Текст книги "Жены-мироносицы"

Автор книги: Николай Протоиерей (Агафонов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 15

Ежегодная рента, назначенная императором Тиберием, обеспечивала царскому сыну пусть не роскошное, но все-таки сносное проживание в столице империи. И хотя Ирод II Боэт продолжал держать обиду на своего покойного отца, он уже почти смирился со своей участью, находя в ней даже определенное удовольствие праздного гуляки, не обремененного заботами государственного управления. Со временем у него в Риме появился круг друзей, с которыми Боэт весело и беззаботно проводил время в термах и на пирушках, все больше и больше пристращаясь к сладкому и хмельному итальянскому вину.

В отличие от своего мужа его супруга Иродиада не могла да и не собиралась мириться со своим положением. Если Боэт удовлетворялся обществом беспутных сенаторских сынков и развратных гуляк из разбогатевших вольноотпущенников, то она не хотела унижать себя общением с людьми сомнительной репутации. Нов высшем обществе Рима Иродиада не была принята, знатные матроны сторонились общения с иудейской принцессой-изгнанницей. Это очень задевало самолюбие внучки Ирода Великого, и она в свою очередь выражала римским матронам не совсем скрываемое презрение. Л потом Иродиада и вовсе стала избегать появляться в высшем обществе Рима. Общение же с женщинами из иудейской диаспоры, разбогатевшей на ростовщических и торговых операциях, претило ее гордости.

Весть о прибытии в Рим Антипы страшно разволновала Иродиаду. В ее душе иногда до бешенства нарастало раздражительное чувство несправедливости своего сегодняшнего состояния. Исправить эту несправедливость стало главной задачей Иродиады. Она с содроганием, до тошноты, вспоминала первые годы жизни в Риме. Вместе с Боэтом они были вынуждены ютиться в убогой обстановке четырехэтажного дома. Этот дом, как и сотни других римских домов, был населен разным сбродом: мелкими торговцами, ремесленниками и еще непонятно кем. Хотя их квартира, расположенная сразу над таверной, и была в доме самой лучшей, но и эти условия казались Иродиаде невыносимыми. Она страдала. Страдала с утра и до вечера от пьяных воплей, раздававшихся из таверны. Страдала ночью от постоянного грохота колес тяжело груженных повозок, от крика и ругательств погонщиков, не желающих уступить дорогу. Особенно страдала из-за вони отходов, выливаемых на улицу прямо из окон квартир. Но что можно было поделать? Снять отдельный дом в Риме было немыслимо дорого. А ее мужа такая жизнь вполне устраивала. Иродиада, и до этого всегда презиравшая мужа, тут его вовсе возненавидела. Когда же они стали получать ренту императора, Иродиада первым делом сняла недорогую виллу в 14-м квартале за Тибром. При вилле был небольшой сад, где Иродиада отдыхала душой и телом. У них долго не было детей. Наконец Иродиада забеременела и здесь же на вилле родила дочь – Саломею. И вот теперь, когда она услышала о прибытии тетрарха, к ней вдруг пришло ясное осознание, что ей нужен Антипа. Любой ценой!.. «Пусть он и неполноправный царь Израиля, – рассуждала она, – но все же правит четвертой частью страны. А в будущем, кто его знает, может, и вся власть в Иудее перейдет к Антипе». Узнав, где остановился Антипа, Иродиада послала к нему слугу с письмом, приглашая посетить ее дом. И теперь к прибытию знатного родственника готова была перевернуть все вверх дном, лишь бы устроить достойную встречу тетрарху. Она не раз слышала о роскошных дворцах Антипы в Галилее, на Елеонской горе в Иерусалиме, в крепости Махерон, и теперь своя вилла ей показалась тесной и убогой. Иродиада понимала, что если она истратит на прием своего царственного родственника три годовые ренты, то и тогда не сможет удивить человека, привыкшего у себя к такой царской роскоши, которая здешним патрициям и не снилась. Потому, не заботясь о дорогих продуктах к столу, она занялась убранством триклиния[29]29
  Публикан – откупщик государственных налогов Рима.


[Закрыть]. Иродиада повелела украсить зал гирляндами цветов, а пол окропить настойкой вербены и усыпать лепестками роз и лилий. Но главное внимание она уделила своей внешности. Иродиада долго не могла определиться со своим нарядом. Она примеряла то одну, то другую тунику. Наконец остановилась на тунике из голубого тончайшего шелка с широкой затканной каймой понизу. Повязала ее поясом, ушитым розовым жемчугом. Паллу[30]30
  Палла – (жен. род. от pallium) ослепительной расцветки, квадратный широкий плащ.


[Закрыть] из легкой тонкого полотна, изукрашенного вышитыми лилиями, скрепила на левом плече сапфировой застежкой. Но еще до того, как ее облачили, долгое время занималась прической. Рабыня, которая укладывала и завивала волосы, никак не могла угодить хозяйке. Иродиада придирчиво следила за ее работой в небольшое зеркальце из отполированной бронзы. Один локон был уложен неверно, и плохо закрепленная шпилька вылетела. Разгневанная хозяйка со всего размаху влепила пощечину служанке, так что собственной ладони стало жарко. У незадачливой рабыни невольно брызнули слезы, увидев которые Иродиада сразу пришла в хорошее настроение.

– Не реви, – подобрела Иродиада, – я тебе подарю два сестерция[31]31
  Сестерций – серебряная монета (27 гр.), равнялась 4 медным ассам.


[Закрыть].

И надо признать, что Иродиада трудилась над своей внешностью не зря. Ирод, которого поразила бедность обстановки и стола брата, был в не меньшей степени поражен красотой его жены. Он не видел Иродиаду с того самого времени, когда она тринадцатилетней женой Боэта покинула Иерусалим. Теперь же перед ним предстала изящная женщина, красота которой, как устоявшееся вино, с годами еще более расцвела. Эта красота приобрела ту неуловимую законченность женской гармонии, которую может оценить лишь истинный знаток женского обаяния, подобно тому, как устоявшееся вино может оценить лишь истинный знаток виноделия. Когда Иродиада во время ужина словно нечаянно касалась руки тетрарха, по всему его телу пробегала дрожь вожделения. От Иродиады не укрылось впечатление, какое она произвела на Антипу, и она старалась всеми силами своего женского обаяния закрепить этот успех. Ее муж, на правах хозяина дома возглавивший трапезу, сразу же задал ей тон попойки. Уже провозгласив первую здравицу за гостя, он опрокинул в себя большую чашу вина. При этом настоял на том, чтобы и Антипа выпил столько же. Антипа выпил. Но организм Боэта, ослабленный частыми попойками, подвел хозяина застолья уже к подаче вторых блюд. Язык его во время разговоров стал заплетаться, а вскоре он вообще мирно захрапел прямо на своем ложе у стола. Иродиада приказала слугам не будить хозяина и, нежно взяв гостя за руку, увлекла за собой в сад.

На следующий день Антипа ощущал себя на несколько лет помолодевшим. Он был влюблен. Будучи человеком чувственным, тетрарх позволял себе частые связи с женщинами, но на этот раз Антипа почувствовал совсем другое. Это было не просто вожделение, не просто страсть, а чувство, которое окрыляло его мысли и желания. Он вдруг ощутил потребность начать жизнь заново. Да ему вообще показалось, что он до этого дня не жил и не существовал. А вот теперь жизнь может начаться, и начаться только с ней, с Иродиадой. Но как это возможно? Вопрос, который мучил Антипу с самого утра и на который он так и не нашел ответа. Во-первых, муж ее был жив, и, хотя бы Иродиада получила от него свободу выйти замуж снова, Антипа, как родной брат ее мужа, был одним из таких лиц, с которыми для Иродиады брачный союз по законам иудейским невозможен. Закон Моисеев запрещает брать в супружество жену своего брата не только при его жизни, но и когда он умрет не бездетным. А у Боэта и Иродиады есть дочь. С другой стороны, при жизни мужа обычай запрещал жене домогаться развода. Муж мог отослать от себя жену, но если бы жена сама отвергла своего мужа, это было бы для нее позором. Будучи саддукеем[32]32
  Саддукеи – религиозная партия состоявшая из первосвященнического сословия и иудейской знати. Скептически относились к народным верованиям и преданиям. Не верили воскресение мертвых.


[Закрыть], воспитанным в духе греко-римского эллинизма, Антипа не очень-то смущался нарушением Моисеева закона. Знал он также, что иудейские хранители закона приучены его отцом к молчанию в подобных обстоятельствах, а с народной молвой можно ужиться. Поговорят и перестанут. Тем более, он сам может иметь еще одну жену, закон этого не воспрещает. Но как быть с более существенным препятствием? Оно представлялось ему непреодолимым. Он понимал, что ни его первая жена Альбина, дочь царя Ареты, ни сама Иродиада не были из числа женщин, готовых терпеть соперницу на владетельном троне. Как быть с дочерью Ареты? Если отослать от себя без всякой вины, то Арета глубоко оскорбится, а значит – быть войне с арабами. Тогда прощай мечта об Иудее и Самарии! Сеян сделал недвусмысленный намек, что вопрос о царстве напрямую зависит от умения сохранять мир на землях, управляемых тетрархом.

На следующий день Антипа вновь встретился с Иродиадой. Они обсудили план действий, как два стратега, но так ничего и не придумали. Тогда решили для начала пожить в свое удовольствие в Риме. Когда же Антипа возвратится домой в Галилею, следом за ним в его Тивериадский дворец приедет Иродиада якобы погостить по-родственному. А дальнейший ход действий им подскажут жизненные обстоятельства.

ГЛАВА 16

Ласковые волны Галилейского моря мягко накатывали на нежные ступни Альбины. Жена Антипы прогуливалась по самому бережку под зонтиком вместе с Иоанной, женой Хузы. Альбина шла, погруженная в свои думы. Здесь, вдали от дворца, она решила поделиться с Иоанной своими тревогами. Та шла рядом, не замечая настроения своей госпожи, и улыбалась каким-то своим мыслям.

– Чему ты улыбаешься? – спросила с досадой Альбина.

– Да так, госпожа, просто задумалась, – ответила Иоанна, продолжая улыбаться.

– Так о чем ты задумалась? – допытывалась жена тетрарха.

– Я подумала о том, что Бог создал воды для обитания рыб, а человек научился плавать, как рыба. А может быть, придет время, когда человек научится летать по воздуху, как птица. Вот мне и представилось вдруг, что я взмахнула руками и полетела, как та птица, – Иоанна указала рукой на чайку.

– Как тебе в голову могли прийти такие мысли? – удивилась Альбина. – Человек не может летать, у него нет крыльев.

– Хм, – Иоанна приложила палец к носу и, подняв глаза к небу, задумалась. А потом вдруг с радостной улыбкой повернулась к своей госпоже.

– А ты, Альбина, разве не летала во сне?

Альбина с еще большим удивлением посмотрела на Иоанну:

– А ты откуда знаешь, что я летала?

– Да просто спросила.

– Так слушай. Мне еще в детстве приснилось, что я села на крылатого верблюда и полетела. Смотрю и вижу: подо мной вся земля видна, как с высокой горы. Мне так страшно стало, что я от этого страха проснулась.

– А я, моя госпожа, до сих пор во сне летаю. Нот разбегусь, разбегусь и взлечу. И так мне легко в небе, так хорошо, что опускаться на землю не хочется. Я летаю, летаю, пока вдруг словно какая сила потянет к земле, я опускаюсь и сразу просыпаюсь. И так мне от этого пробуждения на земле горько становится, что я плачу.

Женщины поднялись от берега по мраморным ступеням в сад, а затем по дорожке мимо кипарисовых и фруктовых деревьев направились в сторону дворца.

– Мне очень тревожно на сердце, – вдруг, останавливаясь, призналась Альбина.

– Отчего же, госпожа моя? – беря ее за руку и глядя с сочувствием в глаза, спросила Иоанна.

– Вести нехорошие приходят из Рима от верных людей. Мужа моего постоянно видят вместе с Иродиадой, женой Боэта. Меня очень тревожит эта женщина. Уж не замыслила ли она недоброе?

– Что же она может замыслить против своего родственника?

– Вот именно родственника. От этой родни я жду только одних бед.

Когда подруги пришли во дворец, Альбину уже ждал гонец из Рима. Она отпустила Иоанну к себе, чтоб можно было наедине поговорить с гонцом. Через час прислала за Иоанной служанку. Жена домоправителя тут же отправилась к своей госпоже. Подходя к покоям, она услышала горестный плач Альбины. Встревоженная Иоанна почти вбежала в спальню жены тетрарха. Альбина лежала на своем царском ложе и горестно рыдала, уткнувшись лицом в расшитое яркими цветами покрывало. Иоанна в растерянности остановилась посреди комнаты. Она видела, как жалобно подрагивают худенькие плечики госпожи, и ее сердце пронзила такая острая жалость, что она сама, рыдая, бросилась к жене тетрарха:

– Госпожа моя, отчего ты так горюешь, уж не умер ли кто из близких твоих?

Альбина перестала всхлипывать. Повернула к Иоанне лицо с припухшими и покрасневшими от слез глазами:

– Лучше бы он умер.

– Кто? – испуганно спросила Иоанна.

– Муж мой. Лучше бы он умер, – зло повторила она. – А теперь должна умереть я.

– Почему ты должна умереть, моя госпожа? – совсем растерянным голосом испуганно пролепетала Иоанна.

Но Альбина вместо ответа снова зарыдала, упав на грудь своей подруги. Так они проплакали какое-то время. Потом, умывшись, Альбина рассказала Иоанне, что сейчас получила из Рима известие от верного человека. Он уведомляет ее о том, что Иродиада оставила своего мужа и последовала за Антипой в Галилею, чтобы здесь стать его женой.

– Значит, ты горюешь, что у твоего мужа будет вторая жена? – спросила Иоанна, с сочувствием глядя на свою госпожу.

– Я не собираюсь жить в одном доме с этой змеей, – неожиданно резко проговорила Альбина. – Да мне и не дадут жить, – тут же добавила она, и в глазах ее появился страх, – меня отравят. – Последние слова женщина произнесла почти шепотом, сжав руку Иоанны и глядя той прямо в глаза, словно ища в них подтверждения своей ужасной мысли.

Не выдержав этого взгляда, Иоанна отвернулась и проговорила:

– Ну зачем же тебя отравлять? Это великий грех пред Богом.

Альбина горестно рассмеялась:

– Значит, у тебя с ними разные боги. Их Бог может позволить убить.

– Для нас всех только один Бог, Бог Израилев! – воскликнула Иоанна.

– Посмотри, Иоанна, сколько во дворце и саду богов, которых отвергают ваши старейшины, но которых мой муж все же оставил у себя. Эти боги и позволят им убить меня. О, верная Иоанна, если бы ты знала, как я несчастна! Я верю, ты поможешь мне.

– Чем же я, слабая женщина, могу помочь тебе, госпожа моя? Но верь мне, я постараюсь исполнить все, что в моих силах.

– Запомни, Иоанна, никто, ни одна душа не должна знать о полученных мною известиях из Рима. Пусть думают, что я ни о чем не догадываюсь. Пока не прибыл Антипа, помоги собрать все мои драгоценности, чтобы я могла при первом удобном случае все взять с собою в дорогу. И третье. Когда они приедут, я скажусь больной и буду все время пребывать в своих покоях, безвыходно. Но пищи, приносимой мне, принимать не буду, она может быть отравлена. Ты сама тайно приноси мне воду и хлеб.

Через три месяца после получения письма Альбиной в Тивериадский дворец прибыл Ангина. Жена не подала тетрарху вида, что знает о его заговоре с Иродиадой. Еще через месяц к ним в Тивериаду прибыла сама Иродиада со своей дочерью, десятилетней отроковицей Саломеей. Альбина не встречала Иродиаду, сославшись на недомогание. Узнав, что жена Антипы болеет, Иродиада не без тайной радости сказала своему возлюбленному:

– Может, твоя аравийская жена сама развяжет нам руки?

Шло время, а Альбина не выходила из своих покоев. Но она не теряла времени даром и сумела тайно переправить письмо своему отцу, аравийскому князю Арете. Когда Альбина подучила ответ от отца, она объявила домашним, что ей стало легче. Вскоре Альбина стала упрашивать мужа отпустить ее в Перею, пожить в крепости Махерон и полечиться на серных источниках. Антипа, посоветовавшись с Иродиадой, не стал удерживать жену. В сопровождение Альбине он дал небольшой отряд всадников из своей личной охраны. Альбина не взяла никого из свиты знатных дам, кроме Иоанны. В тюки с платьями Альбина тщательно упрятала шкатулки с золотыми украшениями и драгоценными камнями.

На бледном и исхудавшем словно от болезни лице при прощании с мужем блуждала улыбка, но глаза, в которых страх перемешивался с ненавистью, она старалась прятать от тетрарха. Антипа, ослепленный любовью к Иродиаде, не очень-то присматривался к нелюбимой жене. «Пусть уезжает, и как можно скорей», – решил он.

Небольшой караван направился на юг в сторону Иерусалима. По прибытии в столицу Иудеи Альбина велела остановиться на ночлег во дворце Антипы, расположенном в его поместье на Елеонской горе. Утром отряд двинулся по Иерихонской дороге на юго-восток и вскоре, не заходя в Иерихон, свернул к Иордану. Выйдя к броду, отряд переправился на восточный берег и уже на подходе к крепости Махерон, среди Моавитских гор, встретился с большим отрядом вооруженных арабов. Сопровождающие Альбину остановились, с беспокойством погладывая на арабов. Хотя войны с аравийским княжеством не было, но с какими намерениями находится отряд вооруженных всадников на территории, не принадлежащей им Переи, было непонятно, и телохранители на всякий случай ощетинились копьями. Среди подъехавших всадников было немало знатных арабов.

– Что вам надо? – крикнул им начальник отряда иудеев.

– Мы прибыли по приказу нашего господина, сиятельнейшего Ареты, чтобы сопровождать его дочь, госпожу Альбину, к отцу.

– У Альбины другой господин, ее муж Ирод Антипа, и он нам велел сопроводить ее до крепости Махерон.

Тут Альбина на своем коне выехала вперед, оттолкнув охранника:

– Не загораживай мне дорогу, пес паршивый, и если вы хотите вернуться живыми домой, не препятствуйте мне идти к моему отцу.

Дочь Ареты ловко соскочила с лошади и подозвала к себе Иоанну:

– Я уезжаю навсегда к моему отцу. Поедем со мной, моя верная и добрая Иоанна. В доме отца моего ты будешь мне как сестра. Ты будешь жить в полном довольстве, ни в чем не имея нужды.

– Но как же я могу, госпожа моя, последовать за тобой, оставив своего мужа?

– Я найду тебе мужа из самых знатных нукеров[33]33
  Нукер – воин личной охраны хана.


[Закрыть] моего отца. А что тебя связывает с твоим мужем? У вас нет детей. Завтра он может сказать тебе: уходи, ты бесплодна, и взять себе другую жену. Посмотри, как поступил со мной мой муж. Он отбросил меня, как ненужную вещь. Будто я и не человек.

Иоанна заплакала. Альбина невольно напомнила ей о том, что более всего тревожило ее сердце. Почти семь лет они с Хузой живут в браке, а детей у них нет.

– О нет, моя госпожа, не принуждайте меня нарушать святость моего союза с мужем. Меня с ним соединил Бог, пусть Он, если Ему угодно, и разъединяет, но сама я останусь верна ему до конца дней моих и по своей воле никогда не покину его.

– О Иоанна, твои слова оставляют меня без надежды, – горестно воскликнула Альбина, обнимая Иоанну, – но правда на твоей стороне. Ступай же, моя верная и добрая сестра, я не держу тебя против твоей воли.

Иоанна при этих словах заплакала. А Альбина, вскочив на лошадь, поехала к отряду арабов. К ней присоединились ее слуги с поклажей вещей госпожи.

– Знайте же все, – крикнула Альбина, повернувшись к отряду иудеев, – ваш Антипа мне больше не господин, он лжец и обманщик. Бог покарает этого нечестивца. Будь он проклят навеки! И пусть будет проклята Иродиада! Бог и ей пошлет возмездие за ее низкие деяния. Слышите вы? Отец мой отомстит за бесчестье своей дочери! Берегитесь, вас всех ждет возмездие!

Уже когда иудеи отъезжали в сторону крепости, начальник отряда обиженно сказал:

– Мы-то здесь при чем? Вот и пойми этих женщин: муж бросил, и все кругом виноваты. Не к добру это все. Помяните мое слово, не к добру.

Переночевав в крепости Махерон, отряд на следующий день отправился назад в Галилею. Весть о том, что Альбина сама освободила влюбленных для исполнения их заветных планов, вселила в Антипу и Иродиаду одновременно и радость, и тревогу. Тревожило ожидание действий со стороны Ареты. Ирод не сомневался, что скоро его тесть начнет войну. Но, несмотря на все эти обстоятельства, он вскоре объявил Иродиаду своей женой и пышно отпраздновал свадьбу в Тивериадском дворце. После свадьбы тетрарх поручил начальнику войска проверить состояние крепости Махерон. Именно здесь, в Пepee, нужно было ожидать нападения арабов. Вместе с воинским отрядом в Махерон отбыл и домоправитель Антипы, Хуза. Ему надо было проверить продовольственные запасы крепости и при необходимости пополнить их. Свою жену Иоанну он взял с собой.

ГЛАВА 17

Крепость Махерон находилась возле границы с Аравией, на северо-восточном берегу Мертвого моря, у горы Нево. Как адский призрак возвышалась эта мощная цитадель среди обрывистых вулканических скал и утесов возле Мертвого моря. Иудейские раввины называли ее Черной крепостью и Печью по причине черного асфальтового грунта, из которого, дымясь, струились горячие целебные ключи. После Иерусалима это было самое укрепленное место. Первые укрепления построил еще царь Александр Ианнай[34]34
  Александр Ианнай – царь и первосвященник иудейский; родился в 129 г. до Р. X., второй сын Иоанна Иркана; по смерти брата своего Аристовула взошел на престол. Правил Иудеей 27 лет (106-79 гг.). Вел удачные войны и расширил государство.


[Закрыть]. Царь Ирод Великий перестроил и укрепил крепость Махерон для того, чтобы она была сборным пунктом его войск против арабов и вообще устрашением для всех соседних кочевых племен. Природа сама позаботилась о защите этой крепости, окружив ее глубокими ущельями. У подножия холма крепости лежал нижний город, вокруг которого со всех сторон выступали высокие скалы. Промежутки между этими скалами были застроены неприступными стенами. По углам крепости стояли высокие башни. В самой крепости возвышался прекрасный дворец – резиденция тетрарха. Дворец выделялся среди прочих построек крепости стройными рядами колонн из цельных глыб камня, разноцветными мраморными залами, великолепными банями и всевозможными принадлежностями римской роскоши. Здесь же располагались вместительные цистерны с запасом питьевой воды, склады и лабазы для оружия и продовольствия на случай длительной осады. Да и вообще, вся крепость смотрелась со стороны словно надетая на вершину скалы царская корона, отчего в народе ее звали «диадемой». Согласно древнему преданию, где-то недалеко от этих мест находится гробница пророка Моисея. Гробницу искали многие, но не нашли. Видно, Бог до поры, до времени решил не открывать захоронение вождя народа израильского.

Вот сюда и прибыла Иоанна со своим мужем. Местность вокруг крепости производила па нее угнетающее впечатление. Первое время Иоанна скучала по живительным садам Галилеи и сладким водам Геннисаретского моря. Здесь море было горьким. В его маслянистых водах было невозможно купаться, они выталкивали тело, словно не желали принимать к себе ничего живого. Несколько раз в сопровождении охраны и служанок Иоанна ходила на целебные источники, расположенные к северу от крепости, в долине Коллироя. К ним вела удобная дорога, которая была проложена еще римлянами. Эта дорога шла из древнего аравийского города Петры в Дамаск, столицу Сирии. В глубине ущелья прямо из скалы били ключи с горячей водой, которая собиралась в специально для этого выдолбленных каменных ваннах. Рядом были такие же ванны, наполняемые ключевой холодной водой. Можно было полежать в горячей ванне, а когда тело распарится, перейти в другую, наполненную водой холодной, как лед. Источники были окружены холмами, сплошь изрытыми рудниками, в них добывали серу и алюминий.

В городе возле Махерона, в котором проживало не менее десяти тысяч человек, была не только синагога, которую Иоанна посещала каждую субботу, но и языческий храм в честь бога Солнца, куда ходили приносить жертвы многочисленные жители из греков и римлян. Кроме нескольких поездок к серным источникам и посещения синагоги, Иоанна почти не покидала дворец. Хуза часто отлучался из крепости, занимаясь закупками продуктов у жителей Переи, а Иоанна оставалась одна и часами просиживала у окна дворца. Отсюда открывался великолепный вид на Мертвое море, на плавное течение Иордана, маститый Хеврон с его древними патриархальными воспоминаниями, на скалы Енгеди к западу. На севере перед ней открывался вид на горы Галаадские, вздымающиеся за дикими высотами Фазги. В хорошую погоду был виден даже Иерусалим.

Вскоре из поездок по Перее вернулся Хуза. Он был встревожен слухами о набегах отрядов Ареты на некоторые селения Переи. Начальник воинских подразделений Махерона выдвинулся с небольшой конницей против арабов. Пока происходили только небольшие стычки конных отрядов, которые могли легко маневрировать. Начинать серьезные боевые действия ни одна из сторон не решалась. Хуза, к этому времени исполнивший все намеченные предприятия, поспешил вернуться в Галилею.

Когда в сопровождении небольшого отряда они ехали вдоль реки Иордан, направляясь к югу, то вдали, на берегу, увидели большое скопление народа. Начальник отряда поручил одному из воинов съездить и разузнать, что там происходит. Воин вскоре вернулся и поведал, что там объявился пророк, прозывающийся Иоанном Крестителем. И к этому пророку стекаются люди со всех концов Иудеи и Иордана, а также из Иерусалима.

Всему отряду захотелось увидеть и услышать Божьего провидца. Отряд направился к толпе. Подъехав поближе, все спешились и подошли к толпившимся у берега людям. Вместе со всеми подошла Иоанна. На берегу реки стоял высокого роста человек с длинными вьющимися темно-русыми волосами, спускающимися ниже плеч. Возраст его было трудно определить – лицо этого человека было измождено постом, но сохраняло черты мужественности и решительности. Впрочем, самое большое впечатление произвело на Иоанну то, что весь облик Божьего провидца отражал необыкновенное воодушевление. На нем была надета грубая власяница из верблюжьей шерсти, препоясанная широким кожаным поясом. Сильный, звучный голос, в котором чувствовалась власть не своей, а высшей, Божественной воли, вещал в торжественной тишине:

– Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Я глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему. Всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими; и узрит всякая плоть спасение Божие.

Каждое слово, сказанное пророком, находило отзыв в душе жены домоправителя. Она ни на минуту не усомнилась, что устами этого человека говорит Сам Господь. Сколько раз она слышала рассказы о древних пророках и пыталась представить их себе, а теперь поняла, что именно такими, как этот праведник на Иордане, она и представляла себе провозвестников Божиих. От этих мыслей Иоанна еще больше изволновалась, а Креститель между тем продолжал говорить:

– Сотворите же достойный плод покаяния, и не думайте говорить о себе: «отец у нас Авраам», ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму. Уже и секира при корне деревьев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь.

Когда Иоанн закончил свою речь, кто-то из парода крикнул:

– Скажи, Божий человек, что же нам делать?

– У кого две одежды, тот дай неимущему, у кого есть пища, делай то же, – ответил пророк.

– Учитель, а что нам, мытарям[35]35
  Мытари – сборщики налогов.


[Закрыть], делать?

– Ничего не требуйте более определенного вам, – отвечал им Иоанн.

Один из воинов Антиповых все подталкивал своего начальника:

– Спроси, спроси, что нам делать.

– Тебе надо, ты и спрашивай, – сказал начальник и отошел от толпы.

Тогда воин, осмелев, крикнул:

– А что делать нам, воинам?

Пророк поднял свой взгляд на него и долго смотрел, словно хотел запомнить, а потом, вздохнув, ответил:

– Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем.

Тут кто-то из народа крикнул:

– Не ты ли Мессия, обещанный нам Богом?

– Нет, я не Христос, – отвечал решительно Иоанн, – я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем; лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым.

Пророк воздел руки к небу и стал молиться. Весь народ упал ниц и тоже стал молиться и каяться. Затем мужчины стали заходить в воду, где Иоанн совершал над ними крещение. Женщинам он повелел погружаться самим[36]36
  Крещение женщин проводилось отдельно от мужчин, также по молитвам пророка, но сам он, руководствуясь древними представлениями о целомудрии, к женщинам не прикасался.


[Закрыть]. Группа женщин направилась к реке, Иоанна устремилась за ними. Они все вошли в Иордан и с молитвой погрузились в воду. Когда Иоанна вышла из воды и, взяв из своих вещей чистую одежду, переоделась, она вдруг почувствовала себя до того легко, что ей показалась, будто она не идет, а парит над землей словно птица.

Иоанне очень хотелось еще побыть возле этого Божественного пророка, но отряд уже торопился выйти в путь. Тот воин, который спрашивал Иоанна, что делать, тоже раскаялся в своих грехах и был погружен Иоанном в воду. Он все время ехал возле Иоанны, и они делились друг с другом переполнявшими их впечатлениями.