Текст книги "Наномашины, Анафема! Том 11 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

Всё было хорошо. Я позвал подмогу и бабушка доставила нас прямо во дворец германской столицы. К лучшим целителям, охране, и полным гарантиям безопасности как меня, так и корейской принцессы.

– Кто… это сделал?.., – прорычал Квон Сунг, сорвавшийся с первым словом о случившимся, – Просто скажи имя.

Мы сидели в кабинете во дворце. Прошло не больше нескольких часов, я всё ещё покрыт кровью и даже одежду не сменил. Рядом была Василиса. Вильгельм ещё решает вопрос с целителями и замыванием следов.

– Я… – ответ с моих уст срывается сам собой, – В этом виноват я. Её похитил мой враг. Я не буду перекладывать ответственность, – изнемождено вздыхаю, сидя в кресле и потирая засохшую на руках кровь, – Похищение Суви – моя вина.

Квон медленно переводит на меня взгляд. Его зрачки сужаются, а старческое азиатское лицо начинает рассказывать целую историю о жестокости и о том, как он пришёл к такой власти.

Я не просто так сравнивал его с корпоратом-мафиози. Он ведь такой и есть. Квон Сунг – очень жёсткий человек. Он убивал и будет убивать дальше.

И я прямо сказал, что изрезанное, окровавленное лицо Суви – моя вина.

– Ты обещал, что защитишь её, – сжал он кресло, на что Василиса резко перевела на него глаза, – Я доверил свою любимую дочь ТЕБЕ. И сейчас… – рычал он, не отрывая от меня бешенных глаз, – Сейчас ты говоришь, что не просто не защитил, а ещё и виноват САМ⁈ Что МОЯ ДОЧЬ ЛЕЖИТ ИЗРЕЗАННАЯ В…

– Эй, Квон… – хотела вмешаться бабушка.

– Твой гнев. Сейчас. Не поможет, – и тут с моего рта сам собой срывается рык.

Это была нечеловеческая речь. Чудовищная смесь рыка и клокота, даже не с губ, а откуда-то изнутри глотки.

Все зависли, напряжённо глядя на меня. Я сидел в тёмном углу, и знаю, что они сейчас видят – я уже успел посмотреться в зеркало: две белые точки где-то в глубине мои зрачков и покрытый кровью рот с разорванными щеками – от губ до висков, способный накрыть человеческую голову целиком.

– Простите, Квон Сунг. Я облажался… – прохрипел я, так как мой голос начинал меняться, – Нужно было убить его раньше.

– Кого? Мальчика⁈

– Миазму в его руках. Которая оказалась одержима Завистью. Это были мои враги, и Суви просто попала под огонь. Но я учту ошибки. Я способен учиться. Но это… не изменит прошлого, – шепчу я, – Всё что я могу – только извиниться. Простите.

Он внимательно на меня смотрел. Пристально, не отрывая взгляда, пытаясь разглядеть что-то своё и прийти только к ему известным выводам. Я же слишком устал, чтобы играть в эти гляделки и показывать силу, так что просто смотрел в ответ, ожидая решения.

– И что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил он.

– Ничего. Оставьте Суви.

– Ты хочешь, что она осталась? С тобой? Человеком, который не уберёг её от такого? И мне плевать, что Академия не рассчитана на пришествие самой Зависти – пришла она из-за тебя, и не предотвратил похищение ТЫ! Так скажи, Михаэль… ты уверен, что ей стоит остаться? Ты… ей дорожишь? – прямо спросил он.

– Да.

И вновь повисла короткая тишина. Василиса не хотела вмешиваться в этот конфликт, и потому молчала, тогда как отец Суви очень активно думал, что делать со своим гневом.

Но я-то знаю, что гнев его утихал.

От меня то… это не скроешь.

– Спрошу, что она думает, и тогда решим, – со вздохом поднялся он.

– Вы же знаете, что она думает, – устало хмыкаю.

– Поэтому и ухожу, – останавливается Кореец перед дверью, – И осторожнее со словами, Михаэль. Твоё «Да» я запомню очень хорошо. И если это оказалось ложью… я это увижу, – открывает дверь, – Скоро ещё раз свяжемся. Расскажу кое-что. И… благодарю за спасение. Ты ошибку допустил, и ты её исправил. Хотя бы так.

И вздохнув, он уходит, очевидно приняв мои извинения и приняв мой малый опыт, ровно как и искреннее желание не допускать подобного в принципе.

Я его понимаю. Прекрасно понимаю! И в ответ совершенно не злюсь – моей задачей было оберегать Суви, и я не справился. Всё. Что тут ещё скажешь? И то, что он увидел её изрезанную – делу не помогло вообще.

Но то, что он пообещал встретиться и что-то рассказать – меня озадачило. Понятно, что темой будет снова его мини-булочка, но что? Остаётся только ждать. Может… и есть тот самый секрет её силы?

Так мы остались вдвоём. Я и бабушка.

– Как ты, Миша?.., – Василиса положила свою ладошку на мою.

– Плохо, баб.

И я наконец смог дать слабину, начав быстро и глубоко дышать. Перед Квон Сунгом было нельзя. Сейчас – можно.

И мне… чертовски… плохо.

– Это ведь не из-за боли, да?.., – поняла она.

– Голод, – дрогнула моя рука, – Я очень. Хочу. Мяса.

Мне всё хуже. Хуже и хуже! С каждой минутой!

Чем больше я хотел есть, тем больше разрывался невидимый шов на моей пасти, и тем больше зубов превращались в острые клыки. От этого же зависел и эффект отражающих свет демонических зрачков. И то, что их все прекрасно видят, а мой голос стал хриплым и клокочущим – говорит, что дело стремительно ухудшается.

Меня тошнит. Хочется блевать! Но я понимаю, что рвать нечем, и это просто эффект голодного желудка! И хочу его утолить. Не хочу, чтобы тошнило! Не хочу заливаться слюнями, что лишь ухудшает тошноту!

Я. Хочу. Ӂ̝̭͛Р̝̦ͩͫА͓̳͐̂Т̭̣̾ͯЬ͇͖ͭͥ!̝̠̈́͒

«Рой… Рой когда уже там⁈»

«Адаптация идёт медленно. Причина в геноме – он встроился и стал частью организма, отчего идентифицировать источник негативного феномена стало невозможно. Выход – бороться с симптомами. А это всегда медленнее»

«Умоляю… скажи, что мы справимся»

'Мы справимся.

Мы адаптируемся. Как и всегда.

Но придётся перетерпеть. Готовьтесь – может быть мучительно. Главное – не сорваться, иначе симптомы исчезнут, и прервётся сбор данных'

– Миша, это плохо! Ты получил Геном, к которому совершенно не был готов! – бабушка начала заметно паниковать, – Если для Похоти ты был маленький, а для Гнева был Всеволод, то Обжорство…

– Я справлюсь… я справлюсь! Мне лишь… нужно время, – прохрипел я, прикрывая рот ладонью, – Что ты знаешь об Обжорстве? Т-ты же в прошлом сражалась с Герцогом? У тебя есть воспоминания об этом⁈

– Его убила Ведьма Апокалипсиса, да, – вздохнула бабушка, – Всё, что сжирает Обжорство – не способно появиться вновь. Поэтому те наёмники не вернут себе память – ты сожрал часть их мозгов. Чем больше сжирал, тем больше они теряли своей личности. Прошлый Герцог Обжорства… не желал себя контролировать. Он даже не планировал. Он просто жрал. Вампиры, вурдалаки, прочая людоедская нежить – всё это его порождения. Кровь, мясо, энергия… воспоминания… всё это он жрал безостановочно!..

«Подтверждаю. Геном засел в желудке, где у нас есть колонии. Фиксирую синергию. Мы способны усилить оригинальные способности Обжорства»

Дышать становилось тяжелее. Меня словно в озноб бросало.

И если с голодом всё понятно, то с болезням и статусом Чумы – нет. Я знаю, что Чумной Король так же и Грех Обжорства. Но если я получил геном Греха и тут всё ясно, то как стал Чумным Принцем? Просто… потому что?

Руки дрожат. Дела ухудшаются. Если не поем хоть чего-нибудь – кажется, захочу кому-то навредить.

Мне… уже сейчас хочется попросить бабушку отрезать от себя ещё кусочек, как раньше. Просто… немножко…

Поесть живое существо.

– Внук! – резко открывается дверь в кабинет.

Это был Вильгельм. Он разбирался с целителями, службой безопасности, извещал моего отца, ну и с корейцами говорил. В общем, делал всё, что и должен был делать правитель страны, и…

Любящий дедушка.

– Я вижу, ты ранен? Тебе нужен целитель? Всё хорошо⁈ – он пытался сохранять лицо и голос, хотя глаза с лихвой его выдавали.

– Всё хреново, деда… – держась за живот поднялся я, – У меня к тебе просьба. Серьёзная.

– Слушаю, – моментально хмурится он, – Говори прямо, сделаю что угодно.

– Мне нужна камера содержания, откуда я не вырвусь. Неделя минимум. Негация магии, непробиваемая сталь, искажённое пространство вокруг. У тебя есть, я знаю! Камера содержания тактических магов, опаснейших преступников! Мхм-м-м… – я жмурился, продолжая сжимать живот, – Пожалуйста… посади меня туда. В самую крепкую. И как бы я не просил… чтобы не говорил, как бы не кричал… не выпускай… – я поднимаю на него глаза, смотря прямо на шею, уже не способный сдержать слюней, – Пожалуйста… я должен это перетерпеть!

Он с волнением смотрит на Василису, затем на меня, и от стресса сглатывает в пересохшем рту.

Вильгельм выдыхает, прикрывает глаза и за секунду приходит в себя.

– Хорошо, внук. Сделаем, – он разворачивается, прикладывая палец к уху, – Подготовить камеру содержания Один-А!

Я смотрю на бабушку.

Она очень за меня боялась. Настолько… что её руки дрожали.

– Не переживай, баб, – я нахожу силы на последнюю перед пытками улыбку, – Ты ещё удивишься, насколько быстро я приду в себя.

– Миша… я верю в тебя, – кивает она, – Возвращайся скорее. Желательно не мировой опасностью, а хорошеньким внуком.

Я киваю в ответ. Отворачиваюсь. Улыбка пропадает.

Вхух.

А теперь… начинается веселье. В ближайшее время я уже улыбаться не смогу.

* * *

Через два дня. Понедельник. Академия.

Класс потихоньку заполнялся учениками. Приходили как уже давние дети, так и новая «компашка Кайзера», как её кличут… только вот без самого Кайзера.

Когда прозвенел звонок – беловолосый мальчуган так и не появился.

Но на этот раз его друзья озадачены не были. Ведь ещё в понедельник вечером, почти под ночь, в их общую беседу пришло сообщение от Михаэля, что он на недельку уедет и будет без связи. Что всё хорошо, переживать не стоит, скоро вернётся.

Все знают, что он любитель пропадать. И если он предупредил заранее и заверил, что всё ок – значит всё, наверное, и правда ок. Все поверили.

Но не все до конца.

Ведь Катя писала тем же вечером Суви и звала её в кино. На удивление, пусть кореянка и была сначала очевидным инструментом в руках Синициной, но со временем они и правда… подружились! Они так-то уже неплохие подруги!

И когда Катя писала – Суви ответила лишь через сутки, чего не происходило никогда. Она всегда отвечает быстро!

И вот, когда закончился звонок…

– Сувенька, – отдельно ото всех подошла блондинка к чуть сонной, но вполне обычной брюнетке.

– М? – подняла она карие глазки.

– Ничего не хочешь сказать?

Суви внимательно посмотрела на подругу и, поджав губки, опустила глаза. Она задумалась, не то решаясь, не то вспоминая.

А затем…

– Нет, Кать. Ничего не хочу, – сказала она, с уверенной с улыбкой поднимая глаза обратно, – Всё хорошо. А что?

И Катя хмурится, понимая, что дела, возможно, у Синициной стали похуже. По крайней мере, здесь явно что-то не так, и Суви… явно чуть изменилась, оставшись всё той же булкой.

А поумневшая милая булка – это опасно.

И всё же… что случилось-то? Где болван Кайзер? С ним же точно всё хорошо?

* * *

Через три дня. Столица Германии. Дворец. Подземные каменные катакомбы. Камеры содержания.

Целый отряд охранял всего одну камеру – «1-А». Таких было всего четыре, и редко когда они были заняты больше нескольких дней. Это стальные коробки всего в пару квадратных метров, где ты едва ли мог прямо лечь! А стены у них были столь толстые и прочные, что попадание из пулемёта они даже не заметят! Ну и, конечно, они были зачарованы антимагией, отчего и изнутри их не расплавить, не разрезать и не телепортироваться. Да и вообще практически не сбежать.

Они предназначались для магов тактического уровня, которым ни за что нельзя давать время. Ведь это мир магии и мистики, и позволять думать ТАКОМУ профессионалу – категорически нельзя! Обычно, если ты сюда попадал – тебя сразу же казнили.

Но сегодня было исключение.

– Притих… – прошептал один их охранников.

Их было шестеро. Один из них тактического, остальные пред-тактического уровня. Можно сказать, одни из лучших!

И это… уже третья смена за день. Ведь находиться рядом с этой камерой практически невозможно.

Дело даже не воплях, стоящих уже вторые сутки! Дело не в потенциальной силе заключённого, о которой никто даже не рассказал! Дело в… чёрт его знает… абсолютной жути?

Здесь будто играет абсолютно всё. Они не знают, кто именно там сидит. Почему у него то голос ребёнка, то клокочущего чудовища. Почему он вопит. Почему так стремится вырваться. Даже с чем предстоит столкнуться, если он каким-то образом вырвется, они тоже не знают! Плюсом ко всему, в этот раз охране не дали доступ к камерам внутри! То есть они даже не видели, от кого охраняют мир!

А ещё он постоянно кричит свои прозвища. И стоит его услышать – волна страха, жути и апатии накатывает тебя с головой! Некоторые могут это терпеть, некоторые нет. Но абсолютно все – не могут здесь стоять и дня.

– Парни… парни, я знаю вы слышите! – и тут из камеры послышался детский голос, – У меня… у меня был уговор с Вильгельмом. Слышите? Если я перестану орать и вопить, меня нужно выпускать!

Охрана переглянулась. Они нервно сжали орудия.

– Всё, я в порядке! С-слышите? Приступы прекратились! Слышите? Я могу себя контролировать! М-можете выпустить!

Надо что-то ответить.

– Если это так, то мы вызовем Вильгельма и он сам…

– ОТКРЫВАЙ, СУКА, ИНАЧЕ ВЫЖРУ ТВОË ЕБ*НОЕ СЕРДЦЕ! – раздался чудовищный рёв и невероятно сильный удар по стальной двери, – Я СКАЗАЛ ОТКРЫВАЙТЕ!

Раздался едва заметный звон, и несколько из охранников машинально поджались – они уже не в первый раз здесь стоят, и потому знают одно из множества имён того чудовища внутри. Новичков же эта психическая атака не задела. Впрочем… одних лишь слов, вопля и удара изнутри было достаточно, чтобы до конца смены уже ни на секунду не расслабляться.

*Бах* Раздаётся удар изнутри.

– Я в порядке! Выпускай!

Бах.

– Выпускай!

Бах!

– Выпускай!

Бах!

– В͕͎̏͊Ы͓̰ͯͥП͇̣̓̇Ӳ̻͙ͨС͍̗ͯͨК͔̘̎͋А̟̻̑͊Й̞̘̆̏!̗̰ͮͫ

Бах! Бах! Бах!

– Я АБСОЛЮТНО В ПОРЯДКЕ, ЖИВО МЕНЯ ВЫПУСКАЙ, СРАНОЕ МЯСО! ВСЕХ ВАС Я СОЖРУ, КАК ТОЛЬКО МЕНЯ ВЫПУСТЯТ! КАЖДОГО ИЗ ВАС, ТВАРИ!

И снова поднялся вопль.

Приступ начался по новой. Ещё сильнее и дольше, чем все предыдущие.

Кто бы там ни находился… страдал он куда хуже, чем обычные перепуганные охранники.

* * *

В тот же день. Город N.

Квон Сунг не мог этого так просто оставить. Конечно же не мог. Он сжёг заживо человека, устроившего покушение на его жену, и думаете он оставит потенциального мстителя? Конечно нет.

Но и действовать он может по-разному. Он бы не добился таких мировых легальных высот, если бы только убивал, калечил и сжигал.

До Теодора-старшего он решил добраться иначе…

– Теодор Салтыков, это капитан Тихонов, первое отделение Города N! – кричал мужчина, стуча в дверь, – Прошу открыть, дело очень важное!

Перед камерой и глазком стоял только он… но вот вне поля наблюдения храны особняка стояла целая группа захвата во главе с Ивановым Иваном. Все они ждали, когда Салтыков-старший откроет дверь, или, хотя бы, кто-то из его служанок. Они были готовы схватить его незамедлительно!

Ведь несколько дней назад они получили уйму доказательств его вины в таком множестве преступлений, что вежливо с ним говорить смысла уже не было.

Взятки, покушения, похищения, самоличные убийства… уклонение от налогов! И доказательства явные – фотографии, видео, аудио. Конечно, скорее всего это тупо конкуренты слили своего врага, желая упечь его по закону, и никакого благородства в этом анонимном стукачестве нет… но какое, в принципе, до этого дело полиции? Они имеют ордер на арест, а значит будут арестовывать. И учитывая, насколько Салтыков богат, и что у него есть своя группа наёмников-магов, то и полиция подготовилась соответствующе.

Только вот никто не отвечал.

Неужели он узнал? У них что, в отделение есть… крыса⁈

Ну вообще есть, да.

– Рядовой Крыс, – достаёт Тихонов из кармана крыску в маленьком полицейском жилетике, – Найдёшь проход?

Крысюк, которого уже давно считали полноценным сотрудником отделения, резво огляделся, пошевелил носиком, затем кивнул и спрыгнул на землю, быстро исчезая где-то за углом.

К сожалению, рацией пользоваться он не умел, – такой маленькой ещё не придумали, – так что пришлось верить и ждать, что получится пройти по-тихому.

*Щёлк*

И тут неожиданно раздаётся щелчок спустя всего минут пять! Тихонов напрягается, готовится к чему угодно, но!..

Когда дверь открывается, слышится шлепок, и внизу видится упавший Рядовой Крыс.

Он смог навалиться на замки и открыть дверь!

– Повышение будет, – серьёзно кивает Тихонов.

Он машет рукой Иванову, и тот подходит без группы. Пусть основная сила пока так и продолжит сидеть в засаде. Их двоих предъявить ордер хватит. Да и Иванова бы хватило – здоровый чёрт, сильный.

– Это первый отдел полиции Города N. У нас ордер на обыск! Если кто-то есть, просьба немедленно выйти к нам!

Молчание.

Это был огромный особняк, и с учётом богатства Салтыковых ты ожидаешь увидеть здесь обслуживающих персонал. У всех он есть!

Но особняк будто вымер. Полная тишина. Никого.

– Странно, – хмурится Иван.

– Даже если бы операцию и слили, зачем служанок-то было забирать? Они для вида всегда остаются, – бормочет Тихонов.

Они осматриваются, и слышат третьего члена отряда.

– Пи-пи! – запищала крыска, шерудя носиком, а пальчиком указывая на винтовую лестницу.

– Второй этаж? Что-то чуешь?

– Пи!

Иванов и Тихонов друг другу кивают и начинают медленно шагать вперёд. Скрипучий пол на фоне полнейшей тишины огромного поместья уверенности не прибавлял, так что Тихонов достаёт пистолет.

Крыска, сидевшая на плече Иванова, постоянно водила головой и принюхивалась, время от времени указывая лапкой откуда идёт запах.

Время, как и особняк, будто растянулись, а напряжение нарастало вместе с давлением абсолютной тишины. Ты буквально ощущал здесь смерть. Пустоту. Отсутствие какой-либо жизни! И стойкий…

Запах железа.

– Пи! Пи-пи-пи-пи! Пиии! – судорожно замахала лапкой крыска на одну из дверей.

Это был длинный тёмный коридор третьего этажа, так что Иван щёлкнул пальцами, создал источник света на ладони и…

Они увидели уже засохшую лужу крови, вытекшую из-под двери кабинета.

– Открываем, – целится Тихонов.

Щёлк-щёлк. Ручка не поддаётся. Закрыто.

Бах! Тихонов с ноги её выбивает!

– Всем замереть! Руки за голову! – кричит на опережение Тихонов, – Мы имеем полное пра… ёёёё*аное дерьмо.

Тихонов, уже готовый стрелять, медленно поднимает пистолет на единственный человеческий силуэт.

Подвешенный за руки и ноги труп Теодора-старшего висел посреди комнаты, а из его тела торчали десятки одинаковых ножей.

Не было ни следов борьбы, ни каких-либо улик, кроме открытого окна.

Только акт казни.

– Что-ж… думаю, премию мы всё же не получим, – пробормотал Иванов, – Тот, кто слил улики против него – явно желал ему судьбы получше, чем… это. Кому-то он недавно ОЧЕНЬ насолил, – оглядывает здоровяк труп, – Тридцать два ножа. Действовали наверняка.

– Нда-а-а, дерьмово дело, – хмурится Тихонов, – Дерьмово, что мы его не посадим – мёртв. Дерьмово, что не воскресим – кровь засохла, значит некромантия будет неполноценной. И дерьмово… что почерк знакомый, – качает он головой.

– Очень знакомый… – кивает Иван, – Ну, думаю можно точно сказать, да?

– Ага… в нашем городе завёлся серийный убийца. Зайчик.

Ножи, ночь, проникновения куда угодно, и исключительная страсть к убийству морально сомнительных людей. И источник его прозвища – очевидцы всегда упоминают, что видели не то зайка, не то кролика на свете луны на месте убийства.

И на такую крупную шишку он никогда не замахивался.

И эти двое служителей закона ещё даже не знали… что род Салтыков полностью прервался.

Обоих Теодоров больше нет. И отец мстить за сына… уже не пойдёт.

* * *

Американская коалиция. Лес.

– Начать испытание Механического Зверя, – раздаётся по рации.

Трёхметровое чудовище, что поглощало свет остатками чёрной шерсти, и вместе с тем отражало стальными прорехами, загудело и начало выпрямляться. Глаза сохранить не удалось, потому они засветились алым, обозначая включение объектива и систем распознавания.

Механические связки щёлкнули, приходя в движение. Мышцы частично были биологическими, а частично – специальное мышечное волокно, разработанное отделом механической некромантии. Поэтому они издавали звуки, что, впрочем, скоро исправят.

Симбиоз металла, мяса и костей выпрямился по приказу оператора за сверхтехнологичным компьютером.

– Есть, – улыбался Говард, – Провести его до точки А!

Следующая команда. Зверь делает шаг с отчётливым звуком движущихся внутри деталей. Бах! Его металлическая стопа крошит камень. По сравнению с прошлой итерацией, ещё живой и биологической, эта весит в три раза больше без потери манёвренности и скорости. Значит, при чистом разгоне – в три раза больше энергии при ударе!

Механическое чудовище прошло до конца без задержек.

– Что на сканерах? – крикнул Говард.

– Ноль! Ничего! Его не отследить!

– Ха-а! Да, твою мать! Да-а-а-а!

Естественная сила этого чудовища ещё при жизни – полная маскировка, словно он рождён с аномалией ядра. И это удалось сохранить! И его чёрная кожа и шерсть вкупе с магическими мышцами скрывают так же и работу механизмов внутри, ибо те – исключительно на магической энергии!

Если дать ему камуфляжное покрытие… если внедрить систему маскировки…

У Америки будет абсолютно невидимое и молниеносное чудовище, на которого не работает ни магия для людей, ни магия для механизмов, ибо он ни то, ни другое. Возможно, прямо здесь и сейчас… Говард создал сильнейшего солдата для своей страны.

Это уже не маг тактического уровня. Это уровень… Архонтов? Потомков Бога. В руках Америки.

– Отлично, возвращайте! – крикнул довольный Говард.

– Возвращаю на стартовую позицию! Отдаю команду! – отвечает черноволосая девушка в очках.

Секунда. Две. Все хмурятся.

Зверь не разворачивается. Он просто застыл, игнорируя команду.

– В чём дело? – вновь кричит Говард.

– Н-не знаю! Сейчас в логах посмо… а-а. Прога полетела. Секунду! – кричит девушка-оператор, – Так. Вот так. Есть!

Гул, щелчок, и Механический верь разворачивается, шагая обратно.

Все в команде выдыхают, ибо, честно говоря, все прекрасно понимают, что лезут за пределы человеческих возможностей. Магическая Некромантия – это одно. Это магический мир, и магия здесь людям привычна и понятна. Но механическая… она появилась лишь несколько лет назад, и люди всё ещё не понимают, каков её предел, и что может пойти не так.

Но Зверь вернулся, а программисты получат серьёзный выговор. Всё в порядке.

Наверное.

– Проверить, что точно не так. Вивьен, собери логи с его компьютеров! Может в Звере проблема, – приказал Говард.

– Есть.

И черноволосая девушка в очках и с родинкой под губой подошла с ноутбуком к вставшему в позу ожидания Механическому Зверю. Отключенному. Неспособному двигаться.

Но всё осознающему.

– Подожди ещё немного… – девушка, что не стала менять даже имя, а изменила лишь внешность, коснулась его металлических когтей и прошептала, – Пусть тебя ещё улучшат. Тогда мы поможем друг другу. Хорошо? Остался последний шаг. Ещё немного…

Что-то зашуршало в кустах! Девушка резко переводит взгляд, и увиденный обитатель местного леса заставляет её дёрнуться!

Уши. Промелькнувшие в лесу заячьи уши!

«Сраные зайцы…», – по её телу побежали мурашки, – «Ненавижу бл*дских зайцев»

* * *

Я лежал пластом посреди камеры. Следы когтей, лужи моей крови, клочки волос и оторванной кожи говорили о том, что прошло уже много времени.

Но сейчас… я не вопил. Я лишь тяжело дышал, смотря в поток.

Глаза закрывались от изнурения. Тело не хотело слушаться. Губы были такими сухими, что если поцеловать девочку – я её только поцарапаю, и она умрёт от кровопотери.

Но я… правда больше не дёргался.

«Рой?..»

[Адаптация – Вечный голод Обжорства: 12/12]

'Поздравляю, пользователь. Вы справились. Теперь очередной Грех над вами не властен.

Теперь вы полностью его контролируете'

Двенадцать нарастающих симптомов. Двенадцать дней без еды, сна. В вечной боли. С мыслями, которыми бы я не пожелал врагу.

Я ведь жрал собственное мясо.

У меня не осталось руки. Я просто… сожрал собственную конечность. Жадно вгрызался, продолжая вопить от боли и проглатывать собственную плоть!

А если бы меня выпустили вчера – я бы сожрал своих родителей и всех, кого люблю. Я бы сожрал ребёнка в животе матери. Я бы сожрал кого угодно, лишь бы утолить этот голод.

Но я…

– Пха… ха-ха-ха-ха! – засмеялся я, – А мне ведь всего девять… сцууука…

Я слышу, как открывается стальная дверь. Краем глаза вижу, что там стоит дедушка и целая группа ликвидации, вместе с Василисой, Всеволодом, отцом и Баалом!

Они застыли, увидев, во что я превратился. Каким иссушённым трупом без руки я стал. Насколько обезображена камера.

– М-Мишенька… – прошептала бабушка.

– Михаэль… – прошептал Вильгельм дрогнувшим голосом, – Это… ты?

И я устало выдыхаю, облизывая губы.

– О-ох, ща бы бургер… и колы… кроканта бы… – шепчу я.

– Даже… кашу с комочками? – спросил кодовую фразу дед.

– Нет… эту херню себе оставьте.

И все протяжно выдыхают, понимая, что это правда я. Если бабушка ничего не сказала – значит перед ними действительно не то чудовище, с которым она сражалась в прошлой жизни. Уж она его отличить сможет.

А значит… всё. Выпускайте.

Добрый Герцог Обжорства вступает в игру. Впервые за историю этого самого Обжорства.