Текст книги "Мой дедушка - застрелил Берию"
Автор книги: Николай Переяслов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Увы, но во всем этом была немалая доля правды.
Однако, читая ложащиеся на мой стол материалы такого рода, я думал не про то, как нам поэффектнее "размазать" в ближайшем номере генерала Кобца или кого-нибудь другого из проворовавшихся миноборонщиков, а опять и опять вспоминал эпизоды, вычитанные однажды в книге Давида Ортенберга "Огненные рубежи", выпущенной Политиздатом в серии "Герои Советской Родины" ещё в 1973 году.
"...В одном из батальонов, – вспоминал он, – Кирилл Семенович обратил внимание на солдат – выглядели они не очень хорошо. Сколько ни допытывался, нет ли жалоб, как кормят, дают ли, что положено, и вообще, знают ли они, что им положено, – все в один голос отвечали, не желая, очевидно, подводить своих командиров: "Жалоб нет". Но от глаз командарма не ускользнули иронические улыбки на их лицах. И он заставил бойцов разговориться. Те признались, что кормят плохо, в бане давно не были. Опросил многих командиров подразделений и убедился, что ни одному из них не известны нормы довольствия. Конечно, в батальоне порядк был наведен тотчас. А на следующий день во все дивизии и полки пошла листовка политотдела, в которой были напечатаны нормы довольствия бойцов и решение Военного совета, обязывающее всех офицеров изучить эти нормы, листовку хранить у себя и строго следить за тем, чтобы боец получал все, что ему положено, по суворовскому принципу: "Свой паек съедай, а солдатский – солдату отдай".
Или – ещё один аналогичный случай.
"...Прибыли мы с Москаленко в деревню, – пишет далее Ортенберг, – где расположился один из наших полков. Недалеко от нее, на отшибе, разыскали казармы – старинные серые невзрачные здания, вытянутые в одну линию. Зашли в помещение. В комнатах холодно, грязно, на полу навалена в беспорядке солома.
Было уже девять часов утра, а кухня только-только задымила. В казарме мы не нашли ни одного старшего офицера, не говоря уже о командире полка и его заместителе по политчасти, хотя они имели строгий приказ дневать и ночевать с пополнением. Они, оказывается, жили в благоустроенных домах в двух километрах от казармы.
Вызвали полковое начальство сюда, в казарму. Пока дожидались, побеседовали с новобранцами. Это были парни, призванные из недавно освобожденных западных районов Украины и Молдавии, где они натерпелись от фашистов и сейчас рвались в бой. Эти парни, конечно, заслужили большего внимания и заботы, чем им уделили в полку. Нет необходимости рассказывать о том, какой разговор состоялся у Москаленко с командиром полка и другими офицерами... Словом, они пообещали исправить ошибку.
На второй день снова звонит Москаленко и говорит:
– Давайте ещё раз съездим к тем новобранцам. Посмотрим, как там дела.
И снова мы застали там точно такую же картину, как и накануне. Командарм приказал телефонисту соединить его с командиром полка, который продолжал отсиживаться в деревне.
– Все сделано, отрапортовал тот. – Все, как приказали. Все исправили.
– А где вы сейчас находитесь? – спросил Москаленко.
– Я? В казарме у новобранцев, – бодро ответил командир полка, думая, что Кирилл Семенович звонит из штаба армии.
И тут Москаленко сделал тонкий ход конем. Совершенно серьезным тоном он сказал:
– Если вы в казарме, то я у вас на квартире. Приезжайте немедленно сюда, в свой дом.
Можно представить себе немую сцену на том конце телефонного провода. Командир полка сразу догадался, где мы находимся, и тут же примчался в казарму. Вот тогда и состоялся один из резких разговоров..."
Как пишет Д. И. Ортенберг, аналогичную заботу о солдатах Москаленко проявлял и после войны. В одном только 1972 году он провел в поездках по воинским частям 187 дней – т. е. более половины года!
Из всех материалов об армии я пропускал в печать только те, в которых рассказывалось о репрессиях против военного руководства страны в 1930-1950 годы. Может быть, это объяснялось тем, что в моей памяти засели какие-то глухие разговоры о том, что в свое время над дедушкой тоже сгущались тучи, и якобы даже карательная машина Берии зацепила каким-то своим колесом и его судьбу. Не знаю точно, пришлось ли ему тогда посидеть в заключении или нет, но помню, что в этих разговорах упоминалось о том, что едва только он оказался в опале, от него, по тогдашней традиции, тут же отказалась жена и, будучи вскоре освобожденным и восстановленным в прежнем своем положении, дедушка не смог ей простить этого предательства и женился второй раз на какой-то известной в те годы артистке.
С учетом всего выше сказанного, мое повышенное внимание к этой эпохе нельзя было отнести к случайным – двухтомник воспоминаний К. С. Москаленко "На Юго-Западном направлении" переполнен именами М. Н. Тухачевского, В. К. Блюхера, И. Э. Якира, И. П. Уборевича, Г. Д. Гая, В. Н. Гордова, В. А. Кулика, К. А. Мерецкова, К. К. Рокоссовского и целого ряда других строителей Вооруженных сил России, с которыми он начинал свою военную карьеру, дружил, встречался, учился на военных курсах, не скрывал своего восхищения их полководческим талантом, и большинство из которых затем получили ярлыки "врагов народа" и были уничтожены в недрах возглавляемого Л. П. Берией "архипелага ГУЛАГа". Все это подтверждает, что "снаряды репрессий" падали слишком уж близко от дедушки, чтобы сегодня, уже доподлинно зная атмосферу тех арестных лет, я мог отмахнуться от ненароком подслушанных в детстве разговоров о его, пускай и непродолжительном, но тем не менее имевшем место попадании в сановную немилость. И это не может не добавить хотя бы одного процента на чашу весов в пользу вероятности нашей фамильной версии о личном участии дедушки в казни Лаврентия Павловича Берии. Знал он его, очень хорошо знал – и его ревность к удачливым и талантливым, и непредсказуемые коварство и мстительность. Знал, что для Берии ни малейшей роли не играет то обстоятельство, что уничтожаемый им человек являет собой мозг нашей сельскохозяйственной или даже оборонной промышленности. Так, например, дочь создателя знаменитого советского танка Т-34 Михаила Ильича Кошкина – Елизавета Михайловна – высказывает предположение, что её отец умер не от простуды, как это утверждалось в официальной версии его смерти, а был уничтожен по приказу Берии приставленной к нему медсестрой. "У нас в роду не было больных, – говорит она. – Наоборот, было много долгожителей: например, его бабушка и прабабушка прожили больше ста лет. И вдруг – простуда, флюс, смерть... После смерти отца я от многих слышала, что его просто убрали. Пыталась найти медсестру Зину, которая за ним ухаживала, но по секрету мне сказали, что эта женщина была связана с ведомством Берии..."
И все это, заметим мы, только из-за того, что Михаил Кошкин умудрился создать для своей социалистической Родины накануне грозившей ей войны танк, превосходящий по своим качествам машину, которая разрабатывалась под кураторством Берии. Что же – Кирилл Семенович этого не знал? Вряд ли. В его мемуарах встречается и имя М. И. Кошкина, разрабатывавшего Т-34, и имя замнаркома обороны Григория Кулика, как раз и противодействовавшего (понятно, что не без помощи Берии) этим разработкам. Как писал в своих воспоминаниях "Над картой былых сражений" генерал армии М. И. Казаков, Кулик вообще проявлял какую-то удивительную робость в отношении создания крупных механизированных и танковых соединений. Он защищал "большую восемнадцатитысячную дивизию на конной тяге, но выступал против механизации армии". И это при том, что и партия, и правительство уже понимали, что "современная война будет войной моторов: моторы на земле, моторы в воздухе, моторы на воде и под водой. В этих условиях победит тот, у кого больше моторов и больший запас мощностей".
Кто-кто, а Кирилл Семенович Москаленко, хотя и любил всей душой лошадей, но умом понимал и необходимость механизации армии, неспроста же он изучал вождение танков БТ-7 и Т-26 и умел вести из них прицельный огонь. Так что в этом вопросе он был стопроцентно на стороне М. Кошкина, а стало быть – в категории личных врагов Берии...
...Не знаю, как оно так все время выходило, но на каком бы витке своей судьбы я ни оказывался, я словно бы вновь и вновь приближался к так ни разу и не встреченному мной в реальной жизни дедушке-маршалу. Помню, опускаясь как-то после работы в метро, я подошел с ещё живым тогда Дворядкиным к одному из книжных лотков, на котором торговали эзотерической литературой, и покопавшись в груде книг, вытащил из неё толстоватую брошюру с названием "Как стать богатым и счастливым".
– Ты что – собираешься отдавать за эту галиматью деньги? – с недоумением вскинул брови Александр Федорович.
– А почему бы и не почитать, что тут советуют? – вопросом на вопрос ответил я. – Вдруг что-то толковое?
– Да потому, что обращаться за помощью можно только к очень близким людям. Ты же русский человек, пишешь о православных чудесах, так верь не в экстрасенсов и астрологов, а в силу своего рода, и будешь и богатым, и счастливым. Кто у тебя есть в роду такой, чтобы мог быть авторитетным посредником между тобой и всем сонмом твоих умерших предков?
– Дедушка, – ответил я. – Маршал Советского Союза Кирилл Семенович Москаленко. Правда, двоюродный...
– Да ты что? Это который Берию арестовывал?
– У нас в роду говорили, что не только арестовывал.
– Да, я тоже слышал эту версию. Но даже если это только легенда, то ты все равно имеешь такую сильную поддержку в русской истории, что тебе не нужны советы никакого Карнеги и прогнозы никакого Глобы...
Загоревшись его словами, я едва ли не на следующий же после этого разговора день нашел в книге хорошую фотографию Кирилла Семеновича в маршальском мундире и сделал себе на нашем редакционном ксероксе увеличенную копию. Я прямо тут же хотел её повесить над своим рабочим столом в кабинете, но меня тогда куда-то срочно вызвали и, сунув портрет дедушки в ящик стола, я побежал по своим текущим делам, да так потом про эту затею и забыл. Со временем ксерокопия оказалась заваленной другими бумагами, и вспомнил я о ней только спустя полгода после смерти Дворядкина, да и то по какой-то необъяснимой случайности.
Но как бы то ни было, а разыскав в ящике стола маршальский портрет, я выбрал за своей спиной свободное от всяческих календарей и фотографий место и прикрепил его скотчем к стенке. И почувствовал, как моя жизнь начала совершать решительный разворот в сторону успеха...
Помню, в те дни как раз приближалась подписная кампания на очередное полугодие, и наши акционеры из информационного холдинга "БАБ-Пресс" были весьма серьезно озабочены перспективами приобретенного ими издания. Самым безапелляционным тоном мне было объявлено, что если мы не удержим тираж газеты на уровне 200 тысяч экземпляров, то размеры наших должностных окладов и гонорарных ставок будут наполовину урезаны. Спасая ситуацию, я немедленно организовал несколько выездных "круглых столов" в ближайших к Москве областных центрах, где мы встречались и с интеллигенцией, и с рядовыми тружениками нашей загибающейся промышленности. Потом провел в парке "Сокольники" день газеты "Всенародная кафедра", пригласив на него всех желающих напомнить о себе артистов и поэтов (а надо сказать, что таких оказалось превеликое множество и, лелея в душе надежду мелькнуть в кадре теленовостей или быть упомянутыми в статье газетного обозревателя, они согласились выступать на нашем празднике безгонорарно, так что это мероприятие обошлось нам практически в сущие пустяки). Ну и плюс ко всему я наводнил метро, троллейбусы, заборы и стены домов рекламными плакатами собственного сочинения. К примеру, мы отпечатали несколько тысяч изображений красивой свадебной пары, которая держала в руках развернутый номер "Всенародной кафедры", снабдив его таким двустишием:
Любовь и верность – на века,
пока в руках у вас – "ВК"!
Были плакаты и другого содержания, типа: "Милей вина и табака – газета с именем "ВК"; "Чтобы не слыть за простака, скорее выпиши "ВК"; "И прокуроров, и "з/к" – друзьями делает "ВК"; а то и совсем уж просто: "Раскрыл "ВК" – и жизнь легка!"
Нельзя сказать, что я так уж безоговорочно верил в силу рифмованной агитации, но нужно было срочно навязывать себя подписчикам, а я знал, что ничто так не впивается в мозг обыавателя, как клещ примитвного двустишия, вот и уселся клепать рифмы типа "ВК" – "коньяка", а потом незаметно и сам увлекся, насочиняв подобных строчек чуть ли на десять подписных кампаний вперед.
Результаты подписки превзошли даже самые радужные из моих ожиданий. Не знаю, чем это можно объяснить, если не дедушкиным предстательством перед своими почившими однополчанами, которые, уважая его авторитет, дали с того света своим детям и внукам указание, на какую именно газету им надо подписываться. Только так становится понятно, каким образом мы не только сохранили свой прежний тираж, но ещё и увеличили его чуть ли не вдвое, подняв с неполных 200 тысяч до 346 тысяч экземпляров!
И я, и все сотрудники газеты получили солидные премии, руководство холдинга купило нам новый компьютер "Макинтош" и даже настолько расщедрилось, что передало в пользование редакции подержанный "мерседес-380".
А главное – меня начали приглашать на заседания совета директоров купившего нас информационного холдинга, где я познакомился с некоторыми из очень влиятельных в стране политиков и банкиров. Я сделал несколько удачных интервью с некоторыми из них, дал портретные очерки двух-трех указанных мне акционерами депутатов и бизнесменов, и вскоре был включен в число руководителей российских СМИ, допускаемых к беседам с самим Президентом России.
...Ну уж теперь-то, подумал я, судьба сама выносит меня на те же самые тропинки, по которым когда-то прохаживался и Кирилл Семенович! И хотя я и не дослужился в своей карьере до звания, равного маршальскому, но прессу неспроста называют сегодня "второй властью" – случается, что редактор иной популярной газеты с массовым тиражом или ведущий "раскрученной" телепрограммы могут иметь в нынешнем обществе куда более важное значение, чем какой-нибудь политический лидер, губернатор, а то даже и глава министерства...
Но нет, не впишут, не впишут меня демократы в свои святцы, а после того, что я недавно допустил, и подавно. И ладно бы, если б меня поймали при попытке вынести из Думы ксероксную коробку с долларами или засняли в бане на виопленку в компании солнцевской братвы да проституток! Да если бы я даже сбил кого-нибудь на своей машине и, не оказав потом первой помощи пострадавшему, скрылся с места ДТП, а человек после этого скончался – и то все было бы нормально, и я уже давно числился бы в активистах какого-нибудь НДР или ОВР и восседал на думских заседаниях, потешаясь над очередной выходкой Жириновского или Шандыбина.
Но я сделал хуже. Я самым злостным образом исказил, извратил и переврал слова человека, который по замыслу руководства "БАБ-Пресс" и при информационной поддержке нашей газеты должен был в скором времени возглавить управление страной, победив на предстоящих выборах действующего ныне Президента.
В осуществление этой программы мы последнее время и работали, изо всех своих сил раздувая имидж никому ранее не известного бизнесмена, руководителя Международного страхового Фонда "Бастион" и общественного Комитета по увековечению памяти безвременно затопленной российской космической станции "Мир" – Альберта Зиновьевича Чибиса. Мы уже несколько раз описали на страницах "Всенародной кафедры" о том, какой Альберт Зиновьевич замечательный семьянин, чем увлекается в свободное от своей работы и общественной деятельности время, какие проекты финансирует возглавляемый им Фонд, где он отдыхает летом и что собирается сделать, получив в результате своей победы на выборах оставленные ему предшественниками проблемы. Однако, несмотря на все наши рекламные ухищрения и тщательно продумываемые социологами ответы, рейтинг нашего кандидата оставался весьма и весьма низким, он не только не мог пока составить реального соперничества ныне здравствующему Президенту, но пропустил далеко вперед себя даже таких своих конкурентов как Жириновский, Хакамада и Анпилов, и практически замыкал со своими двумя с половиной процентами голосов все рейтинговые таблицы.
На таком вот не радующем фоне и довелось мне взять у него ещё одно предвыборное интервью, попытавшись хотя бы каким-нибудь неожиданным фактиком повернуть сердца избирателей в его сторону. Данная задача значительно затруднялась тем обстоятельством, что в разговоре категорически нельзя было касаться таких щекотливых тем современности, как оценки международной политики США, их военного диктата в отношении Ирака и Сербии, проблем сохранения русской культуры в РФ, вопросов подъема национальной российской экономики, обороноспособности, уровня жизни русского населения, закона о русском языке и тому подобных вещей.
С горем пополам пролавировав между торчащих, словно морские рифы, "опасных" вопросов, я завершил это тусклое интервью пожеланием своему собеседнику победы на предстоящих выборах и, покинув здание его Фонда, отправился на троллейбусе в редакцию. У нас, как я уже говорил выше, появился теперь, помимо имевшегося ранее "москвича-пикапа", поставленного месяц назад на ремонт, ещё и более-менее приличный белый "мерседес", но я разрешил его сегодня взять нашей новой журналистке Машке Исламовой, поехавшей на открывающуюся в этот день на ВВЦ международную выставку "Секс-техника: путь длиною в III тысячелетия". Да надо признаться, что я ещё и не успел разлюбить поездки в общественном транспорте, и особенно – в троллейбусах, езда в которых доставляла мне иной раз истинное удовольствие. Здесь, в отличие от вагонов метро, где люди находятся в каком-то сосредоточенном состоянии (на них там словно бы давит своей инфернальностью нависающая над головами толща грунта) и редко раскрывают себя перед случайными попутчиками, гораздо чаще происходят эмоциональные выбросы, раскрывающие подлинное состояние души обездоленного реформами гражданина России.
Вот и сейчас, едва пробив в заедающем компостере талон, я пристроился у запыленного окна на задней площадке и начал смотреть на убегающую от троллейбуса улицу, как в салоне затеялась небезынтересная дискуссия.
– ...Хороша дерьмократия, в гроб её мать! – продолжая какой-то начатый, видимо, ещё до этой остановки монолог, с нескрываемой злостью выругался за моей спиной надтреснутый мужской голос. – Каждый год население России сокращается на полтора миллиона человек. Куда уж тут нашему знаменитому ГУЛАГу!.. Берии такие масштабы и не снились.
– Берия, Берия – вышел из доверия! – вскинув уроненную было на грудь голову, продекламировала на это развалившаяся на сидении кондуктора алкашка с лиловым фингалом под глазом, а полминуты спустя, окончательно расчувствовавшись, затянула по-оперному: – Цветок душистый пре-ерии Лаврентий Палыч Бе-ерия-я!..
– Тоже мне, цветочек, нечего сказать! – проворчал стоявший рядом со мной мужчина интеллигентной наружности. – Уничтожить в лагерях столько народу...
– А ваши дерьмократы разве меньше? – мгновенно откликнулся на эти слова обладатель надтреснутого голоса. – Сосчитайте-ка всех погубленных в октябре девяносто третьего в Белом Доме, погибших в двух чеченских и одной приднестровской войнах, застреленных киллерами и бандитами, умерших от недоедания и отсутствия средств на лечение... На совести Ельцина, Чубайса, Гайдара и их окружения ничуть не меньше человеческих жизней и слёз, чем на всех палачах ОГПУ-НКВД вместе взятых. Так что это их надо сегодня загнать в бункер, да без всякого суда и следствия – того... следом за Берией...
...Троллейбус плавно остановился и двери с шипением растворили свои створки. Протиснувшись через уже готовую втянуться в дискуссию толпу, я выпрыгнул на тротуар и пошагал к зданию редакции.
Перепечатав в кабинете текст интервью с Чибисом и выдернув из его ответов такую нейтрально заряженную цитату как "Реформирование России заслуживает всенародного обсуждения", я прилепил её в качестве заголовка к подготовленному тексту и отправил материал в набор. День подходил к концу и, убедившись, что все идет нормально, я попрощался с дежурившим по номеру Фимой Придорогером и, не став дожидаться, пока Исламова возвратит редакционную машину, вышел на улицу и все так же на троллейбусе отправился домой.
Ирины и Алёнки не было – последние полтора года моя девятилетняя дочь два раза в неделю посещала занятия музыкально-драматического театра-студии "Импровизация", в котором, перевоплощаясь в роль обезьянок, гномов или морских ракушек, отдыхала душой от ненавистной математики. Видя, с какой жуткой неохотой ходит она в переполненную детьми кавказских и таджикских переселнцев школу, мы были рады, что она в конце концов нашла себе хотя бы какое-то интересное дело, а потому безропотно выкладывали каждый месяц по полтыщи за студию, лишь бы у ребенка не заглохла в душе способность чему-нибудь искренне радоваться.
По-видимому, сегодня у неё была какая-нибудь очередная премьера, раз уж они пошли туда вдвоем с Ириной.
От нечего делать я включил телевизор и улегся на страшно заскрипевший своими рассохшимися деревянными ребрами диван.
Минут пять я смотрел на экран, не понимая, что там происходит. Затем, наконец, сообразил, что это идет передача из цикла "Архивные тайны", и ведущая настойчиво повторяет мысль о необходимости пересмотреть "дело" Берии с тем, чтобы снять с него надуманное обвинение в шпионаже. "Интересно, – подумалось мне, – а что же останется в его "активе", если они добьются обвинения в шпионской деятельности?.."
Встав с дивана, я полез в книги и, отыскав в одной из них нужное место, перечитал текст обвинительного приговора, отбросив упоминание о его связях с иностранными разведками. Получилось следующее:
"Изменив Родине и действуя в интересах иностранного капитала, подсудимый Берия сколотил враждебную советскому государству ...> группу. Заговорщики ставили своей преступной целью использовать органы министерства внутренних дел против Коммунистической партии и правительства СССР ...>, для захвата власти, ликвидации советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии...
Делая ставку на общую активизацию реакционных империалистических сил против советского государства, Берия перешел к форсированным действиям для осуществления своих антисоветских изменнических замыслов... Берия и его соучастники предприняли ряд преступных мер для того, чтобы активизировать остатки буржуазно-националистических элементов в союзных республиках, посеять вражду и рознь между народами СССР и в первую очередь подорвать дружбу народов СССР с великим русским народом... Действуя как злобный враг советского народа, подсудимый Берия Л. П., с целью создания продовольственных затруднений в нашей стране ...> мешал проведению важнейших меропритий, направленных на подъем хозяйства колхозов и совхозов... Берия и его соучастники совершали расправы над людьми, со стороны которых они опасались разоблачений. В качестве одного из основных методов своей преступной деятельности заговорщики избрали клевету, интриги и различные провокации против честных партийных и советских работников..."
В вину Берии также было поставлено то, что он собирался осуществить объединение Западной Германии с Восточной, что, по приводимым в книге Н. А. Зеньковича "Маршалы и генсеки" словам заместителя министра среднего машиностроения А. П. Завенягина, означало "отдать 18 миллионов населения и Германскую Демократическую Республику в лапы буржуазых заправил..."
Просто невероятно, но, если сравнить все вышеприведенное с нашей сегодняшней действительностью, то окажется, что под эти же самые определения подпадают ныне практически ВСЕ наши "прорабы перестройки", начиная с Михаила Горбачева и Александра Яковлева, следователей Гдляна и Иванова, авторов Беловежского меморандума о роспуске СССР, участников расстрела Верховного Совета в октябре 1993 года, когорты клевещущих на отечественную историю журналистов, ну и, конечно же, нашего недавнего "главного гаранта Конституции" – Бориса Николаевича Ельцина, превратившего единую некогда семью советских народов в разгороженные границами суверенитетов клетки "независимых" государств, откуда ныне изгоняются не только сами русские, но и русский язык, благодаря переводам на который мир когда-то узнал литературу наших национальных окраин, превращенных сегодня реформаторами в сеть незатухающих "горячих точек". Получается, что фактически все они сегодня живут и реформируют остатки бывшего Советского Союза, ежесекундно ощущая на себе прицел той самой расстрельной статьи, по которой был приговорен к высшей мере наказания Лаврентий Берия!..
Не знаю, как это объяснить, но совершенное только что открытие меня почему-то сильно разволновало. Из него как-то само собой вытекало, что нынешние "прорабы перестройки" и реформаторы России – это не кто иные, как прямые последователи Берии, сумевшие завершить за него в наши дни то самое дело, которое помешал ему сделать самому в июне 1953 года выстрел Кирилла Семеновича. Вот для сравнения пункты выдвинутых против Берии обвинений и элементы горбачевско-ельцинской перестройки в СССР:
– "создание продовольственных затруднений в стране и противодействие проведению меропритий, направленных на подъем колхозов и совхозов": именно с этого, насколько я все мы сегодня помним, как раз и начиналась у нас подготовка к реформам – задолбали всех нескончаемым дефицитом на весь спектр товаров, а чтобы народ сдуру не взялся за их производство, развалили колхозы, совхозы, а потом и всю промышленность;
– "клевета, интриги и различные провокации против честных партийных и советских работников": и это было – в первые же годы перестройки на наших "партократов" (причем как живых, начиная от Брежнева и его семьи, так и давно почивших, таких, как Ленин, Сталин и т. д.) вылили столько дерьма, что их бы уже не стали защищать даже родные дети;
– "использование органов министерства внутренних дел против Коммунистической партии и правительства СССР": тут достаточно вспомнить деятельность таких следователей как Гдляна и Иванов, фабриковавших "улики" против членов ЦК КПСС в начале горбачевского правления;
– "активизация буржуазно-националистических элементов в союзных республиках": первой дали поднять "освободительную" волну Прибалтике, потом Украине, Молдавии и некоторым другим республикам, потребовавшим выхода из Советского Союза и полного суверенитета;
– "сеяние вражды и розни между народами СССР и в первую очередь подрыв дружбы народов СССР с великим русским народом": русских за годы перестройки обвинили во всех смертных грехах, заявив, что "старший брат" и обкрадывал, и расстреливал, и грабил всех остальных, ну а о розни между народами сейчас даже и говорить нечего: тут достаточно вспомнить про один Кавказ, где сегодня идет самая настоящая кровопролитная война;
– "организация враждебных советскому государству групп": думаю, сегодня даже не счесть, сколько за годы перестройки было создано движений и партий, сначала тайно, а потом и открыто декларировавших в числе своих целей ликвидацию советского строя;
– "активизация реакционных империалистических сил против советского государства": тут и говорить нечего – весь мир в эти годы работал на развал СССР, а Горбачев и потом Ельцин ездили по свету и получали от иностранных разведок инструкции и кредиты на их выполнение;
– "объединение Западной Германии с Восточной": это Горбачев сделал в самую первую очередь, заработав себе на этой акции звание "лучшего немца года";
– "захват власти": осуществили и это – в Кремле, в банковском деле, в промышленности, в энергетике, в управлении губерниями, в Думе, и т. д.;
– "ликвидации советского рабоче-крестьянского строя": и следа не осталось, как будто и не было никогда ни СССР, ни советов народных депутатов, ни народного контроля, ни других структур народной, рабоче-крестьянской власти;
– "реставрации капитализма и восстановление господства буржуазии": да, сегодня мы вынуждены признать, что в России произошла реставрация капитализма, и в стране господствует буржуазия (в лице т. н. "новых русских");
– "действия в интересах иностранного капитала": это уже тоже видно невооруженным глазом – наше правительство все постперестроечные годы словно бы "отрабатывает" помощь Запада, "сливая" им за бесценок наше сырье, металлы, ослабляя нашу оборонную промышленность, утопив по требованию Запада космическую станцию "Мир", набрав кабальных кредитов, за которые придется расплачиваться нашей национальной независимостью, не препятствуя заокеанской масскультуре, убивающей наше искусство, позволяя импортному ширпотребу вытеснять отечественные товары, и т. д., а также принимая под чужую диктовку законы, вредящие своему Отечеству (типа разрешения на захоронение у нас чужих ядерных отходов), и не заступаясь, как это было в случае с бомбежками Ирака и Югославии, за своих вчерашних друзей...
По сути дела, получается, что Берию расстреляли практически за то же, за что Горбачева увенчали лаврами и премиями, а Бориса Ельцина – пенсиями и дачами. Когда я узнал о том, как Борис Николаевич выторговал себе в качестве "отступного" за оставляемое Путину президентское кресло дачу в Горках, мне тут же пришел на память рассказ Хрущева, который однажды вспоминал, как вскоре после смерти Сталина к нему подошел Л. П. Берия и предложил: "Слушай, Никита, давай я своими строительными организациями построю каждому члену президиума по особняку: один в Москве или под Москвой, другой – на Кавказе или на Черном море: хочешь – Крым, хочешь Пицунда, где хочешь. И вручим каждому члену президиума эти особняки от имени правительства в собственность: пускай живут. Пускай дети живут. Пускай внуки живут. Что, мы не заработали себе таких пустяков?.."
Думается, что если бы на месте Никиты Сергеевича оказался тогда Борис Николаевич, то правительственная дача в Горках-9 перешла бы в его собственность на полвека раньше. Потому что, в отличие от Сталина, Хрущева или Москаленко, живших в первую очередь судьбой страны, а потом уже своей личной жизнью, для духовных преемников Берии такие "пустяки" как личный особняк под Москвой представляют собой намного более весомые категории, чем международный авторитет государства, стабильность его экономики или приоритет в области освоения Космоса. Так что, стреляя тогда, 26 июня 1953 года, в Л. П. Берию, Кирилл Семенович Москаленко не только осуществлял его казнь за злодеяния предыдущих лет, но, получается, что и отодвигал этим на целые полвека возвращение власти капиталистов в Россию. А я, его единокровный внук, сегодня этих самых капиталистов своим пером обслуживаю и даже помогаю протащить одного из них в президентское кресло. Правда, должен признать, что хреновенько помогаю, всего-то на двухпроцентный рейтинг и сумел его пока вытащить, но дедушка бы, думаю, не одобрил уже и этого. Сказал бы, что быть чуть-чуть демократом – это такая же нелепость, как быть "чуть-чуть беременным". Хотя, конечно, дедушка – это человек не только из другой эпохи, но и из другой породы. Одно слово – "генерал наступления".
