Текст книги "Хроника революции"

Автор книги: Николай Старилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Николай II – Александре Федоровне, 19 часов 06 минут: "Ее величеству. Сердечно благодарю за письмо. Выезжаю завтра 2.30. Конная гвардия получила приказание немедленно выступить из Новгорода в Петроград. Бог даст, беспорядки в войсках скоро будут прекращены. Всегда с тобой. Сердечный привет всем Ники".

– А вдруг они захотят закончить войну? Мы на это согласиться не можем (Выступление Шульгина на заседании Думы 27 февраля 1917 г.).

Генерал Беляев – генералу Алексееву, 19 часов 22 минуты: "Положение в Петрограде становится весьма серьезным. Военный мятеж немногими оставшимися верными долгу частями погасить пока не удается, напротив того, многие части постепенно присоединяются к мятежникам. Начались пожары, бороться с ними нет средств. Необходимо спешное прибытие действительно надежных частей, притом в достаточном количестве, для одновременных действий в различных частях города".

Генерал Беляев – генералу Алексееву, 19 часов 29 минут: "Совет Министров признал необходимым объявить Петроград на осадном положении. Ввиду проявленной генерала Хабаловым растерянности назначил в помощь ему генерала Занкевича, так как генерал Чебыкин отсутствует".

– Мы увидели толпу человек около ста. Толпа первым долгом спросила, где помещаются наши арестованные, и ей тотчас же поспешили указать. С красным флагом народ в сопровождении гренадеров двинулся большой массой и освободил арестованных. Толпа выросла и все продолжала убеждать гренадеров присоединиться к народу (рассказ гренадера корреспонденту "Правды" 11 марта 1917 г.).

– В 8 часов вечера около нашей казармы, где находилась команда пулеметчиков, пришла толпа восставшего народа, которого мы с нетерпением дожидались (рассказ солдата-семеновца 16 марта).

Генерал Хабалов – генералу Алексееву, 20 часов 10 минут: "Прошу доложить его императорскому величеству, что исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог. Большинство частей одни за другими изменили своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников. Другие части побратались с мятежниками и обратили свое оружие против верных его величеству войск. Оставшиеся верными долгу весь день боролись против мятежников, понеся большие потери. К вечеру мятежники овладели большею частью столицы. Верными присяге остаются небольшие части разных полков, стянутые у Зимнего дворца под начальством генерал-майора Занкевича, с коими буду продолжать борьбу".

Николай II – Александре Федоровне, 27 февраля: "Мое сокровище! Нежно благодарю за твое милое письмо. Это будет моим последним. Как счастлив я при мысли, что увидимся через 2 дня! У меня много дела, и потому письмо мое кратко. После вчерашних известий из города я видел здесь много испуганных лиц. К счастью, Алексеев спокоен, но полагает, что необходимо назначить очень энергичного человека, чтобы заставить министров работать для разрешения вопросов. Это, конечно, совершенно справедливо. Беспорядки в войсках происходят от роты выздоравливающих, как я слышал. Удивляюсь, что делает Павел3? Он должен был бы держать их в руках. Благослови тебя бог, мое дорогое Солнышко, крепко целую тебя, детей.

Навеки твой Ники".

Дневник Николая II: "27-го февраля. Понедельник. В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад, к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия! Был недолго у доклада. Днем сделал прогулку по шоссе на Оршу. Погода стояла солнечная. После обеда решил ехать в Царское Село поскорее и в час ночи перебрался в поезд".

Генерал Алексеев – генералу Беляеву, 22 часа 25 минут: "По высочайшему повелению главнокомандующим Петроградского военного округа назначается генерал-адъютант Иванов с чрезвычайными полномочиями. Двадцать восьмого февраля вместе с генерал-адъютантом Ивановым в Петроград высылается из ставки три роты георгиевского батальона. От северного фронта высылается бригада 15-й кавалерийской дивизии и бригада пехоты. От западного фронта высылаются одна бригада Уральской казачьей или одна бригада второй кавалерийской дивизии, одна бригада пехоты. Прошу срочно сформировать для генерал-адъютанта Иванова штаб из чинов Главного упраления Генерального штаба, Главного штаба и штаба округа. От Западного и Северного фронтов, кроме того, будет назначено по одной кольтовской пулеметной команде. Срочно телеграфируйте, вызвана ли вами из Павловска гвардейская запасная батарея".

Разговор по прямому проводу генерала Алексеева с великим князем Михаилом Александровичем, 22 часа 30 минут: – У аппарата великий князь Михаил Александрович. Прошу вас доложить от моего имени государю императору нижеследующее: для немедленного успокоения принявшего крупные размеры движения, по глубокому убеждению, необходимо увольнение всего состава Совета Министров, что подтвердил мне и князь Голицин. В случае увольнения кабинета наобходимо одновременно назначить заместителей. При теперешних условиях полагаю единственно остановить выбор на лице, облаченном доверием вашего императорского величества и пользующемся уважением в широких слоях, возложив на такое лицо обязанности председателя Совета Министров, ответственного единственно перед вашим императорским величеством. Необходимо поручить ему составить кабинет по его усмотрению. Ввиду чрезвычайно серьезного положения не угодно ли будет вашему императорскому величеству уполномочить меня безотлагательно объявить об этом от высочайшего императорского величества имени, причем с своей стороны полагаю, что таким лицом в настоящий момент мог бы быть князь Львов. Генерал-адъютант Михаил. – Сейчас доложу его императорскому величеству телеграмму вашего императорского высочества. Завтра государь император выезжает в Царское Село. Генерал-адъютант Алексеев. – Позволяю себе доложить, что если последует сейчас какое-либо повеление государя императора, то я немедленно телеграфирую его вашему императорскому высочеству. Генерал Алексеев. – Я буду ожидать ваш ответ в доме военного министра и прошу вас передать его по прямому проводу. Вместе с тем прошу доложить его императорскому величеству, что, по моему убеждению, приезд государя императора в Царское Село, может быть, желательно отложить на несколько дней. Генерал-адъютант Михаил. – У аппарата его императорское высочество великий князь Михаил Александрович? Государь император повелел мне от его имени благодарить ваше императорское высочество и доложить вам следующее. Первое. Ввиду чрезвычайных обстоятельств государь император не считает возможным отложить свой отъезд и выезжает завтра в два с половиной часа дня. Второе. Все мероприятия, касающиеся перемен в личном составе, его императорское величество отлагает до времени своего приезда в Царское Село. Третье. Завтра отправляется в Петроград генерал-адъютант Иванов в качестве главнокомандующего Петроградского округа, имея с собой надежный батальон. Четвертое. С завтрашнего числа с Северного и Западного фронтов начнут отправляться в Петроград из наиболее надежных частей четыре пехотных и четыре кавалерийских полка. Позвольте закончить личною просьбою о том, чтобы высказанные вашим императорским высочеством мысли в предшествовавшем сообщении вы изволили настойчиво поддержать при личных докладах его императорскому величеству как относительно замены современных деятелей Совета Министров, так и относительно способа выбора нового Совета, и да поможет вашему императорскому величеству господь бог в этом важном деле. Генерал Алексеев. – Со своей стороны сообщаю вам, что я опасаюсь, как бы не было упущено время до возвращения его величества, так как при настоящих условиях дорог буквально каждый час. – Благодарю вас, Михаил Васильевич, за принятый на себя труд. Желаю вам полного успеха. Генерал-адъютант Михаил. – Завтра при утреннем докладе еще раз доложу его императорскому величеству желательность теперь же принять некоторые меры, так как вполне сознаю, что в таких положениях упущенное время бывает невознаградимо. Желаю здоровья вашему императорскому высочеству и успеха в той помощи, которую вы желаете оказать государю императору в переживаемые нами решительные минуты, от которых зависит судьба и дальнейшего хода войны и жизни государства. Генерал Алексеев.

Генерал Беляев – генералу Алексееву, 23 часа 53 минуты: Из Царского Села вызваны небольшие части двух гвардейских запасных полков и по просьбе свиты генерала Гротена более войск из Царского Села вызывать не предложено. Батарея была вызвана из Петергофа, но грузиться в поезд для следования в Петроград отказалась. Так как батареи обоих училищ не имеют снарядов, артиллерийский огонь сегодня не применялся".

28 февраля 1917 года

Граф Капнист – начальнику Морского штаба Верховного главнокомандующего адмиралу Русину, 00 часов 35 минут: "Положение к вечеру таково: мятежные войска овладели Выборгской стороной, всей частью города от Литейного до Смольного и оттуда по Суворовскому и Спасской. Сейчас сообщают о стрельбе на Петроградской стороне. Сеньорен-конвент Государственной Думы по просьбе делегатов от мятежников избрал комитет водворения порядка в столице и для сношения с учреждениями и лицами. Сомнительно, однако, чтобы бушующую толпу можно было успокоить. Войска переходят легко на сторону мятежников. На улицах офицеров обезоруживают. Автомобили толпа отбирает. У нас отобрано три автомобиля, в том числе вашего высокопревосходительства, который вооруженные солдаты заставили выехать со двора моей квартиры, держат с Хижняком, которого заставили править машиной. Командование принял Беляев, но, судя по тому, что происходит, едва ли он справится. В городе отсутствие охраны, и хулиганы начали грабить. Семафоры порваны, поезда не ходят. Морской министр болен инфлюенцией, большая температура – 38°, лежит, ему лучше. Чувствуется полная анархия. Есть признаки, что у мятежников плана нет, но заметна некоторая организация, например кварталы от Литейного по Сергиевской и Таврической обставлены их часовыми. Я живу в штабе, считаю, что выезжать в Ставку до нового вашего распоряжения не могу".

Генерал Беляев – дворцовому коменданту Воейкову, 1 час 55 минут: "Мятежники заняли Мариинский дворец. Благодаря случайно услышанному по телефону разговору там теперь члены революционного правительства. Министры, кроме Покровского и Войновского-Кригера, заблаговременно ушли из дворца. Относительно этих двух сведений не имею".

Генерал Алексеев – генералам Рузскому и Эверту, 2 часа 12 минут: "Государь император повелел назначить сверх войск, высылаемых в Петроград, согласно предшествовавшей моей телеграммы, еще по одной пешей и одной конной батарее от каждого фронта, имея на орудие по одному зарядному ящику и сделав распоряжение о дополнительной присылке снарядов в хвосте всего движения назначенных войск. Краткий обзор событий в столице сообщу вам двадцать восьмого февраля".

Докладная записка главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерал-адъютанта Иванова – генералу Алексееву, 7 часов 23 минуты: "Начальнику штаба Верховного главнокомандующего. При представлении моем сего числа около 3 часов утра государю императору его императорскому величеству было благоугодно повелеть доложить вам для поставления в известность председателя Совета Министров следующее повеление его императорского величества: "Все министры должны исполнять все требования главнокомандующего Петроградским военным округом генерал-адъютанта Иванова беспрекословно".

Утром Каюров встретился со Шляпниковым, который сообщил ему о создании Петроградского Совета Рабочих Депутатов. Конечно же его радовало, что Шляпникову и еще нескольким видным работникам удалось пройти в Совет, но... Члены ЦК партии были арестованы накануне решающих событий, а Русское бюро ЦК явно оказалась не на высоте. Каюров грустно усмехнулся – какая польза от представителя ЦК товарища Шляпникова, если его фактическое руководство ограничилось отказом помочь достать оружие. Спору нет, хорошо, что ему удалось пройти в Исполком Совета, но разве для того гибли товарищи, чтобы нам составить "оппозицию" меньшевикам? – Мне кажется, нужно отправить товарищу Ленину телеграмму с просьбой немедленно выехать в Россию. Шляпников вздрогнул, как от пощечины, и едва заметно покраснел. – Бюро решает этот вопрос, – высокомерно произнес он. Каюров не смутился. – Побыстрей решайте, – сказал он сухо и взялся за кепку. – Слушай, товарищ Шляпников, ты что, не понимаешь, что нам нужно удержать массу в своих руках, иначе нашей победой воспользуется кто-то другой, только не мы – большевики, рабочие? Без настоящего руководства мы потеряем все, чего добились в эти дни. И кстати, борьба еще не кончена – царь в Ставке, а это двенадцать миллионов штыков. Выйдя на улицу. Каюров вспомнил октябрьские дни девятьсот пятого года, когда, словно грибы из-под земли после теплого осеннего дождя, откуда-то повылезали самозванные "друзья" рабочих и также быстро исчезли с горизонта рабочего движения, когда оно было подавлено. Неужели пролетарии опять дадут себя обмануть? Впрочем, как ни горько, но нужно реально смотреть на вещи. Много ли кадровых рабочих осталось на заводах: женщины, крестьяне, есть и сынки лавочников, прячущиеся от фронта. Каюров видел действующими на уликах только рабочих и небольшую группу студентов, больше того, он заметил, что лозунг "Долой войну" явно не встречает сочувствия меньшевиков и эсеров, прогуливающихся по панелям Невского. И вот теперь именно у этих полупредателей большинство в Совете. Как же это получилось? Ну ничего, настоящие выборы еще только начинаются. Больше всего он боялся говорунов, которые явятся под видом "друзей" к рабочим и солдатам. Поймут ли они, как опасны эти "друзья"? Вот что больше всего беспокоило рабочего-большевика. На Сампсониевском проспекте против фабрики Ландрина выстроились две роты довольно пожилых солдат инженерных войск, к ним подошли командир части и еще несколько офицеров. Поздоровавшись, командир обратился к солдатам с речью: – Поздравляю вас, братцы, с великим счастьем. Ненавистное всем правительство свернуто. Образовалось Временное правительство во главе с уважаемым всеми членом Государственной Думы князем Львовым. Теперь останется одно – победить врага внешнего. Временное правительство призывает вас к успокоению, просит вернуться в казармы и по-прежнему подчиняться своему начальству – господам офицерам. А теперь прошу по местам в казармы. – Рады стараться! – крикнули несколько солдат, но остальные смотрели растерянно и зло. Услышав эту сладкую речь посланца "друзей народа", Каюров протолкнулся вперед и крикнул: – Позвольте мне слово, господин командир! Последовало милостивое разрешение. – Товарищи солдаты! Вы только что слышали вашего командира, призывающего вернуться в казармы и снова подчиняться офицерам и ждать спокойно указаний от только что организованного Временного Правительства, возглавляемого помещиками Львовым и Родзянко. Товарищи! Разве для замены одного помещика другим на улицах Петрограда проливалась в течение трех дней кровь рабочих? Разве для этого гибли тысячи пролетарских борцов? Пролетариат Петрограда не пойдет на заводы, пока не добьется своих прав, пока не отвоюет землю у помещиков. Мы сможем успокоиться только тогда, когда на место всяких "благодетелей" народа сядет сам рабочий и мужик. А теперь, господа офицеры, позвольте обратиться к вам. Если вы действительно хотите счастья народу, то присоединяйтесь к нам. Ну так как? Отвечайте!.. Товарищи солдаты! Офицеры молчат, значит они пришли с другой целью, а потому предлагаю их арестовать и из своей среды избрать командный состав. Над строем солдат пронесся гул одобрения. Офицеры угрюмо молчали. Все произошло слишком быстро. Тут же избрали ротного командира, но куда идти? – В Думу! – крикнул кто-то. Его поддержали. "Ну что же, Совет тоже в Таврическом," – подумал Каюров и встал во главе колонны. В Думе он прошел в Екатерининский зал. Здесь Родзянко распинался перед раскрывшими рот от счастья солдатами – сам председатель Государственной Думы, его высокопревосходительство говорит для них, нахваливает! Родзянко воспевал их заслуги перед родиной, вспоминая Отечественную войну и Мамаево побоище. Все это было слишком старо, и Каюров, решив, что это не страшно революции, вернулся в свой район, где в это время по заводам проходили выборы в Совет, в отличие от вчерашнего дня они шли на всех заводах и фабриках.

Генерал Хабалов – генералу Алексееву, 8 часов 21 минута: "Число оставшихся верных долгу уменьшилось до 600 человек и до 500 всадников при 15 пулеметах, 12 орудиях с 80 патронами всего. Положение до чрезвычайности трудное".

Протокол допроса генерала Хабарова, 22 марта 1917 г.: Хабалов. В Адмиралтействе мы предполагали обороняться, заняв для обороны фасады, выходящие к Невскому. Артиллерия была поставлена во дворе. Пехота размещена по второму этажу. Пулеметы тоже на втором этаже – на подходящих для обстрела углах. Но события вскоре показали, что и оборона наша безнадежна. У нас не только не было патронов, почти не было снарядов, но, кроме того, еще и есть было нечего. Председатель. А сколько у вас было сил? Хабалов. Я думаю, тысячи полторы... Председатель. А дальше? Хабалов. Решили очистить Адмиралтейство. Решено было также сложить все оружие здесь... Председатель. Сдачи отряда не было? Хабалов. Просто все разошлись постепенно, оставив оружие. Сдачи не было. Кому же сдаваться? Сдаваться было некому. Председатель. Генерал, а вас кто задержал? Хабалов. Меня задержала толпа нижних чинов, которая осматривала это здание".

– Видишь, генерал, что вышло, а ведь грозил.. (Питерские рабочие генералу Хабалову при его аресте).

Генерал Алексеев – морскому министру адмиралу Григоровичу, 11 часов

05 минут:

"Государь император повелел в случае требования генерал-адъютанта Иванова назначить в его распоряжение два наиболее прочных батальона Кронштадтской крепостной артиллерии".

Генерал Беляев – генералу Алексееву, 11 часов 32 минуты. Копия: Орша, вслед, дворцовому коменданту: "Положение по-прежнему тревожное. Мятежники овладели во всех частях города важнейшими учреждениями. Войска под влиянием утомления, а равно пропаганды, бросают оружие и переходят на сторону мятежников или становятся нейтральными. Сейчас даже трудно указать, какое количество рот является действительно надежным. На улицах все время идет беспорядочная пальба, всякое движение прекращено, появляющихся офицеров и нижних чинов разоружают. При таких условиях сколько-нибудь нормальное течение государственных установлений и министерств прекратилось. Министры Покровский и Войновский-Кригер вчера в ночь выбрались из Мариинского дворца и сейчас находятся у себя. Скорейшее прибытие войск крайне желательно, ибо до прибытия надежной вооруженной силы мятежи и беспорядки будут только увеличиваться. Великий князь Михаил Александрович выехал из дома военного министра в 3 часа ночи, не мог проехать на вокзал и вернулся в Зимний дворец".

Генерал Эверт – генералу Трубецкому, начдиву 2-й кавалерийской дивизии, 11 часов 50 минут: "В то время как жестокий враг стоит упорной стеной на нашей родной земле, когда наши братья, томимые вражеской неволей, ждут не дождутся, когда эта стена рухнет под мощным усилием всей России, когда все мы чуем, что час победы близок, что враг напрягает последние силы перед надвигающимся грозным призраком печального для него конца, у нас за спиной, в столице, начались беспорядки. Спокойная работа заводов, которая обеспечивала наши армии снарядами, патронами, снаряжением и вооружением, необходимыми, чтобы окончательно сразить надменного врага, нарушена, и с каждым новым днем беспорядков уменьшается материальная мощь храбрых наших войск, стоящих лицом к лицу с коварным врагом. Каждый такой день приносит нам вред, а противнику идет на пользу. В твердом, непоколебимом решении довести в тесном единении с союзниками навязанную нам войну до победного конца государь император повелел призвать к восстановлению порядка и правильной работы в тылу полки из действующей армии. Передайте командируемым под вашим начальством полкам и батареям, что, исполняя высочайшее повеление и останавливая свой выбор на доблестных севцах, орловцах, павлоградцах и донских казаках 2-го наследника цесаревича полка с их батареями, я ни минуты не сомневаюсь, что, проникнутые, как и всегда, непоколебимой верностью царю и преданностью родине, они с честью выполнят возложенное на них в трудную для государства минуту ответственное дело, твердо памятуя, что порядок внутри России, который они призваны государем восстановить, нужен для победы над упорным врагом. Без этой победы невозможен мир, тот славный мир, который обеспечит свободное, спокойное и широкое процветание нашей родины. К этой победе до сих пор неуклонно шли их доблестные товарищи, смертью запечатлевшие верность престолу и России, к ней же всеми силами и помышлениями стремится вся армия и теперь. Напутствуя назначенные на государево дело полки, прошу вас напомнить им, что залог успешного выполнения возложенной на них задачи лежит в строжайшем внутреннем порядке и полной дисциплине их самих, дабы прежде всего они всегда и везде служили для всех живым примером верных слуг своего царя и родины".

Командующий Балтийским флотом адмирал Непенин – адмиралу Русину, 12 часов 00 минут: "Мною объявлены Свеаборг, Моонзундская и Абоская позиции на осадном положении. В подчиненных мне частях все в полном порядке".

Донесения в военную комиссию Временного Исполнительного Комитета Совета Рабочих Депутатов: "1. Стрельба с крыш из пулеметов по государственному банку Екатерининский канал № 27, 29, 31 и усиленно из редакции "Петроградского листка". 2. Санитары лазарета Зимнего дворца просят прислать туда отряд войск, чтобы арестовать скрывающихся там лиц и прекратить стрельбу с крыши из пулеметов и охранять дворец. 3. Из достоверного источника мы узнали, что к Зимнему дворцу подано несколько автомобилей с целью удрать из последнего. 4. С Морской, угол Невского и Телефонной улицы, требуют подкрепления. Там жандармы пулеметами расстреливают санитарные автомобили, так что раненых невозможно подбирать".

Ранним утром 28 февраля к Думе подошел в полном составе Волынский полк. Положение Родзянко было, мягко говоря, неловкое. Он послал царю телеграмму, моля назначить нового премьера для удушения революции, а тут революционные войска! Около двух часов стояли солдаты на морозе, пока колебалось сердце этого старого монархиста. Сердце его так и продолжало колебаться, чтобы через несколько месяцев твердо стать на сторону государя императора, но разум и соратники по несчастью революции требовали начать игру. И он решился. После команды "Смирно!" раздался голос Родзянко: – Ребята! Я сам старый солдат! Я понимаю, что привело вас сюда. Вы не изменили присяге. Как верные сыны Родины, вы пришли спасти ее и царя...

Родзянко передохнул, искоса посматривая, как там насчет царя ничего? Ничего, прошло. И продолжал: – Позвольте мне... как старому солдату приветствовать вас. Здорово, молодцы!

Воззвания Временного Комитета Государственной Думы, 28 февраля:

I

"Временный Комитет Государственной Думы обращается к жителям Петрограда с призывом во имя общих интересов щадить государственные и общественные учреждения и приспособления, как-то: телеграф, водокачки, электрические станции, трамваи, а также правительственные места и учреждения. Равным образом Комитет Государственной Думы поручает охране граждан заводы и фабрики, как работающие на оборону, так и общего пользования. Необходимо помнить, что порча и уничтожение учреждений и имуществ, не принося никому пользы, причиняет огромный вред как государству, так и всему населению, ибо всем одинаково нужна вода, свет и проч. Недопустимы также посягательства на жизнь и здоровье, а равным образом имущество частных лиц. Пролитие крови и разгром имущества лягут пятном на совесть людей, совершивших эти деяния, и могут принести, кроме того, неисчислимые бедствия всему населению столицы. Председатель Государственной Думы Михаил Родзянко".

II

"Временный Комитет членов Государственной Думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, Комитет выражает уверенность, что население и армия помогут в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желания населениям и могущего пользоваться его доверием. Председатель Государственной Думы Михаил Родзянко".

Перед подъездом Таврического дворца выстроились юнкера Михайловского артиллерийского училища. На крыльцо вышли Родзянко, Гучков, Львов и Керенский. Генерал, начальник училища, скомандовал: "Смир-но!" Юнкера взяли "на караул". Родзянко, потряхивая жирными щеками, произнес речь: – Я вас приветствую, господа офицеры и господа военные. Я приветствую вас, пришедших сюда и тем доказавших ваше желание помочь усилиям Государственной Думы водворить порядок в том разбушевавшемся море беспорядка, к которому нас привело несовершенство управления. Я приветствую вас еще и потому, что вы – молодежь – основа и будущее счастье великой России. Я твердо верю, что если вам угодно таким образом поддерживать усилия Государственной Думы, то мы достигнем той цели, которая даст счастье нашей Родине. Да здравствует наша дорогая Родина! Я твердо верю, что в ваших сердцах горит горячая любовь к Родине, и что в вашей дальнейшей деятельности вы поведете на ратные подвиги наши славные войска, и что победа наша будет обеспечена. Да здравствует Михаиловскоё артиллерийское училище! – Будь другом народа, Родзянко, – раздались возгласы. Родзянко обеспокоенно колыхнул животом: ему вовсе не улыбались ни слава, ни участь Марата, и, скрывая недовольство, он ответил: – Помните Родину и ее счастье. За нее надо постоять, не будем тратить время для долгих разговоров. Сейчас надо найти друг друга, найти своих офицеров и ждать приказаний Временного Комитета Государственной Думы. Это единственный способ победить. Если мы не сделаем этого сегодня, то завтра может быть будет поздно. Это полное единение армии, народа и Государственной Думы обеспечит нашу мощь и нашу силу! – Родзянко закончил и, отдуваясь, уступил место Керенскому. – Товарищи рабочие, солдаты, офицеры и граждане. То, что мы все собрались в этот великий, знаменательный день, дает мне веру в то, что старый варварский строй погиб безвозвратно. (Гул одобрения.) -Я думаю, что то, что мы делаем здесь, есть дело не только петроградское – это дело всей великой страны, дело, за которое погиб в бесплодной борьбе ряд поколений. Товарищи! В жизни каждого государства, как и в жизни отдельного человека, бывают моменты, когда вопрос идет уже не о том, как лучше жить, а о том, будет ли оно вообще жить. Мы переживаем такой момент и должны спросить себя, будет ли Россия жить, если старый порядок будет существовать? Чувствуете ли вы это? ("Чувствуем!") Мы собрались сюда дать клятвенное заверение, что Россия будет свободна. – Клянемся! – Товарищи! Первейшей нашей задачей сейчас является организация. Мы должны в три дня создать полное спокойствие в городе, полный порядок в наших рядах. Керенский призвал солдат, восставших вчера и убивавших своих сопротивлявшихся командиров, и офицеров, стрелявших вчера в солдат и народ – "мятежников, бунтовщиков и каналий", к полному единению и доверию друг к другу. Он призвал офицеров быть "старшими товарищами" солдат. – Весь народ сейчас заключил один прочный союз против самого страшного нашего врага, более страшного, чем враг внешний – против старого режима. И этот союз должен сохраниться до тех пор, пока мы не достигнем своей цели. (Что же это за цель такая? И Родзянко и Керенский распинаются о Великой Цели, но предусмотрительно не уточняют, что они имеют в виду. Какое трогательное единение монархиста и "трудовика", впрочем, последний через пару дней станет "эсером", полностью сохранив свою "невинность"). Свою речь Керенский закончил возгласом: – Да здравствует свободный гражданин свободной России! – (Красиво, а главное, непонятно. Долго не смолкающее "ура".) Пришли лейб-гренадеры. Офицеры на своих местах, командир полка впереди. – Смирно! Керенский, обливаясь потом несмотря на мороз, отступил передохнуть. Вперед вышел набравшийся сил председатель Государственной Думы: – Спасибо вам за то, что вы пришли помочь нам восстановить нарушенный порядок. Надеюсь, что вы братья тех, которые проливают там, в холодных окопах, свою кровь за честь Родины. Поддержите традиции доблестного российского полка, которые я сам, старый солдат, привык любить и уважать. Слушайтесь ваших офицеров, ибо без начальников воинская часть превращается в толпу, неспособную водворить порядок. Господа офицеры, приведшие вас сюда, во всем согласны с членами Государственной Думы. Вы должны помочь нам организовать власть, которой доверяла бы вся страна. За дорогую Россию, за матушку-Русь, ура! Родзянко непроизвольно растопырил пальцы, как будто схватывал со стола рюмку, но вовремя опомнился. Жест этот заметил один Гучков и усмехнулся. Шумное "ура" раскатилось над рядами солдат. – Вы получите сейчас распоряжения от ваших офицеров. Со своей стороны прошу вас в согласии с вашими начальниками спокойно разойтись по казармам и делать то, что вам прикажут ваши офицеры. Я счастлив, что между нами устанавливается полная связь. Еще раз спасибо за то, что вы явились сюда. В это время подошел Преображенский полк, и Родзянко, распалившись, вне очереди обратился к ним, не обращая внимания на ярость Керенского, которому тоже хотелось поговорить. – Прежде всего, православные воины, позвольте мне, как старому военному, поздороваться с вами. Здравствуйте, молодцы! – Здравия желаем, ваше высокопревосходительство! – Позвольте мне сказать вам спасибо за то, что вы пришли сюда, чтобы помочь членам Государственной Думы водворить порядок и обеспечить славу и честь Родины. Ваши братья сражаются там, в далеких окопах, за величие России, и я горд, что мой сын с самого начала войны находится в рядах славных преображенцев. Но чтобы вы могли помочь делу водворения порядка, за что взялась Государственная Дума, вы не должны быть толпой. Вы лучше меня знаете, что без офицеров солдаты не могут существовать. Я прошу вас подчиниться и верить вашим офицерам, как мы им верим. Возвратитесь спокойно в ваши казармы, чтобы по первому требованию явиться туда, где вы будете нужны. Старая власть не может вывести Россию на нужный путь. Первая задача наша – устроить новую власть, которой все бы доверяли и которая сумела бы возвеличить нашу матушку-Русь. Подошел 9-й запасной кавалерийский полк. Керенский в бешенстве удалился. Родзянко остался на крыльце перед главным подъездом Думы с одним Гучковым. – Спасибо вам, что вы пришли сюда! – Рады стараться! – Помните, что вы пришли для того, чтобы водворить порядок в том ужаснейшем беспорядке, который постиг нашу столицу благодаря нераспорядительности старых властей. Государственная Дума образовала Комитет, с тем чтобы водворить нарушенный порядок. Я приглашаю вас, братцы, помнить, что воинские части только тогда сильны, когда они в полном порядке и когда офицеры находятся при своих частях. Православные воины! Послушайте моего совета. Я старый человек и обманывать вас не стану – слушайте офицеров, они вас дурному не научат и будут распоряжаться в полном согласии с Государственной Думой. Да здравствует Святая Русь! Да, грубо работал господин председатель Государственной Думы, но пока это ему сходило с рук. Пройдет совсем немного времени, и толстяк Родзянко отойдет на второй план, вперед выдвинутся те, кто мог изящнее, а главное, дольше, обманывать народ.