Текст книги "Истории длиной в день (СИ)"

Автор книги: Николай Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

держал довольно серьезную модель телефона, причем говоря «держал», я подразумеваю хватку,

которой утопающий хватается за спасательный круг.

– Ты звонил мне – сказал я ему.

Он недоверчиво посмотрел на меня и нажал кнопку вызова. Через пару секунд мой телефон

зазвонил, что я ему успешно и продемонстрировал.

– Вы мне поможете?

– Давай посмотрим. Расскажи мне, что случилось?

Он расплакался.

Никогда раньше я не чувствовал такой смеси эмоций, которая была в нем. По крайней мере,

не чувствовал в ребенке.

Здесь были горечь и отчаяние, одиночество и предательство, щедро подкрепленные болью

и страхом. Эмоции взрослых, прошедших не через одно десятилетие жизни, но никак не ребенка.

Я положил руку ему на плечо, и он мигом вскинулся, но потом его взгляд остыл, и я увидел то,

что заставило меня содрогнуться.

Глаза старика, на детском лице. Старика, повидавшего такое, о чем не расскажешь никому.

– Что случилось, малыш, – тихо спросил я – чем тебе помочь?

– Много плохого – ответил он, размазывая слезы по физиономии.

Я вытащил из кармана носовой платок, и отдал ему.

– Этот телефон тебе дал тот же дядя?

– Да.

Я аккуратно взял у него трубку и набрал первый попавшийся номер из памяти.

– Прошу прощения, я хотел бы вернуть телефон владельцу, но не знаю где его найти.

В ответ мне сказали и то, кому принадлежит телефон, и как с ним связаться. Я поблагодарил,

и набрал названный мне номер.

– Слушаю вас?

– Привет. У меня тут твой телефон. Объясниться не хочешь?

– Я не могу сейчас. Только вечером. Помоги пареньку, я не знал к кому можно еще

обратиться.

– Я не помогаю детям, но в этот раз, похоже, что будет исключение.

– Хорошо. Я наберу тебя вечером, и все объясню.

– Тебе придется сильно постараться.

Я повесил трубку. Человек, с которым я только что общался, довольно давно и плотно

крутился в криминальных кругах, и был моим информатором, за когда-то оказанную ему помощь.

Если он дал мальчику свой телефон, то, как минимум, можно было ожидать связи с чем-то

незаконным, и, как мне подсказывал инстинкт, омерзительным.

– Расскажи мне все – попросил я.

Сказанная в ответ мальчиком фраза была сродни удару в солнечное сплетение.

– Моя мама меня продала.

Я очень долго молчал, пытаясь придти в себя, после чего все-таки спросил:

– И что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Найдите моего папу. Он даже не знает, что я родился. Я хочу, чтобы он знал.

Я выдохнул. Это было дело не по моему профилю, и, откровенно говоря, я вообще не знал с

какого конца за это браться, но при взгляде на этого ребенка, при том, что я чувствовал в нем, я не

мог отказать.

– Попробую. Но мне нужно знать все. Все что ты мне сможешь рассказать, и не только о твоем

папе, но и о том, что с тобой было после того, как мама тебя продала.

Я видел, как слезы вновь наворачиваются на его глаза, и поспешил.

– Не плачь. Мне надо знать, что с тобой происходило, чтобы я мог понять, где и что мне

искать. Понимаешь?

– Да.

– А пока я отвезу тебя к хорошим людям, моим знакомым. Они позаботятся о тебе, пока я

буду искать твоего папу. Хорошо?

– Да.

Я почувствовал, как возникает хрупкий мостик доверия между нами. Теперь, он мог

рассказать мне о произошедшем с ним, хоть я и понимал, что мне придется прорываться через

боль от совсем свежих воспоминаний.

Я взял мальчика за руку, и отправился ловить машину.

Примерно через час, который ушел у нас на то, чтобы приехать к моим знакомым, одной

пожилой паре, успевшей вырастить на своем веку не только детей, но и внуков, я сел вместе с ним

в комнате и снова попросил мне рассказать все, что он сможет.

– Мама продала меня, потому, что у нее не было денег на тот порошок, который она грела

на зажигалке. Она очень радовалась тому, сколько за меня ей дали. А потом сказала, что я был

главной ошибкой в ее жизни, и что она просто счастлива, что никогда больше меня не увидит.

– Хорошо, малыш. Кому она тебя продала?

– Дяде.

Он назвал мне имя и отчество.

– Ясно. Сможешь мне рассказать, куда этот дядя отвел тебя? Может помнишь название улицы,

или еще что-нибудь?

– Нет. Помню только то, что там было очень плохо.

– Что там было?

– Туда приходили люди, которые давали ему деньги, а он отдавал им меня.

Мальчишка сжался в комок, и мне стало ясно, в каком смысле было слово «отдавал».

– Этого больше не произойдет, обещаю. Извини, малыш, мне надо позвонить.

Он кивнул, а я быстро набрал по памяти номер. После четвертого гудка трубку сняли.

– Кто это?

– Я. Слушай, у меня очень важное дело. Можешь мне сказать, кто занимается вопросами

детской проституции?

– Да, а что случилось?

– Не сейчас. Мне нужен телефон и имя.

Я получил и то и другое, и уже через несколько секунд набирал другой номер.

– Слушаю.

– Добрый день, вы меня не знаете, но я получил ваш номер от нашего общего знакомого.

– От кого?

Я назвал.

– И что вы хотите, молодой человек?

– Мне необходимо знать, есть ли у вас на примете человек, которого зовут – я назвал его имя

и отчество.

– Таких хватает. Еще что-нибудь про него известно?

Я посмотрел на мальчика.

– Сможешь мне его описать?

– Да.

Он принялся описывать, а я дублировал слышанное.

– Достаточно, – прозвучало в какой-то момент – я понял о ком речь.

– Вы знаете, где его можно найти?

– Да, но не скажу вам, пока вы не объясните суть дела.

– Ладно, будь по-вашему. Он продавал мальчика, и я пытаюсь его найти.

– В смысле?

– Мальчик сейчас в безопасности, у моих знакомых, но мне крайне важно найти этого

человека и поговорить с ним до того, как он успеет испариться, или до того, как вы его возьмете. Я

понимаю, насколько это бредово звучит, но прошу вас, поверьте мне. Я пытаюсь найти отца этого

мальчика, а, не травмируя ребенка, это можно сделать, только поговорив с этим типом. Вам он

ничего не скажет, а мне может. Прошу вас, скажите мне, где его искать.

– Я не понимаю, почему я должен сказать вам это. Это служебная информация, притом в

текущем деле, так что я не имею права…

– Вы хотите, чтобы я вас прессовал? Я могу позвонить кое-кому из вашего начальства. Они

меня знают, и стоит мне обратиться к ним, как они сами на вас надавят, но я бы не хотел портить

вам жизнь. Обещаю вам, что как только дело будет решено, я сам дам вам кучу информации на

этого типа, и вы сможете его посадить, но дайте мне то, что мне необходимо.

Последовало продолжительное обдумывание.

– Хорошо, вот его адрес. По крайней мере, нам известен именно этот.

– Также нужны полные имя, фамилия и отчество, и погонялово, если оно есть и вам о нем

известно.

– Откуда вы таких слов то понабрались, – проворчал он, давая мне необходимые данные.

– От таких, как вы и таких как они – ответил я, и положил трубку.

Именно этот момент мальчик выбрал для того, чтобы сползти по краю софы на пол, и я с

опозданием подумал о том, что помимо вреда для психики ему был причинен и физический.

Позвонив знакомому главе отделения из детской больницы, я присел рядом с ребенком,

обнял его и прижал к себе.

– Держись. Я тебе обещаю, что найду твоего отца, только держись.

Машина из больницы доехала на удивление быстро, видимо были неподалеку. Видимо мой

знакомый успел проинструктировать их, поэтому вопросов они не задавали, а после первичного

осмотра мигом повезли его в больницу.

Я же – отправился разыскивать того ублюдка, который посмел устроить такое. Авральный

обзвон всех, кто мог мне предоставить хоть какую-то информацию о нем, дал больше чем я

надеялся. Мне назвали несколько адресов, где он бывает, и, под конец, сказали, где он сейчас.

Попросив задержать его там до моего появления, я поймал машину и поехал.

Приехав на место, я кивнул своему знакомому, и в ответ получил кивок с указанием, где мне

искать «объект».

Подойдя к нему, я сел рядом, и сказал:

– Мне нужен мальчик. Говорят, что ты можешь помочь.

– Кто говорит?

– Ты уверен, что об этом стоит говорить здесь?

Он окинул меня взглядом, явно соображая, сколько с меня можно «срубить», и сказал:

– Пойдем, поговорим.

Когда мы скрылись от чужих глаз, он повернулся ко мне, и сказал:

– Так кто…

Закончить фразу он не успел, поскольку в этот момент я схватил его за то, чем мужчины

дорожат больше остальных частей тела, и сказал:

– Ни звука, иначе оторву твои причиндалы на хрен. Понял?

Он кивнул.

– Вот и славно. Запомни одно, ты лично мне на хрен не нужен, но если не дашь то, чего я хочу,

то от болевого шока скончаешься, или от кровопотери. Скажешь нужное, и я тебя отпущу.

Еще один кивок.

– Ты не так давно приобрел мальчишку у одной наркоманки. Помнишь?

– Да.

Я сжал руку, и его глаза полезли из орбит.

– Говорить я не разрешал. Знаешь, кто она?

Очень осторожный кивок показал мне, что хватку можно и ослабить, но делать этого я не

стал.

– Знаешь где ее искать? Описать мне ее сможешь?

Еще два кивка.

– Сейчас ты скажешь, где ее искать, и как она выглядит, и я тебя оставлю в покое. Но если

соврешь – знай, я тебя один раз нашел, найду и во второй. Только тогда я доведу дело до конца.

Говори.

Он едва слышно дал мне описание матери-наркоманки, которое совпадало с тем минорным

описанием, которое я получил ранее от мальчика, и сказал где ее искать.

– Сколько у тебя пробыл этот мальчик?

– Месяц.

На меня накатило бешенство, с которым я едва смог совладать, и я сжал руку что было сил.

Он упал на пол, и я от души врезал ему ногой по физиономии.

Нейтрализовав потенциальную угрозу с его стороны, я вышел на улицу, и набрал номер глав

отделения.

– Привет, как он там?

– Паршиво. Даже если бы ты привез его к нам сразу – было бы не менее паршиво.

– В чем дело?

– Его держали впроголодь, били, да еще и насиловали, причем не знаю, насколько долго.

– Месяц.

-Тогда вообще странно, что он дожил до этого дня. Сейчас мы делаем все что можем, но не

знаю, сумеем ли вытащить его. Только если он сам захочет жить, есть шанс.

– Да, знаю, что если пациент хочет жить, то медицина бессильна. Это твоя любимая фраза.

Каковы его шансы?

– Я бы сказал, что дам процентов десять на то, что он выживет. Кстати, у него недавно, еще и

пары месяцев не прошло, срослось несколько переломов.

– Это уже работа его матери. Я ее сейчас ищу.

– Какой же тварью надо быть, чтобы так со своим ребенком обращаться…

– Она наркоманка. И считала его «главной ошибкой ее жизни».

– Когда найдешь …

– Хотел бы, но пока она мне нужна. Держи в курсе.

Я отправился искать мать мальчика по названному мне адресу.

Спустя полтора часа, я, матерясь, все-таки нашел нужный мне дом. Дверь в квартиру была не

заперта, и я вошел.

Из мебели здесь не осталось ничего. Голые стены, с отклеивающимися дешевыми обоями,

брошенный в угол матрац, на котором валялась мать мальчика, и небольшой пакетик героина –

вот и все, что я обнаружил внутри.

Неспешно подойдя, я взял пакетик, и убрал его к себе в карман, после чего встряхнул

лежащую женщину, пытаясь привести ее в чувство.

Когда-то, она была даже красива, но нелегкая жизнь наркоманки перечеркнула эту красоту.

Сейчас, эта грязная исхудалая женщина не вызывала никаких чувств, кроме отвращения.

Я решил привести ее в чувство немного другими методами, и выдернул у нее из ноздрей

несколько волосков.

– Ты еще кто? – спросила она, открыв глаза, и глядя на меня мутным взглядом.

– Я тот, кто забрал только что твой порошок.

Это в достаточной мере ее отрезвило, и взгляд стал более осмысленным.

– Отдай!

– Размечталась. Пока не скажешь мне то, что я хочу, не получишь.

Она попробовала меня ударить, но упала.

– Я серьезно.

– Отдай!!!

– Сначала расскажи.

– Что тебе нужно?

– Ты хоть помнишь, что у тебя был сын?

– Да.

– Мне надо знать кто его отец.

– Иди ты…

– Пойду. Только если не скажешь, вместе с порошком. А у тебя скоро «ломка» начнется. Ты же

знаешь, какая она…

Она разрыдалась, и поползла ко мне, прося отдать ей пакетик.

– Чуть ближе, и я его вообще в окно высыплю. По крупинке внизу собирать будешь. Кто отец

мальчика? Говори, тварь.

Она села и зарыдала. Я ждал.

Через минуту, я расслышал, что она не просто рыдает, а рассказывает о своей жизни, которая

меня не интересовала.

– Отец мальчика. Твой последний шанс.

Я подошел к окну, открыл его, и раскрыл пакетик, готовясь высыпать его содержимое.

– Ладно!!!

Она не просто сказала мне его имя, но и то, кто он, и где работал.

Спасибо – ответил я, и высыпал порошок за окно.

В следующую секунду меня отпихнули, и она устремилась следом, со всей высоты пятого

этажа.

Я отодвинулся от окна вглубь квартиры, и неторопливо вышел. Моих отпечатков не было

нигде, и я не боялся того, что смерть наркоманки кто-то попробует связать со мной.

Идя к дороге, я набрал номер знакомого сержанта милиции, и, когда он снял трубку, сказал:

– Снова я. Пробей для меня имя, и скажи где он может быть.

– Давай.

Я продиктовал ему всю имеющуюся информацию.

– Полгода как на кладбище. ДТП, четверо пострадавших, двое умерло.

– Твою мать. Но попытаться стоило.

– В чем дело?

– Его сын сейчас в больнице, и неизвестно, выживет ли. Мать ребенка пятнадцать минут назад

покончила с собой.

– Ты ее…

– Если бы я – я бы так и сказал. Нет, эта наркоманка сама в окно сиганула. Но дело не в том… Я

обещал парнишке, что найду его отца.

– Ты нашел. Никто же не виноват, что он мертв. Хочешь, я с тобой поеду и притворюсь его

отцом.

– Нет. Этот малыш заслуживает правды.

– Несмотря на то, какая она?

– Он в этой жизни считай и не видел ничего кроме наркоманки-матери, которая продала

его и кучи педофилов, которые его пользовали. Он мне верит, и я не смогу это доверие

так «прокинуть».

Он помолчал, а потом тихо сказал:

– Не хотел бы я такую жизнь как у тебя.

– Я и сам мечтаю, иногда, чтобы она была другой.

Я повесил трубку и направился в больницу.

Уже на подъезде к ней, у меня зазвонил телефон. Глянув на номер, я ответил:

– Через пять минут буду у входа, встречай. Как он?

– Ему хуже.

– Сделай так, чтобы меня к нему пропустили.

– Хорошо.

Подлетев ко входу в больницу, я увидел ожидающего меня главу отделения, и не говоря ни

слова рванул вовнутрь. Он едва поспевал за мной, подсказывая дорогу.

Влетев в реанимацию, я нашел мальчика и подбежал к нему.

– Я нашел твоего отца, – сказал я, беря его за руку – он…

– Хорошо – успел ответить мне мальчик, и отключился.

Спустя три минуты врачи констатировали его смерть.