Текст книги "S-T-I-K-S. Феррум: Люди и нелюди (СИ)"

Автор книги: Николай Свистунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 18

18 глава (день шестой):

Утро было довольно тяжёлым. Феррум получил множество ран во время боя с восемью матерыми бегунами. Раны были не опасными для жизни, но он потерял много крови и получил откат от исчерпавшего себя дара. Ему повезло, можно сказать, отделался легким испугом. Напарник по бою, Трактор, остался там, на песке, с разорванным горлом.

Бегуны, как только оказались освобождены и сбросили оцепенение от дара поводыря, тут же бросились на гладиаторов. В этот раз ни один ни на что не отвлекся. Для них словно существовали только эти два мужика на арене. Заражённые разделились поровну, и атаковали плотными группами. Павлов сразу же активировал свой дар и, защищаясь рукой, ударил клювом одного из спидеров в голову. Остальные навалились. Он сумел пробить голову еще одному, но оставшиеся двое свалили его на песок, и оружие осталось торчать в голове трупа. Монстры разодрали на нем майку, сильно поранили бока и грудь своими, похожими на маленькие штыковые лопаты, толстыми полукогтями. Они кусали его металлические руки и давили, давили сверху. В глазах помутилось, а в голове, словно кто-то разбил хрустальный бокал. Руки вернули себе податливость человеческой плоти и зубы спидеров впились в них. Каждый матерый бегун грыз свою конечность и отчего-то не держался за нее, вцепившись зубами, а то и дело хватал, раня в новых местах.

Василий не ждал подмоги от Трактора. Скосив взгляд, он увидел трех мертвых матерых бегунов возле его тела. Четвертый спидер кусал лицо мертвого иммунного. В место носа и губ остались только изодранные, еще нормальными человеческими зубами, ошметки. Оставалось надеяться только на самого себя, а сил после отката дара Улья было мало.

Заскрипев зубами, Феррум на секунду вырвал руку из пасти одного из спидеров, оставив при этом в ней изрядный кусок собственной плоти. Сворачивать шеи он не умел, и пришлось учиться на ходу. Взяв голову одного из матерых бегунов за подбородок и шею, Павлов стал сворачивать ее на бок, преодолевая нечеловечески сильное сопротивление. Сопротивлявшийся бегун участил удары по бокам и заурчал в другой тональности. Изменение урчания как будто подхлестнуло и второго спидера. Он стал рвать плечо Василия точно бешеный пес.

Наконец, тело выбранного матерого бегуна обмякла. Хруст шеи может и был, но за урчанием второго спидера Феррум его не услышал. Кое-как сбросив с себя труп, Павлов извернулся и подмял под себя второго зараженного. Тут на него со спины навалился спидер, до этого глодавший лицо Тракториста. Он собирался вцепиться прямо в шею, но Василий успел дернуться в сторону и укус пришелся на трапециевидную мышцу. Видимо ему понравилось, поскольку вгрызся он основательно. Вцепился зубами и стал дергать всем телом назад, пытаясь вырвать кусок.

Остальное Феррум помнил совсем смутно. Как-то раздавил споровый мешок подмятого под себя спидера и как-то справлялся с висящим на спине. После этого даже подняться не смог, но толпа, из которой многие понимали толк в этой не очень зрелищной для избалованного всякими боевиками взгляда, свистела и кричала. Им понравилось. На песок арены выбежали охранники и уволокли Павлова через гладиаторский выход. Кто-то посчитал состояние гладиатора по серьезному плохим и охрана под руки потащила его в местный лазарет. Тащили вдвоем, но Василий был уверен, что сумей он идти сам, то обошлись бы одним охранником.

В лазарете Ферума осмотрел какой-то фельдшер. Он дал Павлову напиться вдоволь живуна и велел выпить полстакана раствора гороха в уксусе, чтобы облегчить последствия отката. Затем медик промыл раны и обработал их какой-то пахучей, ускоряющей заживление, мазью. На этом все процедуры были закончены, и фельдшер констатировал, что к утру пациент будет более или менее в норме. Василий к этому времени, благодаря раствору гороха и живуну восстановился до такой степени, что до камеры шёл сам. При этом сопровождал его уже один охранник. При процедуре присутствовал тоже только он. Второй ВОХРовец куда-то испарился еще в начале процедур.

Поход в лазарет и все остальное было показательным. Не вызови он у толпы бурных положительных эмоций, о таком обращении можно было и не мечтать. Скорее всего, бросили бы его прямиком в камеру, а ему бы бросили бинты с дополнительной порцией живуна и на этом все. Промывай раны сам. Хочешь, делай это водой из-под крана, а хочешь трать живун. Бунтуйся тоже сам или проси об этом напарника, что в случае Феррума было абсолютно не приемлемо.

Однако Павлов, несмотря на такое обращение с хорошими гладиаторами не собирался становиться таковым, впрочем, как и плохим. Правда, он собирался использовать такое отношение к перспективным бойцам в своих целях. Василий решил, что к черту долгую подготовку и к черту планы по устранению сокамерника. Ждать до вечера и надеяться пережить очередное развлечение муров Феррум не собирался. Нужно было действовать прямо сейчас, несмотря на еще не слишком хорошее состояние. Кое-какой план у него был. Достаточно шаткий, но имеющий право на жизнь план.

Когда двери камеры открылись, Василий вышел из нее преисполненный решимости и, рассекая движущуюся массу людей, направился прямиком к крестному. Бурому он доверял крайне слабо, но доверия к нему было все же больше, чем к остальным гладиаторам и решил сделать его своим соучастником вот уже прямо сейчас. Тонкий момент, но куда деваться, если до завтра ты уже можешь не дожить?

– Привет, – сказал необычно хмурый Бур, красовавшийся бланшем под глазом, имевшим застарелый вид и поджившей рассечённой щекой.

– Кто тебя так? – без задней мысли спросил Феррум.

– Нас с Крестом выпустили на арену друг против друга, – холодно сказал он, и Павлову сразу же стало понятно, почему не видно крестного его крестного.

Креститель однозначно мёртв и его тело уже разделами ради потрохов для внешников. Возможно, даже его внутренние органы уже прошли необходимые анализы и отвезены на ближайшую их базу.

– Соболезную, но горевать не время. Нужно чтобы ты в зале меня ранил. Что бы крови было много и вид у раны страшный, но чтобы после этого я остался в приемлемой форме, – он говорил быстро и так тихо, что даже шедший вплотную перед ним Бур едва расслышал.

– Не говори тут о таком, – змеей прошипел крестный и ускорил шаг, чтобы оторваться от Василия.

Феррум не стал пытаться его догнать, а спокойно пошёл в тренажерку. При этом он не забывал поглядывать по сторонам и не замечал признаков того, что их разговор кто-то услышал. Дополнительным индикатором отсутствия тревоги был Сявка, который спокойно топал вместе со всеми и к охране вроде бы не подходил. Главное, чтобы он ничего не заподозрил сейчас, а через час, даже полчаса уже будет поздно.

В зале Бурый практически сразу же направился к гирям, к которым кроме него самого редко кто подходил. Павлов тут же пошёл к нему и стал молча рядом разминуться. Поглядывая на крестного и давая возможность ему заговорить первым, он то и дело прикладывался к бутылке с живуном. Живца не хотелось, и пить его сейчас было, мягко говоря, не полезно, но на возможные последствия Василию сейчас было наплевать. Он пытался вернуть свое состояние в хоть чуть-чуть лучшую форму.

– Ну, я понимаю, что ты задумал и помогу чем смогу. Подробности объяснять опасно. Могут услышать. Скажи только когда? – говоря это, Бур выглядел крайне целеустремлённо и не прекращал рывков гири.

– Да прямо сейчас, – Василий приостановил разминку.

– Метод, думаю, значения не имеет? – гиря взлетала вверх на высоту вытянутой над головой руки и опускалась вниз, проходя меж ног Бурого.

– Ну, хорошо, – вздохнул Бур, и в тот же момент гиря из его рук вылетела в сторону крестника.

Феррум хотел шарахнуться в сторону, но было поздно. Гиря, отправившаяся в полет, смела кого-то висевшего на турнике. Павлов стал оборачиваться, когда его снес с ног Бур, бросивший вторую гирю на коврик и рванувший к турнику. В глазах Василия потемнело от боли прошедшейся по плечу. С него будто кожу без анестезии содрали. Хотя почему будто? Кожа на тыльной стороне плеча исчезла. Рана не глубокая, но довольно обширная и крови быстро становится много. Выглядело внушительно. Легко можно было подумать, что гиря все же задела его и нанесла эту рану.

– Салах, ты как?! Салах! – заголосил крестный, суетясь вокруг свернувшегося точно эмбрион в утробе матери, человека.

– Сууукааа, – провыл он на одной ноте, вместо ответа.

– Всё к дальней стене! Пострадавшие на месте! – наконец, среагировал один из охранников с одного из балконов.

Народ, уже итак бросивший свои дела, стал отходить к стене. Остался только лежащий под турником, похожий на турка мужик , с именем Салах и Феррум, стоявший и наблюдавший как по его руке вниз стекает кровь. Дверь в зал открылась, и в помещение вошло двое охранников. Остальные остались за дверью. Один из охранников прошёл к турнику и взглянул на поверженного гирей гладиатора вблизи. Второй остался у двери.

– Сявка и ты херов гиревик сюда, – велел смотревший раненого охранник и от толпы отделились стукач и Бурый.

– Что там? – спросил один из балконщиков.

– Да хер его знает. Вроде загнуться не должен, но нужно показать лепиле! Вдруг там что-нибудь внутри порвалось! – ответил тот, что осматривал раненых и тут же велел Василию. – Подтягивайся к двери, а то кровишь будто свин недорезанный, – потом спросил. – Чем тебя?

– Вроде гирей, – Феррум пожал плечами, потом подхватил с пола выроненную бутылку с живуном и пошёл к двери.

– Давайте поднимайте этого дохода и тащим в лазарет, – велел охранник, определив план действий.

– Я сам доведу, – Бур подхватил синеющего раненого и поднял на ноги.

– Сявка останься. Кек ты давай вперед, – решил охранник и отправил второго мура вперёд.

– Справитесь? – спросил кто-то из вохры на выходе.

– Да уж как-нибудь, – махнул рукой, идущий впереди Кек.

Они прошли по коридору. Пару раз повернули, а потом Бур не выдержал и стал действовать сам в нарушение планов Феррума, желавшего дойти до лазарета. Он без жалости к раненому швырнул едва плетущегося человека точно туже гирю. Павлов, шедший чуть впереди и старавшийся без перегибов изображать серьёзно раненого, тут же с рычанием бросился на мура шедшего перед ним. Тот стал оборачиваться и, поняв в чем дело, начал скидывать АКСУ с плеча. Делал он это шустро, но все же чуточку не успел. Василий сбил его на пол и стал бить руками, превратившимися в железо. Сначала по руке, чтобы выбить автомат, потом в лицо, чтобы голова мотнулась назад, и открылось горло. Третий удар кулаком в кадык с такой силой, чтобы вмять его и не оставить врагу шансов на выживание.

Шедший сзади мур оказался не менее шустрым мужиком, чем его напарник и почти увернулся от брошенного в него раненого, но живой снаряд его все же зацепил, сбив на пол. Мур, уже лежа на полу, вскинул раскрытую ладонь и в сторону Бурого ударил поток пламени. Бур отпрянул назад, и пламя только опалило бороду. Факел опал, и гладиатор ринулся вперёд. Этот охранник был вооружён только пистолетом и потянулся к кобуре, но тут в дело вступил Салах. Несмотря на пережитое он нашёл в себе силы вцепиться в руку врага и пока тот его стряхивал с руки, подоспел Бурый. Феррум схватил автомат ещё хрипящего поверженного им мура, но уже все было кончено. Бур применил свой дар на полную и теперь у охранника не было головы, а вокруг все оказалось в крови и мелком человеческом фарше с почти микроскопическими осколками костей.

– Я знал, что так будет, – Бурый, с залитым кровью врага лицом, улыбался и потрясал в воздухе кулаками, походя в этот момент на варвара язычника.

– Бур, ты конченная сука, – просипел с пола так же сильно залитый кровью и заляпанный всем остальным Салах.

– Бур бери ствол. Времени мало, – велел Феррум.

Железнорукий уже снял с мертвого охранника подсумок с тремя полными потертыми железными магазинами АК вместе с поясом и, одевая его на себя на ходу, направился обратно к камерам и тренажёрном залу.

– Ты куда? – остановил его крестный, забирающий из кобуры пистолет Макарова с единственною запасной обоймой и засовывая ее в карман шорт.

– Раз уж мы не ушли далеко, нужно попробовать освободить остальных. Так будет больше шансов на прорыв в город, – ответил Павлов, остановившись и осматривая взятый трофеем АКСУ.

Автомат ему достался старый. Год выпуска 1985. Соответственно пластмассовая рукоять, деревянное цевье и ствольная накладка. Естественно никаких планок и креплений под всяческую навеску. Даже банального ласточкиного хвоста не было. Сам автомат изрядно потерт. К муру он попал явно не со склада длительного хранения, а после долгого использования.

– Там охрана. У них оружие и дистанционные дары, – логично засомневался в затее своего крестника, Бурый.

– Охрана везде, – сказал на это Феррум, и тут завыла сирена. – Давай за мной! Салах ты тоже ползи следом! – прокричал Василий, глядя на камеры видеонаблюдения, из-за которых и поднялась тревога и побежал.

– Внимание всем! Внимание всем! Побег! Повторяю! Побег! Убито двое охранников! Трое вооружённых гладиаторов в коридоре... – К сирене присоединился голос оператора, сидевшего за пультом охраны, разнесенный громкоговорителями по всей Арене.

– Бур ты ключ от решёток взял! – прокричал на ходу Феррум, который сам этого второпях не сделал.

– Бля! – ругнулся Бурый и метнулся обратно к трупу.

– Я возьму! – остановил его, вроде бы потихоньку оживающий Салах, в этот момент, забиравший у одного из трупов шоковую дубинку.

Павлов не стал ждать их, а ломанулся вперёд. Сейчас каждая секунда была дорога, а они и так потеряли время. Правда, беспрепятственно убежал не далеко. За поворотом он наткнулся на двух муров, которые спешили в их сторону по коридору и не были готовы к встрече. Один держал АКСУ за цевье одной рукой, а у второго такой же висел на груди. Зато Василий был готов. Он держал автомат в боевом положении, и ему оставалось только выстрелить. Феррум даже не целился особо. Перечеркнул очередью патронов на семь коридор. В одного охранника попала единственная пуля, но после неё он упал как подрубленное дерево и больше не подавал признаков жизни. Второму же досталось три «гостинца», но он был ещё жив и пытался дотянуться до выроненного автомата. Этого ему не дала сделать короткая очередь, хладнокровно выпущенная в голову.

Уже четвертый труп был на счету Феррума за время пребывания в Улье и он не испытывал по этому поводу даже малейшего сожаления, хотя не был уверен, что в том мире смог бы убить обычного преступника. Там у коровника, когда банда Калача со звероводом насиловали Панду, в нем действительно что-то кардинально изменилось, а возможно он просто не видел в этих человеческих существах настоящих людей.

Павлов склонился над трупом одного из автоматчиков, а Бур стал разоружать второго. У Василия был брезентовый подсумок на 4 магазина и один из его карманов пустовал. Туда он сунул бакелитовый магазин из подсумка убитого охранника. Отстегнул от автомата початый железный магазин и заменил на еще один полный бакелитовый с трупа. Кроме магазинов взял еще универсальный ключ от решёток. Пусть на всякий будет запасной, а то мало ли что может случиться с отставшим Салахом. Да он банально может не успеть. Менять автомат на осовремененный АКСУ с пластиковым цевьем и накладкой ствольной коробки не стал, а оставил его отстающему союзнику. Крестный тоже взял себе ключ со второго мура и присовокупил к ранее взятому ПМ ещё и укорот со складным пластиковым г-образным прикладом, кучей планок и складной рукояткой управления огнем. Весь в крови с АКСУ в руках и рукояткой пистолета, сейчас торчащей из кармана, он смотрелся страшно, несмотря на короткие шорты. Эдакий демон войны, сбежавший с соревнований по лёгкой атлетике.

Довооружившись, снова устремились вперед и едва не нарвались. Дальше был поворот к камерам и спортзалу. Там уже успели занять позицию четверо охранников, и уж они-то были готовы к бою. Пули засвистели, зарикошетили от стен. Закричал раненый в руку Бурый. Василию пулей рвануло левое ухо, но он в горячке почуял это не сразу. Только чудом никого не убило, и оба беглеца успели нырнуть обратно за угол. Огонь тут же прекратился, но сомневаться в том, что его откроют вновь, как только беглецы высунутся, не приходилось ни на секунду.

– Сможешь вскрыть стену?! – перекрикивая сирену, Феррум кивнул на железо коридорных стен рядом с собой.

– Нет! Мой дар так не действует! – отозвался тот.

Павлов выглянул из-за угла и едва не схлопотал пулю в голову, но медлить было нельзя. Вот-вот зажмут с двух сторон и тогда или скрутят, каким-нибудь способным лишить возможности сопротивляться даром, или попросту прикончат и распотрошат на органы для внешников.

– Я их прижму, а ты подключайся! – крикнул Феррум и, прикрыв глаза, сделал пару быстрых вздохов в бесполезной попытке успокоить тряску рук.

Активировав свой дар, Павлов высунул металлические руки с укоротом за угол. Нажал на спусковой крючок. О прицельной стрельбе и речи не шло, но бывший милиционер садил из АКСУ без перерыва, заставляя этим бандитов и носа не высовывать. Бурый высунулся из-за угла и дал короткую очередь, а потом, презрев опасность, точно обезумевший от ярости и мухоморов берсеркер, бросился на позицию муров. Василию ничего не оставалось, как сменить опустевший магазин и бросится следом.

Может им повезло и Улей с местным богом были на их стороне, а может Муры оказались не готовы к такой решительной атаке, но даже новых ран никто из гладиаторов не получил. Бур влетел на их позицию и стал поливать все вокруг себя свинцом. Кто-то из охранников тоже стрелял, но по какой-то причине не попал в окровавленного рейдера или вообще попал в место него в кого-то из своих товарищей.

Не успела стихнуть стрельба у них, как выстрелы раздались впереди в коридоре, но не из тренажёрки, а со стороны камерного блока. Послышались крики боли и отчаяния, громкий мат. Охрана, повинуясь кем-то составленной инструкции, решила вывести рабов из тренажёрного зала и распихать их по камерам. Однако гладиаторы, подхлестнутые начавшимся переполохом, воспользовались моментом и напали на вооружённых, но относительно малочисленных охранников муров. Наверняка многие погибли, прежде чем удалось захватить оружие, но это сделать удалось.

– Внимание! Внимание! В камерном блоке массовый побег рабов! Повторяю! Массовый побег рабов! – оператор наблюдения оповестил всех причастных и не очень, об успехе восстания.

Глава 19

19 глава (день шестой):

Под это доносившееся из динамика под потолком оповещение, Феррум едва не выстрелил в вооружённых взятым с охраны оружием гладиаторов. Они злые и готовые убивать выскочили на него со стороны камерного блока. Один направил оружие на Павлова и Бурого, а второй неестественно высоко и далеко прыгнув, сломал камеру видеонаблюдения.

– Вперёд! Вперёд! Не стоим! – замахал руками третий, направляя бойцов дальше по коридору.

Люди побежали вперёд, скрываясь за поворотом. Безоружные подбежали к телам убитых крестным муров и стали быстро их обирать, забирая только по единице оружия и не хватая лишнего. В бойцах чувствовалась готовность. Они действовали не как Феррум с Буром, практически без подготовки, а успели получить какой-то инструктаж, что косвенно подтвердил командовавший всем мужик. Отправив людей вперёд, вождь начатого Павловым восстания подошёл к ним.

– Что же вы уроды?! Из-за вашей выходки пришлось все форсировать, а мы не совсем готовы! Теперь неизвестно как выйдет! – качая кудрявой головой, командир выказал свое недовольство.

– Так не форсировал бы, – пожал плечами Павлов.

– Вас бы кокнули, а нас всех через ментата на всякий случай и все! Давайте со всеми теперь! Вперёд! – седоватый мужик указал направление рукой.

– В планы не посвятишь?! – спросил Василий, не особо спеша под пули.

– Вы же не посчитали нужным сказать о своих планах что-то мне! Давайте! Промедление равно смерти! – он снова интенсивно замахал руками.

– Пошли! – махнул Бурый, и они двинулись лёгким бегом за передовым отрядом, неспешно обгоняя основную, не столь инициативную часть толпы.

– Кто это?! – спросил Феррум на ходу.

– Боцман! Крутой мужик! Из флотских! Вроде воевал до Улья! – дал предельно короткую характеристику на лидера побега Бур.

– Ты знал о его плане?! – уточнил на всякий случай Павлов.

– Откуда?! – крестный только пальцем у виска не покрутил.

Впереди загремели выстрелы, но все быстро стихло. Василий увидел только, как кто-то из гладиаторов прыгнул на потолок и, опираясь на него, точно на пол, стал стрелять по охране. Бойцы Боцмана сумели быстро прорвать спешно выставленный заслон, но это было только начало. Расслабленная рутинной службой охрана Арены, только сбрасывала с себя сонное оцепенение. Однако уже вскрыли оружейную комнату и выдавали дополнительный боекомплект. Выставили усиленную охрану на самых важных точках Арены. Скорее всего, ВС стаба уже были оповещены и спешно собирали силы, чтобы стянуть кольцо вокруг этого проклятого места. Феррум понимал, что будет тяжело, но сомнений в успехе быть не могло. Ему ни в коем случае нельзя было сомневаться. Павлов и не сомневался. Сейчас он был готов, если понадобится, сам встать в первую линию идущих на прорыв и приложить все силы.

Боцман понимал, что у них нет шансов в долговременной схватке и толпа беглецов, не жалея себя, рвалась к ближайшему выходу. Гладиаторы гибли, но с настойчивостью обреченных пробивались вперёд. Самый ожесточённый отпор их ждал у самого выхода. Там успели установить пулемет, простреливавший довольно длинный коридор. Почти треть бойцов полегла, но благодаря нескольким гладиаторам с дарами на защиту, рубеж все же взяли и вырвались наружу. Во время последней стычки Ферруму рикошетом пули зацепило голень, а Бурому прострелили бок и он потерял немало крови, но даже сейчас улыбался во все 32 зуба. Запах свободы пьянил его, хотя от настоящей свободы они были ещё далеко.

– Нужен транспорт! Будем вырваться из стаба! – объявил всем Боцман, зыркая по сторонам в поисках врага и транспорта.

– Бур, я с ними не еду, – тут же предупредил товарища Феррум.

– Что так? – спросил крестный, щупая рану в боку, с потихоньку сочащейся наружу кровью.

– У меня дела в стабе. Мне нельзя на прорыв, – не стал вдаваться в глубокие подробности Павлов.

– Тогда я с тобой. Сейчас нужно где-то сныкаться и зализать раны, – принял решение крестный.

– Может лучше с ними? – Феррум не был уверен, что прятаться во враждебном городе хороший вариант для раненого.

– Нахрапом хорошо в начале было, пока муркеты не очухались, а теперь у них шансов нет. Покрошат их, как пить дать, а с тобой у меня может быть будет нормальный шанс. Сейчас надо заныкаться, отлежаться и найти способ просочиться, через стены по-тихому. Ну, а попутно можно будет и твои дела в городе обтяпать, – Бурый был уверен в своих словах.

– Пойдём, – кивнул Павлов и двое вооружённых людей, помогая друг другу, не слишком уверенно направились к домам контейнерам.

Им никто не мешал. Силы стаба муров еще не взяли район под контроль, а охрана Арены пока не набралась смены высовываться из здания. Гладиаторы разбегались во все стороны, точно тараканы по кухне при включённом свете. Кто-то собирался действовать подобно Ферруму с Бурым или просто напоследок навести побольше шороху в этом городишке, а кто-то действительно искал транспорт для попытки прорыва через половину мурского стаба и ворота. В это достаточно раннее время улицы Узлового были пусты, и отыскать машину было не так просто даже на центральных улицах, а Арена стояла далеко не в центре стаба и вышли они из неё с задней части, где и в лучшее время народ катался не часто.

Нырнув в переулок, Павлов и его крестный зашагали по нему, выискивая место, где можно спрятаться. С их видом трудно было затеряться в толпе на стабе и хорошо, что толпы не было. За Ареной многие дома были явно пустыми. Хватало голых фундаментов, залитых под установку стандартных домиков. Заметили контейнер, зарытый в грунт и залитый в фундамент в качестве подвала. Попалось несколько домов из настоящих вагонов. Точнее это даже не были полноценные дома. Просто кто-то приволок пассажирские железнодорожные вагоны и поставил прямо колёсами на землю. За вагонами так же никто не ухаживал. Колеса они успели изрядно утонуть в грунте. От этого некоторые из них накренились на тот или иной бок.

Однозначно вагоны считались жильём худшего порядка и, уходя дальше от Арены, беглецы встречали их все больше. Они пришли в настоящие местные трущобы, где царила своя придонная жизнь. Здесь жили даже не работяги, добытчики сталкеры или настоящие муры, а отрепье. Стравившиеся от разной дури наркоманы, конченые, готовые пить все, что горит и в любых количествах алкаши, просто опустившиеся существа. Эти люди варились здесь, в своём котле, почти ненужные официальным властям стаба. Они имели еще меньше прав, чем новичок на стандартном кластере и заканчивали плохо. Те, кто еще сохранял какие-то остатки разума, перебирался по трущобам точно партизаны вблизи врага – короткими перебежками. Если не хватало мяса на кластерах или просто лень было на них выбираться, то некоторые муры могли попробовать наловить двуногую добычу и тут. Это за нужных стабу работяг, строителей, уборщиков, внутреннюю охрану и прочих подобных администрация могла спросить, да и сами они могли огрызнуться, а местных считали за мусор под ногами, и огрызаться им было нечем.

– Всё. Я плыву, – признался Бур, почти повисая на плече, не так сильно пострадавшего и чувствовавшего себя значительно лучше, товарища.

Боевого задора и запаса сил, прилично пожившего иммунного, хватило минут на 15 дороги от Арены. 15 минут вроде не много и ушли они совсем недалеко, но Василий с такими ранами, что были у его крестного, как и любой другой свежак и столько бы не протянул. Потеря крови и болевой шок, возможно, свалили бы свежего ещё в Арене или на выходе из неё. Потребовался бы хотя бы укол антишокового и помощь врача, а лучше укол спека и помощь знахаря. Бура срочно нужно было перевязать, напоить живцом, дать покоя. В их ситуации этим можно было и ограничиться. Таких мер вполне хватило бы, чтобы он за пару дней пусть не начал скакать горным козлом, но смог ходить сам.

– Понятно, – сказав это скорее для себя, чем для товарища, Феррум свернул к ближайшей бичевне из контейнера.

Покрытое ржавчиной и покосившееся убожество, домом назвать уже было сложно, но сейчас Павлов не обратил на этот факт внимания. Обойдя угол строения, Василий посадил товарища у входа спиной к стене. Покосившаяся дверь оказалась запрета изнутри, но ее перекос был таким, что Феррум смог сунуть в щель палец и скинуть обыкновенный крючок служивший запором. Беглец ожидал, что кто-то запротестует такому его маневру или даже ударит его по руке, но ничего подобного не последовало. Он вошел, приготовив к бою трофейный ПМ и морща нос от застарелого запаха мертвечины. Несмотря на запах, он осмотрелся в доме и заметил ногу отчасти мумифицированного трупа, торчащего из-под вороха тряпок. Кто-то из местных обитателей загнулся от отсутствия живца, передоза или даже трясучки и это было не удивительно. Ферруму ничего не оставалось, как подхватить с вешалки на стене несколько тряпок и выйти. Тряпки были далеко не чистые и не подходящего качества, но бинтов что-то нигде не валялось да и накинуть, хотя бы для маскировки нужно было хоть что-то.

– Ну, что там? Гадюжник? – сказал Бурый, что был все ещё в сознание, но передвигаться сам уже не мог.

– Бомж, какой-то зажмурился. Тут вообще все на бомжатник похоже, – ответил Василий.

– Ну, может для нас и самое оно, – нашёл силы усмехнуться Бурый.

– Может оно, а может не оно. Я бы беглецов именно в таком месте в первую очередь искал, – Феррум склонился над спутником, разорвал надетую на него не годную на бинт майку и в меру своих умений стал его перевязывать подручными материалами. – Я не знаю, что это за трущобы и почему их не снесли, но здесь, таким как мы легче всего спрятаться, а значит и искать надо начинать отсюда.

– Твоя правда, но я в тебя верю, – Бур скривился во время перевязки.

– Ты, бля, давай на чистоту, – Павлов даже бросил возиться с тряпками и отпрянул от раненого, но оружия не поднял. – Что за херня с тобой? Взглядики. Обмолвочки...

– Всё нормально крестник. Ни хипешуй. Мне давно сказали, что ты вытащишь меня из мурятни, – остановил его вспышку Бур.

– Это как? – нахмурился Василий.

– Давай потом. Не тот момент, – сказал Бурый и Феррум кивнул, признавал его правоту.

Где-то вдали постреливали с самого начала, а теперь, что-то не слабо рвануло примерно в той стороне, откуда они пришли, но гораздо дальше. Это могло значить как развитие успеха побега гладиаторов, так и их полный провал. Павлову хотелось верить в первое. Если они прорвутся за пределы стаба, то искать в городе сильно не будут. Однако вера верой, но он понимал, что шансов на успех нет, и союзников задавил или вот-вот задавят, а значит нужно торопиться ещё сильнее. Поскольку по его прикидкам скоро должны были начать искать выживших и рассеявшихся по городу рабов. Василий считал самым разумным зачистить город по горячим следам и рассчитывал, что враги могут посчитать так же.

Укрытием беглецам в итоге послужили развалины какого-то относительно капитального здания. Кто-то залил фундамент, возможно даже пытаясь построить дом своими руками, а на него поставил сруб с деревянным черновым полом, потолком и крышей. Окон же этот человек или люди даже поставить не успели, как и провести какие-то отделочные работы внутри дома пятистенка. Все это было давно, поскольку дом не просто был не достроен, но и начал разрушаться. Крыша в одном месте успела провалиться и перекоситься. От заборчика, прихватывавшего небольшой участок, мало что осталось. Всё заросло буйной растительностью.

Павлов думал затащить совсем обессилившего Бурого на чердак, но попав в дом, увидел люк в черновом полу. Оказалось что под домом закопан очередной контейнер. Они спустились туда по приставной лестнице и, закрыв люк, оказались в кромешной темноте в пустом помещении. Недолго отдохнули. Крестный уснул, а Феррум понял, что нужно действовать дальше. Им нужен был хотя бы живчик, а у них на двоих не уцелело ни одной ёмкости с напитком. Что не выпили, то потеряли во время прорыва.

Чуть поразмыслив, Василий оставил Бурого в подвале, а сам выбрался наверх, прихватив ПМ, АКСУ и большую часть имеющихся у них патронов. Пусть не самое лучшее, но привычное ещё по старому миру оружие успокаивало. С ним он, если что сможет принять короткий бой и увести возможную погоню от выбранного дома, а там либо сгинет, либо вернётся к крестному чтобы выяснить, что значили его слова о том, что ему кто-то сказал, будто Феррум вытащит его из рабства.