Текст книги "Истории длиной в день (СИ)"

Автор книги: Николай Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Ваш ребенок – это ваша карьера.

И, тем не менее, я чувствовал, что он стал закрываться в свою глухую броню

профессионального юриста.

Я вздохнул.

– Вижу, что все мои слова вам как об стенку горохом. Видит бог, я старался не заводить дело

настолько далеко, но вы не оставляете мне вариантов.

– Что вы имеете в виду? – холодно поинтересовался он.

– Я пытался воззвать к вашим чувствам отца, но вижу, что ваша дочь вас интересует только

в одном аспекте. Иметь детей полезно для карьеры, а если они учатся в престижном месте,

и становятся хорошими профессионалами – это все тоже на пользу карьере. Что же… Еще

раз повторюсь, вы не оставляете мне выбора. Если ваша карьера настолько вам дорога, что

перекрывает даже вашего ребенка, то я ее уничтожу.

Он посмотрел на меня.

– А сил хватит?

– Хватит. Не у вас одного есть связи. Есть много людей, которые мне обязаны, и которые мне с

радостью помогут сделать это. Впрочем, в большей степени я могу справиться и один.

– Как же?

– Очень просто. Я обращусь для начала в комиссию, которая выдает лицензии юристам, у

меня там как раз есть знакомый, который не откажет мне в любезности закрыть вашу лицензию

без возможности восстановления. Кроме того, я обращусь к вам в компанию, и притом напрямую

к совету директоров.

– У вас там тоже знакомые?

– Пока нет, но у меня будет, что предложить им. А предложу я им следующее – свидетельство

того, что вы подставляете избранника вашей дочери. Поверьте, если я оказался в вашем кабинете,

то туда я точно пролезу. Я раскопаю на вас всю грязь, которая накопилась за все годы вашей

работы. Устрою так, что люди будут смотреть на каждое ваше решение, и оспаривать его. На

самый худой конец, я могу устроить вам тысячу мелких пакостей, из-за которых вы не будете

успевать на встречи, вас постоянно будет останавливать милиция, вы будете терять деньги. В

конце концов, когда вы будете уже не так прочно стоять на ногах, я возьмусь за вас всерьез, и

вы в полной мере сможете ощутить, что не только вы умеете подставлять людей. Вам предъявят

обвинение, не знаю еще пока в чем именно, и найдут все необходимые доказательства, после

чего вас осудят, и вы потеряете все, что ценили в этой жизни.

– Впечатляет. Вы весьма искусны в угрозах.

– Благодарю, но я еще не угрожал. Я просто перечислил то, что я сделаю.

– Боюсь, молодой человек, что со мной подобная похвальба не проходит.

Я пожал плечами.

– Что же… Я могу вам продемонстрировать, на что я способен.

Я достал мобильник, и набрал один из номеров, хранящихся в памяти.

– Привет, лейтенант.

– Привет, только я уже старшего получил.

– Поздравляю. Слушай, у тебя есть возможность помочь мне в одном деле?

– Говори.

– Найди все, что можешь на одного человека.

Я назвал ему имя, фамилию, и где он живет.

– Что тебя конкретно интересует?

– Вся грязь, которую сможете нарыть. Мне сейчас нужно хоть что-то, для демонстрации, но

не исключено, что потребуется вообще все. Если потребуется все, то я заплачу, но информация

должна быть такой, чтобы его посадить с концами. Пусть она будет даже из неофициальных

источников.

– Хорошо, дай мне хотя бы полчаса.

– Они у тебя есть.

Я отключил громкую связь, и положил телефон в карман.

– Вот так. Через полчаса у меня будет начальная информация, с которой я начну вас

уничтожать. Я не склонен к пустым угрозам.

Он вежливо и холодно улыбнулся.

– Подождем.

Когда через полчаса я снял трубку и повторил набор номера, я услышал:

– Привет. Кое-что есть. Дача взяток пойдет?

– Да. Кому?

Он ответил.

– Прекрасно. Доказать сможете?

– Боюсь, что нет. Эта птичка не запоет.

– А если я возьмусь за дело?

Старлей, с которым я беседовал, явно повеселел.

– Тогда не вопрос. У нас эта зараза уже давно костью в горле торчит.

– Я перезвоню.

Повернувшись к отцу девушки, я посмотрел на него, и произнес.

– Вы слышали. А прошло всего полчаса. За сутки я соберу достаточно, чтобы упечь вас

надолго. Я последний раз предлагаю вам отступиться. Отзовите все, что вы наваяли в отношении

избранника вашей дочери, позвольте ей выйти замуж и спокойно жить. А сами можете спокойно

продолжать вашу работу.

– Могу я спросить вас?

– Конечно.

– А вы то, что с этого получите?

Я даже улыбнулся.

– Ничего. Я ничего не получу, кроме чувства удовлетворения от того, что помог хорошему

человеку, способному войти в положение того, у кого в текущий момент неприятности и

бескорыстно помочь.

Он недоверчиво смотрел на меня.

– Вы, наверное, уже отвыкли от этой мысли довольно давно, но не все в этом мире меряется

деньгами и влиянием. Даже если бы вы сейчас предложили мне деньги, я бы не взял их, и не

отказался бы от своей затеи. Я помогаю людям с их проблемами бескорыстно.

– Этого не скажешь по вашему костюму.

– Я не говорил, что не могу нормально зарабатывать. Итак, ваше решение?

Он поднялся из-за стола и направился из кабинета. Я последовал за ним, и вскоре оказался

рядом с его дочерью.

– Дочка, между нами возникли вчера определенные недопонимания, и я хотел бы извиниться

перед тобой. Если тебе действительно так важно выйти за него замуж, то я не против. Поступай

так, как считаешь нужным, а я позабочусь о том, чтобы у вас все было в порядке.

Я вежливо улыбнулся, признавая его право сохранить лицо.

– Мы побеседовали с этим молодым человеком, и знаешь, он может быть весьма

убедителен.

Подавив желание рассмеяться, я вежливо кивнул ему, после чего мы пожали друг другу руки,

и он оставил меня с его дочерью.

– Как?

– Никогда не спрашивай, – улыбнулся я ей – но он отзовет и своих псов от твоего избранника.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать?

Мой мобильник подал сигнал о низком заряде батареи.

– Вообще-то да. Отвезти меня домой.

История девятая

Звонок мобильного.

– Да?

– Привет, слушай, можешь приехать?

– Завтра.

– Но…

– Завтра.

Вешаю трубку.

Звонок.

– Да?

Женский голос.

– Прошу прощения, мне дали ваш телефон. Скажите, мы могли бы встретиться?

– Да.

– Когда и где?

– Вышлите мне адрес СМС-кой, и завтра я подъеду.

Вешаю трубку.

Звонок. О, вот это уже серьезно.

– Да?

– Привет. Занят?

– Сегодня точно не смогу помочь. Что у тебя?

– Все пришло в движение, и…

– Понял. Потяни время до завтра.

– Хорошо.

Завтра. Все звонки завтра. Все дела тоже завтра. Сегодня меня нет в городе, и не будет.

Сегодня тот день, когда умерла моя мать, и я намерен провести его на кладбище рядом с ней.

Сегодня я могу позволить себе не играть с людьми в их игры, снять все маски и побыть немного

самим собой. Сегодня я могу напиться и не думать ни о чем. Так бывает каждый год, и те, кто

меня знает давно, в курсе, что в этот день меня нельзя трогать.

Тихое пригородное кладбище встречает меня тенью и прохладой. Старая церковь стоит,

посверкивая новыми куполами.

Людей здесь мало, и каждый из них знает, зачем он здесь, поэтому не тревожит остальных.

Единственная мелочь, которая напрягает, это комары, но от этой напасти решение найдено давно.

Тихо иду меж могил, поворачиваю, высматриваю знакомые ориентиры. Вот ограда, за

которой похоронена моя мать. Ее надо покрасить, а то совсем краска облезла, но у меня на это

всегда не хватает времени, поэтому лучше попросить работников при церкви.

– Здравствуй, мама. Я пришел.

Сажусь на скамейку, и кладу сумку рядом. Достаю из сумки салфетки и протираю памятник.

Наливаю воды из принесенной с собой бутылки, и ставлю в воду принесенные цветы. Закуриваю.

– Многое случилось за этот год, мам. Ой, как много.

Тихо сижу и курю, перебирая в памяти все, чему я стал свидетелем, в чем поучаствовал,

кому помог. Перебираю все, без исключений. Процесс это долгий, но я не тороплюсь, и уделяю

внимание каждому мало-мальски значимому событию. Мне не надо говорить об этом вслух.

Открываю бутылку пива и делаю глоток. Странно все-таки получается, что из всех напитков,

которые есть на свете, я выбрал для себя всего два. Коньяк для переговоров и празднований,

и пиво, горечь которого оказывается весьма кстати в такие моменты, когда к горлу подступает

ком, когда надо напиться, но не моментально, а вдумчиво и когда просто хочется утолить жажду,

но не чем-то безалкогольным. Наверное, на меня все-таки подействовал пример Олега в этом

отношении, хотя, как мне кажется, я сам пришел к этому.

Очередная сигарета прикуривается, и я затягиваюсь ей через каждый глоток пива. Смесь,

конечно, получается из разряда «прощай здоровье», но мне сейчас плевать на условности.

Ветер ласково обнимает за плечи и небрежно треплет волосы, создавая иллюзию женской

руки. Я знаю, что это всего лишь ветер, но закрываю глаза, и представляю рядом с собой ту, к

которой пришел. Мою мать.

Наконец, ком в горле проходит, и я открываю глаза.

– Многому я научился, мам, многое могу, но кое о чем не знаю до сих пор. Ты не успела мне

этого рассказать тогда, и эту науку мне приходиться постигать самому. Мне приходится учиться

жить без тебя. А этому никто не может научить.

Еще одна бутылка пива и еще одна сигарета. Я сижу тихо и слушаю, как поют птицы по округе.

Чем-то именно это кладбище мне нравится. На нем одном у меня не бывает резкого

отторжения, которое возникает на других, особенно на новых, где все могилы параллельно и

перпендикулярно, все разбито по секторам, и везде висят планы кладбища. Там у меня возникает

всегда ощущение того, что приехал на экскурсию, а не к родне. Возможно, это из-за того, что

кладбище старое.

Пение птиц стихает, и я вижу процессию, которая направляется в эту сторону. Видимо

похороны, а поскольку идут сюда – кто-то, у кого здесь фамильный участок. Процессия спокойно

проходит мимо. У них свое дело. Может на следующий год, я кого-нибудь из них увижу.

– Я знаю, что во многом тебя огорчал, мам, и знаю то, что делал это не специально. Просто так

получалось, а я не задумывался над этим. А вот сейчас задумался.

Начинаю перебирать в памяти все моменты, когда был не прав, и это отзывается во мне

болью, потому что она была тогда рядом, а я не удосуживался даже поинтересоваться ее

мнением на этот счет. Оказывается, что самые ранние мои воспоминания относятся к двум-трем

годам моей жизни. Интересно же устроена человеческая память.

– Прости меня, если сможешь. За все то, что я сделал, и прости за то, чего я не сделал, хотя

должен был.

Тишина и покой, вдали от города ты по-настоящему начинаешь их ценить. Потеряв родных,

ты тоже по-настоящему начинаешь ценить каждую секунду, которую провел рядом с ними.

Вспоминаешь не только светлые моменты, но и ссоры, скандалы, и начинаешь говорить себе –

 «Боже, какой же я был дурак».

Переключаюсь на светлые и радостные моменты, когда мать была рядом со мной.

Вспоминаю все, и снова подкатывает ком к горлу.

Снова пиво и сигареты, пока все не уймется и не уляжется.

Боль, вечный спутник раненной души, она сейчас уже тихая. Время лечит и не такие травмы.

Оно притупляет боль, давая возможность привыкнуть к шраму на душе, и каждый день жить с

этим. Сейчас меня донимает больше не боль, а грусть. Ощущение пустоты в той части души, где

когда-то были мои отношения с мамой. Ощущение нехватки этого куска.

Время идет, а я все сижу, даже не стараясь справиться с собой. Пока эти ощущения не

отпустят сами – с ними ничего не сделаешь.

– Здравствуйте.

Оборачиваюсь. Священник.

– Добрый день.

– Вижу, что вы тут давно уже сидите. Давайте поговорим?

Почему нет?

– Проходите, присаживайтесь.

Проходит и садится.

– Вы ее сын?

– Да.

Он задумчиво кивает.

– Вам не хватает ее.

Не вопрос, а констатация факта.

– Конечно.

– И как? Справляетесь?

– Пока что да.

Я ожидал, что он сейчас начнет изъясняться согласно профессии, дескать бог никому не дает

испытаний которые тот не мог бы вынести. Знал бы он о том, сколько мне попадалось таких

случаев. Однако, этот священник оказывается на порядок умнее.

– Вы сильный человек. Вы справитесь.

Легкая усмешка скользит по моим губам.

– И что? Даже никаких наставлений не будет?

Он неожиданно открыто и светло улыбается.

– Могу, конечно, если хотите, но вам от них будет ни холодно, ни жарко. Вы уже нашли себе

во что верить, и эта вера вас поддерживает лучше, чем кто бы то ни было.

Я киваю с легкой и грустной улыбкой.

– Спасибо. Вот только сегодня я не чувствую себя сильным человеком.

– А это неудивительно. Сегодня, здесь и сейчас, вы должны чувствовать себя просто

человеком. Здесь лежит ваша мать, и вы приехали сюда побыть рядом с ней, а с собственной

матерью любой человек не может быть сильным. С матерью, человек может быть только

ребенком, который в ней нуждается.

Я улыбнулся.

– Вы удивляете меня.

– Чем же?

– Вы не на своем месте. Вы слышали про таких людей, как Исповедники? Не церковные, а те,

что живут среди людей и помогают им?

Он тяжело вздохнул.

– Слышал.

– Вам место среди них.

– То есть среди вас?

Он действительно начинает мне нравиться.

– Да.

– Вы ошибаетесь. Вы ставите во главу необходимость, и все подчиняете ей. Я так не могу. Мой

путь – раздумья и наставления, но не действия.

– Вы положили свою жизнь на алтарь служения богу, а мы людям.

– Не совсем так. Мы положили свою жизнь, на алтарь служения людям через Бога. Мы

стараемся помочь людям понять то, что все можно решить мудростью и самопознанием. Познай

Бога, познав себя.

– А мы? Кто мы, по-вашему?

– Я не вправе говорить за всю Церковь, но могу сказать за себя. Мы несем слово и мудрость

Божию, а вы – указываете пути, которыми люди могут следовать.

– Забавно. А я думал, что мы убираем препятствия с этих путей.

– Не стоит убирать препятствия с путей людских, поскольку, только преодолевая их, человек

может познать себя и придти к богу в душе своей. Что же касается того, что вы сказали – а вы

убираете все препятствия?

– Нет, конечно.

– Вот именно. Считайте, что Бог направляет вас тогда, когда тот, кому вы помогаете, не

справится в силу того, что он еще недостаточно познал себя и Бога.

– Любопытная теория.

– Можете обдумать ее на досуге. Кажется, я отвлек вас от ваших переживаний.

– И правильно сделали. Мне было необходимо отвлечься.

Он кивнул.

– Ваша мать гордилась бы тем, какой у нее вырос сын.

Я покачал головой.

– Сомневаюсь, если бы она знала обо мне все. Я, скажем так, далеко не всегда занимался

тем, что помогал. В моей жизни было и такое, чем я не могу гордиться. Я ломал людей, жестоко

травмировал их, пытал… Я принес в этот мир достаточно грязи.

– Никто не совершенен, – философски заметил он – но вы стали помогать людям после этого.

Скажите, то, чем вы не можете гордиться, дало вам что-нибудь?

– Да. Я стал лучше понимать людей. Я стал лучше понимать себя.

– Значит, так было необходимо, и Богу потребовалось провести вас через это для того, чтобы

вы стали лучше. Чтобы вы лучше видели людские пути и лучше им помогали справиться с тем, с

чем они не справятся сейчас.

– Вы сейчас говорите почти так же, как тот, кто меня учил.

– Значит, он мудр, и вам следует прислушаться к нему.

– Я к нему и так постоянно прислушиваюсь. Откровенно говоря, я уже начал уставать от него.

– Тогда у вас только один выход. Покажите ему то, что вы не просто запомнили его уроки, но

и поняли их. Он поймет все правильно, и вы будете прокладывать уже свою собственную дорогу в

этой жизни.

– Вашими устами…

В этот момент его кто-то окликнул, и он начал подниматься.

– Спасибо вам, за эту беседу. Она многое мне дала.

– Пожалуйста. И можете передать Олегу, что я послушался его совета и стал священником. Он

был прав тогда.

Я рассмеялся.

– Хорошо, передам. Но как вы узнали, что я с ним знаком?

Он усмехнулся.

– Нельзя не узнать его манеру, поучать, от которой устаешь так, как будто на тебе пахали.

Меня он также поучал в свое время, и пока я сам не понял, что мне действительно следует стать

священником, он от меня не отстал. Я был его «клиентом».

Мы пожали друг другу руки.

– А я – все еще его ученик.

– Уже нет. Вы уже Исповедник. Вы стали задумываться о том, что к чему в этом мире и в

вашей жизни, а это значит, что вы уже Исповедник. В свое время я насмотрелся на Олега, и могу

узнать Исповедника, когда вижу его.

Я остался один на скамейке, улыбаясь и обдумывая услышанное. Когда же мне пришла пора

трогаться в обратный путь, я подошел к надгробию, и тихо сказал:

– Все так, мама. Я все еще ребенок, который нуждается в тебе. Ребенок, который всегда будет

нуждаться в тебе. Я люблю тебя, мама.

История десятая

– Значит так. Я предлагаю тебе варианты, которые ты успешно игнорируешь. Даже то, что ты

все-таки делаешь, без остального не возымеют эффекта. Я объяснял тебе это уже столько раз, что

со счета сбился.

– Да, но…

Вру, конечно. Со счета я не сбился, и сейчас мне предстоит выслушивать все то же самое уже

в пятнадцатый раз, но эта особа меня начинает доставать. С учетом того, что проблема изначально

была пустяковая, но я не могу справиться с ней уже целую неделю, из-за того, что она не хочет

следовать моим указаниям по ее решению и ждет видимо чуда, я могу сказать, что у меня все

это уже в печенках сидит. Честно говоря, я и подумать не мог, что «разбитое сердце» может стать

настолько сложным, поскольку всегда они соглашались делать то, что я предлагал и следовали

указаниям на сто процентов.

– Что «но»? Я это уже слышал.

– Это будет жестоко по отношению к нему.

Угораздило же меня с ней связаться. Впрочем, иначе было нельзя, за мной должок перед тем,

кто меня об этом попросил.

– Жестоко будет сломать ему ногу, но и это он переживет.

Девочка посмотрела на меня со слезами на глазах. Зарекался ведь работать с

пятнадцатилетними, но все-таки взялся, за что теперь и расплачиваюсь.

Вкратце, ситуация была классическая. Девочка влюбилась как кошка в парня старше

возрастом, у которого ветер в голове больше напоминал тайфун. Он загулял с другой, а она не то,

что обидеться по настоящему не могла, она готова была ему все простить, лишь бы он вернулся.

Ее угораздило пожаловаться одному моему бывшему «клиенту», которому я помог в свое время

со схожей проблемой, а меня при всем этом, к нему занесло по делам. В придачу, я попросил его

о довольно серьезном одолжении, и он все выполнил.

Он месяц ходил за мной хвостом, упрашивая заняться проблемой этой девушки, причем

каждый раз я говорил, что не буду этим заниматься из-за ее возраста и эмоциональной

незрелости. Наконец он меня достал настолько, что я согласился, за что и расплачивался сейчас.

Спасало меня только одно, то, что я обещал держать его в курсе происходящего, и, как результат,

он вынужден был каждый вечер выслушивать подробности наших с ней бесед.

Маленькая месть приносила свои плоды, парень уже и сам пожалел, что подписал меня

на это, и потихоньку подвывая, грозился прибить обоих. В смысле и девочку и ее неудачного

молодого человека.

Осложнялась же ситуация двумя вещами. Во-первых, девочка не следовала моим указаниям,

считая себя самой умной, а во-вторых, я не наблюдал в ее молодом человеке и капли здравого

смысла. То есть, нет, какие-то чувства у него к ней были, но этого было явно недостаточно для

того, чтобы он остался с ней и прекратил «гулять на сторону».

В общем, я находился между двумя мощнейшими гормональными ураганами, совладать с

которыми не было никакой возможности из-за двух не связанных между собою причин.

– Послушай, если не действовать сейчас хоть немного жестко, то мы ничего не добьемся.

– Я не могу так с ним.

Я лишь устало прикрыл глаза. Закрываться от того, чтобы «считывать» ее мне приходилось

постоянно, потому, что из-за ее гормонов она и себя не слишком-то контролировала в

эмоциональном смысле, и буквально глушила мне все что могла. Вымотанный за эту неделю и

физически и эмоционально, я подумывал уже о том, чтобы пустить в ход тяжелую артиллерию в

виде Олега, но не делал этого по той простой причине, что не хотел быть осмеянным.

– Слушай, так жить нельзя – сказал я.

– Но что же делать?

Я закатил глаза.

– Прекратить.

– Что?

– Прекратить. Все прекратить. Ты его любишь, с этим все ясно. Ты готова простить его за все.

Готова принять его на любых условиях, но есть одно «но». Ты ему безразлична.

– Это не так! Он же звонит мне, приезжает, когда я прошу!

О боже, дай мне сил.

– Да, но при всем этом ты не делаешь того, что могло бы его удержать. Не делаешь того, что

задержало бы его настолько, чтобы те чувства, которые он к тебе испытывает, переросли в нечто

большее, чем просто «она неплохая девчонка, с которой можно провести время».

– Но то, что ты говоришь, это жестоко. Я не могу так поступить с ним.

– Тогда все просто. Ты его не получишь.

Я поднялся на ноги и подхватил куртку.

– Но ты же обещал!!!

Я повернулся к ней.

– Помнишь, при каком условии? Что ты будешь делать то, что я скажу. Ты этого не делаешь,

так что увидимся через несколько лет, когда ты будешь готова играть по моим правилам.

– Я не отпущу тебя вот так!

И она перегородила собой дверной проем.

Для меня не существовало этической дилеммы в том, чтобы убрать ее оттуда, но я прекрасно

помнил, что имею дело с подростком, и нанести ей именно сейчас физический ущерб было

бы равноценно нанесению психологической травмы. Тем более, при ее пока что нестабильной

психике.

– Послушай, я могу сделать для тебя только одно. Ты меня за это возненавидишь, но, по

крайней мере, это будет честно в отношении вас обоих.

– Что?

Я вздохнул.

– Послушай меня хоть раз, и сделай так, как я тебе говорю. Позвони ему.

– Сейчас?

– Нет, через полвека, а до того – даже не думай это делать!!! Конечно сейчас. Позвони,

и позови его сюда. В этот раз я не уйду, и поговорю с ним прямо здесь, хоть это и не в моих

правилах. По идее, он вообще не должен был бы знать о том, что мы с тобой знакомы.

– Хорошо.

 Она ринулась к телефону, а я бросил куртку в угол, и уселся на софу.

Протрепавшись с ним минут пятнадцать, она все-таки добилась того, что он согласился

приехать. Я не стал вдаваться в подробности того, чем же она его заманила, поскольку для меня

это уже было не существенно.

– О чем ты будешь с ним говорить?

– О жизни.

– О нашей? С ним?

Нет, о моей, испорченной вами, подумал я. Откровенно говоря, за эту неделю у меня

накопилось столько дел, в которых я действительно мог помочь, что и думать об этом не хотелось.

– Просто о жизни.

Она метнулась на кухню.

– Ты чего-нибудь хочешь?

– Застрелиться, – буркнул я, но громко произнес – Чай!

Ждать пришлось долго. За это время я уже распух от чая, успел помочь нескольким

своим «клиентам» по телефону, и выслушать в очередной раз историю о том, что «он такой гад,

что меня так прокатывает, но без него я быть не хочу». Когда зазвонил телефон, и я увидел номер

Олега, я готов быть уже заорать в трубку, чтобы он увез меня из этого дурдома.

– Да.

– Что-то у тебя голос раздраженный – участливо сказал Олег.

– А то ты не знаешь почему.

– Знаю, конечно. Достала девочка?

– Не то слово.

– Тебе же говорили не связываться с такими маленькими.

– Олег, давай без нотаций. Я и сам знаю, что я не должен был этого делать, но у меня выбора

особого не осталось. Я был в долгу перед тем, кто меня попросил ей помочь.

– Долги отдавать, конечно, надо, – согласился Олег – но только не таким образом.

Я вздохнул.

– Ты ее ситуацию знаешь?

– В общих чертах.

– Что посоветуешь?

– Пристрелить обоих.

– А если серьезно?

– Это серьезно. С такой ситуацией справиться невозможно, пока хотя бы один из них не станет

зрелым и рассудительным человеком, с которым можно будет работать.

– То есть, сводить их вместе бессмысленно, поскольку они не смогут рядом удержаться.

В принципе, ничего такого, о чем бы я сам не додумался раньше, ты мне не сказал. А если я

прибегну к обратному варианту?

– То есть?

– Если я заставлю их порвать друг с другом?

– Это подростки. Вспомни себя… Хотя нет, лучше не вспоминай себя в их возрасте. Ты был

более рассудителен.

– Да, и чуть не угробил девушку.

– Не угробил же… Попробуй, конечно, но я не уверен, что они после этого снова не сойдутся.

– Хорошо. С кем лучше будет разговаривать?

– С тем, кто старше. Потом позвони и расскажи, как все прошло. Мне интересно.

Он повесил трубку.

Интересно, ему, видите ли… У меня уже ум за разум от этой парочки заходит, а

ему «интересно».

Спустя некоторое время в дверь позвонили, и девочка кинулась открывать, а я спокойно взял

оставленный ей мобильный, и, порывшись в памяти, удалил все телефоны ее молодого человека,

после чего положил его на то же место.

– Заходи, мы тебя ждем.

– Мы?

– Да. Проходи в комнату.

Он вошел в комнату, а я сделал небрежный жест.

– Он останется. Ты – подождешь на кухне. Это разговор для двоих.

– Но…

– Я сказал марш на кухню, женщина. У тебя найдется, чем там заняться. А ты садись.

Парнишка сел, несколько обалдевший от такого поворота событий.

– Прежде чем мы начнем, дай сюда твою мобилу.

Он неуверенно посмотрел на меня.

– Хватит. Я тут не в игрушки играю. Потом верну, но сейчас не вынуждай меня отбирать его у

тебя силой.

Он протянул мне свой мобильник, из памяти которого я также удалил все телефоны девушки.

Откровенно говоря, я не мог нарадоваться на нынешние времена, когда все актуальные

телефоны люди привыкли хранить в мобильниках и нигде больше. Сам я хранил их не только

там, но и на своем компьютере, и еще один экземпляр хранился в бумажном варианте, на всякий

случай.

Сев напротив него, я сказал:

– Ну что же, начнем.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – выдал, наконец, парень, мучавший его вопрос.

– Тебя ждал. Как ты уже думаю, понял, я с тобой встречался раньше не просто так. Я хотел

посмотреть на тебя и понять, стоит ли отпускать девочку, чтобы она и дальше сходила по тебе

с ума. С учетом того, что ветер в твоей башке свистит не переставая, я пришел к выводу, что не

стоит, но я готов дать тебе последний шанс убедить меня в обратном.

Он изумленно смотрел на меня.

– Итак. Последний шанс. Если тебе нужна эта девочка, то скажи об этом прямо сейчас. Если

нет – уходи прямо сейчас. Но уходя – уходи, и не оборачивайся больше в ее сторону. Никаких

контактов, а если случайно увидишь на улице, то перейдешь на другую сторону дороги.

– Какого хрена я должен это делать?

Я подпустил стали в голос.

– Потому, что я так сказал. Потому, что я собираюсь решать в дальнейшем то, с чем ты не

справился. Я собираюсь решать, какой будет ее жизнь, и если ты не окончательный идиот, то

поймешь, что связываться со мной тебе не стоит.

– Ты меня запугиваешь?

– Если бы я тебя запугивал, ты бы уже под кровать от страха забился. Пока что я тебе даю

шанс. Но учти, решение должно быть абсолютным. Либо ты остаешься с ней и только с ней, либо

больше не появляешься в поле зрения, предупредив всех ваших знакомых, чтобы не давали ей

твоих координат.

Он долго смотрел на меня.

– Она мне не чужой человек.

– Но она и не твоя девушка.

– Да, но…

– Послушай, я совершенно не склонен к абсолютизму, и то, что я ставлю тебя перед таким

выбором, значит только одно. Других вариантов просто не осталось. Она доведена до крайности,

тебе тоже здорово мешают ее постоянные звонки и требования, чтобы ты был рядом. Определись

уже, наконец, нужна ли она тебе, и если нужна, то насколько.

– Я… Я не могу. Я просто не знаю.

Я коротко кивнул.

– Я так и думал. Коли так, то я решу за тебя. Ты расстанешься с ней, и уйдешь прямо сейчас,

ничего ей не говоря.

– Но…

– Уйдешь. И вновь связаться с ней ты сможешь не ранее, чем когда вам обоим исполнится по

восемнадцать лет. Если к тому моменту какие-то чувства у вас друг к другу останутся, то делайте

ребята что хотите. Если нет – то нет.

– А если я не уйду?

– Парень, подумай сам, тебе нужны проблемы? Ей всего пятнадцать, и это статья. Даже если

не рассматривать этот вариант, я еще многое могу придумать, чтобы испортить тебе жизнь.

Тебе был дан шанс, и если бы ты сказал, что она тебе нужна, все было бы по-другому. Взрослей,

наконец, и учись принимать свои собственные решения, а сейчас уходи.

Он долго смотрел на меня, прежде чем подняться с места. Я кинул ему мобильник, и он,

сунув его в карман, направился на выход из квартиры.

– Ты куда? Постой!!! Что это значит?!?

Я подошел к девочке и взял ее за плечи.

– Это значит, что он пошел делать свой выбор. Хочешь – жди, пока он его сделает. Не хочешь,

не жди, но пока он сам не решит хочет ли он быть с тобой, он не появится.

– Что ты наделал!!!

– Я сделал, наконец, то, что должен был сделать с самого начала. Он свободный человек,

и имеет право выбирать, как и ты. А теперь, я предлагаю выбор и тебе. Хочешь жить и ждать,

вернется ли он – это один из вариантов. Второй – просто продолжай жить. Третий – если не

сможешь ждать, или не сможешь просто жить дальше – умирай. Могу подсказать пару способов

как быстро и безболезненно покончить с собой. Если тебе потребуются эти способы, ты знаешь

через кого меня найти.

Я забрал свою куртку и вышел из квартиры.

Чуть позже, беседуя с Олегом по телефону, я рассказывал ему о том, как разрешил ситуацию.

– Изящно – сказал он, когда я закончил.

– Да. Вот только мне на душе муторно.

– Не рефлексируй. Я прекрасно понимаю, что «склеивать разбитые сердца» намного

приятнее, чем доводить до такого. Но это тоже часть нашей работы.

– Олег, иногда я ненавижу нашу работу.

– Знаю. Но как бы ты ее не ненавидел, ты никогда ее не променяешь. Ты все сделал

правильно, и предложил правильный выбор, иначе бы они не просто изводили бы друг друга, но

и вовлекли еще кучу народа в свои проблемы.

– А если она выберет третий вариант?

– Не выберет. И ты будешь за этим следить.

История одиннадцатая

– Итак, господа, наш план на этот месяц…

Голос шефа звучал фоновым шумом в моей голове, и я старательно не обращал на него

внимания. Поводов для подобного отношения у меня не было, но тем не менее сейчас мне не

хотелось слушать какие-то цифры, и тем более вникать в их суть, поэтому звонок мобильника я

воспринял как благословение небес.

– Извините – бросил я ему и вышел с совещания.

Номер на телефоне высвечивался незнакомый, и я, предвкушая новую работу, снял трубку.

– Слушаю вас?

– Извините, мне этот телефон дали, и сказали, чтобы я вам позвонил.

Хм-м-м… Голос совсем детский, лет десять, от силы двенадцать.

– Вы мне поможете? Мне сказали, что вы мне поможете.

– Прошу прощения, я не работаю с детьми. А кто дал вам этот номер?

– Я не знаю. Какой-то дядя. Он сказал, что вы мне поможете.

– Ладно, мальчик, где ты находишься?

Он назвал адрес.

– Хорошо. Ты там один?

– Да.

– Я скоро подъеду, и мы поговорим о том, чем я смогу тебе помочь.

– Хорошо.

Он повесил трубку, а я задумался. С детьми я не работал в принципе, но иногда дело могло

быть таким, что у ребенка возникали вовсе недетские проблемы, которые даже взрослые не

всегда могли решить.

Решив, что съездить все-таки стоит, я принялся собираться.

Когда через полчаса я подошел на место, я увидел одиноко сидящего мальчика. В руках он