Текст книги "Кремлевское дело"

Автор книги: Николай Иванов

Соавторы: Тельман Гдлян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

По сумгаитскому рецепту.

Впрочем, поиски покровителей осуществлялись не только в Москве. Подключились к этой изнурительной работе и национал-коммунисты в ряде регионов страны. Интернационализм, которым так кичились в своё время большевики, подобно застарелой коже змеи сменялся воинствующим национализмом. Партийно-мафиозные кланы в республиках взяли его на вооружение, а обслуживающие интересы национальной мафии «учёные» подготавливали для этого соответствующую почву, в том числе и на примере «кремлёвского дела».

…Перед нами книга, изданная летом 1990 г. в Баку издательством «Язычы» на русском языке, «Белые пятна истории и перестройка». В аннотации сказано: «Член Союза журналистов СССР с 1965 года Ариф Мансуров имеет много научных трудов, выступал на страницах республиканской и Центральной печати. В своей книге автор рассматривает вопросы исторической и современной действительности, обнажает истинное лицо противников перестройки, подтверждая свои выводы неопровержимыми фактами и документами».

Нет смысла подробно пересказывать содержание этого произведения, изобилующего многочисленными восхвалениями в адрес «мудрой» политики ЦК КПСС во главе с Горбачёвым. Назойливо повторяемое слово «интернационализм» только подчёркивает сущность махровой националистической позиции автора. Выдвинутая им в конце книги версия заключается в следующем: оказывается, армянский народ и его интеллигенция – «армянские оборотни» – выполняют зловещую роль как в нашей стране, так и за её пределами. Расселившись по всему миру, они сформировали мощное «лобби» за рубежом, а также «московское лобби», или «пятую колонну» в СССР, с целью «сеять смуту, беспорядки и антиправительственные выступления». Правда, Мансуров так до конца и не выдал тайны, где находится штаб-квартира этой всемирной диверсионно-террористической организации, но именно она через своих представителей дестабилизирует обстановку в мире. Возникает необходимость и, к примеру, начинаются акции в США: «…Чтобы добиться побольше голосов, он (Рейган) в год президентских выборов (15 апреля 1980 г .) и в первый период своего президентства (22 апреля 1981 г .) осуждающе говорил о геноциде 1915 г. Однако после своего утверждения Р. Рейган и государственный департамент США под нажимом широкой общественности взяли под сомнение факт геноцида, чем вызвали озлобление армянских кругов в США, после чего на него было совершено покушение!»

Ну, а если поступает другой приказ, то организовываются акции в другом месте. И опять готов «бесспорный факт» – погромы в мае-июне 1989 года в Узбекистане: «…Дело в том, что трагические события в Фергане и других областях были спровоцированы молодчиками из комитета «Карабах»[21]21
  Комитет «Карабах» создан на волне национально-освободительного движения в Армении в 1988 г. Большинство членов этого комитета ныне входят в руководство Республики Армении во главе с его президентом Левоном Тер-Петросяном.


[Закрыть], которые, сомкнувшись с местными бандитами, устроили открытую резню турков-месхетинцев, большинство из которых официально значатся азербайджанцами. Остаётся лишь сожалеть, что мировая общественность не знакома с Арифом Мансуровым, его информацией о причастности армян к покушению на жизнь Рейгана, ферганской резне и другим трагическим событиям. По мнению учёного-интернационалиста Мансурова, что бы негативное не происходило в мире, повинны в этом могут быть только армяне.

В число «армянских оборотней» автор включил и Гдляна, фамилия которого склоняется с первой до последней страницы книги. «…Значительный вклад в обострение межнациональных отношений внёс другой представитель «пятой колонны» в СССР – следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР Тельман Хоренович Гдлян, который в течение 6 лет своей деятельности в Узбекистане «посадил» более 8 тысяч человек и все они, по странному стечению обстоятельств, почему-то оказались лицами узбекской национальности». Причём это были «лучшие представители» узбекского народа, развивает свою мысль Мансуров, честнейшие, преданные делу партии люди, цвет нации. К сожалению, автор сенсации не объясняет, почему ни трём созданным по нашу душу комиссиям (ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета и Съезда народных депутатов СССР), ни Прокуратуре, с мая 1989 года фабриковавшей «дело следователей», ни шефу КГБ Крючкову – крупнейшему специалисту по империалистическим, масонским и прочим заговорам – так и не удалось прийти к аналогичному выводу. Наоборот, они почему-то публично заявили, что самая крупная в стране группа Гдляна из 200 следователей за 6 лет работы привлекла к уголовной ответственности… всего лишь 62 человека, а среди арестованных были 8 таджиков, 6 русских и лица других национальностей. Подобный «промах» можно объяснить разве что одним: не воспользовались они услугами Мансурова, не привлекли к работе хотя бы в качестве эксперта. Ведь только он владеет искусством, как из цифры 62 путём манипуляций получить 8 000. Или каким образом бывшего первого заместителя Министра внутренних дел СССР Чурбанова, ответственного работника ЦК КПСС Смирнова, второго секретаря Узбекского ЦК Осетрова, заместителя министра МВД УзССР Бельгельмана, первого секретаря Каршинского горкома КПСС Илиади и других можно именовать «узбеками».

В книге немало сногсшибательных сенсаций. Например, имеет ли Гдлян непосредственное отношение к геноциду армян в Сумгаите в феврале 1988 года? Раз он армянин, значит – имеет, – уверяет автор, сообщая очередную «сенсацию»: «…Подкупленные Гдляном и Каракозовым на «узбекские деньги», в Сумгаите орудовали более 60 уголовных элементов из Степанакерта, Еревана, блестяще владевших оружием насилия и говоривших на азербайджанском языке». А почему Гдлян стал «притеснять» именно Лигачёва, если его главная задача, по утверждению Мансурова, была шире – дискредитировать руководство страны, Политбюро ЦК КПСС? А всё оказывается крайне просто по Мансурову: Гдляну не понравилась твёрдая позиция Егора Кузьмича по проблеме Нагорного Карабаха…

Одним словом, то, что не удалось Лигачёву, восполнил Мансуров. Покровителем и организатором деятельности следственной группы оказалось мощное «армянское лобби».

Не дремали национал-коммунисты и в Ташкенте. Но в отличие от других любителей абстрактных исследований и кроссвордов, они действовали обстоятельно, с известной осмотрительностью, последовательно реализуя выпавшую им счастливую карту в сфере практической политики. Убедившись на примере разгрома «кремлёвского дела», что в Москве простили им все прежние грехи: казнокрадство, мздоимство, хищения, приписки, а покровительство региональной политикой руководства СССР, тамошние националисты решили воспользоваться примером азербайджанских мафиози, которые, чтобы избежать дальнейших разоблачений, организовали в 1988 году резню армян, а потом за счёт усиленно разжигаемого воинствующего национализма создали для себя обстановку полнейшей безнаказанности. Печальный жребий пал на турок-месхетинцев, хотя он вполне мог бы стать участью греков, корейцев, армян, крымских татар, евреев, немцев и других компактно проживающих в республике национальных меньшинств. Минуло чуть более двух месяцев с того времени, когда постановлением № 151 Политбюро объявило войну нашей следственной группе, и вот уже в дни работы I Съезда народных депутатов СССР в Ферганской долине началась вакханалия резни и погромов, завершившаяся изгнанием целого народа за пределы республики.

Никто из организаторов в верхних этажах власти наказан не был, а ответственность понесли рядовые сельские парни, одурманенные наркотиками, национализмом и денежными подачками. Убедившись в том, что акция прошла успешно, мафиозно-коммунистическая номенклатура перешла ко второму этапу. В местной прессе хлынул поток разоблачений массовых репрессий против простого народа, якобы организованных группой Гдляна и Иванова. К этим «простым» гражданам Узбекистана были причислены секретари ЦК и обкомов партии, министры и другие партмиллионеры. У тамошних мафиози также не всё ладилось с цифрами. Чтобы всё выглядело поубедительнее, не моргнув глазом, они утверждали, что якобы группа Гдляна «посадила» десятки тысяч ни в чём не повинных людей, издевалась над ними, оскорбляла их честь и национальное достоинство. Под этот шум были реабилитированы все без исключения функционеры, в том числе и осуждённые Верховным Судом СССР на срок от 8 до 15 лет. Их восстановили в родной КПСС, вернули к прежней руководящей деятельности, а некоторые, помимо возмещения материального ущерба за проведённое в тюрьме время, получили обратно и награбленные у народа миллионы, изъятые ранее следствием. Через разжигание националистической истерии началось вытеснение присланных в Узбекистан кадровых работников и других так называемых «русскоязычных».

Рашидовцы вновь стали национальными героями, а демократическая оппозиция загнана в подполье. Вот как описывал эту ситуацию один из лидеров узбекской оппозиции Р. Назаров в статье «Узбекское дело Ислама Каримова», опубликованной в мае 1991 года в газете «Мегаполис-Экспресс».

«Чтобы избавиться от «десанта» центра, в прессе была развёрнута мощная кампания. Приезжей номенклатуре поставили в вину, что она «не знает местных условий и обычаев». Отсюда, мол, и перекосы в кадровой политике, и «разгул гдляновщины», и межнациональные конфликты. Массированная критика, «разоблачительные» публикации вынудили покинуть республику второго секретаря ЦК Анищева, первого заместителя министра МВД Дидоренко, прокурора республики Усатова, его первого заместителя Гайданова и многих других партийных и советских функционеров, присланных центром.

Народные депутаты от Узбекистана заметно активизировались в Верховном Совете страны, разыгрывая гдляновскую карту. Республиканская печать окрестила борьбу с коррупцией «геноцидом узбекского народа». Не замечая, впрочем, очевидного факта, что от уголовной ответственности группой Гдляна и Иванова были освобождены десятки тысяч бригадиров, управляющих отделениями, кассиров, бухгалтеров, сдатчиков хлопка, втянутых в преступления правящей номенклатурой.

Каримов, несомненно, явился одним из вдохновителей подобной кампании. Это отчётливо показал прошлогодний съезд узбекских коммунистов. В докладе, с которым выступил по традиции «первый», были поставлены все точки над «i». Практическая реабилитация Рашидова, жёсткая критика в адрес приезжих функционеров, призывы к борьбе с последствиями «гдляновских репрессий», к отмене решений знаменитого XVI пленума ЦК и XXI съезда компартии Узбекистана, положивших начало борьбе с организованной преступностью и коррупцией, – всё это тщательно отобранные делегаты встретили дружными аплодисментами, а общественность, особенно демократическая, – тревогой за судьбу перестройки».

Естественно, вся эта истерия вокруг «гдляновщины», продолжающаяся уже шестой год, и ставшая краеугольным камнем официальной политики независимого государства, не могла не сопровождаться и поиском покровителей. С первых же публикаций ещё в 1989 г. утверждалось, что, мол, группа Гдляна была наделена «чрезвычайными полномочиями», имела мощных покровителей в центре. Но кто они – эти покровители конкретно – осторожные мафиози умалчивали. Намекали лишь на влиятельные силы в Москве, иногда упоминали в этой связи опального Ельцина или кого-нибудь из бывших руководителей, в частности, Генерального прокурора Рекункова. Действующих руководителей на всякий случай старались не поминать.

И лишь после провозглашения полной независимости, а в это понятие мафиози прежде всего вкладывали «независимость от разоблачений», гдляновская карта стала всё чаще использоваться на потребу каких-то политических задач внутри республики. 22 июня 1992 года газета «Узбекистан овози» опубликовала сенсационную статью под названием «Предательство или о главном покровителе «узбекского дела». И кто бы, вы думали, уважаемые читатели, наконец-то был вычислен в качестве «главного покровителя»? Им был назван бывший первый секретарь ЦК узбекской компартии, в дальнейшем председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР, а ныне пенсионер Рафик Нишанов.

Но ведь это просто бред какой-то, справедливо возразит любой человек, хоть сколько-нибудь осведомлённый в перипетиях «кремлёвского дела». Как же мог влиять на расследование человек, ставший первым секретарём ЦК Компартии Узбекистана в конце января 1988 г ., т.е. в период, когда центр тяжести следствия уже переместился в Москву, исследования мафиозной паутины в республике завершались, когда, наконец, решения по делу принимались только на уровне ЦК КПСС, а местный ЦК был при этом лишь статистом? Логика в таких рассуждениях, где нет никакой логики, проста: не ладят в последнее время Ислам Каримов и Рафик Нишанов, осмеливается последний критиковать уважаемого Президента, значит, он тем самым предаёт свой народ. А для пущей важности связали Нишанова с «гдляновщиной», «геноцидом узбекского народа». Ну, а после всех подтасовок появляется требование: «…Нишанов и его соратники, приглашённые им из центра[22]22
  Когда в 1983 году мы прибыли в Узбекистан, Нишанов уже 13 лет являлся послом в Шри-Ланке, Иордании. А «хозяином» республики тогда был Рашидов, затем его сменил Усманходжаев.


[Закрыть] Гдлян и Иванов, а также их единомышленники, должны быть вызваны в республику и на основании Конституции Узбекистана должны держать ответ перед законом. Потому что не могут остаться безнаказанными их тяжкие преступления перед республикой».

Кто следующий?

Августовский путч и последовавшие за ним события должны были, кажется, положить конец поискам всяческих таинственных покровителей следственной группы. Отнюдь. Вышли в свет книги Юрия Чурбанова «Я расскажу всё, как было…», Александра Борина «Закон и совесть», Игоря Петрухина «Правосудие: время реформ» и целый ряд других произведений на тему «произвола» группы Гдляна и её покровителей. А в российской общественно-политической газете «Народная правда», учреждённой накануне путча ЦК РКП и Ленинградским обкомом КПСС и отстаивающей интересы реваншистских коммунистических сил, публикуется аж в трёх номерах очередное пространное сочинение.

В нём на новый лад перепеваются замызганные уже обвинения в адрес следственной группы, которая якобы терроризировала многострадальных партийных коррупционеров из Узбекистана и покровителей мафии в Кремле. Малопочтенное, прямо скажем, занятие выбрал себе, оставшись не у дел, Виктор Илюхин. Впрочем, ему и карты в руки, ведь именно он по приказу покровителей мафии руководил разгромом «кремлёвского дела» и одновременно с особым рвением разматывал «дело следователей». И немало в этом преуспел. Усердие, выказанное Виктором Ивановичем на этом «благородном» поприще, втуне не пропало. Он стал членом Коллегии Прокуратуры СССР, переведён из заместителей в начальники управления по надзору КГБ, получил повышение в чине – Государственного советника юстиции II класса. Курировал Илюхин расследование январских событий 1991 года в Вильнюсе, в ходе которого выяснилось достоверно, что виноваты в побоище были сами литовцы и нехорошие телепередачи, не понравившиеся местной коммунистической знати. Малопочтенная роль адвоката преступного режима пришлась явно по вкусу генерал-лейтенанту в прокурорском кителе. Илюхин всячески поддерживал самозваные комитеты национального спасения, он готовил на подпись Николаю Трубину заключение Прокуратуры по расследованию трагических событий тридцатилетней давности в Новочеркасске. И там, уверял нас Виктор Иванович, повинны были рабочие, вышедшие на демонстрацию. Блистательная, хотя и малопривлекательная для сколько-нибудь порядочного юриста карьера неуклонно катилась к своему логическому концу. В дни августовского путча, когда Гдлян прохлаждался в кутузке, а Иванов хоронился за баррикадами Белого дома, Виктор Иванович душой и телом был на стороне ГКЧП. И оказалось – зря. Новой России было, очевидно, с Илюхиным не по пути. Тогда-то Виктор Иванович и выкинул свой знаменитый финт – возбудил уголовное дело по обвинению в государственной измене Президента СССР. Так под восторжённые завывания ортодоксальных коммунистов в одночасье был причислен Илюхин к лику святых большевистских великомучеников. А в награду стал Виктор Иванович одним из лидеров Компартии, а с её помощью и депутатом Государственной Думы. В новом парламенте он возглавил Комитет по безопасности. Так что горячо опекаемые им прежде мафиози, наверняка, почувствовали себя ещё более комфортно. Товарищ-то проверенный…

Не оставляет сомнительные изыскания и бывший диссидент и член ЦК КПСС Рой Медведев. Вытащив на свет божий старую фальшивку относительно Ельцина и Яковлева, он многозначительно намекнул в последнем номере «Огонька» за 1991 год: «…В деле были показания, что во время поездки в Узбекистан крупную взятку получил секретарь ЦК Ельцин. Есть такие же «показания» и на Яковлева. И ещё на многих очень авторитетных сейчас людей. Списки для выбивания показаний шли Гдляну из Москвы. Шла борьба за власть, и, видимо, сразу несколько следственных групп ковало тайное оружие по заказу хозяев. И Гдлян выполнил этот заказ».

Коли заикнулся, должен, надо полагать, обнародовать эти в высшей степени любопытные материалы, которые кроме него, Ярина, Голика да Лукьянова никто в глаза не видел. Со своей стороны предполагаем, что существование таких «документов» – не плод фантазии Медведева, что действительно существуют эти сфабрикованные умельцами с Лубянки фальшивки, но ими по каким-то причинам так и не воспользовались. Нам представляется, что Прокуратура России обязана проверить и эту фантастическую версию, дать юридическую оценку провокационной возне и тем самым пресечь, наконец, дальнейшую компрометацию Ельцина и Яковлева. Мы этого требуем.

А пока Рой Медведев продолжает поиски покровителей.

Кто следующий?

Так и хочется сказать: полноте! Господа и товарищи, журналисты и писатели, юристы и политики! Неужели никому даже не приходит в голову одна немудрёная мысль, что люди могут просто работать, вовсе не исполняя при этом приказаний каких-то покровителей, что человек, делающий своё дело, хорошо или плохо, профессионально или нет – уже другой вопрос, в соответствии с собственным представлением о долге и чести, воспринимается уже как белая ворона? Печально, но факт: в общественном сознании уже не укладывается, как можно работать без взяток и мзды, холопства и покровительства, вымогательства и обмана. Многочисленные, до сих пор не прекращающиеся поиски покровителей следственной группы – как раз из области деформированной общественной нравственности, которую мы 70 с лишним лет называли социалистической моралью.

ПУТЧ

Тревожное утро

В ночь с 18 на 19 августа 1991 года почти трёхсотмиллионный народ великой страны спал, как ни в чём не бывало. Никто, конечно, не предполагал, что день грядущий сулит новую точку отсчёта в нашей истории. Даже самые прозорливые политики не в состоянии были предсказать, что 19 августа 1991 года станет последним днём горбачёвской перестройки. Развязка исторической драмы неумолимо приближалась. Могла быть иной режиссура, и исполнители подобраться другие, суть, однако, всё равно сводилась к одному – конец тлеющей перестройке. И тем не менее, несмотря на психологическую адаптацию общественного мнения к возможному взрыву, к попытке изменения курса на демократизацию нашей жизни, мы не предполагали, что всё это произойдёт в такой неинтеллигентной форме. А момент путчисты выбрали, кажется, весьма подходящий. Заканчивались парламентские каникулы, во всю шла уборка урожая, на нулевой отметке стояла стрелка барометра политической активности населения и, наконец, Горбачёв готовился к долгожданному событию – подписанию Союзного договора. С наступлением политического затишья появилось свободное время, которое мы использовали, начав писать эту книгу. Работали каждый у себя дома, практически никуда не выходя: до начала осенней сессии парламента нужно было закончить черновой вариант. В ту памятную ночь часа в два я уже отправился спать. Не помогали ни кофе, ни сигареты, видимо, сказывалась усталость от восьмилетней ожесточённой борьбы с красной мафией, в течение которой не было ни одного отпуска.

Утром 19 августа без десяти семь меня разбудила жена. Чувствовалось, что-то случилось. На мой полусонный вопросительный взгляд она ответила: «В стране введено чрезвычайное положение». Оказывается, только что звонила моя помощница по депутатским делам Надежда Черноротова. Всё это не укладывалось как-то сразу в сознании. Хотя трезвомыслящие демократы уже давно были подготовлены к возможности переворота правых, но, тем не менее, трудно было поверить, что за день до подписания Союзного договора они осмелятся пойти на столь отчаянный шаг. Однако факт свершился.

Мигом исчезли остатки сна, и я стал прикидывать возможные варианты дальнейшего развития событий. Например, такой: Горбачёв молчаливо одобрил идею введения чрезвычайного положения и, как всегда, отдавая грязную работу другим, сам пока остался в тени. Поскольку проведение государственного переворота рассчитано прежде всего на молниеносность, то буквально в считанные дни станет ясно, кто победил и кто проиграл. В случае успеха путчистов Горбачёв возвращается из Фороса в Москву и въезжает в Кремль на красном коммунистическом коне, продолжая руководство партией и государством в режиме чрезвычайного положения. Или: путч проваливается, непосредственные участники с подписи того же Горбачёва арестовываются, а главари – Лукьянов, может быть, Крючков расстреливаются, чтобы навсегда, как в случае с Берией, похоронить очередную кремлёвскую тайну о государственном перевороте. Сам же Горбачёв опять-таки въедет в Кремль на белом демократическом коне, пытаясь сохранить режим личной власти в новых условиях.

Возможно и такое: хунта победила. Превзошедший своего учителя Горбачёва в коварстве и ловкости Лукьянов, при поддержке ортодоксальных коммунистов «плавно» отодвинет любящего таскать каштаны из огня чужими руками Михаила Сергеевича от власти, сохранив за ним пост Генсека, а сам станет полновластным Президентом СССР, главой диктаторского режима. В таком случае народу бы объяснили, что произошло просто разделение властей – партийной и государственной.

Дальнейший ход событий и хлынувшая в прессу дополнительная информация убедительно подтвердили, что эти версии, возникшие в первые минуты переворота, имеют все основания быть исследованными в уголовном деле о путчистах. Однако я не настолько наивен, чтобы думать, что будет проведено объективное расследование по поводу возможной причастности к путчу Горбачёва.

Не смолкал телефон. Звонили из родного Тушинско-Зеленоградского округа, избравшего меня народным депутатом СССР, из других городов страны. Всех интересовал один вопрос – что делать? В первые минуты путча никто не знал, как поступить, что противопоставить новоявленной партийно-кагэбешной хунте. Понятно, у людей не было никакого опыта поведения в подобных ситуациях. Вспомним: последний переворот в России произошёл в октябре 1917 года, когда малочисленной, но достаточно агрессивной группе большевиков удалось захватить власть. В советский период тоже происходили перевороты, однако они носили совершенно иной – дворцовый характер. За долгие десятилетия общественное мнение привыкло к ним как к естественному явлению в борьбе за власть в коммунистической верхушке. Августовский же вооружённый бунт политиканов и генералов не вписывался в привычные стереотипы. К тому же демократы, исходя из своей идеологии ненасильственных действий, недооценили мощь и коварство противника, а поэтому не подготовили план действий на случай внезапного введения в стране чрезвычайного положения. Не было, естественно, никакого координационного органа. Наивные по своей сущности демократы, неоднократно повторявшие в публичных выступлениях азбуку марксизма, согласно которой власть без боя не отдаётся, даже не предусмотрели никаких вариантов поведения в случае антиконституционных действий со стороны партноменклатуры. Поэтому неслучайно утром 19 августа, находясь в полной растерянности, люди задавали друг другу вполне закономерный вопрос – как быть? Общественность, наученная горьким опытом, отдавала себе отчёт в том, что в случае победы путчистов в стране вновь воцарится диктатура. Естественно, и у меня этот вопрос не выходил из головы. Звонившим коллегам по демократическому блоку я советовал немедленно провести чрезвычайные сессии Советов разных уровней и принять постановления о непризнании так называемого ГКЧП. Кроме того, нужно поднять народ на демонстрации и митинги, объявив о бессрочной политической забастовке по всей стране. Как мне казалось, последовательное и энергичное проведение этих политических акций со стороны официальных структур власти и массового выступления снизу должны возыметь действие и хотя бы на первых порах остудить горячие головы новоявленных наполеонов.

Так или иначе, надо было действовать, ибо, как писал вождь большевиков, промедление в подобных случаях смерти подобно.

Кроме того, голову сверлила ещё одна мысль – куда деть документы по делу № 18/58115-83 о коррупции в высших эшелонах партийно-государственной власти? Суть в том, что незадолго до 19 августа мы, спустя два с половиной года после отстранения нас от ведения следствия, впервые собрали вместе хранившиеся до того в разных местах материалы, отобрали часть документов, чтобы использовать в этой книге, а остальные вновь укрыли в надёжных местах.

Могла попасть в чужие руки и секретная схема, на которой были обозначены все нити коррупции, ведущие от секретарей обкомов партии до членов Политбюро во главе с крёстным отцом сановных мздоимцев Брежневым. В то утро три десятка томов уголовного дела в ксерокопиях удалось передать надёжным людям, которые сразу же вывезли их из Москвы. Избавившись от документов, за которыми в период преследования нашей следственной группы безуспешно охотились тайные и явные агенты КГБ, я стал собираться в Белый дом, чтобы вместе с коллегами по депутатскому корпусу попытаться выработать план конкретных действий в противостоянии начавшемуся путчу. Было очевидно, что, несмотря на значительную политическую активность регионов, они не в состоянии на первоначальном этапе быть центрами организации сопротивления. Миссию по защите демократических институтов власти по всей стране должна была взять на себя Россия, вернее, Москва, а ещё точнее – Белый дом, где должен находиться недавно избранный президент Ельцин со своими единомышленниками.

Однако было уже поздно. В квартиру позвонили… Я открыл дверь. Всё стало ясно – пришли брать. В двух шагах от меня стояло четверо молодых мужчин. Трое в штатском, четвёртый – лейтенант в милицейской форме. Спросили: «Вы будете Гдляном Тельманом Хореновичем?» Я кивнул в ответ, и они попросили разрешения войти в квартиру. По формулировке заданного вопроса стало понятно, откуда явились непрошенные гости. В их ведомстве на Лубянке существует неукоснительное правило идентифицировать личность при задержании человека и водворении его в тюремную камеру. От этого правила службисты из тайной полиции не отступают даже при аресте друга, соседа или сослуживца. Короче говоря, ещё у порога я понял, что пришли из ведомства Крючкова. Завершалось, кажется, затянувшееся на годы наше с Ивановым противоборство с этой зловещей организацией. Пришло время для «вооружённого отряда партии» собирать урожай. Ведь в период перестройки коммунистическая монокультура основательно засорилась сорняками демократии. Но в те минуты я ещё не знал, что оказался первой жертвой начавшейся политической прополки.

Отправляемся на кухню, которая является рабочим кабинетом и единственным местом в квартире, где домашние разрешают курить. Пришедшие объявили о моём аресте и предложили следовать за ними. Ничего не оставалось делать, как потребовать представиться, показать служебные удостоверения и ознакомить меня с документами, на основании которых я лишён свободы. Один из штатских, как потом выяснилось, майор КГБ с Лубянки, охотно представил молоденького лейтенантика в качестве участкового инспектора милиции, обслуживающего наш дом. Остальные отказались не только «знакомиться», но даже назвать хотя бы представляемое ими ведомство. Тоже знакомый приёмчик, поскольку из всех представителей правоохранительных органов только чекисты установили для себя негласный порядок поведения при производстве такого рода акций: всё, что предписано сверху, делать чужими руками, чаще всего послушной милиции, но самим не засвечиваться, оставаться в тени. Делается это не без умысла. В случае провала операции, как правило, под удар подставляются работники милиции. Если дело сойдёт удачно, кагэбешники перехватывают инициативу и целиком присваивают себе достигнутый вместе с другими правоохранительными органами успех.

Но при проведении особо ответственных операций, связанных с возможным общественным взрывом, усложняются и условия игры, выработанные КГБ. Так было, например, при гонении на Сахарова. Вперёд был выдвинут третий эшелон репрессивных органов СССР – прокуратура, как наиболее цивильная организация. Все контакты с опальным академиком осуществлялись через прокуратуру, которая проводила соответствующего характера беседы, делала официальные предупреждения о недопустимости антисоветской агитации и пропаганды, пытаясь заставить замолчать совесть народа. Однако подлинным режиссёром методично проводимой антисахаровской кампании являлся Комитет госбезопасности, прокуратуре же была отведена роль послушной марионетки. По такому же сценарию проводилось преследование других диссидентов. Как правило, в районе проживания «объекта» властями выделялось помещение под «Пункт охраны общественного порядка», где хозяйничал переодетый в милицейскую форму с поддельными документами кагэбешник. Вокруг него порхали мальчики и девочки с красной повязкой на рукаве, обозначающей известную в народе службу ДНД. А по существу это были люди с Лубянки. Они денно к нощно «пасли» свой «объект». «Топтуны» ходили буквально по пятам жертвы и членов его семьи, фиксировали связи, контакты, подслушивали телефонные разговоры. Описанные методы годами отрабатывались охранкой и повсеместно применялись в мирных условиях. Но они, естественно, оказались непригодными в период государственного переворота.

В режиме нештатной ситуации 19 августа всё было примитивно упрощено. Некогда было разыгрывать детские игры на зелёной лужайке. Пришли четверо и объяснили: «Вы арестованы!» Всё. Как во времена сталинских репрессий, с одной лишь разницей: тогда в основном брали ночью, а здесь – днём. Общее же остаётся неизменным – абсолютное беззаконие. Что я, юрист, мог противопоставить явному произволу? Только бесспорные аргументы, доказывающие вопиющее нарушение в случае со мной не только прав человека, но законов того государства, которому верой и правдой служили люди, пришедшие меня арестовывать. Во-первых, я напомнил, что являюсь народным депутатом СССР и Республики Армения, и на меня распространяется статус депутатской неприкосновенности. Следовательно, требуется постановление двух парламентов о даче согласия на мой арест. Во-вторых, избрание меры пресечения в виде содержания под стражей должно быть санкционировано прокурором. В-третьих, мне должны быть предъявлены конкретные пункты обвинения, с указанием совершённых мною действий, попадающих под признаки уголовно-наказуемого деяния. В ответ на мои требования майор госбезопасности достал из своей папки лист бумаги с текстом в несколько строк и, победоносно взметнув им над головой, заявил, что сей документ служит достаточным основанием для ареста. Я попросил ознакомиться с содержанием документа. Офицер КГБ явно не желал выпускать из рук сокровенную бумагу, опасался, что ли, как бы я не разорвал её в клочья? Пришлось твердолобому представителю охранки разъяснить положения уголовно-процессуального кодекса, согласно которым лицо, подлежащее аресту, имеет право лично ознакомиться с постановлением об избрании меры пресечения. Только после долгих препирательств мне дозволили ознакомиться с творением гэкачепистов.