Текст книги "Тайна профессора Макшеева"

Автор книги: Николай Автократов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Николай Автократов
Тайна профессора Макшеева

В ГОРАХ КАВКАЗА

Скорый поезд приближался к станции. За окнами мерно покачивающегося вагона чернела ночь, и мимо проплывали неясные очертания каких-то предметов.

Несмотря на позднее время, в одном из купе жесткого вагона бодрствовало трое человек.

На столике стоял чайник, банка консервов, булка и другие остатки неприхотливого ужина.

Невысокий коренастый человек лет сорока, с серьезным и спокойным лицом, курил трубку и, просматривая какой-то толстый журнал, делал в нем отметки красным карандашом. Отложив работу в сторону, он поглядел на часы.

– Скоро приедем, – оказал он. – Пора собираться.

Сборы были недолгими: человек, куривший трубку, сунул журнал в чемодан, добрую половину которого занимали табак и книги, надел брезентовое пальто, подпоясался кожаным поясом и нахлобучил на голову потертую кожаную фуражку с темными автомобильными очками над козырьком.

Другой спутник, уже пожилой, в очках, с седыми волосами и небольшой белой бородой, тщательно уложил свой рюкзак, в котором также было много всяких книг и тетрадей. Третий, на вид почти юноша, уложил остатки провизии в вещевой мешок и сверху прицепил к нему чайник.

Одевшись, все трое направились к выходу. Поезд, замедляя свой ход, остановился, и через минуту пассажиры сошли на платформу небольшой станции Эльхотово Орджоникидзовской железной дороги.

Начинало рассветать. Найдя ожидавшего их возчика, спутники забрались на повозку, разлеглись на соломе и в предрассветном тумане тронулись в путь.

Все лето в горах Северного Кавказа работала геологическая экспедиция из центра.

Целью ее было изучить открытые недавно месторождения редких металлов – молибдена и вольфрама. Надо было сделать тщательную геологическую съемку участка, наладить буровые работы, собрать образцы горных пород, сделать ряд измерений рудных тел, для того чтобы можно было бы, уже после возвращения в Москву, на основе этих материалов дать полное описание и оценку месторождения.

Начальник партии, профессор геологии Андрей Васильевич Другов, его помощник, инженер-геолог Сергей Ильич Званцев, и студент второго курса Геологического института комсомолец Ваня Чуваев, участвующий в экспедиции в качестве коллектора, только что вернулись из кратковременной поездки в Москву. Дни, проведенные в поезде, явились для них отдыхом. Здесь, в горах, снова наступили горячие трудовые будни.

В Москве предложили форсировать все работы и поскорее представить полные данные о месторождении.

Уже было пробито несколько колодцев, так называемых шурфов, чтобы на небольшой глубине исследовать недра. Профессор с ловкостью юноши спускался в шурфы, поднимался по склонам гор, делал измерения и зарисовки, откалывал молотком куски камня. Званцев проверял топографические съемки и вычислял, где лучше всего поставить буровой станок.

На станке в буровой бригаде работал молодой грузин, по фамилии Ткешелашвили, но все его звали просто «Ткеша». Веселый и простой, он был общим любимцем.

Ваня особенно близко сошелся с Ткешей. Этот умный, живой и любознательный юноша ему очень нравился. Днем они встречались редко, но по вечерам, лежа возле палаток, долго беседовали на разные темы.

Ткеша окончил семилетку в Нальчике и года три работал при геологоразведочных партиях. Мечтой его было учиться на инженера, и Ваня горячо поддерживал его рвение.

Решено было, что Ткеша поедет в Москву и поступит на рабфак того института, где учился Ваня. Никто не сомневался, что он выдержит экзамены.

ТАИНСТВЕННАЯ НАХОДКА

В работе незаметно промелькнул месяц. Приближался сентябрь, а с ним и возвращение в Москву. За несколько дней до отъезда Званцев и Ваня отправились осматривать новое жильное месторождение. Идти надо было километров пятнадцать в один конец.

Вначале шли по знакомым местам, среди веселой зелени, но, по мере того, как поднимались в горы, кругом, становилось все угрюмее и безжизненнее. Цветы и пахучие травы сменились колючими растениями, веселые птицы и бабочки исчезли.

Было тихо.

Оба путника молчали. Званцев не выпускал изо рта трубки. К полудню они достигли обрывистого склона, на темном фоне которого были видны беловатые наклонные полосы.

– Отдохнем и за дело, – сказал инженер. – Вы, Ваня, обследуете эти ближайшие жилы, а я займусь теми, что повыше.

Ваня не без труда поднялся по склону и приступил к обследованию. Он измерил рулеткой толщину жилы, определил с помощью горного компаса угол, под которым она падает к горизонту, и ориентировал ее по отношению к сторонам света. Он отбивал молотком образцы жилы в разных местах и делал зарисовки в свою тетрадь.

Провозившись несколько часов, оба геолога сошлись возле небольшого углубления и сели отдохнуть.

Званцев привычным взглядом окинул стены пещерки и неожиданно встал. В углу пещеры он поднял небольшой плоский предмет.

– Вот и находка, да к тому же и совсем не обычная для этих мест.

В руках Званцева оказалась маленькая, покрытая толстым слоем пыли записная книжка.

– Да это, наверное, какой-нибудь турист потерял! – воскликнул Ваня.

– А мы посмотрим, что он там записывал.

И оба внимательно стали рассматривать находку.

Но, увы, странички книжки оказались чистыми. Человек, потерявший книжечку, по-видимому, не успел еще ею воспользоваться. Не было указано даже имя владельца. Единственно, что привлекло внимание Званцева и Вани, это лежавший в книжечке небольшой листок плотной бумаги, сложенный вчетверо. Он весь был покрыт цифрами.

Цифры располагались группами, с промежутками между ними. Внутри каждая группа разбивалась запятыми на три части. Внизу, вместо подписи, стояло:

«И. N267 (5198)».

– Занятно, очень занятно, – медленно произнес Званцев, рассматривая бумажку.

– Вернее всего, Сергей Ильич, это какая-нибудь чепуха, которую написали ребята. Мы в детстве постоянно выдумывали подобные тайные азбуки.

– Едва ли. Какие ребята могут попасть сюда? Здесь бывают только местные пастухи. А кроме того, записка написана взрослым, и притом вполне грамотным человеком. Не думаю, чтобы это была мистификация. Впрочем, здесь мы ничего не разгадаем. Пора домой.

Он тщательно сложил записку и спрятал ее в карман рубашки.

Первыми, кого они увидели, приближаясь к лагерю, был научный сотрудник экспедиции Пашкевич и лаборантка Оля. Все знали, что этот красивый, стройный мужчина, всегда такой корректный и вежливый, ухаживал за Олей – синеглазой блондинкой. Оля была страстной спортсменкой. Она увлекалась теннисом, лыжами и даже прыгала с парашютом.

Оля их окликнула.

– Ну, как успехи, что несете?

– Да кое-что есть, – ответил Ваня, и на душе у него стало грустно оттого, что Оля предпочитает дружбу с Пашкевичем дружбе с ним, с Ваней.

Разумеется, находка записки была главной темой разговоров. Геология отошла на второй план. Каждый высказывал свое предположение.

– Может быть, это какая-нибудь военная тайна? Ведь здесь шли бои в гражданскую войну, – сказал Ткеша.

– Или, – воскликнул Ваня, – дело идет об открытии богатейшего месторождения. Какой-нибудь геолог открыл и зашифровал его.

– Не стоит гадать, – промолвил инженер, – все равно не придумаем ничего путного. Это явно шифр, и надо найти ключ к нему.

– Шерлок Холмс живо бы отгадал. Помните рассказ «Пляшущие фигурки», где он отгадывает азбуку с буквами в виде пляшущих человечков? – сказал Пашкевич. – Или вот в рассказе Эдгара По «Золотой жук», – там один человек открывает шифр пиратского письма.

Вплоть до ужина разговор вертелся вокруг таинственной записки. Ужин состоял из шашлыка, который жарили сами на костре, помидоров, вина и винограда. Он удался на славу. Все смеялись, острили, было очень весело. Но Ваня вскоре отошел от шумной компании и присел один на камни. Тайна шифрованного письма не выходила из его головы. «Спишу записку и займусь этим делом в Москве», – решил он и пошел к палатке.

На столе горела лампа. Ваня открыл ящик, достал документ, положенный туда Званцевым, тщательно переписал его и спрятал обратно.

Через несколько дней экспедиция с большим грузом образцов камней выехала в Москву. Вместе со всеми ехал и Ткеша.

ШИФРОВАННОЕ ПИСЬМО

По приезде в Москву Ваня в первое время оказался по горло заваленным всякими хлопотами. Надо было помочь Ткеше подготовиться к испытаниям. Ткешу на первое время он поместил у себя, так как занимал небольшую отдельную комнату.

Ткеша выдержал испытания и был зачислен на рабфак. Вскоре начались занятия, и у наших друзей осталось очень мало времени для посторонних дел.

Но мысль о таинственном документе не оставляла Ваню. На его столе, рядом с учебниками и тетрадями, появились также «Приключения Шерлока Холмса» и рассказы Эдгара По. Впрочем, Ваня скоро убедился, что применяемые в этих рассказах методы расшифровки не подходят для их случая.

Шерлок Холмс и герои Эдгара По разбирали документы, написанные особой азбукой, где каждой букве соответствует отдельный знак, объяснил он Ткеше. Они применяли статистический метод, вычисляя, как часто встречается буква в языке, с одной стороны, и одинаковые значки в зашифрованном документе – с другой, и отсюда заключали о значении последних. В найденной же записке одинаковых чисел, кроме первых в каждой группе, почти не встречалось.

– У нас имеется двадцать две различные комбинации чисел, тогда как букв в русском алфавите всего только двадцать семь. Это что-то другое, – твердил Ваня, – какой-то другой метод зашифровки. Но в чем здесь дело – мне непонятно.

Друзья немного приуныли. Орешек оказался крепче, чем они предполагали.

Как-то в середине сентября Ваня встретил в коридоре института профессора. Здесь, в учебном заведении, он казался более суровым и официальным. Ваня поздоровался и спросил с волнением:

– Андрей Васильевич, не разгадали шифрованной записки?

– Какое там! Представь себе, эта записка где-то затерялась. Пробовали искать – безнадежно.

Профессор махнул рукой и ушел. Ваня хотел сказать, что у него есть копия, но раздумал. Профессор здесь был для него не товарищем по работе, а деканом. Дружба, зародившаяся на геологической разведке, распалась в Москве.

Ольгу Ваня встречал редко, только в лаборатории, так как она училась на третьем курсе.

При встречах Ольга улыбалась ему, весело болтала и смеялась, как со старым знакомым, но Ваня всем существом своим чувствовал, что он ей безразличен. Это огорчало его.

Званцев работал в Академии наук и в институте не бывал. Чаще других Ваня видел Пашкевича, так как он вел у них практические занятия по исторической геологии.

Однажды, впрочем, Ваня встретился в коридоре института с инженером Званцевым:

– Здравствуйте, Сергей Ильич, что вы у нас тут делаете?

– Да вот Пашкевич просил заместить его на несколько занятий. Он уехал куда-то по семейным делам. Кстати, Ваня, наша таинственная записка потерялась.

– Сергей Ильич! А у меня есть копия с нее. Я тогда же списал записку к себе в тетрадь.

– О! Ну и молодец же вы, Ваня. Значит, можно попробовать разгадать. Вот что: принесите-ка мне записку на квартиру сегодня вечером. Займемся расшифровкой.

Вечером Ваня отправился к Званцеву.

Инженер жил в Староконюшенном переулке, занимая вместе с матерью небольшую квартиру. Когда Ваня вошел в его комнату, первое, что ему бросилось в глаза, – ковер на стене, увешанный всякого рода холодным оружием.

– Богатая и интересная коллекция у вас, Сергей Ильич.

– Ну, идите, я вам покажу.

Званцев снял со стены большой складной нож с ручкой из оленьего рога и раскрыл его.

– Это настоящая испанская наваха. Ее мне приятель привез из Испании. Это фамильное оружие, оно переходило от отца к сыну, смотрите – здесь выгравированы имена владельцев: Педро, Родриго, еще Педро, Мигуэль… А вот этот нож с зеленой костяной ручкой – сербского происхождения. Видите, здесь на лезвии их марка: горный козел.

– А вот тоже любопытная штука! – И Званцев снял со стены клинок странной формы в кожаных ножнах. – Это японский самурайский нож, таким ножом самураи делают себе харакири.

Ваня засмеялся.

– А это у вас старый кавказский кинжал?

– Да. Я купил его в Тбилиси, на базаре, у чеченца.

– А вот это настоящая старинная рапира. – Званцев снял со стены шпагу. – Она тверда и вместе с тем гибка и упруга.

Он обернул ее вокруг пояса, затем отпустил. Шпага расправилась со звоном и упала на пол.

– А вот и венец моей коллекции – смотрите. Эта кривая, на вид неказистая турецкая сабля – не что иное, как настоящий булат. Мне посчастливилось купить его у казака во время войны. Наверное, каналья, снял с убитого. При правильном ударе этой саблей можно перерубить стальную шашку, как деревянную палку.

Осмотрев оружие, Ваня передал инженеру списанный в тетрадь документ и рассказал о своих неудачах.

Тот долго и внимательно рассматривал ряды цифр.

– Разумеется, – сказал он, наконец, – это не секретная азбука, это совсем другой способ шифра. Я думаю, что его можно расшифровать только с помощью специальных таблиц.

– Но в состоянии ли мы сами расшифровать такое письмо?

– Для нас с вами, Ванечка, надо полагать, это почти невозможно.

– Что же тогда делать?

– Передать письмо в руки, более искусные, чем наши. Что же еще придумаешь?

Скоро Ваня распрощался и пошел домой.

Дня через два после лекций Ваня зашел, как обычно, в читальню просмотреть газеты. Он прочел главнейшие известия на первой странице и перевернул следующую. Тут взгляд его упал на верхний правый угол листа. Там стояло:

«Пятница, 16 сентября 1938 г. N 217 (6684)».

Вдруг, словно яркая молния, пронеслась в его уме догадка: подпись шифрованной записки! Как она похожа на газетный номер! Ваня ясно помнил эту подпись «И. N 267 (5198)». «И» это может означает «Известия». Ну, конечно! Надо достать «Известия» N 5198.

Он быстро рассчитал, что этот номер должен был выйти в 1933 году. Через несколько минут, в страшном волнении, он перелистывал пачку газет за 1933 год. Номер 267 оказался газетой от 1 ноября. Ваня осторожно, так, чтобы никто не видел, вырвал газету из подшивки и побежал к себе.

– Что случилось? – спросил Ткеша, увидев своего друга взволнованным.

– Я, кажется, догадался, как расшифровать документ. Вот смотри. – И он в двух словах рассказал, в чем дело.

– Газета от первого ноября тысяча девятьсот тридцать третьего года. Постой! Что же было у вас в это время?

– Что было?!

Они остановились, глядя друг на друга.

– А ведь в самом деле в 1933 году у нас в горах произошла неприятная история. – И, волнуясь, Ткеша рассказал, как в ноябре, на том участке, где работала экспедиция, местные жители случайно обнаружили труп пожилого человека.

– Я хорошо помню, что фамилия его была Макшеев, профессор из Москвы. Его нашли убитым пулей в голову навылет. Грабители украли сумку, пальто, часы… Мы все ходили смотреть… Из Орджоникидзе собаку привозили… только все безрезультатно. Никого не нашли.

– Конечно! Это он, Макшеев, написал документ и зашифровал его, воспользовавшись газетой! Ясно! Газета оказалась у него под рукой, и он использовал ее как шифровальную таблицу.

Друзья лихорадочно принялись за разбор документа. Затруднение вызвал вопрос, что означает первая цифра каждой группы. Второе число, очевидно, означало строчку, а третье – букву в строчке. Первоначально предположили, что первая цифра означает страницу газеты. Стали отмечать буквы. Вскоре, однако, работу остановили: получился бессмысленный набор букв.

– Нет, это не то, – сказал Ваня. – Он встал и зашагал по комнате. – Мы неправильно поняли значение первой цифры. А может быть, она означает не страницу, а столбец в газете. Более вероятно, что Макшеев пользовался одной стороной газеты, это удобнее.

Ваня бросился опять к газете. Он стал расшифровывать, пользуясь передовицей «Дать транспорту 15 000 вагонов». Через минуту он воскликнул:

– Смотри! Смотри! Получается!

На бумаге было написано: «Я сделал откр…»

Трудно описать волнение, охватившее обоих друзей при этом. Руки их дрожали, лица были потны, – глаза устремлены на бумагу.

Через четверть часа шифр был разгадан.

Получилась следующая запись:

«Я сделал открытше гром военной важнза рыл ок Серпухова с малан?? оно вово сток южн угл цер? ви 22 м преслкдует блобрысыйм».

Некоторые буквы были поставлены ошибочно, другие были лишние, так, в слове «открытие» буква «ш» была поставлена вместо «и». То же относится к букве «к» слова «преследует». Но в трех случаях указывались несуществующие буквы неполной строки. Человек, видимо, торопился, когда шифровал записку. Сделав исправления, расчленив слова, Ваня написал следующее:

«Я сделал открытие громадной военной важности. Зарыто около Серпухова (в) селе Малан?? оно (на) вовосток (от) южного угла церкви (на) 22 метра (Меня) преследует белобрысый. Макшеев».

– К Званцеву! – закричал Ваня.

Они схватили газету, тетрадь и, несмотря на позднее время, побежали к инженеру на квартиру.

На лестнице Ваня встретился с Ольгой. Голубая вязаная кофточка и такой же берет очень шли к ней.

– Оля!… Олечка!… Мы… мы… нашли ключ к записке! – прошептал он, взяв ее за руки.

– Что с вами?! Какой ключ? При чем тут мои руки? – Ольга резко отстранилась и стала подниматься по лестнице.

НЕУДАЧА

Ваня и Ткеша застали Званцева в кабинете за работой. Он спокойно и серьезно выслушал бессвязный рассказ взволнованных молодых людей. Открытие поразило и его. Он позвонил по телефону Другову и попросил его приехать, а сам стал проверять расшифровку письма. Профессор не заставил себя долго ждать: он жил недалеко.

– «Вовосток», – конечно, ошибка. Макшеев тут написал лишний слог. Жаль, что оказались пустые места в самом важном для нас слове… Ну, да мы догадаемся по карте. Сергей Ильич, давайте сюда ваши карты.

Все наклонились над картой Московской области и стали изучать прилегающий к городу Серпухову район. К востоку от железнодорожной станции Тарусская, километрах в восьми по шоссе, на карте было написано: «Село Маланьино».

– Ну, теперь все ясно. Здесь, – указал карандашом профессор на карту, – отгадка нашей тайны. Ваня, ты вел себя молодцом! – И он пожал Ване руку.

– Да, по-видимому, это так и есть, – заметил Званцев.

– Недостающие буквы – это мягкий знак и «и», а буква «о» лишняя, она поставлена по ошибке.

– Ну, – сказал профессор, – я занят, да и стар, а вы трое завтра же в путь-дорогу, в село Маланьино. Вы, Сергей Ильич, кажется, не очень заняты, а этих молодцев я отпускаю на два дня.

Поезд на Тулу отходил в 00 часов 40 минут ночи.

Званцев и двое комсомольцев, одетые по-дорожному, в сапогах и брезентовых плащах, сидели в ярко освещенном вагоне. У Ткеши были с собой кирка и заступ, завернутые в газету.

Первое время шли оживленные разговоры. Но вскоре усталость взяла свое, и путники затихли. На станцию Тарусская приехали на рассвете. Удалось нанять подводу до села Маланьино, и часа через два друзья увидели высокую белую колокольню среди кустарников, а затем вскоре и большое село.

Волнение возросло. Каждый подумал, что, если есть церковь, значит, они не ошиблись в расшифровке письма Макшеева.

Улицы еще были пусты. Чтобы не привлекать к себе внимания, путники обошли село по окраине и подошли к церкви.

Инженер встал у южного ее угла и по компасу дал рукой направление на восток. Ваня взял конец заранее заготовленной им бечевки, длиной в двадцать два метра, и пошел в указанную сторону.

– Яма! Здесь яма!

Все бросились на крик. Ровно на расстоянии двадцати двух метров от угла, за кустарником, была видна большая яма, глубиной в два метра. Друзья остолбенели.

– Нас опередили!

– Кто же мог это сделать, когда?

– Опередили и очень ненамного, – с досадой произнес Званцев. – Вырытая земля совсем свежая, даже дожди не успели ее размыть…

– Вы никому, Ваня, не говорили о вашем открытии?

– Нет, ни одному человеку! Ведь я только позавчера расшифровал записку.

– Секрет, может быть, уже в руках врагов, – сказал Ткеша.

Все переглянулись. Только теперь стало ясно им все значение случившегося. Они стояли вокруг ямы, не будучи в силах отойти от нее. Деревенские ребята собрались поодаль и с любопытством глядели на них.

«Что же делать? Что делать?» – вертелось в уме каждого. Но делать было нечего, оставалось только вернуться в Москву.

– Ребята, – спросил Званцев, – был здесь недавно кто-нибудь приезжий?

– Был, – ответил детский голос.

– Когда был? Давно?

– Да с неделю будет.

– Какой он из себя?

– А из себя он добрый, дал нам всем три рубля.

– Нет, не то, ну… вид у него какой? Высокий он или низкий? Как был одет?

– Высокий, одет в пальто, с бородой, – сказала девочка.

– Она все брешет, он был без бороды, – пробасил мальчик.

Званцев понял, что толку он не добьется, и прекратил расспросы.

Печально было возвращение наших друзей. Лил осенний дождь. Они молча шагали один за другим по грязной дороге.

На станции в ожидании поезда сели пить чай. В конце концов все порешили, что унывать не стоит.

– Мы сделали все возможное, – сказал Званцев. – Вернемся в Москву и обсудим с Андреем Васильевичем, что делать дальше.

На следующий день у Званцева состоялось совещание… Другов молча выслушал доклад инженера о неудачной поездке.

– Выходит, что вы трудились зря. Все потеряно!… Но мы можем сделать последнюю попытку, – добавил он после небольшой паузы, – выяснить, не осталось ли каких-нибудь бумаг у родных профессора. Я тут без вас навел кое-какие справки о Макшееве.

Профессор достал из кармана блокнот, посмотрел поверх очков на присутствующих и начал читать:

– «Макшеев Николай Власович, родился в Казани в 1871 году. В 1893 году он окончил Казанский университет по физико-математическому факультету, а через три года защитил диссертацию на тему „Методы определения температур звезд". В 1904 году Макшеев получил звание профессора и кафедру в Казанском университете. В 1918 году он переехал в Москву, где работал в Физическом институте, сначала с академиком Лазаревым, а затем самостоятельно. С 1930 года Макшеев был членом-корреспондентом Академии наук. Главнейшие его работы: „Основа аналитической оптики", „Волновая механика и теория квант", „Явления интерференции в катодных лучах". Последнее время профессор работал в области ультрафиолетовых лучей».

– Вот и все сведения, – сказал Другов. – Надо еще добавить, что из близких родственников Макшеева осталась в живых только его дочь, Елена Николаевна. Ее фамилия по мужу Савельева, и живет она в Москве. Я думаю, не лишнее было бы поговорить с ней. Поручим Ване узнать адрес Савельевой, и мы с Сергеем Ильичей побываем у нее. Может быть, что-нибудь выясним!

Елена Николаевна Савельева, по профессии врач, жила с дочерью, девочкой лет шести, в двух небольших комнатах у Петровского парка.

Другов и Званцев представились ей и объяснили цель своего прихода: они хотели бы узнать, не осталось ли каких-нибудь работ, чертежей или записок после смерти профессора Макшеева.

– У меня, к сожалению, ничего не осталось, – сказала Елена Николаевна. – Когда я вышла замуж, папа уехал отсюда и поселился в институте рядом со своей лабораторией. Кое-что из его старых работ у меня, правда, было, но я все передала в Академию наук.

– В таком случае нам остается только извиниться перед вами за беспокойство и тяжелые напоминания об отце, – сказал профессор.

– Да, смерть отца была для меня страшным ударом. И зачем он только поехал на Кавказ?! Папа всегда проводил лето в средней полосе России: ведь он был страстный рыболов и мог целыми днями с удочкой просиживать у реки. И вдруг я получаю известие, что он убит поздней осенью на Кавказе. Как он туда попал, понять не могу.

– Скажите, – спросил Званцев, – а где именно ваш отец должен был провести это лето?

– Я и сама точно не знаю; где-то под Серпуховом. Письма я посылала до востребования на станцию Свинская, Курской дороги.

Гости встали.

– Между прочим, – заметила на прощание Елена Николаевна, – вы не первые задаете мне вопросы об отце. Вскоре после его трагической смерти сюда заходили двое каких-то научных работников и интересовались его бумагами.

Званцев насторожился.

– Простите, не можете ли вы припомнить их наружность? – спросил он.

– Одного я как сейчас вижу! Такой маленький, блондин.

– Что же вы им сказали?

– Да то же, что и вам, – ничего, – развела руками Елена Николаевна.

Геологи вернулись домой обескураженные. Все несколько приуныли. Особенно горевал Ваня, который считал себя главным виновником неудач. Ему казалось, что если бы он серьезно отнесся к делу и вовремя разгадал шифр, чертежи не попали бы в руки врагов, так как он не сомневался, что именно враги стали им поперек дороги.

– Меня все же удивляет яма, – как бы высказывая мысли вслух, заговорил Званцев. – Она слишком глубока. Зачем Макшееву надо было зарывать свои чертежи так глубоко? Да и сил для этого у старика не хватило бы.

– Знаете, – сказал Другов, – я думаю, что глубина ямы объясняется тем, что наши враги ничего в ней не нашли! Не ошиблись ли мы местом? Нет ли в Маланьине второй церкви? Проверьте, Ваня, еще раз расшифровку названия села.

Ваня в тот же вечер взялся за документ Макшеева и газету, служащую к нему ключом.

«Село Малан? Конечно, подозрительно, – думал он. – Очевидно, Макеев или я, переписывая, допустили здесь ошибку. Но в чем ошибка? Прежде всего, Макшеев мог ошибиться в счете строки».

Ваня взял строчкой выше, полупилось «Маланпроно». Строчкой ниже – получилось «Маланитоно». Он брал различные комбинации цифр – ничего не выходило. Тогда ему пришло в голову, что ошибка заключалась в первой цифре группы, то есть в номере газетного столбца. Он исправил в шифрованной записке первые цифры обеих сомнительных групп и взял буквы «д» и «р». Получилось слово «Маландроно».

И вдруг его осенила мысль: это может быть Малое Андроново! Ну конечно! Вовсе нет никакого «вовостока». Лишний слог «во» следует отнести к предыдущему слову! Макшеев не писал лишних букв и слов. Он ошибся в номере столбца!

– Ах мы ослы! Ах чурбаны! – закричал Ваня.

– Что это ты ругаешься? – спросил Ткеша.

– Мы ошиблись. Никогда Макшеев ничего не зарывал в Маланьине! Это Малое Андроново, другое село, расположенное к северу от Маланьина! – кричал Ваня. – Нас сбила карта. «Андроново» написано крупными буквами, а слово «малое» сокращено до одной буквы «м». Я, видимо, ошибся тогда… спутал. Никакого «вовостока» нет, и это не Маланьино, а Малое Андроново… Надо было взять первый столбец, а мы взяли второй. Мы должны немедленно ехать в Малое Андроново.

Оба друга в ту же ночь сели в поезд и к утру уже были на станции Свинская. От станции они пешком пошли к селу. Малое Андроново живописно раскинулось на берегу реки. В конце села в рощице виднелась деревянная церковка. Увидев ее, наши друзья облегченно вздохнули.

Церковь была очень старая, покосившаяся; крыша во многих местах продырявлена, дверь и окна забиты досками. Отметив от нужного угла двадцать два метра, друзья радостно переглянулись. Конец веревки пришелся над тремя сложенными в ряд кирпичами.

Сняв кирпичи, Ткеша лихорадочно принялся работать лопатой. Не успел он прокопать и полметра, как лопата ударилась о что-то твердое.

– Постой, постой! Осторожнее! – закричал Ваня и стал разгребать землю руками.

Через минуту он извлек из ямы обыкновенную крестьянскую кринку, плотно замазанную глиной. Осторожно разбив ее, Ваня дрожащими от волнения руками, вытащил тетрадь в черном клеенчатом переплете.

Оба стояли в каком-то оцепенении: казалось невероятным, что тайна Макшеева была у них в руках.

Потом, оглядевшись, Ваня схватил тетрадь, завернул ее в полотенце и сунул к себе на грудь, под рубашку.

Молодым людям стало страшно. А вдруг за ними наблюдают? Внимательно оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, они быстро зашагали к станции.