Текст книги "Робот "Чарли" грабит банк"

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– А в полицию он заявил об этой краже?

– Говорит, что заявил. Я, конечно, не проверял, но ваш босс может это проверить, у него в полиции все свои…

– Я же предупреждал вас, мистер Харт! – повышает голос Антони Клифтон.

– Ну что вы сердитесь, – пожимает хилыми плечами Харт. – Это всему городу известно.

– Меня совершенно не интересует, кому это известно, а вас я прошу…

– Хорошо, хорошо, не буду. Но пусть все-таки Питер Дрэйк позвонит в полицию. Я не сомневаюсь, что там подтвердят заявление Миллза о пропаже из его мастерской аппарата для резки металла.

5

– Да, – говорит Дрэйк, опуская телефонную трубку, – Миллз звонил в полицию, и они посылали к нему лейтенанта Ричардсона. Лейтенанту, однако, не удалось установить, чьих рук это дело. Итак, что же у нас получается?

– Получается, что Клиффорд Харт, пожалуй, прав, – отвечает Антони. – Его «Чарли» и в саком деле мог совершить ограбление банка, хотя лично я все еще не могу этому поверить.

– А я уже не сомневаюсь больше, что сделать это мог только «Чарли». Но зачем, с какой целью? – размышляет вслух гангстер. – Зачем ему доллары? Что он будет с ними делать? Иное дело, если бы ограбил банк я сам или мои ребята. Такого вопроса и не возникло бы.

– Его и нет, этого вопроса, мистер Дрэйк. Роботу деньги, конечно, ни к чему. У него это маниакальная идея, возникшая по вине его конструктора, запрограммировавшего ему «свободу воли»…

– Ну и кретины же все эти мечтатели о какой-то дурацкой «свободе воли»! – раскатисто смеется Питер Дрэйк. – Вот взять, к примеру, хотя бы нас, гангстеров. Мы вроде бы вольные птицы. Для нас не существует ни общепринятой морали, ни даже страха перед полицией. А ведь и мы не очень-то вольны. Мы тоже действуем в жестких рамках реальной обстановки.

– У марксистов на этот счет четкая точка зрения. Они считают, что свободна не та воля, которая исходит лишь из желания субъекта, а воля, которая ставит свои цели в соответствии с объективной необходимостью.

– А что вы думаете, марксисты, а точнее, коммунисты очень трезво мыслящие люди, – серьезно говорит Дрэйк. – Будь они у власти, нам пришлось бы туго. Это уж вне всяких сомнений. Ну, а что все-таки будет делать теперь хартовский «Чарли»? Герой повести Малкольма Бертона, как я понял с ваших слов, какой-то свихнувшийся тип, считающий, что все зло в мире от денег. Он, значит, грабил банки по идейным соображениям – для того, чтобы сжигать доллары? Правильно я понял смысл повести Бертона? Тогда надо ожидать, что и «Чарли» сделал или сделает то же самое – уничтожит доллары. Однако этого пе только полиция, но и мы не можем ему позволить.

– Хотел бы я знать, как же вы воспрепятствуете его намерению?

– Этого я тоже пока не знаю, но что-то нужно придумать. Это уж вам придется помозговать. Что там еще должен делать герой повести Бертона после ограбления банка?

– Он грабит еще один банк.

– Но у нас в городе нет другого банка.

– В таком случае, я не знаю, чем он может заняться…

– Я плачу вам большие деньги, док, и вы должны честно их отрабатывать. Завтра в это же время я жду вашего доклада о дальнейших действиях «Чарли». Все, Тони, вы свободны.

6

Клифтон так и не успевает ничего придумать. Через полчаса его снова вызывает босс.

– Что-нибудь случилось, сэр? – настороженно спрашивает Антони. – Я ведь ничего пока…

– Я понимаю. А вызвал вас вот почему. Директор ограбленного банка обратился с жалобой на местную полицию в федеральную прокуратуру. Он считает, что банк ограбили мы, а полиция будто бы нам потворствовала.

– Но когда прокуратура разберется в сути дела, я не сомневаюсь, что ей станет ясно…

– Вот мы и поможем ей поскорее во всем этом разобраться, – нетерпеливо перебивает Клифтона Дрэйк. – Ждать, когда прокуратура сама дойдет до сути, нет времени. Кибернетический шизофреник «Чарли» может за это время натворить черт знает что. В связи с этим вам нужно как можно быстрее встретиться с представителем федеральной прокуратуры и сообщить ему ту самую суть дела, до которой мы с вами уже дошли. Представитель уже прибыл в наш город и остановился в гостинице «Атлантида».

– А если ему станет известно, что я…

– Этого вам не следует опасаться, Тони. Во-первых, вы у меня недавно. Во-вторых, я не какой-нибудь мелкий гангстер. Словом, со мной вынуждена считаться даже прокуратура, как с крупным бизнесменом, миллионные капиталы которого вложены во многие промышленные и торговые предприятия нашего штата. Я уже сказал, что вам нечего бояться не только федерального прокурора, но и вообще никаких иных представителей власти. Личность всех моих служащих неприкосновенна, если, конечно, их деятельность не идет вразрез с конституцией Соединенных Штатов и федеральным уголовным кодексом. А конституции и уголовного кодекса мои служащие, как правило, не нарушают. Когда случается нужда в таких нарушениях, у меня имеются для этого иные кадры. В общем, за свою безопасность, Тони, можете не волноваться.

– Тогда, может быть, мне так и сказать представителю федеральной прокуратуры, что я работаю у вас?

– Лучше все-таки, если вы придете к нему как частное лицо. Как ученый, привыкший решать различные головоломки и случайно обративший внимание на совпадение метода ограбления нашего банка с описанием подобного же преступления в повести Малкольма Бертона. Вы поняли меня, Тони?

– Так точно, сэр! – вытянувшись, по-военному отвечает Антони Клифтон.

– Учтите также, что ваши сообразительность и находчивость будут по достоинству оценены. Как только вы выполните это задание, заработная плата ваша будет удвоена.

– Благодарю вас, сэр, – низко кланяется боссу местных гангстеров доктор физико-математических наук.

7

Угадать возраст представителя федеральной прокуратуры Ральфа Мэйсона не так-то просто. Лицо у него молодое, почти без единой морщинки, а волосы совершенно седые. Скорее всего, ему около пятидесяти. Держится он очень просто, ничем не выдавая своего довольно высокого ранга. Слушает внимательно, не сводя глаз с собеседника. Вопросы задает понятно, хорошо построенными фразами.

– Так в какой, говорите, книге вы все это вычитали? – спрашивает он Антони Клифтона.

– В сборнике детективных повестей Малкольма Бертона, сэр.

– Малкольма Бертона? – переспрашивает Мэйсон. – Что-то я не слыхал такой фамилии, хотя считаюсь знатоком и поклонником детективной литературы.

– Я тоже прочел Бертона впервые, – признается Клифтон. – Но ведь детективных авторов теперь столько развелось, что всех не перечитаешь.

– Ваша правда, мистер Клифтон, – соглашается Мэйсон. – Чтобы перечитать всех, действительно никакого времени не хватит.

– Я вообще не большой любитель этого жанра и книгу Малкольма Бертона прочел совершенно случайно, обнаружив ее на столе своего младшего брата.

– Нужно будет прочесть ее и мне. А та повесть, которая привлекла ваше внимание, называется «Пусть они огнем горят, эти грязные доллары!»?

– Совершенно верно, сэр, – кивает Клифтон. – Я на всякий случай захватил книгу Бертона с собой и могу оставить ее у вас. Интересующую нас повесть я заложил бумажкой.

– Спасибо, мистер Клифтон, я обязательно ее прочту. А у вас, я заметил, завидные способности к дедуктивному мышлению.

– Спасибо за комплимент, сэр, – учтиво кланяется доктор физико-математических наук, – но этой способностью обладают все ученые.

– Не скажите! – улыбается Ральф Мэйсон, – Я знаю и таких, которые этим не могут похвастаться. Особенно в нашей юридической науке. Но не будем отвлекаться. Какой, по-вашему, следующий ход может сделать робот Клиффорда Харта? Вы говорите, его зовут «Чарли»?

– Да, сэр. И если бы в нашем городе был еще один банк, он вне всяких сомнений ограбил бы и его.

– При условии…

– Да, вы правы, при условии, что он будет похож на тот, который довольно обстоятельно описан в повести Малкольма Бертона.

– И тогда бы мы смогли…

– Вот именно! И не только убедиться в точности нашего предвидения, но и обезвредить преступного робота.

– Где же, однако, взять нам такой банк?

– Построить.

– Построить? Вы шутите, мистер Клифтон?

– Сейчас не до шуток, сэр. Робот Харта может наделать много бед, и его нужно обезвредить как можно скорее. А банк, внешним видом напоминающий тот, который описан Бертоном, не обязательно должен быть настоящим.

– Понимаю вас. Вы имеете в виду какую-нибудь декорацию?

– Да, что-нибудь из фанеры, картона и папье-маше. Думаю, что тайим образом нам удалось бы завлечь робота «Чарли» в ловушку.

Эта мысль как-то сама собой пришла в голову Антона Клифтону, когда он ехал к представителю федеральной прокуратуры.

– И затраты на все это, как я себе представляю, должны быть невелики?

– Ничтожны, сэр. Зрительные рецепторы робота «Чарли», надо полагать, не очень совершенны…

– Позвольте, «рецепторы» – это ведь что-то вроде…

– Да, совершенно верно, нечто вроде датчиков, с помощью которых узнающее электронное устройство получает сведения об объекте. В данном случае – электронный мозг робота «Чарли».

– Но такой объект, как новое здание банка, пока лишь «вычитан», так сказать, электронным мозгом «Чарли», а не увиден, – деликатно уточняет Ральф Мэйсон.

– Все равно, сэр, какой-то образ второго банка у «Чарли» уже сложился, но, видимо, не очень четкий. Лишь общий контур, без деталей. И если мы что-нибудь подобное воздвигнем на его пути… на одной из тех улиц, по которым он ходит в поисках этого банка, то…

– Я понял вас, мистер Клифтон! И надеюсь, что городской муниципалитет возьмет на себя затраты по сооружению макета второго банка.

– Всего лишь фасада такого банка, сэр, но в натуральную величину. Найдутся, наверное, и другие заинтересованные в поимке робота лица, которые возьмут на себя часть расходов. Владелец ограбленного банка, например.

– Или местные гангстеры, па которых невольно падает подозрение в совершении ими этого ограбления, – усмехается представитель федеральной прокуратуры.

– А что вы думаете, вполне возможно, – соглашается с ним Антони.

Прощаясь с Клифтоном, следователь федеральной прокуратуры просит его оставить на всякий случай свой телефон.

8

Идея Антони Клифтона кажется Мэйсону удачной. Однако, прежде чем приступить к ее осуществлению, он решает познакомиться с повестью Бертона сам и принимается за чтение тотчас же, как только возвращается в свой номер в гостинице «Атлантида». Первые же прочитанные страницы не оставляют у него никаких сомнений, что талантом Бертон не блещет, и с каждой новой страницей он все больше убеждается в этом. Он одолевает повесть не без труда. Любопытства ради листает и остальные произведения сборника Малкольма Бертона. Покойный Ян Флеминг, создавший знаменитого «агента 008» – Джеймса Бонда, в сравнении с этим Бертоном почти гений.

Ральф Мэйсон вообще не очень-то любит политический детектив с его разведчиками-суперменами. Ему милее детектив уголовный, интеллектуально-психологический, с сыщиками типа Дюпена Эдгара По, патера Брауна Честертона, Эркюля Пуаро Агаты Кристи и даже комиссара Мегрэ Жоржа Сименона. Непонятно только, как такой детектив могло напечатать известное нью-йоркское издательство.

И тут у Мэйсона возникает неожиданная мысль: а что, если позвонить знакомому писателю, автору популярных детективных романов Майклу Хорварду? Он, наверное, знает, кто такой этот Малкольм Бертон и почему его печатают в Нью-Йорке.

Следователь торопливо набирает номер междугородного телефона.

– Это вы, Майкл? – узнает он голос Хорварда. – Это Ральф Мэйсон вас беспокоит. Надеюсь, не забыли такого? Очень рад, что все еще помните, ибо я не только ваш читатель, но и почитатель. Чем же вы порадуете нас в ближайшее время?.. Туго пишется? А вот некоторые ваши коллеги, видно, не очень себя утруждают поиском сюжетов и ожиданием вдохновения… Кого я имею в виду? Да вот хотя бы Малкольма Бертона… Да, да, Малкольма Бертона, почему вы удивляетесь?.. Считаете его графоманом? Однако этого графомана печатают почтенные нью-йоркские издательства… Впервые слышите, чтобы его печатали?.. Осаждает редакции, но всюду отказывают? Выходит, что вы отстали от жизни. Вот передо мной его сборник «Тридцатый сейф Сэма-Прайса». Когда издан? Подождите минутку, сейчас посмотрю… В этом году. В каком издательстве? Минутку. Ага, вот – «Сфинкс». Очень требовательное издательство? Судя по книге Бертона, что-то непохоже… Будем считать, в таком случае, что Малкольму Бертону просто повезло. Ну, извините за беспокойство, Майкл!

Бросив книгу на стол, Ральф Мэйсон некоторое время задумчиво шагает по синтетическому ковру просторного гостиничного номера и размышляет, потом набирает номер Антони Клифтона.

– Это Мэйсон, мистер Клифтон. Я поручил вести переговоры о финансировании работ по сооружению макета банка начальнику местной полиции Тэрнеру. Хотелось бы только, чтобы вы и особенно Клиффорд Харт помогли архитекторам и художникам воспроизвести фасад этого банка возможно точнее.

– Я-то вряд ли чем-нибудь смогу быть полезен, – отвечает Клифтон, – а вот Харт, наверное, что-нибудь подскажет. Ему должны быть известны повадки его «Чарли».

– Тогда дайте мне, пожалуйста, его телефон и адрес.

– Минутку, я загляну в свою записную книжку… Записывайте: Линкольн-стрит, двадцать пять. И учтите – он человек со странностями.

– Не сумасшедший же, раз сконструировал такую кибернетическую личность, как «Чарли», – смеется Ральф Мэйсон, записывая адрес кибернетика.

9

– Я старший следователь федеральной прокуратуры, мистер Харт, – представляется кибернетику Ральф Мэйсон, протягивая свое удостоверение. – Вот, пожалуйста, взгляните на мой документ.

– Я вам и так верю, мистер Мэйсон. Садитесь, пожалуйста. Надеюсь, вы пришли не за тем, чтобы арестовать меня из-за моего «Чарли»? Ну кто бы мог подумать, что он окажется таким негодяем!

– Могу вас успокоить, мистер Харт, – приветливо улыбается Мэйсон, усаживаясь в предложенное кресло. – Я не только не собираюсь вас арестовывать, но и не имею оснований в чем-либо вас подозревать. Хочу только задать вам несколько вопросов, ибо я полный профан в кибернетике.

– А вот это непростительно! – восклицает Харт. – И, уж во всяком случае, признаваться в этом я бы вам не рекомендовал.

Кибернетик испытующе смотрит в глаза старшему следователю федеральной прокуратуры и, помолчав немного, продолжает уже иным тоном:

– А если говорить правду, то я вам просто не верю, мистер Мэйсон. Кому же не известно, что компьютеры и прочая электронная техника широко применяются не только полицейскими ведомствами, но и следственными органами всех развитых стран мира? А у нас тем более.

– Я этого и не отрицаю. Но мне лично с этой техникой не приходится иметь дело. Ею ведают наши научно-технические отделы и эксперты-криминалисты. А у меня обо всем этом лишь самое общее представление. Я не знаю, например, можно ли запрограммировать роботу преступные наклонности.

– Можно, мистер Мэйсон. И вы это сами отлично знаете. И если уж не в состоянии разыграть передо мной простака, то и не делайте этого, не тратьте на это время. Я не настолько наивен, чтобы не понимать, что не подозревать меня вы просто не имеете права. Я ведь мог специально сконструировать такого робота, который…

– А я вас уверяю, мистер Харт… – пытается прервать кибернетика Мэйсон.

– Ну и напрасно! Одна из ваших следственных версий должна бы строиться именно на таком допущении. Правда, при этом я бы не сидел у себя дома и не ждал бы, когда меня арестуют, а немедленно скрылся бы с добычей моего «Чарли» – чемоданом, битком набитым долларами…

– Вот именно! – перебивает его Ральф Мэйсон. – Я ведь уже промоделировал этот вариант, не прибегая, однако, к помощи компьютера. Признаюсь, что возможность запрограммировать вашему «Чарли» преступные наклонности мне тоже известна. Мне, пожалуй, и в самом деле не следовало бы с вами хитрить, ибо вы человек проницательный и от вас ничего не скроешь, а нужно бы просто спросить: что же было запрограммировано в электронном мозгу вашего «Чарли»?

– Всего лишь «свобода воли», мистер Мэйсон! Я тоже признаюсь – именно в этом была моя ошибка, так как из-за этого «Чарли» теперь вне всякого контроля. Тут уж ничего нельзя предугадать, никакого очередного его хода. Как в игре в шахматы без правил…

– А возможность ограбления еще одного банка, в соответствии с сюжетом повести Малкольма Бертона «Пусть они огнем горят, эти грязные доллары!», вы допускаете?

– При той «свободе воли», какую я ему запрограммировал, он может и не последовать так слепо сюжету этой бездарной повестушки.

– Но ведь вы уверяли доктора Клифтона…

– В этом я его не уверял. До этого доктор Клифтон, видимо, сам дошел…

– Тогда, может быть, и реальный банк ограбил не робот?

– А кто же?

– Местные гангстеры, например.

– Криминалисты из местной полиции утверждают, что ни одно живое существо не могло бы этого сделать. Вы уже познакомились, наверное, с их заключением?

– Да, мне известны все материалы предварительного следствия, мистер Харт. Все, конечно, могло быть и так. Но если вы действительно запрограммировали вашему «Чарли» истинную свободу воли, то он и в самом деле едва ли подчинится диктату или – скажем поделикатнее – поддастся подсказке сюжета повести Бертона. Это ведь, по сути дела, следование чужой воле. Во всяком случае, я не вижу тут логики, диктуемой свободой воли.

– Я и сам высказал вам только что подобную мысль. Но дело тут в том, мистер Мэйсон, что свобода воли алогична! Она вне всяких правил, так сказать…

– А почему бы не допустить, что у вашего «Чарли» запрограммировалась не «свобода воли», а всего лишь своеволие? И вы теперь ищете возможные варианты дальнейших его действий, но, к сожалению, не эвристическим методом, а методом «проб и ошибок», – продолжает старший следователь федеральной прокуратуры. – Этот метод, кажется, называют еще «перебором вариантов».

– И выясняется при этом, что вы не такой уж профан в вопросах кибернетики, – хихикает Харт, вытирая рот большим клетчатым платком.

– Да какие там у меня познания в области кибернетики! – пренебрежительно говорит Мэйсон. – Это теперь каждому школьнику известно. Но продолжим наши рассуждения. Если вы все еще настаиваете на свободе воли «Чарли», то давайте всерьез обсудим вариант, по которому «Чарли», поддавшись маниакальной идее героя повести Бертона, решившего бороться со злом путем уничтожения долларов, вдруг одумается.

– Одумается или уже одумался? – переспрашивает Харт. – Уточните, пожалуйста, эту мысль. По-вашему, «Чарли» ограбил банк вроде бы бессознательно, слепо поддавшись идее Бертона, а потом одумался или, может, одумается, решив, что воля его будет ущемлена, если он и дальше станет следовать указке Бертона? Так я вас понял?

– Да, примерно так.

– А я вот взвешиваю сейчас все это еще раз и прихожу к твердому заключению: не одумался и не одумается мой «Чарли»! Мы с вами все время забываем, что он робот, очень совершенная, но все-таки машина, и не надо приписывать его электронному мозгу свойства человеческой психики с ее неустойчивостью, раздумьями и двойственностью. И раз уж он ограбил банк, следуя указке Бертона, будет и дальше ей следовать. Во всяком случае, мы не имеем пока иного пути завлечь его в ловушку, и этой возможностью не следует пренебрегать, мистер Мэйсон.

– Ну, а если он не пойдет в нашу западню? Чего можно от него ожидать при таком варианте?

– Всего! – кратко, на очень высокой поте выпаливает Клиффорд Харт.

– То есть?

– Всего, на что способна свободная личность, не обремененная никакими кодексами морали или даже элементарной целесообразностью. Если вы все-таки вздумаете привлечь меня к ответственности, мистер Мэйсон, то я признаю себя виновным лишь в том, что запрограммировал «Чарли» эту идиотскую идею «свободы воли». Я и сам казню себя за это нещадно. А что толку? От «Чарли» теперь действительно можно ожидать всего: грабежа, поджога, убийства…

– А почему же не подвига?

– Жизнь, к сожалению, показала, что свобода воли побуждает главным образом к насилию, – вздыхает Харт, принимаясь полировать свой череп. – Такова уж тенденция вседозволенности. Да и о каком подвиге может идти речь? Не детей же спасать из горящего дома? Для этого ему сначала самому придется поджечь какой-нибудь детский приют….

– Может быть, вы и правы, – соглашается Мэйсон. – Скорее всего он и в самом деле пойдет на ограбление нового банка. Вот только чего не могу понять: зачем вы вашего робота-актера превратили в робота-анархиста?

– Я ведь думал создать не простого актера, а великого артиста, но, к сожалению, у нас с «Чарли» получился всего лишь цирковой аттракцион… Вот я и решил после этой неудачи запрограммировать «Чарли» «свободу воли». Но вы напрасно думаете, что он стал анархистом. Мой «Чарли» пи на что определенное не был ориентирован. Лишь вначале я пытался пристрастить его к чтению великих философов, но так как в его распоряжении была вся моя библиотека, он читал все без разбору. В том числе, наверное, Шопенгауэра и Ницше.

– «Чарли», однако, сыграл с вами злую шутку – пристрастился не к философии, а к детективу! – смеется Ральф Мэйсон.

– Печально, конечно, но это ведь не противоречит запрограммированной ему «свободе воли». Пожалуй, даже характерно для такой воли…

Мэйсон решительно встает:

– Спасибо вам, мистер Харт, и извините меня, пожалуйста, что отнял у вас так много времени. И еще один, теперь уже последний вопрос: скажите, а сами вы никогда не были актером?

– Ну что вы, мистер Мэйсон! Куда мне с моими данными! Я с детства был одержим страстью к технике. К тому же еще и достиг кое-чего в этой области. Зачем же мне пробовать свои силы на театральных подмостках?

– Нерон, как известно, достиг большего – в семнадцать лет он был уже императором Рима, однако мечтал стать еще и великим актером. Извините меня за эту не очень удачную историческую параллель, мистер Харт. Совершенно случайно пришла на ум.