Текст книги "Робот "Чарли" грабит банк"

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

10

Работа по сооружению фасада здания банка, довольно подробно описанного в повести, вопреки ожиданию Ральфа Мэйсона начинается не сразу. Владелец банка, шестидесятилетний Хьюг Аддисон, с которым вел переговоры начальник полиции Тэрнер, узнав, что ограбление произвел робот, не захотел тратить средства на это сооружение. По вине болтливых журналистов ему стало известно, что «Чарли» в соответствии с сюжетом повести Бертона считает, что все зло на свете от денег, и потому давно уже мог сжечь его доллары.

– Что мне проку, мистер Тэрнер, если вы его поймаете? – спрашивал он начальника полиции. – Мало того, что хартовский робот уже сжег, наверное, более миллиона моих долларов, я должен буду затратить теперь на сооружение декораций фиктивного банка еще несколько тысяч. Это же просто смешно!

Тэрнер хотел было воззвать к гражданскому сознанию банкира, напомнив ему, что непойманный «Чарли» может ограбить если не банк, то кассу какого-нибудь магазина, поджечь городскую бумажную фабрику или совершить еще какое-нибудь преступление, но, сообразив, что едва ли это побудит Аддисона раскошелиться, решил переменить тактику.

– Видите ли, мистер Аддисон, – начал он, – о том, что «Чарли» сжег ваши доллары, одни ведь догадки. Он хоть и робот, но не такой же болван, чтобы не понимать, что такое миллион долларов…

– Я, между прочим, тоже не болван, мистер Тэрнер, – гневно прервал начальника полиции банкир, – чтобы дать себя одурачить подобными рассуждениями!

– Зачем же так горячиться, мистер Аддисон, – укоризненно покачал головой начальник полиции. – Мои рассуждения, пожалуй, действительно несколько примитивны. Для «Чарли» ваши доллары скорее всего ничего не значат. В таком случае, они и не должны казаться ему «грязными», как герою повести. Следовательно, у «Чарли» не должно возникнуть желания уничтожать их. И если мы поймаем «Чарли», его творец, кибернетик Клиффорд Харт, найдет способ выведать у него, куда он их запрятал, а скорее всего просто бросил в какой-нибудь подвал.

– А он не шарлатан, этот ваш «творец» роботов? – пытливо спросил Хьюг Аддисон. – Не мог разве его «Чарли» работать на своего «творца»? Вы понимаете, что я имею в виду?

– Конечно, мистер Аддисон. Но ведь Клиффорд Харт сам признался нам, что это его «Чарли» ограбил ваш банк. Зачем же было ему это делать, если бы…

– Вы действительно такой простофиля или только прикидываетесь? – раздраженно перебил начальника полиции банкир. – Ведь это могло быть всего лишь…

– Напрасно вы считаете нас простаками, мистер Аддисон! – Теперь уже Тэрнер прервал банкира. – Конечно же, сначала и мы так подумали, как только он нам во всем признался. Но наши эксперты, изучив все факты, пришли к выводу, что Харт не врет. На всякий случай мы все же установили за ним тайное наблюдение и пока ничего подозрительного не заметили.

Спустя полчаса, докладывая старшему следователю федеральной прокуратуры результаты своей беседы с Хьюгом Аддисоном, Джон Тэрнер имел вид человека, только что совершившего кросс на длинную дистанцию по пересеченной местности. Обычно невозмутимое лицо его было взволнованно, глаза лихорадочно блестели. Говорил торопливо, сбивчиво:

– Ну и Шейлок[6]6
  Шейлок – ростовщик из произведения В.Шекспира «Венецианский купец».


[Закрыть] этот Хьюг Аддисон, мистер Мэйсон! Речь ведь шла о возвращении его же миллионов, а он… Ну, в общем, вымотал он мне все нутро! Не знаю, чем еще это для меня кончится, но вот чек на пять тысяч долларов, так что завтра можно начать сооружение псевдобанка. Я уже имею предварительную договоренность с местной архитектурной мастерской и художником из городского драматического театра. И если вы не возражаете, то завтра…

– Нет, я не возражаю, мистер Тэрнер. Можете завтра приступать. Скажите мне, кстати, адрес театра, в котором выступал робот Харта «Чарли». Кажется, он называется «Летучая мышь»?

– Это не театр, мистер Мэйсон, это скорее экспериментальная студия.

– Почему экспериментальная?

– Я не специалист в таких вопросах, но, наверное, потому, что в ней ставятся очень рискованные номера. И не только драматические, но и эстрадные, а иногда даже цирковые. Сейчас эта студия на ремонте.

– Все равно, дайте мне на всякий случай ее адрес.

– Давайте-ка лучше я вас сам туда отвезу.

– Только до той улицы, где она находится. Мне не хотелось бы появляться там вместе с вами.

11

Не без труда удается Ральфу Мэйсону найти владельца «Летучей мыши». Для этого приходится расспрашивать не только сторожа студии, но и местных жителей. Дома его тоже не оказывается, а жена сообщает, что Гарри Портер в баре «Бумеранг», лишь после того, как Мэйсон показывает ей свое удостоверение.

– Ох, господи! – испуганно восклицает она. – Неужели Гарри опять что-нибудь натворил?

– Успокойтесь, миссис Портер, ваш Гарри ничего не натворил. Он мне нужен для консультации.

– Какой уж из него консультант, мистер Мэйсон! С тех пор как закрылся его балаган, он не вылезает из «Бумеранга». Одного только не пойму: где деньги берет…

– Разве гастроли робота «Чарли» не делали сборов?

– Лишь в первые дни. Об этом даже газеты писали. А потом и половины зала не удавалось заполнить. Да, откровенно говоря, и нечем было завлечь. Ну, а вначале, конечно, в новинку всем было, что актер – робот. Я и сама не вытерпела – сходила посмотреть…

– Ну, и каково впечатление?

– Скучища невероятная! «Чарли» в течение целого вечера очень противным тонким голосом читал монологи из трагедий Шекспира.

– Голос «Чарли» был, значит, высоким?

– Я же говорю, почти дискант, да еще визгливый. Аж в ушах звенело.

– Ну, а держался он как?

– Держался почти как человек. Вот это-то и было удивительным…

– Спасибо вам, миссис Портер. Я попробую все-таки поискать вашего супруга в «Бумеранге».

– Передайте ему тогда, чтобы он немедленно шел домой, если не хочет ночевать на улице.

– Попробую даже привести его сам.

Гарри Портер, видимо, завсегдатай «Бумеранга». Как только Мэйсон спрашивает о нем у бармена, он тотчас же указывает на обрюзгшего бородатого мужчину за одним из столиков в углу бара. Перед ним почти порожняя бутылка виски, баллон с содовой водой, остатки какой-то закуски на тарелке.

Ральф Мэйсон медленно подходит к его столику:

– Разрешите, мистер Портер?

– Это ты, Дик? – сонно щурит на него глаза Портер. – Опять ты называешь меня мистером? Брось ты это! Зови, как прежде, Гарри и не злись, что я отказался от твоих гастролей… Это все из-за «Чарли», черт бы побрал этого робота! А ты все еще в иллюзионистах?

– Не совсем, – неопределенно отвечает Мэйсон, решив, что, может быть, и к лучшему, что Портер его с кем-то путает.

– То есть как это – не совсем? – повышает голос Портер. – Ты и сейчас у меня двоишься, а я хорошо помню твой номер: «Раздвоение личности». Большой успех имел в свое время! Как это тебе удавалось? А где костюмчик такой шил? В Вашингтоне или в Нью-Йорке?

– В Нью-Йорке? Ну, а этот «Чарли», я вижу…

– Да что вы все «Чарли» да «Чарли»! А ведь он, если хочешь знать… Э, да что теперь об этом!.. Об этом я, к сожалению, вообще… Ну, ты вот что, Дик, ты меня об этом…

– А кто тебя об этом? Давай-ка лучше расплачивайся, и я провожу тебя домой. А если у тебя нет денег…

– Как – нет денег? Да я никогда еще не имел столько денег! Эй, бармен!

На свежем воздухе Портер как будто бы немного приходит в себя, хотя шатает его, как на палубе рыбацкой шхуны в штормовую погоду.

– Ты вот что, Дик… ты меня не только до дома, но и зайди, пожалуйста, вместе со мной, а то как бы Мэри меня не поколотила…

– Не бойся, не поколотит. Я уже был у нее и обещал привести тебя. А чего это ты таким богатым стал?

– Об этом тоже не спрашивай. Это я тоже не могу… За это меня… Да иди ты к черту, Дик! Не приставай с расспросами…

– А я тебя ни о чем и не расспрашиваю, – обижается Мэйсон. – Я не из любопытных.

– И вообще – ты кто? Ты ведь и не иллюзионист вовсе… Ты жонглер! Теперь я точно вспомнил.

– А я и не говорил тебе, что я иллюзионист. Это ты сам с пьяных глаз…

– С каких пьяных глаз? Смотри не ляпни это при Мэри. Она ведь думает, что я в «Летучей мыши»! У меня там ремонт…

– А зачем тебе этот ремонт, Гарри? Хорошее еще помещение. Зря деньги только…

– Так не за свои же… Стал бы я разве за свои?.. Опять ты за свое, Дик! Опять выпытываешь?.. Постой, постой, а ты не из полиции ли?

– Из какой полиции, Гарри? Ты, я вижу, совсем спятил! Вот твой дом. Иди теперь один. Пусть из тебя Мэри хмель выбьет, у нее, кстати, настроение сегодня для этого вполне подходящее.

12

Рано утром на следующий день Ральф Мэйсон вызывает к себе своего помощника:

– Ну, Чарльз, удалось вам узнать что-нибудь?

– Труппа лилипутов, которой вы интересуетесь, сэр, гастролирует сейчас где-то на севере, в Северной Дакоте или в соседнем штате. Я сейчас уточняю это через Панамериканское театральное общество. У них есть подробное досье почти на всех профессиональных актеров.

– И вы думаете, что на лилипутов тоже?

– У них ведь профессиональная труппа, к тому же, говорят, талантливая.

– А если окажется, что у кого-то из актеров псевдоним, то непременно спросите и подлинную его фамилию.

– Ну, это уж само собой. А вам обязательно список всей труппы? Может быть, лучше запросить сведения только на того, кто конкретно вас интересует? Это ускорило бы получение ответа.

– Нет, Чарльз, это нежелательно. Надеюсь, вы понимаете, почему?

– Догадываюсь, сэр.

– Ну, а как обстоит дело с доктором Клифтоном? Вы вызвали его?

– Да, сэр. Он уже прибыл и ждет, когда вы его примете. Можно пригласить?

– Просите.

Антони Клифтон держится теперь гораздо увереннее. Это чувствуется и по голосу его, и по жестам. Да и одет он уже не так скромно, как в тот раз. На нем модный костюм из дорогой материи. На руке – массивные золотые часы, которых прежде не было.

– Вы не сообщили мне в прошлый раз, доктор Клифтон, что служите у Питера Дрэйка, репутация которого вам, наверное, известна. Может быть, вы объясните мне, почему не сделали это? – поздоровавшись с Антони, как со старым приятелем, очень корректным тоном спрашивает его следователь федеральной прокуратуры.

– Я не сообщил вам этого, мистер Мэйсон, только потому, что вы меня об этом не спросили, – спокойно отвечает Клифтон. – А какую, кстати, репутацию мистера Дрэйка имеете вы в виду? Я знаю, что о нем ходят слухи как о главаре местной мафии. Но в таком случае объясните мне, пожалуйста, почему он не за решеткой?

– Ну, видите ли, – мнется Ральф Мэйсон, – все это не так-то просто…

– Мне неизвестно, какие сведения о мистере Дрэйке имеются в федеральной прокуратуре, зато в нашем городе он известен как крупный бизнесмен. И я служу в конструкторском бюро одного из его заводов, производящих лотерейные автоматы и приборы игорного бизнеса.

– Помогаете, значит, конструировать рулетку по математическому «методу Монте-Карло»? – усмехается Мэйсон.

– Не совсем так. Везение при игре в рулетку, как вам известно, не такое уж «слепое». Кое-кто из игроков с помощью этого «метода Монте-Карло» обнаружил систему «слепого везения». Вот в мою задачу и входит поиск методов борьбы с такими системами. Мистер Дрэйк не только ведь производит лотерейные автоматы и приборы для казино, но и сам является владельцем нескольких казино в штате Невада.

– Это легально, а нелегально еще кое-где, – снова усмехается следователь федеральной прокуратуры. – К тому же в вашем городе он владеет несколькими увеселительными заведениями, самой большой гостиницей и двумя ресторанами. В его руках еще и городская реклама.

– Я этого не знал…

– А мне, как представителю федеральной прокуратуры, полагается знать. Продолжим, однако, наш разговор. И извините, если вам показалось, что я вас в чем-то упрекнул…

– Мне это не показалось, мистер Мэйсон, – успокаивает следователя Клифтон.

– Вот и прекрасно! А вопрос у меня к вам вот какой: скажите, вы по собственной инициативе пришли ко мне со своим подозрением? Я имею в виду ваше предположение, будто ограбление банка совершено роботом «Чарли».

– Догадка эта возникла сначала у меня после того, как я прочел повесть Малкольма Бертона. Но когда я высказал свои соображения мистеру Дрэйку, он поручил мне рассказать об этом вам.

– А зачем ему это понадобилось?

– Затем, видимо, чтобы вы не заподозрили в ограблении банка Аддисона местных гангстеров и не пошли по неверному следу.

– Ну, а если окажется, что местные гангстеры все-таки к этому причастны?

– У вас есть основания так думать?

– Пока таких оснований у меня нет. Просто хочу посоветовать вам подумать и о такой возможности.

– Но если даже и так, – помолчав немного, спокойно произносит Антони Клифтон, – я – то к этому не имею ведь никакого отношения.

– Как сказать… – загадочно улыбается Мэйсон.

– В чем нее можно будет меня обвинить?

– Да в том хотя бы, что вы пытались направить следствие по ложному следу.

– Но ведь я…

– А я вас ни в чем пока и не обвиняю. Советую только подумать об этом. И если действительно сможете чем-нибудь мне помочь, вспомните об этом разговоре.

13

Терпеливо выслушав Клифтона, Питер Дрэйк снисходительно улыбается:

– Вы, кажется, не на шутку перепугались?

– Я, между прочим, не из пугливых. Не испугался же пойти к вам на службу.

– А чего было пугаться? Чем моя репутация хуже репутации любого иного предпринимателя в нашем городе или даже штате?

Антони смущенно молчит, не решаясь ответить на вопрос Дрэйка.

– Понимаю ваше затруднение, док, – усмехается Дрэйк. – О других не говорят, что они гангстеры, это вы имеете в виду? Но ведь вы же неглупый человек и сами понимаете, что грань между современным предпринимательством, а точнее – большим бизнесом и гангстеризмом не такая уж четкая. К тому же вы знаете, наверное, нашу поговорку: «Украдешь булку – угодишь в тюрьму, украдешь железную дорогу – станешь сенатором», А я, к вашему сведению, мелкими кражами никогда не занимался. Значит, и у меня есть шанс стать сенатором.

«А может быть, это и не шутка вовсе, – думает Антони Клифтон. – Почему бы ему и на самом деле не выставить свою кандидатуру в сенат? Что у него, разве не хватит средств на избирательную кампанию?»

А Питер Дрэйк со вкусом закуривает сигарету и небрежно спрашивает:

– Кстати, Тони, знаете ли вы, каковы доходы нашего «синдиката»?

– Вы имеете в виду «Коза ностру»?

– Лучше бы вам все-таки называть наше объединение «синдикатом». Ну так вот, к вашему сведению, доходы нашего «синдиката» превышают прибыли таких могущественных корпораций, как «Дженерал моторе», «Стандард ойл», «Форд моторс», «Юнайтед Стейтс» и «Дженерал электрик» вместе взятых. Откуда такие сведения? К сожалению, мне неизвестна тайна банковского счета нашего «синдиката», и потому я вынужден пользоваться данными, оглашенными министром юстиции.

– Мне остается только снять перед вами шляпу, как говорилось в старину, – вздыхает Клифтон.

Питеру Дрэйку хоть и непонятно, восхищается или ужасается услышанным его консультант по научно-техническим вопросам, но он не находит нужным это уточнять.

– А что касается вашего разговора с представителем федеральной прокуратуры, – продолжает он, – то это типичная для наших следственных органов тактика запугивания. В том, что ограбление банка совершил робот «Чарли», надеюсь, у вас лично по-прежнему нет никаких сомнений?

– По-прежнему, сэр.

– Вот и отлично. Занимайтесь пока своим делом, помогите нашим конструкторам усовершенствовать лотерейные автоматы, и особенно рулетку.

– Я уже занимаюсь этим.

– Есть у вас еще какие-нибудь вопросы?

– Вы читали сегодняшнюю местную газету?

– Что именно имеете вы в виду?

– Отдел происшествий, в котором сообщается, что владелец студии «Летучая мышь» попал под машину и скончался, не приходя в сознание.

– Ах, этот пропойца Гарри Портер! – пренебрежительно кривит губы Дрэйк. – Удивительно не то, что он попал под грузовик, а что не попал под какую-нибудь машину гораздо раньше.

– Именно это-то как раз и удивительно.

– Что именно?

– Что Гарри Портер попал под грузовик именно вчера, после того, как о нем стал наводить справки следователь федеральной прокуратуры Ральф Мэйсон.

– Ну, это, Тони, чистейшая случайность. Гарри Портер старый пьяница и в последние дни страдал жесточайшим запоем. Говорят, он даже жену свою не узнавал, за что и получал от своей Мэри такую нахлобучку, что неизвестно еще, от чего в конце концов отдал бы концы: от ее увесистых кулаков или от колес автомобиля.

Довольный шуткой, Дрэйк оглушительно хохочет, откинувшись на спинку вращающегося кресла.

Вернувшись в свой кабинет, Антони Клифтон долго размышлял об этом разговоре со своим боссом. Он и прежде слышал кое-что об организованной преступности в Соединенных Штатах, но не очень этому верил. А теперь, когда Клифтон познакомился с кое-какими документами в библиотеке Питера Дрэйка, он многому перестал удивляться.

– Не у всякого института такая библиотека, – самодовольно говорил Дрэйк, когда показывал Антони шкафы с книгами по всем вопросам литературы, искусства, науки, философии и политики. – Держу из-за этого целый штат библиотекарей и библиографов.

– А зачем вам она, да еще в таких масштабах? – удивился Клпфтон.

– Как – зачем? Мало ли какая справка понадобится. Это вам не времена Аль Капоне, когда все можно было решить лишь с помощью кулака и кольта. Ну, а потом – такая библиотека тоже ведь капитал. В ней много уникальных книг, на приобретение которых, кстати, я не потратил ни одного цента. В основном это «подарки» местных библиофилов. Сам я покупаю лишь официальную литературу. Такую, например, как «Отчет специальной комиссии сената по расследованию организованной преступности». Комиссию эту в свое время возглавлял небезызвестный сенатор Кефовер. Советую почитать. Это, правда, дела довольно давние, а наше дело за это время ушло вперед, но все равно факты в этом отчете любопытные, типичные и для нынешнего времени. Да тут у меня вообще много интересного. Даже кое-что по вопросам физики и математики с дарственными надписями издателей этой литературы.

Свободное время, которого у Антони было пока достаточно, он проводил в этой библиотеке. Его не особенно привлекали книги журналистов – он не очень им верил. Криминологи с профессорскими титулами тоже не внушали ему большого доверия. Но в достоверности отчета сенатской комиссии, возглавляемой Кефовером, он не мог сомневаться и не без любопытства стал его перелистывать.

Конечно, он не был настолько наивен, чтобы совсем уж ничего не знать о коррозии гангстеризма, разъедающей его страну, но со многим познакомился впервые.

Для него было новостью, что гангстеры для осуществления своих крупных операций на скачках, бегах и прочем бизнесе подобного рода постоянно пользовались услугами таких компаний, как «Континентал пресс сервис» и «Уэстерн юнион». Оказывается, мало того, что телеграфная компания «Уэстерн юнион» всячески помогала в передаче информации преступного «синдиката», она в ряде штатов отказывалась содействовать органам юстиции, пытавшимся бороться с мафией. Бандиты, организовавшие во всеамериканском масштабе азартные игры, пользовались первоочередными услугами и телефонных компаний во всех штатах, которые получали за это определенный процент от гангстерского бизнеса.

А на сто одиннадцатой и сто двенадцатой страницах отчета Кефовера Антони не без интереса познакомился с допросом некоего Гизи, участника двух мировых войн, известного в крупнейшем городе штата Огайо Кливленде специалиста по бухгалтерскому делу. Выясняя источники его довольно крупного состояния, один из членов комиссии спросил:

«Вы можете с уверенностью сказать, что никогда не принимали участия в игорном деле?»

Гизи на это ответил:

«Единственная крупная афера, в которой я когда-либо участвовал, это две мировые войны, а теперь нас втравливают в третью».

Но когда неопровержимыми фактами ему доказали, что значительная часть его состояния была приобретена в результате участия в игорном бизнесе, на вопрос «Во имя чего встали вы на этот путь?» он заорал: «Во имя Всемогущего Доллара! Того самого, которому и вы служите!..»

«А я кому же служу? – невольно задал себе вопрос Клифтон. – Дрэйку или тоже Всемогущему Доллару?»…,

В это время в библиотеку вошел Питер Дрэйк,

– Ну как, Тони, интересно?

– Да, чертовски! Сенатор Кефовер, видно, очень смелый человек…

– Это вы так думаете? – усмехнулся Дрэйк. – А на самом-то деле не такой уж он смельчак. Когда была создана его комиссия, представители нашего «синдиката» довели до его сведения, что ими создан фонд в сто миллионов долларов для подкупов и распространения клеветнических сведений при выборах должностных лиц федеральных органов, а также в федеральный конгресс и на пост президента. А сенатор Кефовер, как известно, имел желание стать президентом или, на худой конец, вице-президентом от демократической партии. И что вы думаете, он принял все зависящие от него меры, чтобы уличать главным образом лиц второстепенных, если не третьестепенных и взял под свою защиту всех крупных боссов нашего «синдиката».

– Как, однако, мог он так рисковать? Ведь в составе его комиссии…

– А что она, из одних святых разве состояла? – рассмеялся Питер. – Республиканский сенатор Тауби, например, хоть и распинался на ее заседаниях о необходимости неукоснительной борьбы с организованной преступностью, был в период «сухого закона» избран губернатором штата Нью-Гэмпшир на деньги контрабандистов виски. А двадцать лет спустя добился переизбрания в федеральный совет с помощью капиталов крупнейшего нью-джерсийского гангстера Вилли Моретти. А старшим юрисконсультом комиссии Кефовера, к вашему сведению, был некто Хэлли, подобранный для этой работы ближайшим соратником Фрэнка Костелло – «премьер-министра» нашего гангстерского государства.

– А я все-таки считаю сенатора Кефовера смелым человеком, – продолжал упорствовать в своем мнении Клифтон. – Не побоялся же он констатировать факты тесного содружества между гангстерами и «большим бизнесом».

– Что толку? – хихикнул Питер Дрэйк. – Ни один предприниматель так и не был вызван в сенат в качестве свидетеля. Храбрые люди не сенаторы, док, а вершители правосудия. Но понимаете, о чем я?

– Не понимаю, мистер Дрэйк, – признался Антони.

– Когда в схватке со своими конкурентами погиб знаменитый гангстер Антони д'Андреа, в почетном карауле у его гроба стояли двадцать один судья и девять прокуроров. А гроб несли прокурор штата по особым делам и городской нотариус. Траурное шествие растянулось почти на две мили. В нем участвовало восемь тысяч человек. Вот в каком почете у американского общества лидеры нашего «синдиката». Это, правда, было в первой половине нашего века, но могущество наше с тех пор не померкло, и у нас, Тони, вы скорее сделаете карьеру, чем в вашем научном мире.

Всего этого Клифтон, конечно, не знал, но у него не было ни малейших сомнений в том, что Дрэйк говорил правду. Вне всяких сомнений, Питер искренне гордился «подвигами» своих предшественников и, наверное, мечтал со временем так же прославиться.

Теперь, правда, в «гангстерском государстве» многое изменилось. Их боссы уже не враждуют так между собой, как прежде. Сейчас нельзя убивать в пылу раздражения или ревности. Ни один гангстер вообще не может убить кого-нибудь по собственной инициативе. Каждое убийство предписывается сверху и должно служить на пользу гангстерской организации. Нарушивший это правило ликвидируется. «Синдикат» требует, чтобы убийство являлось вопросом бизнеса и согласовывалось между лидерами. Только главный босс гангстерского клана может убить любого из членов своей преступной семьи.

Изменилось в гангстерской организации и многое другое, остались неизменными лишь связи ее с органами власти и правосудия. Еще со времен Аль Каноне около трети всех доходов «синдиката» по-прежнему уходит на подкуп государственных чиновников и полицейского аппарата. В год это составляет примерно четырнадцать миллиардов долларов.