Текст книги "Православие и грядущие судьбы России"

Автор книги: Никон Архиепископ (Рождественский)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц)

XI

Из городов пойдем в самую глушь деревенскую. Посмотрим, что там творится у православных христиан в праздники, например, или когда справляются свадьбы, похороны, крестины... Нужно ли много говорить о том пьянстве, которое разливается рекою, о том распутстве и драках, какими сопровождается это пьянство? У кого из людей, ревнующих о Церкви, о родине, о славе Божией, не сжималось сердце болью, не выступали слезы горькой обиды, стыда, унижения за родной народ при виде всех этих безобразий? Какой-то пьяница придумал складное слово: «Кто празднику рад, тот до свету пьян», а наша деревня приняла это глупое, богохульное слово как бы за заповедь, и вот храмы Божий в праздники пусты, в них только дети, старики да женщины, а мужички, домохозяева, эти «труженики», как они себя любят называть, они с раннего утра, минуя храм Божий, пошли верст за пять и дальше – туда, где можно водки достать, где есть винная лавка, трактир, харчевня: там они будут справлять праздник... А к вечеру вернутся домой, принесут с собою живительной влаги, будут насильно поить детишек своих, несчастных жен, отцов-стариков, матерей... Ведь все это – столь знакомые картины, что говорить о них, право же, не хочется! Но как и молчать? Ведь эти несчастные полагают, что они тоже «христиане», что они в Бога веруют и вот – праздники помнят... Помнят!.. О, если бы они знали и помнили грозное слово Господа против такого празднования, возгремевшее устами великого пророка Божия Исаии почти три тысячи лет назад: «Слушайте слово Господне: праздничных собраний ваших не могу терпеть: беззаконие – и празднование! Праздники ваши ненавидит душа Моя... ваши руки полны крови: омойтесь, очиститесь, удалите злые деяния ваши от очей Моих, перестаньте делать зло, научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову... Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли. Если же отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас, ибо уста Господни сие говорят!..» (Ис. гл. 1). О, если бы, говорю, эти словеса Господни постоянно звучали в ушах современных христиан! Если бы пастыри повторяли их непрестанно и в храме, и в домах верующих, и на площадях при молебствиях, и в вагонах, и на пароходах, в пути! Но – увы! Редко слышится об этом голос пастырей наших: они, видно, уже отчаялись в возможности что-либо сделать для прекращения пьянства народного в праздники, не говорю уже о тех несчастных, которые сами не отказываются принимать участие в таком богопротивном праздновании... И вот, смотрите, что творится на Руси: давно видели весь ужас такого празднования народом дней святых люди умные, задумались и пришли к заключению: во всем повинны праздники, надо их уничтожить! И составили законопроект, и внесли в законосоставительное учреждение – Государственный Совет – сократить число праздников так, чтобы с воскресными днями их было не больше 66 или 67 в году. Не подумали эти люди умные, что ведь праздники-то сами по себе тут ни при чем, что виноваты люди, извращающие смысл праздников, искажающие порядок их празднования; что если бы православные люди праздновали святые дни свято, так, как учит Церковь, то ни пьянства бы не было, ни беспутства, напротив: праздники вносили бы благодатную, оживляющую духовную струю в народную жизнь, облагораживали бы народ, умножали бы добро на родной земле, ибо в праздники делать добро Сам Бог повелевает! Праздник – день Божий, и требует Господь, чтоб он посвящался на дела Божий, на молитву, благотворения, дела милосердия. Уж если писать законы, то надо бы такие законы писать, чтоб они полагали пределы пьянству в дни праздничные, а не уничтожали бы самой идеи праздников... Но, увы! Наши законосоставители посмотрели на дело глазами сынов века сего, с точки зрения экономии, и смелою рукою хотят зачеркнуть 25 праздников из тех, которые отмечены в законе. Я спрашиваю: христиане ли это? Дерзнут ли истинные сыны Церкви вторгаться в ее порядки и законоположения? Позволят ли себе умничать в явное нарушение повелений своей матери-Церкви? И не выше ли их стоят вот эти простецы-пьяницы, которые все же не противоречат Церкви в том, что праздник – день Божий, что отдавать его на дела житейские грешно, – словом: не зачеркивают праздников, не равняют их с будними днями в идее. Да, они оскорбляют их, оскорбляют Бога недостойным их празднованием; но ведь и это – грех невежества, грех, который они все же добродетелью не назовут по совести. А эти люди умные, просвещенные, ставшие на высотах законодательных, они-то что делают? И ведь не бессознательно: вопрошали власть церковную, получили ее мнение о своей затее, значит, нельзя сказать, что не ведают, что творят. Нет, они отлично знают, что нарушают уставы и каноны церковные, нарушают «скверного ради прибытка», а не ради духовной пользы народа, они с пренебрежением относятся к Церкви Христовой; скажите же: кто это – христиане? И кто лучше, ближе к понятию христианина: те ли пьяницы, оскорбители праздников Господних, или сии современные – пусть они простят нас за резкое слово, – оно из Евангелия, – современные фарисеи?.. Пусть судит сие совесть православная христианская! А нам, пастырям, невольно приходит скорбная мысль: ужели у людей просвещенных, считающих себя христианами, до такой степени вытравлено понимание сути христианских понятий о праздниках, что они готовы даже в некоторые двунадесятые праздники, например в Сретение Господне и Введение во храм Матери Божией, идти с спокойной совестью в канцелярии, лишь предварительно вычеркнув из табели эти дни? Они говорят, что работа будет производиться не утром, а с 12 часов дня, следовательно, кому угодно – может и в церковь сходить... Но разве можно говорить это серьезно? Кто же не знает немощей человеческих?

И – скажем откровенно: такой законопроект мог появиться только под влиянием людей, чуждых Церкви и ее благодатных веяний, по мысли или тайному подсказу врагов Церкви, масонов, коих бессознательными слугами и явились начинатели такого законопроекта... А для нас, служителей Церкви, несомненно, что масонами руководит сам князь тьмы чрез своих верных слуг – врагов Христовых...

XII

Так вся наша жизнь полна лицемерия; самые добродетели наши часто под большим сомнением; невольно думается: а что, если бы враги Христа стали нас подвергать пыткам, устояли бы мы или нет? Увы, на этот вопрос страшно даже отвечать... Судите сами: многие из нас боятся оградить себя крестным знамением в общественном месте: ну какие же мы христиане? Многие боятся сказать открыто, что не могут пойти на бал в субботу вечером, ибо это – святое время: какие же это христиане? Их еще не подвергают пыткам, им грозит много-много шутливое прозвище «святоши» или «ханжи» – гораздо меньшая опасность, чем та, пред которою устрашился Апостол Петр, когда отроковица некая осторожно спросила его: и ты был с Иисусом Галилеянином?.. Мы боимся иудейской газеты больше, чем суда Божия! Это ли – ученики Христа?!

А что, если бы среди нас вдруг явился пророк Божий Илия, этот беспощадный обличитель зла: что сказал бы он нам? Каким громом небесным прозвучало бы его грозное слово: доколе хромать вам на оба колена?! Если Ваал – мир – есть бог, то идите за ним; если же Христос, имя которого вы носите еще на себе, то за Ним и следуйте! Нельзя, никак нельзя служить и Богу и своей мамоне! Не обманывайте Господа Бога, а так как Бога не обманешь, то не обманывайте самих себя. Грядет Судия вселенной, и неумолим будет суд Его на лицемеров, прикрывавшихся Его святым именем. Опомнитесь, покайтесь!

А время пришествия сего грозного пророка близится. Слово Божие непреложно говорит, что он явится пред вторым пришествием Господа нашего Иисуса Христа, а время сие приближается. Мы не знаем ни дня, ни часа сего страшного, но своими грехами приближаем сей час. Ведь если грех покроет всю землю, как водный потоп, если благодати Божией не будет места среди людей, то чего ради Господь будет отлагать суд Свой праведный? Для чего существовать еще миру грешному, если среди него не останется людей, способных к восприятию спасающей благодати?..

Со страхом и трепетом повторим словеса Господа, Судьи живых и мертвых: «Так говорит Аминь, Свидетель верный и истинный: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч? Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3, 14–16)...

Подмена миросозерцания

Читатели, конечно, обратили внимание в прошлом № 30 «Тр. Слова» на голос Оптинского инока об опасности, грозящей святой Руси от того вольнодумства, какое разливается ныне по лицу родной земли широкою мутною волною и захватывает все области русской жизни, не исключая – увы – и церковной... Горькое, вдохновенное слово старца, сказанное почти шестьдесят лет назад, можно бы назвать пророчеством, если бы простой здравый смысл, при вдумчивом, беспристрастном суждении, не говорил и теперь того же. Инок Ев-фимий, с точки зрения того времени, времени еще крепостного права, времени безграничного своеволия помещиков, всю вину возлагает на дворянское сословие: в то время, действительно, это сословие было руководящим в общественной и государственной жизни, но за 60 лет многое изменилось к худшему. Если и теперь, к несчастию, немало среди дворян гг. Долгоруковых, Петрункевичей и им подобных, оскорбляющих свое звание, зато теперь развелось видимо-невидимо бессословных «интеллигентов», каких 60 лет назад почти не было. Это люди без веры, а потому и без совести, без чести, это духовные кастраты, у которых все, чем человек, отличается от скота, вытравлено, которые, нося образ человеческий, опаснее всякого зверя и способны на всякую мерзость, на всякое преступление, лишь бы не попасть на виселицу. Вот единственное нечто, их одерживающее, и они знают, что делают, когда кричат о необходимости законопроекта об уничтожении смертной казни для подобных себе, а главным образом именно – для себя самих. Да и все «свободы», о коих они так горячо толкуют, в сущности, клонятся к свободе зла, к непротивлению злу, проповедуемому безбожником Толстым. И чем дальше мы живем, тем больше, частью якобы на законном основании, частью же просто захватным правом разливается это зло, а те, кто Богом поставлен преграждать ему путь, будто не видят этой духовной отравы: «Нелиберально: противно свободе совести...» О. Евфимий жалуется на продажность тогдашних дворян: но тогда, по крайней мере, грех грехом называли, брали всякие взятки, но в совести своей все же это не оправдывали, а ныне – все вытравлено, искажено, ныне хотят жить без совести, и это считают нормою жизни, «свободою от предрассудков», ныне стыдятся упомянуть имя Божие... Вдумайтесь в это, православные русские люди! Ведь ужас сжимает сердце! А нас насильно хотят приучить не видеть в этом ничего ненормального, как будто все это – самые неважные, пожалуй, даже невинные вещи! Сложилось как-то так: нас, верующих, поражает какое-либо явление, крайне, по нашему убеждению, ненормальное, прямо недопустимое; оно остается ненаказанным или же наказывается выговором, замечанием, ничтожным штрафом – словом, так, что ценность самого зла при этом низводится до минимума. Само собою понятно, что такое отношение представителей закона ведет к переоценке нравственных понятий: если то, что мы привыкли с детства считать недопустимым, возмутительным, считали тяжким грехом, преступлением, теперь расценено как неважный дисциплинарный проступок, то, стало быть, нам приходится волею-неволею мириться с такою расценкою: не в наших ведь силах потребовать иной расценки... И слабые люди первые поддаются искушению считать неважным то, что прежде считали очень важным, и начинают мало-помалу дозволять себе это... А за ними, точно под влиянием какого-то гипноза, мало-помалу и все мы привыкаем почти так же смотреть на дело. Так перевоспитывается наше поколение в новых понятиях о зле. О молодых людях уж и говорить не приходится: они сразу как-то усваивают эти новые расценки нравственных деяний: даже мы, старики, невольно чувствуем, как притупляется постепенно наше нравственное чувство, как сначала тоскует сердце, что творится что-то не так, как подобает по закону Божию и совести христианской а потом, под влиянием повторения подобных фактов, при сознании своей беспомощности, бесполезности протеста, невозможности поправить дело, вернуть власть имущих к прежним понятиям, невольно сживаешься с новыми воззрениями, и хотя в своей совести не миришься с ними, хотя видишь, что это ведет к гибели но по необходимости терпишь: чувство, говорю, нравственное притупляется, и ты плывешь по течению – прямо к пропасти... Нужны ли к сему иллюстрации? Жизнь и печать дают их на каждом шагу. Самые возмутительные кощунства, большею частью, остаются безнаказанными, богохульство, поругание заветных святынь – чуть не ежедневно и в газетах, и в жизни; мало того: вы лишены возможности, например, в дороге найти порядочную патриотическую газету: непременно извольте читать жидовские листы, вы задыхаетесь от этой удушливой атмосферы лжи, кощунства, безбожия, и ныне, и завтра – все одно и то же... Но и этого мало. Для людей, которые хотели бы поучиться не из газетных простынь, а из более или менее серьезных книг, теперь издаются и толстые якобы научные книги – отвратительно-враждебного в отношении к вере и Церкви направления... Если попадет такая книга вам в руки, вся душа ваша возмутится от негодования, а те, кому ведать надлежит, спокойно рассуждают: «Пусть издают – нельзя же стеснять свободы» якобы «научных мнений»... Недавно вышел перевод одной такой безбожной, глубоко возмутительной книги Велльгаузена, и книга пропущена, гуляет и отравляет молодежь... Да и издал-то ее некий «профессор», очевидно, специалист по части безбожия. И ничего: сей профессор сидит на своей кафедре и продолжает «просвещать» наше юношество, и ему все разрешается... Да что говорить о профессорах университетских? Даже духовные академии, да, православные духовные академии, несмотря на недавнюю их ревизию, еще не свободны от таких профессоров. И вместо того, чтобы предложить таковым оставить церковную школу, вместо того, чтобы потребовать от них, если они каются, публичного отречения от своих либеральных бредней, им предлагают, как слышно, только «воздержаться от распространения первого издания» своих сочинений и «исправить» их для второго издания... Ну а что они проповедуют и будут проповедовать с кафедр духовному юношеству, будущим пастырям и учителям пастырских православных школ? Об этом кто позаботится? Кто поручится за чистоту их учения? Пусть простят нам те, от кого сие зависит: душа болит, сердце наше исстрадалось от такого слишком снисходительного отношения к ересям, если не сказать больше!.. Если уж государство не хочет противиться этому злу, если оно закрывает глаза на пропаганду всякого безбожия и антихристовых учений, то может ли терпеть это Церковь в своих недрах? Не должна ли она всею силою своего – увы, ныне столько уже поколебленного – авторитета восстать против зла, пускающего корни у самых источников ее православного вероучения? Если мирская власть, под гипнозом либеральных масонских веяний, «играет с огнем», то позволительно ли это для самой Церкви? Знаю, что горькое слово пишу я, знаю, что это не по духу нашего излукавившегося времени, но сил нет молчать, когда чувствуешь, как и тебя начинает затягивать это болото, когда сознаешь, что и ты начинаешь привыкать к безразличию, когда видишь пред собою пропасть, куда влечет Россию этот поток, и несть удерживающего от нея...

Утверждение на Тя надеющихся! Утверди, Господи, Церковь, юже стяжал еси честною Твоею кровию!..

Соблазн идет от интеллигенции

Как тяжко будут отвечать Богу люди, соблазняющие ближнего! Вспомните грозное слово Спасителя: «Аще кто соблазнит единого от малых сих, верующих в Мя, уне (лучше) есть ему, да обесится жернов осельский на выи его, и потонет в пучине морстей...»

Для неверующего эти слова – пустой звук, а для верующего – гром небесный. Кто – малые сии? Кто – соблазнители их?

Малые это – не дети только. Это все меньшие братия наши, это – все те, кто около нас, кто меньше нас развит умственно, менее чуток нравственно, кто слабее нас и физически, и духовно, а следовательно, легко может быть увлечен нашим словом, нашим примером. И вот наша интеллигенция, именующая себя передовыми людьми, то есть мнящая о себе, будто она идет впереди народа (куда? – увы! – назад, к духовному одичанию!), страшно ответит Богу за тот соблазн, какой она вносит в народ – как в массы народные, так и в каждую отдельную душу. Если вы не соблюдаете постов, то вы не вправе требовать и от своей прислуги, чтобы она исполняла устав церковный. Вы не считаете нужным в праздники неопустительно ходить в церковь? Вы не можете посылать туда и свою прислугу. Вы не хотите, вы как будто стыдитесь перекреститься, садясь за стол? Знайте, что прислуга видит это, сначала осуждает вас за это (а ведь и это – уже соблазн), а потом и сама перестанет молиться пред обедом и ужином. Но соблазн идет дальше. Недаром народ, то есть простых людей, сравнивают с детьми. Простецы зорко присматриваются к интеллигентам, как дети – к взрослым. Простецы так же прямолинейны в своих суждениях, как и дети. О детской наивности, прямолинейности существует немало рассказов. Но и простые люди нередко бывают так же прямолинейны и откровенны, как дети.

«– Я нанял прислугу, простую крестьянскую девушку, – рассказывал недавно один почтенный сановник. – Раз, по какому-то поводу, говорю ей: «Побойся Бога, Анна, так грешно делать».

– Э, барин, – отвечает она, – кто же из ученых людей ныне в Бога-то верует?

Прошло несколько времени. Приходит ко мне приятель. К слову, в присутствии прислуги, я говорю ему: «Вон и моя Анна не верит в Бога». Но что же слышу от Анны?

– Неправда, барин, я в Бога верую. Вот вы «интеллигентный тип» (ее выражение), а я вижу, что и утром, и вечером вы Богу молитесь. Значит, Бог есть...»

Не то же ли мы видим и в массах рабочего люда, который чаще, чем деревенские обыватели, соприкасается с интеллигенцией? Где простые люди заражаются неверием и всяким вольнодумством? В городах, особенно на фабриках и заводах. Два года тому назад, осенью, из Архангельска вернулись молодые парни в родную сольвычегодскую глушь. Накануне местного праздника Покрова Пр. Богородицы они учинили пляску с гармониками вокруг храма, а когда в самый праздник священник обличил их кощунственный поступок, они собрались вокруг его дома, выбили все стекла, грозили убить и зажгли самый дом... Мне пришлось перевести священника в другое село. И около года не находилось кандидата на его место. Да, таких случаев и даже более возмутительных – не перечтешь: история последних пяти – несчастных для России – лет переполнена ими. И везде зараза, соблазн идет от тех, кто считает себя интеллигентом. А считают себя таковыми и сельские учителя и учительницы, и фабричная администрация, и фельдшера, и волостные писаря... Даже обидно за достоинство человека, когда представишь себе всю нищету миросозерцания этих «интеллигентов». Весь запас их «знаний» ограничивается газетной и брошюрной трухой, да много-много каким-нибудь справочником из множества уличных изданий... А каковы бывают эти справочники – я скажу в другое время. И вот эти-то убогенькие, у которых сердце совершенно опустошено даже от тех крох религиозного знания, какие запали, может быть, в детстве, эти-то уродцы духовные и мнят себя быть руководителями жизни умственной, жизни народной, величают себя «передовыми» людьми, судят и рядят обо всем, будто нет тайны, которой они не знали бы, нет мировой загадки, которую не могли бы они решить... Жаль наш бедный, несчастный народ! Сколько зла и соблазна сеется этими непрошеными его руководителями! А число их все растет и растет: если статистика нам показала, что только за время, пресловутого «освободительного» движения сослано в Сибирь до 25000 народных учителей – только одних учителей из таковых, уже отмеченных, так сказать, с поличным пойманных: сколько же их остается на местах и продолжает отравлять народ своими бреднями! Недаром же враги Церкви и Отечества так рассчитывают на народную школу в деле совращения и развращения народа; недаром так усиленно добиваются вырвать из рук Церкви народную школу: расчет очевидный – не пройдет десятка лет, как все молодое поколение будет отравлено ими, забудет Бога, и тогда настанет их темное царство... Куда захотят, туда и направят они эту озлобленную, обезумевщую, голодную (ибо все будет пропито) толпу... Ужас берет, как подумаешь об этом! А наши «верхи» так спокойно беседуют о «передаче церковных школ в министерство»... не в министерство, господа, а в руки пропагандистов неверия и разрушения. В руки вот этих соблазнителей и губителей несчастного народа. Не обманывайте себя, грешно притворяться слепым, когда дело столь очевидно... Кто любит родину, кто любит родной народ, кто не хочет ему гибели, тот должен просить, умолять правительство – стать на страже народной души, не подпускать соблазнителей близко к святому делу народного воспитания, ограничить свободу развратителей – прелюбодеев печатного слова, всяких пропагандистов-лжеучителей: самому народу не справиться с ними... Иначе мы – на краю гибели!