Текст книги "Робот "Чарли" грабит банк"

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

18

По лицу Питера Дрэйка без труда можно заключить, что он чем-то недоволен.

– Я вот зачем вызвал вас, док, – говорит он Клифтону. – Этот следователь из федеральной прокуратуры зачем-то хочет встретиться со мной, а у меня нет ни малейшего желания видеть его физиономию. Поезжайте-ка к нему вы вместо меня.

– Но ведь может оказаться…

– Ничего особенного не окажется, Тони. Я догадываюсь, о чем будет разговор. Он парень головастый и успел кое-что разнюхать. Встречался с бывшим директором «Летучей мыши», напал на след брата Клиффорда Харта, разыскал бездарного детективщика, которому я поручил написать «Пусть они огнем горят, эти проклятые доллары!»… И все потому, что мои ребята оказались не очень расторопными – не успели убрать кого следует в свое время.

– Я не очень вас понимаю, сэр…

– А я – то считал вас, док, толковым парнем! – морщится Питер Дрэйк. – Что же тут непонятного? Не сообразили вы разве, что роботом «Чарли» работал у Клиффорда Харта его брат, актер из труппы лилипутов. При его карликовом росте он без особого труда вмещался в кибернетические доспехи робота.

– Допустим, что все это…

– И допускать нечего, именно так все и было! Не робот «Чарли», а брат Клиффорда Харта Вильям Харт играл в «Летучей мыши» Гамлета и Отелло. Он и банк ограбил.

– А как же данные экспертов-криминалистов местной полиции? Их аппаратура не засвидетельствовала ведь присутствия живого существа в помещении банка в ночь его ограбления?

– Это вы спросите у самого Тэрнера. Он вам расскажет, как удалось ему получить эти данные. Недаром же я плачу ему в три раза больше, чем местные муниципальные власти.

– А самоубийство робота «Чарли», значит, всего лишь инсценировка?

– Слава богу, что хоть это-то вы сообразили, – улыбается Питер Дрэйк. – А теперь – к Ральфу Мэйсону!

– Но я плохой дипломат, сэр…

– К черту дипломатию, Тони! Постарайтесь только, чтобы разговор был без свидетелей, и соглашайтесь на любую сумму, какую он предложит.

– А вы предполагаете, что он…

– Я не предполагаю, Тони. Я это точно знаю.

– А сам Питер Дрэйк не нашел, значит, нужным прийти ко мне? – спрашивает Клифтона Мэйсон.

– У него неотложные дела, мистер Мэйсон…

– Я ведь приглашал его не на чашку кофе.

– Он в курсе дела, мистер Мэйсон. В том смысле, что догадывается, о чем мог быть разговор.

– И уполномочил вас вместо себя? Это на него похоже. Наполеон когда-то говорил, что судьбу сражения решают большие батальоны или что-то в этом роде. А теперь все решают большие доллары. У меня есть все факты или почти все, чтобы посадить вашего босса на скамью подсудимых, нет только уверенности, как отнесется к этому прокурор.

– Вы думаете, что он не решится начать процесс против Дрэйка?

– Почти не сомневаюсь в этом.

– А вы?

– А что я? Для них я мелкая сошка. Они меня, дорогой док, без труда сотрут в порошок не только в переносном, но и в буквальном смысле.

– Зачем же вы тогда так добросовестно вели это расследование?

– Ну, во-первых, это мне было поручено. Никто, правда, не предполагал, что так все обернется. И сам Дрэйк, конечно, не сомневался, что все спишется на робота, потому и не вступал ни в какие контакты с прокурором. Зачем ему было делиться с ним своей добычей?

– А теперь придется поделиться с вами?

– Ничего иного, к сожалению, мне не остается, – вздыхает Ральф Мэйсон.

– Вы, наверное, хотели сказать, что Дрэйку ничего иного не остается?

– Я сказал, мистер Клифтон, именно то, что хотел. Мне придется взять свою долю, если я хочу уцелеть. И опять-таки слово «уцелеть» произношу в буквальном смысле. Как ни парадоксально, но если я не потребую у Дрэйка своей доли из награбленного, он будет считать меня своим врагом, который, минуя прокурора, может сообщить все ему известное куда-нибудь повыше. И тогда ему придется потратить гораздо больше долларов. Вот ведь какая тут механика, а точнее – арифметика, мистер Клифтон.

– Все ясно, мистер Мэйсон. Ну, и сколько же должен вам заплатить Питер Дрэйк?

– Еще со времен таких знаменитых гангстеров, как Лучиано и Аль Каноне, был заведен порядок, по которому около трети всех преступных доходов тратилось на подкуп органов власти и правосудия. Если бы я больше уважал себя, то должен бы потребовать от Питера Дрэйка не менее тридцати процентов. Но я себя не очень уважаю, мистер Клифтон. Вы мне симпатичны, и только потому я признаюсь вам в этом. А но уважаю я себя за то, что до сих пор продолжаю служить в наших продажных органах юстиции. Мне кажется, что и вы не очень себя уважаете, поступив на службу к Питеру Дрэйку.

– Вы правы, мистер Мэйсон. Я никогда еще не презирал себя так, как сейчас…

– Будем надеяться, однако, что вы еще вырветесь из лап Дрэйка. А я человек конченый и потому позволю вашему боссу подкупить меня всего лишь за десять процентов той суммы, которую он похитил у банкира Аддисона. То есть за сто тысяч долларов.

Возвращаясь от Мэйсона, Клифтон всю дорогу ломал голову над вопросом: зачем было Питеру Дрэйку так уж маскировать свое участие в ограблении банка, если он мог купить за свои доллары не только федерального следователя, но и федерального прокурора? Конечно, ему не хотелось делиться с ними частью своей добычи, но, видимо, не это главное. Помнится, он намекнул как-то на возможность выставления своей кандидатуры в муниципалитет или даже сенат.

Да, пожалуй, это вернее всего. А доллары Хьюга Аддисона пригодятся ему на проведение его избирательной кампании. Не тратить же на нее основные свои капиталы, так выгодно вложенные в городские предприятия!