. (Отходит в сторону).

Кенни. Ну, а может, Винни настреляет тебе овощей.

ЭННИ(встает). Кто-нибудь поможет мне убрать тарелки?

Кенни. Конечно. Я. Буду бросать их в воздух для Винни. (КЕННИ делает вид, что стреляет в воздух).

Джози. Кенни, перестань.

Винни. Помою тарелки с огромным удовольствием. Только сначала покурю, если вы не возражаете. (Достает длинную сигару.) Господин Хайнс? Как насчет настоящей габанской?

Бёрт. Габанской?

Винни. Угу. Так на Кубе говорят. Это значит «гаванской».

Бёрт. Вот как? Как avantage?

Винни. Нет. Avantage – это по-английски.

Кенни. Вот и нет. Поспорим?

ДЖОЗИ всплескивает руками.

Кенни. Ну что ж, Винни, у вас есть интересные мысли и о смерти, и о доблести… Только, по-моему, мы принадлежим к разным школам философской мысли.

Винни(закуривая сигару). Верно. К гарвардской школе я не принадлежу, это точно.

Кенни. Вы не представляете, как по этому поводу расстроятся в Кембридже.

Джози. Кто-нибудь поможет прекратить этот дурацкий разговор?

Винни(улыбается). Ну что ты, что ты, все в порядке. (Улыбается.) Видишь ли, Кенни считает, что я одет несколько пестроватенько, говорю немного вычурно, значит, я кто? (Смотрит на КЕННИ.) Невежда? Да, Кенни?

Кенни. Вовсе нет. Вы просто сверх-уникальненьки…

Винни(встает). Ладно. Нет такого слова «сверх-уникальненьки». Я знаю, когда говорю правильно, а когда коверкаю слова. Я делаю это сознательно. …Чтобы мои слова запали всем в душу. И все кто меня слышал, будут потом говорить: «А вот этот парень, Винни Бавази, знаете, что сказал?» Вот это и называется стилем. Стиль – это и одежда, и речь, и образ жизни. И я живу – стилистично. (Еще раз прикуривает сигару.)

Бёрт. Что ж, с этим нельзя не согласиться, Кенни. Всем нам.

Винни. Между прочим, Кен, ваш покорный слуга закончил колледж.

Энни. Правда?.. Простите. Нехорошо получилось… И какой же?

Винни. Ну, вы вряд ли о нем слышали.

Кенни. Тем более интересно.

Винни. Небольшая школа около Пенсаколы, штат Флорида, и называется она «Чокпо Комьюнити Колледж».

Кенни(ВИННИ). Вот как? И кто его основал?

Винни. Не я, я его нашел.

Кенни. И что это за колледж? Гуманитарный, технический, по охоте на фламинго? Что-нибудь в этом роде?

Бёрт. Джози, узнай у Клеммы, тунец еще остался?

Джози. Пап, кроме тунца еще еда была всякая.

Винни. Что ни говори, а блюдо из тунца было – пальчики оближешь.

Кенни(вскакивает). Боже! Сколько можно сидеть и слушать эту галиматью?.. Этот парень достал всех.

Винни(указывает пальцем на КЕННИ). Ладно, Кенни. Кто кого достал, это еще вопрос. Так что лучше заткнись.

Бёрт(быстро встает). Ладно, мальчики. Хватит препираться. Вини, ты бейсбол любишь? Как раз по телеку показывают.

Винни. Приглашение принято… Надеюсь, дамы извинят меня?

Энни. Ну, разумеется. А мы с Джози посуду помоем. Моментом, то есть мигом… А вы идите.

Винни. Как скажете. (Встает.) Э-э-э, Джози, мы сможем поговорить с тобой наедине? Чуть позже?

Джози. Э-э-э, ну, конечно. Почему бы и нет?

Винни. Дело сугубо личное. Где угодно. Разговор доверительный.

ВИННИ улыбается, подмигивает КЕННИ, наставляет на него палец пистолетом и проходит в дом вслед за БЁРТОМ.

Кенни(ДЖОЗИ). Прокатилась бы с ним в его смертомобиле. Оленя он уже сбил, может, в этот раз он папочку Бемби уделает.

Джози. Надеюсь, он выскажется и уберется восвояси. Я сохраняю вежливый тон. Это ты его заводишь.

Энни(негромко). Спокойнее, спокойнее. А Джози права. Ты, Кенни, заходишь слишком далеко. (Начинает заниматься посудой. ДЖОЗИ.) …Джози, нам тоже надо поговорить наедине. Попозже. (Проходит на кухню.)

Кенни. Ты сегодня нарасхват. К ночи освободишься?

Джози. Ладно, Кенни, нервы и так на пределе. Не ленч, а «Тайная вечеря» какая-то. Я совсем выдохлась.

Кенни. Скажи, что он для тебя никто, и я отстану.

Джози. Он для меня никто.

Кенни. Тогда зачем он здесь?

Джози. Я же тебе говорила. Я его не приглашала. Он сам напросился.

Кенни. Тогда почему ты не попросишь его удалиться?

Джози. Сам попроси.

Кенни. Я? С удовольствием. Теперь у меня будет avantage. (КЕННИ направляется к дому.)

Джози. КЕННИ! (Он останавливается. Тихим голосом.) Послушай. Народу полный дом. И все на взводе. Давай отложим наши дела хоть на пять минут, ладно?

Кенни. …Извини. Ты права. Это не ревность, клянусь. Я понимаю, почему ты порвала со мной. Я личность не творческая. Не достаточно артистичен. Жаль, что я не художник и не скульптор. И не писатель. Хоть немного. Я завидую Рею.

Джози. Рею?

Кенни. Вот он тебе подходит, это точно.

Джози. Именно он?

Кенни. Нет! Не в прямом смысле. В смысле человек с его талантами.

Джози. Что ты так себя принижаешь? У тебя талантов не меньше, чем у Рея.

Кенни. Вот как? Хорошо. Почему тогда не я? (ДЖОЗИ отворачивается.) Я пошутил. Подшутил над собой. Чтоб тоску разогнать… Кто знает, что со мной станет после сегодняшнего ленча?

Джози. Кенни, ну хватит! Мне нужно поговорить с Винни, нужно поговорить с мамой. Успокоить Клемму. Позвонить ветеринару. ХВАТИТ БОЛТАТЬ, ПОНЯЛ?

Вбегает в дом, хлопая дверью. КЕННИ стоит, проклиная себя.

Кенни. Ты полный ИДИОТ! Заткнись, понял? Заткнись ты, эгоист, ревнивец, параноик недоделанный!

В бешенстве поднимает с земли увесистый камень и запускает им в кусты. Из кустов доносится крик девушки и голос какого-то мужчины.

Мужчина. Эй! Ты что, спятил? Какого черта? (Это РЕЙ. Он выбегает из кустов.) Так это ты? Решил кого-то прикончить?

Кенни. Извини. Я не знал, что там кто-то есть. В тебя не попал?

Рей. Нет, только вот Саммиай чуть голову не размозжил.

Из леса появляется САММИАЙ. Ей года двадцать три, красивая, на вид манекенщица. Вид у нее очень расстроенный.

Саммиай(чуть не плача). Ох, Рей. Это было ужасно.

Кенни. Прошу прощения. Виноват, дальше некуда.

Рей. Тебя не задело?

Саммиай. Нет. В птичку попал. Мгновенная смерть… От ее головки мокрое место осталось.

Кенни. Ну и дурной же я.

Рей. Он нечаянно.

Саммиай. Такая красивая маленькая голубая птичка с желтой грудкой… Зачем ты бросил в нее камень?

Кенни. Да не бросал я в птиц. Я его бросал в мир. А ее угораздило в этом мире жить.

Саммиай. Но там, кроме птиц, ничего нет. И слепой не промахнется.

Кенни. Что ж за дела такие?

Рей(оглядывается). А где все?

Кенни. Женщины в доме. Папаша Джози смотрит бейсбол с убийцей акул по имени Винни Бавази.

Саммиай. Может, мы ее похороним?

Кенни. Я похороню, лично. Обещаю. Подготовлю все к похоронам. Этот Винни сделал меня чокнутым.

Саммиай. Птичка была обречена. Сидела на ветке и пела. Может, своим птенчикам.

Кенни. Да не метился я в нее. Ничего против птиц не имею. (РЕЮ.) Этот парень довел меня.

Рей. Которого она пригласила?

Кенни. То-то и оно, что не приглашала. Взял и свалился на голову. Сбил машиной собаку, а ту сразу к ветеринару на операционный стол.

Саммиай. О, Господи! Что вы тут за люди такие?

Рей. Это был несчастный случай, и только.

Кенни. И этот идиот выдает словечки вроде «живописненький»… Закончил колледж в Чокпо… А на английском отделении училась вся банда Аль Капоне.

Саммиай. Чокпо? Нормальный колледж. Моя самая лучшая подруга Бацци Бандо закончила его в свое время. Очень хороший колледж.

Кенни. Да, знаю. Я даже познакомился с его основателем (РЕЮ.) Через день после отмены моей помолвки.

Рей(КЕННИ). Вообще-то, похоже, он не в ее вкусе.

Кенни. Я был помолвлен и был в ее вкусе… Но, честно говоря, ты в ее вкусе.

Рей. Это она сама так сказала?

Кенни. Нет, это я так говорю.

Саммиай. Ты? Чтобы мой парень путался с девчонкой, с которой ты был помолвлен? Швырнул бы лучше камень в нее, чем в безобидную птичку.

Кенни(САММИАЙ). А ты откуда знаешь?.. Может, весь лес ее ненавидел… Может, я большую услугу всей округе оказал.

Все поворачиваются к КЕННИ.

Саммиай. Чудной ты какой-то, даже слишком.

Кенни. Зато у вас с Джози полный порядок.

ДЖОЗИ выходит из дома.

Джози. У кого со мной полный порядок? (Замечает РЕЯ.) А, Рей, привет.

Рей(ДЖОЗИ). Джози, это моя подруга Саммиай. Саммиай, это Джози.

Джози. Привет.

Саммиай. Рей, знаешь что? Вернусь-ка я в свою комнату. А то эта птичка так перед глазами и стоит.

Джози. Да? Какая птичка?

Саммиай. Там, в лесу. Угодил в нее камнем.

Джози. И кто же это натворил? (КЕННИ отворачивается, РЕЙ опускает глаза.) …Винни?

Кенни. Да.

Рей. ДА???

Кенни. В некотором роде. Довел меня до бешенства, ну я и швырнул камень.

Джози. И угодил в птичку.

Кенни. Не нарочно. Заранее не планировал.

Джози. А ты уверена, что она погибла?

Саммиай. Так ее головку по дереву размазало.

Джози. Пошли поглядим. Иногда птички проявляют невероятную живучесть.

Саммиай. Может, она и оживет, если ей новую голову приставить… Я покажу это место.

САММИАЙ направляется в лес.

Кенни(следует за ней). Я все улажу. Возьму и куплю новую птичку. И пущу ее в лес.

Саммиай(с изумлением). НЕУЖЕЛИ ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ДРУГИЕ ПТИЧКИ НЕ ЗАМЕТЯТ ПОДМЕНЫ? Боже мой!

САММИАЙ и КЕННИ уходят.

Джози. Вот она какая, Саммиай… Я ее себе другой представляла.

Клемма. ДЖОЗИ! Мама хочет тебя видеть.

Джози. Я скоро вернусь. На похороны собираюсь. (ДЖОЗИ уходит.)

Клемма. В лес? А кто умер?

Рей. Птичка. Вы ее не знаете. (РЕЙ уходит.)

Клемма. Птичка, говоришь? (Усаживается на пороге, смотрит в зал.) А помните мои слова? Падают, падают с неба мертвыми, и конца этому нет. А кто-нибудь видел хоть раз мертвую птичку? Вот лично вы?.. Ладно, ленч прошел хорошо, но, по правде говоря, я так и не разобралась, кто был с кем и зачем, кого приглашали, кого нет, кто остался в семейной хронике, а о ком позабыли… Да разве по порядку все расскажешь, ведь пятьдесят лет прошло с тех пор, и я уже три года как в могиле… Но одно я помню отчетливо. Что-то угнетающее «висело» в воздухе, как перед грозой… Только гроза – это гром и молнии, а здесь что-то «висело» над душой у хозяев дома и гостей. Что-то тяжелое и тревожное… (КЛЕММА встает. Начинает складывать скатерть. В это время на сцене появляется МУЖЧИНА афро-американского происхождения, лет пятидесяти с небольшим. Волосы к него с проседью, в руке старый чемодан. КЛЕММА стоит к нему спиной. Подходит к ней и останавливается. КЛЕММА. Не оборачиваясь.) И давно, Льюис, ты там стоишь?

Льюис. Похоже, лет шесть.

Клемма. Семь.

Льюис. Я тайком действовать никогда не умел.

Клемма. И увиливать тоже. (Оборачивается, смотрит на него.) …Только посмей заикнуться, что я постарела.

Льюис. А в этом и надобности никакой нет… По мне, ты выглядишь лучше некуда, моя сладкая.

Клемма. Сладкая? Ты мне зубы не заговаривай. Когда ты меня бросил, весь сахар в сахарнице оставался.

Льюис. Похоже, ты права.

Клемма. Никаких «похоже». Я сказала «я права» и точка. …Ты что, меньше ростом стал?

Льюис. Согнуло меня малость. Столько лет детишкам волосы подстригать, согнешься, хочешь – не хочешь… Ты выглядишь лучше некуда. Это я от чистого сердца говорю.

Клемма. А могла бы выглядеть еще лучше. Но я к встрече не готовилась и наряжаться не собиралась… Ну и как жилось все эти годы?

Льюис. Как-то прожил их, но мог и лучше.

Клемма. Хм… Голодный?

Льюис. Если стряпня твоя, то вечно голодный.

Клемма. Кусок пирога с пеканами остался. Джози пекла. Собиралась я его выбросить. Но Джози говорит: «Это для Льюиса».

Льюис. Можно я присяду? (КЛЕММА передергивает плечами. Он садится. Вид у него усталый.) Семь лет назад она вот такой была… По-прежнему ухаживаешь за всей семьей?

Клемма. От семьи мало что осталось. Госпожа Хайнс развелась. Она теперь госпожа Роббинс. А сам господин Хайнс уже совсем не тот. Бизнес забросил. После тяжелого инфаркта.

Льюис. Вот как. Извини. Я не знал.

Клемма. А откуда ж тебе знать? Ты адресов не оставляешь.

Льюис(кивает). Несколько раз пытался позвонить тебе.

Клемма. Как следует пытался? Никто мне ничего не предавал.

Льюис. На самом деле, я только номер набирал. Нервы не выдерживали… А вдруг ты не захотела бы со мной разговаривать.

Клемма. Это уж точно. Думаешь, я и сейчас хочу тебя слушать?

Льюис. Вдруг бы ты сказала, что у тебя кто-то есть.

Клемма. Ха. Вы, мужчины, странный народ. Думаешь, я сидела все семь лет на одном месте и тебя поджидала? У меня много друзей, Льюис. И я с ними не скучала… Но чтобы с кем-то всерьез, нет, такого послушного мужчину я больше никогда не встречу. Все о своем брате выслушает. В основном не честного.

Льюис. Ты, Клем, не постарела, но душой зачерствела, это точно.

Клемма. Да нет. Просто давно не виделись. А почему ты смотришь как-то искоса? У тебя что, артрит?

Льюис. Нет. Не вижу одним глазом. Уже года четыре как ослеп на него.

Клемма. Правда? Извини. Зла я тебе никогда не желала.

Льюис. Да ты здесь ни при чем. Катаракта у меня. Доктор сказал.

Клемма. А я все гадаю, почему ты не заметил, как я постарела. (Секундная пауза.) Желала я тебе зла, только про себя. Вслух ничего не говорила, чтобы Господь бог не услышал… Ладно, сиди здесь, наслаждайся видом, а я насчет пирога похлопочу.

Идет на кухню. На крыльцо выходит ВИННИ. Оглядывается и замечает ЛЬЮИСА.

Винни. Привет, Винни Бавази.

Льюис. А, привет. Льюис Барнет.

Обмениваются рукопожатием.

Винни. Вы здесь по работе или приглашены на ленч с тунцом?

Льюис(смеется). Я-то? Да нет. Приехал с Клеммой повидаться.

Винни. Понимаю. А я с Джози. Вы ее видели?

Льюис. Ой, нет. Семь лет как не видел.

Винни(задумывается). …Да нет, я имею ввиду сегодня. Я ищу ее.

Клемма(выкрикивает из кухни). Она в лес на птичьих похоронах. Вон там.

Винни. Вот спасибо. (ЛЬЮИСУ.) Рад был с вами познакомиться. До встречи. (КЛЕММЕ.) А тунец был выше всяких похвал, доложу я вам. Пальчики оближешь.

ВИННИ подмигивает ЛЬЮИСУ и уходит.

Льюис(себе под нос). …Пальчики оближешь?

КЛЕММА выходит с куском пирога и чашкой кофе.

Клемма. Сливок вот добавила.

Льюис. Может, сначала выскажусь и потом поем.

Клемма(останавливается). Раньше надо было, уже сливок налила. (Ставит еду на стол.) Ну ладно, давай, выкладывай. Я слушаю.

Льюис. Ну, перво-наперво, должен сознаться, что жил неправильно.

Клемма. А я уже созналась.

Льюис. Если уж собралась слушать, так наберись терпения… Я из тех, кто не может долго жить на одном месте. Бродяжничество – это у меня в крови… Жил я с одной женщиной в Чикаго. О том, что был женат, ни слова. В Сент-Луисе жил еще с одной, родила она от меня. Ей было все равно, женат я или нет. Ребенка я содержал, пока не потерял работу, а когда лишился глаза, то и женщину потерял… Как говорится, пришла беда, отворяй ворота… (Смотрит на нее. Она на него.) А насчет Питтсбурга распространяться, пожалуй, не стоит.

Клемма. Не стоит. И так уши вянут. Сижу и думаю: какая я все же бессердечная, и глаза нет, и весь больной, а у меня ни капли жалости к тебе… Я же верующая, и мстительности во мне нет, но, Господи, будь я на твоем месте, я бы пошла на все, лишь бы сохранить второй глаз. (КЛЕММА отворачивается.)

Льюис. Да, натворил я дел, и ничего уже не исправишь.

Клемма. Угу.

Льюис. И годы потерянные не воротишь.

Клемма. Угу.

Льюис. И если ты меня сейчас прогонишь с глаз долой, я и слова не скажу.

Клемма. Угу.

Льюис. Черт, все «угу» да «угу», извиниться толком не даешь.

Клемма. Извинений я что-то не слышу. Слышу только: «прошлого не вернуть», «исправить ничего нельзя»… Зачем ты вообще заявился? Я не нужна тебе, ты не нужен мне… Найти еще одну бабенку тебе раз плюнуть… Просто прикроешь слепой глаз, решит, что ты ей подмигиваешь…

Льюис. Клемма… Кроме тебя, мне не нужен никто.

Клемма. С каких это пор? Что во мне такого особенного, чтобы навещать раз в семь лет?

Льюис. Все гадаешь, почему я ушел от тебя? …Последнее время постоянно об этом думаю.

Клемма. Если только последнее, слушать тебя уже неинтересно.

Льюис. Но дай же мне высказаться, в конце концов… ты всегда оставляла за собой последнее слово, разве нет? Мужчинам это не по душе. И мне тоже.

Клемма. Ладно… Валяй дальше… Что у тебя там на душе накопилось? (КЛЕММА садится напротив ЛЬЮИСА.)

Льюис. …Я знаю, что такое ребенок для женщины. И когда доктор сказал, что своих детей у тебя никогда не будет, я решил, что это моя вина. И все эта драка на лестнице. После нее все и началось. Что-то я повредил тебе по женской части, и здорово. Ни о каких детях и речи не могло быть. А ты посмотрела на доктора и сказала: «Ну что ж, со мной мой Льюис и мой Бог… Они меня любят…» (ЛЬЮИС смотрит на КЛЕММУ. Та отворачивается, вспомнив прошлое.) Таким виноватым только раз в жизни себя чувствовал. И эта вина сделала из меня бродягу. Не достоин я был любви такой женщины, как ты.

Клемма. Это верно. Не достоин… Но есть одна вещь, которую я от тебя утаила… Еще задолго до того падения с лестницы я знала, что у меня никогда не будет детей. И я тебе ничего не сказала об этом после того несчастного случая. Думала: раз он чувствует себя виноватым, то никогда не бросит меня… Так что мы оба хороши, а?

Льюис. Да… Столько лет держала это в секрете, почему решила признаться?

Клемма. Чтоб душу облегчить. Уж больно тяжело такой груз носить и столько лет. Если уж ты грешник, то и я не святая.

Льюис. Ну, ты себя строго-то не суди.

Клемма. Не могу иначе. Никак простить тебя не могу… По правде говоря, не вина потянула тебя бродяжничать, а твой характер. Бабник ты, скажешь нет?.. А Бог он все видит.

Льюис. Это верно.

Клемма(качает головой). …Ну и дураки же мы оба были, да к тому же и лживые.

Льюис. Что правда, то правда.

Клемма. Может, Господу богу было так угодно. Может, мне было суждено потерять тебя и обрести Джози, чтобы заполнить душевную пустоту.

Льюис. А может, это не все, что ему угодно.

Клемма. Ты это о чем?

Льюис. Джози теперь самостоятельная. У нее своя жизнь. Так, может, Всевышнему угодно мое возвращение.

Клемма. Чтобы я заботилась теперь о тебе? Я не бюро по трудоустройству. Бог меня на это не наставлял.

Льюис. Я найду работу. Я всю жизнь работал.

Клемма. Парикмахером устроишься?

Льюис. Нет. Парикмахером не смогу. Вот из-за этого. (Протягивает левую руку. Пальцы на ней скрючены и потеряли чувствительность.) Как-то утром проснулся и не могу пальцами пошевелить. Отнялись. Какой уж из меня парикмахер. Учусь вот одной рукой шнурки завязывать.

Клемма. Ну, Льюис, ты даешь. Если у тебя еще что-нибудь отсохло, говори прямо.

Льюис. Это все. В остальном я здоров, как бык.

Клемма. Может быть, только такому «быку» работу найти будет трудновато… (Отходит от стола.) Нет, слишком поздно. Слишком поздно переживать такие удары судьбы.

Льюис. Но ведь я начал новую жизнь. Я стал другим человеком. Старое никогда не повторится.

Клемма(кивает). Вижу, прекрасно вижу.

Льюис. Ладно, ты думай. Я у друга пока поживу. У него автозаправка тут неподалеку.

Клемма. Вернулся бы ты здоровым, то смотрел бы на меня больше как на женщину, чем на «мамочку».

Льюис. Я знаю, чего хочу, и сил хватит, чтобы мы оба были в полном порядке. Даже с одной рукой и с одним глазом… Так что, Клемма, думай. О большем я не прошу. (Расстроенный, ЛЬЮИС встает, надевает шляпу, берет сумку и собирается уходить.)

Клемма. Про пирог забыл.

Льюис. С собой захвачу, если ты не против. (Заворачивает пирог в салфетку.)

Клемма(следит за его действиями, затем…). Льюис!.. У меня сегодня работы невпроворот. Еще одна рука не помешает.

Льюис(улыбается, поднимает вверх правую руку). Ты про нее, да?

КЛЕММА закрывает лицо руками и смеется.

Клемма. Извини, смешинка в рот попала.

Льюис. Вот и здорово.

Клемма. Побудь до вечера, если хочешь.

Льюис. И мечтать об этом не смел.

Клемма. Знаешь, что я тебе скажу. Не могу понять одного: к кому господь благоволит больше: к тебе… или ко мне.

Встречаются взглядами.

Звучит музыка

Картина вторая

ДЖОЗИ, КЕННИ, САММИАЙ, ВИННИ и РЕЙ стоят полукругом. В центре стоит САММИАЙ и держит в руках открытую коробку из-под обуви. В коробке мертвая птичка. У всех торжественный вид. Стоят, склонив головы.

Саммиай. …Мы предаем земле маленькую тварь божью и чтобы пребывать ей… пребывать ей… (Ищет глазами поддержки.)

Рей. В Пернатом Царстве.

Саммиай. …В небесном пернатом Царстве… и вознесется душа ее с… (САММИАЙ снова смотрит на РЕЯ.)

Рей. С грешной земли.

Саммиай. С грешной земли… покинув всех, кто любил ее.

Кенни(в сторону). Любил ее? Ты ее видишь всего второй раз в жизни.

Рей. Кенни, прекрати.

Кенни(воздевая руки). Простим меня, господи.

Саммиай. Что дальше делать?

Винни. Ну, бросим в коробку по комку земли и паре веточек.

Кенни(ВИННИ). Винни, это обычное для тебя дело?

ВИННИ делает шаг в его сторону, но сдерживает себя.

Джози. Винни прав. Так и поступим.

Все, кроме САММИАЙ, нагибаются и ищут по подходящему комку земли и ветке.

Саммиай. А другой коробки нет?

Джози. А эта чем плоха?

Саммиай. На ней стоит знак фирмы «Флоршайм шуз». Подойдет?

Кенни. По-моему, в коробках из-под обуви птичек никто не хоронит.

ВСЕ смотрят на КЕННИ.

Джози. Саммиай, выбери место, да и захороним ее.

Саммиай. В той стороне пригорок есть… вид с него прекрасный.

Кенни. Замечательно. Птичке понравится. (ВСЕ снова смотрят на него.) Что я такого сказал?

Джози. Ну, что, пошли?

ВСЕ, кроме ВИННИ, трогаются с места.

Винни. Я сейчас.

ВИННИ, опустив голову, молится. Они с удивлением смотрят на него… Поднимает голову и запевает церковный хорал… Через несколько секунд САММИАЙ подходит к нему и подпевает… Все смотрят друг на друга и тоже начинают подпевать… КЕННИ молчит. Почти закончив пение, смотрят на него. Тот, смущенный, присоединяется к поющим. Петь заканчивают все вместе.

В перерыве звучит музыка.

Картина третья

ЛЬЮИС быстро складывает со стола, когда начинают раздаваться раскаты грома. КЛЕММА с тарелкой и чашкой быстро вбегает в дом. Последующий диалог происходи, пока они носятся взад-вперед со стульями и столом.

Клемма. Льюис, давай быстрей, пока ливень не начался.

Льюис. Похоже, гроза стороной пройдет.

Клемма. Что тебе кажется, волнует меня меньше всего.

ЛЬЮИС смеется.

Клемма. Над чем смеешься?

Льюис. Сам не пойму. Просто на душе хорошо. Уже забыл, когда в последний раз так весело смеялся.

Клемма. Наверное, последний раз в Питтсбурге, что-то ты о нем ни слова.

Льюис. Ты только посмотри на меня. Может, я и инвалид, но из молодых мало кто за мной угонится.

Клемма. Это точно. Хорошую школу прошел за последние семь лет.

Вся мебель теперь в доме. В доме и ЛЬЮИС с КЛЕММОЙ. На тропинке появляются ВИННИ и САММИАЙ. Грома больше не слышно.

Винни. Ты, наверное, никогда о нем и не слышала. Небольшой колледж в Чокпо.

Саммиай. Я знаю этот колледж. Моя подруга его закончила. Может, ты с ней знаком. Бацци Бандо.

Винни. Бацци Бандо? Еще бы. Был знаком и довольно близко. Даже был с ней помолвлен, вот до чего дело дошло.

Саммиай. Помолвлен?

Винни. Ну да. Как говорится, шел прямой дорогой к алтарю, как вдруг она передумала. Сказала, что едет в Нью-Йорк и собирается стать манекенщицей.

Саммиай. Карьеру она себе быстро сделала. На обложках всех журналов красуется.

Винни. Это точно. И посылает их мне. Только гримируют ее слишком густо, по-моему.

Саммиай. Ты пытался связаться с ней?

Винни. Ага. Посылал журналы обратно. А черным фломастером через всю обложку писал «Да подумаешь!». Через все лицо.

Саммиай. Ух, ты! Вот, наверное, злилась.

Винни. Вряд ли. Подумаешь, обложка… Я слышал, ты тоже хочешь стать манекенщицей.

Саммиай. Я? Делаю первые шаги. Мне до Бацци далеко.

Винни. Разве? Ты такая же симпатичная. Не меньше, это точно.

Саммиай. Спасибо за комплимент. Только дело не во внешности. Главное, чтобы ты объективу фотоаппарата понравилась.

Винни. Да я такой фотоаппарат разломаю на кусочки.

Саммиай(улыбается). Правда?.. Такого мне еще никто не говорил.

Винни. Сам не ожидал.

Саммиай. А чем ты занимаешься?

Винни. Полдня работаю на своего дядю Джорджио. Он крупнейший дистрибьютор иномарок в Южной Флориде.

Саммиай. А вторую часть дня чем занимаешься?

Винни(оглядывается). А смеяться не будешь?

Саммиай. Вот тебе крест… Так чем же?

Винни. Занимаюсь изготовлением ювелирных украшений… Не для продажи. Для родственников и друзей. Не вяжется с моим обликом, скажи честно.

Саммиай. Ничего подобного. Весьма достойное занятие… Что-нибудь получилось?

Винни(касается цепочки). Эта цепочка золотая… Ничего особенного в ней не замечаешь? Невооруженному глазу она кажется сплошной… Посмотри с близи.

Саммиай(наклоняется и рассматривает цепочку). Верно. Звенья едва различимы.

Винни. А кольцо нравится? Моя работа.

Саммиай. Невероятно… А бриллиант сам огранивал?

Винни. Нет, бриллианты покупаются у оптовика, уже готовые… А часы нравятся? Начинка швейцарская.

Саммиай(без интереса). Тоже сам смастерил?

Винни. Только корпус. А механизм швейцарский.

САММИАЙ в изумлении смотрит на ВИННИ. Тот наклоняется и целует ее в губы, затем делает шаг назад.

Саммиай. И когда у тебя пробудился интерес к этому искусству?

Винни. Ну, когда я был мальчишкой, мы поехали в Италию навестить родню. И в один прекрасный день посетили Ватикан. Папа Римский там живет.

Саммиай. Да, я знаю.

Винни. И там на застекленных стендах я увидел потрясающей красоты серебряные и золотые кресты и эти самые скепетры, инкрустированные бриллиантами… Я правильно сказал?

Саммиай. Скепетры. Не уверена.

Винни. Ну, то, что короли держат в руках как признак власти.

Саммиай. Скипетры, по-моему.

Винни. Ну да, скипетры, точно… В общем, я достал каталог «Сокровища Ватикана»… И я все разглядывал и разглядывал все эти шедевры мирового ювелирного искусства, которым нет цены, они бесценностны, и сказал себе: «Эй, да я сам так сумею». И заветная моя мечта изготовить что-то особенное-особенное, чтобы можно было преподнести в дар Папе Римскому… от народа Южной Флориды.

Саммиай. А ты парень непростой.

Винни. Но пока мастерства не хватает. Но когда почувствую уверенность, сделаю золотой браслет с его именем. Носить он его, конечно, не будет. Ведь вдруг потеряет и все узнают, кому он принадлежит. Правда ведь?

Саммиай(весело). Это уж точно.

Винни. Так что для практики занимаюсь вот такими штуками. Но еще при моей жизни настанет день, и я получу послание от Папы, в котором будет говориться: «Дорогой Винни, Adomino, Adominus, благодарю вас и Народ Южной Флориды»… На бред сумасшедшего смахивает, да?

Саммиай. И вовсе нет. А где ты с Джози познакомился?

Винни. В Майами. Станцевал с ней разок. Прогулялся с ней немного. Неглупая девушка, эта Джози. Отговорила от одной явной глупости.

Саммиай. От какой именно?

Винни. Я намеревался полететь в Нью-Йорк, похитить Бацци, вернуться вместе с ней во Флориду, упрятать ее в подвал своего дома и держать ее там, пока она не скажет «да».

Саммиай. Ты шутишь?

Винни. Нисколько. Так что Джози поворачивается ко мне и произносит всего два слова… Всего два коротких слова… Она сказала: «Не смей!».. Я с ней знаком всего ничего, а она мне «Не смей!».. И я ее послушался. Я ей доверился.

Саммиай. Невероятная история.

Винни. А сейчас постараюсь уединиться с ней на пару минут, хочу сделать ей маленький подарок. (Достает маленькую коробочку.)

Саммиай. И ЧТО В НЕЙ?

Винни. Брошь. Из чистого золота… и на ней гравировка: «Не смей»… Как думаешь, понравится ей?

Саммиай. Еще бы.

Винни. Честно говоря, с тобой общаться куда как легче, чем с Бацци. Ты с кем-нибудь встречаешься?

Саммиай. Ну, вроде. С Реем… По-моему, намерения у него серьезные… Но связать с ним судьбу, нет, к этому я еще не готова… если учесть, что он писатель… все время погружен в свои мысли… Мне нравится, что ты такой общительный, любишь поговорить, с тобой легко.