Текст книги "Звездный дракон"

Автор книги: Нил Эшер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Нил ЭШЕР
ЗВЕЗДНЫЙ ДРАКОН

Моим домашним, которые принуждали меня обеими ногами стоять на земле и в то же время позволяли моей голове витать в облаках.

Как я при этом вытянулся!

Прежде всего я благодарю «группу технической поддержки»: во-первых, моего брата Мартина, а во-вторых, всех тех людей, которые мне помогали или спокойно переносили мои упорные попытки взобраться вверх по лестнице сочинительства. Спасибо моим родителям за редактуру, критику, а еще за то, что они не требовали от меня, чтобы я подыскал себе нормальную работу на зиму. Спасибо Кэролайн за ее непоколебимую поддержку, спасибо всем тем независимым издателям, которые поверили в меня: Энтони Баркеру («Tanjen»), Джеффу Линасу («Threads»), Тони Ли («Pigasus Press»), Грему Харри («Kimota»), Элизабет Конигэн («Scheherazade»), Альфу Тайсону («Piper's Ash»), Дэвиду Логану («Grotesgue»), Пэм Криис («Dementia 13»), Энди Коксу («ТТА»), Крису Риду («BBR») и многим другим. Также спасибо Питеру Лейвери из издательства «Pan Macmillan» за то, что он пошел на риск без посредничества агента.

ПРОЛОГ

2432 солстанский note 1Note1
  Слово «солстанский» («solstan») – изобретение автора. Оно означает «стандартный солнечный». Стандартный солнечный год – продолжительность года в Солнечной системе на планете Земля. (Здесь и далее примечания переводчика.)


[Закрыть] год

На крышу терминала падал синий снег. Там он таял, и по стеклам стекали чернильные ручейки. Фримен поставил чашку с кофе на столик и плюхнулся в форм-кресло, которое тут же приняло контуры его тела. Сильнее запульсировала боль в висках, и Фримен поморщился. Потом он обвел тусклым взглядом других пассажиров, за каждым из них по мозаичному полу катилась тележка с багажом. Мысли Фримена двигались гораздо медленнее, они ползли, будто серые слизни. Он пытался вспомнить поточнее, что случилось прошлой ночью. Более или менее четко в памяти всплыло, как женщина-котоадапт раздевала его прямо посреди танцпола, а потом все скрывала туманная пелена. Какой стыд! Стыд и позор! Чтобы избавиться от угрызений совести, Фримен решил отвлечься – прочитать ознакомительную информацию на дисплее записной книжки. Она включилась со второй попытки.

«Самаркандские накопители – настоящая изнанка галактики. Это означает, что туда поступает больше энергии, чем оттуда берется. Вот почему станция рансиблей находится именно здесь, а не на Миностре. Миностра в состоянии поддерживать только рансибли местного значения, то есть такие, которые позволяют перемещаться на расстояние до ста световых лет. Тепловыевыбросы галактических рансиблей вызвали бы экологическую катастрофу, в то время как на Самарканде энергия в виде тепла используется в качестве движущей силы…»

– Вы в первый раз?

Фримен оторвал взгляд от экрана и посмотрел на парня, который уселся напротив. Типичный богач, пытающийся выглядеть как представитель рансибельной культуры. Супермодные штаны в обтяжку, пиратская рубашка, модуль за левым ухом красноречивей всяких слов говорили о том, о чем Фримену знать вовсе не хотелось. В отличие от тех, кого по-настоящему будоражили мысли о новых планетах и новых впечатлениях, этот малый был одет совсем неподобающе, а модуль у него за ухом явно был самой дешевой модели и наверняка через месяц должен был превратить мозги его владельца в яичницу. В конце концов, кто такой Фримен, чтобы судить? Он-то ухитрялся собственные мозги в яичницу превращать без всякой помощи извне.

– Да нет, несколько раз случалось.

Фримен уперся взглядом в дисплей. Сейчас у него не было никакого желания болтать. Смутно вспомнились влажные прикосновения… «Уж не совокуплялись ли мы прямо посреди танцпола? Вот дерьмо».

«… для проекта терраформирования. Были споры о том, что эта…»

– А я что-то волнуюсь.

– Что-что? Прошу прощения?

– Ну, нервничаю я. Никак не могу разобраться с этой Скайдоновой техникой, хоть меня и подключали.

Фримен попытался прогнать из памяти смеющуюся мордашку женщины-котоадапта.

– Ну… Скайдон, он был жутко умный еще до того, как подсоединился к компьютеру «Крейстен».

«… холодная планета годится…»

– Но мы-то должны разбираться в этом безо всякого там подключения, а?

Фримен достал из верхнего кармана начатую упаковку детоксикационных таблеток. Принимать больше одной не полагалось, но ему срочно требовалось привести голову в порядок. Он запил две таблетки глотком обжигающего кофе, закашлялся и утер слезящиеся глаза.

– Никто из людей ничего не смыслит в теории Скайдона даже при подключении. Я над этими проклятыми штуковинами сам тружусь и добрую половину времени понять не могу, чем занимаюсь.

Сказав так, Фримен мысленно отругал себя, решив, что это далеко не самые лучшие слова, какие можно было бы сказать тому, кого трясет перед полетом на рансибле.

Парень не спускал с него глаз, а Фримен допил кофе и устремил жадный взгляд на кофейный автомат. До отправки он успевал выпить еще чашку.

– У меня скоро рейс. Отбываю. Не бойтесь, это совершенно безопасно. С рансиблями почти никогда не бывает никаких проблем.

Ну вот. Надо было обязательно ввернуть это «почти».

Шагая по мозаичному полу, Фримен почувствовал, как черная туча похмелья покинула его голову; на смену ей пришло ощущение необычайной легкости. Он сожалел о том, что не смог развеять страхи этого парня, но, с другой стороны, полностью преодолеть испуг поможет только личный опыт. При рансибельной транспортировке квинсов – или, проще говоря, телепортируемых путешественников – в количестве нескольких миллиардов за каждый солстанский час трудности возникали у мизерной доли одного процента. Поэтому перемещаться с помощью рансибля было еще менее опасно, чем идти по этому узорному полу.

В дальней стене зала ожидания располагались выходы на посадку в рансибли, а рядом с выходами – торговый автомат. Фримен заметил у выхода номер два троих пассажиров. Женщина-котоадапт и двое обычных людей. Котоадапт стояла возле кофеварки. Сердце мгновенно ухнуло куда-то вниз. Она! Точно: оранжево-розовая шерсть в форме буквы V на спине – ни с кем не спутаешь.

Фримен не пошел к нужному выходу, а вместо этого остановился возле колонны и вперил взгляд на висевший там информационный дисплей. Ничего особенного, обычная ознакомительная дребедень, но хотя бы с дисплеем не надо было разговаривать. Краешком глаза он продолжал наблюдать за котоадаптом. Та выпила кофе залпом – жажда мучает? – и поспешила к выходу на посадку, отшвырнув пластиковую чашку в сторону. А вдруг она тоже отправляется на Самарканд? Это было бы слишком! Двое пассажиров-людей тоже шагнули к выходам. Видимо, они стартовали в одно и то же место, потому что иначе должно было потребоваться время на перенастройку оборудования. Фримен отошел от колонны и направился к выходу на посадку. Он только пару мгновений помедлил, уступив дорогу похожему на черного краба роботу-уборщику, распространявшему удушливый запах средства для чистки ковров. Там… там тоже был ковер. А вот на танцполе никаких ковров не было, это точно.

Перед выходом на посадку Фримен приложил ладонь к пластине кодового устройства. На дисплее слева появились данные из его удостоверения личности, номер кредитной карточки и название пункта назначения. Обязательная процедура требовала повторения действия – чтобы подтвердить верность этих сведений. Двери перед ним открылись, он ступил на движущуюся дорожку. Серая металлическая лента повезла его по длинному коридору, стены которого были ребристыми, будто глотка какой-то громадной древней рептилии, прямо к двери, за которой находилась кабина рансибля. Она представляла собой зеркальную сферу диаметром в тридцать метров, с полом из черного стекла. Сам рансибль стоял посередине сферы на ступенчатом постаменте – будто на алтаре в честь некоего кибернетического идола техники. На постаменте возвышались перламутровые десятиметровые извитые бычьи рога, а между ними сверкала чаша Скайдоновой катапульты, которую теперь все именовали не иначе, как попросту «чайной ложкой» – из-за того, что вся техника Скайдона называлась так дико и странно. Но как ни неприятно было Фримену признаваться в этом, ему все-таки нравились вилки-ножи и айва из дурацкого стишка Эдварда Лира note 2Note2
  Эдвард Лир (1812 – 1888) – родоначальник английской поэзии нонсенса. Автор романа почерпнул терминологию для супертехнических изобретений из стихотворения Лира «Филин и кошка». Там герои ели айву (quince) вилками-ножами (nmcible spoons) – столовыми приборами с тремя широкими зубцами, средний из которых заострен. Следует отметить, что «runcible» – одно из излюбленных словечек Лира. На русский язык оно как прилагательное не переводится, а назвать пассажиров «айвой» язык не поворачивается. Так что пусть «квинсы» перемещаются в пространстве с помощью «рансиблей».


[Закрыть], за исключением того момента, что айву режут на кусочки, поскольку словом «квинсы» именовались все те, кто путешествовал с помощью рансиблей. Большинство людей теперь знали это древнее стихотворение – интересно, что сказал бы Лир о таком необычном употреблении его слов?

Он подошел к постаменту, взобрался к чаше по ступенькам, шагнул внутрь нее и исчез.

Его швырнуло в подпространство и поволокло между звезд, как до него это проделывали миллиарды тех, кого прозвали «квинсами». Фримен перемещался вопреки релятивности, за счет техники, суть которой не мог постичь его нечипованный разум. В промежутках между рансиблями в Эйнштейновой вселенной он переставал существовать. Он находился вне горизонта событий, он был распростерт на бескрайней поверхности.

Миг длиной в вечность.

Фримен преодолел расстояние в двести пятьдесят три световых года. Его подхватил следующий рансибль, пронес над горизонтом и передал громадный энергетический заряд… вот только…

Вот только что-то пошло не так. Фримен прошел через чашу, не расставшись с зарядом энергии. Эйнштейнова вселенная завладела им и безжалостно применила к нему свои законы, и в это безмерное мгновение он появился в пункте назначения со скоростью лишь на малую толику ниже скорости света.

На планете Самарканд в системе Анделлан Фримен выделил энергию, равную той, которую произвел бы взрыв ядерной бомбы мощностью в тридцать мегатонн. Атомы его тела большей частью превратились в чистую энергию. При взрыве погибло восемь тысяч человек. Еще две тысячи умерли от лучевой болезни в последующие недели. Нескольким сотням людей удалось пережить и это, но без поступления энергии от рансибельных буферов и из-за того, что большинство установок вышли из строя, на планету Самарканд вернулся некогда побежденный холод, принесший смерть. Уцелели всего двое из обитателей планеты, но это были не люди, да и сам вопрос о том, были они живы или нет, так и остался спорным. Узнав о том, что стряслось с Фрименом, родные и друзья оплакали его, а женщина-котоадапт иногда улыбалась, вспоминая о нем. Впрочем, чаще она неприязненно морщилась.

Подобно детали конструктора, с которой поиграл, а потом бросил некий гигантский ребенок, на берегу Женевского озера возвышался двухкилометровый куб из керамаля – штаб-квартира Центра службы безопасности Земли. Здание ЦСБЗ не имело ни окон, ни дверей, и пятьдесят тысяч сотрудников Центра попадали внутрь него исключительно с помощью рансибля. Они входили в здание нагими и уходили тоже нагими. На входе и выходе их обследовали с точностью до последней молекулы, но даже они не имели представления о том, какие здесь собираются сведения, или принимаются решения, или отдаются приказы. Всякий раз, покидая здание, сотрудники оставляли часть своего сознания внутри. Эта информация перегружалась в другой разум, который знал все.

Какой-то юморист окрестил этот проект при его рождении Хэлом. «Хэл» – так назывался компьютер в одной древней классической книжке, но этот факт теперь относился к области засекреченной информации. Центр представлял собой искусственный интеллект, и этот искусственный интеллект был очень крупным для того времени, когда устройство, координирующее всю деятельность на планете, можно было запросто случайно утопить в чашке. Главный компьютер ЦСБЗ был размером с теннисный мяч, но при этом терабайты информации обрабатывались его микросхемами, выгравированными на поверхности атомов, за пикосекунды. Информация поступала, обрабатывалась, на ее основании производились действия, отдавались распоряжения. Тот, кто управлял человечеством, не был человеком.

Безбуферный скачок на планету Самарканд – подтверждено.

Катастрофа в системе буферов – подтверждено. /Анализ циклического мятежа, выполненный Эдвардом Лэнделом/

ПРИКАЗ: АГЕНТУ 2XG4112039768 – ОТПРАВИТЬСЯ ПО СЛЕДУ РАНСИБЛЯ

Вероятное участие инопланетян – не подтверждено. Проследить до второго квадранта. /Терроризм в двадцатом веке/ ПРИКАЗ: ОТМЕНЕН

Все население Самарканда истреблено – проекция. /Море Смерти (Худ)/

ПРИКАЗ: АГЕНТУ ПО ОСОБО ВАЖНЫМ ДЕЛАМ – ОТПРАВИТЬСЯ НА ЧЕЙН III

– В чем дело, Хэл?

ВОПРОС: КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?

Смех.

Все это заняло меньше секунды. Смех утих, и странный старик с восточной внешностью покинул кабину. Главный компьютер Центра службы безопасности Земли испытал тоску – или, вернее говоря, весьма близкое ее подобие, – после чего вернулся к другим делам. Продолжая сортировать непрерывно поступавшую информацию и отдавать приказы, за невероятно малые доли секунд в промежутках между действиями он успевал поглощать громадные массивы познаний человечества. В сотнях световых лет от Земли люди действовали согласно принятым им решениям.

1

Естественно, ты не в состоянии этого понять. Ты привык мыслить линейными понятиями, и это для тебя – подлинная эволюция. Знаешь ли ты, что такое бесконечность и вечность? Знаешь ли, что пространство – это изогнутая поверхность, покрывающая пустоту, и если ты достаточно долго будешь передвигаться по прямой, то вновь окажешься в точке начала твоего пути? Даже тогда, когда пытаешься объяснить все это такими простыми словами, все равно получается бессмыслица: одно измерение – это линия, два измерения – плоскость, три измерения – объем, пространство, а четыре – пространство во времени. А есть еще такие понятия, как «пустота», «нуль-пространство» или «подпространство», как его еще именуют. Там не существует ни времени, ни расстояния – ничего. Отсюда все рансибли – в одном и том же месте, в одном и том же времени. Засунь в рансибль человека – и он не перестанет существовать, потому что у него на это не будет времени. А потом извлеки его оттуда – легко. Откуда искусственный интеллект рансибля знает, когда, кого и куда? Эти сведения попадают в него вместе с пассажиром. Заранее искусственному интеллекту об этом знать не обязательно, потому что нет такого времени, в котором он пребывает. Проще простого, верно?

Гордон. «Как это делается»

Ангелина Пелтер смотрела на море – пейзаж выглядел выцветшим, будто рисунок углем, – и ощущала странную тяжесть на сердце. Это была ее родина, мир, который она должна была защитить от силиконового деспота под названием «Центр службы безопасности Земли» и всех его агентов. Женщина бросила взгляд на небо, по которому плыли рваные маслянистые тучи, они походили на простыни, вымазанные копотью. Над горизонтом в мглистой дымке зависло солнце. Ангелина опустила глаза и увидела серо-стальные волны, плескавшиеся о волнолом. День выдался под стать ее настроению.

– Тебя это не достает?

Он рассеянно взглянул на нее.

«Наверное, обшаривает свои базы данных в поисках соответствующего ответа, – подумала Ангелина. – Интересно, каково ему было вчера ночью, когда он был внутри меня? Да и ощутил ли он хоть что-нибудь?»

Женщина поежилась и, засунув руку глубже в карман, сжала в пальцах успокоительно теплый металл. Как она могла позволить себе обмануться? Всему виной облик романтического влюбленного. Что и говорить – красавец: коротко стриженные волосы с чуть серебристым отливом, кожа – оливковая, какая бывает у людей, родившихся за пределами Земли, черты лица резкие, запоминающиеся, настолько яркие, что на их фоне не сразу обращала на себя внимание мертвенная неподвижность серых глаз. Но не настолько он был совершенен, чтобы сразу можно было догадаться о его истинной сути. У него были свои недостатки. Шрамы, например, а еще – привычка грызть ногти перед сном. Наверное, кого-нибудь этим можно было одурачить. А ведь все это было лишь удачной имитацией, так ведь?

– Черные выдры собираются в стаи, – сообщил он. С потолка он бы такого не взял. Видимо, ему было известно точное число выдр и их размеры, а также отклонения от нормы в размерах. Ангелину слегка замутило. Она едва расслышала его следующие слова:

– Забавное зрелище… Мы здесь для того, чтобы ими полюбоваться?

Скверно.

Ариан с самого начала был прав: он – овощ. Нужно было сделать это раньше. А сейчас… трудно. Очень трудно убить того, кого она так близко подпустила к себе, позволила прикасаться к себе, заниматься сексом.

Он отошел от нее, встал ближе к парапету, посмотрел вниз. Море, вязкое, словно жидкое масло, плескалось возле волнолома. Под водой проворно сновали черные выдры, охотившиеся на мальков-мутантов, выпущенных в море двести лет назад. Выдрам еще предстояло узнать о том, что добыча противна на вкус и малопитательна. Ангелина вытащила оружие, за которое пришлось заплатить не только деньгами, но и несколькими жизнями.

– Иногда я думаю, – он обернулся к ней с выражением притворного понимания на лице, – что…

– Ты занимался любовью как машина.

Женщина нацелила на него старинный пистолет, однако дисплеи на рукояти недвусмысленно намекали: это не что иное, как бластер, стрелявший разогнанными силовым полем протонами. Это оружие придумали сепаратисты, и вот теперь сепаратистка должна была его применить.

– Ты давно догадалась? – спросил он, повернулся к ней боком и устремил взгляд на заливные луга и аккуратные поля модифицированного папируса.

Ангелина соврала:

– Мы все поняли про тебя вскоре после твоего прибытия. Сканирование показало, что ты – человек, но нам все известно о ваших разработках. Ты на какое-то время усыпил нашу бдительность, но в конце концов выдал себя тем, что знал слишком много. Ты – всего лишь треклятая подделка. Я занималась любовью с андроидом!

– Получается, что прошлая ночь для тебя ничего не значит?

– Ничего! – Нужно было сделать это скорее, пока слезы не хлынули из глаз.

– Потому и оружие соответствующее, – произнес он с застывшим лицом. Зачем что-то говорить – чтобы подольше оставаться в живых?

– От тебя ничего не останется, ублюдок!

– Да, я вижу, что ты…

Он шевельнулся, и это его движение оказалось слишком быстрым, чтобы Ангелина смогла его заметить. Она лишь увидела, что к ее лицу летит что-то блестящее, серебристое. Ее палец лег на контактную пластину. Мощное сотрясение отбросило ее назад. Острая боль. И темнота.

Послышался резкий свист рассекаемого воздуха. Ян Кормак упал навзничь. Мелькнула фиолетовая вспышка, разряд пролетел мимо и ударил в землю. В это же мгновение Ангелина рухнула как подкошенная. Во все стороны полетели комья сырой земли. Еще миг горело фиолетовое пламя, а потом угасло. Кормак одним гибким движением встал на ноги. Сюрикен уже мчался вперед, готовый нанести второй удар. Стальная звездочка сверкала, быстро вертясь в воздухе и удлиняя свои лучи-лезвия. Ян бросил взгляд на вмятину в форме вопросительного знака, которую выжег в земле разряд бластера Ангелины. От земли исходило багряно-красное свечение, оно медленно затухало.

Стоило нажать кнопку возврата на пульте, и сюрикен полетел обратно с неторопливой неохотой, по пути отряхиваясь от крови и мелких обломков костей; дополнительные лезвия убрались внутрь. Ян вытянул руку и стал похож на сокольничего, ожидавшего возвращения своей ловчей птицы. Как только звездочка влетела в закрепленный на запястье металлический футляр, Кормак присел на корточки рядом с Ангелиной. Та потеряла очень много крови, голова держалась на шее на лоскутке мышц размером с палец. Он взял ее за руку – так, словно хотел утешить, и держал, пока последние конвульсии сотрясали тело, прижимавшееся к нему прошлой ночью. Еще мгновение – и агония прекратилась.

Искусственный разум только теперь – слишком поздно – сообщил, что ему позволительно применить «крайние меры», так ИР предпочитал именовать убийство. Надо было дать это разрешение в тот миг, когда Ангелина прицелилась в него из бластера! Кормак холодно обдумал сложившуюся ситуацию. ИР уже успел оповестить его о том, что его миссия на этой планете должна быть немедленно прекращена. Что ж, фактически он это уже сделал. Он прекрасно понимал, что остальные члены ячейки не обрадуются его возвращению после того, как он убил сестру их предводителя.

«Ангелинамертва. Инструкции?»

На этот раз ответ поступил не с такой большой задержкой. Кормак заметил, что луна поднялась над горизонтом. Теперь он был на линии прямого контакта.

Уничтожь оружие и любые возможные улики. Сделав это, ты должен вернуться к рансиблю. Дальнейшие инструкции получишь во время перемещения.

«ИР рансибля, почему такая спешка?»

Ян Кормак, инструкции вами получены.

Кормак наклонился и вынул бластер из скрюченных пальцев Ангелины. Он взвесил оружие на ладони и подумал о том, кто же снабжает сепаратистов на Чейне III такими штуковинами. Ян намеревался это выяснить, но теперь его срочно отзывали. Он ведь когда-то сам стрелял из такого… Впрочем, воспоминания явились в не самый подходящий момент. Ян сосредоточенно уставился на бластер и только в следующее мгновение заметил, что все датчики показывают нули. «Пистолет» начал вибрировать и испускать противный вой. Кормак покачал головой. То, что сепаратисты получали оружие такой разрушительной силы, нельзя отнести к хорошим вестям, но еще хуже было то обстоятельство, что бластер был настроен только на своего владельца.

Секунду спустя оружие ловким броском отправилось в морскую пучину. Вой перестал ощущаться в слышимом диапазоне частот, а коснувшись воды, бластер зашипел, словно был раскален добела. Вскоре мелькнула медно-зеленая вспышка, на поверхность всплыли наполненные горячим паром пузырьки – оружие разрядилось окончательно. Следом за пузырьками на поверхность кверху брюшками всплыли мальки.

Кормак?

Кормак посмотрел вдаль – туда, где волны разбивались о риф, только что накрытый приливом, и медленно поднялся. С моря подул холодный ветер, – и у него сразу замерзли ноги. Опустив взгляд, он увидел, что его ноги вымокли в крови Ангелины.

Кормак? Я уловил энергетический всплеск в том месте, где ты находишься.

За рифом волны рассекало какое-то крупное морское животное. Показался хвостовой плавник размером с человека, плеснул по воде и ушел в глубину. Кормак устремил взгляд на труп женщины, с которой совсем недавно был близок.

«Оружие имело настройку на руку Ангелины. Оно самоуничтожилось».

Ты ранен?

«Все системы функционируют нормально».

Я спросил, ранен ли ты.

Ян Кормак осмотрел себя.

– Я цел и невредим, – проговорил он вслух.

Ветер с моря принес с собой запах гари. Там, где дамба защищала сушу от моря, шелестел, будто бумага, папирус, его верхушки-метелки кивали – многозначительно и понимающе. Голубые цапли охотились за мелкой рыбешкой и головастиками в ровных протоках между рядами растений. Молодые черные выдры преследовали синих цапель. Полакомиться пойманной птицей выдры смогут всего один раз: мясо этой генетически модифицированной земной твари было ядовитым для всех животных, родившихся на Чейне III. Кормак пристально наблюдал за цаплей, которая вытащила из серой воды камбалу, которая казалась, пожалуй, слишком крупной для нее. С помощью команды, почти не оформленной вербально, Кормак получил доступ к информации о местной флоре и фауне. В одном из уголков зрительного участка коры своего головного мозга он быстро прокрутил картинки, отображавшие изменения, вызванные терраформированием планеты. Затем загрузил файл, содержавший сведения о голубой цапле. Негромко звучал голос, сопровождавший показ изображений комментарием.

Цапля, понятия не имевшая о том, какое привлекла к себе внимание, запрокинула голову, перебросила добычу поудобнее и в конце концов заглотила ее. Рыба еще дергалась в раздутом зобу цапли, а птица уже высматривала новую жертву. Кормак моргнул и покачал головой. Он отключил комментарий и отказался от просмотра материала. Почему был запрошен именно этот материал?

Руки болели от тяжести ноши. Ян немного помедлил и опустил обезглавленное тело Ангелины на пассажирское сиденье своего антигравомобиля. А потом развернулся и отправился за ее головой.

«Я должен испытывать какие-то чувства».

Но что он мог чувствовать? Она была террористкой, а его долг состоял в том, чтобы защищать граждан от ей подобных. Насколько было известно Кормаку, Ангелина лично совершила три убийства, а косвенно, через своего брата Ариана, была замешана в сепаратистских бунтах, в результате которых погибли или получили ранения сотни граждан. Когда он остановился рядом с отстреленной головой женщины, на краешке его поля зрения на большой скорости мелькали цифры статистики.

Ян наклонился и поднял голову за волосы – длинные, светлые. Лицо Ангелины было бесстрастным, смерть словно принесла ей успокоение. Кормак ощутил нечто вроде легкого замешательства.

Держа в руке голову Ангелины на манер экстравагантной сумки, Ян вернулся к антигравомобилю. Он открыл дверцу, наклонился, положил голову на колени трупа и только потом забрался в машину сам. Затем он пристегнул ремнем тело Ангелины – не хватало еще, чтобы труп повалился на приборную доску. Что, если бросить труп, не забирать с собой? Однако куда как лучше, если Ангелина исчезнет без следа, а Кормак знал, как это сделать. Этому, как и многому другому, он в первую очередь научился у сепаратистов, орудовавших на Чейне III. Ян ухмыльнулся и потянул на себя рычаг. Машина поднялась на десять метров над землей и замерла. Кормак развернул ее к морю и толкнул рычаг вперед до упора.

Полет в ту сторону, где резвились черные выдры, никогда не отнимал много времени. Три минуты – и машина повисла над водой, черной, как нефть. Кормак поискал глазами то, что ему было нужно, и довольно скоро увидел водоворот метрах в ста впереди. Преогромная тварь! Подлетев к ней, Кормак открыл дверцу, расстегнул пряжку страховочного ремня и вытолкнул труп Ангелины из кабины. Выдра мгновенно набросилась на добычу. Раскрылась беззубая, как у гигантского карпа, пасть и тут же захлопнулась. Плеснула и вспенилась вода. Выдра нырнула, показав блестящую гладкую спину.

Кормак покачал головой. Странное ощущение – у него внутри словно бы что-то сжалось. Затем поморгал – будто бы ждал, что появятся слезы. Что ж, скорее всего он пожалел о том, что плоть Ангелины, насыщенная солями натрия, сможет отравить черную выдру. Осталось только признаться себе в том, что о его нечеловеческой сущности свидетельствует, в конечном счете, именно это равнодушие. Ян захлопнул дверцу и, заметив на пассажирском сиденье пятно крови, нахмурился. «В компании, где я взял напрокат эту машину, не обрадуются», – подумал он все с тем же едким безразличием. А потом включил двигатель и на полной скорости помчался к Гордонстону.

Система полей папируса, защитных дамб, шлюзов и приливных каналов занимала полосу в четыре километра шириной и длиной в сто сорок километров. Внимание Кормака привлек робот-сборщик урожая. Машина с виду напоминала гигантского хромированного скорпиона без хвоста и лап, она продвигалась по полю с помощью гребных колес. Ян некоторое время наблюдал за тем, как робот отправляет стебли папируса в «пасть» пятиметровыми «клешнями». Позади него оставались кубики сжатой тростниковой соломы. Сделав запрос, Кормак вскоре узнал о том, что робот-комбайн является моделью «Фергюссон-мультипроцессор F-230», эксплуатируемой примерно двадцать солстанских лет. Сверхтонкие волокна генно-модифицированного растения являлись сырьем для производства дефицитного шелка. Этот материал был единственной серьезной статьей экспорта для Чейна III и, соответственно, почти единственным источником притока средств с других планет. Естественно, именно эти источники стали причиной такого мощного сепаратистского движения.

Моря на Чейне III кишели черными выдрами. Выдры прекрасно размножались, невзирая на столетия колонизации планеты людьми, а также заселение моря адаптированными земными формами жизни. Многие колонисты полагали, что ими занято пространство, которое можно использовать для высокотехнологичного прибыльного морского фермерства. Кое-кому также казалось, что черных выдр должно стать поменьше. В этом деле мог бы помочь продуцированный вирус. Однако государство проявляло большую строгость, памятуя о договоре, касавшемся сохранения местной природы, – он был ратифицирован в самом начале колонизации Чейна III. Если бы подобный вирус был выпущен на волю, все население планеты подверглось штрафу, и за счет суммы этого штрафа был бы субсидирован проект выселения всех людей с Чейна III. Короче говоря, отсутствие понимания тех трудностей, с которыми сталкивались жители Чейна III, вызывало большое недовольство.

Кормак перевел взгляд с тростниковых полей на леса, посреди которых виднелись немногочисленные виллы и особняки. Именно здесь обитали самые недовольные. Они выступали за то, чтобы выколачивать колоссальные деньги из эксплуатации морей. Жители Гордонстона, возвышавшегося над пеленой тумана, будто тиара, составленная из серебристых монолитов, выказывали какое-либо недовольство только тогда, когда владельцы особняков и вилл объясняли им, что они теряли.

Подлетев к черте города, Кормак запросил компьютерное ведение машины, получил его и набрал на пульте координаты места назначения. Как только городская компьютерная система взяла на себя управление машиной, Ян отпустил рычаг и откинулся на спинку сиденья. Антигравомобиль поднялся вверх на полкилометра и набрал скорость выше той, которая позволялась при ручном управлении. Город начал быстро приближаться, и довольно скоро появились постройки, вид которых сверху напоминал интегральные схемы. С такой высоты между зданиями виднелись всего лишь бесформенные зеленые пятна, но Кормак знал, что там располагались многочисленные скверы и парки, оранжереи и пруды с подогревом, игровые площадки и фруктовые сады. Башни, вздымавшиеся над этим раем на земле через равные промежутки, устремлялись в небо на сотни этажей. В этих небоскребах жили те, кто предпочитал менее пасторальный стиль. Каждая из башен представляла собой настоящее произведение искусства. Как ни странно, по земным стандартам этот город не считался таким уж процветающим; тем не менее пока его жители наслаждались жизнью, которая уже в следующем столетии будет считаться необыкновенной.

Продолжая полет под управлением городской компьютерной системы, антигравомобиль сбавил скорость, как только впереди показалась башня, в которой располагалась Палата доверия. Высота здания составляла полкилометра, и оно само по себе являлось небольшим городом.

Компьютерная система управления подвела машину Кормака к другим антигравомобилям, которые, кружа по спирали, плавно опускались на стоянку, располагавшуюся на крыше площадью в несколько гектаров. Спустя некоторое время антигравомобиль аккуратно встал в ряд с пятью такими же машинами.

Ян выбрался из автомобиля и легкой походкой направился к расположенной неподалеку шахте лифта. Под подошвами его ботинок похрустывал аметистовый гравий, где-то неподалеку радостно насвистывал певчий дрозд. Кормак улыбнулся первой встречной – женщине-котоадапту в туфлях на каблуках с пружинками. Она ответила ему улыбкой, потому что другого трудно было ожидать – уж очень погожий выдался день. В хорошие, погожие дни люди почти всегда улыбаются. Затем женщина с сомнением взглянула на Кормака прищуренными кошачьими глазами. «Наверное, я отстал от моды», – рассеянно подумал он и уже решил было запросить сведения о последних тенденциях в мире моды, но раздумал. Когда котоадапт поравнялась с ним, Ян понял, что она таращится на его грудь. Он равнодушно ответил на ее взгляд, но, как только женщина прошла мимо, опустил глаза.