Текст книги "Говорит космос!.. (сборник)"

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

КАТАСТРОФЫ НЕ БУДЕТ, ЕСЛИ…

1. ОПАСНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

Местность была унылой: песок да колючие кактусы – настоящая пустыня, и солнце жгло немилосердно, как полагается в пустыне. Генерал Хазард давно уже снял пробковый шлем и держал его на коленях. Раскаленный воздух, врывавшийся в штабную машину сквозь боковые окна, лишь усиливал духоту. Хазард чувствовал, что через полчаса такой езды ему будет совсем худо.

– Как вы только не изжаритесь тут? – проворчал он, косясь на полковника Причарда, сухопарого, рыжего, в кителе, застегнутом на все пуговицы.

– Привычка, сэр, – ответил Причард.

– Сколько еще до базы?

– Мили три с половиной.

Генерал жадно выпил несколько глотков газированной воды и вытер влажным платком испарину, тотчас же выступившую на лбу. Он знал, что жажды все равно не утолять, но ничего не мог поделать с собой. А полковник Причард, видимо, чувствовал себя в этом пекле превосходно. Он даже не взглянул на сифон с газированной водой. И лоб его был совершенно сух.

«Обжились тут, – с непонятным раздражением подумал Хазард. – Совсем в черномазых скоро превратятся…»

Ему вспомнилось, что накануне второй мировой войны военное министерство усомнилось в чистоте расы Причарда. Подозревали, что в жилах не то бабушки, не то прабабушки Причарда текла негритянская кровь. Расследование, однако, не подтвердило этих подозрений, и Причард был оставлен в кадрах штабных офицеров спецкорпуса. Он стал более жестоким к солдатам-неграм и карал их за малейшую провинность.

– Ну-с, – после довольно продолжительного молчания обратился Хазард к Причарду, – кого же вы обрекли на это дело?

– Джека Адамса, – равнодушно ответил Причард.

– Негра?

– Да, сэр. Только этот негр – робот.

– Робот? – кустистые брови генерала удивленно поползли на лоб.

– Совершенно верно, сэр. Нам сконструировал его ваш друг профессор Писфул.

– За каким чертом? – грубо осведомился Хазард; ему не понравилось, что Писфула считают его другом.

– Для работы в складах термоядерного оружия. Он делает все безукоризненно точно. Мы управляем им на расстоянии с помощью телевизионной аппаратуры, установленной в его корпусе.

– Похоже, что старик Писфул придумал полезную штуку, – одобрительно кивнул Хазард. – Ну, а почему вы считаете этого робота негром?

– Я специально просил сделать его цветным, ибо негры прирожденные слуги белых, – сказал, усмехаясь, полковник Причард. – И потом, он ведь говорящий робот. Ваш Писфул… Простите, сэр… профессор Писфул вмонтировал в него ленту с магнитной записью. В нужный момент Джек начинает говорить. Вернее, говорил, высказывал даже какие-то соображения.

– Говорил? А теперь он что же, потерял дар речи?

– Нет, сэр. Просто я попросил Писфула сделать его менее болтливым. Теперь на все команды оператора робот отвечает только: «Ясно, сэр», «Слушаюсь, сэр», «Готово, сэр».

– Образцовый негр, что и говорить. В общем, сойдет. Ну, а базу вы уже передислоцировали?

– Да, сэр. Все наши бомбардировщики, техническая часть и личный состав окончательно перебазировались вчера на новое место в строгом соответствии с приказом генерального штаба.

– Значит, практически все подготовлено?

– Так точно, сэр.

– А последствия радиоактивного заражения?

– Все учтено, сэр. Во-первых, вокруг голая пустыня. Во-вторых…

– Ну хорошо, – нетерпеливо сказал Хазард. – Не будем сейчас вдаваться в подробности. Мне важно лишь одно: чтобы вокруг этого эксперимента было как можно меньше шуму. Когда же мы, однако, прибудем на место?

– Уже прибыли, сэр.

Машина остановилась возле холма, заросшего колючим кустарником.

Генерал Хазард легко выпрыгнул из машины и с удивлением огляделся:

– Как, это разве здесь?

– Да, сэр. Прошу за мной.

Слегка пригнувшись, Причард пролез в узкий, хорошо замаскированный зарослями вход в подземное убежище. Рослый генерал последовал за ним, сердито ворча:

– Да вы меня, полковник, в преисподнюю какую-то ведете. Посветили хотя бы…

– Сейчас выберемся в освещенное помещение, сэр.

Вскоре они действительно оказались в довольно просторном каземате, выложенном изнутри стальными тюбингами. В тусклом свете синих ламп, подвешенных под потолком, Хазард разглядел большой стол, на котором стояли два цветных телевизора конструкции профессора Писфула. Штабные офицеры спецкорпуса тотчас подали генералу и полковнику складные походные стулья. Один из штабных, с погонами майора, стал вполголоса о чем-то докладывать Причарду. Другой офицер, в чине капитана, принялся настраивать телевизор, стоявший против генерала Хазарда.

– Это что, капитан? – спросил Хазард, кивнув на экран.

– Общий вид бывшей базы тяжелых бомбардировщиков, сэр.

– У вас есть связь с оператором?

– Так точно, сэр,

– Передайте ему: пусть покажет возможно крупнее все участки.

– Слушаюсь, сэр.

Пока капитан связывался по радиотелефону с оператором телевизионного пункта, Хазард повернулся к Причарду:

– Ну, как там у вас?

– Все готово, сэр. Прикажете начинать?

– Покажите мне, где это все должно произойти.

Причард подошел к телевизору Хазарда.

– Вот тут, сэр, – указал он на небольшой продолговатый холмик.

– Сколько их там?

– Одна, сэр. Остальные вывезены на новую базу.

Генерал некоторое время молча наблюдал за экраном, на котором сменяли друг друга различные объекты бывшей базы тяжелых бомбардировщиков. Потом он взглянул на часы и кивнул Причарду:

– Начинайте.

– Слушаюсь, сэр.

Причард подошел к радиотелефону.

– Дежурный! – коротко бросил он в микрофон. – Готов ли ваш Джек? Пошлите его в склад сектора «Зет-15».

Вернувшись к своему телевизору, Причард приказал майору потушить свет.

Изображение на экранах стало четче, контрастнее. Это был вход в дежурное помещение базы тяжелых бомбардировщиков. Медленно раздвинулись металлические половинки наружных дверей, и из каземата медленно поднялась угловатая фигура, облаченная в военную форму.

– Дайте крупнее! – отрывисто приказал генерал.

– Крупнее уже невозможно, сэр, – ответил Причард. – Мы и так используем самые совершенные телеобъективы.

Капитан, стоявший позади генерала, стал торопливо подкручивать верньер фокусировки изображения. Тонкие пальцы его заметно дрожали.

– Оставьте аппарат в покое, капитан! – сердито проговорил Хазард, ему тоже передалось нервное напряжение окружающих. – И не дышите мне в затылок.

Между тем робот довольно естественно, совсем как живой, шагал по территории базы. Похоже было даже, что он насвистывает что-то.

– Оператор! – нервно крикнул Причард в микрофон. – Почему не работает передающая радиостанция Джека?

Почти тотчас же из динамиков телевизоров послышалась мелодия популярной негритянской песенки, которую беспечно насвистывал Джек.

– Писфул записал этот мотив на магнитной ленте Джека, – пояснил полковник Причард. – Профессор, видно, не лишен чувства юмора.

– Зато вы, кажется, лишены чувства меры, полковник, – раздраженно проворчал Хазард.

Причард торопливо отдал распоряжение оператору, и свист тотчас прекратился.

А Джек тем временем достиг сектора «Зет-15» и скрылся за овальной насыпью верхнего покрытия одного из складов. Хазард неспокойно заерзал на своем стуле. Капитан, регулировавший его телевизор, совсем перестал дышать.

– Почему не работает телекамера Джека? – проворчал в микрофон Причард.

– Там слишком темно, сэр, – отозвался оператор. – А Джек и без того знает, что ему делать. Он ведь должен только пройти мимо бомбы…

– Прекратить болтовню! – рявкнул Хазард. – Дать общий вид базы!

Все вздрогнули, когда с экранов снова засиял солнечный свет над пустыней. Потом наступило томительное, тревожное ожидание. Слышно было только, как тикали настольные часы да негромко гудело что-то в радиотелефоне.

И вдруг по матовой поверхности четко вырисовывавшихся квадратов посадочной площадки скользнула широкая тень. Над аэродромом снижался четырехмоторный пассажирский самолет.

– Что же это такое, полковник?! – закричал Хазард, вскакивая с места. – Откуда он взялся?

– Не знаю, сэр… – растерянно проговорил Причард.

– Немедленно прикажите оператору… – дрогнувшим голосом начал Хазард, но было уже поздно.

Экраны телевизоров ярко вспыхнули, и Хазарду показалось, что он ослеп.

Небо, ярко сиявшее над подземным убежищем мгновение назад, сразу стало черным, как ночью. А на том месте, где был склад сектора «Зет-15», бешено заклубилась темно-бурая масса пыли, из которой с чудовищной силой выпирало гигантское раскаленное добела, слепящее полушарие. Хлынули по земле мощные воздушные струи.

Раскаленная полусфера, стремительно разрастаясь и тускнея, устремилась в небо, увлекая за собой клубящуюся массу пыли и газа.

А еще через несколько секунд в воздухе висел десятикилометровый фантастический гриб на витой ножке. Пышная, с розоватыми просветами шляпка его продолжала бешено клубиться, почти не меняя очертаний.

2. ОТКРЫТИЕ ДЖОНА МУННА

Когда-то, будучи еще студентом, Джон Мунн мечтал заняться изучением мира далеких туманностей, добраться до границ грандиозной космической системы – Метагалактики. Но судьба решила по-иному. Практическая работа Мунна в Центральной обсерватории Грэнд-Сити сводилась к изучению так называемых метеорных тел – астероидов и метеоритов, космических пылинок по сравнению со звездами.

Зато гигантские звезды, которыми занимались другие астрономы, не имели к нашей маленькой Земле прямого отношения, ибо были удалены от нее на десятки, сотни и даже миллионы световых лет. А вот астероиды, метеориты и прочая «космическая мелочь» вторгались в жизнь нашей планеты не только в переносном, но и в буквальном смысле.

Примерно неделю назад Джон Мунн поймал в объектив своего астрографа с электронно-оптическим преобразователем довольно крупный астероид, не числящийся в каталогах и справочниках малых планет. Так как новый астероид обладал, по-видимому, повышенной отражательной способностью, Мунн обнаружил его на расстоянии примерно двух астрономических единиц.[6]6
  Астрономическая единица – ок. 150 млн. км, расстояние от Земли до Солнца.


[Закрыть] Блеск астероида менялся в довольно широких пределах, а это свидетельствовало о том, что он вращается и имеет неправильную форму.

Спустя неделю Мунну уже было известно, что новый астероид делает один оборот вокруг оси за три часа с небольшим и имеет форму бруска длиной в девяносто километров и толщиной в тридцать.

Размер этот был, конечно, не очень велик в сравнении с такими астероидами, например, как Церера, диаметр которой составляет семьсот семьдесят километров, или Паллада, поперечник которой равняется почти пятистам километрам. Но астероидов таких размеров не много, не более десяти, и открытый Мунном астероид был, следовательно, явлением в мире малых планет значительным. Джон решил даже окрестить его именем очень нравившейся ему девушки Керри, вопреки традиции присваивать небесным телам имена античных богов и мифических героев.

Мунну внушало теперь серьезное опасение то обстоятельство, что «Керри» упорно сближалась с Землей. Значит, не исключалось и падение ее на нашу планету. Такие, а весьма возможно и более крупные метеориты или астероиды, уже падали на нашу Землю. Знаменитый Тунгусский метеорит был, видимо, не меньше «Керри». Молодой астроном не только знал по учебникам, но и своими глазами видел многие кратеры метеоритного происхождения. Например, кратер Чабб в Канаде. Диаметр его равен примерно трем с половиной километрам. Существует предположение, что и огромная впадина Ашанти, диаметром в десять с лишним километров, на Золотом Береге в Западной Африке тоже метеоритного происхождения, так же, как и кратер Нгоро-Нгоро в Центральной Африке диаметром в девятнадцать километров.

В общем, было от чего встревожиться молодому астроному.

Скорость «Керри» на наблюденном отрезке орбиты составляла почти пятьдесят километров в секунду и была, следовательно, гиперболической. «Керри» явно не принадлежала к телам солнечной системы. Она залетела к нам из просторов Галактики.

Джон Мунн тщательно проанализировал все данные своих наблюдений за «Керри», но их оказалось недостаточно, чтобы вычислить элементы ее орбиты с достаточной степенью точности. Требовался еще не один день кропотливых наблюдений и сложнейших расчетов на электронно-счетной машине, прежде чем станет ясно, столкнется астероид с Землей или пролетит мимо. Учтя все это, Мунн решил не говорить никому о своих опасениях до тех пор, пока в руках его не будут бесспорные данные.

3. НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Керри часто ужинала в этом маленьком кафе. Она и сегодня пришла сюда вместе с Мунном. Всегда такой веселый и любезный, Мунн был на этот раз очень задумчив и молчалив. На заботливый вопрос Керри он ответил:

– Не обращайте на меня внимания. Я просто занят сейчас одной очень серьезной научной работой и прошу простить мою рассеянность.

– Это тайна? – прищурилась Керри.

– Пока да. – Джон, осмотревшись по сторонам, добавил вполголоса: – Но вам я все-таки скажу кое-что. Появилась недавно в окрестностях нашей планеты одна небесная крошка, которую я окрестил вашим именем. Вот и все, что я пока могу вам сообщить, и, пожалуйста, Керри, не расспрашивайте меня; вам я ни в чем не могу отказать, а болтать об этом еще рано.

– Можете не беспокоиться, я не из любопытных, – с притворной обидой проговорила Керри. – Обещаю даже, что не напишу в своей газете о том, что вы уже выболтали мне.

– Вы обиделись, Керри? – испуганно спросил Джон.

– Да нет, Джонни, просто шучу, – рассмеялась Керри. – Больше того, я не обижусь на вас даже в том случае, если вы уйдете сейчас. Я же вижу, что вам не терпится сесть поскорее за ваши телескопы.

– Это правда, Керри, – смущенно признался Джон и взял девушку за руку. – Я просто стал каким-то одержимым в последние дни. На уме одни только цифры, программы да коды команд для моей счетной машины.

– Все просто с ума посходили с этими счетными машинами, – нахмурилась Керри и осторожно высвободила руку. – Скоро начнут, очевидно, вычислять с их помощью и степень влюбленности и интенсивность взаимного чувства.

– А вы не смейтесь над этим, Керри. Уже есть специальное бюро, которое с помощью электронных машин определяет правильность выбора невест и женихов.

– Боже мой! Неужели есть такие кретины, которые думают о браке с помощью электронных мозгов?

– К сожалению, есть, Керри.

Они поболтали еще немного, и Джон отправился в свою обсерваторию, а Керри осталась, чтобы просмотреть вечерние газеты и придумать название для новой статьи. Но не прошло и пяти минут, как она вдруг с беспокойством заметила, что к ее столику направляется изрядно выпивший рослый мужчина в помятом темно-сером костюме.

До этого он сидел за столиком у окна и усердно пил коньяк. Вид у него был самый заурядный, и Керри не обратила бы на него внимания, не окажись он так удивительно похожим на ее дядю, подполковника Джеймса Джессепа. Но дядя был важной персоной в военном ведомстве, и увидеть его тут, в маленьком дешевом кафе, казалось Керри просто невероятным.

И вот теперь этот человек, так похожий на дядю Джеймса, шел к ней, не очень уверенно переступая ногами.

– Здравствуй, племянница, – проговорил он осипшим голосом. – Что смотришь на меня так? Изумляешься?

Пораженная Керри открыла было рот, но дядя сердито махнул на нее рукой:

– Не удивляйся. В наш век атомной энергии и кибернетики все возможно. Дядя твой уже не начальник базы тяжелых бомбардировщиков, носителей атомных бомб, и даже не подполковник. Со вчерашнего дня он ничто.

Джессеп брезгливо покосился на пустую бутылку из-под минеральной воды, стоявшую перед Керри, и спросил:

– Ты не будешь возражать, если я закажу себе что-нибудь промочить горло?

– Пожалуйста, дядя, но ведь вы…

– Э! – Джессеп снова махнул рукой. – Я еще в полной норме. Бой! – крикнул он официанту-негру. – «Черного валета» и вообще все с моего столика!..

Керри знала, что «Черным валетом» называется новый сорт коньяка, о котором в шутку говорили, что он изготовляется из радиоактивного винограда. А ведь дядя выпил уже, кажется, целую бутылку.

Извиниться, может быть, и уйти? Но как оставить его тут одного в таком виде? Поразительно изменился этот высокомерный человек, с презрением относившийся ко всем своим родственникам, а ее Керри, не замечавший вовсе. Было интересно понаблюдать теперь за дядей Джеймсом и узнать, что с ним приключилось.

Официант принес Джессепу его бутылку, на этикетке которой была изображена обыкновенная игральная карта, с той только разницей, что в правом верхнем и левом нижнем углах ее красовался черный силуэтик атомной бомбы.

– Не желаешь ли и ты? – усмехаясь, спросил Джессеп, наливая в рюмку жидкость бордового цвета. – Впрочем, не советую: эта штука с непривычки свалит тебя в два счета. За твое здоровье, племянница! – Джессеп ловко опрокинул рюмку и, морщась, пососал тоненький ломтик лимона.

– Н-да, – сказал он, бросив в тарелку лимонную корку, – с армией у меня теперь все кончено. Выгнали за нерадивость. По моей вине, видишь ли, несчастный случай произошел. Я, конечно, виноват, что не установил сигнала, запрещающего посадку… Но ведь я же не знал, что Хазард тогда испытывал свой «Эн-Ди». И нужно же было так случиться, чтобы в это самое время пошел на вынужденную посадку пассажирский самолет… Что-то такое случилось с ним. Видимо, неисправность какая-то в моторах. А тут как раз и сработал этот чертов «Эн-Ди»… Бахнуло… водородный гриб, и самолета как не бывало! Шестьдесят человек погибло. Скандал, конечно. Но почему я за все в ответе, а не те, кто этот дьявольский «Эн-Ди» испытывали? Дернул меня черт лишнюю рюмку виски в тот день выпить! Вот они и придрались…

Керри тревожно осмотрелась по сторонам.

– Знаете, дядя, – понизив голос, сказала она, – не стоит тут говорить об этом.

– Да, ты права, Керри, – согласился Джессеп, – теперь всюду полно шпиков.

Он помолчал немного, тараща мутные глаза на «Черного валета», неверной рукой налил еще рюмку, но пить не стал.

– Выставили они меня, в общем-то, по-хорошему, – продолжал он уже более спокойным голосом, – не хотели лишнего шуму поднимать. Обеспечили приличной пенсией. Но все равно обидно быть козлом отпущения. И, откровенно тебе скажу, с удовольствием насолил бы я кое-кому из наших военных вельмож. Генералу Хазарду, например.

– Дядя!.. – предостерегающе проговорила Керри.

– Ну ладно, ладно! – поднял руки Джессеп. – Не буду больше. А ты, говорят, работаешь в какой-то красной газетке?

– В прогрессивной газете, дядя, – нахмурилась Керри.

– А не могли бы вы напечатать в ней одну сенсационную статейку? – спросил Джессеп, и глаза его приобрели вполне осмысленное выражение. – О гибели четырехмоторного пассажирского самолета в одном из наших Южных штатов. Некоторые газеты уже пронюхали кое-что. Но они ни черта толком не знают, и правду им все равно никто не скажет. А правительственные газеты опубликуют какую-нибудь официальную версию, чтобы замять дело.

– А вы хотели бы рассказать правду? – насторожилась Керри.

– Зачем же правду? За это, если дознаются, несдобровать. Я расскажу только кое-какие факты, от которых не поздоровится ни полковнику Причарду, ни генералу Хазарду.

– Если вы хотите только причинить неприятности лично им, не думаю, что наш редактор согласится на это, – с сомнением покачала головой Керри.

– А ты все-таки скажи ему. Может быть, согласится, – настаивал Джессеп. – Очень эффектная получилась бы статейка. Много бы наделала шуму и подмочила бы репутацию кое-кому из наших высокопоставленных военных петухов.

– Хорошо, дядя, я поговорю об этом с редактором, – пообещала Керри. – А теперь мне нужно идти. Извините, пожалуйста…

4. В РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОМ УПРАВЛЕНИИ

Начальник разведывательного управления генерал Гоуст вот уже второй час сидел с генералом Хазардом. Дверь его кабинета была закрыта так плотно, что даже адъютант, дежуривший в приемной, не мог расслышать ни слова, как ни напрягал слух. А разговор у Гоуста с Хазардом был о недавнем происшествии на базе тяжелых бомбардировщиков, из-за которого так пострадал подполковник Джеймс Джессеп.

– Так вы считаете, что «Эн-Ди» выдержал экзамен? – спросил Гоуст, пододвигая Хазарду ящик с сигарами.

– Вне всяких сомнений, – убежденно ответил Хазард.

– И, по-вашему, теперь нужно действовать?

– Самым решительным образом! Хватит нам вести эту мягкотелую политику. Наши агенты должны проникать за «железный занавес» с более активными заданиями. «Эн-Ди» дает нам теперь такую возможность.

Генерал Гоуст вышел из-за стола и, заложив руки за спину, бесшумно прошелся несколько раз по мягкому ковру кабинета. Было в его походке что-то кошачье, словно он не ходил, а крался.

– Боюсь, что в министерстве кое-кто может воспротивиться этому, – будто рассуждая вслух с самим собой, проговорил он. – Помощник военного министра генерал Рэншэл, например.

– Почти не сомневаюсь в этом, – согласился Хазард, невозмутимо попыхивая сигарой. – Но мы можем не очень считаться с Рэншэлом. Ведь министр придерживается других взглядов. Поддержит нас и большинство членов военной комиссии конгресса.

Не прерывая Хазарда, Гоуст лишь изредка кивал головой в знак согласия. Идея генерала, при всей ее авантюристичности, нравилась ему. Гоусту давно уже надоела информационно-исследовательская деятельность, которой в последнее время все чаще приходилось заниматься его управлению. Он считал, что добывание разведывательной информации с помощью таких всем доступных источников, как книги, газеты и журналы, рано или поздно приведет к полному вымиранию агентурной разведки. Гоуст был совершенно уверен, что считать, будто в современных условиях невозможна Мата Хари,[7]7
  Известная немецкая шпионка во Франции в годы первой мировой войны.


[Закрыть] – ошибочно. Печально, что подобные мысли высказывают очень влиятельные люди. Например, адмирал Хилл совсем недавно утверждал, что работник разведки сегодня напоминает исследователя, занятого кропотливым трудом по изучению иностранных газет и журналов, рефератов и других материалов.

Им, этим «яйцеголовым», этим «интеллектуалистам», кажется, что их ежедневные, еженедельные и ежемесячные разведывательные сводки и прогнозы будущего очень нужны государственным деятелям. На самом же деле многие государственные деятели считают чтение этих информационных сводок пустой тратой времени. Государственным деятелям нужны факты, а не жвачка, которую им поставляет «кабинетная» разведка. Настоящие же факты должны добываться активно, в стане врага, а не в библиотеке госдепартамента.

Предложение Хазарда, несомненно, заслуживало внимания, и Гоуст слушал его не прерывая.

– А чего стоят все изыскания наших отделов, изучающих психологию потенциального противника по беллетристике и художественной кинематографии? – все более распалялся генерал Хазард, – Ерунда это! Пустое времяпровождение! О русской психике нужно судить по конкретным данным. Сработают наши «Эн-Ди» в двух-трех хранилищах их термоядерного оружия – вот тогда и посмотрим, какова хваленая стойкость советского народа.

– Вполне согласен с вами, генерал, – удовлетворенно закивал Гоуст маленькой лысеющей головой. – Кому, однако, можно поручить предлагаемую вами рискованную «миссию»?

– Это уж ваше дело, – пожал плечами Хазард. – Кадры подобных людей в ваших руках. Нужен, конечно, очень отчаянный человек, почти самоубийца.

Гоуст снова неслышно зашагал по мягкому ковру кабинета. Генерал Хазард молча наблюдал за ним, критическим взглядом оценивая его щуплую фигурку, в которой не было ничего не только воинственного, но и военного. Презирая людей низкорослых, да еще астенического телосложения, Хазард всегда смотрел на генерала Гоуста с чувством тайного превосходства, хотя и знал, что этот малыш непререкаемый авторитет в делах агентурной разведки.

Посидев у Гоуста еще с четверть часа, Хазард, наконец, откланялся. Гоуст сейчас же вызвал к себе полковника Чэндлера.

– Ну как, полковник, все у вас ясно с Дэвисом?

– Да, сэр.

Разведчик Дэвис был тайным агентом международной категории. Он прошел хорошую школу на родине и «работал» на территории Советского Союза. Но однажды ему не повезло, и он, не выполнив задания, с трудом ускользнул от советской контрразведки. Этого было достаточно, чтобы некоторые руководящие работники разведывательного управления перестали ему доверять.

Гоуст не верил в те обвинения, которые выдвинули против Дэвиса недоброжелатели, но и он не вступился за него. Ему казалось, что неудачная операция обескуражила Дэвиса, лишила на какое-то время веры в себя. Нужно было подержать его в резерве, потомить, дать соскучиться по делу.

Все это время за опальным агентом велось тайное наблюдение, и вот настала наконец пора снова пустить его в дело.

– Мы были к нему несправедливы в последнее время. Как он перенес это? – спросил Гоуст, хотя ему и самому хорошо было известно состояние Дэвиса.

– Обижен, конечно, – ответил полковник, – но у нас имеются фонограммы всех его разговоров, вплоть до ночного бреда. Дэвис всегда был человеком редкостной, фанатической ненависти к русским, и это осталось в нем. А может быть, даже усилилось, ибо именно русских считает он виновниками всех своих бед.

– В надежности его можно, значит, не сомневаться?

– Безусловно, сэр. Он соскучился по работе и готов на любое дело.

– Ну, а необычайную кличку его «Ва-банк» мы так и оставим за ним? – улыбнулся Гоуст.

– Конечно, сэр, – совершенно серьезно ответил полковник. – Сейчас больше, чем когда-либо, она подходит ему, ибо в новой операции обстоятельства могут потребовать от него и такой ставки, как его собственная жизнь.

– Ну что ж, – заключил Гоуст, приподнявшись со своего кресла и давая этим понять, что аудиенция закончена, – присылайте тогда ко мне Дэвиса, я лично дам ему задание. Подготовьте также Чепстона и Хинсея.