Текст книги "Обретение мира"

Автор книги: Николай Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

6

Солнце пригревало по-летнему, и море ожило. Вся живность вокруг, все растения, рыбешки, даже сам песок на дне каким-то образом… ожили. Море стало похоже на крепчайший, настоянный на жизненных силах природы бульон, в котором очень непросто было разобраться. Касатки откармливались после зимы, выбирая добычу повкуснее, гурманствуя. Да и реки выносили в пролив невероятно душистую воду, от которой можно было одуреть… Но наслаждаться жизнью было неправильно, слишком серьезное дело предстояло всем. Поэтому, с ощутимым трудом вырвавшись из прекрасного, но и опасно завлекательного состояния, Рост принялся действовать.

Главное, что его теперь смущало больше всего, так это приказ, который он отдал Казаринову, чтобы тот выкладывал на плот по сотне ружей, добавляя по сотне еще раз. Вот этому добавлению Казаринов, дурья башка, решил не подчиняться. Вероятно, он просто побаивался, что викрамы его надуют, а это было глупо. Потому что викрамы определенно могли быстренько закупить больше ружей за свои металлические градины, а время уходило, и его было жалко. Ростик даже подумал, уж не выбраться ли ему на четверть часа из Лео, чтобы передать приказ в Одессу и поторопить несговорчивого инженера… Но раздумал.

Все-таки это время не уходило зря. Во-первых, потому что рыболюди и касатки определенно привыкали друг к другу. Викрамы уже не опасались подпускать зверюг с людьми к своим караванам, даже допускали их до некоторой черты перед своими городами, уже не нервничали, если какая-нибудь из неловких касаток расталкивала их ряд, чтобы… подсмотреть что-нибудь интересное в их поведении. Хотя до настоящего боевого срабатывания и рыболюдям, и касаткам было, разумеется, далеко, хотелось бы большего – понятийного общения, причем между всеми касатками и хотя бы каждым десятым из викрамов.

А во-вторых, вода по ту сторону водорослевого барьера, в открытом море, определенно еще не прогрелась, чтобы там, как и тут, в заливе, установилась настоящая весна. Поэтому лучше было еще немного подождать.

А потом, когда прошло уже больше недели с момента, как Рост поселился в Левиафане, появился этот парень. Он был не слишком силен на вид, другие викрамы выглядели быстрее, резче и более выносливыми, но он умел говорить. Что в нем было такого необычного, что делало его разговорчивым, Ростик так и не понял. Он лишь с интересом оглядел его, а потом на обычный вопрос, ментально заданный Ростом, неожиданно получил свистящий ответ, тщательно модулируемый под единый язык:

– Мы скоро будет готовы, держатель…

Дальше было непонятно. Пришлось вызывать Самарху, она-то уж точно не хуже Ростика понимала единый и намного лучше его слышала высокие трели, которые, по мнению викрамов, складывались в слова.

– Он говорит, что тебя называют Держателем Храма, – пояснила она.

– Откуда они знают, что это я выстроил Храм на берегу? – оторопел Ростик.

– Они оценили нас, каждого в отдельности и всех вместе, – легко пояснила Самарха. – Им же воевать с нами.

– Ты подбирай выражения, – буркнул Рост. – Не с нами воевать, а совместно.

– Это я и имела в виду, – и Самарха умчалась куда-то в сторону, вместо того чтобы держаться поблизости и помогать. А может, она считала, что таким образом проявляет… вежливость, оставляя командира для решения командирских проблем.

Ладно, решил Ростик, поговорим, была не была! И спросил:

– Сколько бойцов вы решили выставить для войны за ту сторону континента?

– Увидишь, – отозвался разговорчивый викрам, причем значение его ответа дошло до Роста не сразу.

Он даже с тоской подумал, что лучше бы транслировать мысли Фопу, а уж тот, как случалось прежде, передавал их викрамам. Но что делать потом, во время боев, когда Фопа не будет рядом? Нет уж, лучше сейчас помучиться, но установить настоящий, подлинный контакт.

– Послушай, парень… Не знаю твоего имени, – начал было Ростик и оборвал себя, такие длинные речи определенно были не в привычках рыболюдей, приученных к свисту. Да, подумал он, сам темп дыхания приучил их к краткости, к естественному лаконизму, так сказать. – Мы собираемся выполнить наше обещание поддержать вас в войне за шхеры.

Последнего слова он не знал, поэтому произнес его несколько раз и на разный манер – «изрезанный берег», «удобные впадины», «дальний берег, выходящий в море»…

– Мы знаем, – отвечал переговорщик, причем попутно пробовал небольшим, но отменно острым дротиком расшевелить песок под собой, чтобы… видимо, вытащить оттуда что-то съедобное.

Он и вытащил, какой-то корешок, довольно необычный на вид, чем-то напоминающий женьшень, как Ростик помнил его по Земле, и аккуратно спрятал в поясную сумку, придержав даже самые маленькие его отросточки.

– Что-нибудь интересное? – спросил Рост, удивляясь отсутствию мимики и у переговорщика, и у его троих охранников или помощников. Впрочем, сам он тоже, наверное, выглядел совершенно невыразительным – ну, ходит над песчаным дном огромный зверь, иногда всплывает, чтобы вдохнуть воздух, и все.

– Из этого делают мазь для… – дальше опять что-то невразумительное.

Роста стала раздражать эта их, с позволения сказать, беседа. Поэтому он даже с некоторым напором спросил:

– Когда?

– Когда получим из города все ружья, которые вы можете дать.

Вот тогда-то намерение сходить в Одессу и попросить выдавать викрамам по полтысяче ружей сразу стало почти непреодолимым. Рост и сходил к городу, даже высунулся из воды до трети корпуса Лео, рассматривая строения на берегу. Но во-первых, Фоп почему-то сразу стал беспокойным, и подойти слишком близко не удалось, а во-вторых, его глаза плохо видели в воздухе, что-то такое с ними происходило, их застилала какая-то пленка… Поэтому многого он все равно не увидел.

Он вернулся в залив, взвешивая ситуацию, но придумал лишь то, что мысли, эмоции, слабости и страсти людей каким-то образом создавали вокруг Одессы некое… покрывало. Которое, как оказалось, возможно было увидеть из касатки, но которое мешало рассмотреть происходящее на берегу. И мешало, разумеется, послать какой-нибудь ментальный приказ, чтобы его хоть кто-нибудь, например, из аймихо, уловил, понял и передал начальству.

Зато когда он походил около города, то приметил еще одну штуку, которой сначала не придал значения, но которую потом вполне осознал. А именно, амфоры перед пирамидой Зевса, те самые автоклавы, из которых вылуплялись касатки, на этот раз стояли совершенно пустыми, незакрытыми, незаполненными. Это могло означать только одно, Зевс решил больше касаток не выращивать, пока, по крайней мере. И с этим оставалось только примириться.

Чтобы заняться чем-то дельным, Рост придумал тренировки для команды касаток. Обычные упражнения, подобные тем движениям, которыми они с Михайловым отбивались от океанских викрамов, а иногда и от прочих, более сильных морских чудищ, попутно поручив Артему объяснить всем тактику группового сражения с любым противником. Ребята восприняли это по-разному, Самарха послушно принялась тренироваться на пару с Рындиным, зато остальные отнеслись к этому как к очередной блажи Гринева, и хотя выполняли предложенные приемы, но лениво, небыстро и невнимательно.

А сам Рост отправился к водорослевому валу, чтобы понять, как же викрамы собираются его преодолевать. Вал этот закрывал выход в море из залива полосой километров в пятьдесят, а местами и больше. И водоросли эти создавали такой привкус воды, что отчетливо возникало ощущение удушья.

И каково же было его удивление, когда он увидел, что тут трудилась, возможно, уже много дней, некоторая группа викрамов, не самого опрятного вида, не подчеркнуто увешанная оружием, то есть не солдаты, а скорее – работяги, которые пробивали в водорослях зигзагообразный коридор, подобно тому, как саперы делали проход в минном заграждении в войнах на Земле.

Они расчищали этот коридор старательно, вырывая ядовитые водоросли с корнем, орудуя в перчатках и каких-то наглазниках. По крайней мере, именно так Рост решил называть приспособления, которые прикрывали морды работяг спереди довольно причудливым образом. И все равно, понаблюдав за викрамами полдня, Ростику стало ясно, что более трех-четырех часов в день… пропалывать защитную полосу викрамы не в состоянии. У них распухали жабры, у них покрывались волдырями руки и животы, они начинали вести себя неуверенно и нескоординированно, как отравленные «алмазной звездой» бегимлеси. Тогда они откатывались назад, в чистую воду, чтобы прийти в себя.

Труд этот был достоин уважения, но это же значило, что викрамы… Да, что они определенно готовились к прорыву в море. Переговорщик не соврал. Поэтому следовало понять, что творится в городах викрамов, куда прежде касаток не пускали. Тем более что Ростик, кажется, придумал, как ускорить выдачу оружия рыболюдям.

Он вошел в город викрамов почти спокойно, ну, если не считать полсотни вооруженных человеческими же ружьями стражников, которые держались около него так плотно, что мешали обзору. А посмотреть тут было на что.

Города рыболюдей были похожи и на города пернатых бегимлеси, и одновременно на какие-то образования, которые некогда около Боловска устроили насекомые. Крыш у строений, разумеется, не было, но были норы, иногда глубокие, иногда обозначенные кладкой из мощного галечника, связанного в стены или изгороди каким-то раствором, напоминающим литой камень Широв. В некоторых изгородях было грязновато, там скапливались кости, какие-то расколотые камни, иногда даже металлические изделия. В некоторых из этих… строений определенно были устроены мастерские – с похожим на человеческий набором инструментов, с рабочими зонами и даже с примитивными машинами… Которые, кажется, позволяли холодным образом металлические градины сплавлять воедино, в большие и увесистые даже в воде болванки. Зачем они были нужны викрамам, Рост не понял.

А потом он неожиданно вышел к главным строениям рыболюдей. Тут уже имелись перекрытия, устроенные над чем-то, что по внешним обводам показалось Ростику сложно устроенным спиральным лабиринтом, хотя за это он уже не поручился бы. Когда Ростик походил в своей касатке над этим куполом, почти ажурным из-за множества щелей, позволяющим и освещать помещения, и вентилировать в них воду, к нему совершенно неожиданно вышла целая процессия с десятком очень немолодых, но изрядно вооруженных викрамов. Тогда-то Рост и принялся объяснять им, чего он хотел. Он проговорил свою речь раз, другой… Пока к нему не подплыл уже известный переговорщик, который довольно вежливо, хотя и чуть быстрее, чем прежде, предложил Росту уходить из их воды.

Ростик так и сделал, не вполне осознав – достиг ли он своей цели? Но вечером того же дня караван для обмена с Одессой стал составляться гораздо раньше, чем обычно, не к условной полночи или даже за полночь, а когда еще и солнце не выключилось. И была эта процессия гораздо больше, чем обычно. Она вбирала в себя все новые и новые отряды викрамов, которые приходили откуда-то со стороны, чуть не от самых прибрежных вод.

Караван составился в количестве более трех тысяч душ, причем эта масса рыболюдей управлялась не одним каким-нибудь вождем или вождихой, что у викрамов случалось чаще, а почти десятком командиров. И каждый из них старался держать своих подчиненных отдельно от других. Ох, решил Ростик, и тут какая-то сложная, невразумительная клановая система. Не помешала бы она в войне.

Но подумав так, он неожиданно для себя решил, что в сражении это не помешает, словно его посетило обычное предвидение будущего, и он успокоился.

Этот караван сходил к плоту, на который Казаринов выложил обычную сотню ружей, забрал оружие и выставил почти семьсот корзинок с градинами на мелководье. Когда пушки были розданы, к Росту подплыла, без охраны, та самая вождиха, которая уже приводила рыболюдей к Одессе. Она принялась что-то Ростику доказывать, горячо и пронзительно высвистывая слова, которые она, по-видимому, считала произнесенными на едином. Ростик терпеливо дождался, когда она угомонится, потом спросил переговорщика:

– Что она хотела сообщить?

– Людям следовало бы возвращать корзинки, – пояснил переговорщик почти понятно. – О корзинах мы не договаривались.

М-да, решил Рост, в этом они правы. И остаток ночи, и весь следующий день, наблюдая, как люди вытаскивают металл на берег, он ментатил так, что у него заболела голова. Но… это оказалось безрезультатно.

Нет, Казаринов не подвел, он действительно следующий раз выложил на том же мелководье пресловутые сотни и сотни ружей, но… корзинок не вернул. А потом… Когда все касатки поняли, что за проблема у них неожиданно возникла, Самарха нашла решение.

Она прибежала к Ростику ближе к полудню, когда Лео мирно кормился, а человек в нем дремал, и зачастила еще на расстоянии:

– Командир, иди за мной. Там антиграв.

Рост поспешил за ней, мигом проснувшись. Действительно, чуть в стороне от кораблей, над водой ходила летающая бочка, высматривая касаток. А Самарха и пять ее помощников, кроме, кажется, Шлеха, уже рисовали на одном из полей желтых ракушек корзинку и стрелку, направленную в сторону берега викрамов. Делали они это просто, давили ракушки, и те отлично окрашивали воду ровным, золотисто-мутным цветом. Для верности Рост спросил:

– Что вы делаете?

– Рисуем, – призналась Вика, – уже немного осталось.

– Отставить! – Рост, несмотря на свое благодушное состояние, которое возникало обычно в гиганте, даже немного рассвирепел. – Писать буквами фразу – корзины вернуть. И все.

– Действительно, – удивленно, словно эта мысль только сейчас пришла ему в голову, протянул Рындин. – Они же буквы-то поймут.

Приказ был написан. Антиграв покружил немного, высмотрел произведение касаток и ушел к берегу. А вечером Рост с облегчением увидел, что несметное количество корзин, в которых викрамы таскали шрапнелины, были загружены на лодки, и когда те отошли от берега на километр-полтора, их стали вываливать в воду. Без металла они немного поплавали, прежде чем некоторая их часть затонула, образовав что-то похожее на здоровый плот, правда, едва видимый над водой.

Следующая ночь прошла спокойно, викрамы лишь забрали ружья и уволокли к себе корзины, увязывая их гроздьями. Зато еще через несколько ночей, когда свершились еще два массированных похода викрамов к одесскому берегу, тоже в количестве более трех тысяч душ с несметным количеством металла, они уволокли с собой не выданные людям сотни три корзинок, набитых градинами. И пришлось сделать вывод, что Казаринов свои три с половиной тысячи ружей викрамам уже отдал, и те вполне законно решили не переплачивать. Ростик на всякий случай подсчитал. Чуть более тысячи ружей рыболюди должны были получить за те ночи, когда им выдавалось по сотне стволов. И более двух тысяч ружей, когда они совершали свои массированные походы. Выходило, что все, торговля с людьми закончена.

Он уже собрался отправиться в город викрамов, чтобы словами объяснить им, что пушек больше не будет, но к нему неожиданно приплыла Самарха и объявила:

– Они все поняли, командир. Ну, что ружей больше не будет. И составляют главную колонну, чтобы плыть в океан.

Рост отправился с ней вместе к берегу пернатых и действительно еще издали увидел викрамов, которые привычным для себя образом висели в воде плотными группами. Всего таких групп было семь. И ни одна не была меньше, чем в тысячу вооруженных викрамов. Зато ружья были распределены по этим семи кланам, или отрядам, равномерно, примерно по полтысяче в каждой.

За этими вооруженными отрядами составился немалый обоз, иногда превосходящий бойцов раз в десять. Итого получалось, что число викрамов, которые решили переселяться на ту сторону континента, приближалось к сорока тысячам. Рост и не думал, что их так много, что они способны выделить для войны за новые воды такую орду. Он рассчитывал тысяч на двенадцать-пятнадцать и ошибся. Но это же говорило, что рыболюди настроены решительно.

Ладно, подумал Ростик, пусть так и будет. Еды в море сейчас больше, чем нужно, весна все-таки, а там, куда мы прибудем… Там посмотрим. Тем более что дойдут, конечно, не все. Потери неизбежны. И он не сомневался, что викрамы и сами это отлично понимают.

Часть II
Шхерная война

7

Казалось, невероятный караван рыболюдей растянулся на полсотни километров, не меньше. Виноват был, конечно, малый обзор, который в самой чистой и прозрачной воде охватывал едва ли сорок метров, но чаще – и того меньше. И, конечно, сказывалась необходимость кормиться на марше. Хотя с этим-то проблем не было. Викрамы так ловко устраивали охоты, что пресловутые семь кланов, или семейств, или колонн практически не пересекались, а как-то разъединялись, иногда по направлениям, иногда по времени. То есть иногда охотилась одна колонна, а охотники из другой направлялись в другую сторону, а иногда одно из семейств, наевшись, давало возможность поохотиться в том же косяке рыбешек своим соратникам из соседнего сообщества.

Это не требовало никакого контроля, никаких распоряжений, викрамы все делали самостоятельно, и, пожалуй, даже в штыки встретили бы любую мелочную опеку. Им требовалось только, чтобы касатки с людьми шли впереди и отслеживали общее направление, разумеется, с учетом наилучших мест для охоты. Чем Рост и остальные члены его касаточной команды с успехом занимались.

Кроме того, Ростика порадовало, что очень маленьких викрамчиков в караванах не было, в этот поход отправились только те, кто мог уже считаться подростками, обоего пола, конечно. Старшие, более опытные мамаши их опекали, но тоже, пока не вышли из залива, не слишком плотно.

Коридор в ядовитых водорослях проходили в ускоренном темпе. Должно быть, поэтому перед самим проходом весь отряд в сорок тысяч викрамов, как показалось Ростику, да и не только ему, но и другим людям в касатках, слегка притормозил, отдохнул с денек, а затем припустил вперед.

Проход между темными зарослями, стоящими стеной, плавно колышущимися в воде, выглядел бы торжественно и красиво, если бы не спешка. И удушье, которое возникало от воды, отравленной водорослями, и странное беспокойство, которое одолело почти всех викрамов разом.

Хотя волноваться причины не было, проход по сложному зигзагу, настолько, что в какой-то момент пришлось чуть ли не возвращаться назад, в сторону залива, и лишь потом уже почти по прямой двигать к открытому морю, вывел весь караван в такое место, где и акул-то не было. Отойдя от заградительной полосы водорослей на десяток километров, викрамы стали собираться в общую массу, почти без различий между кланами. Рост со своими семью подчиненными был уже тут.

Он прошел через это скопление получеловеческих-полурыбьих тел, вооруженных и с изрядной поклажей на спинах, несколько раз и понял, что волнение, охватившее викрамов, понемногу стало спадать. А заодно он понял, почему все местные хищники, которых рыболюди, кажется, опасались, разбежались. Викрамов было слишком много, они могли нагнать страху на любых зверей, кроме тех, которые вообще ничего не понимали и не боялись в этом мире. Но такие, к счастью, обитали дальше от берега, в глубоких водах.

Океанских викрамов поблизости тоже не оказалось, хотя Ростик не сомневался, что они заметили этот выход вооруженного отряда из залива. Зато где-то на пределе дальнодействия эхолокаторов его Левиафана он обнаружил три кораблика, неспешно пересекающих эти водные просторы. Один находился где-то на севере, другой на северо-востоке, и еще один, кажется, самый крупный из них, двигался неподалеку от мелких островов строго на западе.

Викрамы отдыхали после перехода через зарослевый барьер три дня, благо пищи тут оказалось достаточно, чтобы не изнуряться еще и голодом. Рост даже стал опасаться, что они могут принять неверное решение и двинуть к шхерам мимо восточного побережья Россы, континента, где все они обитали. Что в таком случае было бы делать, он не знал. Но викрамы, видимо, тоже разбирались в стратегии, а потому двинулись на запад, по тому пути, по которому Рост шел с кораблем в Гринозеро.

Впереди плыли самые подготовленные бойцы, отлично вооруженные и организованные, следом за ними шла одна из колон, но тоже не в полном составе, и лишь затем переселенцы. Или завоеватели. Хотя, чтобы они стали завоевателями в прямом смысле, следовало еще немало потрудиться.

За сутки, как Ростик выяснил с помощью незаменимой Самархи, они были способны проходить чуть больше ста километров, иногда до ста тридцати. Это был совсем неплохой темп, если учесть, что не все из викрамов пребывали в наилучшей форме, то ли из-за поклажи, которую несли с собой, то ли в силу возрастных ограничений. Зато, как тоже скоро стало понятно, после нескольких дней такого перехода им следовало или отдохнуть, или проходить пару дней совсем немного, не больше половинного перехода. Это означало, что весь поход вокруг континента должен был занять более месяца. Пожалуй, если учесть неизбежные бои, ближе к полутора месяцам. На то, чтобы за оставшийся до холодов срок люди могли построить способную даже зимой продержаться под давлением бесчисленных пауков крепость, времени было маловато. Но делать было нечего, оставалось надеяться на лучшее. Рындин как-то разговорился на эту тему.

– Командир, может, предложить ребятам пройти континент с другой стороны? Они бы прибыли на место как раз вовремя и сразу принялись за дело.

– Сначала нужно шхеры завоевать, – почти отмахнулся Ростик от этого непрошеного совета.

– А ты думаешь, мы с одного штурма их не заберем? – спросила Вика, которая в последнее время проявляла повышенный интерес к Ростиковым решениям, хотя и не обладала военной проницательностью Самархи.

– Скорее всего… Не знаю, возможно, эта война окончится для нас успехом, – осторожно отозвался Ростик. – Если бы я так не думал, я бы на нее не решился.

– Так что же? – настаивал Рындин.

– Нужно проверить эффективность ружей в сражениях. Никто же по-настоящему не знает, что из попытки вооружить викрамов на деле выйдет.

Но осторожность Ростика не произвела на остальных погонщиков касаток впечатления. Почему-то все были уверены, что особых сложностей с этими пушками не возникнет.

И в общем, это оказалось правдой. Хотя выяснилось только после того, как они повернули за дальний северо-западный мыс того почти полуострова, на котором находились леса ближайших к Боловску дваров. Совершенно неожиданно для Ростика тут оказался отряд океанских викрамов, причем немалый, в несколько сот солдат, или охотников.

Бой разгорелся спонтанно, причем ни одна из касаток не оказалась на месте вовремя, заливные викрамы попросту бросились в атаку и едва ли не одним холодным оружием, почти не пуская в ход ружья, рассеяли этот отряд противника, хотя потери в этом столкновении для более мелких и слабых… захватчиков оказались значительными. Только погибших с их стороны Рост насчитал до сотни. Это было грустно. Поэтому он устроил скандал:

– Не экономить выстрелы из ружей, биться всеми имеющимися средствами. Экономить следует бойцов, это наш невосстановимый ресурс, ружья мы можем антигравами новые подвезти, – объяснял он вождям каждой из переселенческих колонн, но так и не понял, насколько они учли его требование.

Кажется, они его все-таки поняли, но внутренне не согласились. Что-то в манере ведения войны заливных рыболюдей подсказывало ему, что они решили пускать в ход ружья только в крайнем случае.

И тут, как иногда бывает, на их стороне оказалась удача, хотя тоже – весьма специфически. Вдоль этого побережья их континента шел довольно мощный, разросшийся, словно дерево, коралловый риф, который, словно Большой Барьерный у побережья Австралии на Земле, закрывал берег едва ли не сплошной, почти непроходимой преградой. И как у Австралии, он был необычайно богат. Тут водились не только несметные косяки рыбы, но и разные чудища, те самые, которых Ростик чувствовал только в самых больших глубинах. И тогда-то выяснилось, что против них у заливных викрамов защиты не было… Кроме пресловутых ружей.

Впервые Рост увидел их в действии, когда совершенно неожиданно, скорее чувствами, чем осознанно, определил появление одного из гигантстких осьминогов и ринулся вперед, но к его подходу все было уже кончено. Едва ли не двумя десятками выстрелов заливные викрамы разбили ему основное тело, то самое, где находился клюв и глаза, а может быть, и главные нервные узлы.

Еще на подходе к месту стычки Рост понял, что от выстрелов ружей, которые действовали вполне удовлетворительно, с чудищем в три десятка тонн что-то происходит, оно как-то вздрагивало от каждого попадания ионизированного шнура и… тонуло. Осьминог не мог двигаться, не был способен продолжать атаку, встретив такое сопротивление.

Когда Рост попробовал осознать это явление, непрошенно, но кстати вмешалась Самарха, объяснив:

– А чего тут непонятного? От попадания у морских возникает что-то вроде паралича, может, шоковое воздействие, может, болевые эффекты… Кто знает? Хорошо бы, океанских викрамов этот шок тоже останавливал.

Ростик слышал еще на Земле, что американцы во время войны во Вьетнаме использовали пули со смещенным центром тяжести, которые, попадая в тело, проходили через него по неправильной, непрямой траектории, увеличивая при этом разрушение жизненных органов, перемалывая их, словно мясорубка. И это вызывало такой болевой шок, который можно было снять только специальными препаратами. При этом, если не вывести человека из этого шока быстро и эффективно, он умирал, у него попросту не выдерживало сердце.

Вот что-то похожее, когда он обследовал тушу расстрелянного осьминога, произошло и с этим чудищем. Конечно, после этого надежда Роста на удачный исход войны существенно окрепла. Поражать противника, например, океанского викрама, едва ли не единым выстрелом, не добивая его последующей пальбой, было бы неплохо.

Ко всему прочему это означало, что те три с половиной тысячи ружей, которые у них имелись, обеспечивая более четырехсот тысяч выстрелов, могли противостоять рати океанских викрамов до трехсот тысяч бойцов. Вряд ли в шхерах было больше нескольких десятков тысяч океанских, хотя, даже если их было в несколько раз больше, они должны были отступить. Ведь не насекомые же они, которые сражались до полного истребления, должны дрогнуть, отодвинуться от слишком сильного противника.

Обнаруженный барьерный риф, протянувшийся вдоль всего западного побережья, обеспечивал викрамов питанием в таком количестве и с таким разнообразием, что они заметно повеселели. Некоторые из них, как Ростик понял, приглядываясь к новому месту, даже выражали своими свистами мнение, мол, давно пора было двинуть в эти богатые и удобные воды, возможно, если тут как следует освоиться, и шхерами можно пренебречь.

А вот это уже не входило в планы человечества, поэтому Ростик даже немного поднял темп переходов, чтобы у его… подчиненной рати не возникало таких пустых, в любом случае несвоевременных мыслей.

Впрочем, и ему тут начинало нравиться. Сначала он решил, что это естественная реакция на выздоровление после болезни, которое обеспечил ему Лео, а возможно, просто время ему пришло поправиться. И это тоже существенно поднимало настроение. Но спустя некоторое время Ия Просинечка заметила как-то преувеличенно небрежно:

– Ты, командир, словно шалеешь от своего гиганта. Смотри, не азартничай лишний раз.

– В чем дело? – спросил он, понимая, что без Левиафана ему нужно было бы нахмуриться.

– Она права, – вдруг вступил в разговор и Михайлов, который вообще последнее время все время поддерживал Ию, иногда и без необходимости. – Я еще в прошлый раз, когда мы ходили на Гвинею, заметил – ты делаешься слишком уж… – он помолчал, подыскивая слово, – бесшабашным.

Рост разозлился немного, даже отплыл от основного косяка викрамов, чтобы подумать, но расстояния тут почти не имели значения, да и опасно было уходить от рыболюдей, по-настоящему опасно, поэтому он нехотя вернулся. И решил во время возвращения, что ребята правы. Его избыточная самоуверенность, приподнятое настроение могли обернуться серьезной недооценкой ситуации, а это было нехорошо. Особенно для него – командира и предводителя всего отряда. Поэтому Рост попробовал избавиться от своего едва ли не восторженного отношения к викрамам, к действию их оружия, к морю, к пище и прекрасному, едва ли не фантастическому по своим красотам рифу.

Чтобы окончательно вернуться к суровой действительности, он принялся обследовать воду за Барьером, в той акватории, которая была уже заметно опреснена всеми бесчисленными реками, скатывающимися в море с континента, из зоны междулесья. Чтобы не нарушать сложившуюся иерархию, он препоручал при этом командование касатками Рындину или Михайлову, но последний, хотя и был самым опытным погонщиком, с удовольствием от этой привилегии уклонялся.

К берегу Ростик ходил или с Самархой, или со Шлехом. Парень оказался непрост, он очень точно чувствовал рельеф дна, или воду, или даже воздух над водой. Иногда Шлех говорил, мол, не следует приближаться к этим скалам, хотя Рост и даже Самарха при всем их великолепном чувстве опасности ничего не ощущали, и оказывался прав. Бывало, правда, что он перестраховывался, но и в таких делах лучше было придерживаться его экономной тактики и прислушиваться к советам.

Спустя пару таких походов Рост спросил его:

– Ты, наверное, можешь о том, как устроено дно моря или берега, целую лекцию прочитать.

На что получил ответ:

– Целую книгу могу написать, как ты, командир. – Помолчав, он добавил: – Если проживу долго, непременно напишу.

Интеллигент, решил Рост, и от этого его уважение к не очень удачливому бойцу из своей команды, но, несомненно, очень полезному наблюдателю, только возросло.

Впрочем, о междулесье Шлех ничего слишком уж интересного рассказать не сумел. Только пожаловался, что при приближении к этим берегам у него начинает болеть голова. Рост вспомнил, как они бомбили это пространство бабуринскими колбами, последействие которых длилось иногда более десятилетия, и что воды рек, безусловно, выносили эту отраву в море, и не стал настаивать на очень уж пристальных исследованиях. Вполне могло оказаться, что и на Шлеха действовала эта гадость, но он привычным для солдата образом подавлял неприятные ощущения, хотя и не становился от этого здоровее.

Тем более что Шлех все-таки отыскал несколько проплешин умерших кораллов, уже превратившихся в неживые известковые веточки, а это значило, что отравление берега зашло далеко. Это следовало принять во внимание.

У юго-западной оконечности континента, уже вокруг леса незнакомых дваров, они снова столкнулись с кучей разных морских чудищ. Рост даже стал думать, что это леса ящеров своими соками, выбрасываемыми в почву, привлекают самых разных зверей. Среди них были и подводные ящеры, или что-то, на ящеров похожее. Были невероятно большие акулы, которых, впрочем, после нескольких стычек удалось отогнать в море. Были даже стаи не очень крупных, но весьма прожорливых рыб, смахивающих на мурен. Только челюсти у них были не просто большие, а еще и с дисковыми деснами, буквально перепиливающими почти любой материал, даже самый твердый. Эти были опасны умением прятаться в норах и нападать снизу, неожиданно и в изрядном количестве.