Текст книги "Пепел ковчега"

Автор книги: Николай Чадович

Соавторы: Юрий Брайдер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава 2
Кодеш, ковчег, кивот, бетил…

Накануне в кулуарах особого отдела прошёл слушок о том, что Людочка Лопаткина стала сожительницей одного известного олигарха, очень любившего джин, но Цимбаларь из ревности кастрировал его, а Кондаков, желая скрыть преступление друга, поджёг загородный дом, где все эти страсти-мордасти и случились.

Скорее всего, тут не обошлось без Ванькиного язычка. Вчера он праздновал юбилей своего деда, оставившего в профессии шпика такой же неизгладимый след, как Дуров – в дрессировке, а Нестеров – в авиации. В отсутствие своих сотоварищей, до поздней ночи занимавшихся делом Обухова, шебутной лилипут, естественно, напился до безобразия. И всё бы ничего (такое с ним случалось частенько), но в собутыльники себе Ваня выбрал сотрудников хозяйственной службы, известных болтунов и наушников.

Впрочем, своей вины он и не отрицал, хотя попутно ссылался на самые разные причины: дескать, и водки выпили чересчур много, и качество её оказалось ниже среднего, и на закуску поскупились, и магнитные бури свое подлое дело сделали.

Кондаков, по традиции появившийся на рабочем месте раньше всех, строго выговаривал Ване, который, несмотря на категорический запрет, скоротал ночь прямо в кабинете:

– Все твои беды в неумеренном потреблении алкоголя. Запомни, поллитровая бутылка – это научно обоснованная норма для взрослого человека примерно пяти пудов весом. Великий химик Менделеев на эту тему диссертацию защитил. Пять лет над самим собой опыты ставил, пока не нашёл оптимальное соотношение крепости, объёма и качества очистки… В тебе же вместе с ботинками и двух пудов не будет! Следовательно, твоя доза – сто пятьдесят грамм водки. В сутки! А ты хлещешь её, как газировку. Этот путь ведёт к душевному и физическому маразму.

– По себе не суди, – вяло огрызнулся Ваня. – У маленьких людей организм работает куда эффективней, чем у гигантов. Чемпион мира по тяжёлой атлетике в наилегчайшей весовой категории способен поднять три своих веса. А супертяжеловес и двух не осилит. Про взаимоотношения Давида с Голиафом и Одиссея с Полифемом я даже не говорю. То же самое касается и спиртного. Надо будет, я любой рекорд побью. В том числе и мировой. Вчера, например, я выпил даже не пол-литра, а целый литр. Правда, последняя рюмка в желудке уже не поместилась. Дожидалась своей очереди в пищеводе… И вообще, не смей упрекать меня в пьянстве! Особенно с утра. Лучше бы рассольчиком угостил. Или пивком.

– Будет тебе сейчас от Горемыкина и рассольчик, и пивко, и берёзовая каша, – посулил Кондаков. – Не забывай, что через полчаса все мы должны быть у него на совещании.

– А нельзя сказать, что я заболел? – Ваня заметно струхнул.

– Нельзя. Дежурный знает, что ты где-то здесь шляешься.

– Что же делать?

– Рот зря не открывай и дыши в сторону. Может, и обойдётся.

– А если он меня о чём-нибудь спросит?

– Вряд ли. С вопросами Горемыкин обычно обращается ко мне. В крайнем случае, к Цимбаларю. Тише, кто-то сюда идёт!

В кабинет ввалился возмущенный Цимбаларь. Людочка, настроенная куда более миролюбиво, старалась его успокоить.

Оказалось, что дежурный уже поведал им пикантную новость, так заинтриговавшую весь отдел, добавив от себя, что, по самым последним сведениям, Людочка со своим хахалем уехала в Америку, где тому вместо утерянного члена обещали пришить обезьяний, а Цимбаларь, пылая праведным гневом, принял ислам и присоединился к сторонникам Усамы бен-Ладена.

– Кто это фуфло задвинул? – зловещим голосом осведомился Цимбаларь. – Признавайтесь! Ты, Ванька?

Ваня, отлично понимавший, что психопату Цимбаларю под горячую руку лучше не попадаться, сразу пошёл на попятную.

– Почерк мой, но работа не моя! – заявил он. – Небось сам где-нибудь проболтался.

– Как я мог проболтаться, если домой вернулся в первом часу ночи и сразу завалился спать? Ты, мазурик, не выкручивайся!

На Ванино счастье, в кабинет заглянула Шурка Капитонова, специалистка по аномальному поведению животных и тайная недоброжелательница Людочки.

– Здрасьте! А чего вы шумите? – осведомилась она.

– Премию делим, – ответил Цимбаларь. – Нам за вчерашнюю операцию сто тысяч отвалили.

– Ничего себе! – ахнула падкая на сенсации Капитонова и, не замечая Людочку, укрывшуюся за спиной Кондакова, осведомилась: – Говорят, вы на место Лопаткиной человека ищете?

– Человека, но не змею подколодную. – Цимбаларь попытался вытеснить её в коридор. – Пойми, Шурка, у нас своих уродов хватает. С тобой уже перебор будет.

– Ты не очень-то разоряйся! – Капитонова, как и большинство находившихся на её попечении животных, была существом агрессивным. – Упустил зазнобу, вот и бесишься!

– Кого это он упустил? – В самый разгар конфликта на сцене появилась Людочка.

– Так ты, Лопаткина, оказывается, никуда не уезжала! – У Капитоновой от удивления даже личико перекосило. – Тогда прошу прощения. Делите свою паршивую премию и дальше…

Кондаков, наблюдавший за этим зрелищем со стороны, задумчиво произнёс:

– Интересно, полковник Горемыкин уже в курсе?

– Конечно, в курсе, – ответила Людочка, очень довольная тем, что Капитонова попала впросак. – А иначе зачем существует информационная служба? Там сплошь одни сексоты. Причём профессиональные.

– Значит, нам не остаётся ничего другого, как сохранять хорошую мину при плохой игре, – констатировал Кондаков. – Пусть все думают, что сами мы до сих пор пребываем в полнейшем неведении.

Покопавшись в карманах, Цимбаларь протянул Ване пригоршню крошечных разноцветных пилюлек.

– Прими «антиполицай», – сказал он. – Универсальное средство, устраняющее запах алкоголя, дрожание пальцев и несвязность речи. Хотя в твоём нынешнем состоянии это вряд ли поможет.

В кабинете Горемыкина, по площади занимавшем чуть ли не пятую часть этажа, поверх уже примелькавшейся карты Российской Федерации теперь висела другая – Ближнего Востока, что было косвенным намеком на предстоящую зарубежную командировку.

Кондаков, припомнив свои былые подвиги, случившиеся в этом регионе, приосанился. Людочка горько посетовала на то, что в последнее время редко посещала солярий. Цимбаларю на ум пришли полузабытые уроки иврита. Лишь бедный Ваня никак не отреагировал на новость, пусть ещё и не высказанную, но уже незримо витавшую в воздухе, – его сейчас занимали совсем другие проблемы.

По своему обыкновению глядя в полированную крышку стола, Горемыкин без всякой интонации произнёс:

– По поводу прошедшей операции сказать пока ничего не могу. Её оценку должна дать прокуратура… Хотя ждать обнадёживающих результатов от дела, рассчитанного на неделю, а оконченного в два дня, не приходится.

– Так уж вышло, – вздохнул Кондаков.

– Вот именно, что вышло… Только, как всегда, боком. – Горемыкин исподлобья глянул на Людочку. – Лопаткина, конечно, работник полезный, тут двух мнений быть не может. Однако создаётся впечатление, что своим внешним видом она провоцирует подозреваемых… Не заменить ли её Капитоновой из отдела аномального поведения животных? Та уже и рапорт о переводе в вашу группу написала.

– Только через мой труп, – отчеканил Цимбаларь.

– Можете отправлять меня на пенсию, но вместе с Капитоновой я работать не буду, – столь же категорически заявил Кондаков.

– От неё кошками воняет, – вскинув голову, ляпнул Ваня.

Сама Людочка, естественно, промолчала, но её уши покраснели, а кончик носа, наоборот, побелел.

– То, что вы стеной стоите за своего коллегу, это в общем-то хорошо, – выдержав паузу, сказал Горемыкин. – Лишь бы взаимовыручка не превратилась в круговую поруку. А теперь перестанем озираться на прошлое и поговорим о будущем, то есть о предстоящем деле… Майор Цимбаларь, вы по национальности кто будете?

Застигнутый этим вопросом, Цимбаларь немного растерялся.

– В анкетах числюсь русским, – сообщил он. – Хотя крови во мне всякой намешано. И цыганской, и ассирийской, и даже польской.

– Стало быть, к семитским народностям вы никакого отношения не имеете? – уточнил Горемыкин.

– Абсолютно никакого.

– А жаль. – Горемыкин еле заметно нахмурился. – Нам позарез нужен надёжный человек семитской национальности, желательно ведущий свою родословную от колена Левита. Брать варяга со стороны как-то не хочется.

– А Миша Левинсон из сектора планирования и анализа, – напомнил Кондаков.

– Нет, его кандидатура неприемлема. Левинсон хоть и семит на одну четверть, но своё происхождение ведёт от колена Гада. А это ещё хуже, чем цыган… Придётся, наверное, воспользоваться теми кадрами, которые имеются под рукой.

Горемыкин взял со стола какой-то предмет, похожий не то на авторучку, не то на игрушечный фонарик, и в следующее мгновение оранжевая точка лазерной указки заплясала на карте между Ливийской и Сирийской пустынями.

– Кто-нибудь из вас бывал в этом регионе? – поинтересовался начальник отдела.

– Бывал, и неоднократно, – доложил Кондаков. – Но исключительно в статусе нелегала.

– А я однажды отдыхала на Красном море, – сообщила Людочка.

Цимбаларь и Ваня, которым хвалиться было нечем, безмолвствовали.

– И как вам тамошние края показались?

– Отвратительно, – поморщилась Людочка. – Грязь и антисанитария. Я там дизентерией заболела.

– Мне, наоборот, очень понравилось, – просиял улыбкой Кондаков. – Цены доступные, народ простодушный. Правда, однажды бедуины приговорили меня к расстрелу и потом неоднократно имитировали его.

– Не вижу принципиальной разницы между дизентерией и расстрелом. – Цимбаларь хоть и дал себе зарок держать язык за зубами, но тут выдержать не смог. – В обоих случаях приходится менять штаны.

Оставив без внимания эту дерзость, Горемыкин задумчиво произнёс:

– Да, регион весьма противоречивый. Как говорили раньше: страна контрастов. Но, что весьма примечательно, человек современного типа появился именно здесь. Причём без всяких эволюционных потуг и межвидового скрещивания. В один прекрасный день взял да и появился, словно бы с неба свалившись, а спустя шестьдесят-семьдесят тысяч лет уже властвовал над всей нашей планетой. Здесь же возникли первые цивилизации, давшие людям земледелие, металлургию, астрономию, математику, все известные ныне системы письма и три мировые религии.

– А также деньги и виноделие, – добавил Кондаков.

– Так оно и есть, – кивнул Горемыкин, настроенный сегодня как никогда снисходительно. – Сам собой напрашивается вопрос: в чём причина всех этих поистине революционных свершений?

– Тепло, – неуверенно произнёс Кондаков. – Земля плодородная.

(«И мухи не кусают», – шепнул Цимбаларь на ухо Людочке.)

– В Африке и Центральной Америке тоже тепло, а земля там несравненно плодородней, но местное население пребывало в первобытном состоянии до самого последнего времени… Нет, здесь что-то совсем другое. На Ближнем Востоке существовал некий побочный, возможно даже сверхъестественный, фактор, ускорявший человеческий прогресс. Он затрагивал и крайний северо-восток Африканского континента. – Оранжевая точка переместилась к дельте Нила. – В этом смысле весьма показательна история еврейского народа. Нищее кочевое племя, веками находившееся в зависимости от куда более могущественных и цивилизованных соседей, внезапно обретает самосознание, путем нелегкой борьбы добивается свободы и, прихватив немалую добычу, отправляется на поиски места, где можно будет основать своё собственное царство. Согласно библейской легенде, евреев вёл пророк, осенённый божьей благодатью. Кстати, как его звали? – Горемыкин вопросительно глянул на подчинённых.

– Моше Робейну, – буркнул Цимбаларь, страсть как не любивший кичиться своими знаниями. – То бишь пророк Моисей.

– Знаете иврит? – поинтересовался Горемыкин.

– Весьма поверхностно.

– Впрочем, это и неважно… Для предстоящего расследования иврит не понадобится. Вернемся на Ближний Восток. Если верить той же легенде, Моисей заключил договор с богом и, в знак подтверждения особого статуса евреев, получил каменные скрижали откровения, где были записаны знаменитые десять заповедей, которые все мы так старательно нарушаем. Как на иврите называются скрижали?

– Лухот а-брит, – глядя в сторону, ответил Цимбаларь.

– Совершенно верно. По велению бога скрижали были помещены в так называемый ковчег завета, иначе «арон а-кодеш», который представлял собой довольно вместительный сундучок, сделанный из древесины акации и покрытый золотыми листами. Крышку сундучка, выкованную из чистого золота, украшали изваяния крылатых херувимов. Кроме скрижалей в ковчеге одно время хранились магические реликвии Исхода – сосуд с манной небесной, которой евреи питались в безводной пустыне, и жезл первосвященника Аарона. Впрочем, по другим сведениям, эти культовые предметы находились не внутри ковчега, а рядом с ним… Вижу, вы недоумённо переглядываетесь, – не поднимая глаз, произнёс Горемыкин. – Дескать, зачем нам все эти ветхозаветные тонкости? Проявите терпение. Очень скоро вы поймёте, для чего понадобилась столь пространная преамбула.

– Мы вас хоть до морковкина заговенья согласны слушать. – Вопреки советам Кондакова, Ваня подал-таки голос. – Уж лучше здесь париться, чем под бандитскими пулями бегать.

– Спасибо на добром слове!

Не вставая с кресла, Горемыкин сдвинул дубовую стенную панель, и за ней обнаружился холодильник, в котором было мало съестного, но много напитков. Откупорив бутылочку слабоалкогольного пива, он, на манер опытного бармена, пустил её по столу в сторону Вани, изнывавшего от похмельной жажды. Поступок начальника, никогда не отличавшегося сердобольностью, был настолько неординарен, что все поняли: впереди предстоит весьма рискованное предприятие.

А Горемыкин как ни в чём не бывало продолжал:

– Ковчег завета у нас часто путают с Ноевым ковчегом, поэтому я предпочёл бы использовать его старославянский синоним – кивот… Согласно библейским источникам и преданиям устной Торы, кивот имел поистине чудесные свойства. Люди, приближавшиеся к нему, ощущали небывалый душевный подъем. Божья благодать осеняла кивот, как облако. В странствиях он указывал евреям правильный путь. Днём – песчаным смерчем, ночью – светящимся столбом. Если кивот находился в боевых порядках войска, евреи, как правило, одерживали победу.

– «Как правило» означает «не всегда»? – осведомился Кондаков, всячески демонстрировавший интерес к начальственным речам.

– Именно так. Когда евреи нарушали заповеди, начертанные на скрижалях, бог, земным престолом которого считался кивот, отворачивался от них. Однажды кивот даже стал трофеем филистимлян, извечных врагов еврейского народа. Однако вследствие этого на победителей обрушились такие бедствия, что они погрузили кивот на телегу, запряжённую коровами, и отправили его обратно в еврейский стан.

– А почему на коровах? – поинтересовался заметно повеселевший Ваня.

– Кони могли понести, ведь кучера этот экипаж не имел. Кивот, как непременный атрибут бога, являлся источником силы, зачастую опасной и непредсказуемой. Он карал ослушников и насылал на неугодных ему людей немыслимые бедствия. Кивот обладал огромным весом, несопоставимым с размерами, что, впрочем, не мешало ему время от времени парить в воздухе. Между изваяниями херувимов постоянно сияло неземное пламя, освещавшее даже самое темное помещение. Впоследствии, когда на горе Сион был построен храм, именуемый Первым, кивот находился в его святая святых – комнате с глухими стенами, куда первосвященник, по традиции принадлежащий к роду Левита, заходил только в День искупления. И всякий раз этот акт был равносилен игре в русскую рулетку. С некоторых пор к ноге каждого первосвященника стали привязывать верёвку, при помощи которой их останки потом вытаскивали из храма.

– Стало быть, кивот убивал первосвященников… Каким же образом? – спросил Кондаков.

– По-разному. Одни превращались в уголь, другие как бы взрывались, у третьих просто останавливалось сердце. Однако это случалось не так уж и часто… Вместе с еврейским народом кивот одержал немало побед и претерпел множество злоключений. Но он оказался бессильным, когда в Иудейское царство вторгся Навуходоносор, известный не только своими завоеваниями, но и строительством Вавилонской башни. Иерусалим был взят штурмом и сожжён, а его население обращено в рабство.

– То есть против лома нет приёма? – Поражение древних евреев почему-то обрадовало Кондакова. – Сила солому ломит!

– Не в этом дело. Кивот не пожелал защищать потомков Моисея, к тому времени впавших в идолопоклонничество, кровосмесительство и стяжательство. Бог отвернулся от своего непутёвого народа. Дальнейшая судьба кивота неизвестна. По крайней мере, среди добычи, вывезенной вавилонянами из Иерусалима, он не значился. Устная Тора утверждает, что во время пожара, объявшего храм, он погрузился в глубь горы Сион, где пребывает и сейчас в ожидании возведения Третьего храма.

– А чем ему Второй не подошёл? – спросил Ваня.

– Второй храм, размерами значительно уступавший Первому, был возведён старейшиной Зоровавелем после возвращения из вавилонского плена. Он имел статус временного сооружения, поскольку все прежние святыни в нём отсутствовали. Простояв вплоть до семидесятого года нашей эры, Второй храм был разрушен римским военачальником Титом, сыном императора Веспасиана.

– Неужели евреи две тысячи лет живут без собственного храма! – удивился Ваня. – А как же синагоги?

– Синагоги, иначе «бейт кнессет», всего лишь место собраний, где можно изучать и толковать Писание. Особого культового значения, в отличие, скажем, от христианских церквей, они не имеют. У евреев может быть только один храм, и в настоящее время он находится в заоблачном Иерусалиме… Таковы примерно сведения, которые мы можем почерпнуть в священных текстах. Множество учёных, теологов и любителей истории задаются вопросом: а где же сейчас находится кивот? На этот счёт существует пять основных версий. Утратив своё значение, он исчез бесследно. Он временно скрыт от людей в храмовой горе, но будет обретён вновь. Он пребывает в небесном Иерусалиме. Он превратился в огненную колесницу. Он находится в современном Израиле, что является строжайшей государственной тайной. Существует и множество других менее известных версий. Кивот ищут в Эфиопии, Египте, Мёртвом море и даже в Японии.

– Ну это уже явный вздор! – возмутился Кондаков. – Где Израиль, а где Япония. Туда на коровах и за сто лет не доедешь.

– Я бы не стал делать столь категорических заявлений. – Горемыкин мельком глянул на Кондакова, и у того сразу пропал дар речи. – Японский след, если можно так выразиться, имеет под собой вполне реальную подоплёку, и скоро вы в этом убедитесь.

Цимбаларь, чуявший, что одной только древней мистикой дело сегодня не ограничится, спросил:

– А что говорит по поводу кивота наука?

– Серьёзная наука подобные проблемы упорно игнорирует, – ответил Горемыкин. – Кивот стоит для них в одном ряду с вечным двигателем, летающими тарелками и парапсихологией. Однако предположений частного порядка хоть пруд пруди. Свою лепту в заочное изучение этого феномена внесли и физики, и химики, и даже математики… Из текста Библии следует, что кивот обладал пусть и необыкновенными, но вполне конкретными свойствами, например биогенными. Имеется в виду его способность как исцелять, так и убивать. Добавим сюда мощное светоизлучение и антигравитацию. Хотя самое замечательное свойство кивота – это незримое, но явственное покровительство, которое он оказывал своим владельцам. Только благодаря кивоту евреи за сравнительно короткий промежуток времени превратились в один из самых могущественных и просвещённых народов, о чём лучше всего свидетельствуют их священные книги, ставшие настольным чтением для миллионов людей.

– Напрашивается чисто профессиональный вопрос: а как кивот попал к евреям? Ведь такие вещи на дороге не валяются.

– Тут вновь придётся вернуться к личности Моисея. Он был весьма влиятельным человеком, причём не только среди своих соплеменников. Египтяне называли его Херхор Миу-эсе, то есть «Великий жрец, спа-сённый из воды». До того как стать пророком бога Яхве и борцом за права евреев, он, по-видимому, состоял в жреческой коллегии и имел доступ к сокровенным тайнам египтян. Научившись обращаться с кивотом, имевшим тогда совсем другой облик, Моисей попросту похитил его у прежних хозяев… Список благодеяний, совершённых кивотом, велик, но нам известна лишь их малая часть, зафиксированная в Ветхом завете. Кто знает, не будь его – и человекообразные обезьяны, так и не ставшие людьми, до сих пор раскачивались бы на ветвях африканских баобабов… Подытожив всё вышеизложенное, можно прийти к выводу, что кивот является артефактом неизвестного происхождения, оказавшим громадное, а может, и решающее влияние на судьбы человеческой цивилизации. Сейчас невозможно сказать, что это было на самом деле – живой организм, попавший на нашу планету из другого измерения, робот, забытый инопланетянами, метеорит, прилетевший из далёкой галактики, сгусток мыслящей энергии или что-то совсем другое. Но в прежнем своём виде кивот не появлялся на Земле уже двадцать пять веков.

– Надеюсь, нас не собираются послать на машине времени в древнюю Палестину? – Ваня очнулся от дремоты, в которой благополучно пребывал последние четверть часа.

– Ну зачем же! Вы ведь потребуете командировочные за две с половиной тысячи лет. – Горемыкин соизволил пошутить. – Всё гораздо проще. Есть мнение, что кивот не пропал, а, видоизменившись, благополучно пережил и Иудейское царство, и Вавилон, и Персию, и множество других великих государств. Вполне возможно, что сейчас он находится всего в квартале отсюда. Но это, как говорится, уже совсем другая история…

– А не сделать ли нам перерыв на обед? – Ваня плотоядно облизнулся.

– Думаю, не стоит. – Горемыкин вновь открыл холодильник, и на столе появилось блюдо с бутербродами. – Желающие могут подкрепиться… Потерпите немного, и я отпущу вас на все четыре стороны… С библейскими преданиями, слава богу, покончено, хотя в моём дальнейшем рассказе факты и домыслы будут перемешаны примерно в той же пропорции… Только не надо спрашивать, откуда я получил эти сведения! – Тирада Горемыкина стала как бы реакцией на недоумённые взгляды слушателей. – Итак, вернёмся на минутку в покорённый вавилонянами Иерусалим. Следует заметить, что храм служил для евреев не только культовым сооружением, где совершались жертвоприношения, но и главной сокровищницей, которая подвергалась разграблению в первую очередь. Однако стоило завоевателям сунуться во внутренние покои, как неведомая сила буквально скосила их. Затем храм вспыхнул костром. Когда спустя недели немногие уцелевшие евреи вернулись в Иерусалим, их взорам предстали сплошные руины. Кто-то из Левитов собрал пепел, оставшийся на том месте, где прежде стоял кивот. Он был необычайно тяжёлым, словно золотой песок. Впоследствии его разделили на несколько долей, и у каждой появился свой хозяин. Пригоршня священного пепла называлась «бетил», что на хананейском языке означает «прах бога». Вы спросите, а при чём здесь хананейский язык? Дело в том, что в те годы он являлся языком межнационального общения, каким в более позднее время стал арамейский. Кто-то поместил свой бетил в шкатулку, кто-то в кожаный мешочек, кто-то завязал в пояс. С этого момента началась новая жизнь кивота, волею судьбы распавшегося на отдельные части. Конечно, многие чудесные свойства были безвозвратно утрачены, но кивот, даже превратившийся в пепел, по-прежнему оберегал людей, которые держали его при себе… Один бетил попал на восток Африки, где правили потомки Соломона и царицы Савской. Благодаря этому Эфиопия успешно противостояла натиску всех внешних врагов, к началу двадцатого века оставшись по сути единственной независимой страной Черного континента. Чего, например, стоит знаменитая битва при Адуа, когда войско Негуса Манелика, вооруженное луками да копьями, разгромило регулярную итальянскую армию. Но после свержения монархии, к чему, вполне возможно, приложил руку и наш многоуважаемый Пётр Фомич Кондаков, наследники императора Хайле Селассие бежали в Америку, прихватив с собой все национальные реликвии… Проследить путь каждого отдельного бетила просто невозможно, но тот, который интересует нас, стал достоянием Александра Македонского, прекрасно понимавшего, с чем он имеет дело. Отсюда его легендарная удачливость и невероятные военные успехи.

– Вот только прожил он недолго, – с тоской глядя в окно, заметил Ваня.

– Обладание бетилом или даже кивотом не гарантирует долгую жизнь. Оно гарантирует успешную жизнь. – Чуть повысив голос, Горемыкин подчеркнул последнюю фразу. – Александр действительно умер рано, но нет, наверное, такого человека, который не мечтал бы оказаться на его месте.

– Кроме Диогена Синопского, – услужливо напомнил Кондаков, пытавшийся реабилитировать себя за оплошность с Японией.

Однако Горемыкину такая медвежья услуга пришлась не по вкусу, а может, он просто не знал легенду о древнегреческом цинике, однажды беспардонно отбрившем великого полководца. Досадливо поморщившись, Горемыкин продолжал:

– После скоропостижной смерти Александра бетил на какое-то время исчезает, а впоследствии появляется в самых разных местах Азии, то у индийского царя Ашоки, то у китайского императора Лю Бана, основавшего династию Хань.

– Так сказать, движется всё дальше и дальше на восток. – Кондаков не прекращал мелкого подхалимажа.

– Именно, – снисходительно кивнул Горемыкин. – В конце концов бетил попадает в Страну восходящего солнца, которая и становится его пристанищем на многие сотни лет. Скорее всего, его доставил туда Тодзима-мори, полулегендарный персонаж «Кодзики» – древнейшей хроники, повествующей о становлении японской государственности. Вначале бетил хранился в пещере на священной горе Цуругидзан и являлся предметом поклонения синтоистов, а после свержения сёгуната был перенесён в императорское святилище Исэ Дзингу, где находился вплоть до начала Второй мировой войны. В случае с Японией результаты благотворного влияния бетила, как говорится, налицо. Сравнительно небольшая и малонаселённая страна дважды отразила вторжение монгольских войск, до этого покоривших Китай, в весьма непростых условиях иностранной экспансии сумела сохранить свою независимость, разгромила царскую Россию, завоевала пол-Азии и на редкость успешно начала войну против Америки.

– Почему же счастье изменило японцам? – не выдержала Людочка, уже позабывшая свою недавнюю обиду.

– Его у них украли. Причём в буквальном смысле. За бетилом давно охотилась фашистская разведка, чему в немалой степени способствовала страсть Гитлера к разным оккультным штучкам. Не исключено, что гонения на евреев были связаны именно с поисками бетила, значительная часть которого по-прежнему оставалась в Европе. Впрочем, это беспрецедентное мероприятие, впоследствии названное холокостом, успехом не увенчалось, и немцы решили выкрасть священный пепел у своих азиатских союзников. Однако их опередил советский разведчик Рихард Зорге, давно заручившийся доверием немецкого посла, без ведома которого подобная акция не могла состояться. В конце сорок первого года, когда немцы уже стояли под Москвой, Зорге передал в центр два очень ценных подарка – сообщение о том, что японцы не намерены начинать военные действия на Дальнем Востоке и победоносную реликвию древних евреев, вернее, частицу того, что от неё осталось. Вследствие этого атака на Пёрл-Харбор стала последним успехом японцев, а битва за Москву – первым триумфом Советской армии.

– Неужто материалист Сталин поверил в волшебные свойства бетила? – удивился Кондаков.

– Деваться-то всё равно было некуда. До этого он пытался остановить немцев и чудотворными иконами, и мощами Тимура… Правда, позднее Сталин охладел к подарку Зорге, приписав все победы зимней кампании исключительно своему военному гению. Лишь осенью сорок второго года, когда судьбы страны решались под Сталинградом, он вновь прибегнул к помощи бетила и с тех пор уже не расставался с ним… Здесь необходимо сделать одну маленькую ремарку. Как правило, среднего человека интересует только его собственное процветание. Что же заставляло товарища Сталина радеть за всю страну? Отнюдь не альтруизм. Просто его личный успех мог реализоваться лишь в рамках успеха всей державы. Лозунг «Государство – это я» в тот период был актуален, как никогда. О нуждах и настроениях народа речь, конечно же, не шла. В случае необходимости война продолжалась бы до последнего человека, способного носить оружие.

– Ещё один профессиональный вопрос. – Цимбаларь, дабы привлечь к себе внимание, кашлянул в кулак. – В какой упаковке хранился бетил, доставленный из Японии?

– В старинном яшмовом флаконе примерно вот такого вида. – Горемыкин продемонстрировал цветную иллюстрацию из какого-то альбома. – Впоследствии его обнаружили в запасниках Алмазного фонда. Однако флакон был пуст.

– То есть бетил пересыпали в другую тару… А интересно, зачем?

– Скорее всего, в целях конспирации. Бетил не должен был привлекать к себе постороннее внимание, даже находясь, скажем, на письменном столе Сталина. Но это частности, а мы пока обсуждаем проблему в целом… При жизни вождя об истинном значении бетила знал весьма ограниченный круг особо преданных лиц, в частности, начальник личной охраны Власик и личный секретарь Поскрёбышев. Но в момент его смерти оба они уже находились не у дел. После одиннадцатого марта пятьдесят третьего года, даты похорон Сталина, бетил пропадает из виду, и его сила больше не служит стране. Однако покинуть пределы Союза он не мог, на сей счёт существуют весьма недвусмысленные сведения. Вне всякого сомнения, его присвоил кто-то из ближайшего окружения Сталина. Причём присвоил не с какой-либо далеко идущей целью, а походя, как забавный сувенир… Наверное, вы уже догадались, что вашей задачей будут поиски пропавшего бетила?

За всех ответил Ваня:

– Догадались, как не догадаться… Но искать вещь, пропавшую пятьдесят лет тому назад, лично мне ещё не приходилось.

– Не вижу здесь никакой проблемы. Это ведь не серебряный подстаканник или малахитовая пепельница. Бетил оставляет неизгладимый след в биографии каждого человека, которому он принадлежал. Фигурально говоря, вы охотитесь не за лисой, способной спрятаться в любой подходящей норе, а за идущим напролом слоном… Хотя, конечно, этого слона ещё надо уметь распознать… Почему, например, в краже бетила не подозревают Берию, являвшегося ближайшим соратником Сталина? Да потому, что его дальнейшей судьбе не позавидуешь. То же самое касается и Хрущева, формально унаследовавшего высшую власть. Всё его правление было полосой сплошных неудач как во внешней, так и во внутренней политике. А дальше страна вообще покатилась под откос, хотя тем временем кто-то и процветал в личном плане. Процветал, даже и не догадываясь о причинах своего счастья… А теперь кратенько восстановим события, происходившие на правительственной даче в Кунцеве после первого марта пятьдесят третьего года. В ночь с субботы на воскресенье Сталин допоздна ужинал с членами Политбюро. Пили исключительно лёгкие виноградные вина. Уходя спать, Сталин велел не беспокоить его. Это приказание никто не посмел нарушить, хотя сон вождя затянулся почти на сутки. Только воскресным вечером второго марта охранники отважились заглянуть в спальню. Сталин лежал на полу в бессознательном состоянии. Началась лихорадочная суета. Прибыли врачи, соратники, члены семьи. Вскоре был поставлен диагноз: кровоизлияние в мозг с потерей речи и частичным параличом конечностей. Тем не менее надежда на выздоровление оставалась и никто не посмел бы покуситься на что-либо из личных вещей Сталина. Третьего марта врачи, лечившие высокопоставленного пациента компрессами, клизмами и пиявками, констатировали смерть. Сутки спустя тело увезли в Москву. Началась знаменитая эпопея с похоронами. У Берии, Хрущева, Молотова и других претендентов на власть забот было по горло. Дача на несколько дней осталась в полном распоряжении персонала – охранников, порученцев, прислуги. По большому счёту это около тридцати человек. Одни приходили и уходили, другие, дожидаясь решения своей судьбы, находились на даче постоянно. Следует заметить, что весь персонал, включая дворников, состоял в штатах Министерства госбезопасности. То есть представление о дисциплине эти люди имели не понаслышке. Однако на осиротевшей даче вскоре началась повальная пьянка, в ходе которой исчезло немало ценных вещей, в том числе и бетил. Так продолжалось вплоть до двенадцатого марта, когда специальная комиссия провела инвентаризацию уцелевшего имущества и опечатала дачу. Со слов коменданта, отлучавшегося на похороны, недостача в основном касалась посуды и книг. Впрочем, никакого расследования не проводилось – как говорится, снявши голову, по волосам не плачут.