Текст книги "Пленница кукольного дома"

Автор книги: Николай Зорин

Соавторы: Надежда Зорина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Настя тоже его обманула – синим платьем в тот вечер, лживыми уговорами сегодняшней ночью. Черт возьми! Он встанет и посмотрит сейчас фильм! Он большой, взрослый, он в своей собственной квартире – кто может ему что-то запретить?

Андрей резко сел на постели, уже не заботясь, проснется ли Настя, скинул ноги с кровати, но запутался в простыне, упал, хотел подняться, но не смог. Перепуганная Настя вскочила, с большим трудом сумела уложить его обратно на кровать. На него напала такая слабость, что он уже и пошевелиться не смог бы. Настя сидела рядом, гладила его по голове, говорила какие-то утешительные ласковые слова. Наконец ему удалось уснуть. А девушка больше не ложилась – боялась оставить его наедине с кошмарами.

Это был последний рецидив – проснулся Андрей около двенадцати дня практически здоровым.

* * *

В университет Настя не пошла – наверное, Бородин успел ей все-таки что-то сказать, предупредить, а может, она была напугана его ненормальным состоянием ночью, – и в «Колесо обозрения» к Татьяне они поехали вместе. Та их уже ждала у входа, почему-то прячась между дверьми.

– Привет, привет! Задерживаетесь. Быстро делаем отсюда ноги! – Татьяна схватила Настю за руку и потащила в сторону бара «Сказка», который находился в том же здании, что и редакция. Андрей поспешил за ними, несколько удивляясь такому ее поведению.

В баре Татьяна со всего размаха плюхнулась на стул и захихикала, потирая руки:

– Все! Теперь не достанет! – Вытащила сигареты, закурила – Андрей услужливо поднес зажигалку.

– Кто не достанет? – Настя испуганно смотрела на сестру.

– А… – Татьяна сделала глубокую затяжку и медленно выпустила дым. – Есть у нас один внештатный придурок. Достал, сил нет! Повадился таскаться в редакцию чуть ли не каждый день. Главный его ко мне отфутболил и руки умыл, а мне теперь отдувайся. Нудный такой, жуть!

– А чего он таскается-то? Чего ему надо? – спросил Андрей.

– Приносит всякую ерунду философического содержания, в основном в виде стихов. Хочет, чтобы опубликовали.

– Так ты бы его послала раз и навсегда.

– Нет, послать нельзя, главный требует, чтобы мы поддерживали связь с общественностью.

– Тогда публикуйте.

– Да как такое можно опубликовать?! Вот, например, из прошлого опуса. Вы только послушайте! – Татьяна закатила глаза и прочитала нараспев:

 
Природа! О! Ты чудо из чудес,
К которому привыкнуть мы не сможем!
О, неба синева! О, солнце! О, зеленый лес!
О, человек – частица чуда тоже!
 

– И все в таком роде на пяти страницах печатного текста.

– Перенасыщено «о», а так… – Андрей засмеялся. – Читывал я шедевры и похлеще.

– Не знаю, что ты там читывал, а я уже застрелиться из-за него готова. Позавчера услышала его голос в коридоре и подумала: в шкаф, что ли, залезть? Сказать девчонкам, что меня нет, и там отсидеться… Ладно, бог с ним, с уродом, ближе к делу, как говорит наш дорогой шеф. Насчет твоего журнала я узнала. Называется он не «Цивилизация», а «Антицивилизация». Издавался в нашем городе, просуществовал недолго, вышло всего восемь номеров. Ну, а остальную информацию, – Татьяна хитро прищурилась, – получишь, если угостишь девушек кофе.

– На самом интересном месте остановилась… – проворчал Андрей.

– Мы знаем, как и чем зацепить клиента, – Татьяна улыбнулась. – Мне еще и пирожное.

– Мне тоже, – включилась в игру Настя. – А еще взбитые сливки, плитку «Milka» и…

– Хорошо, хорошо, твои вкусы я знаю, можешь не перечислять.

Андрей отошел к стойке, а когда вернулся с подносом, нагруженным чашками, тарелочками и вазочками, Татьяна не стала его дольше мучить, сразу же выложила информацию.

– Бывшего редактора «Антицивилизации» я, как оказалось, неплохо знаю. Да и кто его не знает? Сема Глизер. Тот еще типус! «Анекдот с бородой». Все так его и зовут, за глаза, разумеется. Бородатый, бородавчатый и абсолютно лысый. Я ему с утра позвонила, договорилась, что ты к нему подъедешь. Можешь прямо сегодня, после четырех он дома. У него сохранилась вся подшивка журнала. – Татьяна вытащила из сумки блокнот, полистала, нашла нужную страницу, вырвала и протянула Андрею: – Вот, возьми, тут телефон и адрес. Но если совсем горит, его теперешняя редакция в двух шагах отсюда. Только я бы тебе не советовала туда ходить.

– Почему?

– Это не совсем удобно, – Татьяна загадочно улыбнулась.

– Ему неудобно?

– Тебе неудобно. Твой визит может пагубно сказаться на твоей безупречной репутации.

– Не такая уж она у меня безупречная.

– Тем более! Сема, несмотря на некоторую свою несуразность, мужик вполне нормальный, а вот журнал, который он нынче издает… Как бы это помягче выразиться? В общем, порнографического содержания журнальчик, причем для сексменьшинств. «Два в одном» называется. Слышал о таком?

– Нет, не слышал и не видел.

– И слава богу! Кстати, журнал пользуется большим спросом.

– А Сема что, гей?

– Да нет, говорю же, нормальный мужик! С вполне обычной ориентацией, переходящей в вялотекущую импотенцию.

– О, а ты-то откуда знаешь? – рассмеялась Настя.

– Понаслышке, понаслышке, не из личного опыта, не волнуйся. Он не в моем вкусе, я лысо-бородатых не люблю. Так что, – Татьяна повернулась к Андрею, – пойдешь к нему домой или рискнешь заглянуть в редакцию? Из чистого любопытства?

– Домой. Если ты мне гарантируешь, что он на меня не набросится и тут же не растлит.

– Не растлит, не растлит, можешь не беспокоиться. Ну ладно, – отставила Татьяна чашку, – кофейку попили, пора бежать. Мой внештатный гений, наверное, уже испарился.

* * *

До встречи с Глизером оставалось больше часа.

Андрей хотел отвезти Настю домой, но она ни за что не согласилась – всерьез решила его охранять. Чтобы как-то убить время, они зашли в «Букинист» – большой двухэтажный книжный магазин. Здесь можно было истратить не один час, особенно с Настей. Поэтому, когда они, наконец, вышли, нагруженные книгами, пришлось ехать быстро, на предельно возможной скорости, иначе они просто опоздали бы на встречу. Настя осталась в машине дожидаться Андрея, посчитав, что вместе им идти неудобно.

Семен Глизер больше всего напоминал веселого, жизнерадостного гнома. Он оказался еще нелепее, чем его описывала Татьяна. Маленький, толстенький, с гладким, сверкающим черепом, усеянным бородавками, и с густой черной бородой. Чрезвычайно подвижный и громогласный.

– Андрей Львович Никитин, частный детектив? – громко, на всю лестничную площадку вопросил Глизер и расхохотался.

– Он самый. – Андрей протянул руку, «гном» с радостью ее схватил и энергично потряс. – Можно просто Андрей.

– Ждал, ждал, проходите. Как Татьяна поживает? Замуж не выскочила? – Глизер запустил в бороду свою пухлую лапку и задумчиво зашебуршил в ней, словно выискивая блох.

– Нет, не вышла. Да она, насколько я знаю, пока и не торопится.

– А что, вы к ней подступались с таким предложением? – Семен подмигнул. – Отказала?

– Я вообще-то знакомый ее сестры.

– А! – Семен явно почему-то обрадовался. – Кофе? Или, может, – хозяин хлопнул тыльной стороной ладони себя по шее, – чего-нибудь покрепче? У меня есть отличный херес… Правда, как сказала одна моя знакомая, хорошее на букву «х» не назовут, причем сказала наутро, после того как мы с ней приговорили три бутылочки, но херес действительно очень неплох. – Глизер опять подмигнул и громко расхохотался. – Рекомендую. Очень и очень неплох.

– Да нет, спасибо, – отказался Андрей. С сожалением отказался, толстячок ему нравился, и если бы не Настя, которая ждала его в машине, он бы с удовольствием с ним выпил. – Со временем проблемы.

– А, понимаю. Ну тогда сразу к делу. Пойдемте в комнату.

Мебель там оказалась совершенно под стать хозяину: низенькая, широконькая, вся какая-то, если так можно выразиться о мебели, жизнерадостная. Диван и кресла были обиты красным в цветочек велюром, на столе лежала яркая, пестрая скатерть.

– Присаживайтесь. Если хотите, можете курить. Пепельница на подоконнике. А я пока… – Он устремил задумчивый взгляд вверх, к полкам, прибитым над шкафами, почти к самому потолку. – Там у меня весь архив. Вот только… – Семен опять задумался.

– Вы не знаете, как туда забраться? Может, мне будет удобнее? – предложил Андрей с готовностью.

– Да нет, – Семен отмахнулся, – как туда забраться, я знаю. Проблема не в том.

– А в чем?

– Проблема в том, что я совершенно не помню, на какой именно полке нужно искать. Их у меня, как видите, пять. – Он опять впал в задумчивость. – Ну ладно! – Семен энергично потер ладонь о ладонь, сделал телом какое-то движение, похожее на полуприседание, и выбежал из комнаты. Вернулся со стремянкой. Расставил ее и быстро взобрался наверх. – Может, здесь? – Снял с полки подшивку пожелтевших, ужасно пыльных газет, протянул ее Андрею. – Подержите. – Потом передал несколько столь же пыльных папок, ворох разрозненных бумаг. – Складывайте все где-нибудь, можно прямо на пол. Нет, давайте все назад, на этой полке искомое не обнаружено.

Журнал «Антицивилизация» нашелся только на четвертой по счету полке. Восемь толстеньких книжек в строгой обложке (на черном фоне белыми буквами название, год, месяц и номер), аккуратно перетянутых веревочкой.

– Вот она, моя девочка. Любимый ребенок, признаюсь вам. Жаль, что так недолга была ее жизнь. Вас какой номер интересует?

– Я не знаю. Меня, собственно, интересует статья «Молекула смерти».

– «Молекула смерти»? Опять? Через двенадцать лет опять только «Молекула смерти»! – Глизер отчего-то ужасно расстроился. – «Антицивилизация» была очень хорошим журналом. Очень! Не чета тому дерьму, которое я сейчас с горя издаю. Но за все время, что выходила моя «Антицивилизация», большой резонанс вызвала одна только эта статья. Вот и вы туда же! Знал бы, не стал столько возиться, искать… – Глизер, казалось, не на шутку обиделся.

Андрей открыл первый номер, пролистал несколько страниц, вернулся к оглавлению.

– Она не здесь, – Семен почти вырвал у него из рук журнал. – В шестом номере. Вот, держите. Сорок седьмая страница.

– Ого, какая у вас память!

– Дело не в памяти. Просто чертова «Молекула» просто… оскорбила! Вернее, такой интерес к ней оскорбил. Это же была обыкновенная «утка» – наверняка так! – никакой научной основы под собой не имеющая. А поди ж ты – столько звонков, столько отзывов! Я согласился ее опубликовать только потому, что журнал к тому времени уже совсем хирел и загибался, понимая прекрасно, что туфта там все. У каждого своя молекула смерти! Ну не бред ли? А народ, когда прочитал статью, даже испугался. Правда, правда! Были такие, которые в панику ударились, дескать, вот он, конец света, пришел Антихрист… И требовали продолжения статьи, вышло ведь только вступление. А что я мог сделать, если автор, тот чертов профессор – если он, конечно, профессор, в чем лично я сомневаюсь, – как сквозь землю провалился? Упросил напечатать, наобещал с три короба, а потом сгинул… Что с вами? Вам нехорошо?

– Тихомиров Б.Г., – пробормотал Андрей. – Совпадение?

– Да что такое? Что вас так потрясло? Да, Тихомиров, психиатр, профессор, если не врал. Или вас сама статья поразила? Вот я и говорю…

– Скорее всего все-таки совпадение, такой удачи не может быть. Хотя… Инициалы ведь тоже совпадают.

– У кого совпадают?

– По делу об одном недавнем убийстве проходит свидетель Б.Г. Тихомиров, он отчим жертвы. Но я не знал, что он психиатр и к тому же профессор. В протоколе ничего об этом не сказано.

– Вот! Я так и знал, что он соврал, что никакой он не профессор!

– Семен Григорьевич, вы не могли бы мне одолжить номер журнала со статьей на несколько дней?

– Мог бы, конечно. Только большая просьба: с возвратом. Сейчас этот журнал днем с огнем не найдешь.

– Спасибо, я обязательно верну. А вы ничего больше о Тихомирове не слышали? Может, он еще в каком-нибудь издании статьи печатал?

– Нет, ничего.

– А телефона его не осталось? Я понимаю, за двенадцать лет он сто раз мог перемениться, но вдруг хоть какая-то зацепка…

– Да у меня его телефона и не было, в том-то и печаль! Тихомиров никаких своих координат не оставил, договорились, что он сам через пару дней зайдет и принесет продолжение, но не пришел. А меня читатели чуть живьем не съели. Да ладно, чего уж теперь, дело прошлое! – Семен рассмеялся, дурное настроение его наконец прошло.

– Большое спасибо за все! – Андрей поднялся. – Я пойду.

– Уже уходите? – Семен так искренне расстроился, что Андрею его стало жалко. – Может, все-таки хлопнем по рюмашке. Так, чисто символически, за знакомство. У меня и коньяк есть, не только херес.

– Да нет, спасибо, никак не могу, меня ждут. Вы уж сами выпейте. За наше знакомство, – Андрей улыбнулся.

– Сам не могу, я один не пью, – Семен тяжело вздохнул. – Боюсь.

– Чего боитесь?

– Запоев боюсь.

– А вы разве…

– Нет, пока, слава богу, нет. Но ведь так и спиваются – когда начинают употреблять в одиночку.

– Спиваются по-разному. Впрочем, я бы с радостью составил вам компанию, но меня в машине ждет девушка, кстати, сестра Татьяны.

– Девушка ждет в машине? – Глизер хихикнул. – Это веская причина для отказа от выпивки с себе подобным. Ну что ж, тогда не смею больше задерживать. – Он тоже поднялся и проводил Андрея в прихожую. – До свидания.

– Всего доброго.

Андрей вышел из квартиры, медленно стал спускаться по лестнице, пока не услышал, что дверь глизеровской квартиры захлопнулась. Тогда он остановился между этажами, пристроился на подоконнике, раскрыл журнал на нужной странице. Ему хотелось в одиночестве, без Насти, прочитать статью.

«Молекула смерти» занимала всего две журнальные страницы и действительно оказалась лишь вступлением к большому труду. Написана она была в легкой, доступной для самых широких масс форме. Статья заинтересовала Андрея чрезвычайно, хотя ничего нового почерпнуть он не смог: все было так, как рассказывал Венька. Но она была пронизана такой мощной энергетикой, что просто захватила Андрея. Он прочитал ее на одном дыхании и стал перечитывать снова. И было жаль, что статья кончалась так быстро, хотелось читать ее и читать…

Стоп! Андрей захлопнул журнал. Это он уже проходил – когда хочется снова и снова прокручивать текст. Проходил, переборол, излечился. Больше на ту же удочку он не попадется. Но одно ясно: статья и фильм пронизаны одной и той же энергетикой, создатель того и другого один – Б.Г. Тихомиров. Конечно, тот самый Тихомиров – отчим Марины и Натальи. Таких совпадений быть не может, и потому никакого совпадения нет.

Теперь надо позвонить Бородину, узнать адрес и сразу поехать. Одному, без Ильи. У него с автором статьи личные счеты – из-за этого самого Б.Г. Тихомирова он, Андрей, больше суток жил в суицидном бреду и едва спасся. Интересно, сколько народу чертов профессор успел отправить на тот свет? Статья вышла двенадцать лет назад. Если он все двенадцать лет применял свою методику, страшно представить, какое количество людей погибло. Никакому Чикатило подобное не снилось! Или он пользовался ею редко, только в особых случаях? Зачем ему понадобилось убивать Максима, своего зятя? Какие на это у него могли быть причины? На первый взгляд никаких, они скорее у Натальи были. Так что, она-то ему и заказала своего неверного мужа? Вполне может быть.

Вот еще что непонятно: зачем Тихомиров решился опубликовать свою методику, если намеревался ею пользоваться в целях отнюдь не законных? И если уж обнародовал вступление, почему не стал печатать продолжение?

Все это и нужно у него выяснить. Но сначала отправить куда-нибудь Настю, с ней ехать к Тихомирову никак нельзя.

Андрей соскочил с подоконника, свернул журнал и побежал вниз по лестнице.

Настя почему-то ждала его не в машине, где он ее оставил, а на лавочке возле подъезда. В руке у нее был телефон.

– Андрюшка, ну что ты там у этого рупора сексменьшинств застрял? – накинулась она на него. – Жду тебя, жду, сижу тут, как дура!

– Да пока журнал нашли, то, се… – начал оправдываться Андрей. – И поговорить нужно было. Слушай, Насть, давай я тебя домой закину.

– А ты? Мы разве не вместе?

– Да мне тут еще кое-куда нужно съездить. Чего я тебя за собой целый день таскать буду?

– Кое-куда съездить? Интересно, куда? Мне, кстати, Илья звонил, пока ты у главаря сексменьшинств сидел… – Настя значительно на него посмотрела, помолчала, выжидая, что Андрей скажет, но не дождалась и сама продолжила: – Так вот, Бородин считает, что мне лучше сегодня с тобой побыть.

– Он объяснил тебе, почему?

– Нет, – Настя нахмурилась. – Я хочу, чтобы ты мне это объяснил.

– Объясню, обязательно! – Андрей поцеловал Настю в нос. – Вечером, когда приеду, а сейчас… Ну честное слово, не могу!

– А что с тобой сегодня ночью творилось?

– Ерунда, ничего не творилось. Бессонница, кошмары, голова болела… Да, со всеми время от времени такое бывает!

– Но вот Илья говорит…

– Что Илья говорит? Я вообще не понимаю, с чего вдруг он тебе звонить стал?

– Ну… – Настя опустила глаза, вытащила из кармана зажигалку, покрутила колесико. – Я тебя обманула, не звонил мне Илья. Я сама хотела ему позвонить, но поздно мне это в голову пришло, ты как раз вернулся. Но я же вижу, с тобой происходит что-то странное, ты второй день сам не свой. А сегодняшняя ночь была вообще ужас! Я боюсь отпускать тебя одного. За тебя боюсь, вдруг с тобой что-то случится?

– Настюша, милая, со мной что-то случится, если я не отвезу тебя домой и буду выслушивать твои страхи. Знаешь, что тогда случится со мной? Я рассвирепею, наговорю тебе грубостей, мы поссоримся, и я умру от переживаний. Поедем домой, а?

– Ну… хорошо, – наконец сдалась Настя. – Поедем. Только…

– Все! – прикрикнул Андрей на нее. – Мы все решили!

Настя обиделась, отвернулась к окну и молчала всю дорогу. Молчала и когда они вместе поднимались по лестнице – Андрею нужно было зайти взять диск с фильмом. Прошла сразу в спальню, громко хлопнув дверью.

Ну и ладно, ничего не поделаешь, к вечеру отойдет. Ехать с ней к Тихомирову все равно нельзя.

Теперь предстояла другая, не менее сложная задача – взять у Бородина адрес, не объясняя цели, не рассказывая, что отчим убитой Марины Перовой – автор статьи и, вероятнее всего, убийца Максима, Марины и еще неизвестно какого количества людей. Иначе Илья обязательно поедет с ним. А Андрею необходимо поговорить с Тихомировым сначала один на один! Бородина следует подключить уже после разговора.

Андрей набрал номер Ильи, изложил свою просьбу. Тот сначала наотрез отказался давать адрес свидетеля без каких-либо объяснений.

– Да ты что, Андрюха? – возмущенно кричал он в трубку. – Я и права-то не имею!

– Про права твои мне все понятно, но я ведь по дружбе прошу, – пытался уломать его Андрей.

– Говори, зачем тебе его адрес, тогда подумаю, давать или нет, – стоял на своем Бородин. – А вообще, если тебе так приспичило, давай вместе сегодня вечерком к нему съездим. Часиков в восемь.

– Какой смысл ехать туда вместе? Дело-то пустяковое, просто хочу проверить одну свою мысль. Скорее всего, она не верна, но вдруг?

– Вот и проверим вместе твою мысль. В чем она заключается, а?

– Это по прошлому моему делу, – стал сочинять на ходу Андрей. – Фамилия Тихомиров – знакомая. Он, кстати, чем занимается?

– Да так, мелкий сотрудник одной незначительной фирмы. Закупки и перепродажа продуктов питания.

– Вот-вот, вполне может быть он! – лживо обрадовался Андрей. – Илья, ну что ты из себя неприступного законника строишь? Свои ведь люди, дай адресок-то…

– Ладно, черт с тобой, но действуй от своего имени, частнодетективного, на милицию не ссылайся, – Илья тяжело вздохнул. – Сейчас найду… А вот, записывай: Зелинского, сто пять, квартира восемнадцать, телефон…

Андрей записал, быстро попрощался с Бородиным, пока тот не надумал составить ему компанию в поездке, и тут же набрал номер Тихомирова.

Тот, к большой удаче, оказался дома, принял Андрея за милицию и, по сему обстоятельству, сразу же согласился на встречу.

* * *

К дому Тихомирова Андрей подъехал около шести. Он совершенно не представлял себе, как начнет разговор с… доктором смерти. Можно, конечно, пойти напролом и сразу бухнуть: Борис Геннадьевич, я знаю, что вы автор и, наверное, создатель смертоносного фильма, – потом поставить диск и выжать из него признание. Или бросить журнал перед ним и потом поставить диск, объяснить, что у следствия, которое он представляет (раз уж его приняли за сотрудника милиции, этим надо воспользоваться), нет никаких сомнений, что статья и фильм – одних рук дело. И… и опять же выжать из него признание. Или… Нет, нельзя идти напролом, действовать надо по-тихому, тем более… Ну, для начала он просто хочет поговорить с профессором – бывшим профессором, лжепрофессором? – поговорить о его методике, о его работе поговорить, очень, очень интересной работе… поговорить с интересным человеком…

Черт! Нет! Он выродок, просто самый настоящий выродок, этот Тихомиров, а никакой не интересный человек. Выродок, угробивший, вероятно, тьму-тьмущую, чертову прорву народу. Его самого чуть не угробивший. Выродок, убийца, похлеще всякого маньяка!

Да, похлеще. Но это нисколько не мешает ему быть интересным человеком. Человеком, к которому… человеком, с которым… Притягательным человеком, как его фильм, как его статья, черт побери, чего уж тут душой кривить…

Главное – не заиграться. А игра опасная. Очень опасная!

Андрей вышел из машины, направился к подъезду. Он не заиграется, переболел, у него выработался иммунитет на такие вещи. Поднялся по лестнице, позвонил в квартиру. Да, в квартиру, не в логово зверя, глупости из головы надо выкинуть. Плохо, что сердце так бьется и руки дрожат – от нетерпения поскорее увидеть этого человека. Не от страха, но все равно плохо.

Замок щелкнул, открылась дверь. На пороге – мужчина в спортивном костюме, невысокого роста, подтянутый, моложавый для своего возраста, ничего примечательного. А взгляд у него… в общем, обыкновенный взгляд, немного настороженный, но и только.

– Здравствуйте, Андрей Львович. Я правильно запомнил ваше имя?

– Да, правильно. Я…

– Из милиции, я понял, – закончил за него Тихомиров. – Пойдемте на кухню, если вы не против. Тамара, моя жена, спит. Она очень тяжело переносит смерть Марины, я не хотел бы… На все ваши вопросы сам отвечу. Только не знаю, что нового могу сообщить: все, что мне было известно, я уже сказал… Чаю не выпьете? – без всякого перехода и не меняя интонации спросил вдруг Тихомиров. – У нас есть отличный зеленый чай. Вы пьете зеленый чай?

– Зеленый чай? – тупо переспросил Андрей. Тихомиров несколько сбил его своим вопросом. – Нет, зеленый не пью, я, знаете ли, консерватор в еде и напитках, предпочитаю обычный черный, цейлонский.

– Понятно, – Тихомиров улыбнулся. – Можно и черный. – Он разлил чай по чашкам: себе из одного чайника, Андрею из другого. Придвинул вазочку с печеньем. – Угощайтесь.

– Спасибо, я не голоден, – сказал Андрей растерянно. Как он смог, этот чертов создатель смертоносной формулы, так его сбить, создать совершенно невозможную для предстоящего разговора обстановку?

– Да я ведь и не предлагаю вам обед из трех блюд, – добродушно заметил Тихомиров. – Чай, печенье ведь не еда, а угощение, и даже просто дань уважения малознакомому гостю.

– Непрошеному и нежелательному, вы хотите сказать?

– Скорее гостю поневоле.

– Ну, все равно.

Андрей решительно отставил чашку, не сделав и глотка, – чай сбивал, совершенно не так он представлял себе встречу с монстром… Черт, в том-то и дело, что профессор – бывший профессор, лжепрофессор? – на монстра совсем не походил. Может быть, он ошибся и статью «Молекула смерти» вовсе и не Тихомиров написал? Но как проверить? Если прямо спросить, не вы ли, Тихомиров, ее написали, в любом случае ответит, что не он.

– Вы пейте, пейте чай, а то остынет. И печенье берите, не стесняйтесь. – Хозяин отхлебнул из своей чашки. – Не совсем понимаю, что вы еще хотите узнать, я уже все рассказал вашим коллегам. Ни я, ни моя жена не можем пролить свет на убийство Марины, у нас нет никаких причин кого-либо подозревать. Разве что… Да, такую версию можете проверить.

– Какую версию?

– Вы знаете, конечно, это и в протоколе записано, что Марина родила без мужа. Так вот, есть вероятность – и на мой взгляд, большая вероятность, – что убийца – отец ребенка.

– Отец ребенка? – Андрей с удивлением посмотрел на Тихомирова. – А вы знаете, кто он?

– Предполагаю. Один молодой человек, с которым Марина была знакома давно, еще с университета. Тамара припомнила, что однажды он даже был у нас в гостях, лет шесть назад. Некий Вениамин, фамилию мы, к сожалению, не смогли вспомнить. Но я думаю, найти его можно, если постараться. Фамилия такая редкая, он то ли турок по национальности, то ли… Не знаю! Но найти его можно.

– Почему вы думаете, что Вениамин и есть отец ребенка? Да к тому же еще и убийца?

– Марина, насколько мне известно, ни с кем больше из молодых людей не встречалась. А то, что отец ребенка и есть убийца, это очень даже вероятно. У Марины не было врагов, Марину не ограбили – нет никаких причин для убийства. А тут… Она могла потребовать у парня, чтобы он на ней женился, он отказал, ну и… – Тихомиров развел руками. – В результате – убийство. Вы проверьте эту версию, обязательно проверьте.

– Видите ли, Борис Геннадьевич, ваша версия совершенно бесперспективна. Вениамин Балаклав…

– Точно, Балаклав! Но разве вы уже…

– Вениамин Балаклав не является отцом ребенка Марины. Да, он давний ее знакомый, но и только. А отец… отец – Максим Алдонин, муж другой вашей падчерицы, Натальи. Но, как вы понимаете, убийцей Марины Максим никак не может являться, потому как к тому времени он уже умер.

– Максим?! – Тихомиров совершенно изменился в лице. – Максим – отец ребенка Марины? Но как такое может быть?

– Неужели вы не знали? – Андрей насмешливо посмотрел на Тихомирова.

Тот вскочил, нервно заходил по кухне.

– Не знал? Да я и предположить не мог! И не понимаю, как вы… Вам Наталья сказала?

– Нет. Марина рассказала тому самому молодому человеку, своему давнему знакомому, Вениамину Балаклаву. Он, кстати, Вениамин, меня и нанял для расследования ее убийства.

– Нанял? Как так нанял? Разве у нас милицию для расследования убийства уже нанимают?

– Нет, милицию у нас пока не нанимают, до такого еще не дошли, худо-бедно она сама работает. Дело в том, что я не из милиции…

– Но вы же сами сказали…

– Ничего подобного я вам не говорил, вы сами так решили. Я частный детектив. Но пришел я к вам, собственно, не по поводу убийства. Вернее, не только по поводу убийства, – Андрей достал из сумки журнал, положил на стол. – Мне нужна ваша консультация.

– Что это? – Тихомиров подошел к столу, потянулся к журналу, но вдруг, как будто чего-то испугавшись, отдернул руку.

– «Молекула смерти» ведь ваша статья? И, соответственно, ваше гениальное изобретение?

Борис Геннадьевич дернулся, как будто ему со всего размаха дали пощечину, в ужасе попятился от стола.

– Ваше? – повторил вопрос Андрей.

Тихомиров все пятился и пятился, пока не наткнулся на стул. Тогда он тяжело опустился на сиденье, закрыл лицо руками и почти беззвучно прошептал:

– Значит, делу дали новый ход? Я так и думал, что когда-нибудь это произойдет, меня в покое не оставят…

Андрей внимательно следил за реакцией Тихомирова: все шло почти в точности, как он рассчитывал, но последняя реплика его удивила. Что значит «дали делу новый ход»? Какому такому делу?

– Хорошо, – Тихомиров поднялся. – Я вам все расскажу. Хоть вы и не из милиции, и я, в общем, не обязан, но… Не хочу, чтобы вы думали… Вы сами сейчас поймете… если захотите понять… В той ситуации я оказался скорее жертвой. Ну да, именно жертвой! Мне пришлось совершенно изменить свою жизнь, бросить дело, которое… любимое дело бросить и заняться тем, к чему я не имею ни способностей, ни интереса. Да какой уж тут интерес?! Я ученый и… смею надеяться, хороший ученый. Был таковым. Молекула смерти – действительно мое детище. Самый удачный эксперимент. Самый страшный эксперимент. То есть я хочу сказать – так впоследствии получилось. И привело меня к нему страшное событие – смерть моей жены. Потому что изначально никакой молекулы смерти не было, а была лишь… Я разработал методику излечения больных с суицидальным синдромом, возникшим в результате какого-нибудь сильного потрясения. Суть ее состояла в следующем. Больного вводят посредством гипноза в транс, проигрывают ситуацию, которая его потрясла, а потом он переживает свою смерть. Например, человек несколько раз пытался повеситься, но его каждый раз спасали – вытаскивали из петли. В трансе больной испытывает все ощущения своей смерти: удушье, разрыв сосудов… душа его летит по темному коридору, в конце которого нет света, он впадает в панику, в ужас, понимает, что смерть – не только не выход для него, но самое страшное, что только можно вообразить. Если остановится, ясно, что он совершил непоправимую ошибку, мучается невыносимо, переживает настоящий ад. И вот когда больной проходит все стадии своего кошмара, его выводят из транса. Тогда он осознает, что жив, и радуется жизни как бесценному дару, излечивается от мыслей о самоубийстве.

– Очень интересно, – потрясенно выдохнул Андрей. – Но ведь в статье речь совсем не об этом.

– Это была изначальная методика. – Тихомиров грустно улыбнулся. – Как оказалось в дальнейшем, довольно несовершенная. Во-первых, очень жестокая, во-вторых… помогала она не всем. Моей жене, например, она не помогла. Мою жену она убила. Мила…

– Это ваша первая жена?

– Да. – Тихомиров нахмурился, недовольный, что его перебили. – Мила была душевнобольной. Мы с ней и познакомились, когда я проходил практику в психиатрической больнице. Это был самый тяжелый случай из всех, с какими мне приходилось сталкиваться. У нее, в отличие от большинства больных с суицидальным синдромом, не было никаких причин для стремления к смерти, внешнего толчка, события. Она просто время от времени впадала в жесточайшую депрессию. Три раза я ее спасал, а на четвертый… На четвертый сам и убил. – Тихомиров открыл окно, достал из ящика стола сигареты, закурил. – Сеансы мы проводили вдвоем с… ну, тогда еще он был моим другом. Анатолий Кисленко, отличный практик, великолепный организатор, заведовал отделением, где лежала моя жена. Анатолий прекрасно владел гипнозом, а я только теоретик, поэтому обойтись без него никак не мог. Да ведь я же и не знал, к чему может привести наша совместная деятельность! Если бы знать… – Тихомиров поднялся, подошел к окну, высунулся чуть не до половины, как будто ему не хватало воздуха, постоял так немного, вернулся на место. – Одним словом, мы проводили сеансы вместе. Обычно в его кабинете. Больше никто о нашей работе не знал, до времени мы держали ее в секрете. Все шло прекрасно: больные излечивались, выписывались из больницы. За год работы выздоровело двадцать человек из двадцати трех – результат более чем хороший. Тогда Анатолий предложил попробовать применить мою методику к Миле. Я сначала отказывался: мне очень не хотелось причинять ей боль, даже во благо. Но потом понял, что… Лекарства ей не помогали, терять было уже нечего. Я уже говорил, что у Милы не было причин для депрессивного состояния, она была больна по-настоящему, тяжело и глубоко больна. Поэтому отсутствовала и ситуация, которую можно было бы прокрутить. Последнее ухудшение ее состояния вызвала смерть матери. Собственно, смерть явилась только толчком, а не причиной, но я все-таки решил использовать свою методику. Мы трижды проводили сеанс в течение месяца, ей не становилось лучше, но Анатолий продолжал на что-то надеяться. Он был очень привязан к нашей семье… тогда был привязан. Мне тяжело это рассказывать! – Тихомиров судорожно всхлипнул. – Очень тяжело! – Он немного помолчал, затушил сигарету в пепельнице. – В общем, мы не смогли ей помочь. Мила выпила сильнодействующее снотворное и…